Кое что о церквях, колокольнях, артилерии. Оборона церкви святого Фрола
Из воспоминаний фронтовика (Георгий Гелев)
423 стрелковый полк 166 дивизия, 19 армии. Где-то в окрестностях смоленска, лето 1941 г.
...
К вечеру того же дня 3-й батальон занял оборону в районе деревни Мамоново, в которой было несколько десятков деревянных хатёнок. Жителей в деревне не было — при подходе немцев все покинули свои дома. Штаб батальона разместился в церкви Святого Фрола, находящейся на возвышенности в ста пятидесяти метрах восточнее деревни.
Это было кирпичное здание с толщиной стен более метра. Центральный вход был расположен с западной стороны, а запасной — с южной. Колокольня была расположена со стороны центрального входа. Вокруг церкви было старое кладбище, густо заросшее деревьями и кустами сирени.
Войцеховский, войдя в церковь, сказал, что лучшего места для штаба не найти: есть защита от непогоды и пуль, даже снаряд вряд ли пробьёт эти стены. По его указанию я проверил телефонную связь с полком и ротами нашего третьего батальона. Для дублирования связи были выделены связные.
...
(не менее нескольких дней спустя)
...
Проснулся я от того, что кто-то дёргал меня за руку и кричал: «Вставайте, товарищ младший лейтенант, нас окружают немецкие танки!». «Откуда здесь возьмутся немецкие танки? Это, наверное, наши «КВ» возвращаются в тыл», — сказал я, просыпаясь.
Занимался рассвет, но было ещё темновато. В открытую центральную дверь я увидел солдат, совершающих перебежки, а через окна — несколько танков, окружавших церковь. Слышны были команды на немецком языке.
Откровенно говоря, я растерялся и, оцепенев, стоял, как вкопанный. В таком же состоянии были все остальные, находившиеся в церкви.
И тут раздался голос комбата: «Какого хера вы уши развесили?! Немедленно закройте двери на засов, разберите оружие, вон там его целая куча. «Максима» нацельте на главный вход, а «Дегтяря» и трофейный пулемёт – на боковой. Разберите гранаты, их целый мешок у нас. И не болтайтесь на середине церкви, а прижимайтесь к стенам. Если не обосрёмся и будем разумно действовать, то при таких стенах немцам нас не одолеть. И ещё, не высовывайтесь из окон, но наблюдайте за ними непрерывно».
Голос комбата был настолько уверен, что оцепенение наше мигом прошло, и мы бросились выполнять его указания. Вооружились нашим единственным автоматом «ППД», тремя трофейными «шмайсерами» и нашими трёхлинейками. Разобрали гранаты и установили, как было приказано, станковый и ручные пулемёты.
Снова раздался голос комбата: «Плохо усвоили тактику боя, товарищи командиры и бойцы. Кто же прямо против дверей выставляет пулемёты? Да вас же сразу перебьют, как уток. Установите пулемёты под стенами и бейте по дверям кинжальным огнём».
Увидев меня, стоящего со «шмайсером» под стенкой, комбат приказал позвонить в штаб полка и командирам рот, сообщить, что наш штаб окружён, и узнать, чем они могут нам помочь.
Я подошёл к телефону, но после нескольких попыток телефонист сказал, что связь со штабом полка и ротами нарушена. Приходилось рассчитывать только на себя. Нас было всего тринадцать человек, включая телефонистов и связных.
Пока мы приводили свой «гарнизон» в порядок, немцы полностью нас окружили. Пехота залегла на кладбище, окружавшем церковь с трёх сторон, а танки расположились против окон.
Сначала немцы стали ломиться в дверь, предлагая нам сдаться. Комбат выпустил по двери несколько очередей из «Максима», тогда немцы открыли огонь из автоматов и танковых пушек по нашим окнам. Пули и снаряды, влетая в окна, ударялись в противоположные стены и сбивали с них штукатурку, отчего в церкви образовалось непроницаемое белое облако. Мы прижались к стенам и не двигались. Спасало нас то, что подоконники с наружной стороны церкви находились на высоте не менее 2,5 метров от земли, а танки стреляли не осколочными и фугасными, а бронебойными снарядами. И пули, и снаряды проносились у нас над головой.
