От Т-28А
К All
Дата 31.12.2003 00:54:25
Рубрики 1941;

[2Е.Дриг] Три статьи по 06.41 и вопрос

Здравствуйте,

Извините, только на днях в библиотеку выбрался... П.И.Волков в своей статье ничего о мотоциклистах не упоминает. Зато упоминает Д.И.Рябышев в том же сборнике - к сожалению у меня нет его книги мемуаров, поэтому не знаю дубль ли это из нее или полностью новая статья. В общем, я там выделил текст чтоб в глаза бросилось. Если Д.И.Рябышев писал статью сам, а не кто-то за него (используя мемуар Н.К.Попеля как основу), то это все очень странно. Также вставил фотографию П.И.Волкова.
А вопрос к Вам такой: здесь же статья о действиях 156-го отб в первые дни войны. Статья малоинформативная, но оттуда можно выделить несколько интересных моментов. Судя по всему, это бывший 156-й отб 36-й тбр, по какой-то причине сохранивший номер (возможно просто по старой памяти называвшийся так самими танкистами). Обратите внимание что в тексте проскакивает слово "бригада". Только тогда непонятно - в какое же соединение вошел 156-й отб если 36-ю тбр обратили на 41-ю тд с переводом во Владимир-Волынск? Можно было бы предположить что это 19-я тд или 215-я мд - тем более что и расположение "в ста километрах от Луцка" вероятно относится к району Ровно - Гоща - Корец. Но при этом сам отб в статье указывается как переподчинен 22-му мк. Мог он быть изначально отдельным в подчинение 5-й армии? Буду очень признателен если Вы сможете прояснить ситуацию с этим отб. Ну и фото С.Д.Чеснокова тоже тут.
Качество фото не особо...

