Sorry
"Кто брал Крым в 1920 году ?"
критический анализ мемуаров С.М.Буденного
в разделе "Анализ"
Вот полный текст, чтобы не искать
RKKA.RU: статья написана в 1973 году, и вполне естественно хранит отпечаток времени, но сознательно публикуется в авторском варианте без редакторской правки.
Кто брал Крым в 1920 году ?
Военное издательство Министерства обороны Союза ССР выпустило в свет в 1973 году книгу “Пройденный путь” – третий том мемуаров Маршала Советского Союза С.М. Буденного (см. электронный вариант на "Милитере").
В газете “Правда” 16 июня 1973 г. была опубликована рецензия Н. Денисова на эту книгу под многозначительным заголовком “Как учила партия”. Видимо, по мнению рецензента (и редакции “Правды”?) мемуары С.М. Буденного являются эталоном партийности для военных историков.
Так ли это?
Истории борьбы Красной армии с белой армией барона Врангеля посвящено немало ученых трудов, ей отведено большое место в пятитомной “Истории гражданской войны”. Издано несколько сборников документов, относящихся к этому периоду, опубликовано множество статей и воспоминаний (правда, преимущественно о Первой конной армии).
Чем же обогатили эту обильную историческую литературу мемуары С.М. Буденного, в частности – третья книга этих мемуаров, о которой в данном случае идет речь?
Попробуем разобраться.
1. О плане операции по разгрому армии Врангеля.
Старший адъютант командовавшего тогда Южным фронтом М.В. Фрунзе С.А. Сиротинский в своей книге “Путь Арсения” (Воениздат, 1959 г.) на стр. 188-й рассказывает о беседе В.И. Ленина с М.В. Фрунзе по поводу предстоящей Крымской кампании. В.И. Ленин сказал: “Главное заключается в том, чтобы не допустить зимней кампании…. Нельзя допустить бегства Врангеля в Крым. Разгром его (надо) закончить до декабря”.
В ночь на 26 октября 1920 года М.В. Фрунзе созвал на станции Апостолово командующих армиями фронта и изложил им план разгрома армии Врангеля, разработанный штабом Южного фронта. План этот, согласно директиве Ленина, был нацелен на то, чтобы окружить и уничтожить главные силы Врангеля на полях Таврии, не дав им ускользнуть в Крым.
Вскоре была разослана “для личного сведения командармов” директива Командюжа, повторявшая сказанное на совещании: “1. Ставлю армиям фронта задачу – разбить армию Врангеля, не дав ей возможности отступить на Крымский полуостров и захватить перешейки. Во исполнение этой общей задачи правобережная армия должна отрезать противнику пути отступления в Крым и наступлением на Восток разбить резервы Врангеля в районе Мелитополя”.
Цитируемый документ приведен в книге С.М. Буденного без искажений. Но как толкуется в книге эта директива, не допускающая, кажется, никаких кривотолков!
На стр. 57 мемуаров читаем:
“Прочел я директиву, и наступила напряженная тишина. Ворошилов, сидевший напротив, встал. Внимательно прочитал текст пункт за пунктом, потом сказал:
– Значит, предлагают делить операцию на две части – Таврическую и Крымскую?
Я думал об этом и был глубоко убежден, что операция по разгрому Врангеля должна быть единой и что удар надо наносить двумя кулаками: у Перекопа и у Бердянска”.
Откуда взял Буденный “деление единой операции на две части”? В директиве командования нет ни слова ни о каком “делении”.
“Деление” это С.М. Буденный попросту придумал. Придумал, видимо, для того, чтобы бросить тень на директиву М.В. Фрунзе и одновременно оправдать свои действия. Этому, как будто, партия не учит. Но С.М. Буденный уже не в первый раз излагает в печати свою концепцию Крымской кампании, исподволь порочащую М.В. Фрунзе и восхваляющую С.М. Буденного.
Так 16.ХI.1960 г. в “Правде” была напечатана статья С.М. Буденного “Решающий удар”, в которой говорилось:
“Общий замысел М.В. Фрунзе, вытекавший из требований В.И. Ленина, сводился к тому, чтобы сильным ударом уничтожить главные силы Врангеля и затем с наименьшими потерями ворваться в Крым и довершить разгром белогвардейщины”.
Но ведь мы только что читали документы. Ни в указаниях В.И. Ленина, ни в директиве М.В. Фрунзе этого нет. В обоих документах ясно и четко говорится: “не допустить бегства Врангеля в Крым”.
Зачем же С.М. Буденный выдумывает то, чего не было?
