ВИФ2 NE

	От	Георгий
	К	Пехота
	Дата	24.12.2005 02:17:32
	Рубрики	WWII; ВВС; Политек;

Вот, нарыл кое-что :-))

http://temirtau.km.ru/news.asp?id=1137311886

"ВГ" продолжает публикацию воспоминаний участников войны и свидетелей
событий тех лет. Сегодня о себе рассказывает Юрий Потаничев.

Когда началась война, Юрию Ивановичу Потаничеву было 7 лет. Он вместе со
своей сестрой, братьями и родителями жил в селе Белавине, что в Вологодской
области. Ему не довелось жить в оккупации или прозябать в концлагерях, да и
бои до его села не докатились. Но война все же добралась и в Вологодскую
область. Здесь в селах были расположены лагеря, где содержали пленных
немцев.

"Девчонки ведут пленных немцев, а мы несем за них винтовки"

Отец Юрия Ивановича ушел на войну в числе первых добровольцев. А когда по
радио, которое в деревне никогда не отключали, узнали, что немцы подошли к
Москве, на фронт засобиралась и старшая сестра. Ей было всего 17 лет.
- С собой девчата взяли лопаты и ведра и пошли в район. А это пешком 7 км.
Но их не взяли ни на фронт, ни в трудовую армию, - рассказывает Юрий
Потаничев. - Из девушек была сформирована женская рота.
Молоденьким девчонкам предстояла опасная работа - охранять пленных немцев в
лагере, который был разбит в 3 км от Белавина, в селе Воронине.
В этом селе было два лагеря: один для советских заключенных, а второй - для
пленных немцев. Сестре Юрия довелось охранять немцев. Когда Юрий Иванович
рассказывает о том, как проходила служба сестры, он часто говорит, что после
поступления на службу она стала хорошо одеваться, у сестры появились
невиданная для деревенских жителей юбка до колен, теплый бушлат, сапоги и
валенки. Сельские ребятишки, у которых всегда одежды было немного (порой на
всех детей в доме была одна пара валенок), с началом войны вообще
пообносились. Теперь у них не было даже сменной одежды. После бани они
надевали нестиранную одежду - ее высушивали на печке, чтобы выжарить вшей.
- Советских заключенных, которые попали в лагерь еще до войны за не очень
тяжкое преступление, вскоре отправили на фронт в штрафные роты, так что их в
лагере осталось совсем мало, а вот немцев со временем стало много, особенно
после того, как наши дела на фронте пошли успешнее. Особенно много пленных
стало в 1943 году, - вспоминает Юрий Потаничев.
Пленных 17-летние девчонки приводили в лагерь из села Фелисова. Из этого
села, куда ходил пароход, и до Воронина был организован коридор
протяженностью 5 км, по которому вооруженные винтовками девушки и вели
пленных. Если на момент их прохождения через Белавино мальчишки не были
заняты на совхозных полях, где пололи турнепс (кормовую репу) и картофель,
то они помогали своим сестрам носить винтовки.
- Возьмем винтовку вдвоем - один за штык, другой за приклад (она же тяжелая
была, а мы-то все худющие) - и несем. И интересно за винтовку подержаться, и
важными себя чувствуем, как будто это мы пленных немцев ведем. Пройдем
вместе с ними с километр, а до Воронина из Белавина топать аж три, и
возвращаемся домой, - говорит Юрий Иванович.
Пока колонна шла по селу, многие из сельчан выстраивались вдоль дороги
посмотреть на фашистов. Вид у тех был хуже некуда: оборванные, а зимой 1943
года большинство немцев были с обмороженными лицами или конечностями. В
колонне было самое большее 100 немцев. Их конвоировали всего 6 девушек. Ни
разу за всю войну, что через Белавино водили колонны пленных, сельчане не
пытались выразить немцам свою ненависть. Даже мальчишки никогда не кидались
в пленных камнями. Издевательство над пленными было запрещено. О том, что
пленных нельзя обижать, говорили не только дома, но и в школе.

"Школу то пленные немцы занимали, то наши раненые"

Учебный год в военное время длился недолго - всего 5 месяцев. Да и то чаще
всего дети приходили на занятия напрасно: школу то отдавали под стоянку
пленным немцам, чтобы те могли немного отдохнуть, обогреться и набраться сил
для дальнейшего перехода; то в школе базировался передвижной госпиталь. В те
дни, когда в школе были наши солдаты, для мальчишек наступал праздник. Они
не уходили домой. Узнав, что занятий не будет, оставались в школе и весь
день развлекали раненых, слушали их рассказы о боях, о том, что дома у них
тоже остались сыновья. Беседы с ранеными были не только интересны...
- Мы терлись около раненых, они гладили нас по головам, жалели. На нас же
смотреть страшно было: голодные, вшивые. Солдаты угощали нас сахаром и
подкармливали, - рассказывает Юрий Потаничев.

