От Андрей Белов
К Криптономикон
Дата 03.10.2010 14:21:11
Рубрики WWII;

В книге всего ...

В книге .. 320 листов.

Первые 10 посвящены предвоенным событиям и учитывая то, что отец Владимирова был арестован по не совсем понятным причинам (скорее всего донос)- рассчитывать на объективность не стоит.

Далее страниц 20 -- описание бардака 1941 года.
Позже .. обиды кадрового военного из тыла на отношение фронтовиков к нему (недоверие).
И ВСЕ .. на этом антисталинская направленность кончилась. Далее все по делу.

далее -- где-то 100 листов лыжная бригада и "как мы учились воевать". Причем честно признает отсутствие опыта и свои ошибки. описывает наиболее тяжелые для бригады синявинские бои.
В последующем -- 311 стрелковая дивизия.
Книга заканчивается ...
"Теперь мы действовали со знанием дела, имея за
плечами богатый опыт войны. Надо сказать, что боевые
успехи достигались четкой подготовкой боя. Большое
внимание уделяли организации взаимодействия
частей дивизии с приданными и поддерживающими
частями, соседями, первых и последующих эшелонов.
Надо сказать, что противнику редко удавалось нарушить
наши организованные удары, и они, как правило,
проводились без каких-либо значительных изменений."


Напомним также, что ..
В книге со сходным названием --- >>
От Вятки до Эльбы / Онохин Даниил Федорович. -
Горький: Волго-Вят. кн. изд-во, 1975
бывш. красноармееец Дмитрий Онохин также представил почти весь боевой путь 311 стрелковой дивизии (с 1941) .

"Д.Ф. Онохин, красноармеец 311-й СД
Бывали моменты, когда остервеневшие немцы и наши бойцы смешивались, кололи друг друга и расстреливали в упор. Потом стычка мгновенно стихала, и уцелевшие разбегались в стороны... За семь дней героической обороны Войбокало советские войска сумели сильно измотать вражескую группировку."
http://belostokskaya.ru/M_Mihailov/Voibokalo/
От Гегемон
К Андрей Белов (03.10.2010 14:21:11)
Дата 03.10.2010 14:27:58

А почему не приходится рассчитывать на объективность? Обязан быть предвзятым? (-)
От Андрей Белов
К Гегемон (03.10.2010 14:27:58)
Дата 03.10.2010 14:39:15

Re: А почему...

