От Alex Medvedev
К Моцарт
Дата 03.07.2022 12:12:50
Рубрики WWI; WWII;

ой да прям!

Задремавший часовой-большевик был заколот самим Грековым сейчас же после ответа о том, что он принадлежит к рабочему полку московского пролетариата. Неожиданная, но далеко не приятная встреча со своим "земляком". Кто знает, не было ли в этот момент на Хопрах моих недавних сослуживцев-солдат? Но думать теперь ни о чем времени уже не было. Человек 30 партизан сбежали вниз с насыпи и в ближайших 3-4 домиках кололи штыками обалдевших от неожиданности и сна большевиков. Остальные остались на насыпи и стреляли по другим домикам, откуда стали в массе выскакивать раздетые и полуодетые фигуры, которые, впрочем, довольно быстро опомнились от неожиданности и открыли сильный огонь по отходящим к насыпи партизанам и по нам, лежавшим между рельсами, четко вырисовывавшимся на светлом от луны небе. Наши пулеметчики не могли выправить пулеметный диск, и наш пулемет упорно молчал как раз тогда, когда он был нам столь настоятельно нужен.

^ Разрывные пули красных стукались о рельсы и разрывались с голубоватым, фосфорическим блеском. Огонь становился все сильнее и сильнее, и соединившиеся партизаны почти прекратили стрельбу, залегши между рельсами и не поднимая из-за них головы. Даже нагайка и ругань Грекова ничего не могли поделать с необстрелянной еще молодежью. Вдруг заработал пулемет, и даже не один. Минутная мысль, что это наш, затем еще большее уныние. Сильные пулеметные струи, несшиеся над нашими головами, и крики наших пулеметчиков, сообщавших о том, что они отходят, так как нет возможности вынуть заклинившиеся диски, показали нам, что через несколько минут мы будем сметены с полотна или задавлены пришедшими в движение поездами и паровозами. Начался отход, и настолько поспешный, что троих раненых или убитых партизан с собой не взяли...

О том, что красные цепи приблизились к нам, мы узнали по начавшемуся внезапно, но крайне сильному пулеметному огню, шедшему как раз по линии жел.дорожного полотна. Пулеметчики-большевики этого дня, как и их артиллеристы, были куда лучше тех, которые так бесцельно растрачивали снаряды прошлые дни. Пулеметный огонь был настолько силен, что приковал нас к земле, и мы лишь изредка поднимали головы, чтобы выпустить несколько пуль по невидимому все еще впереди противнику, и вдруг чей-то предостерегающий, полный ужаса крик и взгляд направо, в степь, откуда никакой опасности и не предполагалось, показали нам, что нужно отступать, не задерживаясь ни на минуту: вся степь по горизонту, на расстояний не более полутора верст от нас и железной дороги - и впереди, и далеко сзади нас, так далекo, как мы могли только видеть, была усеяна черными движущимися фигурами большевицких цепей, зашедших нам глубоко в тыл, но двигавшихся, к счастью, крайне медленно из-за глубокого, спасительного для нас на этот раз снега. Необходимость заставила нас встать с земли, что было очень трудно, эта же необходимость заставила, что было еще труднее, выйти на рельсы, так как идти можно было только по насыпи, идти же было необходимо, чтобы выскочить из грозной, готовой захлопнуться за нами западни, а вдоль рельс несся страшный стальной вихрь пулеметного огня. Обошедшие нас справа цепи молчали пока, так как, видимо, употребляли всю свою энергию лишь на то, чтобы поскорее выбраться из снега на железную дорогу и отрезать нам единственный путь отступления.

Греков снова пытался кричать о том, что отступление позорно, что он застрелится, но не отступит; гимназистка Ася, стоя в положении "с колена", спокойно посылала пулю за пулей в красных, какой-то черкес или кубанец, офицер, взявшийся неизвестно откуда, втащив свой тяжелый пулемет Максима на крышу небольшого жел.дорожного строения, тщетно звал опытных пулеметчиков и угрожал отступающим плетью; какой-то блестящий, в мирной шинели, гвардейский красавец-офицер уступил откуда-то, как и он, чудом появившейся здесь, в подобной обстановке, не менее красивой и шикарно одетой в каракулевое манто даме место в дрезине и готовился впрыгнуть на нее и сам, сопровождаемый нашими завистливыми взглядами, как одна из тысяч несшихся от красных пуль стукнула его в затылок и убила наповал, окрасив кровью его мирную шинель... И долго мы видели впереди нас удалявшуюся к Ростову дрезину с безжизненным уже трупом, навалившимся на нее грудью, с ногами в щегольских лаковых сапогах, чертивших непокрытые снегом шпалы, дама же тщетно пыталась зачем-то втащить мертвое тело на дрезину, ей это по слабости сил не удавалось... Вот приблизительно и все осталось у меняв памяти от этого кошмарного пути, где каждая секунда, каждый шаг грозил смертью, но мы все-таки не бежали, а шли медленно и даже останавливались, чтобы огрызнуться и послать несколько пуль то назад, то в степь, во все приближавшиеся и увеличивающиеся черные фигуры не то матросов, не то рабочих...