Затем, чтобы скрыть то, что было. Затем, чтобы задним числом оправдать не упоминаемый в мемуарах, но зафиксированный в документах (они хранятся в ЦГСА) факт: в ответственейший момент подготовки к разгрому южной контрреволюции командарм Первой Конной армии С.М. Буденный затеял борьбу против Командюжа М.В. Фрунзе, добиваясь “независимости” своей армии и противопоставляя плану Южфронта свой собственный.
Вот как изложен этот гениальный план в мемуарах (стр. 57): “Следовало прежде всего ликвидировать Мелитопольскую группу. Иначе противник, подавшись правее Александровки, пропустит наши части через Перекоп и Крым и отрежет их. Закроет ворота. Настораживало и то, что Врангель при осаде нами Перекопа мог ударить в тыл нашим частям”. Здесь уместно напомнить, что у нас в пяти армиях фронта было 133,5 тысячи бойцов против 35 тысяч врангелевцев.
Получив поддержку К.Е. Ворошилова, Буденный разослал свой план В.И. Ленину, главкому Каменеву, Реввоенсовету Республики. Копию соблаговолили послать командующему Южным фронтом М.В. Фрунзе. После этого, пишет автор мемуаров, “…. задумались члены РВС 1-й Конной: поймет ли Фрунзе наш замысел? Поймет. Должен понять. Ведь “наш план наиболее реально учитывает создавшуюся обстановку. Но поймут ли нас там, в штабе Южного фронта?”
Ни главком С.С. Каменев, ни Реввоенсовет Республики Буденного во всяком случае “не поняли”. Автору мемуаров приходится признаваться, что в разговоре по прямому проводу Главком сделал ему выговор за посылку своих предложений по всем адресам, “тогда как они должны быть посланы лишь по оперативной линии”. (стр. 61).
Но Буденный не зря противопоставлял свой план плану Южфронта и не зря рассылал его по всем адресам. Он жаждал вести войну “сепаратно”. Вскоре С.М. Буденный вторично обращается в Реввоенсовет Республики – на этот раз с ходатайством подчинить 1-ю Конную армию не командованию Южного фронта, а непосредственно главкому Республики.
С военной точки зрения такой сепаратизм был бессмысленным и опасным. Буденному это дали понять. М.В. Фрунзе 22 октября телеграфировал командарму 1-й Конной: “На основании телеграммы главкома…. вверенная вам армия поступила в мое подчинение”.
Этот документ хранится в фондах Центрального государственного архива Советской армии. О нем, разумеется, не упоминается в мемуарах, как и о том, что Буденный и этому приказу не подчинился. На следующий день, 23 октября, С.С. Каменев вызвал его в Харьков, чтобы “установить полное понимание в предстоящем постановлении для чего необходимо крайне срочное прибытие командарма Буденного период пребывания Харькове несколько часов….”.
И этот документ хранится в ЦГАСА. На нем – резолюция С.М. Буденного: “Главкому. Вместо меня выезжает Харьков член РВС Ворошилов.”
Из переписки, хранящейся в ЦГАСА, можно установить, что С.М. Буденный в этот период неоднократно не выполнял не только приказы Командюжа, но и приказы Главкома, за что получил уже официальный выговор от Реввоенсовета Республики. Реввоенсовету пришлось принимать серьезные меры против “непростительного капризничанья Реввоенсовета 1-й Конной” и самого С.М. Буденного, который отказывался прибыть на совещание командармов, требовал непосредственного подчинения Главкому, требовал, чтобы все армии фронта “равнялись по 1-ой Конной в отношении сроков”. Еще один небезынтересный факт отражен в документах РСВР той поры: от члена Реввоенсовета Южфронта С.И. Гусева получены сведения, что “дивизии 1-й Конной проходят по Украине, чиня не только жестокие экспроприации, но и черносотенный погром”. Обо всем этом, разумеется, в третьей книге “Пройденного пути” нет ни слова, что понятно: какая же кошка на собственный хвост нагадит? А ведь никто иной, как С.М. Буденный выступал на страницах журнала “Вопросы истории КПСС” с горячей проповедью “всесторонне освещать деятельность” отдельных военных руководителей, против “непомерного восхваления их заслуг и замалчивания их серьезных политических ошибок”.
Как бы было хорошо, если бы С.М. Буденный с такой же горячностью и действительно всесторонне рассказал и о собственных ошибках. Вот тогда можно было бы высоко оценивать его книгу.
2. Ход боев в Северной Таврии.
26 октября 1920 г. Вторая Конная армия переправилась через реку Днепр и завязала бой с врангелевцами. День за днем сражения принимали все более ожесточенный характер. 1-й армейский корпус Врангеля (марковская и корниловская дивизии, 42-й Донской полк) потерял около половины своего состава. М.В. Фрунзе писал тогда командарму 1-й Конной, что “лучший из корпусов Врангеля 27 октября разбился о 2-ю Конную армию”.