"Немцев кормили как на убой, а мы пухли с голоду"

За всю войну из лагеря для военнопленных не было ни одного побега. Не
потому, что охрана была слишком хороша. Просто побег заранее был обречен на
неудачу. Зимой сбежавшему грозила смерть от холода в лесу, а в теплое время
выбраться из района можно было только на пароходе, но они ходили редко и
хорошо охранялись. Да и бежать из лагеря немцам не было смысла: над ними не
издевались, не пытали, не допрашивали и даже не привлекали к работе на
полях. Все, что требовалось от немцев, - соблюдать правила, самим убирать
территорию лагеря и бараки и готовить для себя еду.
- Кормили немцев как на убой, - говорит Юрий Иванович. - Через 1-2 месяца
после того, как пленных проводили через наше село, их было не узнать!
Чистые, тепло одетые, сытые, крепкие! Они же ничего не делали. Уберут за
собой, кашу сварят - и на боковую.
В том, что немцев хорошо кормили, Юрий Иванович убеждался не раз. У сельских
мальчишек сходить за 3 км и посмотреть, какую кашу сегодня варят себе на
обед немцы, было самым любимым развлечением. Они понимали, что лучше к
лагерю не ходить, чтобы не расстраиваться, но все равно шли.
- Пузо вело, на запах шли, как голодные волчата, - поясняет Юрий Потаничев,
улыбаясь одними глазами. - Ходил с другом, его тоже Юркой звали. Придем,
залезем на дерево и смотрим, как немцы себе кашу варят. На берегу реки Кихть
был устроен навес, под ним очаг, на нем два котла - немцы кашеварят.
Холеные, здоровые и обязательно в подтяжках. За всю войну я ни одного немца
без подтяжек не видел. Сидим голодные, вшивые, а пойти к немцам попросить
еды нельзя. Запрещено. Так мы от злости из рогаток по котлу постреляем и
идем домой.
Дома детей ждала немудреная еда. В хорошее время - вареная картошка, а в
плохое - похлебка из картофельной кожуры или варево, в которое на 3 литра
воды клали всего две картофелины и варили до тех пор, пока они не
разварятся. Хлеб сельчанам выдавали по карточкам, но из-за бездорожья его в
Белавино привозили нечасто. Поэтому хлеб пекли сами из половы (остатки
колосьев, стеблей и другие отходы при молотьбе. - Прим. авт.). Когда эти
лепешки вытаскивали из печки, дети боялись чихнуть, иначе лепешки срывались
с деревянной лопаты и рассыпались.
В хозяйстве семьи Потаничевых была корова и несколько кур, но молоко дети
пили редко: за год 360 л молока надо было сдать государству. Вареное яйцо
для мальчишек было в диковинку: для фронта каждая семья обязана была отдать
в год 40 яиц, а так как кур кормить было нечем, то неслись они плохо. Мясо в
войну вообще не ели. Дни, когда сестра приходила на побывку, у Потаничевых
были праздниками - она приносила с собой паек.
Чувство голода было постоянным. Мальчишки часто ходили в лес по ягоды, а
когда ягод не было, ели траву, которая не была горькой и противной. Один
раз, поев какой-то травы, Юрий потерял сознание, и его приняли за умершего.
Но ночью он очнулся, дополз на брюхе до реки, где до утра лежал без сил,
изредка дотягиваясь до воды, чтобы попить. Утром кое-как встал и приплелся
домой. Мать плакала, думала, что уже потеряла сына. В другой раз Юрий поел
каких-то ягод и уснул в лесу, проспал почти сутки. Но эти случаи не шли ни в
какое сравнение с тем, когда его раздуло от голода.
- Я даже сейчас помню, как выглядели мои руки, живот, ноги. Я был круглый,
как шар. Это было в 1943 году. Брат повел меня в район в больницу. Нам надо
было пройти пешком 7 км. У меня сил не было, я еле шел. Хорошо, что нам
встретилась Иллария Глинкина - председатель совхоза, она дала нам свою
подводу и коня. Так что в больницу мы добрались быстро. Приехали, а
медсестры говорят брату: "Чего ты его привез? Он же сейчас умрет". Как
сейчас помню эти их слова, - со слезами говорит Юрий Иванович. Он извиняется
за такую недостойную для мужчины слабость - слезы и продолжает: - Меня все
же положили на носилки и отвезли в палату. Несколько дней меня поили жидкой
кашей. Спасли. А я, как только смог двигаться, принялся ходить по палатам,
просить у больных еду.
Но когда в больницу привезли голодных детей из блокадного Ленинграда, Юрий
понял, что им в деревне живется не так уж и тяжело. Его-то от голода
раздуло, а детей из Ленинграда голод высушил, оставив от них скелеты со
свисающей, тонкой, как бумага, кожей.
- Это самое страшное воспоминание о войне. Мне уже было 10 лет, и я хорошо
их запомнил. Они лежали в палатах, в коридоре, мимо них ходить было страшно.
Вот по телевизору показывают людей, которые голодали в концлагерях, - кости
и кожа, вот так и выглядели эти дети. Не могу! До сих пор как вспомню, так
слезы наворачиваются, я даже передать не могу, как сильно меня тогда это
потрясло. У них глаза наружу вылезли, кожа висит. Ужас! - вновь смахивает
слезы со щеки Юрий Иванович. - Когда эти дети немного окрепли и смогли
вставать, мы вместе с ними ходили по палатам и побирались. В больнице
кормили, но еда была такой же пустой, как и дома в деревне.

