|
|
От
|
ПН
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
06.03.2009 13:15:13
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
К вопросу об уровне жизни в СССР 30-40-х годов.
Форум неоднократно обращался к теме цены индустриализации.
Еще один взгляд.
Прошу прощения за возможные опечатки.
"Родина", 8, 2008, с. 16-19 (одна статья из цикла):
"
НАШЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
Борис МИРОНОВ,
доктор исторических наук
КОГДА В РОССИИ ЖИЛОСЬ ХОРОШО
Эпизод пятый. 1931-1945 годы*.
По сведениям официальной советской статистики 1930-х годов, среднегодовая зарплата рабочих и служащих в народном хозяйстве за 1932-1940 годы номинально выросла в 2,84 раза (с 1427 до 4054 рублей), а реально, с
учётом роста цен, — в 2,24 раза[1]. Тот же результат получается из анализа послевоенной официальной статистки: реальные доходы рабочих и служащих (с учётом социальных трансфертов) в 1913-1961 годах возросли в 5,8 раза;
в том числе за период 1940-1961 —в 2,1 раза[2], значит, в 1913-1940 годах — в 2,76 раза. Поскольку в 1913-1930 годах реальные доходы возросли на четверть, то в 1930-е они могли увеличиться в 2,2 раза.
СВЕТЛЫЙ ПУТЬ ИЛИ ТЕМНОЕ
ЦАРСТВО?
Более скромную оценку повышения
уровня жизни в это непростое десяти-
летие дают экономисты. По расчётам
одних, реальная зарплата в 1928-1932
годах понизилась на 26 процентов,
в 1932-1940-м возросла на 15 про-
центов и в результате в 1940-м была
примерно на 10 процентов ниже, чем
в 1928-м, но на 5-6 процентов выше,
чем в 1913-м[3]. По мнению других, ре-
альная зарплата в 1928-1932 годах
понизилась на 10 процентов, в 1932-
1940-м повысилась на 34 процента, в
результате в 1940-м превысила уро-
вень 1913-го и 1928-го соответственно
на 41-50 и 22 процента[4]. На рост до-
ходов указывает также номинальное
увеличение вкладов в сберегательные
кассы в 1929-1940 годах в 10 раз[5] и
розничного товарооборота на душу на-
селения в натуре за 1928-1937-й—на
65 процентов[8]. Картина не изменится,
если учесть социальные трансферты,
дававшие значительную прибавку к
общему доходу: в 1913-м — 4,5 про-
цента, в 1928-м — 20,6 процента, в
1932-м — 23,4 процента, в 1940-м —
14,5 процента[7]. Ввиду того что доля
социальных трансфертов в доходах
в 1932-1940 годах снизилась, общие
реальные доходы в эти годы могли
увеличиться в меньшей степени, чем
реальная зарплата, или меньше, чем на
22 процента, как предполагает самый
оптимистический сценарий.
По расчетам третьих экономистов,
уровень реальной зарплаты рабочих
(без учета социальных трансфертов)
в 1928-1940 годах понижался и к
1941 году, если учитывать инфляцию
по коммерческим ценам, — в 2,7 раза
сравнительно с 1928-м и в 1,75 раза
сравнительно с 1913-м[8]. Вряд ли пра-
вильно пересчитывать номинальные
доходы в реальные по коммерческим
ценам, потому что существовали так-
же государственные розничные цены,
а также цены, по которым товары рас-
пределялись по карточкам. Но боль-
шинство западных исследователей
разделяет этот вывод, полагая, что
дореволюционный уровень жизни был
достигнут в 1960-е. В конце 1980-х —
начале 1990-х годов на Западе появи-
лись работы, в которых эта точка зре-
ния подверглась ревизии. В одной из
последних книг на эту тему, получив-
шей широкий резонанс, доказывается,
что в 1928-1940 годах происходило
систематическое повышение уровня
жизни горожан, и даже в деревне пот-
ребление в 1938-1939 годах превыси-
ло уровень 1928-го[9]. Кто же прав?
