ВИФ2 NE

	От	МАВ
	К	МАВ
	Дата	22.09.2008 00:41:11
	Рубрики	Современность;

вот сама статья - довольно большая

«[К]раткосрочный акт грузинской агрессии вскрыл болевые изъяны в технологии принятия решения на военный период».
Президент Академии военных наук генерал армии Махмут Гареев
Оценку войне дают генералы, Независимое военное обозрение, 2008-08-15, Виктор Литовкин
http://nvo.ng.ru/wars/2008-08-15/1_generals.html?mthree=2

Ответственность за ошибочное инициативное решение.

Боевой устав по подготовке и ведению общевойскового боя требует от командира своевременного принятия решений и проявления инициативы в бою (п.п. 21,22 ч.3). Он же устанавливает принцип личной ответственности командира за свои решения (п.21). Казалось бы все ясно и понятно. Но между этими указаниями имеются определенные противоречия. На ум приходит высказывание, что «инициатива наказуема». Действительно, риск привлечения к ответственности – один из самых сильных сдерживающих факторов для принятия инициативных решений. Причина очень проста – как правило, решения приходится принимать в условиях неизвестности, нельзя оценить удачность решения до начала боевых действий, гарантировать удачный результат в бою невозможно. Вероятность что-то не учесть, допустить ошибку довольно велика. Поэтому командир, который должен принять инициативное решение, может стремиться уклоняться от его принятия, чтобы уйти от самой вероятности возникновения ответственности. Пусть инициативу берет на себя другой – ему в случае неудачи отвечать.

Значимость проблемы
Насколько серьезна проблема показывает следующий исторический факт. Накануне нападения на СССР в бюллетене германского генерального штаба «Вооруженные силы Советского Союза по состоянию на 1 января 1941 г.» отмечалось: «Слабость Красной Армии заключается в отсутствии гибкости у командиров всех степеней, … в [их] страхе перед ответственностью... при сегодняшнем состоянии [Красная Армия] не сможет противостоять армиям противника, возглавляемым энергичным и храбрым командованием…» Это играло свою роль при планировании немцами операций против нашей страны.
Можно привести и другой пример, когда страх ответственности препятствовал необходимой деятельности. Так генерал И.Проскуров от 21.04.1941 г. в своем письме указывал: «авиционные происшествия тяжелые и их много, но интересы дела требуют еще больше увеличить интенсивность летной работы… Серьезные предупреждения и наказания… могут усилить боязнь за происшествия и тем снизить темпы качественной подготовки. Люди …невольно рассуждают так: «За недоработки в боевой подготовки меня поругают, ну в худшем случае снизят на ступень в должности, а за аварии и катастрофы я пойду под суд».
Вячеслав Звягинцев «Война на весах фемиды», Москва, Терра-Книжный клуб, 2006, стр.38
Установлении границ оснований для привлечения к ответственности, чтобы избежать сковывания инициативы, - отнюдь не простой вопрос.

Сочетание инициативы и ответственности через «разумную» инициативу.

Говорят, что можно и нужно проявлять только «разумную инициативу».
Если инициатива «неразумна», то за нее наступает ответственность, если «разумна» - то нет.
Устав внутренней службы ВС РФ в пункте 42 указывает «Военнослужащий в целях успешного выполнения поставленной ему задачи обязан проявлять разумную инициативу. Она особенно необходима, когда полученный приказ не соответствует резко изменившейся обстановке, а условия таковы, что своевременно получить новый приказ нет возможности.»
Данная формулировка допускает неоднозначность в толковании. Может сложиться впечатление, что инициативу можно проявлять только в при наличии «поставленной задачи». Проблема в том, что инициатива требуется, прежде всего, в тех ситуациях, когда спущенной свыше задачи нет или она имеется слишком в общей форме и конкретную задачу нужно ставить самому себе. Речь не идет только о действиях в случае частичного разгрома противником наших подразделений или паралича управления по другим причинам, хотя именно при таких условиях инициатива наиболее необходима. Военнослужащий должен быть в состоянии принимать решения даже попав в ситуацию «тбилисского синдрома»: смеси незнания кто и почему истинный враг, как против него сражаться, не предали ли тебя и страну начальники, придется ли оправдываться за применение силы.
Карпов Б. «Софринцы: подвигами своими победившие вражду», Братишка №9 (126), сентябрь 2008 г., стр.37
Но даже при «обычной» боевой деятельности войск обстановка может складываться таким образом, что возникают ситуации, которые не охватывались замыслом вышестоящего командования, и по разным причинам (прежде всего отсутствия времени) получение решения сверху невозможно. Представляется, что указанный пункт устава не запрещает проявление инициативы в условиях отсутствия задачи (приказа) сверху, а просто говорит о необходимости проявлять инициативу, даже когда приказ есть. Он предупреждает военнослужащих, что наличие приказа не следует толковать таким образом, что за тебя все уже решили и думать больше ни о чем не нужно.
Здесь отметим, что приведенная ошибка довольно характерна при рассмотрении вопросов об ответственности военнослужащих. Зачастую в литературе по военному праву
ограничиваются описанием ответственности в случае нарушений приказа или каких-либо установленных правил. Это традиционный для правовых дисциплин подход. Любую правовую норму пытаются представить в качестве совокупности трех элементов: условия применения правила, самого правила поведения и ответственности за его нарушения (гипотеза – диспозиция - санкция). При таком подходе, для возникновения ответственности «нужно» наличие определенного сформулированного кем-то правила поведения (предписания), которое нарушается. Однако, этого как раз в военной сфере зачастую не бывает: приказа может не быть, либо он дан в общей неконкретной форме, либо он стал явно не соответствующим обстановке. Предписания Боевого устава также не являются однозначными правилами и, как указывает сам устав, должны применяться творчески, сообразуясь с обстановкой. В уставе имеются рекомендации, то есть указания, которые не являются общеобязательные правилами поведения. Боевой устав – не инструкция по технике безопасности.
Лотар Рендулич, Управление войсками, М., Военное издательство министерства обороны, 1977, стр.8
Однако привычка привлекать к ответственности за нарушение конкретных предписаний, подталкивает к «изобретению» нарушенных правил прямо в ходе процесса привлечения к ответственности. Рекомендации и необязательные предписания «вдруг» превращаются в общеобязательные правила, а не следование им – в «неразумную» инициативу. Есть еще оперативно-тактическая экспертиза, но и она руководствуется тем же подходом. Все это подталкивает к «буквоедскому» применению боевого устава и самым отрицательным образом сказывается на его творческом применении, сообразно обстановке.
Пункт 42 Устава внутренней службы также содержит формулировку, которая может навести на мысль, что проявление инициативы гарантированно безопасно для лица, принимающего решение, только в случае невозможности своевременного получения нового приказа. Возникает вопрос, а когда можно констатировать наличие этой невозможности? Какие меры по получению нового приказа следует считать достаточными и необходимыми, чтобы можно было, не опасаясь ответственности, проявлять инициативу? Нужно ли разыскивать командира, если его нет рядом и связь с ним сходу установить не получается? Вопросов много.
Но вернемся к вопросу о «разумности» инициативы. О ней говорил и п.15 проекта Полевого Устава РККА 1939 года, который был специально посвящен инициативе. Поскольку освещение этого вопроса было представлено в нем в наиболее полном виде, приведем его полностью:
«Проявление инициативы является одним из важнейших условий успешных действий в бою.
Готовность взять на себя ответственность за смелое решение и настойчиво проводить его до конца является основой действий всех начальников в бою.
Инициатива подчиненных должна всемерно поощряться и использоваться для достижения общего успеха. Проявление инициативы не должно идти вразрез с общим замыслом вышестоящего начальника и должно способствовать лучшему выполнению поставленной задачи.
Разумная инициатива основала на понимании задачи и положения своего соединения (части) в целом и своих соседей. Она заключается: в стремлении найти наилучшие способы выполнения поставленной задачи в сложившейся обстановке; в использовании всех внезапно сложившихся благоприятных возможностей и в немедленном принятии мер против возникшей угрозы.
Смелое и разумное дерзание должно во всех случаях руководить начальником и подчиненными при вступлении в бой и при его ведении.
Упрека заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага не достиг своей цели, а тот, кто, боясь ответственности, остался в бездействии и не использовал в нужный момент всех сил и средств для достижения победы.»

Вроде все правильно написано, в том числе про «разумную» инициативу. Но стоит только попробовать применить вышеуказанные положения о «разумности» инициативы к конкретной ситуации и ответ на вопрос как поступать оказывается неочевидным.

