Отчасти это была формула вежливости и буквальная трактовка считалась...
... почти оскорблением.
Когда на престол взошел Наполеон III, Николай I очень долгое время отказывался писать ему "брат", т.к. он, естественно, не был ему никаким родственником. Тем не менее, см. ниже:
Вот отрывок из письма Наполеона III Николаю, годе он желает называться братом:
«Я бы хотел иметь возможность последовать совету, который мне дали Ваше Величество касательно вопроса о титуле Наполеона III. Но Ваше Величество понимают, что мне нельзя действовать другим образом… Ваше Величество, позвольте мне сказать, что восстановление Империи не сможет, мне кажется, оскорбить… религиозных чувств, которые Вы испытываете к памяти Вашего выдающегося брата императора Александра; потому что моя мама повторяла мне, что в 1814 году император Александр часто говорил с сожалением о восстановлении на троне Бурбонов… он говорил моей матери, что эти принцы не понимают ни их страны, ни их эпохи… Я не скрою печального чувства, что Ваше Величество не пожелали удостоить меня чести назвать меня братом. В течение моего детства я всегда испытывал чувства глубокой нежности к Российской Императорской фамилии, и я всегда верил, что в интересах обеих стран будет жить в самых лучших отношениях…»
«Не может быть никакого обсуждения цифры «III»; мое мнение называть его Louis‑Napoléon, Empereur des Français и только. Если он будет сердиться, тем хуже для него; а если он станет дерзить, Киселев покинет Париж».
Что касается личной переписки:
Николай I предложил применять к новоиспеченному французскому императору ту же форму обращения, которую он применял к Луи-Филиппу14, – то есть заменить слово «frère» («брат») на слово «sire» («сир»). Однако австрийское правительство сочло, что такая формула слишком суха, и предложило добавить еще «bon ami» («добрый друг»). Эта формула – «sire et bon ami» – и была принята всеми тремя кабинетами. Однако уже 18 декабря австрийский император и прусский король решили в верительных грамотах поставить принятую в обращении между государями формулу «милостивый государь, брат мой». Очевидно, что Австрия и Пруссия боялись портить отношения как с Россией, так и с Францией. Нарушение договоренностей стало неприятным сюрпризом для российского императора, поскольку теперь он оказался одинок в нежелании обращаться к Наполеону III так, как это было принято между государями. В результате французский император принял российскую формулировку, но всем было понятно, что Наполеон III вряд ли забудет такое оскорбление, нанесенное ему российским императором.