С уважением,
Павел

Д. И. Рябышев

К середине дня двадцать пятого июня передовые отряды достигли города Брод, а к вечеру сосредоточились в указанном районе и главные силы нашего 8-го механизированного корпуса.
Высланная еще на марше разведка донесла, что в полосе предполагаемого наступления корпуса противник, прикрывая свою главную группировку, действовавшую в направлении Луцк, Ровно, Киев, занял оборону по реке Иква — фронтом на восток и по реке Сытенька — фронтом на юго-восток. Опорные пункты врага — Лешнев, Щуровицы, Станиславчик, Топоров.
Учитывая, что противник не имеет укрепленных оборонительных позиций, я отдал приказ: с рассветом 26 июня внезапно атаковать передовые части гитлеровцев и, развивая наступление, к исходу дня выйти на рубеж Волковые—Берестечко—Николаев.
Медленно занималось тихое утро. Я вышел из палатки и поразился необыкновенной тишине. Насупившись, стояли мохнатые ели. Высоко подняли свои кудрявые головы сосны. Тут и там, прямо на чуть влажной от росы хвое, на броне танков спали бойцы и командиры, получившие возможность вздремнуть несколько минут перед боем.
Я посмотрел на часы: пора!
Вздрогнула и застонала земля. Все пришло в движение. Дивизии корпуса пошли в наступление в общем направлении на Берестечко. Но не все развивалось так, как нам хотелось: 12-я танковая дивизия (командир генерал-майор Т. А. Мишанин), наступавшая на главном направлении, не смогла развить успех с ходу: слишком плотным был артиллерийско-минометный огонь врага, ощутимыми были удары внезапно, появившихся немецких бомбардировщиков.
Пойма реки Слоновки на протяжении двух километров оказалась сильно заболоченной и непроходимой для танков. Наступать можно было только по единственной дороге, причем мост через реку был взорван, а подступы к нему находились под сильным артогнем. Тогда генерал-майор Мишанин, стремясь отбросить врага за Слоновку и захватить плацдарм, ввел в бой мотопехоту. Поддержанные артогнем дивизионной, корпусной артиллерии и танковых орудий, пехотинцы атаковали позиции противника, вброд форсировали реку. Наши саперы быстро восстановили мост и проложили гати через болото.
Тяжелые танки переправились на противоположный берег Слоновки, откуда начали наступление.
Ожесточенный бой разгорелся за Лешнев. Этот населенный пункт немцы превратили в крепость, сосредоточив здесь много искусно замаскированных противотанковых орудий, которые вели непрерывный огонь. Но к 16 часам сопротивление врага было сломлено. Неся большие потери, гитлеровцы оставили Лешнев и, преследуемые нашими частями, отходили на Берестечко.
Одновременно со всеми перешла в наступление и 7-я мотострелковая дивизия, которая действовала на левом фланге корпуса. Но это соединение встретило более упорное сопротивление противника и до 16 часов успеха в продвижении не имело. Причем немцы фланкирующими действиями вынудили ее растянуть свой фронт до 40 километров.
34-я танковая дивизия прорвала оборону гитлеровцев и упорно продвигалась вперед. Но в дальнейшем связь с дивизией прервалась. Меня это очень беспокоило, и я решил сам выехать в эту дивизию. На танке Т-34 отправился в путь.
На лесисто-проселочной дороге были глубоко отпечатаны следы гусениц тяжелых танков. Кроме того, на каждом шагу валялись трупы раздавленных фашистских автоматчиков, искареженные и расплющенные мотоциклы с колясками. На обочинах дороги кое-где встречались автолетучки, которые ремонтировали вышедшие из строя танки.
Солнце клонилось к закату.
Позади осталось километров двадцать пять.
Среди поредевших деревьев показалась деревня Хотынь, вернее то, что от нее осталось: обгоревшие печи да догорающие головешки... Взял бинокль, начал осматривать местность. На окраине деревни увидел группу танков, автомашин и пехоту. «Наши или противник?» Пригляделся пристальней: наши!
Мой танк подошел к ближайшей группе людей, в которой оказался и комдив полковник И. В. Васильев. Он подбежал ко мне и доложил:
— Товарищ генерал! Вверенная мне дивизия успешно прорвала оборону противника, нанесла ему большие потери, уничтожив полностью три мотоциклетных батальона, 10 танков и 12 орудий. Захвачено
в плен до двухсот фашистских солдат и офицеров из танко-механизированной группы генерала Клейста.
Я поздравил с победой, но все же сделал замечание за то, что комдив не прислал донесений.
— Увлекся. Виноват. Больше такое не повторится,— заверил меня Васильев.
Время поторапливало, и я, дослушав доклад Васильева, приказал вызвать комиссара М. Н. Немцева. Он подошел возбужденный, веселый.
- Как настроение бойцов? Ваше, вижу, отличное.
- Все чувствуют себя бодро. Сегодняшний успех вызвал особый подъем. Многие раненые отказались от эвакуации и остались в строю.
Проинформировав комдива и комиссара о сложившейся обстановке на фронте корпуса, приказал:
- Дивизии закрепиться на достигнутом рубеже, тщательно организовать охранение, установить силы и расположение противника и быть готовым с рассветом 27 июня перейти в дальнейшее наступление.
- Все ясно,— твердо ответил Васильев.
Я попросил его посадить в мой танк старшего в чине пленного офицера и поехал в обратный путь.
На шоссе Броды—Дубно нас настигла ночь. Танк повернул на юго-запад, к Бродам. Справа и слева от дороги горели скирды соломы, отдельные хаты, сараи, подожженные фашистскими диверсантами и бандеровцами. Незаметно мой танк подошел к городу Броды, объятому пламенем пожара.
Как показал гитлеровский офицер, привезенный мною, группа Клейста состоит из четырех танковых и четырех моторизованных дивизий. Часть танковых дивизий группы уже находится на подступах к Ровно. Вслед за этой группой движутся еще четыре пехотные дивизии 6-й полевой армии. Эти сведения и пленный офицер были немедленно отправлены в штаб фронта.
Рано утром на КП корпуса прибыл начальник политического управления Юго-Западного фронта бригадный комиссар Михайлов и привез новый приказ командующего: войска 8-го корпуса должны выбить фашистов из города Дубно, а затем перейти к круговой обороне в районе Дубно—Смордва—Полча.
Времени на разведку противника и рекогносцировку дорог и местности не было. А решение надо было принимать незамедлительно. Дав начальнику штаба предварительные распоряжения для передачи в войска, я углубился в свою рабочую карту. Изучая местность по карте и отмеряя циркулем расстояния, намечал, где занять исходные рубежи. И показалось мне, что встретился я со своей опаленной огнем боев юностью...