Антропометрические сведения благо-
даря чувствительности только к
реальному потреблению более объ-
ективно оценивают динамику бла-
госостояния. Они показывают, что
биостатус горожан в первой полови-
не 1930-х практически не изменился
(увеличение длины тела на 0,1 санти-
метра находится в рамках статисти-
ческой погрешности). Зато во второй
половине десятилетия он определенно
и заметно увеличился, поскольку горо-
жане подросли на 1,6 сантиметра, что
предполагает повышение уровня жиз-
ни и реальных доходов (см. рис. 1).
В и тоге получается: официальная
советская статистика 1930-х сильно
завышает уровень жизни; западные
Рис.1 Изменение среднего роста мужского населения в России. 1906-1945 гг. (годы рождения, см)
специалисты его существенно зани-
жают; более объективную, хотя, веро-
ятно, несколько завышенную оценку,
дают отечественные исследователи.
УКРАСТЬ ГАЛОШИ И ЗАСЕЯТЬ
ОГОРОД
Уровень жизни обусловливался слож-
ной комбинацией факторов. Пониже-
нию биостатуса содействовали фак-
торы, проявившие себя уже в 1920-е:
значительное повышение продоволь-
ственных цен, интенсификация систе-
мы государственных займов, миграция
крестьян в город, изменения в социаль-
ной структуре городского населения, а
также ухудшение жилищных условий и
экологической обстановки в городах в
связи с форсированной индустриализа-
цией и урбанизацией[10].
Но действовали факторы, способс-
твовавшие поддержанию биостатуса, в
числе которых важное место принадле-
жало подсобному хозяйству горожан:
именно к этому старому и испытанному
способу выживания обратились горо-
жане и целые предприятия (при под-
держке правительства) после введения
карточек в 1928-1931 годах. Заводы и
фабрики строил свои свинарники, мо-
лочные и рыбные фермы, вели самоза-
готовки в деревне, заключали шефские
договоры с колхозами и совхозами, под
прикрытием которых осуществлялся
бартер — прямой обмен промышлен-
ной продукции на продукты питания.
Рабочие и служащие получали из от-
Таблица 1.Посевные площади и валовая продукция пригородных хозяйств ротребкооперации в 1930-1940 гг.
делов рабочего снабжения (ОРСов)
значительное количество продуктов,
поступавших туда из коллективных хо-
зяйств предприятий, оплачивая их по
низким государственным ценам. Они
могли также очень дёшево пообедать в
заводских столовых, где в 1935 году пи-
тались 60 процентов семейных рабочих
страны[11], получая там половину потреб-
ляемого количества жиров и треть мя-
са, рыбы, молочных продуктов, крупы,
картофеля, овощей. Индивидуальные
огороды, где горожане выращивали
овощи, фрукты и скот, также приобрели;
невиданное распространение и вплоть
до начала войны играли всё более важ-
ную роль, несмотря на отмену карточек
с 1936 года (см. табл. 1).
В 1940 году число рабочих и слу-
жащих, имеющих огороды, составило
8,1 миллиона; по переписи 1939-го
число городских семей в РСФСР равня-
лось 8,4 миллиона[12]. Если принять, что
в каждой семье было два работающих,
го огороды имелись у 48 процентов го-
родских семей (для сравнения: коллек-
тивные сады и огороды имели в 1980-м
27 процентов, в 1988-м — 40 процентов
семей)[13]. В 1932 году горожане произве-
ли не менее 105 килограммов картофеля
и овощей на душу городского населения,
а употребили 110, в 1933 году — со-
ответственно 70 (ввиду неурожая) и
117 килограммов[14]. Таким образом, пот-
ребности в картофеле и овощах огороды
покрывали более чём наполовину. «Да-
ча» давала также и мясо.
