Приветствую!
Если надо - могу скинуть библиографию по данному вопросу. Но не срочно если можно - проблемы с глазами:
"Как хорошо сформулировал немецкий историк Штенцель, «выгодное положение в самой узкой части пути между Северным морем и Каналом, естественная защита благодаря впереди лежащим отмелям, богатая местность в тылу, предприимчивость морского населения — все это сделало Дюнкерк бичом для соседей»..
После начала войны перед испанской Фламандской армадой и корсарами была поставлена задача проведения постоянных атак на прибрежную торговлю и рыболовство Голландии, ведь сельдяной промысел был одной из самых доходных статей бюджета Соединенных Провинций и приносил им до 600 тысяч дукатов ежегодно. Уже в 1621 году Филипп IV в письме городскому совету Дюнкерка приказал организовать постоянное соединение в составе 24 военных или зафрахтованных на военную службу кораблей. Согласно этому же письму, капитаны кораблей могли иметь любую национальность и любое вероисповедание, однако были обязаны соблюдать дисциплину и дать присягу Филиппу IV. Сорвиголовы и искатели приключений с большой охотой потянулись в Дюнкерк и довольно быстро Фламандская армада заявила о себе.
Захваты голландских рыболовных судов начались в 1622 году, а к 1625-му достигли своего пика. Кроме буссов корсары старались захватывать голландские суда, груженые французской солью. Дело в том, что после введения эмбарго голландцы были вынуждены закупать соль не в испанской Валенсии и Португалии (вест-индскую, которую голландцы очень ценили за отсутствие примесей), а во Франции. Французская соль со значительным содержанием магния придавала засоленной сельди горечь и уменьшала срок хранения соленой рыбы. Это обстоятельство имело сокрушительный удар для голландской экономики.
Уже в 1622 году дюнкеркцы начали наносить удары по голландской торговле. Смелые и решительные капитаны выходили в море и постоянно атаковали суда противника. К примеру - Ян Якобсен. 3 октября 1622 года около Остенде 3 маленьких паташа Якобсена, Хуана Гарсии и Педро де ла Плеса столкнулись с голландским патрулем Ламберта Хендриксоона, блокирующим Шельду, в составе 7 галеонов и 2 паташей. Поскольку голландцы были на ветре – они пустились в погоню за дюнкеркцами. Гарсия и де ла Плеса стали уходить, а Якобсен решил прикрыть отход товарищей и пошел в бой. Бой одного фламандского корабля против 9 голландских продлился 13 часов! Тем более удивительно, что в бою Якобсен сумел потопить паташ капитана Квеста и взял на абордаж галеон лейтенант-адмирала Клютера, правда Якобсен потерял руль, две мачты и получил около 30 подводных пробоин. Оставшиеся нидерландские корабли походили ближе, чтобы взять капера на абордаж, фламандец дождался, пока противник закинет абордажные крюки и взорвал свой корабль. 25 членов экипажа, были подняты на борт голландских кораблей и повешены в Роттердаме и Флиссингене по обвинению в пиратстве.
Голландцы были не так уж и не правы – не смотря на действующий в Дюнкерке и Брюсселе Адмиралтейский суд, где выносилось решение по правомерности захватов, очень часто корсары становились на скользкий путь пиратства. Так, например, сохранились воспоминания кабальеро Эстебано Гонсалеса о его приключениях в Ла-Манше. В районе Фалмута на испанское судно Гонсалеса напали и захватили два дюнкеркских корсара, команду высадили в шлюпки и взяли курс на Дюнкерк. На следующий день каперы обнаружили и атаковали еще одно испанское судно, груженое лесом. Команда корабля оказала сопротивление, поэтому после схватки все члены экипажа «испанца» вылетели за борт. Крейсерство дюнкеркцев продлилось месяц, были взяты в общей сложности 7 кораблей, три из которых были своими, испанскими. Несмотря на это Адмиралтейский суд признал законность захватов всех судов.