25 сентября 1941 года, 14 кавдивизия В.Д.Крюченина обороняется в районе Диканьки, на участок обороны дивизии введен 170 артиллерийский полк с «Катюшами». Инструкция по боевому применению говорит, что полк может давать залп только с разрешения командования фронтом. Накануне начальник оперативной группы гвардейских минометных частей на вопрос командира полка, что делать, если обстановка потребует немедленного залпа «Катюш», а связь с фронтом будет нарушена, отвечает «задача каждого начальника обеспечить непрерывную связь со старшим штабом». Противник начинает накапливаться для атаки. Сделан запрос через командира дивизии в штаб фронта с просьбой добиться разрешения произвести залп. Ответа нет. Начинают выдвигаться передовые цепи противника. Возникает опасность опоздать с залпом. Перед атакой противник непременно откроет артиллерийский и минометный огонь и может повредить проводные линии связи. После того, как противник выйдет из района сосредоточения момент для залпа будет упущен. Командир одного из дивизионов открывает огонь без команды. Залп положен очень удачно – атака врага сорвана. Несмотря на это, командование требует разобраться, почему огонь открыли без разрешения и наказать виновных. Выясняется причина задержки с приказом на открытие огня. Наши части еще только завершали развертывание для проведения атаки и командование ждало момента, пока они не будут готовы перейти в атаку сразу вслед за залпом «Катюш». К счастью, их огонь был настолько эффективен, что, несмотря на некоторое запоздание, атака наших частей была успешной. Командир полка пишет: «Строго предупредил я [командира этого дивизиона], но наказывать не стал, так как в душе был доволен его действиями. Подумать только, что могло бы стать с …полком, если бы [он] не дал залпа. Но в то же время самовольство поощрять было нельзя. Хотя на войне иногда бывает трудно отличить самовольство от разумной инициативы.»
Нестеренко А.Н. «Огонь ведут «Катюши», Военное издательство министерства обороны СССР, Москва, 1975, стр.26-34
Победителя судить не стали. А если бы последующая за залпом атака не удалась? Ведь задержка с разрешением на открытие огня была связана не с каким-то сбоем в системе управления, а с вполне разумным тактическим соображением. С другой стороны, следовало ли бы наказать командира дивизиона, если бы он не дал залп, а задержка была бы связана с невозможностью отдать приказ старшими командирами (атака на штаб, разрыв линий связи, угроза на другом направлении)?

Нужно признать - никаких критериев «разумности» инициативы не существует. На практике вопрос решают упрощенно: удалось реализовать замысел, победить в бою – инициатива была «разумной», не удалось – «неразумной». Зачастую говорят, что была возможность принятия более удачного решения, упуская из вида, что на другое решение противник мог отреагировать по-другому. Безусловно, такой подход не приемлем. В момент принятия инициативного решения знать результат его реализации невозможно.
Жонглирование с «разумностью» инициативы отбивает желание проявлять какую-либо инициативу из-за страха ответственности – вдруг проявленную инициативу станут рассматривать как «неразумную». Это понижает боеспособность войск.

Поиск ответа

Нужно определить, какие границы необходимо установить для привлечения к ответственности командира, который принял инициативное решение оказавшееся ошибочным. Цель при установлении таких границ – не снижать готовность командиров проявлять инициативу, сохраняя, при этом, наказуемость решений, принятых без добросовестной проработки.

Перед дальнейшим изложением необходимо сделать оговорку. Следует признать, что наличие сбалансированной системы ответственности за инициативные решения, оказавшимися ошибочными, - не единственное условие, обеспечивающие проявление инициативы в бою. Другой важный фактор – предоставление старшими командирами своим подчиненным возможности самостоятельного решения определенного круга задач. Речь идет если не о минимизации, то о сознательном ограничении количества детализированных приказов, вместо которых используется постановка задач в общей, не детализированной форме, чтобы подчиненный мог сам выбрать способ решения задачи. Если подчиненный постоянно получает детализированные приказы что и главное как делать, то он не только отвыкает от принятия самостоятельных решений, даже там, где он вполне мог их принять, не неся никакой ответственности, но и про элементарные принципы тактики забывает. Все равно про все подумает старший. Впрочем, необходимости децентрализации полномочий по принятию боевых решений для повышения эффективности ведения боевых действий уделено достаточно большое внимание как в отечественной так и зарубежной военной литературе.
Иванов Д.А., Савельев В.П., Шеманский П.В., Основы управления войсками в бою, Москва, Военное издательство Министерства обороны СССР, 1977, стр.149, 163, 205?207, 209
В отечественной военной литературе на необходимость отдачи приказаний, указывающих на цели действий, не вдаваясь в мелочи исполнения, указывал еще М.И.Драгомиров.
Источник - В.Дерман, «Драгомиров о воспитании и обучении войск», Военное издательство НКВС СССР, 1946, стр.28
В настоящее время указанная децентрализация рассматривается в военной доктрине стран НАТО в качестве одной из основ управления войсками (концепция «тактики задач» или «управления директивами» - немецкая Auftragstaktik – «ауфтракстактик», американская - mission command – «мишн комэнд» ).
Впрочем, вопросы о необходимой степени централизации управления более детально будут рассмотрены ниже.

Вернемся к вопросу о границах ответственности за инициативное решение, оказавшееся неверным. Проведем обзор критериев освобождения от ответственности за ошибочное инициативное решение, применяемых к различным сторонам человеческой деятельности.

Трудовое право
Статья 239 Трудового Кодекса указывает, что материальная ответственность работника исключается в случаях возникновения ущерба вследствие нормального хозяйственного риска. Согласно Постановлению Пленума Верховного суда №52 к нормальному хозяйственному риску могут быть отнесены действия работника:
А) соответствующие современным знаниям и опыту,
Б) когда поставленная цель не могла быть достигнута иначе,
В) работник надлежащим образом выполнил возложенные на него должностные обязанности,
Г) проявил определенную степень заботливости и осмотрительности,
Д) принял меры для предотвращения ущерба, и
Е) объектом риска являлись материальные ценности, а не жизнь и здоровье людей.
В теории трудового права имеется ряд уточнений к изложенным выше критериям.
Указывается, что нормальный хозяйственный риск имеется не только тогда, когда было невозможно достигнуть желаемого результата другим способом, но и когда достижение этого результата нерискованным способом потребовало бы затраты, значительно превышающие возникший ущерб. А в отношении принимаемых мер для предотвращение ущерба указывается, что должны приниматься «все доступные» для этого меры.
Ю.П.Орловский, А.Ф. Нуртдинова, Л.А.Чиканова «500 актуальных вопросов по трудовому праву РФ» Юрайт-Издат, 2007, вопрос 333.
Есть также указания на необходимость учета соразмерности между причиненным работодателю прямым действительным ущербом и последствиями, которые работник пытался предотвратить, действуя в условиях хозяйственного риска.
Комментарий к Трудовому Кодексу под.ред.Л.Н.Анисимова, ЗАО Юстицинформ, 2006.
О нормальном риске говорится в случаях, когда возможность вредных последствий вероятна, но не очевидна.
Для дальнейшего обсуждения возможностей переноса выработанных трудовым правом принципов в сферу военного дела, нужно хорошо представлять с какими рисками зачастую приходится иметь дело трудовому праву. В литературе приводится такой пример. «Работнице швейной фабрики поручили сшить костюм из нового вида ткани по нестандартным лекалам. Продукцию данного вида ни она, ни кто-либо из работников фабрики раньше не шили. Швея не справилась с порученным заказом и испортила дорогой материал. Однако работница действовала в соответствии со своей квалификацией, надлежащим образом выполнила свои должностные обязанности - иными средствами выполнить поставленную задачу было нельзя. Следовательно, ущерб возник в результате нормального хозяйственного риска, поэтому нет основания для привлечения ее к материальной ответственности»
«Материальная ответственность работника перед работодателем», "Актуальные вопросы бухгалтерского учета и налогообложения", 2008, N 3.
Разумеется риски несопоставимы.

Право управления компаниями (корпоративное право)