С.М. Буденный и здесь не согласен с М.В. Фрунзе. Это, конечно, его право – не соглашаться, но непристойно как-то, памятуя, что Фрунзе уже 50 лет нет в живых, изображать одного из талантливейших советских полководцев каким-то ни о чем не осведомленным и постоянно попадающим впросак недотепой. А Буденный именно это пытается сделать. Вот что пишет мемуарист: (стр. 93)
“Пехотной группе в составе 46-й и 3-й стрелковых дивизий (2-й Конной) удалось выбить части марковской пехотной дивизии…. и нанести ей поражение, взяв в плен до тысячи человек. Этот частичный успех дал повод думать, что был разбит лучший корпус противника”. Выше, на стр. 85-й, Буденный пишет о том же: “Забегая вперед, скажем, что командующий был введен в заблуждение”. Чем? Этого Буденный не говорит. Но остается нужное ему впечатление: что Фрунзе “не понял” гениального плана Буденного, что он был “введен в заблуждение” неизвестными злоумышленниками – скорее всего командармом 2-й Конной армии.
Все это вполне целенаправленно. Все это нужно С.М. Буденному для того, чтобы умалить заслуги 2-й Конной армии и свалить на нее ответственность за то, что Врангелю удалось прорваться в Крым. Кто же будет возражать? Ведь ни Фрунзе, ни командарма 2-й Конной Миронова давно нет в живых.
Но есть документы. Попробуем по ним восстановить действительный ход событий. 23 октября 1920 года в решающее наступление перешли все пять армий Южного фронта, в том числе и 1-я Конная. Переход армии Буденного на левый берег Днепра начался рано утром 28 октября. 6-я и 11-я кавдивизии составили Северную, а 4-я и 14-я – Южную группу. Северная группа становилась на пути отступления врага, а Южная – выходила к перешейкам, закрывая ему путь в Крым.
Главный удар по противнику должна была по плану нанести 6-я армия совместно с 1-й Конной. 4-я армия двигалась из-под Александровска и начала вести бои в районе Большой (слово неразборчиво).
Что же произошло? Почему Врангелю все-таки удалось прорваться в Крым?
На сохранившихся документах неопровержимо объясняется, что тому были две основные причины: а) врангелевская разведка узнала о новом плане кампании и б) наша армия не имела ни броневиков, ни танков, а врангелевцев щедро оснастили этим иностранные “друзья” (см. телеграмму М.В. Фрунзе В.И. Ленину от 19.ХII.1920 г., статью Врангеля в № 338 белогвардейской газеты “Южные новости” за 1920 г., речь С.И. Гусева на 5-й конференции КП(б)У 10.ХI.1920 г.).
В упоминаемой статье Врангель заявил: “Стратегический план большевиков, благодаря хорошо поставленной у нас агентуре был нам заранее известен…. Он состоял в том, чтобы главной массой свих сил, именно 6-й и 1-й кавалерийской армией Буденного, действуя со стороны (слово неразборчиво) прорваться в тыл русской армии, захватить перешейки и отрезать ее от Крыма”.
Далее Врангель говорит о своих контрмерах: “Переходим в ночь с 17 на 18 октября (30-31 октября), заслонившись с севера конным донским корпусом, удачно отбивавшим атаки 2-й Конной армии противника, наша ударная группа неожиданно подошла к расположившимся на ночлег в районе Сальково красным…. На рассвете 18 октября (31 октября) наша группа неожиданно атаковала красных, прижав их к Сивашу….”
Действительно, Врангель, заслонившись с севера Донским казачьим корпусом, не дал 2-й Конной армии соединиться с 1-й Конной, бросил против 4-й и 14-й дивизий 1-й Конной армии бронеотряды и танки, собранные в кулак кавалерийские соединения и пехоту и – прорвался в Крым.
Выйти к перешейкам и закрыть Врангелю путь в Крым по плану, напомним, должна была 1-я Конная армия. Никто из военных историков не винит Буденного за то, что ему это не удалось: все понимают, что кавалерийским частям, да еще в тех специфических условиях, было почти невозможно противостоять натиску бронеотрядов и танков. Буденный хорошо понимает значение этого: он напоминает в своих мемуарах (стр.110), что у 1-й Конной не было ни броневиков, ни танков.
А у 2-й Конной разве они были?
Не было и у 2-й Конной. Вот и надо честно и прямо сказать, как сказал С.И. Гусев на 5-й конференции КП(б)У: “Бои в Северной Таврии не дали результатов и врангелевцы ушли в Крым из-за слабой вооруженности наших войск”. Это – историческая правда.