Я стоял под стеной рядом с комбатом. Он повернулся ко мне и, напомнив мне мои спортивные достижения, велел взять побольше гранат, влезть на колокольню и швырять их через окна вокруг церкви. Но предупредил, чтобы я не высовывался из окон – сразу сшибут.
Я отобрал себе около двадцати ручных гранат «РГД», десять противотанковых, столько же «лимонок» Ф-1 и несколько немецких с длинной деревянной ручкой. Всё это я сложил в три вещевых мешка. Доставить их на колокольню мне помог один из связных.
Отпустив его, я стал ориентироваться в обстановке. Колокольня имела несколько этажей, соединявшихся узкими лестницами. На каждом этаже были небольшие окна с выбитыми стеклами. Я решил обосноваться на самой верхней площадке и в два приёма перетащил туда свои боеприпасы.
Каждая площадка имела небольшие «мёртвые зоны», недосягаемые для пуль, прилетающих снизу со стороны кладбища, я разместился в одной из таких зон и стал наблюдать за немцами. Пехота залегла среди могил и палила по окнам, несколько танков стояли с северной стороны церкви.
Стараясь не высовываться, я начел разбрасывать «лимонки» и «РГД». Бросал я их не в одно и то же место, чтобы труднее было установить, откуда летят гранаты. Но вскоре немцы сообразили, что к чему, и начали обстреливать колокольню. Положение моё усложнилось.
Танки, которые обстреливали церковные окна, были лёгкого типа, но вскоре я увидел, что с западной стороны появился средний танк и устремился на кирпичную лестницу, ведущую к главным церковным воротам. Я понял, что, если танк ворвётся в церковь, нам всем придёт конец.
Надо было что-то предпринять. Я вложил в один из вещмешков пять противотанковых гранат, столько же гранат «РГД» и одну немецкую гранату с длинной деревянной ручкой, завязал мешок, оставив головку деревянной ручки снаружи, свинтил колпачок, вынул конец шнура, связанного с детонатором, и стал ожидать.
Когда танк добрался до середины лестницы и находился очень близко от колокольни, я дёрнул за шнурок и бросил мешок перед танком. Раздался оглушительный взрыв, танк опрокинулся на бок с одной сорванной гусеницей и замолк. Одну из церковных дверей взрывом наполовину сорвало с петель.
Немцы открыли ураганный огонь по колокольне. Я, не целясь, разбросал остатки гранат и, молниеносно спускаясь от этажа к этажу, вернулся в церковь. Комбат похвалил меня за выполнение задания и сказал, что немцы вместе с танками значительно отодвинулись от стен церкви, а подбитый танк надёжно прикрывает нашу дверь, так что уничтожить нас теперь может только авиация.
Осада продолжалась уже больше часа. У нас появился один убитый из числа связных. Бывший сибирский охотник, он не мог равнодушно смотреть, как немцы, прижав нас огнём, безнаказанно перемещаются по кладбищу. Его выстрел был удачен, немец упал, взмахнув руками, но тут же немецкая пуля попала бойцу в висок.
От пыли и пороховых газов, проникающих в церковь снаружи, мы стали задыхаться, у многих засорились глаза, и мы уже мало верили в благополучный исход сражения.
Вдруг раздался телефонный звонок, и телефонист счастливым голосом закричал, что комбата вызывает командир полка.
– Это ты, Войцеховский? Чего ты там пылишь и что за стрельба возле твоего штаба? – спросил командир полка полковник Шебардин.
– Стреляют немцы, нас окружили в церкви. Связи с ротами нет, а вами только появилась. Немцев около одной роты и не менее десяти лёгких и средних танков. Окажите нам помощь, мы держимся из последних сил, – доложил комбат.