В 1920 году, командуя 3-й кавалерийской бригадой 14-й кавдивизии 1-й Конной армии, я сражался в этих местах с белополяками. В районе Броды—Дубно не раз мчался в атаку на своем рыжем дончаке, увлекая за собой подчиненных. С лихим гиканьем врезались мы в боевые порядки врага, и начиналась рубка...
И вот снова предстояло сражаться в этих местах. Мои раздумья прервал вбежавший адьютант:
— Товарищ генерал, из штаба фронта едут...
Прибывший член Военного совета фронта потребовал немедленно начать наступление на Дубно.
Для этого была создана подвижная группа в составе 34-й танковой дивизии, 24-го танкового полка 12-й танковой дивизии и корпусного мотоциклетного полка, которую возглавил мой заместитель по политчасти бригадный комиссар Н. К. Попель. Группа должна была захватить район Дубно—Смордва—Полча и перейти затем к круговой обороне.
Штаб корпуса продолжал оставаться на прежнем месте в ожидании 12-й танковой и 7-й моторизованной дивизий. События между тем развивались очень стремительно.
К исходу дня 27 июня Н. К. Попель сообщил, что передовой отряд и 34-я танковая дивизия разгромили тыл и один танковый полк 11-й танковой гитлеровской дивизии, которые были настигнуты на марше. Наши отважные танкисты овладели районом Дубно—Полча. Путь на Дубно был свободен. В это же время через Сытно проследовал передовой отряд 7-й моторизованной дивизии. На реке Ляшевке он встретил сопротивление немцев. Наши артиллеристы, не мешкая, прямой наводкой открыли из всех орудий огонь. Одновременно устремилась в атаку головная рота... Вражеский заслон был смят и опрокинут, а наш головной отряд, не задерживаясь, продолжал идти на Дубно. К сожалению, главные силы 7-й моторизованной дивизии подошли к Ляшевке только с наступлением темноты. К этому времени немцы подтянули сюда 16-ю танковую дивизию и заняли оборону на реке. В результате наша 7-я моторизованная дивизия продвинуться дальше не могла.
Ночь с 27 на 28 июня прошла на редкость спокойно: ни разрывов снарядов, ни автоматной трескотни, только изредка слышался гул фашистских бомбардировщиков, летевших на восток, да над Ляшевкой беспрерывно взлетали белые и красные ракеты. Фашисты нервничали...
С утра 28 июня 7-я мотодивизия атаковала 16-ю танковую фашистскую дивизию. Атака успеха не имела, так как противник встретил советских бойцов губительным огнем из всех видов оружия.
К 12 часам подтянулась 12-я танковая дивизия, и я решил совместными действиями двух дивизий прорвать вражескую оборону и соединиться с подвижной группой Попеля. Но и на этот раз гитлеровцы
упорно сопротивлялись, а затем сами перешли к активным действиям. Развернулись тяжелые кровопролитные бои. Силы были слишком неравны. Наша разведка докладывала о вступлении в бой все новых и новых частей противника.
То, что мы заставили врага развертывать и вводить в бой новые соединения, было хорошо. Тем самым мы не давали фашистам возможности двигаться вперед, в глубь нашей территории. Но мне надо было как можно скорее соединиться с группой Попеля, чтобы спасти ее от разгрома. К исходу 28 июня против наших двух дивизий гитлеровцы ввели в бой 75-ю пехотную и 111-ю моторизованную дивизии.
Таким образом, против войск 8-го мехкорпуса в районе Дубно и в районе Брод враг развернул четыре дивизии: две танковые — 11-ю и 16-ю, одну пехотную и одну моторизованную.
В течение дня фашисты бросали против нас по 40—50 танков, пытаясь пробить брешь в нашей обороне, но наши артиллеристы и танкисты подпускали вражеские танки на максимально близкое расстояние и дружными залпами расстреливали в упор. Несколько раз немецкие танки вплотную подходили к окопам. За бронированными машинами бежала пехота, надеясь на быструю победу. Наши пулеметчики умело отсекали гитлеровцев от бронированных прикрытий и уничтожали их. Были случаи, когда фашистские танки все-таки прорывались в глубь нашей обороны. Тогда им навстречу посылались два-три тяжелых танка КВ, которые незамедлительно уничтожали врага.
К исходу дня гитлеровцы прекратили атаки. Наступило относительное затишье. Утром, подтянув за ночь свежие силы, противник установил на позициях артиллерию крупного калибра и открыл ураганный артиллерийский и минометный огонь. В небе беспрерывно висели стаи бомбардировщиков с черными крестами. Земля содрогалась от бомбовых ударов. Потом вдруг все стихло, и на наши позиции ринулись большие силы танков и пехоты.
На центральном участке все атаки фашистов были отбиты с большими потерями для врага. А вот на левом фланге, где я меньше всего ожидал сильного удара, противник овладел инициативой. До 40 вражеских танков прорвались в глубь нашей обороны. Они с ходу раздавили одну батарею и ринулись к командному пункту 12-й танковой дивизии. Положение сложилось серьезное. Генерал Мишанин не растерялся. Из своего резерва он выделил три танка КВ и четыре танка Т-34 и приказал танкистам уничтожить прорвавшегося врага. На помощь нашей бронированной семерке я бросил три КВ, находившиеся на командном пункте корпуса. Наши КВ и Т-34 из своих 76-миллиметровых пушек уничтожили все немецкие танки.
К этому времени 7-я моторизованная и 12-я танковая дивизии находились в полуокружении. Командиры дивизий доносили, что противник свежими силами наносит сильные удары по нашим внешним флангам, стремясь замкнуть кольцо. Наши части несли большие потери.
29 июня в первой половине дня я на своем танке Т-34 выехал на командный пункт 7-й мотодивизии, где враг наиболее активно вел наступление. В это время до 20 танков противника прорвались в глубь нашего расположения и завязали бой. Мой танк угодил в гущу немецких машин. Смотрю, немецкий танк с расстояния в 100 метров наводит пушку на мой Т-34. Но наш экипаж уже заметил это и упредил врага: первым выстрелом вывел из строя вражескую машину. И эта группа танков противника была уничтожена.
Гитлеровцы стали глубоко обходить наш левый фланг. Положение войск становилось тревожным. К исходу дня врагу удалось замкнуть кольцо окружения. При этом командный пункт корпуса оказался отрезанным от дивизий, а войска корпуса были расчленены на три изолированные группы: подвижная группа Попеля, главные силы и тылы. Я остался на КП 7-й мотодивизии. Связи с командованием фронта не было. Пробиться к Дубно не удалось...