Но историческая правда Буденного не устраивает. Ему надо найти виноватого. И он “находит”. Вот что напечатано на стр. 92-93 мемуаров: “Когда войска белых начали отступать, исход сражения, его успех в значительной мере встали в прямую зависимость от действий 2-й Конной армии. Ей ставилась задача 29 октября во что бы то ни стало прорваться на Серогозы, совместно с 6-й и 1-й Конной армиями окружить здесь наиболее сильную ударную группировку врага…. и уничтожить…. Но, к сожалению, противнику удалось сковать действия 2-й Конной армии…. Она утром и весь день вела разрозненные бои с отдельными(?) неприятельскими частями…. Командарм 2-й Конной решил, что на него наступают главные силы Врангеля и дал команду изменить направление своих главных сил с южного на юго-восточное. Это было отклонением от поставленной командованием фронта задачи…. Было еще время исправить ошибку…. Но время было упущено и главные силы ударной группы генерала Кутепова обрушились на Первую конную.…”.
Так задним числом исправляется история. Так, через 53 года после описываемых событий в проходе войск Врангеля в Крым оказывается виновата…. 2-я Конная армия.
Можно ли верить в объективность этой оценки? Не правильно ли будет предположить, что более честной, более объективной – и потому партийной – является оценка, данная событиям, происходившим на Южном фронте 30 и 31 октября 1920 г. членом РВС Южфронта С.И. Гусевым? Тем более, что эта оценка сделана им не через 53 года, а через три недели после совершившихся событий, когда все были живы и все могли его оспорить.
Но никто не оспорил. Вот что говорил С.И. Гусев в своей речи, произнесенной 18.ХI.1920 г.:
“Врангелю удалось прорваться в Крым благодаря нашей нищете в боевых припасах, в технике. У нее не было броневиков, не было танков…. У неприятеля были десятки броневиков, 60 грузовиков, на которых он установил пулеметы, и благодаря этому ему удалось прорвать окружавшее его кольцо”.
О Второй Конной армии С.И. Гусев сказал:
“Вторая конная армия в бою проявила такую силу, что Врангель был введен в заблуждение и принял ее за армию Буденного…. 30 октября Врангель дал приказ разбить 2-ю Конную армию….” Это, как мы знаем, ему не удалось. Вспоминая о боях в Северной Таврии, маршал Буденный проявляет недовольство действиями командования 2-й Конной армии, а также 4-й и 13-й армий, которые на его взгляд “действовали недостаточно активно”. Короче, он недоволен действиями всех, кроме…. командарма Буденного.
По человечеству понятно, но разве так “учит партия”?
3. Об освобождении Крыма.
После тщательной подготовки к штурму укреплений в ночь на 8 ноября началось наступление нашей армии.
6-я армия (15-я, 51-я, 52-я и Латышская стрелковая дивизии) наступала на Перекоп. Для развития успеха в этом районе подтягивались 2-я Конная армия и части Махно. 4-я армия действовала на Чонгарском направлении. Ей передали 9-ю стрелковую дивизию и 3-й конный корпус из 18-й армии. За 4-й армией размещалась 1-я Конная армия. В резерве командующего фронтом оставалась 13-я армия.
Литовский полуостров был очищен от противника к 8 часам 8 ноября, и части 15-й и 52-й стрелковых дивизий двинулись к Юшуньским укреплениям. Захват этого полуострова в обход Перекопских укреплений явился сигналом для атаки Турецкого вала. 51-я стрелковая дивизия штурмовала его в течение 13 часов: утром 9 ноября он был взят. Развернулись жестокие бои за владение Юшуньскими укреплениями. Врангелевцы вытеснили наши части с Перекопского перешейка. М.В. Фрунзе приказал в помощь 15-й и 52-й стрелковым дивизиям двинуть 7-ю кавдивизию 4-й армии, 16-ю кавдивизию 2-й Конной армии и отдельную группу войск Махно. 46-ю стрелковую дивизию временно подчинили 2-й Конной армии с общей задачей нанесения удара на Джанкой.
Таков был ход событий 8, 9 и 10 ноября.
В книге “Пройденный путь” о дальнейших событиях сказано: “В ночь на 11 ноября 51-я и Латышская стрелковая дивизия, преодолевая упорное сопротивление врага…. прорвали последнюю линию Юшуньской укрепленной полосы противника и вышли на оперативный простор” (стр. 135). А чуть ниже на той же странице сообщается, что 30-я стрелковая Иркутская дивизия ночью 11 ноября “…. Закончила переправу через Сивашский залив. Путь в Крым и в Чонгарском направлении был открыт”.
