Надо было улыбаться, а меня трясло, когда она спокойно говорила о том, что ради демократических принципов надо восстановить законные права чеченского населения Чечни, что здоровые чеченские силы поддержали российскую демократию в августе 1991 году, что есть такое право нации на самооопределение. Разговор шел в 94, когда войны еще не было, а об изгнанных и ограбленных нечеченцах знали уже все. На мои вопросы о том, как же относиться к тому, что происходит с русским населением Чечни, она нимало не смущаясь заявила, что она лично ни о чем таком не знает, но в любом случае те русские, которые уезжают из Чечни не могут быть объективными в оценке происходящих событий. Тем более, там народ впервые стал свободным. На мое предложение рассмотреть вопрос о праве юкагиров на отделение от РФ она раздраженно сказала, что не надо путать Чечню и юкагиров.
Любопытно то, что наш разговор в целом был посвящен теме сохранения или отмены смертной казни в РФ. Она тогда отстаивала свой тезис относительно того, что даже за убийство уровня Чикатилло не должно быть смертной казни. А родственники убитых, заявила она, в принципе не должны выступать в судах, опять же, как необъективные. Забавно, да?
