>Куропаткина можно понять в том смысле, что оборонительными считаются войны, которые Россия была вынуждена вести с целью отражения противника вторгшегося или пытавшегося вторгнуться на территорию России, причем под последней понимается та, что была закреплена за Россией международными трактатами, хронологически предшествовавшими попытке вторжения.
Не возражаю против такого понимания (хотя повторюсь: имхо, тов. Рю в начальном постинге имел в виду вовсе не Куропаткина). Но пусть будет Куропаткин.
Тогда, например, русскио-иранские войны можно трактовать таким образом, что Аббас-Мирза сам за шерстью ходил, только стриженым возвращался.
В мае 1804 шах предъявляет России ультиматум, в июне иранская армия, уже сосредоточенная у Эривани идет на территорию Грузии, закрепленную за Россией по миру с турками. Иран терпит поражение, Россия получает новые территории (и объявляется агрессором?).
1826-28. Война также начинается вторжением иранской армии в Карабахское и Талышское ханства, также находящиеся под суверенитетом России. Россия была к войне не готова. Что интересно, в этой войне против иранцев в большем числе воевали сами кавказцы, чем русские войска: ополчения Грузии, Армении и Азербайджана составляли 14 тыс., у Ермолова – всего 12 тыс. человек. (О численности - только затем, что косвенно подтверждает отсутствие стремления у русских нападать в тот момент) У иранцев была армия в 60 тыс. человек, которая вошла на территорию дружественных и покровительствуемых Россией княжеств и пыталась захватить Баку, но в результате оказалось, что война велась за расшиерение российских пределов. А разве за расширение персидских пределов она не велась?
Вот в этом случае - когда несколько стран (в данном случае Россия, Персия, Турция) имеют постоянные притязания на какую-то территорию (в данном случае Кавказ), и все три питают агрессивные намерения по отношению к соседям, - так в этом случае формальный критерий - кто первым напал - становится важен. Извините, что повторяюсь, но важен он еще и тем, что допускает гораздо меньше разночтений и разнотолкований, чем сущностные намерения сторон.
В кавказской ситуации имеется та особенность, что международным признанием следует считать не единичный двусторонний трактат (русско-турецкий или русско-персидский), а такую систему трактатов, в котором новые приобретения одной из трех стран признаются двумя другими. Эта особенность вытекает из той ситуации, что как Турция, так и Персия имели определенные т.н. "исторические права" на кавказские земли и согласие одной из двух стран на передачу России тех или иных земель автоматически игнорировало "исторические права" другой страны. Кавказскую модель можно сформулировать так: трехсторонние посягательства на земли малых народов, не способных самостоятельно вести эффективную защиту своих земель.
для иллюстрации ситуации "вообще" я взял слишком специфический пример.
>Кавказскую модель можно сформулировать так: трехсторонние посягательства на земли малых народов, не способных самостоятельно вести эффективную защиту своих земель.
Формулировка по-моему очень точная.
С дополнением (правда уже не по форме): малые народы часто оказывались способны к эффективным нападениям на пограничные земли. Как собственно и на урало-семиреченской линии. Мое мнение, что главным стимулом для завоевания Кавказа для России было стремление обеспечить безопасность своих южных границ. Т.е. не столько расширение границ, сколько закрепление существующих.