Наконец, был получен приказ о выступлении 1-й Конной армии. Могучим потоком она двинулась вперед. “Мы шли, – говорит Буденный, – по израненной, еще дымившейся крымской земле, где совсем недавно велись бои. Поваленные проволочные заграждения, окопы, траншеи, воронки от снарядов и бомб…. И вот широкая степь открылась перед нами. Мы пришпорили коней” (стр. 130).
Из цитируемого отрывка совершенно ясно, что жестокие бои велись на крымской земле до вступления на нее конницы Буденного.
Кто же их вел?
И вот тут-то автор мемуаров становится предельно краток. Он лаконично сообщает: “1-я Конная выступила в поход утром 13 ноября. К этому времени части 6-й и 2-й Конной армий уже перерезали шоссейную дорогу на Симферополь, заняли станцию Джанкой, Курман-Кемельчи, где особенно отличилась 2-я бригада 21-й кавдивизии” (стр. 140). Отметим попутно то, что нарочито забывает упомянуть мемуарист: 21-я кавдивизия входила в состав 2-й Конной армии.
Таким образом, о боях, предшествовавших вступлению 1-й Конной армии в Крым, сообщается мельком, как о незначительном военном эпизоде: “перерезали”, “заняли”. А между тем это и были бои, решавшие исход всей крымской операции, как писал в своем приказе 2-й Конной армии Фрунзе.
Об этом неопровержимо явствует ход событий, отраженный в сохранившихся оперативных сводках. Как свидетельствует сам С.М. Буденный, 1-я Конная выступила в поход 13 ноября. А еще 10 ноября, в 3 часа 40 минут по приказу командарма 2-й Конной армии Ф.К. Миронова 16-я кавдивизия выступила, чтобы совершить бросок на южный берег Сиваша и быстрым маневром пойти на помощь 15-й и 52-й стрелковым дивизиям 6-й армии в межозерное дефиле Соленое-Красное.
Врангель спешно собрал остатки 1-го армейского и конного корпусов и бросил их в контратаку для защиты Юшуньских укрепленных позиций. Утром 11 ноября наши части были отброшены к оконечности Литовского полуострова. Конный корпус генерала Барбовича зашел в тыл 51-й и Латышской дивизиям, сражавшимся в районе станции Юшунь. Возникла реальная угроза окружения. Именно тогда отдал Фрунзе приказ 2-й Конной армии: немедленно двинуться на помощь частям 6-й армии, чтобы оказать им содействие “в последнем бою, решающем исход всей операции”. (М.В. Фрунзе. Избранные произведения, т. 1, стр. 418).
В 5 часов утра 11 ноября 2-я Конная форсировала Сивашский залив и вышла на Литовский полуостров в 3-4 км. Восточнее Караджаная, встречая на пути раненых своей 16-й кавдивизии.
Подход 2-й Конной армии изменил обстановку. Бригада 2-й кавдивизии была брошена на поддержку пехотных частей 6-й армии и 16-й кавдивизии. Весь день шло кровопролитное сражение, атаки сменялись контратаками.
Особого ожесточения бои достигли у Карповой Балки. Корпус генерала Барбовича с кубанской кавбригадой при поддержке офицерских батальонов дроздовской и корниловской дивизий прорвались к северу, угрожая Армянскому Базару и тылу 51-й стрелковой дивизии.
В этот критический момент навстречу конной лаве Барбовича двинулась лава 2-й Конной армии. Две лавы сближались как грозные тучи: еще несколько сот шагов и начнется жестокая рубка. Но в этот момент красная конница раздвинулась – и перед противником оказалось 250 пулеметов на тачанках. Пулеметчики открыли огонь. Первые ряды белой конницы полегли, остальные дрогнули и повернули, но попали под огонь частей 41-й дивизии. Так вторично побили конницу Барбовича бойцы 2-й Конной.
Врангелевцам удалось все же начать быстрый отход к югу. Командарм 2-й Конной Миронов приказал отдельной кавбригаде идти переменным аллюром вдогонку, до соприкосновения с противником. Вслед за бригадой двинулись 21-я и 2-я кавдивизии. К концу 11 ноября им удалось настигнуть противника. Вновь завязался бой, длившийся до наступления темноты. Враг с яростью обреченного зверя жестоко огрызался, но в результате боя, оставив станцию Воинка, откатился в юго-восточном направлении. 2-я Конная неустанно преследовала его.
12 ноября, около 8 часов утра, 2-я кавдивизия совместно с отдельной кавбригадой, сломив отчаянное сопротивление противника, заняла станцию Джанкой. Для охраны этой станции, захваченного здесь огромного трофейного имущества и нескольких тысяч пленных врангелевцев была оставлена Особая кавбригада. Вторая кавдивизия бросилась вслед за остальными войсками Врангеля, беспорядочно отступавшими на Симферополь.