Так мы дошли до станицы Гниловской, последней станции перед Ростовом. Было уже часа 3 дня, но солнце светило еще очень ярко, отступили так далеко, что, очевидно, охват нас сбоку не удался {?} мы почувствовали себя в полной безопасности...

Я сделался единственной целью бежавшей за мной шагах в 100 большой группы красноармейцев, стрелявших по мне на ходу, Это-то, к счастью для меня, и делало их стрельбу неточной. Лишь очутившись в саду и перепрыгнув подзаборную канаву, я понял, что совершил непоправимую глупость, что попался в ловушку, из которой выбраться едва ли смогу, И что я погиб окончательно и глупо. Сделав первый шаг, я провалился по пояс в глубокую снежную целину. Тяжело нагруженный, уставший, стесненный в своих движениях теплым одеянием, с винтовкой и шашкой на себе, я с колоссальной затратой сил сделал несколько шагов, каждый раз проваливаясь то по колено, то по пояс, а то и по грудь в снег. Сзади меня раздалась четкая строчка пулемета, и ледяная, оттаявшая на солнце, а теперь к вечеру снова замерзшая на морозе корка снега заискрилась тысячами бриллиантовых ледяных брызг от пулеметных пуль, чертивших извилистую линию перед самым моим носом. Эта трель и брызги подтолкнули меня, и я прыжками, как заяц, к счастью, еще не раненый, сам не зная, как, проскочил до середины сада. Красные, по-видимому, так хотели сбить меня, столь близкого от них, что сильно нервничали, и только этим я мог объяснить свою удачу.

С поезда и паровоза мне кричали, звали, торопили меня. Паровоз издавал тревожные свистки и готовился тронуться. Я же опять двигался, как черепаха, и желанная насыпь, если и не была далеко, то все-таки была совершенно недосягаема. Из вагонов раздалось несколько выстрелов в сторону моих преследователей, которых я даже ни разу и не видел, так дорога была мне каждая секунда и каждое движение, подвигавшее меня вперед. Я и не оглядываясь знал, что увижу за своей спиной. Чего же было еще оборачиваться и тратить на это драгоценное для меня время, отделявшее меня, быть может, от грани смерти. Снова запел свою тоскливую песню пулемет, снова бриллиантовые брызги засверкали в разных частях сада, но я снова остался невредимым, и снова этот звук и чертимые пулями по корке льда линии подтолкнули меня на несколько шагов вперед. И вот, когда я был всего шагах в пяти от последней ограды, бывшей у подножия самой насыпи, паровоз запыхтел, колеса вагонов заскрипели по рельсам, толкнулись буфера, и я понял, что погибаю безвозвратно. Не нужен и пулемет. Большевики возьмут меня голыми руками, так как с отходом поезда я, измученный и оставленный, уже от них уйти не смогу никак.

Я сделал последнее, нечеловеческое усилие и вырвался таки из сковывавших мои движения уз снега. Перевалился через забор, поднялся из последних своих сил по насыпи и упал около подножки уже двигавшегося загона. Стреляли ли еще по мне большевики или нет, я этого не слышал. Не помню и не знаю и того, кто и как втянул меня на площадку последнего вагона... Я пришел в себя и отдышался только в Ростове, когда спасительный поезд остановился у главного перрона.
...
Ужасный день 9-го февраля 1918 года кончился, и начался 80-дневный поход, вошедший в историю России под именем Первого Кубанского Корниловского и Ледяного и покрывший Добровольческую Армию навеки неувядаемой боевой славой.
От BP~TOR
К Alex Medvedev (03.07.2022 12:12:50)
Дата 03.07.2022 12:24:45

Да ладно гнать тут про то как храбро продули белые


"Чапаева" пересмотрите для душевного равновесия, вполне подходит по степени достоверности
От Alex Medvedev
К BP~TOR (03.07.2022 12:24:45)
Дата 03.07.2022 12:29:13

Там еще много такого

вот рассказов - мы пошли в штыковую без патронов только чего нет...
От BP~TOR
К Alex Medvedev (03.07.2022 12:29:13)
Дата 03.07.2022 18:03:10

Re: Там еще...

>вот рассказов - мы пошли в штыковую без патронов только чего нет...
Я вот с документами периода ГВ в нашей местности работал, и попались воспоминания одного пулеметчика, когда несколько красных (недавних повстанцев) на подводе внезапно столкнулись с небольшой группой белых Дело было на Донбассе в 1919 году. Белые сходу развернулись в цепь и побежали к ним. Красные быстро сняли пулемет с подводы, но произошел отказ -утыкание патрона, все побежали, а автор остался у пулемета устранять задержку. Как он отметил хорошо что белым было тяжело бежать по пахоте. Он успел, а они нет... Длинной очередью по ногам положил всех, а потом пошел добивать и собрать винтовки. Причем все это у него выглядит отнюдь не героически, а как то буднично и прозаически. Пишет что все офицеры были с угловыми шевронами на рукавах, отдельно упоминает капитана с раздробленными коленями. Переколол раненых, собрал винтовки, погрузил вместе с пулеметом на подводу и поехал к своим которые его уже и похоронили..