|
|
От
|
Сергей Зыков
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
15.02.2003 08:21:12
|
|
|
Рубрики
|
WWII; ВВС;
|
|
"полночный экспресс" летчика Николая Лошакова
"листая старые страницы" наткнулся на интересную заметку. Уже третий по счету (с Девятаевым) известный мне угон самолета у фашистов. Второй - снизу подклеен.
==============================
Гражданская АВИАЦИЯ 1-1992
«Дорогая редакция! Посетив народный музей авиации Севера, я сделал для себя открытие. Оказывается, в годы Великой Отечественной войны из фашистского плена на немецком самолете первым перелетел на сторону советских войск летчик Н. Лошаков. А широко известный летчик М. Девятаев совершил такой же подвиг значительно позже. Расскажите, пожалуйста, как это было.
А. ДВОРЖАК, штурман воздушного корабля Ту-134 Архангельского аэропорта.
ИЗ ПЛЕНА-В СТАЛИНСКИЙ ЛАГЕРЬ
В 1977 году в Воркуте мне посчастливилось встретиться с бывшим военным летчиком Лошаковым. Он в то время работал председателем Воркутинского территориального Совета ВОИР. Тогда же впервые узнал что Николай Кузьмич прошел круги ада фашистской неволи (76 суток) и первым в истории войны бежал из плена на фашистском самолете. Было ему тогда девятнадцать.
...27 мая 1943 года. Бой только что затих. Возбужденные победой — удалось разогнать фашистских стервятников на подступах к Ленинграду — возвращались пилоты на аэродром. Отдых был недолгим: едва хватило времени заправиться и пополнить боекомплект, как снова взлетели в воздух. На этот раз предстояло перехватить и уничтожить корректировщика врага. Младший лейтенант Николай Лошаков совершил тогда свой 121-й боевой вылет, имея на счету два сбитых вражеских самолета в индивидуальном и один — в групповом бою.
Благополучно миновали завесу заградительного огня, нашли цель. И вдруг у самолета Лошакова забарахлил мотор. Заметив это, фашист сделал разворот в его сторону и дал длинную очередь. С пробитыми плоскостями, со шлейфом дыма за бортом, потянулся истребитель на базу.
Зенитчики у станции Мга, прикрывавшие самолет от погони, облегченно вздохнули:
«Теперь, кажется, сядет на нашей стороне». Но радость оказалась преждевременной. Неожиданно самолет вспыхнул, как свеча, и начал падать. С земли увидели, что из кабины вывалился пилот и вскоре над ним раскрылся парашют. Но и на этот раз радость была преждевременной. На большой высоте встречный ветер начал относить парашют к немецким окопам. Тело летчика безжизненно повисло на стропах. Позже выяснилось, что осколком фашистского снаряда он был тяжело ранен.
Так, в бессознательном состоянии, и попал Николай в плен.
По донесениям бойцов, видевших происходящее в воздухе, была составлена похоронная матери, а в воинских документах появилась запись: «Исключен из списков как погибший в бою 27 мая 1943 года».
...Очнулся Лошаков в лагере для военнопленных № 140. За колючей проволокой у станции Сиверская находились сотни раненых бойцов попавших в лапы к фашистам. Почти каждый из них был взят в бессознательном или полусознательном состоянии. Но большинство ребят отличали сила духа и мужество. Таким оказался и Лошаков.
Первым, кого увидел Николай, был склонившийся над ним человек в белом халате.
— Не бойся, — сказал ему врач, — мы русские, такие же, как и ты.
— Что он хочет? — вдруг послышалось за спиной врача. Спрашивал человек в эсэсовской форме. «Неужели западня?» — пронеслось в голове. А сам ответил: «Пить». Воды ему дали и начали допрос. «Где находится аэродром? Какие самолеты стоят там? Сколько? Фамилии командиров?».
Николай молчал. Его избивали, и кровь на бинтах, на лубках, наложенных на руку, не успевала засыхать. Потом вдруг допросы прекратились и Николай стал понемногу приходить в себя.
Набравшись сил, он решил не мешкать. Короткими июньскими ночами ему удалось переговорить с несколькими военнопленными, которые, как и он, решили бежать. Его единомышленниками стали Геннадий Кузнецов и Михаил Казанов, тоже летчики. Но побег не удался. Нашелся предатель, который выдал их планы немцам. Лошаков и его друзья попали в так называемый дом пыток. Но и там не смогли сломить волю патриота. Военнопленных фашисты решили разбросать по лагерям. Геннадия Кузнецова отправили в Освенцим, а затем в Майданек. Забегая вперед, скажу, что позже, когда у Лошакова появился сын, он назвал его именем друга. И еще: встретились они через много лет после воины, на Волге, где живет Г. Кузнецов. Судьба же Михаила Казанова неизвестна до сих пор.