Но даже подсобные хозяйства не
удержали питание в первой половине
1930-х на уровне 1920-х годов. В связи
с его ухудшением публикация сведений о
нём в первой половине десятилетия пре-
кратилась, а во второй половине 1930-х и
данные перестали собираться в прежнем
объеме. Повышение биостатуса горожан
в 1936-1940 годах позволяет предполо-
жить, что питание в это время улучши-
лось, хотя и не в два раза[15]. Если кало-
рийность питания горожан в 1931--1935
годах понизилась, а в 1936-1940 уве-
личилась не слишком значительно, то
биостатус мог повыситься при существен-
ном уменьшении либо трудовых нагрузок,
либо заболеваемости горожан, либо того
и другого вместе. Рабочее время увели-
чилось лишь на 1 процент вследствие
перехода в 1931-1933 годах на 5-днев-
ную рабочую неделю, шестой день -
входной. Несмотря на это, тяжесть труда
благодаря его механизации существенно
уменьшилась, а вместе с этим и трудовые
нагрузки. Благодаря успехам здравоох-
ранения заболеваемость и смертность
также заметно снизились. В 1928-1940
годах численность врачей на 10 тысяч че-
ловек увеличилась в 1,75 раза (с 4 до 7),
на треть сократилась смертность (с 23,3
до 17,3 промилле); средняя продолжи-
тельность предстоящей жизни за 1926-
1939 увеличилась у мужчин на 2 года
( с 42 до 44), у женщин — почти на 3 года
(с 46,8 до 49,7) [16].
Факторами повышения биостатуса
горожан послужили снижение естес-
твенного прироста (с 12,1 промил-
ле в 1924-1930-м до 9,0 промилле в
1931-1938 годах[17]) и уменьшение числа
детей и иждивенцев в семьях. В 1897
году средний размер городской семьи
в Европейской России равнялся 4,3, в
1926-м - 3.9, в 1939-м — 3,6[18] ; число
детей и иждивенцев уменьшилось в
1926-1939 годах на 0,7 человека[19].
В тридцатые годы горожане нашли и
другие дополнительные источники са-
мообеспечения. Среди них важная роль
принадлежала Всесоюзному объедине-
нию по торговле с иностранцами, а так-
же барахолке. Торгсин (о нём «Родина»
неоднократно писала) открыл свои
двери советским гражданам осенью
1931 года (до тех пор обслуживал толь-
ко иностранцев). В обмен за сданные
драгоценности, произведения искус-
ства и валюту покупались преимущес-
твенно продукты питания, например, в
1933-и они составляли 80 процентов
продаж, в том числе хлеб—60 процен-
тов. За 1931-1935 годы Торгсин привлёк
ценностей на 287,2 миллиона рублей.
Этих средств хватило на приобретение
импортного оборудования для десяти
гигантов советской индустрии общей
стоимостью 281,9 миллиона — Магни-
тостроя (44 миллионов), Горьковского
автозавода (42,3 миллиона), Сталинг-
радского тракторного завода (35 мил-
лионов), автозавода имени Сталина
(27,9 миллиона), Днепростроя (31 мил-
лион), Кузнецкстроя (25,9 миллиона),
Челябинского тракторного (23 милли-
она), Господшипника (22,5 миллиона),
Харьковского тракторного (15,3 мил-
лиона) и Уралмаша (15 миллионов).
Услугами Торгсина пользовались пре-
имущественно лица, лишённые поли-
тических прав («лишенцы»), имевшие
родственников за границей, сохра-
нившие с дореволюционных времён
ценности. Напротив, барахолкой поль-
зовались все; доля профессиональных
спекулянтов и перекупщиков составля-
ла лишь 5-10 процентов. Продажа лич-
ного имущества имела ограниченное
значение; даже в особенно тяжёлые
времена, зимой и весной 1933-го, она
дала лишь 9 процентов всех доходов[20].