Длинный июньский день подходил к концу. Постепенно затихал и напряженный бой. В районе расположения наших войск догорали наши колесные машины, разбитые фашистской авиацией, и подбитые нашей артиллерией немецкие танки.
Я решил провести совещание с командирами соединений и частей, наметить план действий. Командиры доложили, что настроение бойцов хорошее. Мотополк полковника Черняева дважды ходил в штыковую контратаку против немецкой пехоты и оба раза отбрасывал ее в исходное положение, нанося ей большие потери. В течение дня части удержали все свои позиции. Гитлеровцы, видимо, не ожидали встретить такое упорство со стороны наших войск и поначалу, не обращая внимания на потери, атаковали. Но к исходу дня, не добившись успеха, несколько угомонились: прекратили атаки и продолжали только огневые налеты.
В это время над нами появился горящий советский самолет. Летчик выбросился на парашюте и приземлился в расположении КП 12-й танковой дивизии. Когда я подошел к нему, он находился в тяжелом состоянии: лицо и руки были обожжены. После оказания первой помощи летчик нашел в себе силы доложить, что вез приказ командующего фронтом командиру 8-го механизированного корпуса. Когда фашистские истребители подбили самолет, летчик, боясь попасть в руки противника, уничтожил приказ.
- И вы не знаете содержания приказа? — спросил я.
- Не знаю, товарищ генерал,— прошептал запекшимися губами летчик.— Но когда получал приказ... слышал от оперативного дежурного, что... общее наступление отменено...
И летчик потерял сознание. Что делать?
Бой в течение дня показал, что пробиться на соединение с подвижной группой Попеля мы не можем. Противник подтянул еще свежие силы и замкнул кольцо окружения. Прорвать оборону врага на Ляшевке из-за недостатка сил и большой заболоченности берегов мы не в состоянии; оставаться и вести бой в полном окружении с недостаточным количеством боеприпасов и горюче-смазочных материалов по меньшей мере неразумно, так как это привело бы к полной гибели личного состава и потерям материальной части.
Взвесив все «за» и «против», я принял решение вывести дивизии из окружения и занять оборону по высотам северо-восточнее Радзивилова (ныне Червоноармейск) — фронтом на северо-восток. Прежде всего нужно было пополнить части боеприпасами и горючим, а затем снова перейти в наступление.
Тут же выработали план выхода из окружения. Пришли к единому мнению: прорвать кольцо на юго-западе, вдоль шоссе на Броды. Ударную группу составили танковый батальон из 12-й танковой дивизии и один мотобатальон. В голове авангарда идут по обе стороны шоссе с интервалом 100 метров двенадцать танков КВ и Т-34. Руководство по прорыву взял на себя.
29 июня в 22 часа головные танки авангарда на большой скорости атаковали фашистские позиции. Следовавшая за авангардом пехота успешно расширила фланги прорыва до четырех километров вправо и влево от шоссе Броды—Дубно.
Во время атаки мы с генералом Мишаниным следовали за головными танками авангарда. Танк Мишанина был правее моего. И вдруг в разгар атаки я увидел, что танк загорелся... Комдив выскочил из машины и побежал в сторону от шоссе. Метрах в шестидесяти я увидел гитлеровский танк, который вел беглый огонь. Этот фашист и поджег танк Мишанина.
— Уничтожить! — приказал я.
Развернувшись, танкисты сделали один лишь выстрел: вражеская машина как-то неуклюже перекосилась и вскоре была объята чадящим пламенем. Ведя огонь с ходу, мы мчались вперед... Когда вышли из-под обстрела, я вылез из танка и не узнал бронированного друга: башня заклинена, ствол пушки на половине своей длины пробит снарядом... На броне нашей «тридцатьчетверки» мы насчитали 16 прямых попаданий снарядов. К счастью, ходовая часть и управление танком были исправны, так что машина могла двигаться своим ходом.
Пересев в танк КВ, я поспешил на командный пункт корпуса, находившийся на опушке леса юго-западнее Сытно. Дав необходимые распоряжения начальнику штаба, направился к центру проделанных ворот на шоссе Броды—Дубно. Вскоре мне доложили печальную весть: генерал Мишанин погиб.
Как только части 7-й мотострелковой дивизии вышли из окружения, они сразу стали занимать оборонительный рубеж по высотам, расположенным в семи километрах северо-восточнее Радзивилова — от Михайловки до Адамово. 12-я танковая дивизия заняла оборону в районе Михайловка.—Сестратин.
Упорные кровопролитные сражения 8-го мехкорпуса с танкомехани-зированной группой Клейста сыграли немаловажную роль в боевых действиях войск Юго-Западного фронта.
Войска корпуса нанесли противнику тяжелые потери. Наши танкисты раздавили четыре мотоциклетных батальона, более 50 орудий разных калибров, подбили и уничтожили 150 танков, наши зенитчики сбили девять самолетов врага. Огнем всех систем корпус уничтожил большое количество гитлеровских солдат и офицеров. 300 фашистов мы взяли в плен.
А главное — задержав группировку врага в районе боевых действий «а несколько дней, корпус не позволил ей окружить войска Юго-Западного фронта на Львовско-Перемышльском выступе.
Вот что записал в своем дневнике 29 июня начальник штаба фашистских сухопутных сил Гальдер: «На правом фланге 1-й танковой группы Клейста 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника вызвало большой беспорядок в нашем тылу между Бродами и Дубно». А генерал Клейст в те дни в одном из своих приказов запретил при объявлении тревоги употреблять панические крики «русские танки прорвались!»
Добавим и уточним запись генерала Гальдера об 11-й танковой дивизии. Это соединение разгромила наша подвижная группа.
К исходу 30 июня очень ослабленные войска 8-го механизированного корпуса вышли из боя и двинулись во фронтовой резерв.
Меня продолжала волновать судьба подвижной группы. Я делал все возможное, чтобы установить с нею связь. Пытался использовать для этого рацию. Говорил открытым текстом, употреблял такие слова, которые знали только я и Николай Кириллович Попель. Но все было напрасно.
На поиски группы Попеля мной были посланы усиленные разведывательные отряды, но они возвратились ни с чем.
Но, как позже стало известно, группа танкистов под командованием Н. К. Попеля в трудных условиях мужественно и самоотверженно сражалась с фашистскими захватчиками.