– К сожалению, нет у меня никаких резервов, чтобы оказать тебе помощь, – ответил полковник.
– А связаться с дивизией и задействовать дивизионную артиллерию вы можете?
– Конечно, могу. Но куда стрелять прикажешь?
– Пусть стреляют прямо по церкви, стараясь исключить прямые
попадания. Немцы находятся на кладбище вокруг церкви примерно в пятидесяти метрах от стен. И пехота, и танки. У нас выхода нет – либо задохнёмся в церкви, либо погибнем от наших снарядов при прямом попадании в крышу. Мы предпочитаем последнее. Вы согласны? – спросил комбат, обращаясь к нам. Мы молча кивнули в знак согласия
Минут через 15-20 заработала дивизионная артиллерия. Снаряды 152-миллиметрового калибра начали ложиться с северной, восточной и южной сторон на расстоянии не менее ста метров от стен церкви. С каждым залпом разрывы приближались. Немцы запаниковали, прекратили обстрел и начали отходить в сторону переднего края.
Мы осмелели, стали наблюдать за немцами в окна и стрелять.
Нужно отдать должное нашим артиллеристам: ни один снаряд не попал в церковь, а немцы, потеряв один лёгкий танк, разбитый прямым попаданием, отошли от церкви.
По просьбе комбата артиллерия прекратила обстрел. Некоторое время мы опасались выйти, не зная расположения противника. Вокруг установилась непривычная тишина.
Вдруг раздался окрик с восточной стороны кладбища: «Эй, кто там в церкви есть, отзовитесь!» Выглянув в окно, мы увидели связного, которого я ночью послал с донесением в штаб полка. Он, заметив нас, выглядывающих из окон, сказал, что немцев поблизости уже нет.
Мы вышли из церкви, с ног до головы покрытые известковой пылью. На вопрос комбата, откуда он здесь взялся, связной рассказал, что он доставил донесение в штаб полка около часу ночи и получил разрешение вернуться в батальон. Но он очень устал и решил до рассвета отдохнуть в штабе полка. Телефонист разбудил его в пять часов и, пожаловавшись, что нет связи с нашим батальоном, попросил при возвращении проверить провод.
Подойдя примерно на километр к церкви, связной услышал стрельбу. Пробираясь по кустарнику вдоль телефонного провода, примерно в двухстах метрах от церкви он увидел, что провод перерезан острым лезвием. Сапёрной лопаткой он зачистил концы и соединил провод, потом спрятался и стал наблюдать.
Самые страшные минуты пережил он, когда начала обстрел наша артиллерия. Два снаряда взорвались рядом с ним, так что он оказался почти на самом краю одной из воронок и был засыпан землёй.
Комбат сказал связному, что он здорово всех нас выручил и велел начальнику штаба батальона внести фамилию связного в наградной список. Рядом со мной стоял ночевавший у нас политрук, и я, повернувшись к нему, сказал, что среди окруженцев, оказывается, тоже бывают порядочные бойцы. Он со злобой посмотрел на меня и промолчал.
Комбат понимал, что бой не окончен и немцы в любой момент могут обрушиться на нас, а связи с ротами у нас всё ещё нет. Подозвав меня, он приказал подняться на колокольню, которую я уже освоил, и, взяв бинокль, постараться уточнить, куда скрылись немцы.
Через пару минут я был уже на колокольне и без особого труда обнаружил, что немцы окапываются метрах в четырёхстах у двух отдельных колхозных сараев между церковью и передним краем.
Я доложил об этом комбату, и он велел взять на колокольню телефониста с телефоном, связаться со штабом полка и попросить снова подключить артиллерию.
Довольно быстро мы связались со штабом полка, а оттуда нас связали непосредственно с командиром артиллерийской батареи. Это оказался мой коллега по сборной лыжной команде СибВО Валентин Белич, мы узнали друг друга по голосу.
– Куда стрелять и кто будет корректировать огонь? – спросил Валентин.
