первоначальная версия была основана на рассказе Филиппа де Коммина
Герцог Австрийский, нынешний римский король, имея под своим командованием фламандцев, осадил Теруан(37); монсеньор де Корд, королевский наместник в Пикардии, собрал всю армию, что король держал в пределах этой области, и в помощь ей привел восемь тысяч вольных лучников для охраны. Как только герцог Австрийский узнал о его приближении, он снял осаду и двинулся ему навстречу; они сошлись в местечке под названием Гинегат(38). У герцога было много людей из Фландрии, тысяч 20 или более, а также немного немцев и 300 англичан, которых вел мессир Томас Ориган, английский рыцарь, служивший еще герцогу Карлу Бургундскому.
Кавалерия короля была гораздо более многочисленной, чем противника, и она смяла герцогскую кавалерию, которую вел монсеньор Филипп де Равенштейн, и стала преследовать ее вплоть до Яра. Герцог присоединился к своим пехотинцам. В армии короля было 1100 или 1200 кавалеристов, набранных по королевскому приказу. В преследовании участвовала лишь часть из них, в том числе монсеньор де Корд, который был командующим, а с ним и монсеньор де Торси. Хотя они действовали храбро, тем не менее командующему авангардом не подобает заниматься погоней. Некоторые из наших отступили под тем предлогом, что нужно оборонять крепости, а другие просто бежали, пользуясь случаем. Пехота же герцога удерживала свои позиции и внесла смятение в наши ряды; правда, ею руководило около 200 пеших дворян из хороших фамилий. В их числе был и монсеньор де Ромон, сын Савойского дома, а также граф Нассау и некоторые другие, которые живы до сих пор. Доблесть этих последних придала силы народу, который так стойко держался, что даже удивительно, поскольку все видели, как бежала их конница. Королевские вольные лучники принялись грабить обоз герцога и сопровождавших его маркитантов и прочих. На них напали герцогские пехотинцы и перебили некоторых.
Герцог потерял убитыми и взятыми в плен больше, чем мы, но поле боя осталось за ним; уверен, что, если бы ему посоветовали вернуться к Теруану, он не застал бы там ни души, так же как и в Аррасе. Но, на свою беду, он не решился на это; правда, в таких случаях не всегда ясно, что нужно делать, а кроме того, у него были и некоторые опасения. ...
Эта битва поначалу привела его [франц. короля Людовика XI] в ужас, поскольку он считал, что ему не сказали всей правды и что она была полностью проиграна; а он прекрасно понимал, что если она проиграна, то, значит, он потерял все, что захватил у Бургундского дома в этих краях и в других местах его положение станет очень ненадежным. Однако, узнав всю правду, он успокоился и отдал распоряжение, чтобы впредь без его ведома ничего подобного не предпринимали. А монсеньором де Кордом он даже остался весьма доволен.
С этого именно момента он решил начать мирные переговоры с герцогом Австрийским, но так, чтобы они принесли наибольшую выгоду и чтобы в результате их можно было настолько связать руки герцогу с помощью его же собственных подданных (которые как он знал, склонялись к тому же, чего добивался и он сам), что он никогда не сможет причинить ему вред.