Мелкое воровство социалистической
собственности также являлось спосо-
бом выживания. В начале 1930-х на
предприятиях лёгкой промышленности
стоимость украденных изделий на каж-
дого рабочего в год составляла при-
мерно 150 рублей - почти две месяч-
ные зарплаты. В 1931 году при средней
месячной зарплате в 85 рублей только
учтённое воровство (фактическое бы-
ло несомненно бОльшим) увеличивало
ежегодный доход рабочего почти на
15 процентов. На ленинградском заводе
«Красный треугольник» только в 1932-м
было украдено 100 тысяч пар галош —
по 4 пары на одного работающего в год.
«Несуны» превратились в бич советской
экономики, о чем свидетельствует число
осуждённых общими судами, главным
образом (на две трети) за мелкие иму-
щественные преступления: в тяжёлые
1929-1933 годы их насчитывалось свы-
ше 1 миллиона в год, а в более благопо-
лучные 1927-й и 1936-1940-й - около
700 тысяч[21].
РАВЕНСТВО БЕЗ СВОБОДЫ
Большее значение для поддержания
биостатуса населения имело отсутствие
в советском обществе 1930-х заметной
имущественной дифференциации. Ма-
териальное положение народа и эли-
ты, или номенклатуры, различалось
несущественно. Посчитать децильный
коэффициент — соотношение доходов
10 процентов самых богатых и бедных
страт (Так в тексте - ПН) населения — возможности нет.
Однако очевидно, что уровень неравенс-
тва в 1930-е был на порядок ниже, чем
в России конца XX — начала XXI века,
когда децильный коэффициент достигал
14-15[22]. Даже обитатели Кремля жили
в это десятилетие просто, по-солдатски,
намного скромнее, чем в 1920-е годы,
когда тон задавали большевики-арис-
тократы —Троцкий, Зиновьев и Каменев.
Все, кроме Сталина, получали паёк, обес-
печивались скромной одеждой и обувью
советского производства по талонам,
мебель и домашнюю утварь получали со
склада, занимали небольшие отдельные
квартиры, пользовались государствен-
ными дачами и машинами, светскую
жизнь не вели, за границу ездили очень
редко. Все привилегии не обеспечивали
уровня жизни даже среднего класса в
развитых странах, при этом общее число
лиц, пользовавшихся спецснабжением
в начале 1930-х, составляло лишь 55,5
тысячи (из них 45 тысяч проживали в
Москве). Самой большой привилегией
номенклатуры была сытость[23]. Но за это
приходилось много работать. Только в
1970-е советская элита, численность
которой увеличилась до 227 тысяч, ста-
ла жить на уровне среднего класса США
того времени[24].
Факторами, способствовавшими по-
вышению биостатуса горожан в тридца-
тые годы, были:
1) Повышение образовательного и
профессионального уровня, которое
приводило к росту зарплаты[25]: с 1930
по 1941 год среднее число лет обуче-
ния одного человека в возрасте 9 лет и
старше за счет всех видов образования
возросло с 1,9 до 5 лет [26].
2) Значительный прогресс в сфере
здравоохранения, социального страхо-
вания и культуры. Жилищные условия
для большинства были ужасными, зато
квартирная плата была очень низкой, а
низкооплачиваемые, многодетные, пен-
сионеры и учащиеся имели большие
льготы. В 1913-м расходы на жилище со-
ставляли 18-20 процентов, в 1926-м -
13,5 процента, в 1928-м — 8,4 процента,
в 1930-е — 4-5 процентов всех расходов
рабочего[27]. Бесплатное медицинское об-
служивание и образование, социальные
пособия и выплаты позволяли тратить
почти весь заработок на питание.
3) Рост вовлечённости женщин в
общественное производство: их доля
в общей численности рабочих и служа-
щих составляла в 1928-м 24 процента, в
1940-м — 39 процентов (в промышлен-
ности — 43 процента). Вследствие этого
бюджеты рабочих семей увеличивались
быстрее, чем зарплата.
4) Ликвидация безработицы. На 1 ап-
реля 1929 года насчитывалось 1741 ты-
сяча безработных. Благодаря индустри-
ализации и сокращению рабочего дня
безработица уже к концу 1931-го была
ликвидирована[28].