--------------------------------------

П.И. Волков, подполковник в отставке



На рассвете двадцать шестого июня танкисты вверенного мне полка после марша выдвинулись на исходный рубеж. Экипажи с напряжением ждали сигнала атаки.
И вот загремели пушки батальона легких танков БТ, выполнявших в начале атаки задачу орудий поддержки. Успевший прибыть единственный взвод тяжелых танков из батальона КВ вышел на открытые позиции и своим мощным огнем прикрыл участок брода через речку Слоновку. Полсотни «тридцатьчетверок» в первом эшелоне двинули на Лешнев, где окопались враги.
Преодолев русло Слоновки, танкисты неожиданно остановились перед крутым противоположным берегом. Срезать бы его хоть немножко! Но кто это сделает? Выйти экипажам из танков — нельзя оставить машины без людей. Ведь противник обстреливает район переправы.
Один из танков с ходу лобовой броней ударил в гребень крутого берега, разрушил его и вышел наверх. Вслед за ним поднялись другие машины.
А в Лешневе все пришло в движение. Оттуда ударили по нас противотанковые орудия с открытых замаскированных позиций, которые мы сразу не заметили. Десятки снарядов летели в стоявшие на виду у врага КВ. Их броня звенела, гудела, как чугунный колокол, но не поддавалась. Вылитые из уральского металла, тяжелые танки стояли непоколебимо и продолжали бить по врагу.
Передний край немецкой обороны, дома и сараи вдоль улицы были окутаны дымом, огнем и облаками пыли, Батальон «тридцатьчетверок» теснил врага.
Гитлеровцы в Лешневе были охвачены с юга и востока. Завязалась танковая дуэль.
На нашей стороне дымилась лишь одна «тридцатьчетверка». На немецких позициях горели шесть танков. Уцелевшие повернули вспять.
Мы ожидали новых атак. Но фашисты не появлялись. Крепко получили по зубам!
Среди наших бойцов царило оживление. Экипажи КВ и «тридцатьчетверок» приводили в порядок свои машины. Хвалили конструкторов и создателей грозного оружия.
— Ударит снаряд в наш бронированный возок — и отскакивает, как ледяшка,— хлопая ладонью по броне КВ, высказывал свое удовлетворение бесстрашный механик-водитель сержант Воронцов, таранивший немецкий танк и уничтоживший батарею противника.
Мы даже не успели еще подобрать и подсчитать свои трофеи, как получили приказ: с прибывшим батальоном танков КВ, не участвовавшим в бою у Лешнева, идти на город Дубно, захваченный накануне гитлеровцами.
Вслед за нами двигались части 34-й танковой дивизии и некоторые другие подразделения нашего 8-го мехкорпуса. Это был спешно созданный подвижной отряд, который возглавил заместитель командира корпуса по политчасти бригадный комиссар Николай Кириллович Попель. Задача отряда: выбить гитлеровцев из Дубно, занять круговую оборону и удержаться до подхода остальных частей, входивших в корпус.
На пути маршрута нашего полка — село Грановка. Через него только что прошли немцы. Противник оставил здесь заслон — батальон пехоты и роту танков. Они-то и дали о себе знать, открыв ураганный огонь с дальней дистанции. Командир батальона танков БТ старший лейтенант Григорий Лышин первым повел экипажи в атаку с восточной стороны. Наши средние и тяжелые танки ударили по врагу с юга.
Разгромив танковую роту и батальон мотопехоты, наш полк продолжал движение по своему маршруту. Вскоре мы встретили длинную колонну немецких автомашин и распотрошили ее так, что ничего от нее не осталось.
Задребезжала мембрана наушников: «Волков, вижу тебя! Расчищай дорогу. Торопись в Дубно!» — это голос двигавшегося за нами на «тридцатьчетверке» бригадного комиссара Попеля, человека большой-судьбы и храброго сердца.
Дорога на Дубно не была «зеленой улицей». То и дело приходилось вступать в бой с засадами противника. Вновь на пути танки, и с ними завязывается жестокая схватка. В ней особенно отличился экипаж танка КВ во главе со старшиной Декаловым. Один за другим декаловцы подожгли три немецких панциря. И когда вражескими снарядами были повреждены прицельные приспособления, бойцы экипажа КВ не растерялись. Наводили по стволу пушки. И еще уничтожили пять танков врага.
«Восемь — ноль. Вот это счет: Вот это игра!»— радовались декаловцы. Двадцать семь вмятин насчитали они в броне КВ — и ни одной пробоины.
Вдруг из засады ударили пушки, и снаряды попали в танк, в котором находился старший политрук Костиков. Башню танка заклинило, сорвало гусеницу.
— Беритесь, хлопцы, за инструмент, а я сейчас фрицев позабавлю,— сказал никогда не унывавший Костиков. Он быстро снял с танка пулемет, скрытно приблизился к орудию противника и перебил весь его расчет. Это дало возможность экипажу отремонтировать машину и встать в строй.
Все время держу связь с командиром раз-ведроты старшим лейтенантом Пенежко. В канун войны он, танковый техник, прибыл с завода, чтобы сдать командованию нашего корпуса доставленные им танки, и тут его застала война. Пенежко не возвратился обратно, принял танковую роту и повел ее в бой. Не одну атаку выдержал молодой ротный, занес на свой счет немало уничтоженной техники врага. И вот на одном из отрезков маршрута его постигла неудача.
Разведчики увидели, как группа фашистов выкатывала на шоссе самолет. Пенежко приказал открыть огонь по врагам. Послали один бронебойный, второй, а самолет поднялся и улетел. Пенежко с опозданием понял: надо было стрелять осколочными. И еще больше огорчился, когда узнал, что в самолете удрал генерал Мильче, командир вражеской танковой дивизии, которую изрядно потрепали наш полк и другие части группы Попеля во время этого маршрута.
Новый доклад Пенежко последовал, когда приближались к Дубно. — Впереди танки противника!
Более тридцати бронированных машин выкатились из придорожной рощи и с ходу открыли пальбу. За ними двигалась пехота.
В ответ мы ударили из своих мощных пушек. Немцы остановились. Началась огневая дуэль. И опять в рядах фашистов больше дымящихся костров. Но и у них упорство железное. На виду у наших экипажей они перестроились, повторили удар в лоб. Наш бронированный щит выдержал. Новой группой в двадцать с лишним машин немцы атаковали наш правый фланг. Здесь они напоролись на роту КВ, которая быстро поломала бока одиннадцати немецким танкам и перешла в контратаку. Гитлеровцы отступили. Мы в этом поединке потеряли восемь легких танков. Пять средних и тяжелых получили повреждения.
Первый день боевого похода на Дубно полку и всей группе Попеля принес немалый успех. Мы разбили немецкую танковую дивизию на марше. Взяли в плен весь ее штаб, кроме сбежавшего на самолете генерала. Закрепились на рубеже Верба—Птыча—Подлужье. Нанесли удар по немцам в Дубно.
— Вот здесь бились с панами-ляхами казаки-запорожцы,— стал оживленно рассказывать Костиков расположившимся в роще бойцам.— И среди тех казаков — Тарас Бульба. Усы длинные, шаровары широченные, кулачища пудовые, грудь богатырская. Размахнется Тарас во всю свою силу исполинскую — и падают, падают паны-ляхи... То герой, ребята, из легенды. А мы — живые продолжатели ее... Будем же бить фашистов-захватчиков со священной ненавистью, со все нарастающей силой, как вот тот Тарас Бульба,— говорил Костиков, увлекшийся воспоминаниями о герое, который, по описанию Гоголя, с величайшим ожесточением дрался с врагами вот здесь, у стен города Дубно.
А нас, командиров частей подвижной группы, вызвали на КП бригадный комиссар Попель и командир дивизии полковник Васильев. Знакомят с обстановкой. Она такова. Отряд занял круговую оборону. Фашистский генерал Клейст подтянул свежие силы, и его танковые части вышли в тыл нашей группе, отрезав ее от остальных частей корпуса.
- Ну, что ж, не унывать нам, друзья,— охарактеризовав обстановку, повел улыбчивыми глазами Николай Кириллович.— Есть у нас танки,пушки, снаряды. Значит, будем бить фрицев. Тем более, что они у нас кругом и отыскивать их долго не надо. Как считаете, полковник? — Попель остановил взгляд на мужественном лице Васильева.
- Я — солдат. И все мы солдаты. Сыны народа. Народ нам вручил оружие, чтобы защищать Родину. И наш долг — бить врагов. Бить до последней возможности! — густой голос Васильева выражал его непреклонную волю.
Выходом к Дубно мы врезались в коммуникации развивавших наступление фашистских войск. Конечно, чувствовали себя здесь, как в осином гнезде. Со всех сторон наседали враги. Атаковали танками, засыпали минами, сверху забрасывали бомбами.
Обстановка для нас становилась все труднее и труднее. Уменьшался боезапас, на исходе было горючее. Но никто не падал духом. Каждый час рождал героев, проявлявших высокое мужество и бесстрашие. Будучи в разведке, лейтенант Герасимов наткнулся на вражеских ездовых, которые подавали лошадей на батарею. Лейтенант со своим взводом бросился на них, и те ускакали куда глаза глядят. А Герасимов гусеницами танка раздавил три орудия. В тот же вечер сержант Горальский обнаружил передовой наблюдательный пункт, с которого фашисты корректировали огонь.
Под покровом вечера Горальский подобрался к НП, одного гитлеровца убил, а двух взял в плен.