Лошакова перевели в другой лагерь. Начались новые допросы и пытки, но верность Родине придавала сил. Видя бесполезность .попыток выведать у летчика какие-либо сведения, Лошакову «подбросили» «даму из Питера», которая стала склонять его к службе на немцев. Было это в Риге, куда Николая перевели к тому времени.
Надо сказать, что Лошаков никогда не терял веры в то, что рядом есть люди, которые, как и он, готовы пожертвовать даже жизнью ради свободы. Таким в Риге оказался майор Евгений Михайлович Банщиков.
Однажды Николай поделился с Банщиковым разговором, навязанным ему «дамой».
— Я знаю, — сказал тот, — что гитлеровцы замыслили создать эскадрилью из числа предателей. Надо сорвать им планы!
Конвоир, услышав фразу Банщикова, ударил его сзади прикладом, и больше его Николай никогда не видел. Майора угнали в Германию, и следы его потерялись. Но слова майора крепко засели в памяти Лошакова.
Через несколько дней Николая переводят в лагерь у озера Горохового, около города Остров. Шесть тысяч военнопленных, скученных во временных бараках, использовались немцами для сооружения шоссейной дороги вокруг аэродрома. Опыт лагерной жизни уже научил Николая пристально присматриваться к тем, кто окружал его в фашистской неволе. Нет, он не только остерегался предателей — он скорее искал тех, с кем можно совершить побег. В те немногие минуты отдыха, которые выпадали на обед, исхудалый, с незаживающей раной на ноге, с лубком на руке, всматривался жадно в ту сторону аэродрома, откуда взлетали немецкие самолеты. Однажды он и сам не заметил, как возле него оказался человек в немецком комбинезоне.
— Что, любуешься? Или тянет туда?— заговорил тот первым.
— А кому в конце концов не хочется? — осторожно переспросил Николай. — А тебе, собственно, разве не хочется?.
— Да куда уж мне без летчика... — то ли раздумывая вслух, то ли желая вызвать Николая дальше на откровенность, проговорил тот.
Николай промолчал, но с тех пор надежда на возвращение вспыхнула с новой силой. Он узнал, что зовут парня Иван Денисюк, на аэродроме он и его товарищи поневоле занимаются заправкой военно-транспортных самолетов.
Время стало лететь быстро: Иван и Николай, поняв, что их теперь связывает одна мысль и, наверное, одна судьба, скрепленная риском, стали лихорадочно строить планы побега. Прежде всего выяснили четкое расписание смены караулов. Затем Денисюк, имевший доступ к самолетам, но не имевший никакого представления, как они взлетают, стал учиться элементарной пилотской азбуке. Он запоминал расположение приборов в «хейншелях» и рассказывал Николаю.
И вот, казалось, долгожданный день наступил: Гитлер объявил траур по танковым армиям, уничтоженным на Курской дуге. Полеты были отменены. Друзья решили бежать во время обеденного перерыва. Николаю удалось после переклички незаметно от патруля заползти в кусты, окружавшие аэродром, на поле которого возился Иван. Улучив момент, они заскочили в ангар. Николай уже было перекинул ногу в кабину, как вдруг Иван стоявший у двери, подал сигнал опасности. С бьющимся сердцем Николай упал на пол ангара и змеей пополз к выходу. А случилось следующее: главный инженер аэродрома решил проверить готовность самолетов.
Попытка сорвалась. К счастью, без последствий.
Прошло еще несколько дней. Наступило 11 августа 1943 года. Пленные узнали, что вскоре их могут перебросить в глубь немецкого тыла. Иван и Николай решают: «Сегодня или никогда!» Побег запланировали на вечер.
С особым усердием в тот день Денисюк заправлял самолеты. Немецкую форму, предназначенную Николаю, он раздобыл в прачечной аэродрома и спрятал в кустах.
Вот подрулил к заправке один самолет. другой... Из караульного помещения уже вываливались солдаты с овчарками: предстояла смена патрулей, охранявших аэродром. Николай лихорадочно оделся и, стараясь не хромать (рана все еще не зажила), решительно направился к самолету, у которого уже хлопотал Иван. Он шел, ожидая окрика, пули в спину, но все было тихо.
Очутившись в кабине, впился глазами в приборную доску. А Иван уже выбивал колодки из-под шасси.
— Залезай! — крикнул Лошаков и запустил мотор.
Самолет вздрогнул и побежал по летному полю. Николай включил форсированный режим и взлетел.
У линии фронта немецкие зенитчики, уже оповещенные о случившемся, открыли ураганный огонь по самолету. В девяти местах появились пробоины, а сзади уже виднелся посланный вдогонку истребитель. И тогда на наших батареях, угадав необычность ситуации, пропустив первый самолет, открыли огонь по второму. Гитлеровец отстал.