НЕСПЕШНАЯ СЕЛЬСКАЯ НОВЬ
Если у горожан падение биостатуса
прекратилось в конце 1920-х, то у крес-
тьян — только десятилетием позже. По-
нижение биостатуса крестьян в 1931-
1935 годах вызывали «ножницы цен»
промышленных и сельскохозяйственных
товаров (заготовительные цены сельхоз-
продукции для колхозов были по-пре-
жнему убыточными), миграция наиболее
здоровой части крестьян в город, высыл-
ка «кулаков». Болезненно сказалась кол-
лективизация. Установив полный конт-
роль над деревней, государство смогло
решить продовольственную проблему в
городе[29], перераспределять средства в
пользу промышленности и ускоренными
темпами провести индустриализацию,
однако ценой понижения биостатуса
сельского населения. В эти годы учи-
теля, медицинские работники и другие
сельские специалисты, не обеспеченные
карточками, часто бедствовали; зарпла-
Таблица 2. Состав дневных пайков в 1941 г. и их размер в зависимости от статуса работника
та выплачивалась им с задолженностью
в 3-4 месяца [30]. Деревня обеспечивалась
товарами ( в расчете на душу населения) в
1932-м в 7,4 раза хуже, чем город, в 1933-
1937 -м - в 4,5 раза, в 1938-1941-м-
в 5,2 раза хуже, чем город[31].
Фактором, сдерживавшим падение
биостатуса крестьян в 1921-1935-м и
способствовавшим его повышению в
1936-1940- годах, послужило сниже-
ние естественного прироста в деревне.
В 1917-м средний размер крестьянской
семьи в Европейской России равнялся
6,1, в 1939 году - 4,31[32].
В обеспечении колхозников продук-
тами главное место по-прежнему прина-
длежало личному подсобному хозяйству:
в 1940-м на его долю в совокупном доходе
крестьянской семьи приходилось
48,3 процента, на поступления от колхо-
за - 39, 7 процента и на другие источни-
ки - 12 процентов (из них 4,9 процента
составляли социальные трансферты [33].
Организация детских учреждений и
развертывание сети общественного пи-
тания и культурно-бытовых учреждений
на селе облегчали положение крестьянок
и способствовали вовлечению их в обще-
ственное производство, вследствие чего
средние доходы семьи обгоняли доходы
отдельного колхозника.
Способствовало повышению биоста-
туса на селе и уменьшение трудовых на-
грузок. До революции батраки работали
в страду по 17-18, крестьяне - по 15-16
часов в сутки, 1926 году рабочие в част-
ных хозяйствах - 12 часов. Рабочий день
в апреле-июле 1936-го у колхозников со-
ставлял 10,3 часа, у колхозниц - 9,5 часа,
в июне-августе 1938-го - 9.6 часа в сред-
нем для всех колхозников (но без работы
в личном хозяйстве). В целом за 1937 год
рабочий день в колхозах и совхозах у муж-
чин в возрасте 16-59 лет продолжался
8 часов 7 минут, у женщин — 5,51. Прав-
да, крестьяне значительное время тратили
на работу в личном хозяйстве — соот-
ветственно 1,51 и 5,43 часа[34]. Сокращение
рабочего дня было достигнуто благодаря
техническому перевороту в сельском хо-
зяйстве. Сельский труд в 1940-м стал по
преимуществу механизированным: на
78 процентов обеспечивался энергией от
механических двигателей.
Наконец, утверждение колхозного
строя привело к значительному вырав-
ниванию материального положения
крестьян. Исчезли батраки, были лик-
видированы «кулаки», крестьяне сде-
лались равны в экономическом и соци-
альном отношении[36]. Нивелирование
при всех его издержках всегда является
важным фактором повышения биостату-
са большинства.