– Цель я тебе укажу и попробую корректировать, но по-мужицки, ведь я в вашем деле мало понимаю.
– Ну, давай попробуем, пехота, – с подначкой сказал Валентин.
– Возьми карту местности и найди церковь Святого Фрола.
– Есть, засёк.
– А теперь найди сараи метрах в четырехстах северо-западнее церкви.
– Так, нашёл.
– А теперь давай, пали одиночными, а я подскажу, куда дальше целить.
Валентин начал стрелять одиночными, а я после каждого выстрела говорил: «Сто метров недолёт, а теперь метров восемьдесят возьми левее». Такие команды я подавал до тех пор, пока очередной снаряд не лёг в центре сосредоточения немцев, а потом попросил беглый огонь
Попав в безвыходное положение, немцы решили, не считаясь с потерями, пробиваться к своим. Как оказалось потом, они, располагая восьмью оставшимися танками, ударили с тыла по нашему переднему краю и сумели прорваться. При этом они потеряли ещё один танк, подбитый залпами Валентина.
После завершения артобстрела я поблагодарил Валентина за хорошую работу, на что он ответил: «Служу Советскому Союзу! Если потребуется помощь, то звони. Для хорошего человека снарядов не пожалеем!».
Я спустился с колокольни, доложил комбату о результатах артобстрела и решил осмотреть поле боя.
С восточной стороны я обнаружил один лёгкий танк, подбитый нашей артиллерией, средний танк, который опрокинулся от взрыва моего мешка с гранатами, и ещё один средний танк, лежащий на боку метрах в пятидесяти от церкви с южной стороны. Танк был совершенно цел, верхний люк открыт и залит кровью, одна гусеница торчала сверху, а вторая не видна была из-под земли.
Я ходил вокруг танка, пытаясь понять причину аварии. И тут я увидел рядом с провалившейся гусеницей отверстие в земле. Заглянув в него, я понял, что случилось. Под танком был старинный склеп, на дне которого виднелись два гроба. Как выяснилось потом, в склепе много лет назад был захоронен священник с супругой. Склеп был кирпичный, покрытый сверху слоем земли, и со временем зарос кустарником. Вот так склеп стал ловушкой для немецкого танка.
Всего немцы потеряли четыре танка из двенадцати, участвовавших в операции. Были у них и значительные людские потери, но подсчитать их нам не удалось – всех убитых немцы уносили с поля боя. С нашей стороны был один убитый
Через некоторое время была налажена телефонная связь с ротами. Нам сообщили, что немцы осуществили прорыв в стыке между позициями нашего и соседнего полка и ушли в сторону своих позиций. Немцы прорывались, посадив свою пехоту на танки.
Нашим бойцам удалось захватить двух раненых немцев, один из них был унтер-офицером. При допросе они сообщили, что в операции участвовала рота пехоты и двенадцать танков. Перед ними была поставлена задача прорваться в тыл наших войск и, посеяв панику, создать благоприятные условия для готовящегося наступления.
Наше вечернее наступление несколько нарушило их планы. Но обнаружив, что в процессе нашего наступления в стыке между полками оказался разрыв, немецкое командование решило выполнить задуманное. Немцы почти беспрепятственно проникли через передовую в наш тыл. Зная по донесениям разведки, что в церкви Святого Фрола находится какой-то штаб, они решили его разгромить в первую очередь.
Слух о боях у церкви Святого Фрола распространился по всему фронту. На осмотр места боевых действий приезжало дивизионное командование и, конечно, репортёры, которые в своих заметках описали и даже приукрасили события.
Узнав о том, что церковь обороняли тринадцать человек, один из репортёров напомнил, что в кинофильме «Тринадцать» именно то же число бойцов защищали в пустыне колодец от басмачей, и это символично. Но там только один из бойцов остался жив, а у нас один погиб.
