|
|
От
|
amyatishkin
|
|
|
К
|
П.Кадетов
|
|
|
Дата
|
08.11.2005 20:53:31
|
|
|
Рубрики
|
WWII;
|
|
Re: Имхо это...
Можно по литературе поискать:
Винцер Б. Солдат трех армий
Из управления кадров сухопутных войск прибыл некий майор Прой, которому я должен был передать дивизион, так как меня выделили для прохождения курсов будущих командиров полка. По обильному багажу, белому белью и новенькой фуражке можно было судить, как он себе представлял жизнь на передовой.
Ему сразу не понравилось то, что я в нарушение всевозможных предписаний не носил замшевых перчаток. Адъютанту дивизиона он приказал застегнуть ворот походного френча, а на связного обрушил громы и молнии, когда тот почесался, готовясь стать по стойке «смирно».
Я разъяснил господину из управления кадров:
— У солдат вши, господин майор.
— Простите, что?
— У нас, к сожалению, есть вши, а в бункере клопы.
— Это дикое свинство, любезнейший! Неужели вы ничего против этого не предпринимали? Вижу, что мне придется здесь сначала позаботиться о чистоте. Это неслыханно!
Он начал свою служебную деятельность с того, что издал приказ по дивизиону, согласно которому каждый солдат обязан был ежедневно по нескольку раз мыться и менять белье. На командиров рот было возложено наблюдение за этой процедурой, им было предложено через три дня доложить об абсолютном отсутствии вшей во вверенной части.
Приказ пришел, но донесений не последовало. На передовой не было воды, и если кто-либо брился, то он использовал для этого часть своей порции чая или кофе. [226]
Вшей прижимали к ногтю, но они обладали способностью оставлять после себя обильное потомство. Вши выдерживают сильный холод и не тонут, когда рубашка погружена в воду. Только с помощью прожарки или специального порошка можно было от них избавиться, да и то лишь в том случае, если порошок годен к употреблению.
На третий день я снял вошь с воротника майора. Адъютант погрузился в изучение карты, писарь, словно чем-то подавившись, выбежал из бункера, а майор покраснел до корней волос. Передавали, что он в конце концов смирился.
Корти Э. Немногие возвратившиеся
Я уснул, хотя очень донимали вши (крупные бело-серые насекомые размером с небольшого муравья), которым в последнее время полюбилась [205] моя компания. Впрочем, стоит ли удивляться? Мы уже месяц не меняли нижнее белье и никогда не раздевались. Даже ночью мы спали одетыми, снимали лишь ботинки.
Мы проводили большую часть дня сидя или лежа на тюфяках. Нашим основным занятием стал внимательный осмотр грязного нижнего белья на предмет обнаружения зловреднейших вшей. Время шло. Ничего не происходило. [251]
В главном корпусе положение стало угрожающим. Ступеньки лестниц и полы в неотапливаемых коридорах покрывала тонкая корка льда (главным образом замерзшая моча), поэтому передвигаться по ним трудно и опасно. Войдя в любую комнату, прежде всего мы видели густой туман, спускающийся с потолка и слегка рассеивающийся примерно в метре над полом. Под этим туманом на соломе, брошенной на пол, лежали раненые, остатки одежды которых шевелились от вшей. Многие лежали так неделями. Смерть со своей косой была в этих мрачных помещениях частой гостьей. Каждое утро раненые провожали взглядами своих умерших ночью товарищей, которых выносили специально назначенные для этого солдаты. [252]
Мюллер В. Я нашел подлинную родину
Как-то я сидел возле крестьянского домика, в котором жил вместе с тремя офицерами, и искал в кителе вшей. Вдруг перед палисадником остановилась машина, и кто-то крикнул: «Подойдите-ка сюда, молодой человек!»
Петерсхаген Р. Мятежная совесть
Неподалеку от меня, скорчившись, сидели солдаты моего штаба. Они болтали, не обращая на меня внимания. Дело мое — я волен слушать или не слушать. Кто-то выразил удивление, что здесь, на «задворках вселенной», в такое время года еще светит солнце. ....