ВЫЖИВАНИЕ ВОЕННОГО
ВРЕМЕНИ
В годы войны уровень жизни сущест-
венно понизился. По расчёту С.Н. Про-
коповича, в конце 1946 года реальная
зарплата рабочих была на 82 процента
ниже, чем в 1940-м[37]. Летом 41-го
были вновь введены карточки, при этом
население снабжалось продовольстви-
ем по нормам, сокращённым сравни-
тельно с 1931-1935 годами. На получа-
емую зарплату рабочие и служащие вы-
купали свои пайки, которые отличались
в зависимости от исполняемой работы и
возраста иждивенцев (см. табл. 2).
Пайки рабочих едва могли поддержи-
вать жизнедеятельность их организма, а у
служащих, иждивенцев и детей они были
недостаточны даже для поддержания об-
менных процессов. А когда в 1943-м пай-
ки были почти на две трети уменьшены, то
выжить на них было уже нельзя. Кроме
того, не всегда была возможность отоварить
карточки. Приходилось искать другие ис-
точники питания. У кого были средства, об-
ращались на вольный рынок и в открытые
в 1944 году коммерческие магазины. Цены
на продовольственные пайковые продукты
были сравнительно с коммерческими низ-
кими и незначительно повышались с в 1941
и 1944 годах[38]. Но денег от зарплаты после
уплаты за карточки всех членов семьи оста-
валось крайне мало (см. табл. 3), купить на
них что-нибудь существенное было невоз-
можно, так как цены на колхозных рынках
за 1940-1943 годы выросли, по официаль-
ным сведениям, на растительные продукты
в 13 раз, на животные в — 13,4 раза[39], а в
Москве, по расчёту Прокоповича, в отде-
льные месяцы 1943-го - соответственно в
120 и 36 раз[40].
Выжить помогали индивидуальные и
коллективные подсобные хозяйства, ко-
торые чрезвычайно расширились во вре-
мя войны; в городах были распаханы все
свободные земли. Число горожан-ого-
родников за время войны увеличилось
в 2,2 раза и в 1945-м достигло 18 милли-
онов. Они произвели в 1942-м 392 кило-
грамма и в 1945-м 528 килограммов ово-
щей и фруктов на одного человека[41].
Материальное положение деревни
также ухудшилось, что отразилось на её
обеспечении как промышленными това-
рами, так и продовольствием. Примерно
44 процента сельского населения (спе-
циалисты, рабочие, служащие, эвакуи-
рованные) состояли на государственном
снабжении хлебом и некоторыми други-
ми продуктами[42], а собственно крестьяне
карточками не обеспечивались и должны
были добывать себе продовольствие са-
ми. Практически вся товарная продукция
колхозов уходила за пределы деревни на
покрытие потребностей городского насе-
ления и фронта. Ввиду этого выдача про-
дуктов на трудодни на душу населения в
1945 году сравнительно с 1940-м, за ис-
ключением механизаторов, сократилась
в 3-4 раза. Выплата денег на трудодень
за 1941-1945 годы номинально увеличи-
лась на 28 процентов[43], но покупательная
способность денег уменьшилась во много
раз, поэтому денежная составляющая оп-
латы не имела серьёзного значения.
Во время войны как в городе, так и в де-
ревне чрезвычайно повысились трудовые
нагрузки вследствие мобилизации муж-
чин на фронт, удлинения рабочего дня и
снижения уровня механизации; ухудши-
лось питание (нередко люди голодали),
обеднел гардероб, обветшало жилище, по-
Таблица 3. Номинальная зарплата и стоимость пайка в 1940-1946 гг. (в месяц, руб.)
низился уровень санитарного обслужива-
ния, участились случаи инфекционных за-
болеваний, резко увеличилась смертность
среди гражданского населения[44]. Прямые
людские потери в Отечественной войне
оцениваются в 25-27 миллионов, среди
которых 10-12 миллионов приходилось
на гражданское население[45].