В рекомендательном Кодексе корпоративного поведения указывается:
«…управление обществом (здесь - компанией) представляет собой сложный процесс, сопряженный с возможностью того, что решения, принятые советом директоров в результате разумного и добросовестного исполнения их обязанностей, окажутся все же неверными и повлекут негативные последствия для общества.
Поскольку одним из оснований ответственности члена совета директоров является вина, то привлечение его к ответственности зависит от того, действовал ли член совета директоров при исполнении своих обязанностей разумно и добросовестно, то есть проявил ли он заботливость и осмотрительность, которые следует ожидать от хорошего руководителя, и принял ли он все меры для надлежащего исполнения своих обязанностей. Член совета директоров считается действующим разумно и добросовестно, если он лично не заинтересован в принятии конкретного решения и внимательно изучил всю информацию, необходимую для принятия решения; при этом иные сопутствующие обстоятельства должны свидетельствовать о том, что он действовал исключительно в интересах общества.
Соблюдение данного подхода чрезвычайно важно, поскольку в противном случае совет директоров может утратить инициативу и стать препятствием для принятия успешного решения».
Там же: «В связи с тем, что законодательство возлагают на членов совета директоров определенную ответственность за принятые ими решения, очень важно, чтобы члены совета директоров получили всю необходимую информацию и имели возможность задавать вопросы …должностным лицам … и получать на них ответы.
Поэтому в обществе необходимо создать систему, обеспечивающую регулярное поступление информации членам совета директоров о наиболее важных событиях в финансово-хозяйственной деятельности общества».
Если обобщить, то выделяются следующие критерии снятия ответственности с руководителя за ошибочное решение:
1) решение принято не из личных интересов, а исключительно в интересах успеха всей организации; обратим внимание на слово исключительно – то есть, если решение принималось как в своих личных интересах, так и в интересах организации – ответственность все равно наступает. Личный интерес должен быть исключен полностью.
2) Решение принято после изучения в с е й информации, н е о б х о д и м о й [здесь и далее разрядка моя – Авт.] для принятия решения. При этом у лица принимающего решения должна иметься реальная возможность собрать эту информацию, если такой возможности нет – то ответственность не наступает.
3) Решение принято после принятия в с е х мер для обеспечения правильности принятого решения
Обращает на себя внимание использование ряда весьма расплывчатых критериев типа «заботливость и осмотрительность хорошего руководителя».
Осложняет использование критерия «добросовестности и разумности» также то, что в литературе по корпоративному праву предлагают рассматривать его как объективный критерий, который не связан с фактическими способностями лица, принимающего решение, к осуществлению деятельности по принятию решений.
Также обращает на себя внимание тот факт, что даже при доказанности добросовестности руководителя, требования по разумности решения не снимаются.
А.А.Маковская, Основание и размер ответственности руководителей акционерного общества за причиненные обществу убытки (Убытки и практика их возмщения: Сборник статей)/отв.редактор М.А.Рожкова, Статут, 2006, Консультант Плюс.
То есть и от кандидата экономических наук и от человека, имеющего только среднее образование, ставших директорами компаний, требуется одинаковый уровень экономического анализа принимаемых решений. А правоприменитель, очевидно, при оценке разумности должен сравнивать принятое решение с решением некого «среднестатистически-подготовленного» руководителя.
В литературе по корпоративному праву нередко заявляется, что для упорядочения данного вопроса необходимо принять стандарты поведения управляющих и установить ответственность за их нарушение, разработав соответствующие правовые нормы со всеми возможными деталями.
А.Е.Молотников, Ответственность в акционерных обществах, Волтерск Клуверс, 2006, Консультант Плюс.

Уголовное право
В ст.41 Уголовного кодекса предусматривает освобождения от ответственности при «обоснованном риске для достижения общественно полезной цели». В п.3 этой статьи указано: «Риск признается обоснованным, если .. цель не могла быть достигнута не связанным с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предпринимало достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей…или общественного бедствия»
Из этой и других норм Уголовного кодекса выводят следующие условия обоснованности риска:
1) действие (бездействие) рискующего должны быть направлены на достижение общественно полезной цели; здесь особо подчеркивается, что действия лица, идущего на риск, совершаются для достижения результата выгодного не самому себе, а ради интересов общества, государства и других людей.
Каленых А.В., Условия правомерности обоснованного риска, Безопасность бизнеса, 2006, №3.
2) данная цель не могла быть достигнута обычными средствами, не связанными с риском;
3) вредные последствия осознаются рискующим только как побочный и возможный вариант его действия (бездействия), а не как заведомое причинение вреда; о риске можно говорить, если лицо не может абсолютно верно определить возможность причинения вреда вследствие созданной опасности.
Самороков В.И. Риск в уголовном праве, Государство и право, 1993, №5, стр.113
Причем, признается, что разные люди могут по разному воспринимать одну и ту же величину социального риска.
Афонченко А.Г., Сущность и значение риска как цивилистической категории, Современное право, 2007, №8
4) совершенные действия (бездействие) обеспечиваются соответствующими знаниями и умениями, объективно способными предупредить наступление вредных последствий;
Предлагается, что критерием оценки должны быть современные теоретические и практические знания в конкретном виде человеческой деятельности (современные научно-технические достижения и опыт).
Каленых А.В., Условия правомерности обоснованного риска, Безопасность бизнеса, 2006, №3.
Но при этом признается, что рисковать могут не только профессионалы в соответствующих областях человеческой деятельности.
Чудиевич В.В., Обоснованный риск в уголовном праве, Российский следователь, 2007, №3
5) лицом принимаются достаточные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам.
В отношении последнего пункта отмечается, что речь идет не обо всех объективно возможных мерах предосторожности, а о тех, которые были реально возможны в данной обстановке.
Баулин Ю.В. К вопросу о профессиональном и хозяйственном риске в проекте Основ уголовного законодательства, Правовое государство, вып.1, Тарту, 1989, стр.229.
Во внимание принимается субъективные расчеты и меры действующего в ситуации риска лица, способные, с его точки зрения, предотвратить возможные вредные последствия. Понятно, что всего предусмотреть невозможно.
Каленых А.В., Условия правомерности обоснованного риска, Безопасность бизнеса, 2006, №3.

На условии об отсутствии риска для многих людей следует остановиться особенно. В литературе по уголовному праву отмечается, что в таких областях человеческой деятельности как медицина, спорт, военное дело, очень многие проявления риска представляют опасность для жизни многих людей.
К.Лиховидов, Риск как условие дифференциации объема и мер юридической ответственности, «Законность» №12, 2001 г.
Представляется, что последнее предложение п.3 ст.41 Уголовного кодекса применительно к военнослужащим может толковаться только в системе с иными нормами законодательства. В частности, с ч.2 п.2 ст.1 Закона РФ «О статусе военнослужащих» №76-ФЗ от 27.05.1998 г., которая говорит, что «на военнослужащих возлагаются обязанности по подготовке к вооруженной защите и вооруженная защита Российской Федерации, которые связаны с необходимостью беспрекословного выполнения поставленных задач в любых условиях, в том числе с риском для жизни». Соответствие этой нормы Конституции подтверждено Постановлением Конситуционного Суда РФ от 26.12.2002 №17-П.
Очевидно, что невозможно признавать у лица, ставящего задачи, права на обязывание других действовать даже в условиях риска для жизни и одновременно запретить навлекать этот риск. А поскольку Уголовный Кодекс и Закон о статусе военнослужащих являются нормативными актами равной юридической силы (приоритет кодексов над некодифицированными законами отсутствует), то приоритет следует отдать норме, больше соответствующей смыслу конституционных предписаний. Пункт 1 ст.59 Конституции устанавливает, что «защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации». Исходя из этого, норма Уголовного кодекса не должна толковаться таким образом, чтобы она могла мешать исполнению конституционной обязанности. Условие в любом случае относящие риск к необоснованному, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, к действиям командира в боевой обстановке не подлежит применению.
В юридической литературе указывается, что не относится к категории обоснованного риска действия, когда лицо могло принять только одно решение. Считается, что сама категория риска подразумевает действие в условиях возможности выбора.
К.Лиховидов, Риск как условие дифференциации объема и мер юридической ответственности, «Законность» №12, 2001 г.
Афонченко А.Г., Сущность и значение риска как цивилистической категории, Современное право, 2007, №8
Для целей настоящей статьи это маловажный вопрос, поскольку если лицо могло принять только одно решение, считается, что действия подпадали под другое основание освобождение от ответственности – крайнюю необходимость. В этом случае ответственность также не налагается.

