От Сергей Зыков Ответить на сообщение
К Паршев
Дата 23.10.2010 06:20:28 Найти в дереве
Рубрики WWII; Версия для печати

быль про лампу :)

>>вообще, кажется мне, что любое радиолюбительство в войну нехорошо пахло.
>
>Ну вот для разъяснения, как оно было на самом деле - и служит этот пост.


Александр Файншмидт
ФРОНТОВЫЕ ВСТРЕЧИ
http://zhurnal.lib.ru/f/fajnshmidt_a_b/
1. "ОГОРОДНОЕ ПУГАЛО"
У меня всегда была хорошая зрительная память на лица. А вот имена и фамилии всегда оставались моей "ахиллесовой пятой". Правда, история эта произошла уже более шестидесяти лет тому назад, и не мудрено, что имя и фамилия человека, о котором я хочу здесь рассказать, стерлись из моей памяти. Вертится сейчас в голове - не то Козырев, не то Карелин, не то Василий Сергеевич, не то Сергей Васильевич? Не могу вспомнить. Поэтому, пусть он останется в этом рассказе, допустим, Козыревым. Какая, в конце концов, разница, тем более, что речь пойдет сейчас не о его фамилии, а о нем самом.

Так уж повелось, что практически всегда, во всех полевых госпиталях и дивизионных медсанбатах, в которых нам приходилось работать, к нашей рентгеновской группе временно прикомандировывали в качестве санитара кого-либо из команды выздоравливающих. Как правило, они у нас долго не задерживались - поработает человек неделю, максимум две, и, глядишь, присылают другого.

Разные это были люди. Вот и в тот раз прислали к нам совсем уже немолодого рядового красноармейца, лет, наверное, пятидесяти-пяти, или чуть постарше. Он производил какое-то странное впечатление. Хотя был он рядовым саперного мостостроительного батальона, руки у него росли совсем из другого места, чем у настоящего строителя. Шинель висела на его долговязой, сутулой фигуре, как на вешалке, пилотка размером номера на три больше, чем было нужно, вечно съезжала на лоб и уши, поясной ремень перекручен словно веревка, а обмотки на ногах постоянно развязывались и, наступая на них, он то и дело спотыкался, рискуя упасть. Общий его портрет довершали толстые очки, у которых одно стекло было треснуто пополам, а вместо давно утерянной одной из заушин была прикручена медная проволочка. Ну, ни дать, ни взять - огородное пугало. Он ничего не умел делать, ни дров наколоть, ни "буржуйку" растопить, и я несколько раз довольно грубо пожурил его за это.

А тут еще, на беду, в нашем рентгеновском аппарате перегорел газотрон, без которого, аппарат РУМ-4 работать не может. Сидим с рентгенологом майором медицинской службы Всеволодом Степановичем Навроцким над разобранным пультом управления, и ломаем головы - как же нам выйти теперь из этого, практически безвыходного, положения - запасного газотрона у нас нет, и где его взять, совершенно не известно.

А поток раненых всё идет и идет, и все операционные блоки госпиталя уже остановились. Начальник госпиталя "висит" на полевом телефоне, безуспешно пытаясь разузнать, где можно достать этот злосчастный газотрон. А "в воздухе пахнет грозой". И чем дальше, тем больше.

И тут это "огородное пугало" подходит к нам и, лишь мельком взглянув через моё плечо на разобранный пульт, неожиданно говорит мне тоном, не допускающим никаких возражений:
- Молодой человек, выбросьте этот перегоревший газотрон на свалку - он Вам больше не понадобится. Поставьте вместо него обыкновенную перемычку и аппарат при этом, превратившись в полуволновой, начнет работать по упрощенной схеме Виттке...

От неожиданности, и еще не до конца поняв, что происходит, я брякнул ему в ответ какую-то грубость. Но "пугало", очень спокойно и очень жестко отрезало:
-Лейтенант, не хамите, а делайте то, что Вам говорят старшие!
- Старшие? Это кто тут "старший"?

Я, было, намерился сказать этому "пугалу" еще пару "теплых слов", но Всеволод Степанович, видимо, уже успевший по достоинству оценить происходящее, посоветовал мне прикусить язык, и сделать так, как говорит этот странный "солдат". Вот только тут до меня, наконец, дошло, что происходит что-то не совсем обычное, и что ситуация много сложнее, чем мне показалось. Я тут же перемкнул клеммы газотрона и включил напряжение - аппарат мягко и бесшумно заработал, так, словно с самого начала был собран по полуволновой схеме Виттке.