В то же время главные силы 2-й Конной армии наносили удар южнее Джанкоя, в направлении станции Курман-Кемельчи. Упорное сопротивление врага объяснялось стремлением любой ценой задержать натиск 2-й Конной армии, чтобы выиграть время для погрузки на пароходы. После трехчасового боя неприятель бросил станцию и огромные запасы военного имущества и поспешно двинулся на Симферополь. Путь отступления врага на протяжении десятков верст был отмечен брошенным военным имуществом.
Бой у станции Курман-Кемельчи был последним. Последними залпами пушек в Крыму были залпы пушек 2-й Конной армии. Догоравшие лучи солнца, заходившего вечером 12 ноября, были свидетелями окончательного разгрома остатков армии Врангеля. В итоге боев 11 и 12 ноября было взято в плен свыше 20 тысяч врангелевцев.
На следующий день – 13 ноября – Врангель объявил свою армию распущенной. И в этот же день на крымскую землю вступила 1-я Конная армия. Так кто же разгромил Врангеля? Кто взял Крым? Поскольку сам маршал Буденный на стр. 140 третьей книги своих мемуаров свидетельствует, что “1-я Конная выступила в поход утром 13 ноября”, тем самым он официально подтверждает, что 1-я Конная армия в боевых действиях в Крыму не участвовала. Это, собственно говоря, явствует и из оперативных сводок этой армии, опубликованных в журнале “Советские архивы” (1970 г., № 5).
О каких же героических действиях 1-й Конной “в завершающих операциях войны на Южном фронте при разгроме Врангеля” говорит рецензент “Правды” Н. Денисов? У 1-й Конной на счету достаточно действительно совершенных ею героических действий. Зачем же, спрашивается, приписывать ей те, которые она не только не совершила, но и не могла совершить по резонной причине: она не участвовала в тех боях, о которых идет речь. Видно забыл Н. Денисов о том, что подобного рода деяния называются фальсификацией историей, что не к лицу рецензенту ленинской газеты “Правда”.
Это трудная задача – несуществующие героические действия, но автор мемуаров с ней справляется. Начинаем искать в его книге “героические действия” – и находим их. Вот, например, С.М. Буденный пишет: “Во время преследования врага (Какого? Ведь военные действия уже прекратились – и пленные длинными вереницами шли из Крыма) мы с Ворошиловым находились в 4-й кавдивизии, в одной из ее бригад…. Двигались и днем и ночью…. Комбриг Маслаков предложил пересесть в его тачанку. Пересели. Едем дальше. Ночь темная. Проходит час за часом. То ли мы отстали, то ли обогнали бригаду, но оказались почему-то одни…. И спросить не у кого”. (См. третью книгу “Пройденного пути”, опубликованную в № 11 журнала “Дон” за 1969 год).
А вот еще одно героическое действие: командарм Буденный вдвоем с Ворошиловым взяли в плен батальон врангелевцев. Рассказ об этом напечатан в том же журнале “Дон” (стр. 6). Вот как обстояло дело по словам мемуариста:
“От местного жителя узнали, что в пяти верстах отсюда станция Джанкой. Попросили быть проводником…. Подъехали к станции. Здесь находился почти целый батальон врангелевцев. Они завтракали. Увидев нас, в нерешительности застыли. Я слез с тачанки и громко объявил: “За оружие браться не рекомендую! Наши войска на подходе. Продолжайте завтракать, а потом всем сдать оружие. Мы – Реввоенсовет Первой конной…. Считайте себя пленными”.
Может это и следовало бы отнести к “героическим действиям”, если бы мы не знали, что к тому времени станция Джанкой уже была взята с боями 2-й Конной армией и что для охраны пленных и трофейного имущества была оставлена Особая кавбригада. В этих условиях можно взять в плен вдвоем не только батальон, но и полк пленных врангелевцев.
На четырех страницах рассказывается анекдотический случай: на улицах уже взятого 2-й Конармией Симферополя командарм 1-й Конной был неожиданно окружен и взят в плен колонной всадников. В конечном счете С.М. Буденный сумел бежать от этого отряда на тачанке с пулеметом. Неясно, однако, что это были за всадники и как это могло случиться в городе, который уже четыре дня занимали красные войска, через четыре дня после того, как белогвардейцы сложили оружие.
Не вполне ясно также, почему в одном городе оказались две Конные армии.