В качестве ответной меры ван Дорп, отвечавший за охрану торговли, решил блокировать фламандские порты, поскольку охранять буссы с помощью эскортных судов было нереально. Для этой цели Соединенные Провинции выделили всего лишь 19 кораблей, поскольку ни голландская ОИК, ни другие большие торговые компании не дали для защиты рыбных промыслов ни одного судна. Это можно было понять – большим финансовым картелям было совершенно по боку прибрежное рыболовство, все их интересы сосредоточивались на больших караванах в Вест- и Ост-Индию, а так же на Балтику. Большие сделки приносили большие прибыли, а разорение тысяч мелких рыботорговцев директора крупных копаний рассматривали как неизбежное зло, «утряску, усушку». К малому количеству сил прибавилась и постоянная нерешительность ван Дорпа. Он то уходил далеко в море, то уводил корабли в Голландию на пополнение припасов. В эскорт торговым кораблям силы не выделялись, от введения системы конвоев так же отказались, исключая балтийские караваны и отрядов ОИК. В столкновения с отрядами корсаров так же вступали очень нерешительно, часто каперов даже не преследовали. Все это позволяло испанцам добиваться невиданных доселе успехов. Наверное, именно поэтому в 1625 году ван Дорп был сменен, лейтенант-адмиралом Голландии и Западной Фрисландии стал бывший капитан ОИК Лоуренс Раель (Rael), разругавшийся с Яном Питерсзооном Куном. Филипса сделали его заместителем, после отплытия Раеля в Средиземное море реальная власть опять перешла к ван Дорпу. На следующий год Раель вернулся и был отослан послом в Данию, ван Дорп снова стал лейтенант-адмиралом Голландии и командующим флотом.
Но вернемся к событиям на море.
Понятия нейтралитет тогда не существовало вовсе. Достаточно сказать, что очень сильный удар пришелся по торговому флоту Дании, ее денежные потери от каперских захватов в Тридцатилетнюю войну оценивают в 1 850 000 эскудо, что эквивалентно стоимости 250-300 кораблей в 200 тонн. Сильно досталось и английской торговле – с 1625 по 1630 годы дюнкеркцы захватили около 40 английских призов. Это заставило англичан сводить свои суда в конвои и создавать целые эскадры, боровшиеся с каперами.
Дюнкеркские корсары стали настоящим бичом для своих соседей. Если в 1622 году в Дюнкерке было всего 4 королевских корабля, то к 1625 году – уже 12 судов, а в 1629-м – 20. Первым адмиралом Фламандской Армады стал дон Фермин де Андуэса-и-Лодоса. Королевские и частные корсары под его патронажем раз за разом захватывали торговые суда голландцев. На верфях Дюнкерка спешно строились новые корабли для крейсерской войны против Голландии. Испанцам помогало то, что из-за постоянных споров голландцы так и не смогли организовать действенную блокаду Дюнкерка. Показателен тот факт, что в январе 1624 года Фламандскую Армаду пытались блокировать лишь 9 зеландских кораблей, в 1625-м - всего 19 кораблей, и это из 107 находящихся на службе голландских судов! Но как защитить флотилию, которая при ловле вовсе не держится в одной куче и в одном месте? Так и выходило, что всё больше и больше «селёдочников» отправлялось на дно.
Из-за больших призовых в Дюнкерк съезжались сорвиголовы со всего остального мира. К примеру – английский приватир Ричард Кнотт, поступивший на службу испанцам вместе со своим 32-пушечным кораблем «Виолетт». Корсары и армада наносили жестокие удары по важной статье голландских доходов — ловле селёдки в Северном море, приносящей 600 000 дукатов ежегодно. С октября 1625 года началась тотальная морская война. Особенно отличился в захватах рыбаков знаменитый корсар Якоб Колаарт, который к 1625 году захватил более 150 буссов. К 1625 году прибыль от захваченных голландских судов перевалила за 100 тысяч эскудо и неуклонно повышалась. Во многих городах Голландии, живущих за счет засолки рыбы, начался настоящий голод, начались голодные бунты. В 1627-м Филипса ван Дорпа в Дельфте чуть не растерзала разъяренная потерями «селедочников» толпа, только рота Городской Стражи смогла отбить и спасти уже довольно помятого лейтенант-адмирала. Какие потери понесли голландцы говорит тот факт, что в январе-феврале 1628 года прибыль испанцев от захваченных призов составила 373 371 эскудо (в то время, как траты на содержание Фламандской Армады составила за этот же период всего 29 256 эскудо), что позволило полностью расплатиться с фламандской армией, не прибегая к займам у итальянских банкиров. "
Ром, плеть и содомия - вот и все традиции Королевского флота