Думаю, что если бы кто-либо посмотрел на нас в этот момент, то, несомненно, увидел бы прекрасный вариант финальной сцены гоголевского "Ревизора". Во всяком случае, я поймал себя на том, что стою перед этим "пугалом" в совершенно идиотский позе, а "оно" назидательным тоном читает мне нечто вроде популярной лекции по теоретической рентгенотехнике:
-Учтите, молодой человек, что при такой схеме подключения существенно изменяется характер амплитуды напряжения анодного тока во вторичной цепи, и рентгеновская трубка при этом сама начинает работать не только, как генератор излучения, но одновременно и как кенотрон в цепи высоковольтного напряжения...и т.д. и т.п.
Ну что тут скажешь? Хоть стой, хоть падай, и мне осталось лишь развести руками...
Естественно, что Всеволод Степанович тут же задал этому странному солдату сам собой возникший вопрос:
- Простите, Василий Сергеевич, кто Вы?
"Огородное пугало" смущенно улыбнулось и поведало, что "оно" - доктор технических наук, профессор не то Баумановского, не то Московского Физико-технического института, и то ли член-корр, то ли (сейчас уже не помню) действительный член Академии наук СССР.

"Ларчик открывался просто" - оказалось, что в 1941 году, когда немцы подошли к самой Москве, многие москвичи ушли в Народное Ополчение. Ушел в это ополчение и профессор Козырев, даже не посчитавший нужным при этом сказать писарям, записывавшим добровольцев, что он доктор технических наук, профессор, ученый с мировым именем, один из ведущих в стране специалистов в своей отрасли знаний, автор учебников, монографий и множества публикаций в солидных научных журналах.

Ушел на фронт рядовым ополченцем, а после ранения, хотя и докладывал несколько раз своему воинскому начальству о том, кто он, и что на фронт он попал не по призыву в армию, а через Московское Народное Ополчение, "начальство" не стало его слушать, и лишь посмеялось над ним, посчитав, что у этого "огородного пугала" просто "поехала крыша", и он, того и гляди, еще заявит, что он Наполеон или Генераллисимус Суворов. По-видимому, профессор Козырев, будучи известным ученым, корифеем в своей отрасли знаний, был в житейских делах абсолютным "неумехой". Положение усугублялось еще и тем, что никаких гражданских документов, удостоверяющих, кто он есть на самом деле, у него с собой не было. Поэтому, натолкнувшись на глухую стену тупого невежества и непонимания со стороны своего батальонного "начальства", этот рафинированный интеллигент старой формации так и продолжал все это время служить рядовым в саперном мостосто-строительном батальоне, и был при этом несколько раз ранен. К счастью легко, хотя запросто мог быть и убитым.

Выслушав всю эту, потрясающую по нелепости, историю, Всеволод Степанович тут же отвел этого "солдата" к начальнику госпиталя, а тот, быстро связавшись с Членом Военного Совета генерал-лейтенантом Вороновым, немедленно отправил его в Политотдел 69-й Армии. Там быстро навели все необходимые справки, и доложили по "ВЧ" непосредственно Сталину. Реакция Главковерха последовала незамедлительно.

Оказалось, что Академия Наук СССР уже давно, и чуть ли не "днем с огнем", безуспешно ищет куда-то пропавшего профессора Козырева для выполнения очень важного, совершенно секретного правительственного задания, связанного с его научной специальностью.

Через несколько дней к домику в Пулаве, где был развернут наш рентгеновский кабинет, подкатил штабной "Виллис" и из него вышло в сопровождении адъютанта наше "огородное пугало" в отлично подогнанной новенькой офицерской форме, "мышиной" шинели на зеленой шелковой подкладке, в смушковой папахе, и полковничьих погонах на плечах.

Инженер-полковник, профессор Козырев приехал к нам специально, чтобы поблагодарить Всеволода Степановича и попрощаться с нами перед отъездом на новое место службы в каком-то "шибко секретном НИИ" в глубоком тылу, а заодно и забрать свой, остававшийся у нас, замызганный, видавший виды солдатский вещмешок, чтобы сохранить его на память, как дорогую семейную реликвию.

Вспомнив всю эту, воистину сюрреалистичную, историю, я, в который уже раз, подумал о том, насколько все мы зависим от превратностей судьбы и причудливых сплетений случайных, порою странных и никак не связанных между собой, обстоятельств.

Ну, не попади тогда этот рядовой солдат Козырев из команды выздоравливающих на несколько дней санитаром в нашу рентгеновскую группу, не перегори в тот день этот злосчастный газотрон, не окажись рядом с нами в тот момент именно такой, интеллигентный и умный человек как Всеволод Степанович, могла ли бы произойти вся эта, похожая на сказку о Золушке, поразительная история превращения в одночасье рядового солдата какого-то мостостроительного батальона, "огородного пугала" в позарез нужного стране инженер-полковника, профессора Козырева? А вот, поди ж ты! Все сложилось. Соединилось воедино, выстроившись в цепь четко последовательных, логически завершенных событий. Нет, что ни говори, а пути Господни неисповедимы.
* * *