Вторая Конная армия, развернувшись в наступление, в значительной степени потеряла связь с тылами. Поэтому ее Реввоенсовет не получил директиву, отданную Командюжем в Харькове в 2 часа 13 ноября. Директива эта предписывала 2-й Конной выйти на ж.д. Джанкой – Феодосия, преследовать противника в направлении Феодосия – Керчь и не позднее 22 ноября овладеть Керчью. Поскольку директива не была получена, 2-я Конная 13 ноября была уже на подходе к Симферополю, а ее передовые части вошли в город еще раньше.
Представляет несомненный интерес, когда директиву Командюжа получила 1-я Конная армия, вступившая на крымскую землю и на два дня позже 2-й Конной и, следовательно, лучше связанная с тылом, с командованием Южфронта. В фондах ЦГАСА хранится датированное донесение командарма 1-й Конной Южфронту, в котором сказано, что данная директива вечером 13 ноября послана командармом 6-й армии “для вручения мне (т.е. командарму 1-й Конной С.М. Буденному), но таковая еще не получена, содержание же ее, дающее направление 2-й Конной армии на Керчь, а 1-й Конной – на Симферополь – Севастополь, мне известно со слов начдива 51-й т. Блюхера”.
Если 13 ноября директива Командюжа еще не была получена Буденным, то ясно, что командование 2-й Конной, опередившей 1-ю в наступлении на два дня, не могло, при тогдашних средствах связи, не только получить ее, но и знать содержание ее с чьих-нибудь слов.
Следовательно, командарм 2-й Конной Ф.К. Миронов безусловно не знал об определенном ему новом направлении и продолжал двигаться в прежнем.
А командарм 1-й Конной знал ли, что впереди его армии с боями прошла на Симферополь 2-я Конная? Сомнений быть не может. Знал. Видимо, следовало донести об этом Командюжу и просить его разрешения изменить направление 1-й Конной, то есть, двинуть ее на Феодосию и Керчь, чтобы не допустить там погрузки врангелевцев на суда. Но С.М. Буденный этого не сделал. На этот раз он проявил дисциплинированность: промолчал и повел вверенную ему армию в уже взятый 2-й Конармией Симферополь. Зачем?
На этот вопрос мы сейчас, через 53 года, ответить не можем. Но оценить сегодняшнюю трактовку С.М. Буденным тогдашних событий мы можем.
Вот что напечатано в уже цитированном выше отрывке мемуаров, помещенном в журнале “Дон”. (1969 г., № 11, стр. 7-8):
“Телеграфисту станции Джанкой было приказано связаться с Симферополем, и на вопрос Буденного: “Войска есть?” последовал спокойный ответ: “Есть. Бойцы 2-й Конной”. Ворошилов удивился: “Как же так, ведь у Миронова совсем другой боевой участок”. “Да, – пишет далее Буденный, – нам оставалось только удивляться. Миронов вместо форсированного марша на Феодосию – Керчь отдыхает в Симферополе. Ведь это же на руку Врангелю”.
Так “освещает” Буденный факты. Факты мы знаем: 2-я Конная с боями очистила Крым, разгромила врангелевцев, взяла Симферополь. И все это, оказывается, для того, чтобы…. сыграть на руку Врангелю?!
Далее повествование продолжается в том же духе и тоне:
“На рассвете 15 ноября (то есть на третьи сутки после окончания войны) едем в Симферополь в штаб 2-й Конной. Заходим в помещение РВС 2-й Конной. Здесь Ф.К. Миронов, Д.В. Полуян, К.А. Макошин и другие.
— Рады видеть вас! – говорит Миронов, пощипывая усы.
— И мы рады, – сдержанно ответил я и спрашиваю. – Как же вы попали не на свой участок?
— Я не получил указаний, – зло сказал Миронов.
— Почему же мы знаем об этом указании? – спросил Ворошилов.
— У меня потеряна связь с Командюжем.
— Плохо получается, Филипп Кузьмич, – говорю я, – в Керчи и Феодосии на суда грузятся врангелевцы, а вы отдыхаете в Симферополе. Я понимаю, тут легче – противник бежит…. Да, нехорошо….
Я замолчал. Молчит и Миронов”.
Тут что ни слов – то сознательное введение в заблуждение незнакомого с историей событий читателя. Мы только что узнали, когда получили директиву Командюжа командарм и РВС 1-й Конной. Зачем же ханжески спрашивать у Миронова, почему мы знаем, а вы не знаете? Прекрасно понимали и Буденный и Ворошилов – почему. И, спрашивается, какое моральное право имеет командующий армии, не вступавшей в соприкосновение с противником, говорить командарму только что проведшему жестокие бои оскорбительные и дерзкие слова: “Я понимаю, тут легче….”? и “Противник бежит”. Он уже убежал – и от кого? От того, кому Буденный читает нравоучение. В нравоучениях Миронов никогда не нуждался, насколько это мы знаем.