За время войны половая структура насе-
ления изменилась на 4,5 процента в поль-
зу женщин (если об этом судить по РСФСР)
вследствие огромной гибели мужчин: в
40-м — 52,7 процента, в 1946-м — 57,2
процента [46]. Поскольку потребность жен-
щин в энергии (ввиду их меньшего веса
и роста) на 15-20 процентов ниже, чем у
мужчин, уменьшение доли мужчин в насе-
лении в целом несколько уменьшило об-
щую потребность в продуктах питания.
Таким образом, 1930-е отмечены не-
которым повышением благосостояния
города, а в 1936-1940 годы — и деревни.
Биостатус всего населения в 1931-1935
годах понизился (поскольку в городе
проживала лишь треть всего населения),
и только в 1936-1940-м повысился, о
чём говорит понижение среднего роста
мужчин в 1931-1935-м на 0,3 санти-
метра и его повышение в 1936-1940-м
на 1,8 сантиметра. Это было первое и
единственное пятилетие в довоенной
Советской России, когда благосостояние
всего населения повысилось. Однако
этого оказалось недостаточно, чтобы
превзойти дореволюционный уровень:
к 1941-му горожане были на 0,2, а крес-
тьяне на 0,4 сантиметра ниже, чем в
1909-1913 годах.
Ухудшение условий жизни во время
Великой Отечественной войны крайне
негативно сказалось на биостатусе под-
растающего поколения. Тем не менее, не-
смотря на резкое снижение уровня жизни
в 1941-1945 годах, мальчики, родившиеся
в военные годы, при достижении полной
физической зрелости в 1960-е превзош-
ли ростом тех, кто родился до войны. Этот
парадокс объясняется фактором естест-
венного отбора в экстремальной ситуации
голода и войны и фактором навёрстыва-
ющего роста, что мы уже наблюдали для
когорты, родившейся в 1918-1920 годах.
Поскольку повышение уровня жизни в
1954-1961 годах было весьма существен-
ным, значение этого фактора для физи-
ческого развития поколения 1941-1945
годов рождения было решающим.
Примечания
1. История социалистической экономики
СССР, Т.4, М. 1978. С. 474. Т. 5. М. 1978.
С. 151-152.
2. Народное хозяйство СССР в 1961 году.
М. 1962. С. 600-601.
3. Малафеев А.Н. История
ценообразования в СССР
(1917-1963 гг.). М. 1964. С. 238;
Саркисян С. Повышение жизненного
уровня трудящихся за годы Советской
власти // Проблемы экономики труда.
М. 1968. С.77; Ситарян С. А. Чистый
доход и бюджет: Вопросы распределения
чистого дохода государственного
хозяйства и его мобилизации в бюджет
СССР. М. 1964. С.157.
4. История социалистической экономики
СССР. Т.5 С. 152; История советского
рабочего класса Т. 2. М. 1984. С. 236-237.
5. Подсчитано по: Социалистическое
строительство Союза ССР (1933-1938 гг.).
М. Л. 1939. С. 112; Народное хозяйство
СССР за 60 лет. Юбилейный статистический
ежегодник. М. 1977 С. 515.
6. История социалистической экономики
СССР. Т.3 М. 1978. С. 472.
7. Бабаевский И. Фонды коллективного
потребления: Об уровне жизни
пролетариата СССР. М.; Л. 1932. С. 26, 28;
История социалистической экономики
СССР. Т.3 С. 501; Народное хозяйство
ССССР за 60 лет. С. 490.
8. Прокопович С.Н. Народное хозяйство
СССР. Т.2. Нью-Йорк. 1952. С. 121,131,144.
9. Allen R. Farm to Factory: A Reinterpretation
of the Soviet Indutial Revolution.
Princeton. 2003. Глава 7.
10. См. статьи Н. А. Араловец,
В. Б. Жиромской и И. П. Остапенко//
Историческая экология и историческая
демография. М. 2003. С. 93-100,103-114,
115-125.
11. Рубинштейн Г. Л. Развитие внутренней
торговли в СССР. Л. 1964. С. 304-305.
12. Народное хозяйство СССР в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг.:
Статистический сборник. М. 1990. С. 108;
Население России за 100 лет (1897-1997):
Статистический сборник. М. 1998.