Не нам судить человека, но в мемуарах написано следующее..
.................................
Припомнил во всех подробностях историю, связанную
с арестом отца.
В самый разгар репрессий 1937 года пришло письмо
от брата из Тбилиси, в котором он сообщал об аресте
отца органами НКВД. Письмо пришло в село Черемхово,
на Амуре, где стоял Отдельный Разведывательный
батальон, командиром которого в то время я
был. Там же располагался и штаб дивизии.
Обстановка в войсках была мрачная, каждый день
шли аресты. Жили и работали в постоянном страхе.
Письмо брата стало последней каплей, что переполнила
чашу терпения. Я решил подать рапорт Ворошилову,
в котором докладывал об аресте отца и просил
уволить меня из армии или назначить на такую должность,
где бы у меня не было ни одного подчиненного,
перед которым мне пришлось бы отчитываться. Просьбу
свою мотивировал тем, что теперь мой политический
авторитет в глазах подчиненных подорван.
В тот же день я вручил рапорт начальнику штаба
дивизии полковнику Зайцеву. Он прочел не торопясь,
затем почесал бритую голову, потер ладонью лоб, несколько
раз сочувственно и внимательно посмотрел
мне в лицо и, наконец, пробасил:
- Да-а-а, время такое, ничего не поделаешь. Вот
вчера вечером забрали командира танкового батальона
Алексеева ...
Тогда никто не осмеливался откровенничать, даже
близкие друзья старались избегать разговоров на политические
темы. Объяснялись тонкими намеками и
мимикой. Это растянутое «да-а-а», «ничего не поделаешь
» и сообщение об аресте Алексеева давало мне
понять, что командир дивизии далеко не в восторге от
того, что творил ось вокруг.
Затем он, подробно и даже с сочувствием расспросив
об отце, сказал:
- Вот что я тебе скажу: на твоем месте я бы этого
не делал. - Немного помолчав, продолжил: - Давай
решим так: рапорт твой я оставлю у себя в сейфе, а ты
иди, поразмысли спокойно и обстоятельно, без горячки,
а завтра скажешь о своем окончательном решении.
На следующий день я подтвердил Зайцеву свое
первоначальное решение.
Через месяц меня вызвали в округ. Принял меня
начальник отдела кадров округа полковой комиссар
Свинцов. Не так давно он был комиссаром артиллерийского
полка нашей дивизии, мы с ним встречались
на учебных командирских сборах, но друг друга хорошо
не знали.
- Почему вы хотите уйти из армии? - спросил
Свинцов.
- Мой отец, как вам известно из моего рапорта,
арестован органами НКВД. Я знаю своего отца как
прекрасного, честного и порядочного человека и могу
поручиться, что он ни в чем не виноват. Арест отца я
объясняю перестраховкой недобросовестных лиц из
органов НКВД. После ареста отца я, естественно, теряю
политическое доверие подчиненных и, как командир
части, не считаю возможным оставаться в рядах
армии, поэтому и ставлю вопрос о своем увольнении,
- ответил я несколько взволнованно, но твердо.
Пока я говорил, я видел, как меняется выражение
лица Свинцова. Я был уверен, что сейчас на меня обрушится
весь арсенал хорошо заученных доводов, да
еще обвинения в политической беспринципности.
- Вы неправильно рассуждаете, - начал он наставительно.
- Ни за кого в наше время ручаться нельзя.
Мы с вами живем в период исключительно обостренной
классовой борьбы, в окружении капиталистических
государств, которые шлют нам десятки и сотни
шпионов и мечтают только о том, чтобы развалить советское
государство, ведут пропаганду и на эту удочку
ловят простаков и людей, недостаточно политически
подкованных. Откуда вы можете знать, чем дышит ваш
отец? Как же вы так безответственно заявляете, что он
не виновен, да еще ручаетесь за это?! Сейчас вскрываются
такие преступные факты, когда враги народа ...
Мне тошно было слушать проповедь слепого фанатика,
и я перебил его:
- Все это я слышал не раз и знаю, что вы скажете
дальше. Но я еще раз повторяю, что знаю своего отца,
верю ему и ручаюсь за него.
Свинцов был возмущен. Он при надлежал к тому ти-
пу политработников, которые раз и навсегда отреклись
от собственных убеждений, чтобы легче жилось.
Он накинулся на меня, доказывая абсурдность и
аполитичность моих утверждений, и для пущей убедительности
прокричал:
- у меня четверо братьев, все они честные и преданные
коммунисты, и все-таки я ни за кого из них никогда
не поручусь.
- Если вы не можете ручаться за родных братьев,
- ответил я, - то это значит, что у вас плохая семья.
Я же могу поручиться не только за отца, братьев и
сестер своих, но и за друзей, которых я хорошо знаю.
Вот месяц назад арестован командир отдельного танкового
батальона товарищ Алексеев. Он мне не близкий
друг, но я его хорошо знаю по службе и уверен в
его невиновности.
При мер с Алексеевым вывел Свинцова из терпения.
Не слушая меня, он зло кричал что-то мне в лицо.
Я встал, чтобы прекратить этот глупый спор с человеком,
у которого вместо мозгов газетные передовицы,
и резко сказал:
- Вы мне своим криком ничего не докажете. Я настаиваю,
чтобы мой рапорт был направлен Ворошилову.
Надев фуражку, я отдал честь и вышел.
Через три месяца был получен приказ наркома
обороны о моем переводе в Томск старшим преподавателем
тактики на курсы усовершенствования офицерского
состава запаса. Моя просьба была выполнена:
на курсах у меня не было ни одного подчиненного.
===========================================================
выводы делайте сами.
От Гегемон
К Андрей Белов (03.10.2010 14:39:15)
Дата 03.10.2010 15:03:12

Я его читал. А кто в таком случае объективен? Инопланетянин? (-)