Но до Тихвина, куда держал курс Лошаков, не дотянули. Пролетев более 400 километров бреющим полетом, самолет закружил у деревни Бритино Новгородской области. Николай то включал, то выключал фары, но всюду внизу виднелись остроконечные верхушки леса. Наконец Лошаков увидел небольшое поле и только со второго захода посадил самолет. Пробежав полсотни метров по овсяному полю, он уткнулся левой ногой шасси в старый окоп, сломав винт.
Подростки Миша Веселов, Яша Сидоров и Ваня Кудрявцев, бывшие в ночном, увидели, как из самолета вышли двое пилотов в немецкой форме, обнялись и начали плясать: один на двух ногах, другой... на одной.
В фашистском плену Николай Лошаков пробыл 76 дней, никогда не оставляя мысли о побеге. Но вместо того, чтобы высоко отметить верность присяге, его сослали на одну из шахт в Воркуту.
Реабилитировали отважного летчика лишь после выступления «Правды» спустя много лет после войны. Он стал почетным шахтером, награжден знаками «Шахтерская слава» II и III степеней, позже выдвинут председателем Воркутинского территориального Совета ВОИР.
Из приказа № 36 от 30 марта 1961 года Главнокомандующего Военно-Воздушными Силами Главного маршала авиации Вершинина:
«...приказываю: за стойкость и мужество, проявленные при нахождении в плену и побег из плена на вражеском самолете, бывшему летчику 14-го гвардейского истребительного авиационного полка, ныне лейтенанту запаса Лошакову Николаю Кузьмичу объявить благодарность и наградить ценным подарком — охотничьим ружьем ИЖ-54».
Ныне Николай Кузьмич Лошаков живет в Краснодаре, занимается военно-патриотическим воспитанием молодежи и школьников. Он оказал значительную помощь в сборе материалов — о первооткрывателях воздушных трасс Коми республики 20—40-х годов для народного музея авиации Севера.
И еще вот о чем я думаю сейчас. Нас приучили к «официальным» героям. Известно, что Матросов был не первым из закрывших собой вражескую амбразуру. Но главная слава досталась ему. Также и Девятаев. Не хочу нисколько принизить подвига этих героев. Но народ должен знать истинную правду. Впрочем, другой и не бывает.
Г. ЛИЧКОВ,
директор народного-музея авиации Севера г. Архангельск.
=====================================
Нельзя не упомянуть об исключительной находчивости советского летчика Смирнова. Его сбили над фашистским аэродромом, который он вылетел бомбить. Вернувшиеся с задания товарищи сообщили, что Смирнов погиб, так как видели, что его самолет вспыхнул и упал на вражеский аэродром. Даже если летчик и остался жив, то попал в руки фашистов, но поскольку в руки врагу живым он не сдастся, следует считать его погибшим.
На самом деле летчик хоть и попал в тяжелое положение, но не погиб. Самолет Смирнова, охваченный пламенем, упал на аэродром. Гитлеровцы бросились к самолету и не заметили, как советский летчик опустился на парашюте на этот же аэродром. Он сел на землю, снял парашют и стал размышлять о том, что делать дальше. Оставаться на месте нельзя — с рассветом обнаружат — и пошел на хитрость. Стал осматриваться, в какую бы сторону пойти, чтобы проскочить мимо гитлеровцев. Впереди был виден ряд самолетов, стоящих на земле, слышны голоса. В противоположном направлении темно и тихо, а это опасно, потому что неизвестно. И Смирнов решает просто и спокойно пройти мимо ангара к выходу. На нем комбинезон и шлем. В темноте не различат, подумают — свой идет.
Летчик уже хотел направиться к выходу мимо домика аэродромной службы. Вдруг на аэродром въехала легковая машина. Поднялась суматоха: замелькали огни карманных фонарей, послышались резкие голоса. Выкатили из ангара самолет и начали его заводить. Стало понятно, что готовят его для какого-то начальника, только что приехавшего на машине. У Смирнова мелькнула мысль улететь на этом самолете. Сердце забилось от волнения при такой мысли. Он, немного помедлив, смело направился к самолету. Пока он шел, мотор заработал. Пассажир уселся на свое место. Кабина пилота была свободной. Летчик, видимо, где-то замешкался, Смирнов неторопливо вошел в освещенный круг, миновал группу людей, толпившихся у самолета, сел в кабину. Самолет побежал по траве.
Бросив взгляд на домик аэродромной службы, Смирнов увидел выскочившего из него летчика. Но в этот момент самолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Пассажир спокойно сидел позади. Он, как и все, бывшие около самолета, не понял, что за штурвал сел не тот пилот. На рассвете Смирнов приземлился на своем аэродроме. Гитлеровский генерал долго не мог понять, что прибыл на советский аэродром и что доставил его русский летчик.
===========================