Медицинское право
Проблемы ответственности за ошибочные действия врача довольно схожи с вопросами ответственности командира. Здесь также имеет место обязанность действовать в ситуации, когда всех факторов, которые могут повлиять на конечный результат знать невозможно. Решение, принимаемое врачом, часто вероятностное и может повлечь существенный вред здоровью или жизни. В медицинской сфере слишком жесткое привлечение к ответственности за неправильный результат лечения может привести к тому, что не будет стимулироваться развитие новых направлений медицинской науки, применение эффективных, но неопробированных и поэтому рискованных методов лечения. Признается, что врач не должен нести ответственность за свое добросовестное заблуждение, если не были проявлены небрежность или некомпетентность.
Вопросы ответственности врача не отражены полностью в каком-то отдельном нормативном акте, поэтому приведем принципы, выработанные теорией медицинского права и судебной практикой.
Отсутствуют основание для привлечения к ответственности врача (необходимая причинная связь), если неблагоприятный результат не следует непосредственно за противоправным действием или когда вред вызван целого ряда факторов и обстоятельств, которые осложняют оценку ситуации.
Примеры:
- отказано в возмещении ущерба матери, чей ребенок получил повреждения при родах из-за того, что была неверно определена предполагаемая масса плода, а врачи отказались от проведения кесарева сечения. Обследования беременной женщины проводились своевременно и в полном объеме, абсолютных показаний для проведения операции кесарева сечения не было;
- отказано в иске лицу, у которого пришлось ампутировать фалангу пальца из-за того, что помощь, оказанная при нагноении пальца, не остановила воспалительный процесс. Помощь была оказано своевременно и с учетом стадии заболевания, прогрессирующее течение заболевания было связано с общим ослаблением иммунитета пациента.
В случае бездействия ответственность может быть наложена (имеется причинная связь между бездействием и наступившим вредом) в том случае, если у лица была обязанность совершить определенное действие, существовала возможность как отрицательного так и положительного исхода и совершение действия могло (пусть даже не гарантированно) привести к положительному исходу.
Сталкивается медицинское право и с проблемой как определить какое действие врача должно рассматриваться в качестве правильного (правомерного). Минздравсоцразвития утверждает стандартны диагностики и лечения общераспространенных заболеваний. Предпринимаются попытки выработать списки типичных недостатков медицинских услуг (см. Приказ ФФОМС от 11.10.2002 №48).
Некоторые авторы рассматривают указанные стандарты, в качестве документов, устанавливающих минимум заботливости и осмотрительности (в смысле ст.401 ГК РФ), который должен быть проявлен к пациенту с признаками соответствующего заболевания. Если медицинской организации удается доказать соответствие своих действий требованием стандартов, то причиненный вред переходит в разряд правомерного и не подлежит возмещению (п.3 ст.1064 ГК РФ).
Отмечается, что в судебной практике не поддерживается подход, связывающий оценку качества оказанной медицинской услуги с эффективностью медицинского вмешательства, то есть со степенью достижения поставленной цели лечения. Это объясняется тем, что невозможно гарантировать благоприятный исход лечения из-за не изученности (неполной изученности) многих заболеваний, схожестью симптомов различных заболеваний и индивидуальной реакцией организма пациента на заболевание и лекарственные препараты. Даже судебно-медицинская экспертиза зачастую не может дать однозначный ответ, что только действия врача повлекли неблагоприятные последствия или же на ущерб здоровью повлияли сторонние факторы, которые не могли быть учтены при лечении. Выводы такой экспертизы носят предположительный характер. Указывается, что предотвращение ущерба потенциально было возможно при других действиях врача, но не говориться, что он был бы гарантированно предотвращен.
Кстати, практика проведения экспертиз показала, что какие-нибудь нарушения в обследовании или в оказании медицинской помощи находятся практически всегда, при этом встает вопрос о значимости таких нарушений на исход заболевания.
В основном, суды обращают внимание не на достижение результата лечения, а на соблюдение стандартной методики лечения.
Однако, отмечается, что многие аспекты медицинской практики не могут быть стандартизированы. В этих случаях, для оценки правильности, своевременности и достаточности медицинской помощи в судебной практике используются общепринятые правила медицины, методики и технологии лечения, изложенные в учебной литературе.
Услуги: проблемы правового регулирования и судебной практики: сб. науч.-практ.ст., Редкол.: Н.Ф.Кучер, М.В.Кратеноко, С.Н.Мальтов, М.:Волтерс Клувер, 2007, стр. 34, 48, 56, 57, 152-156, 170, 173-174
На примере медицинского права хорошо видна тенденция правовых дисциплин к отысканию четко сформулированного конкретного правила поведения (в данном случае в стандартах), для установления основания ответственности, даже там, где этого правила нет или где оно может быть сформулировано весьма и весьма приблизительно.
Стандарты профессионального поведения, наряду с их неуниверсальностью, имеют еще один недостаток. Поскольку жизненных ситуаций много, то и стандартов должно быть много. Их составлением занимаются специалисты, которые сами могут стать субъектами, привлекаемыми к ответственности. Как следствие – естественно стремление смягчить предъявляемые требования. Сами стандарты могут создавать иллюзию урегулированности вопросов ответственности, на самом деле «гарантируя» безответственность причинителей вреда.
Но и у добросовестно составленных стандартов есть неоднозначные моменты. Стандарты диагностики и лечения не учитывают особенностей конкретной ситуации и рассчитываются на средне-статистического больного. Болезни проявляют себя в сотнях различных вариантов и одна схема лечения для всех них неприемлема. Следование стандартам, в определенных случаях, может быть вредным для здоровья пациента.
Специалисты по медицинскому праву подметили и еще одну проблему установления стандартов медицинских услуг. В идеале, квалифицированная медицинская помощь должна соответствовать передовым медицинским знаниям и оказываться с использованием передовых медицинских технологий. Однако, невозможно представить, что все врачи оснащены также как лучшие специализированные медицинские центры и столь же профессионально подготовлены как врачи-специалисты из таких центров. Медицинскую помощь, оказывает обычный врач, располагая имеющимися в данной медицинской организации средствами. Поэтому признавать медицинскую помощь неквалифицированной по причине того, что лучшие врачи специалисты на лучшем оборудовании и с лучшими лекарствами оказали бы ее более результативно – необоснованно.
Тихомиров А.В. Медицинское право. Практическое пособие. М., 1998, с.206
Дронова Ю.А. Анализ основных прав пациентов в отношениях по оказанию медицинских услуг. Актуальные проблемы правового регулирования медицинской деятельности. Материалы первой всероссийской научно-практической конференции. М., 2003, с.120
Из судебной практики по делам, связанным с неочевидными врачебными ошибками становиться понятно, что выработать четкие основания для привлечения к ответственности науке медицинского права в полной мере не удалось. Суды склонны уходить от обоснования по существу, почему ответственность не налагается, прячась за процессуальные нормы – суду легче написать в решение, что тот или иной факт не был заявителем требования о возмещении вреда доказан. А вот в случаях того, что общественное сознание относит к явным врачебным ошибкам, экспертиза, а за ней и суд находят причинно-следственную связь между действиями врача и причиненным здоровью вредом, а равно и другие основания привлечения к ответственности. По существу мы имеем дело с ситуацией неограниченного судейского усмотрения, для создания видимости обоснованности которого используются институты вины, причинно-следственной связи и противоправности. Впрочем, нужно отдать должное науке и практике медицинского права - многие аспекты привлечения к ответственности за решения принятые при неполной информационной определенности выявлены верно.

Договорное право
В настоящее время в юридической литературе поднят вопрос о возможности существования договора на оказания услуг с обязанностью исполнителя достигнуть определенного, заранее согласованного с заказчиком результата. Имеются возражения - закрепленная в Гражданском Кодексе модель договора на оказание услуг, ограничивает ответственность исполнителя, налагая на него лишь обязанность приложить максимальные усилия по достижению результата. Это отдельная большая тема. Для целей же настоящей статьи отметим – в науке гражданского права сформулирована проблема, возникающая при наложении ответственности за некачественно оказание услуг: следует понимать какова была обязанность – приложить максимальные усилия по достижению положительного результата (которая при определенных условиях может считаться выполненной и при недостижении этого результата) или все же достигнуть этого результата.

Военное право
18 февраля 2006 г., по следам «дела Сычева» было издано указание Министра Обороны РФ №205/2/35 (Красная Звезда, №37, 04.03.2006). В нем написано: «В целях повышения объективности оценки деятельности командиров (начальников) …требую:
1. Исключить случаи привлечения к дисциплинарной ответственности командиров (начальников) за преступления, происшествия и проступки подчиненных, не являющихся прямым следствием их [начальников] деятельности или непринятие ими мер по их предупреждению. ..
2. Принять меры по оценке деятельности командиров (начальников) по поддержанию дисциплины не по количеству правонарушений…, а по … полному исполнению своих обязанностей в целях … своевременного предупреждения нарушения воинской…дисциплины».
Цель указания очевидна – переломить стремление «не выносить сор из избы», опасаясь негативных последствий, когда вышестоящее руководство узнает о ЧП.
Для целей настоящей статьи указание ценно тем, что в нем прослеживаются следующие идеи:
1. не всегда за имеющийся негативный результат можно привлекать к ответственности командира, который мог повлиять на его ненаступление.
2. оценивается не негативный результат, а действия по исполнению своих должностных обязанностей. Допускается ситуация, когда должностные обязанности исполнялись надлежащим образом, а негативный результат все же наступил. В этом случае командир к ответственности не привлекается.
Нельзя также не отметить, что Федеральный Закон «О материальной ответственности военнослужащих» №161-ФЗ от 12 июля 1999 года в п.3 ст.3 указывает на «оправданный служебный риск» как на условие, при котором не допускается привлечение военнослужащих к материальной ответственности. Правда, закон подробно не останавливается на этом понятии. В литературе предлагают использовать те же критерии правомерности служебного риска, что и в трудовом праве.
Ивашин А.А., Цуканов О.В., Материальная ответственность военнослужащих и гражданского персонала (комментарий к Федеральному Закону «О материальной ответственности военнослужащих»), Издательство «За права военнослужащих», 2003.