С. 32-33,74-75.
13.Социальное развитие СССР:
Статистический сборник. М. 1990. С. 282-283.
14. Осокина Е. А. За фасадом
«сталинского изобилия»; Распределение
и рынок в снабжении населения в годы
индустриализации 1927-1941. М. 1998.
С.256.
15.Социалистическое сельское хозяйство
Союза ССР: Статистический сборник.
М.; Л. 1939. С. 96, 98; История советского
крестьянства. Т. 2. М. 1987. С. 109.
16. Воспроизводство населения СССР.
М. 1983. С. 88.
17. Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова
Т. Л. Опыт оценки численности населения
СССР 1926-1941 гг.//Вестник статистики.
1990. № 10. С. 41.
18. Миронов Б. Н. Социальная история
России периода империи. Т. 1. СПб. 2003.
С. 233; Население России за 100 лет.
С.74-75.
19. Труд в СССР: Справочник 1926-1930.
М. 1930. С. 52, 64; Труд в СССР. 1936. М. 1936;
Прокопович С. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 122.
20. Осокина Е. А. Указ. соч. С. 141,146,
161,167.
21. Там же. С. 143-144.
22. Российский статистический
ежегодник. 2004. М. 2004. С. 175.
23. Осокина Е. А. Указ. соч. С. 127-137.
24. Matthews M. Privilege in the Soviet
Union. London. 1978. P.176- 183
25. История социалистической экономики
СССР.Т.3.С. 499.
26. Миронов Б. Н. Экономический рост
и образование в России и СССР в Х1Х-ХХ
веках//Отечественная история. 1994.
№ 4-5.С.124.
27. Прокопович С. Н. Указ. соч. Т. 2.
С. 117-118; Осокина Е. А. Указ. соч. С. 143.
28. Труд в СССР: Справочник 1926-1930.
С. 36; Народное хозяйство СССР за 60
лет. С. 462; История социалистической
экономики СССР. Т. 3. С. 495.
29. История советского крестьянства.
Т. 2.С.259-261.
30.Осокина Е. А. Указ. соч.С.117.
31. Дихтяр Г. А. Советская торговля в
период построения социализма. М.1961.
С.405-406.
32. Население России за 100 лет. С. 74-75.
33. Народное хозяйство СССР за 60 лет.
С. 491.
34. Колхозы во второй сталинской
пятилетке. М.; Л. 1939. С. 56.
35. Народное хозяйство СССР в 1958 году.
С.485,491,509, 523.
36. История советского крестьянства.
Т.2. С. 273-274,366.
37. Прокопович С. Н. Указ.соч. Т. 2. С. 143.
38. Народное хозяйство СССР в Великой
Отечественной войне. С. 193.
39. Там же. С. 197.
40. Прокопович С. Н. Указ. соч. С. 140.
41. Москвин В. Советская торговля в
новой пятилетке//Большевик. 1946.
№ 19. С. 15-16; Правда. 1948. 20 января;
Народное хозяйство СССР в Великой
Отечественной войне. С. 108.
42. Народное хозяйство СССР в Великой
Отечественной войне. С. 203.
43. Подсчитано по: Островский В. Б. Колхозное
крестьянство СССР: Политика партии в деревне
и её социально-экономические результаты.
Саратов. 1967.С.59.
44. Арутюнян Ю. В. Советское
крестьянство в годы Великой
Отечественной войны. М. 1970;
Вознесенский Н. А. Военная экономика
СССР в период Отечественной
войны. М. 1948; История советского
крестьянства. Т. 3. С. 346-385; История
социалистической экономики СССР. Т. 5.
С. 464-484, 497-507, 519-522.
45. Демографическая модернизация
России: 1900-2000. М. 2006. С. 439-441.
46. Андреев Е. М.,Дарский Л. Е.,
Харькова Т. Л. Демографическая история
России: 1927-1959. М. 1998. С.159-160.
"