28 июня фашисты с трех направлений наступали на нашу оборону. Все атаки были отбиты.
— Нет, други мои, не только обороняться, но и атаковать надо. В зародыше срывать намерения фрицев. Нападать неожиданно! — поучал нас Попель, который ни днем ни ночью не знал покоя и отдыха. В гражданскую войну он был кавалеристом. А теперь прочно сидел в седле бронированного коня. На своей «тридцатьчетверке» ходил в бой, вел разведку. И всегда был среди бойцов, вдохновлял их отцовским словом.
Стало известно, что гитлеровское командование повернуло свою 12-ю танковую дивизию от Кременца назад, к Дубно. Одновременно готовился удар по нашей группе с запада, из района села Пелчи. Предстояли тяжёлые схватки.
— А мы сорвем эти планы врага,— решил Попель и на очередном совещании командного состава изложил план, который и был выполнен.
У нас имелось с десяток исправных трофейных немецких танков. На этих танках наши экипажи ночью пошли в Козин, где, по данным разведки, накапливались немцы для атаки. В стане врага не сразу поняли, в чем дело. А наши экипажи пробрались в логово врага и с близкой дистанции повели огонь по танкам, орудиям, пехоте.
Возглавлявший этот необычный рейд начальник политотдела дивизии старший батальонный комиссар Новиков, возвратившись, докладывал:
— Переполох устроили в Козине то что надо! Около двадцати танков вывели из строя.
Гитлеровцев, двигавшихся на нас с западной стороны, из лесу, готовились встретить экипажи моего полка и батальона легких танков под командованием Болховитина. Я уже намеревался подавать сигнал: «Вперед!», как вдруг слышу знакомый голос. Кричит Попель:
- Куда ты, Волков?
- В атаку!
— Э, друг мой, погоди. Побереги горючее, снаряды и, главное,— людей. Бей с места!
Так мы и сделали. Когда фашистские бронемашины подошли на расстояние выстрела — ударили по ним. Вскоре запылало полтора десятка фашистских танков.
— Вот это дело!—с удовольствием говорил Николай Кириллович, глядя, как пламя расправлялось с немецкой броней.
Вражеская танковая рота зашла в тыл нашего боевого порядка. Туда с группой экипажей направился Новиков, и угрожавшая нам опасность была ликвидирована.
Установить связь со штабом корпуса или с другими своими частями не удавалось. Оставалось все меньше и меньше надежды на то, что главные силы нашего корпуса прорвутся к Дубно, нам на помощь.
В последних числах июня нам стало известно, что в районе сел Пелчи, Буды сосредоточилось несколько сот немецких танков. По данным разведки, эти танки якобы стояли без горючего и боеприпасов.
Получив такие сведения, Попель и Васильев отдают приказ: ударить по скопищу танков всей силой бронированного кулака своего отряда. Разбив.танки в районе Пелчи, Попель и Васильев намеревались с боями повести отряд к Бродам и затем пробиваться к Тернополю на соединение со своими войсками.
Когда мы говорили Попелю, что у нас мало горючего и боеприпасов, он ободряюще твердил:
— Знаю, други мои, знаю. Мало горючего — надо с боем брать его у врага. Мало снарядов — зря не расходуйте. Каждый из них посылайте в цель!
Итак, мы снова пошли в бой. Жестокая схватка произошла у села Птыча. Здесь, совершив таран горящим танком, погиб любимец всего отряда Герой Советского Союза лейтенант Александр Фролов. Не досчитались мы и других экипажей. После боя собрались в Подлужье, перегруппировали свои ряды и ударили по скопившимся в районе Пелчи немецким танкам. Но выяснилось, что они были с горючим и с боеприпасами, так как встретили нас яростным огнем. И все же наши танки потеснили их. Враг ударил нам во фланг. В итоге последних боев в моем полку не осталось и половины машин.
Маленькая передышка. В поисках горючего несколько экипажей наткнулись на немецкий пункт заправки. Охранявшие его гитлеровцы разбежались. Этим горючим воспользовались и остальные наши танкисты. Пополнив немного баки, наши танки заняли боевой порядок на опушке рощи, чтобы снова ринуться в атаку.
Мы понимали, что силы гитлеровцев намного превосходят наши. Но никто из нас не думал о том, чтобы избежать боя. По радио я слышу бодрый голос Попеля. Он приказывает поднять на танках знамена частей. Полковник Васильев уже садится на свой КВ, которых осталось лишь три. Даёт сигнал:
— Вперед!
Идем стальной лавиной, сокрушая врага, закованного в броню. Среди первых и мой танк Т-34, он то и дело содрогается, когда стреляет орудие.
Над полем — рев, гул, лязг металла, громовые раскаты пушек и рвущихся снарядов. Из-за подбитых и горящих немецких танкоз подходили новые, с ходу включаясь в адскую пляску танкового побоища. Я видел, как утесом двигавшийся танк полковника Васильева меткими выстрелами уничтожал вражеские машины. Один фашистский танк остался без башни, второй — запылал, третий— разбит ударом брони. Но вот пламя лизнуло борт КВ, на котором сражался командир дивизии. Затем яркие языки огня охватили всю машину. И никто из ее люков не вышел...
Почти все танки произвели последние пушечные выстрелы. Патроны для пулеметов израсходованы еще раньше. Но бой продолжался. Один за другим наши танкисты шли на таран. Тогда для наших экипажей это было единственное средство борьбы с врагом. Вот лейтенант Герасимов на танке с замолкшей пушкой таранит самоходку, затем вторую. И его танк окутывается дымом.
Повсюду поднимались огромные факелы. Чадили немецкие танки, горели наши. Сколько чьих — не сосчитать было на поле, покрытом облаками дыма, содрогавшегося от гула и грохота.
То был последний танковый бой, который мы вели близ Дубно, находясь в стальном вражеском кольце.
После боя, лишившись почти всей боевой техники, собрались воины отряда в лесу. Не было мужественного комдива полковника Васильева, подполковника Болховитина. Пал смертью героя батальонный комиссар Новиков, который вместе с артиллеристами сражался до последнего снаряда, пока танки врага не проутюжили огневую батарею. Навечно остался на дубновской земле старший политрук Костиков. Умер от ран отважный танкист лейтенант Герасимов. Последнее, что он сказал, навсегда прощаясь с нами: «Напишите в Ленинград...» В городе на Неве он родился и вырос.
От немалого нашего отряда осталась горстка. Но не зря пролита кровь тех, кто здесь, на дубновской земле, умножал добрую боевую славу этой земли. Очутившись в тылу фашистских войск, бойцы и командиры нашего отряда своей самоотверженной, мужественной борьбой сковали действия трех немецко-фашистских дивизий, приняв их удар на себя и нанеся им чувствительные потери. Воины отряда истребили много сотен гитлеровцев, немецких танков. Это был смелый и дерзкий удар по тылам механизированных войск генерала Клейста, сорвавший их план молниеносного выхода к Днепру.
Но не закончился последним танковым боем под Дубно боевой поход отряда. Тыловые его подразделения прорвались сквозь вражеское кольцо и вышли на дорогу, которая ведет к Кременцу. Лишившиеся машин танкисты, стрелки под командованием Попеля совершали трудный путь по занятой противником территории, чтобы соединиться со своими войсками. По пути — кровавые схватки с врагом. Уничтожили двенадцать танков, разгромили колонну автомашин врага. Совершили ночью дерзкий налет на вражеский аэродром...
И без боевой техники воины отряда были грозной силой... А Николай Кириллович Попель, контуженный в последнем танковом бою, похудевший за трудные дни похода, оставался все таким же жизнерадостным, бодрым.
— Ничего, други мои, война только начинается. Будет и на нашей улице праздник,— твердил он, вселяя уверенность в неизбежную нашу победу.
Ныне Николай Кириллович Попель проживает в Москве. Он автор книг «В тяжкую пору» — о боевых делах отряда, дравшегося в сорок первом под Дубно, и «Танки повернули на запад» — о наступательных боях.
В Москве проживает бывший командир танковой роты Г. Пенежко, издавший свои воспоминания о начальном периоде войны — «Записки советского офицера». Они-то в своих книгах меня дважды «похоронили», считая, что я погиб в горящем танке. Но я жив.
Часто приезжают ко мне в Каменец-Подольский ветераны войны. Навещает Василий Горальский, бывший сержант, а ныне председатель сельсовета подольского села Кадиевцы. Встречались мы с Григорием Васильевичем Лышиным, который ныне проживает и трудится в Ульяновске.
Приезжал ко мне и бывший заместитель командира полка по технической части, ныне полковник в отставке Н. А. Буйневич, один из активных общественников города Бердичева.
Среди многих писем конверты со штемпелем города Коврова. Это от Льва Николаевича Воронцова. В одном из писем он, вспоминая трудное время, говорил: «Обстановка была напряженная, иногда безвыходная. Порой казалось, что нужно прощаться с жизнью и пускать в себя пулю. Но тут же другая мысль брала верх: нет, так нельзя поступать. Нужно биться до конца. Осталась одна пуля — и последнюю пулю в сердце врага...»
Так и было. Сдерживая стальные лавины фашистских захватчиков, лш стояли насмерть с первых же боев за свою родную землю.