Межотраслевая доктрина о причинно-следственной связи

В связи с тем, что в отечественном праве учение о причинно-следственной связи между нарушением и его отрицательными последствиями, как одного из необходимых условий для привлечения к ответственности довольно схоже, если сказать идентично в различных отраслях права, то его анализ можно провести применительно ко всем видам юридической ответственности одновременно. Теоретическая конструкция состава правонарушения, включающая причинно-следственную связь, как универсального основания привлечения к ответственности сильна в российском праве, хотя раздаются голоса против ее всеобщности.
Г.Лобанов «Взыскать ущерб поможет …философия»,
Брагинский, Витрянский, Книга первая, глава «причинная связь»

Во время боевых действий имеется много обстоятельств, которые находятся вне контроля лица, принимающего решения. Причем не только действия противника или погода, но и зачастую действия собственных подчиненных. Решения в жизнь проводят не роботы, а люди и они могут делать не то или не совсем то, что от них требуется, причем не всегда злонамеренно, а по неопытности, из-за стресса или плохой подготовки. Реальные возможности войск могут оказаться ниже расчетных. Как бы этого не хотелось, обстоятельства могут вынуждать бросать в бой плохо подготовленных солдат. А воевать и принимать решения все равно нужно. В такой ситуации определить, кто больше виноват – командир, использовавший неподготовленные войска, или сами войска, непрофессионально исполнявшие приказ – задача практически неразрешимая. Даже если конкретный командир лично виноват в провале боевой подготовки вверенного ему подразделения, это не снимает с него обязанности принимать решения в бою и не предопределяет ошибочность любого его решения, хотя вероятность провала его реализации велика.
Применение критериев, выработанных для причинно-следственной связи, может привести к пародоксальному на первый взгляд выводу, что какое бы тактически ошибочное решение не было принято – основная причина негативных последствий не решение само, а действия противника или иного фактора, независящего от лица, принимающего решение. Как следствие - при применении традиционного учения о причинно-следственной связи ответственность не может быть наложена. Попытки определить было ли решение необходимым и достаточным условием для наступления негативных последствий, имело ли оно решающее значение для их наступления, вызывает ли оно типично такие негативные последствия, является ли оно их непосредственной причиной, создает ли оно конкретную возможность для их наступления могут увенчаться успехом только в наиболее простых и очевидных случаях, когда были известны абсолютно все элементы обстановки, была возможность их взвесить, сравнить все возможные варианты решений и спокойно выбрать наиболее подходящий. Будучи детищем уголовного права, концепция состава правонарушения справляется с цепочками причин и следствий, когда одно явление следует из другого. С паутиной взаимовлияющих причин и следствий, с многофакторностью, которое имеет место в военном деле она справиться не может.
Как следствие – правоприменитель сначала будет принимать решение о привлечении к ответственности, а потом отыскивать причинно-следственную связь, подгоняя юридический анализ решения под фактически готовый ответ.
Приведем иллюстрирующее замечание по этому поводу: «Практикам известно (и об этом пишут специалисты в области деликтного права), что после несчастного случая
в с е г д а можно найти задним числом совершенные промахи и небрежности, которые привели к происшествию. Поэтому, кстати, возложение бремени опровержения своей вины на причинителя вреда почти всегда делает его положение практически безнадержным».
Скловский К.И., Смирнова М. «О возмещении вреда, причиненного в результате террористической акции», Хозяйство и Право, №6, 2003.
Отметим еще одно положение, возникшее в рамках теории причинности, которое следует рассмотреть для решения вопроса, обсуждаемого в настоящей статье. «Последствия незаконного действия, за которые действовавший отвечает, не могут идти дальше того, что можно было предусмотреть в момент совершения действия на основании общежитейского опыта среднему разумному человеку». «Суд оценивая» происшествие после того как оно случилось, «должен стать на точку зрения» лица, до того как происшествие произошло «и не предъявлять к человеку требований большей предусмотрительности, чем та, на которую рассчитывает закон, обращающийся со своими угрозами к подчиненному ему населению».
Шершеневич Г.Ф., Общая теория права: Учебное пособие, в 2-х т. Т.2, с.268
Ряд источников международного частного права (ст.74 Венской конвенции о международной купли-продажи товаров, ст.7.4.4. Принципов международных коммерческих доворов УНИДРУА) предусматривают, что ответственность возлагается в размере ущерба, не превышающем тот, который нарушившая сторона предвидела или могла предвидеть в момент заключения договора, как возможное последствие его нарушении, учитывая обстоятельства которые она в тот момент знала или должна была знать.
Проблема с этим, на первый взгляд здравым, критерием заключается в неопределенности категорий «среднего разумного человека» или «обычного прилежного лица».

Криминалистика
В рамках учения о следственном (тактическом) риске указываются на следующие критерии его допустимости:
1. необходимость (вынужденность) решения важной тактической задачи;
2. превалирование вероятности положительного результата над вероятностью отрицательного, что подразумевает сравнение вероятных практических выгод и негативных последствий, которые могут наступить при неудачном развитии событий.
3. учет всех реально возможных ситуаций (предварительная оценка возможных результатов следственного действия). Задача в том, чтобы избрать стратегию наименьшего тактического риска, заранее продумать меры по ослаблению отрицательных последствий рискованного тактического решения.
Т.В.Аверьянов и др., Криминалистика, Норма, Москва, 2001, стр.547
С другой стороны в криминалистической литературе отмечается, что «следственная ситуация может быть такой, что рациональным может оказаться решение с любой степенью риска. Причем, как свидетельствует практика, постоянная ориентация на минимальный риск нередко приводит к значительным издержкам,..замедлению темпов производства предварительного расследования».
Е.П.Ищенко, Топорков А.А., Криминалистика: учебник, Инфра-М, 2006
«Ответственность следователя возникает не столько за ошибку при оценке и выборе вариантов действия, сколько за пассивное поведение и непринятие необходимых мер к предотвращению негативных результатов».
Драпкин Л.Я., Основы следственных ситуаций, Свердловск, 1987, стр.133
Любопытно, но в работах по криминалистике отмечается, что следователи склонны рассматривать риск как исключительное явление, крайнее средство, связывая его с угрозой привлечения к ответственности в той или иной форме. http://law.edu.ru/script/entSource.asp?cntID=100089683
27 мая 2008 года на слушаниях в Генеральной прокуратуре было предложено взыскивать со следователей в порядке регресса деньги, выплаченные пострадавшим, в случаях незаконного привлечения к уголовной ответственности. По этому поводу было высказано такое мнение: [За исключением случаев грубого нарушения закона], «придумывать какую-то ответственность нецелесообразно, так как это породит боязнь ошибиться, пассивность, медлительность в принятии решения…»
Владимир Шепель, председатель Волгоградского областного суда, Экономика и Жизнь – юрист, №22, июнь 2008, стр.4, статья «прокурор нашел крайних».

Имеются авторы, которые считают необходимым разработку четких рекомендаций, содержащих указание на критерии, определяющие условия и допустимые границы рискованных решений следователя с учетом типовых следственных ситуаций.
Шиканов В.И, Теория тактических операций следователя\\Алгоритм и организация решений следственных задач, Иркутск, 1982, стр.67
Указывается, что сама по себе констатация наличия риска при принятии того или иного решения никакого прикладного значения не имеет.
Арсентьева С.С., Проблемы оценки степени риска в следственной деятельности.

Предпосылка для выбора подходящего решения
Завершив обзор критериев освобождения от ответственности за ошибочное инициативное решение, нужно определиться, как из предлагаемых вариантов выбрать подходящий для применения в войсках. Представляется, что главное - обеспечить невозможность или существенно затруднить возможность для лица, налагающего наказание, повернуть критерий так, как ему будет выгодно или удобно. Чтобы используемые критерии вынуждали оставаться объективным в оценках, насколько это возможно. Иначе создается почва для произвольного наложения ответственности, и, как следствия, паралича инициативы и способности принятия решений.

Это влечет необходимость отказаться от традиционной конструкции состава правонарушения. Дело в том, что при оценке ошибочного инициативного решения затруднено не только применение категории причинно-следствнной связи, но и совсем невозможно применить критерий противоправности деяния. Попросту отсутствует четкое сформулированное правило поведения, о нарушении которого можно говорить. Мало того, такое правило поведения, зачастую, невозможно сколь-либо четко сформулировать в принципе. Нельзя пытаться приписать документам, содержащим лишь ориентиры, рекомендации, описания возможных действий, свойства нормативно-правового акта. Такого рода документы содержат неуниверсальные указания, и реально складывающаяся ситуация может потребовать не следовать им или даже поступать строго наоборот записанному в них. В успешном бою количество нарушений боевого устава может быть даже большим, чем в неудачном. Привычка отыскивать диспозицию правовой нормы будет приводить к тому, что правоприменитель будет вынужден трактовать рекомендацию как универсальное правило, либо формулировать на самом деле не существующую норму в ходе самого разбирательства, распространяя такую трактовку на прошедшие события. При этом открывается широчайший простор для усмотрения правоприменителя в удобную для него сторону.
Кстати, российскому праву известна ответственность при отсутствии «классического» состава правонарушения, а именно при отсутствии противоправности. Пункт 1 ст.1070 Гражданского кодекса предусматривает возложение обязанности возместить вред, причиненный уголовным осуждением независимо от наличия вины следователя, прокурора или судьи в нем. Даже в случае полностью добросовестных действий с их стороны, без малейших процессуальных нарушений, когда все же пострадал невиновный человек, вред по указанной статье все равно подлежит возмещению.
Михайленко О.В., Имущественная ответственность за вред, причиненный осуществлением публичной власти: теоретические аспекты и проблемы ее реализации на практике, М., Волтерс Клувер, 2007, стр.165

Психологические аспекты проблемы принятия решения
Не стоит также забывать, что принятие решений в боевой обстановке обладает существенной спецификой с психологической точки зрения.
Когда человек находится в состоянии стресса повышается вероятность выбора наиболее рискованного решения из возможных, либо выбора первого же решения, которое приходит на ум, если ему сразу не находят возражений. Человек стремиться скорее выйти из состояния неопределенности, у него снижается концентрация, повышается склонность к принятию простых решений.
Но даже при отсутствии немедленной угрозы жизни продолжают действовать факторы, мешающие принимать решения. Люди стремятся откладывать принятие решения до получения 100% информации о ситуации, что чревато тем, что решение все равно придется принимать при неполноте информации, но уже в спешке. При отсутствии информации о противнике от него ожидают то, что он предпримет самое разумное, однако противник может не разделять оценку этого «разумного». Необходимость перерабатывать большой поток информации требует отсечения второстепенной информации, однако это не так просто сделать. Подчиненные не всегда имеют точные данные, но признаться в это не хотят или в стремлении повлиять на принимаемое решение, сознательно искажают ситуацию. Изменяя решение, командир косвенно признает перед своими подчиненными ошибочность или необоснованность своего предыдущего решения, что психологически нелегко сделать. Если ни один из вариантов решения не имеет особого преимущества, то принятие решения хочется отложить до обнаружения этого преимущества. Люди зачастую склонны заниматься вопросами, решения которых кажутся относительно простыми, откладывая сложные на потом. Впрочем, литература по проблемам, в том числе психологическим, принятия решений огромна и нет смысла повторять, все, что в ней сказано. Просто следует признать - требовать идеальных решений не возможно. В реальной жизни возможность выбрать оптимальное решение взвесив все «за» и «против» представляется не часто.