Нас всех величали героями, и мы, конечно, не возражали. Но я прекрасно понимал, что если бы не боевой опыт, хладнокровие и мужество Войцеховского, мы погибли бы в первые же минуты. Понял я и то, что клеймо «польский шпион» было на нём совершенно не заслуженно, и что не во всех случаях степень образованности человека играет решающую роль.
За героическую, как писали газеты, оборону церкви Святого Фрола все мы были представлены к наградам. Войцеховскому было присвоено звание майора, и, если я не ошибаюсь, он был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза.
После этих событий наступили обычные фронтовые будни. Штаб батальона оставался по-прежнему в церкви. Немцы прекратили наступательные операции, ограничиваясь периодическими артобстрелами. Считая, что мы перенесли свой штаб из церкви, они не обращали на нас внимания и вели обстрел только по нашим позициям.
...
Кроме штаба нашего батальона, в церкви расположилась группа полковых связистов. Они установили рацию и начали периодически на ней работать.
В один из дней наши «квартиранты»-радисты начали что-то передавать по рации, а через некоторое время раздался вой снаряда, разорвавшегося у самой стены церкви. Затем начались прямые попадания 120- или 150-миллиметровых фугасных снарядов в стену церкви. От разрывов стена содрогалась, с неё сыпались остатки штукатурки, но пробить её снаряды не могли. Мы все залегли на полу у самых стен.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Телефонист сказал, что комбата вызывает начштаба полка. Войцеховский подошёл к телефону, стоящему на полу напротив окна, и взял трубку. Не успел он ответить на заданный ему вопрос, как, ударившись в металлическую решётку окна, один из снарядов взорвался в его амбразуре.
Всех нас оглушило, из-за поднявшейся пыли трудно было различать предметы. Придя в себя, я увидел лежащего на полу комбата, он пытался встать. Я наклонился, взял его на руки, через боковую дверь вынес из церкви и положил под стеной, противоположной подвергавшейся обстрелу.
...
(Неапетитные медицинские подробности опущены)
...
. Потом мне рассказали, что после взрыва снаряда в амбразуре окна немцы сделали ещё несколько выстрелов и прекратили стрельбу. Очевидно, поднявшееся облако пыли убедило их в том, что с церковью всё кончено. Но церковь устояла. С наружной стороны стены, подвергшейся обстрелу, остались воронки глубиной до полуметра. Крыша над колокольней отсутствовала, но главный купол каким-то чудом уцелел.
Наш комбат Войцеховский умер вечером того же дня. Причиной смерти стал осколок снаряда, проникший в брюшную полость.
В течение суток батальоном командовал начальник штаба батальона, а затем принял командование вновь назначенный старший лейтенант Шубин. Он сразу же перенёс штаб из церкви в блиндаж, расположенный на склоне метрах в ста от церкви.
...
(Некоторое время спустя - примерно неделя или две спустя)
...
Дорога пролегала через деревню Мамоново мимо церкви Святого Фрола. Людей в деревне не было, они покинули её перед приходом немцев и не возвратились.
Когда мы проезжали мимо церкви, мой спутник сказал:
– Это церковь Святого Фрола? Интересно было бы её осмотреть, о ней так много писали во фронтовых газетах.
– Да, это она. С удовольствием покажу и расскажу вам о ней,– ответил я.
Мы оставили лошадей метрах в тридцати от церкви, привязали их к дереву и направились к боковому входу. Там мы остановились, и я начал краткий рассказ.
Неожиданно раздался свист приближающегося снаряда и за ним – оглушительный взрыв внутри церкви. Вслед за этим появилось облако пыли, вылетающей из церкви.
От неожиданности мы упали на землю и притаились. Но выстрелов больше не последовало. Когда пыль улеглась, мы увидели, что главный купол церкви лежит на земле, превратившись в кучу обломков.
Мы поспешно сели на лошадей и уехали. До сих пор не могу разгадать, кто и зачем стрелял по церкви, пустовавшей уже много дней.
Вот и весь рассказ о событиях, связанных с церковью Святого Фрола.