--------------------------------------------------

И. А. МАЗУРКИН, подполковник запаса.

Капитан С.Д.Чесноков:


Когда встречаются старые, добрые фронтовые друзья, то в разговоре то и дело слышится: «А помнишь?..» Так было и у нас с Павлом Савельевичем Мазаловым на встрече, состоявшейся не так давно в Москве. И действительно, нам было что вспомнить. Еще до войны работали в газете 5-й армии «Боевой поход», там и застала нас война. Как корреспонденты, мы часто выезжали в войска, которые, находясь на правом фланге Юго-Западного фронта, вели в ту пору тяжелые оборонительные бои.
- Помнишь связного Хайдара Хасангалиева?
- А командира батареи Логвиненко?
- А помнишь капитана Чеснокова?
- А командира, который под Луцком из засады танковым ударом разгромил бронированную колонну гитлеровцев?
И так без конца: «А помнишь?..»
С командиром 152-го отдельного танкового батальона капитаном Сергеем Денисовичем Чесноковым мы встретились в первые дни войны под Луцком. О боевых делах этого батальона нам стало известно еще в политотделе корпуса. Поэтому хотелось поскорее увидеть героя боев.
Летний день, помнится, подходил к концу. Солнце все ниже и ниже опускается над березовой рощей, густо покрывая золотистой россыпью лучей верхушки деревьев. Сергей Денисович сидел на траве, усеянной вокруг нежно-голубыми незабудками. Густые русые волосы беспорядочно свисали на лоб. А около него заботливо хлопотала девушка-санинструктор. Она осторожно сняла с плеча капитана окровавленный белый лоскут, оторванный, по всей вероятности, от нательной рубахи, быстро обработала рану и наложила на нее марлевую повязку.
- Ну вот и все,— ласково сказала девушка.
- Спасибо, родная.
Капитан Чесноков поднялся, широко расставив ноги, подтянул ремень и расправил под ним гимнастерку.
— Рана легкая, скоро заживет,— проговорил он, а затем глубоко вздохнул:—Есть рана потяжелее: Колю Добродушного потеряли в бою... Какой прекрасной души человек погиб! Геройский парень!
Брови Чеснокова нахмурились. И он рассказал о бое с танками.
Танковый батальон Чеснокова переподчинили 22-му механизированному корпусу генерала С. М. Кондрусева. Под покровом ночи, двигаясь на больших скоростях, танкисты совершили стокилометровый марш в направлении Луцка. На рассвете 23 июня они прошли через город и вышли к населенному пункту Александровка.
Здесь командира предупредили, что с запада в направлении Луцка движется колонна вражеских танков в количестве 15 машин. А до основного рубежа, на котором батальон должен был встретить врага и вступить с ним в бой, оставалось еще несколько километров.
— Что ж, товарищи, раз враг опередил нас, будем громить его на этом рубеже,— обращаясь к командирам подразделений, спокойно сказал Чесноков.— Это пока вражеский разведывательный отряд. Самое лучшее — устроить ему засаду. Благо, что есть где укрыть танки.
Чесноков так расположил машины, что образовался броневой мешок, в который и должны были втянуться танки врага. Не успел командир батальона проверить маскировку, по-отцовски напутствуя воинов перед боем, как на горизонте заклубилась пыль, стеной поднимаясь ввысь. Машины врага шли на большой скорости. Перед деревней они сбавили ход. На переднем танке открылся люк. Из него высунулся офицер. Фашист приставил к глазам бинокль и долго просматривал окраину деревни. Но, к счастью, ничего не обнаружил.
- Вот бы ему сейчас по очкам врезать,— нетерпеливо проговорил парторг батальона лейтенант Алексей Капустин, наблюдая вместе с Чесноковым за противником.
- Не торопись, братец, врежем. Да еще как,— ответил Чесноков.
А танки подходили все ближе и ближе. Чесноков еще больше напряг внимание, всем телом подался вперед. И как только машины втянулись в броневой мешок, он скомандовал:
— По фашистским танкам, огонь!
И в тот же миг с разных сторон грянули выстрелы прямо по бортам вражеских танков. Советские воины стреляли метко, поражая цели с первого снаряда. Загорелся, объятый пламенем, ведущий танк. Закрутился на месте замыкающий, получив удар в гусеницу. Сполз в кювет и больше не двинулся с места танк, двигавшийся в середине колонны. Оказавшись «взаперти», остальные вражеские машины пытались рвануться в стороны, но их здесь настигал огонь советских танкистов.
Чесноков и в этой горячке боя не прекращал вести наблюдение и разведку. Он наверняка знал, что вслед за разведывательным отрядом должны появиться основные силы врага.
— Товарищ капитан, вас вызывает комкор,— доложил Чеснокову радист.
Командир подошел к рации.
— Слушаю вас... Здравия желаю. Спасибо.— Потом вдруг встал, вы прямился и четко ответил:— Служу Советскому Союзу! Есть передать вашу благодарность танкистам...
В это время к танку Чеснокова подрулил мотоцикл. С него спрыгнул одетый в маскхалат командир разведвзвода.
- Товарищ капитан, танки,— доложил лейтенант.
- Сколько? — спросил Чесноков, прикрыв ладонью микрофон.
- Много, очень много. Вместе с бронетранспортерами.
Чесноков отвел ладонь от микрофона:
— Только что доложили, товарищ генерал, о новой группе танков. В нашем направлении... Обязательно проверю.
Генерал Кондрусев приказал Чеснокову принять все меры к тому, чтобы задержать танки врага, лишить их возможности прорваться на восточный берег реки Стырь.
- Поймите, нам нужно выиграть время. Время! — еще раз повторил комкор.
- Понял вас. Приказ будет выполнен...
Из колонны танки врага перестроились в боевой порядок и широким фронтом двинулись прямо на батальон, обтекая его справа и слева. Комбат вызвал к себе командира танковой роты старшего лейтенанта Н. Добродушного. Он хорошо знал этого офицера, отличавшегося всегда высокой командирской подготовкой, распорядительностью и собранностью. А его экипажи славились в бригаде хорошей слаженностью, умением поражать любые цели с первого выстрела.
— Быстро уводите роту на правый фланг. Там вероятнее всего противник попытается прорваться к реке. Местность для этого подходящая, а противотанковое прикрытие у нас рыхловато,— сказал Чесноков.
В полдень начался неравный бой. Советские танкисты, подпустив вражеские машины на близкое расстояние, внезапно открыли по ним мощный огонь. В первые же минуты сражения враг потерял десятка полтора своих машин. Словно костры, они дымили среди поля. Несколько танков на большой скорости, ведя огонь с ходу, пытались обойти батальон слева. Но, попав под губительный огонь артиллеристов, выкативших свои орудия на прямую наводку, остановились. А этого было достаточно, чтобы покончить с ними раз и навсегда.
Но враг продолжал наседать. Еще одной группе его танков удалось обойти батальон. С ними вступила в единоборство танковая рота Добродушного. Танкисты смело атаковали фашистов. Маневрируя, они подбили все прорвавшиеся машины противника.
В этом бою был смертельно ранен старший лейтенант Добродушный. Собрав последние силы, он в самый решительный момент боя крикнул: .Вперед, товарищи, за нашу Советскую Родину!» Позже мы узнали, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года командир танковой роты старший лейтенант Николай Петрович Добродушный награжден орденом Ленина.
Отважно сражался и парторг батальона лейтенант Капустин. Он действовал за командира орудия на командирском танке. Капустин поджег три вражеские машины. При попадании вражеского снаряда в командирский танк Капустину перебило ногу. Парторг быстро перетянул ее попавшим под руку полотенцем и продолжал вести бой до тех пор, пока танк не получил еще одно повреждение.
Оставаться в танке было опасно. Чесноков помог Капустину выбраться из машины и отвел его в безопасное место, а затем снял с танка пулемет, забрал патроны, укрылся за броней машины и всю мощь огня обрушил против вражеского десанта автоматчиков.
К вечеру бой утих. Фашистские танки и бронетранспортеры с пехотой, понеся потери, отошли на исходные позиции. Треть своих машин потерял и батальон. Но танкисты выполнили боевой приказ, не пропустили врага за реку, выиграли то время, о котором говорил комкор капитану Чеснокову.
Это была первая и последняя моя встреча с отважным танкистом. В сутолоке фронтовых будней наши дороги разошлись. И теперь, спустя много лет, вспоминая со своим другом о капитане Чеснокове, я решил выяснить, как дальше сложилась судьба замечательного командира, жив ли он, куда увели его фронтовые дороги?
Начались поиски. Разыскать Сергея Денисовича мне помогли работники Острогожского райвоенкомата.
А недавно пришло письмо и от Чеснокова. Сергей Денисович живет в Калининграде. Полковник в отставке Чесноков вспоминает в письме, как война бросала его то на один, то на другой фронт. Он участвовал в разгроме фашистских войск под Москвой. В составе 4-го механизированного корпуса генерала В. Вольского танкисты Чеснокова крушили захватчиков у стен Сталинграда и на Дону. Танковый полк, возглавляемый Чесноковым, громил фашистов под Ленинградом, сражался за Таллин и одним из первых с боем ворвался на его улицы. Полку было присвоено наименование «Таллинский». Этот полк громил фашистских захватчиков на польской земле, участвовал в освобождении столицы Чехословакии — Праги.
Вспоминает ветеран в своих письмах о первых днях войны у западной границы, о разыгравшемся тогда крупнейшем танковом сражении на землях Львовщины и Волыни. «Огромную массу танков бросили гитлеровцы в бой на узком участке, намереваясь беспрепятственно идти вперед,— пишет Сергей Денисович.— Но враг натолкнулся на уральскую броню, на несокрушимую стойкость наших воинов. И хотя мы отступили тогда, но фашисты почувствовали силу наших ударов, которые впоследствии сокрушили фашистскую армию. В первых трудных боях закладывался фундамент нашей победы».
От Евгений Дриг
К Т-28А (31.12.2003 00:54:25)
Дата 31.12.2003 11:46:39