Основной критерий ответственности
А как же тогда налагать ответственность? Единственный выход - отказ от качественной оценки принятого решения или совершенного действия (правильное или неправильное). Оценивать можно только как подготавливалось принятие этого решение и его реализация.
Дело в том, что в отношении подготовки решения правило есть и оно легко формулируемое. Каждый должен прилагать усилия для принятия правильного и обоснованного решения. Их как раз оценить не сложно. Между моментом осознания проблемы и принятием решения имеется промежуток времени, который должен быть использован для приложения этих усилий. Оценке подлежит то, как было использовано указанное время. Если в течение этого промежутка времени преимущественно совершались действия направленные на достижение положительного результата – значить ответственность не должна наступать. Подчеркнем – оценивается только направленность действия, причем направленность субъективная, по мнению самого лица, принимавшего решение, но не его разумность, рациональность, расторопность или иная правильность. Это требование нужно жестко соблюдать, поскольку боевые решения могут приниматься в состоянии сильной физической и психологической усталости, недостатка времени или, как бы нам не хотелось бы это признавать, плохо подготовленными или не очень сообразительными людьми. Если же в течение указанного промежутка времени человек преимущественно бездействовал, ждал пока все как-нибудь само собой не разрешиться или все решит вышестоящее начальство – вот тогда должна наступать ответственность. Склонность думать, что вредное бездействие более морально оправданно, чем оказавшееся вредным действие нельзя поддерживать. Немотивированное бездействие должно быть наказуемо. Однако, бездействие также должно оцениваться по его направленности. Например, приказ на отдых перед боем, отданный предельно измотанным войскам, - не является примером бездействия. Он направлен на улучшение эффективности действий войск в ожидаемом боестолкновении. Разумеется, не является бездействием ожидание в засаде или вынужденное бездеятельность при нахождении в районе сосредоточения.
Можно довольно точно соотнести время бездействия и время, направленное на достижение положительного результата. Поэтому для наложения ответственности становиться возможным установить почти математическое правило. Если время направленное на достижение положительного результата составило более 60%, то ответственность не налагается, если менее 40% - налагается строгая ответственность, если это время находится в пограничной зоне от 40 до 60%, то ответственность налагается, но используются нестрогие виды ответственности.
Если обобщить идею предлагаемого подхода – ответственность налагается не по результату, а по приложенным усилиям.
Этот подход не исключает полностью усмотрение правоприменителя, но существенно снижает возможности произвольного использования этого усмотрения.

Против такого подхода можно попробовать привести возражения. Во-первых, он не допускает наложение ответственности даже в случаях явных тактических ошибок, если прилагались достаточные подготовительные усилия. Например, общепризнано, что атака пехоты через открытое ровное пространство на неподавляемые пулеметные точки гарантирует провал. Но ведь даже такую атаку можно очень тщательно готовить, а значит привлекать к ответственности нельзя.
Во-вторых, он не решает проблему ответственности чрезмерно инициативных военнослужащих. Есть такой психологический тип людей, которые действуют ради самого действия, нередко не задумываясь о последствиях, что постоянно порождает проблемы.
На самом деле, приведенные примеры не опровергают необходимость предложенного критерия наложения ответственности. Природа военной службы такова, что приходится использовать тот людской материал, который есть. Перед людьми, которые не могут решить качественно определенные задачи, такие задачи все равно приходится ставить и поручать им их решение. Если разобраться, основания для привлечения к ответственности ведь действительно нет – человек не обладает определенными качествами, а его заставляют решать задачи, которые этих качеств требуют. Поэтому неприменение ответственности в таких случаях, когда очень хочется наказать, на самом деле обоснованно. Сказанное не запрещает ограничивать таких людей в самостоятельности по решению вышестоящего командира, в случае нарушения этого запрета – они будут нести ответственность за невыполнение приказа на общих основаниях. Как будет показано ниже, вопрос о допустимой степени свободы подчиненных – такое же тактическое решение, как и все остальные.

Дополнительный критерий

Известно, что ответственность помимо функций наказания также выполняет функцию предупреждения совершения нарушений другими лицами. Наказание показывает другим – за что другие нарушители реально несут ответственность, предостерегая от совершения таких же действий. На языке права это называется общей превенцией. Ее наличие при наказании за неверное решение должно быть обязательным условием привлечения к ответственности. Иначе говоря – наказывать можно только в том случае, если нужно установить общий запрет для всех поступать также как наказываемое лицо в аналогичных ситуациях. Приведем пример. Из-за того, что не были разведаны огневые точки противника при наличии времени на их разведку атака захлебнулась, наши войска понесли потери. В одном случае – разведка не осуществлялась вообще. Понятно, что мы хотим установить общий запрет для всех осуществлять атаки без разведки огневых точек противника при наличии времени на это. Наказывать можно. В другом случае – были высланы три разведгруппы. Одну заметили из-за того, что один из разведчиков сорвал сигнальную «растяжку». Группа была остановлена огнем. Другая, хотя и проникла за передний край противника, но из-за патрулей противника не смогла выявить большую часть огневых точек. Третья, хотя действовала почти в «идеальных условиях» - не обнаружила фланкирующую огневую точку. Результат – атака сорвалась. Казалось бы и здесь можно привлечь к ответственности командира. В конечном счете, он ответственен за подготовку личного состава и организацию разведки. Кроме того, он мог выслать не 3, а 6-7 разведывательных групп, результат наверно был бы выше. Но что дает его наказание с точки зрения общей превенции? Можем ли мы в качестве общего правила установить, что нужно высылать 6-7 разведгрупп. Можем ли мы сказать, что в разведку можно посылать только идеально подготовленных солдат, которые никогда не срывают растяжек и не могут проглядеть огневую точку противника. Разумеется нет – количество используемых групп диктуется обстановкой, а идеальных солдат просто не бывает. Люди делают ошибки. Во втором случае – к ответственности привлекать нельзя. Только в том случае, если конкретные действия (бездействия) лица, привлекаемого к ответственности, могут стать общим запретом для всех последующих случаев – следует привлекать к его ответственности. Отметим, что формулирование этого общего запрета не должна включать оценочные понятия «недостаточно», «несвоевременно», «рискованно» и т.п., а только конкретные действия (бездействия) совершившего их лица.

Ориентирующие (индикативные) критерии

Следует отметить, что немногие критерии и принципы, выработанные другими отраслями права, могут применяться в качестве ориентирующих критериев при решении вопроса о возможности привлечении к ответственности за принятие ошибочного инициативного решения в сфере военного управления. Приведем их перечень:
1. Решение было принято исходя не только и не столько из личных карьерных интересов, а из интересов достижения успеха в ходе боевых действий.
2. Перед принятием решения была изучена информация относящаяся к обстановке в которой предстояло исполнять решение, а при ее отсутствии были предприняты меры по получению недостающей информации.
3. Перед принятием решения имелись обстоятельства, затруднявшие оценку ситуации.
4. Выбранный вариант действий мог (пусть даже не гарантированно) привести к положительному результату.
5. В момент принятия решения отрицательные последствия были неочевидны для лица, принимающего решение.

Все остальные критерии, выработанные юридической наукой, к сожалению, содержат оценочные категории, что связано с риском неограниченного усмотрения правоприменителя. Указанные в настоящем подразделе критерии не являются обязательными – они именно ориентирующие. Наличие или отсутствие одного из них само по себе не позволяет сделать вывод о наличии или отсутствии оснований для привлечения к ответственности. Отметим, что концепция ориентирующих критериев несколько необычна для российского права, привыкшего оперировать необходимыми и достаточными критериями, но используется за рубежом, например, в институте притворных сделок в странах общего права [badges of fraud (fraudulent conveyance)].