"Немецкие офицеры пробыли в плену дольше солдат"

В 1943 году, когда пленных стало больше, немецких офицеров отделили от
солдат. Из Воронина их перевезли в Белавино, в большой деревянный дом,
который сельчане называли домом Красавина.
- В этом доме содержалось 60 офицеров. Их тоже охраняли девушки из женской
роты, приходившие на смену из Воронина. У немецких пленных не было единой
формы, они ходили в той одежде, в которой попали в плен. Единственное, что
отсутствовало, - погоны, нашивки и награды. Одежда была чистой и не рваной.
Мы часто наблюдали за немцами - других развлечений-то в селе не было, -
рассказывает Юрий Потаничев. - Я уже говорил, что немцев хорошо кормили, а
еще их водили мыться в нашу деревенскую баню. Вот так вот: их кормили, мыли,
а мы работали и голодали.
Но, несмотря на такую несправедливость, ненависти к немцам у сельчан не
было. Да и новость о том, что кончилась война, белавинцам принесли немецкие
солдаты. Весной 1945 года река Кихть разлилась вширь на 150 м. Добраться в
Белавино можно было только на лодке. Дом Потаничевых как раз стоял на берегу
реки, и Юрий переправлял людей через нее.
- Мать разбудила меня рано утром 9 мая - только-только рассвело - и сказала,
что на том берегу стоят человек 15 немцев и просят, чтобы их переправили в
село. Я поехал. Чтобы лодку не снесло, надо было на 200 м проплыть вверх
вдоль берега, а потом течением лодку как раз принесет туда, где стояли
немцы. За один раз я всех немцев перевезти не мог, сделал два рейса, поехал
в третий. Не успел подъехать, как немцы побежали вверх по берегу - оттуда
доносился конский топот. На лошади ехал какой-то человек и что-то громко
кричал. Я быстро подчалил лодку и побежал к ним, а они все обнимаются,
радуются, кричат. Увидели меня и давай мне кричать: "Гитлер капут! Гитлер
капут! Криг капут!" Немцы стали бегать по берегу и кричать через реку, чтобы
в селе услышали, что война кончилась. Ой, как они радовались, плакали! И те
офицеры, которые жили в доме Красавина, тоже радовались.
Пленных немцев, которые содержались в лагере Воронина, через несколько дней
после победы стали вывозить в Германию. Каждый день отправляли по 50-60
человек. Отправка пленных продолжалась больше месяца. А вот офицеров из дома
Красавина отправили на родину только осенью. Все лето офицеры работали на
совхозных полях вместе с сельчанами и семьями советских немцев, которых
выслали из Москвы и Подмосковья. Высланные семьи подселили к белавинцам.
- Дома у нас были деревянные, мебели почти не было. Были полати - полки по
периметру избы на расстоянии 50-70 см от пола. Мы жили на полатях, а
немецкие семьи - под ними, - пояснил Юрий Иванович.
Судьба Юрия Потаничева сложилась так, что в 1953 году он попал в Германию.
Юрий Иванович проходил службу в Западной группе войск в ГДР. Служить ему
довелось в урановых шахтах. Здесь болезнь желудка, полученная из-за
длительного голодания в годы войны, обострилась и начала прогрессировать. Но
это были еще не все испытания. Довелось Юрию Ивановичу побывать в составе
советских войск в Венгрии с 14 октября по 4 ноября 1956 года. А в 1957 году
Юрий Иванович вновь пережил голод. После вывода войск из Венгрии Юрия
Потаничева отправили в Казахстан, на станцию Сулы.
- Нас бросили на спасение урожая пшеницы, - вспоминает Юрий Иванович. -
Зерно лежало большими горами возле железнодорожного полотна. Оно дымило -
горело. Шел снег, а на зерне можно было спать, укрывшись палаткой, и тепло,
как на печке. То ли о нас забыли, то ли что, но нам перестали возить воду, а
кашу варили один раз в несколько дней. На нас набросились вши, мыться было
негде, жили в железнодорожных вагонах. Голодали.
Сейчас Юрий Иванович на пенсии, с заболеванием желудка он состоит на учете.
Он не относится ни к одной категории граждан, пострадавших в годы войны. И
даже его службу в урановых рудниках не признали опасной для здоровья.
- Мне говорят: такого быть не может! Несудимых в урановые шахты не
отправляли. А ведь там столько наших солдат было - и в шахтах, и на
обогатительной фабрике. Но на запрос, сделанный в архив Министерства обороны
России в Подольске, ответ пришел, а в нем говорится, что мои документы
затеряны, что батальон, где я служил, базировался в ГДР, но документов, что
я вел поиски урана в шахтах, а потом возил уран на обогатительную фабрику,
не сохранилось. Думаю, что наши сами уничтожили все документы, чтобы меньше
кто знал, что советские солдаты работали там, где было опасно, - считает
Юрий Потаничев.
Анна БОНДАРЬ