Затем автор мемуаров сообщает, что по праву старшинства он объявил себя начальником гарнизона и отдал своему штабу приказ начать перепись военнопленных. Забывая, разумеется, сообщить, кем они были взяты в плен.
Теперь мы можем полностью оценить справедливость упрека, брошенного Буденным в том же журнале “Дон” некоторым советским историкам.
“Некоторые авторы, – писал С.М. Буденный, – стремясь во что бы то ни стало обелить и возвеличить Миронова, используют приемы, недостойные советских ученых, допускают искажения и подтасовку фактов, извращение общеизвестных истин, приписывают Миронову победы и заслуги, к которым он и отношения не имел”.
Все, приведенные выше факты взяты из неоспоримых документов.
На их основании любой читатель может убедиться, кто использует недостойные приемы, кто искажает и подтасовывает факты. И, наконец, кто кому приписывают “победы и заслуги, к которым он и отношения не имел” – советские историки Ф.К. Миронову или привыкший к монополии на славу С.М. Буденный – С.М. Буденному?
Поневоле согласишься, прочитав мемуары “Пройденный путь”, с оценкой их ростовского историка-коммуниста Ф.И. Тюрьморезова: “Я называю мемуары С.М. Буденного “Пройденный путь” – книгой самовосхваления”. Выше мы видели, какую роль играла каждая из двух Конных армий в освобождении Крыма. Вот как пишет об освобождении Крыма С.М. Буденный в статье “Решающий удар” (“Правда”, 16.ХI.60 г.):
“В ночь на 11 ноября началась атака Чонгара 30-й стрелковой дивизией…. под губительным огнем был восстановлен Чонгарский мост, по которому ринулась 6-я кавдивизия 1-й Конармии. Противник был смят и панически бросился к Джанкою. Используя успех у Чонгара, перешла в атаку на Юшуньские позиции дивизия латышских стрелков, действовавшая вместе с 51-й дивизией. Ворота в Крым были распахнуты, и через них хлынула лавина красной конницы, преследуя и истребляя белогвардейцев. Они отчаянно сопротивлялись, хотя положение их было явно безнадежным. Отряды белых контратаковывали нас. Нападали ночами на штабы. Но, несмотря на это, 13 ноября советские войска освободили Симферополь”.
Все правильно. Не уточнено только, в какую армию входила “лавина красной конницы, хлынувшая в Крым” (по сводкам штаба 1-й Конной ее дивизии не имели соприкосновения с противником), кому отчаянно сопротивлялись белогвардейцы, кого они контратаковали, на чьи штабы нападали ночами и, наконец, какие именно советские войска освободили Симферополь. А что советские – это безусловно.
То, что пишет С.М. Буденный – а главное то, как он это пишет – создает впечатление, что Крым взят 1-й Конной армией. А это – неправда. И эта неправда сбивает с толку не только рядовых читателей, но и писателей – даже таких, как Л.М. Леонов (см. журнал “Огонек” № 14 за 1973 г.). Но если писателю Леонову, введенному в заблуждение Буденным, простительно перепутать боевые рубки 2-й Конной с простым передвижением по уже освобожденному Крыму частей 1-й Конной, то самому Буденному нельзя простить то, что он выдает чужие бои и победы за свои.
Еще менее простительно редакциям советских газет и журналов – особенно “Правде” – санкционировать это самозванство. Публикуя материалы под рубрикой “Как учила партия”, а, следовательно, и В.И. Ленин, работникам нашего ЦО следует смотреть не на погоны и ордена, а в троекратно проверенные первоисточники.
В 1920 году В.И. Ленин передал через Берзина в адрес РВС Юго-Западного фронта убедительную просьбу: “Не делать из Буденного легендарного героя и не восхвалять его как личность в печати (одно-два слова не расшифрованы), так как это очень пагубно влияет на него”.
Зря не послушались Ленина и на этот раз!
Казаков Александр Яковлевич,
кандидат исторических наук, член КПСС с 1929 года,
персональный пенсионер.
Гаврилов Иван Павлович,
член Военно-исторического общества при ЦМ Вооруженных сил СССР,
бывший комиссар 123-го полка и инструктор
политотдела 21-й кавдивизии 2-й Конной армии,
член КПСС с 1919 г., персональный пенсионер союзного значения.
Стариков Сергей Павлович,
член Военно-исторического общества при ЦМ Вооруженных сил СССР,
бывший комиссар 3-го кавполка 23-й стрелковой дивизии,
член Казачьего отдела ВЦИК
Нещадов Роман Дмитриевич,
бывший комиссар 2-й бригады 11-й кавдивизии 1-й Конной армии,
кандидат философских наук, член КПСС с 1919 г.,
персональный пенсионер союзного значения.