Военная наука о риске
Следует также подчеркнуть, что нельзя смешивать оценку объективной обоснованности или необоснованности риска с точки зрения оперативно-тактического искусства и оценку оснований привлечения к ответственности за рискованное решение, оказавшееся ошибочным.
С точки зрения оперативно-тактического искусства: «риск оправдан тогда, когда наихудшие последствия при неудаче не влекут за собой катастрофы, оставляют возможность для того, чтобы выправить положение. …Авантюрой в военном деле следует считать такой риск, при котором на карту ставиться все, так сказать «пан или пропал», короче, такой риск, когда рискующий представляет себе лишь результаты своих действий в случае успеха, закрывая глаза на последствия возможного неуспеха».
За исключением случаев, когда «иного выхода нет, когда проявление излишней расчетливости чревато еще более опасными последствиями».
Тюленев В.И. «Авантюризм и разумный риск в военном деле», цит.по книге «Через три войны. Воспоминания командующего южным и закавказским фронтом. 1941-1945», Москва, Центрполиграф, 2007, стр.394-395.
Однако, этот подход нельзя использовать для наложения ответственности в случае неудачи. Причина - чрезвычайный субъективизм в оценке риска на момент принятия решения. Подмечено, что «как только становиться известен результат какого-либо решения», люди начинают «питать иллюзию, что именно так они все себе заранее и представляли или, по крайней мере, могли представлять».
Матиас Нельке, Учимся принимать решения, М., Омега-Л, 2006, стр.50
Безусловно, это не означает, что впоследствии, когда станут ясны все детали и подробности, нельзя будет определить был ли риск объективно обоснован или нет с оперативно-тактической точки зрения. При привлечении же к ответственности, нужно связывать оценку решения с моментом его принятия, встать на позицию лица, принимающего решение, в этот момент, а в это время никто не может гарантировать правильность оценки ситуации.
Натаниэль Фик, Морпехи, М.:КРПА Олимп, Эксмо, 2008, стр.192

Целесообразность предложенного подхода

Предлагаемое решение, на первый взгляд, более чем спорно.
Как может оставаться безнаказанным командир, выполняя приказы которого погибли люди!? Разве мыслимо, чтобы человек, решения которого причинили столько вреда, не понес наказание!? Зачем вообще нужно культивировать инициативу принятия решений, снижая при этом порог ответственности за их ошибочность?
Ответ – повышение эффективности ведения боевых действий. Дело в том, что чем выше способность командиров всех уровней принимать инициативные решения, не боясь ответственности, чем выше степень децентрализации, которую могут себе позволить подразделение, тем выше устойчивость этих подразделений к нарушению связи и управления, и тем быстрее время реакции на изменение обстановки. В ходе боевых действий противники предпринимают много усилий, чтобы нарушить систему связи и управления. Для войск, привыкших к высокой централизации управления, к постоянной «опеке» со стороны старших командиров, потеря связи с командованием ведет к резкому снижению эффективности ведения боевых действий, если не к полному распаду боевых подразделений. Для войск привыкших действовать преимущественно по собственному почину последствия куда менее серьезные. Другим важным плюсом способности к децентрализации боевого управления, является готовность немедленно реагировать на действия противника, не дожидаясь утверждения принятых решений у старших командиров.
Привычка к централизации принятия решений ведет к тому, что даже в неясной обстановке, особенно в случае успехов противника, старшие командиры стремятся имитировать сохранение управляемости войсками на прежнем уровне, зачастую отдавая приказы, не соответствующие складывающимся обстоятельствам. Потеря возможности мелочной опеки становиться равной потере управляемости вообще. Психологически очень трудно признаться самому себе и старшему командованию, что далеко не все, чего хочется добиться получается сделать. Это порождает лавину приказов ради приказов. А подчиненным командирам, зачастую, приходится выбирать – либо исполнять не соответствующие обстановке приказы, рискуя войсками, либо, вести боевые действия тактически правильно, отступая от указаний вышестоящих командиров, рискуя при этом проблемами по службе и возможностью быть привлеченным к ответственности за невыполнение приказов.
Абатуров В.В., Морозов М.Э., Неизвестные трагедии ВОВ. Сражения без побед. М.: Яуза, Эксмо, 2008, стр.224
Бешанов В.В. Год 1943- «переломный», М.: Яуза, Эксмо, 2008, стр.74
В случае неудачного хода боевых действий начинается борьба с «пораженчеством». Она, безусловно, необходима в некоторых пределах. Но она может серьезно усугубить ситуацию с управляемостью. Перестраховываясь, лица, ответственные за борьбу с «пораженчеством», начинают выискивать все случаи, даже мелочные, невыполнения приказов. Это вызывает нервозность и страх у командиров за принимаемые ими решения, поскольку их самостоятельные действия, даже если они соответствуют обстановке, могут восприниматься как уклонение от выполнения приказов сверху.
Звягинцев В.Е. «Война на весах Фемиды» М.: Терра-Книжный клуб, 2006, стр.129
Следствие – отказ от принятия самостоятельных решений, вызывающий потребность перехода на «ручное» управление из центра, которое крайне затруднено в таких обстоятельствах.
Приведем пример негативного результата централизации управления. Во время войны во Вьетнаме наличие вертолетов и легких раций позволило старшим командирам замыкать на себя принятие всех, даже самых мелочных решений, буквально становиться командиром каждого взвода на земле. Как отмечают сами американцы, это убивало инициативу подчиненных и вело к падению эффективности управления войсками.
www.globalsecurity.org/military/library/policy/army/fm/6-0, абз.1-82
David M.Keithly, Stephen P.Ferris, Auftragstaktik, or Directive Contol, in Joint and Combined operations, Parameters, Autumn1999, pp.118-33
gis.fs.fed.us/fire/doctrine/philosophy/source_materials/auftragstaktik-keithly_and_ferris.doc
Еще момент. Одна из наиболее острых проблем в сфере военного управления – принятия решений не исходя из реальных боевых задач, обстановки и возможностей войск, а исходя из соображений, касающихся личного статуса лица, принимающего решения. Любая многоуровневая система управления, включая армейскую, предполагает, что любой, кто в ней находится стремиться не ухудшать свое положение в рамках этой системы, сохранять возможность роста и может извлекать выгоды и преимущества из своего нынешнего положения на управленческой лестнице. Можно сколько угодно долго говорить по поводу того, что истинным смыслом и целью действий всех и каждого должно быть выполнение задач, стоящих перед всей системой, а не личные интересы. Например, в случае с армейской системой – это должен быть выигрыш боя, операции, а не повышение по службе, стремление удержать занимаемую должность или авторитет. Но это мало что меняет. На самом деле стремление быть на хорошем счету у начальства, желание угадать, что будет думать начальник и подстроиться под это, как бы над ними не иронизировали, - одна из основ любой многоуровневой системы управления. Вопросы статуса лица, принимающего решения, увы, могут влиять на принимаемое решение также как боевая обстановка. Проблемы возникают тогда, когда эти вопросы и интересы системы управления в целом не совпадают. Отмечается, что иногда командирам бывает проще потерять в бою свое подразделение, ведя бой, забыв даже об элементарных тактических правилах, чем принять самостоятельное решение на бой. В первом случае можно спасти свой статус, сославшись на превосходство противника или иные особенности обстановки, то есть на обстоятельство вне контроля конкретного командира, во втором – возникает риск ответственности, поскольку на сторонние факторы сослаться сложнее.
Проблема отнюдь не простая. В идеале, боевые задачи следует ставить таким образом, чтобы у подчиненного не было возможности выбрать решение, которое благоприятно для личного статуса, и вредно для общей задачи. Наверно постановка задач-целей, предоставляющая подчиненным свободу действий по ее реализации, вместо отдачи детализированных приказов, в ряде случаев может помочь. Но пока не ограничен риск ответственности за самостоятельные инициативные решения, эффективность принимаемых решений будет находится под угрозой воздействия вопросов статуса лица, принимающего эти решения. Поэтому снижение порога ответственности за ошибочное инициативное решение может способствовать к уменьшению негативного воздействия вопросов статуса лица, на принимаемые решения.

Централизацию и децентрализацю управления не следует противопоставлять.

