|
|
От
|
Дмитрий Козырев
|
|
|
К
|
Tallinec
|
|
|
Дата
|
24.06.2016 13:25:27
|
|
|
Рубрики
|
WWII; ВВС;
|
|
Из Мемуаров Покрышкина
>В радиопередаче слушал интервью с историком, который рассказывал о том, что на советско-немецком фронте, во время ВОВ, у лётчиков с двух сторон было такое правило- выбросившегося с парашютом летчика не добивать с самолёта ни в воздухе, ни на земле. Скажите, были ли случаи нарушения этого правила?
Утром в числе многих звонков раздался и тот, какого мы ожидали. Кто-то глуховатым, едва слышным голосом сообщил, что летчик 16-го гвардейского полка Островский похоронен у станицы Кубанской. Его подбили вражеские "охотники", когда он возвращался домой. Островский выбросился из горящей машины на парашюте и был расстрелян "мессерами" в воздухе.
Узнав об этом, я места себе не мог найти. У меня даже в сознании не укладывалось, что можно поступить так с безоружным человеком. Сколько раз я, сбив "мессера", видел, как спускается на парашюте немецкий летчик. Но у меня и мысли не возникало уничтожить его в воздухе.
А они вон как с нашим братом поступают! Ну что ж, твердо решил я, теперь пусть и они не ждут от нас никакой пощады. Не будет ее!
...
Я сделал резкий переворот и сразу же оказался в гуще бомбардировщиков. Поймав в прицел ведущего, я дал по нему короткую очередь из всех пулеметов и пушки.
В одно мгновение передо мной возник огромный огненный шар. Взрыв поглотил "юнкерса". Стена огня неслась мне навстречу. Огромный обломок бомбардировщика пролетел совсем рядом.
Мой самолет по инерции врезался в пламя, его сильно тряхнуло, что-то ударило в обшивку, и, наконец, огонь остался позади. Я осмотрелся; слева и справа шли бомбардировщики. Один из них горел, видимо, его поразил взорвавшийся сосед.
Взял в прицел крайнего справа и дал очередь. Из крыла "юнкерса" вырвалась струя дыма. Он круто развернулся, свалился в пике и стал уходить. Я бросился вдогонку и второй очередью по левому мотору добил его.
Потом рванул свою машину вверх. Правее меня падал "юнкерc", подожженный парой Жердева. А чуть выше нас в небе висело несколько парашютистов — экипаж сбитого самолета.
"Вспомни Островского!" — подсказала мне память. Да, он, которого я любил, как сына, вот так же спускался тогда на парашюте. И фашисты безжалостно расстреляли его в воздухе. Не сдержав гнева, я надавил пальцами на гашетку.