>1) ... из "Правды" за 31 января 1944. В заметке есть слова польского военнослужащего Я.Мороза, сказавшего, что он попал в лагерь в окрестностях Смоленска осенью 1939 года (по-Вашему, речь идет о лагере 2-ОН). Мораль отсюда - лагерь-то под Смоленском для польских офицеров существовал аж с осени 1939! А что ж о нем ни слуху, ни духу нигде, кроме Сообщения комиссии Бурденко? И зачем тогда всякие Козельски, Осташковы и Старобельски, коли вот он, лагерь-то? Так и продержались в нем поляки до 1941, когда их немцы расстреляли. Или нет?
>По-моему, заметка в "Правде" от 31 января 1944 года - большой прокол "версии Сталина".
"Лагерь под Смоленском" в пос. Катынь, точнее, один из обычных лагпунктов Вяземлага на строительстве автодороги Москва-Минск, существовал как минимум с 13 февраля 1937 г.
Первоначально в нем содержались обычные зеки, строившие это шоссе.
Однако, как известно, после сентября 1939 г. стройные ряды советских заключенных стали в больших количествах пополняться бывшими польскими гражданами, в том числе и бывшими офицерами.
В отличие от настоящего времени, суды и трибуналы в те годы работали быстро, имелось в наличии и работавшее еще быстрее ОСО при НКВД.
Законодательство также было пожестче нынешнего, поэтому нет ничего удивительного в том, что попавший в плен к РККА польский офицер уже через несколько недель после этого на вполне законных основаниях мог очутиться в обычном исправительно-трудовом ГУЛАГовском лагере с лопатой в руках.
Абсолютно законных поводов для осуждения военнопленного в то время было сколько угодно – попытки побега, сопротивление охране, бытовые преступления при нахождении на сборном пункте или в лагере для военнопленных и т.д.
Кроме того, Я.Мороза могли сразу отфильтровать от общей массы пленных офицеров еще на сборном пункте.
Ему осенью 1939 г. было 44 года, вполне могли иметься грешки за прошлую войну 1918-20 г.г. или за службу в 1920-1939 г.г.
Моя гипотеза относительно личности Я.Мороза следующая:
С осени 1939 г. в Вяземлаге начали появляться осужденные к исправительно-трудовым работам поляки.
Ян Мороз был одним из них, причем конкретно он попал именно на лагпункт в районе пос. Катынь.
5 марта 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о массовом осуждении решением ОСО к исправительно-трудовым работам бывших военнопленных польских офицеров, полицейских и т.д. из спецлагерей УПВИ НВКД и аналогичных контингентов из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии и направлении их на строительство автодороги Москва-Минск.
Такое решение явно нарушало положения Женевской конвенции 1929 г. «О содержании военнопленных» и, поэтому, руководство СССР приняло также и обычные для того времени меры сохранения секретности.
В частности, помимо общепринятой в то меры сохранения секретности в виде запрета переписки для осужденных поляков, из системы Вяземлага ГУЛАГА НКВД были выделены некоторые лагпункты, которым был придан особый правовой статус («лагеря особого назначения»).
По всей видимости, на этих лагпунктах, в том числе на Катынском, вообще не осталось никаких обычных советских зеков, а содержались лишь исключительно бывшие польские граждане, причем не только офицеры, но и рядовые военнослужащие, чиновники госаппарата, гражданские лица и священнослужители.
Первыми, кстати, стали поступать в «лагеря особого назначения» не офицеры из Козельского лагеря УПВИ НКВД в апреле 1940 г., а заключенные из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии еще в марте 1940 г. !
Пополнялись личным составом эти «лагеря особого назначения» всю весну и лето 1940 г., их формирование в целом завершилось лишь к концу сентября-началу октября 1940 г.
В частности, попали в эти лагеря и отдельные поляки, интернированные осенью 1939 г. в Литве и переданные Литвой летом 1940 г. Советскому Союзу (немцы эксгумировали и опознали тела некоторых из них в апреле-июне 1943 г.)
Ведомственная принадлежность этих «лагерей особого назначения №1-ОН, №2-ОН, №3-ОН» не ясна.
Я бы не отбрасывал сейчас вообще никаких версий.
Это могли быть и выделенные в отдельную структуру лагпункты внутри Вяземлага, и специально созданные подчинявшиеся напрямую ГУЛАГУ лагеря, и лагеря в системах других управлений НКВД (например, ГУШОСДОРА или ГУГБ ).
Нельзя полностью отбрасывать и версию (впрочем, достаточно маловероятную), что «лагеря особого назначения» действовали все-таки в системе Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД.
Я бы не отбрасывал совсем без рассмотрения и даже такую дикую, на первый взгляд, версию, что «лагеря особого назначения» могли организационно подчиняться Наркомату Обороны !
(Какие-то невнятные намеки на вероятность такого развития событий содержатся в первом прижизненном издании воспоминаний сына Л.П.Берии Серго. Из последующих изданий воспоминаний С.Л.Берия это место убрали).
Так что заметка в «Правде» от 31 января 1944 г. – это не «прокол» в «версии Сталина».
Без сомнения, каждый сообщаемый факт и каждое слово в ней тщательно продуманы и, помимо достижения пропагандистского эффекта, были призваны замаскировать то, что совершенно обоснованно скрывало в то время руководство СССР – факт внесудебного массового осуждения в 1940 г. на принудительные работы большой группы польских военнопленных.