Сказанное выше не следует понимать так, что централизация управления вредна всегда и в любых случаях. Совсем нет. Она может использоваться при необходимости. Классический пример – крупные наступательные операции.
Следует признать, что вопрос о необходимой степени свободы проявления инициативы нельзя признать однозначно установленным раз и навсегда. В значительной степени это определяется обстановкой и принимаемыми в соответствии с ней тактическими решениями. Весьма иллюстративным в этой связи может быть различия во французской и итальянской военной доктрине, сложившиеся после первой мировой войны. Здесь, намеренно приводится весьма отвлеченный пример, чтобы отсутствовали эмоциональные предпочтения в отношении одной из сторон сравнения. Обе страны были то врагами, то союзниками нашей страны и вооруженные силы обеих стран показали себя не лучшим образом в ходе последней мировой войны. Французы, моделируя будущую большую войну под условия франзуско-германского фронта первой мировой – под открытые равнинные пространства, ставку делали на жесткое централизованное управление, дающее возможность осуществлять эффективную координацию между массами артиллерии, пехоты и танков, действующих на участках прорыва вражеской обороны. Наиболее ожидаемым театром военных действий для итальянской армии были гористые районы, где войскам пришлось бы действовать по отдельным оторванным друг от друга направлениям. Она, наоборот, вынуждена была ориентироваться на создание условий, обеспечивающих возможность добровольной децентрализации управления, на управление общими директивами, а не приказами даже в малых подразделениях, самостоятельность подчиненных и их способность постоянно проявлять инициативу. По весьма оригинальному замечанию одного итальянского военного эффективность самостоятельности боевой ячейки основывается на основном принципе «всякой самостоятельности, по которому никто никогда никого так хорошо не обслуживает, как сам себя».
Висконти-Праска «Тактика в войне на сокрушение», Государственное военное издательство Москва, 1935, стр.7,11, 12, 59.
Решение об ограничении инициативы подчиненных может быть принято, когда это обусловлено тактическими соображениями.
Следует признать однобокой, принятую в армии США концепцию восхваления децентрализованного управления постановкой задач-целей, без детализации порядка их выполнения.
Натаниэль Фик, Морпехи, М.:КРПА Олимп, Эксмо, 2008, стр.55, 56
В американской армии имеется полевой устав 6-0 «Mission command: command and control of army forces», специально посвященный такому управлению. В нем довольно детально (параграфы с 1-61 по 1-66, таблица 1-4) обосновывается превосходство децентрализованного управления над системой управления детализированными приказами. (www.globalsecurity.org/military/library/policy/army/fm/6-0). Схожий подход содержится в наставлении 100/100 немецкой армии.
Werner Widder, Auftragstaktik and Innere Fuehrung: trademark of german leadership, Military review, September-October 2002.
Представляется, что это вызвано идеологическими штампами о якобы неизбежном превосходстве в умении принимать самостоятельные боевые решения солдата и офицера демократического общества, выросшего в среде, где свобода личной инициативы привычна и ограничивается в минимальной степени, над его «коллегой» из страны с нелиберальным политическим режимом. Также, значительное влияние на такой подход могла оказать «реклама», устроенная бывшими офицерами Вермахта, принципу Auftragstaktik («тактике задач» или «управлению директивами»).
Приведем пример нежелательности использования «тактики задач». Генерал-полковник артиллерии Хлебникова Н.М. вспоминал, что в 1943 году командир одного из крупных артиллерийских соединений говорил своему старшему начальнику: «Спланируем [огонь «Катюш»] мы сами. Покажите полосу прорыва, поставьте боевую задачу – остальное наше дело. Я беру всю ответственность на себя». В прорыве обороны участвовали крупные группировки артиллерии, и выделять из общего плана артиллерийского наступления какой-то особый план использования реактивной артиллерии, план, не скоординированный с другими огневыми средствами, - это могло повлечь за собой последствия самые печальные. Генерал отмечал, что к таким командирам, которые жаждут показать себя, свое мастерство, инициативу и самостоятельность, вопреки деловым соображениям приходилось применять строгие меры.
Хлебников Н.М. «Под грохот сотен батарей» Военное издательство МО СССР, Москва, 1974г. Стр. 222
Нежелательно и полное самоустранения вышестоящего руководства от участия в выработке решений, которое может возникнуть при привычке руководить исключительно постановкой задач-целей. «Только постановк[и] задач войскам недостаточно для их тесного и непрерывного взаимодействия».
Иванов Д.А., Савельев В.П., Шеманский П.В., Основы управления войсками в бою, Москва, Военное издательство Министерства обороны СССР, 1977, стр.45
Глава советской оперативной группы при Президенте Афганистана (1989-1990) так описывал стиль руководства в афганской армии. «…[Т]ипичный афганский военачальник…недостаточно активно вмешивался в ход боевых действий…, не любил отдавать подробных указаний, а иногда вообще не отдавал никаких распоряжений, ссылаясь на то, что каждый командир должен сам сознавать, что ему делать. …[У] некоторых…, в целом толковых афганских генералов было заметно стремление к общему руководству и как-то неохотно они вникали в тонкости, детали решаемых вопросов, что в военном деле иногда очень важно. …Это никак не согласовывалось с принципами, …которые не позволяли ни при каких обстоятельствах мириться с тем, что происходит и понуждали до конца биться над тем, чтобы изменить обстоятельства и добиться поставленной задачи.»
М.А. Гареев, Моя последняя война (Афганистан без советских войск), Москва, «Инсан», 1996, стр.299-301
Проигрыш «изобретателями» Auftragstaktik первого сражения на Марне в 1914 году во время Первой мировой войны, в том числе, был связан с тем, что у немцев отсутствовало централизованное управление. Каждая из немецких армий воевала «как понимал изменчивую обстановку битвы ее командующий… Причины поражения на р. Марна … определяются несостоятельностью германского руководства массой из 7 армий, заранее нацеленных, но не управлявшихся среди сложной обстановки».
Зайончковский A.M. Первая мировая война — СПб.: Полигон, 2002.
http://militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/index.html
К вопросу о нужной степени централизации предпочтительным представляется более взвешенный подход.

«Децентрализация способствует повышению мобильности и оперативности управления, развитию инициативы и самостоятельности у командиров, но излишняя свобода подчиненных может приводить к неорганизованности, усложнять целеустремленное применение войск для достижения общей цели».
Шраменко А.Ф. «Вопросы психологии в управлении войскам», М., Военное издательство Министерства обороны СССР, 1973, стр.149

Вопрос о степени контроля над подчиненными, о передачи им части полномочий по принятию решений – такое же тактическое решение как и любые другие. Очень легко обвинить лицо, передавшее полномочия вниз, в том, что оно недосмотрело за подчиненными, особенно в ситуации, когда подчиненные обладают недостаточной подготовкой. Тем не менее, как любое другое тактическое решение, оно должно, в случае неудачи, оцениваться по общим правилам, предложенным выше.

Поскольку Российская армия может быть вовлечена в конфликты разной интенсивности в разных условиях и с разным противником, наиболее правильным следует признать готовность к быстрым переходам от централизованного управления (когда инициатива малых подразделений допускается только в рамках наилучшего выполнения детализированного приказа сверху) к децентрализованному (когда инициатива малых подразделений допускается без согласования и, в некоторых ситуациях, даже без уведомления старших командиров, которые управляют постановкой задач-целей, без детализации порядка их выполнения) и обратно в соответствии с потребностями конкретной задачи. В тех случаях, когда тактические соображения будут диктовать потребность в децентрализации управления, вопросы ответственности за самостоятельно принятые решения, оказавшиеся ошибочными, будут вставать очень остро.

О применимости предложенных правил.
Указанные выше соображения об ограничениях ответственности в случае принятия инициативного ошибочного решения должны применяться ко всем видам юридической ответственности: дисциплинарной, административной, уголовной, материальной, гражданско-правовой. Но что еще более важно, военное право может постепенно привить те же принципы в управленческую практику Вооруженных Сил, то есть применяться к неюридической, «кадрово-управленческой» ответственности. Не секрет, что стиль управления, основанный на постоянных придирках, и угрозах привлечения к ответственности, парализует волю к принятию самостоятельных решений. «Нельзя ничего путного сделать, если машинистка без генерала не может отпечатать листок бумаг, если командующий ВВС округа не может посадить генерала в самолет без команды из Москвы, если командующий войсками округа не может решить вопрос с мешком муки, если все начальники оглядываются друг на друга и ничего не решают – … в такой армии не одно отделение с места не сдвинется, ибо все будут только поглядывать друг на друга».
М.А. Гареев, Моя последняя война (Афганистан без советских войск), Москва, «Инсан», 1996, стр.335, 348
Хочется, чтобы эти слова, сказанные в начале 90-х годов 20го века, не относились к Российской Армии.
Важность выработки военным правом общего четкого подхода к ответственности в таких случаях связано еще с одним соображением. Не мною подмечено, что в мирное и военное время от командиров требуются несколько разные качества.
М.А. Гареев, Моя последняя война (Афганистан без советских войск), Москва, «Инсан», 1996, стр.391
Деятельность командиров в мирное время имеет сильный хозяйственный или преподавательский уклон. В мирное время проблема принятия инициативных решений не встает так остро, как во время войны, поскольку есть возможность и время все со всеми согласовывать. Переход с началом боевых действий на иные принципы управления не может быть быстро осуществлен, если заранее не будет проработаны подходы к ответственности за инициативные ошибочные решения. В противном случае вооруженные силы и в ходе вооруженного конфликта будут продолжать руководствоваться принципами управления, которые применимы, да и то с оговорками, только в мирное время.
Для наиболее эффективной реализации принципов привлечения к ответственности следует помнить, что процедура разбирательства нередко сама по себе воспринимается как своего рода наказание. Впрочем, вопрос о надлежащем процессе – это предмет для отдельного исследования.

Вывод
Проблема возложения ответственности за ошибочное инициативное решение – одна из наиболее сложных для военного права. Она должна стать одной из центральных проблем, подлежащих детальному изучению и регламентации. Возможно, потребуется разработка специального указания Министра обороны по этой проблеме. Ее решение, связанное с учетом места и роли инициативных решений в системе управления боевыми действиями, может повысить эффективность ведения боевых действий нашей армией в будущих конфликтах, какой бы интенсивности они не были.

тема ответственности за ошибочные боевые решения никому не интересна? (-) - МАВ 24.09.2008 21:19:28 (17, 0 b)