Re: Пыльцын "Штрафной удар или как офицерский штрафбат дошел до Берлина"
В Кутно мы пробыли несколько дней, и мне рассказали историю про одну
"кобету" (так в Польше называют молодых женщин), которая в годы немецкой
оккупации сожительствовала с офицером из какой-то карательной команды СС,
родив этому эсэсовцу мальчишку, которому в то время было года два. Немецкий
офицер сбежал, не подумав захватить с собой и эту девицу, и потомка своего.
Вот на эту тему я и написал совсем не лирические стихи, озаглавив их
"Потомок фрица". В них были и такие слова:
Никогда солдат не примирится
с оправданием такой кобеты:
каждый знает, что от рук арийцев
задыхались в душегубках дети.
Ладно. Пусть те дети будут живы!..
Пускай вырастут. Но уж потом,
кровь арийская застынет в жилах,
коль узнают, кто был их отцом.
Всепоглощающая ненависть к эсэсовцам, к арийцам и вообще ко всему
немецкому одолевала нас. Неправильно это, сегодня понимаю, но ненависть к
врагам сидела в нашем сознании тогда крепко. Вспоминались крылатые фразы
типа "нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его всеми силами души"
или "если враг не сдается, его уничтожают". Вот и учились ненавидеть,
стремились уничтожать. И плакаты, и газеты, и кино, да и хлесткие публикации
Ильи Эренбурга и других известных писателей призывали: "Убей немца!".
Понимали, конечно, что убивать надо тех, кто с огнем и мечом пришел на землю
нашей Родины, но вопреки логике ненависть наша распространялась на всех
немцев, на все немецкое, вражеское. Даже ремни немецкие кожаные с бляхой, на
которой стояло "Got mit uns" ("Бог с нами"), не нужны были нашим бойцам,
потому и не менялись они с поляками.