Re: [2Е.Дриг] Три...

Доброе время суток.

>Извините, только на днях в библиотеку выбрался... П.И.Волков в своей статье ничего о мотоциклистах не упоминает. Зато упоминает Д.И.Рябышев в том же сборнике - к сожалению у меня нет его книги мемуаров, поэтому не знаю дубль ли это из нее или полностью новая статья. В общем, я там выделил текст чтоб в глаза бросилось. Если Д.И.Рябышев писал статью сам, а не кто-то за него (используя мемуар Н.К.Попеля как основу), то это все очень странно.

Возможно, что от мотоциклетного полка в 8-м мк остались какие-то подразделения мотоциклистов. Но сам полк однозначно остался в 26-й армии. Причем он упоминается в армейских документах, в отличие от неизвестного полка, описываемого Рябышевым, но чье существование никак не отражено документами 8-го механизированного корпуса.
Возможен еще такой вариант. Полк (назовем его для ясности "полк Рябышева") был второочередным полком, сформированным на базе мцп 8-го мк. Либо "полк Рябышева" это мотоциклетный полк другого мехкорпуса. Тут подходят 4-й и 15-й механизированные корпуса. Сейчас по памяти не скажу, какова их судьба, но помнится мне, что мотоциклетный полк 4-го мк пошел на формирование 34-й мотострелковой бригады, костяк которой составил личный состав группы Попеля, т.б. 34-й танковой дивизии 8-го механизированного корпуса. Ничего это конечно не доказывает, но дает направление для поиска. Посмотрим...

>А вопрос к Вам такой: здесь же статья о действиях 156-го отб в первые дни войны. Статья малоинформативная, но оттуда можно выделить несколько интересных моментов. Судя по всему, это бывший 156-й отб 36-й тбр, по какой-то причине сохранивший номер (возможно просто по старой памяти называвшийся так самими танкистами). Обратите внимание что в тексте проскакивает слово "бригада". Только тогда непонятно - в какое же соединение вошел 156-й отб если 36-ю тбр обратили на 41-ю тд с переводом во Владимир-Волынск? Можно было бы предположить что это 19-я тд или 215-я мд - тем более что и расположение "в ста километрах от Луцка" вероятно относится к району Ровно - Гоща - Корец. Но при этом сам отб в статье указывается как переподчинен 22-му мк. Мог он быть изначально отдельным в подчинение 5-й армии? Буду очень признателен если Вы сможете прояснить ситуацию с этим отб.

Уже неоднократно мы этот батальон обсуждали, однако никто толком ничего не знает.
Ну для начала, номер батальона 152-й. Да действительно он входил до весны 1941 г. в состав 36-й легкотанковой бригады имени Богомолова, которая была обращена на формирование 41-й танковой дивизии. То, что автор указывает на некую бригаду, ни о чем не говорит. Во-первых, он политработник, во-вторых, пишет с чужих слов, в-третих, многие просто по памяти не помнили всех преобразований проводимых с их частями и соединениями (фондов 41-й танковой дивизии насколько я знаю в ЦАМО нет). У того же К.Л.Сорокина на фронт из Забайкалья едет танковая бригада, которая по дороге была развернута в 57-ю танковую дивизию. У С.Ф.Шутова танковая бригада из САВО переброшена на ЗФ и перформирована в 104-ю танковую дивизию. Примеров такого рода много, поэтому не надо воспринимать всерьез этот момент статьи. Да и в остальных местах может быть путаница...

С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru
От Т-28А
К Евгений Дриг (31.12.2003 11:46:39)
Дата 31.12.2003 17:25:34

Re: [2Е.Дриг] Три...

Здравствуйте,

Большре спасибо за ответы.

>Ну для начала, номер батальона 152-й.

Да, в спешке мысль впереди пальцев бежала, получился гибрид 36 и 152 :)

С уважением,
Павел
От Евгений Дриг
К Т-28А (31.12.2003 17:25:34)
Дата 31.12.2003 17:45:56

Re: [2Е.Дриг] Три...

Доброе время суток.


>Большре спасибо за ответы.

>>Ну для начала, номер батальона 152-й.
>
>Да, в спешке мысль впереди пальцев бежала, получился гибрид 36 и 152 :)

Если верить М.Коломийцу ("Танки в Зимней войне"), то 152-й танковый батальон 36-й танковой бригады был оснащен телетанками. Хотя по описанию боя батальона капитана Чеснокова вроде проходят пушечные танки.

С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru
От Chestnut
К Евгений Дриг (31.12.2003 11:46:39)
Дата 31.12.2003 12:59:44

Re: [2Е.Дриг] Три...

A это ещё известно о составе "группы Попеля"? Входили ли в неё ещё какие-либо части или подразделения из 12тд кроме упоминаемого танкового полка?
От Евгений Дриг
К Chestnut (31.12.2003 12:59:44)
Дата 31.12.2003 14:15:22

Re: [2Е.Дриг] Три...

Доброе время суток.

>A это ещё известно о составе "группы Попеля"? Входили ли в неё ещё какие-либо части или подразделения из 12тд кроме упоминаемого танкового полка?

24-й и часть 23-го танкового полка из 12-й танковой дивизии.

С уважением, Евгений Дриг.
http://mechcorps.rkka.ru
От Chestnut
К Евгений Дриг (31.12.2003 14:15:22)
Дата 31.12.2003 14:22:57

Re: [2Е.Дриг] Три...

>Доброе время суток.

>>A это ещё известно о составе "группы Попеля"? Входили ли в неё ещё какие-либо части или подразделения из 12тд кроме упоминаемого танкового полка?
>
>24-й и часть 23-го танкового полка из 12-й танковой дивизии.

а могли ли входить отдельные батальоны 12 тд? разведбат, например? О нём я нигде не нашёл упоминаний