.....
На одном из разбитых танков я заметил белый флаг. Все подползли к самому краю оврага. Отчетливо было видно, что какой-то раненый делает отчаянные попытки обратить на себя внимание.
— Этого я еще позавчера заметил! — воскликнул радист. — Тогда он махал рукой, а теперь соорудил флаг.
— Ему уже ничем не поможешь, придется бедняге там помирать, — сочувственно произнес унтер-офицер.
— Если это красный, русский, туда ему и дорога! — изрек верноподданный фон Рейбниц.
Все снова занялись истреблением вшей. Своя рубашка ближе к телу.
Рюле О. Исцеление в Елабуге
Наконец дождь прекратился. Солнце быстро подсушило дорогу. Однако в Харьков мы прибыли только 29 мая 1942 года, когда главное командование вермахта известило о победоносном завершении весеннего наступления.
Рота расположилась на отдых. Нужно было осмотреть машины, оружие, приборы, да и людям следовало привести себя в порядок: помыться, постирать, зашить кое-что из обмундирования. Вот тут-то и стали мы находить в своем белье вшей.
Командир роты капитан Людерс прочитал нам целую лекцию о различных эпидемиях.
— Основным распространителем сыпного тифа, — говорил [143] он, — являются вши. Болезнь эта очень опасна и часто кончается смертью.
Через две недели после укуса тифозной вши у больного поднимается высокая температура, затем сначала на животе, а потом и на всем теле появляются небольшие пятна коричневого цвета. Высокая температура держится несколько дней подряд. Больной начинает бредить, теряет зрение или слух. Сердце работает с перебоями, и часто больной умирает.
— Лучшая профилактика в борьбе против сыпного тифа — это уничтожение насекомых, — поучал нас командир роты. — Именно поэтому я и приказываю вам ежедневно осматривать все свое белье. Кто не будет делать этого, тот подвергает свою собственную жизнь и жизнь своих товарищей опасности.
Доктор Людерс говорил правду. Но если до окружения под Сталинградом мы имели возможность соблюдать это правило, то потом нам уже было не до этого. Многие из солдат и даже офицеров завшивели. А в последние дни окружения у некоторых появились симптомы сыпного тифа. В первые недели нашего пребывания в плену большинство из нас уже были переносчиками различных заболеваний.
— Он умер! — тихо произнес кто-то с верхних нар.
— Среди нас нет врача? — громко спросил другой. Оказалось, что врач лежал на верхних нарах. Это был старший лейтенант медицинской службы. Он не торопясь слез с нар и приблизился к умершему.
— По-видимому, умер от сыпного тифа, — высказал врач свое мнение после короткого осмотра...
— Не можем же мы сидеть рядом с трупом, — запротестовал кто-то. — Так мы все заразимся.
— Я думаю, господин капитан, что кто-то из нас уже заразился, — заметил врач. — Если сейчас и нет еще явных признаков, то они скоро появятся. Насекомых у нас у всех полно. Великая армия Наполеона в кампании 1812 года сильно пострадала от тифа. Недели через две-три мы познакомимся с печальными неожиданностями.
Кёрнер-Шрадер П. Дневник немецкого солдата
Но внезапно все изменилось. Командование приказало отправлять на Запад в первую очередь не раненых, а трофейный скот. Что у нас из-за этого творится, не описать. Класть людей некуда, лечить нечем, ухаживать за несчастными некому. Всюду грязь, смрад, кровь, вонь, вши. Врачи — не врачи. Это костоправы, портные, кое-как врачующие полумертвых людей, коновалы, лечащие все болезни борной мазью и какими-то бесполезными таблетками.
У меня в столе уже лежало несколько солдатских книжек, которые можно было с успехом использовать. Одни я нашел в карманах зимней одежды раненых, другие — во вшивой одежде умерших в пути; трупы их на какой-то станции вынесли из вагонов, а вещи везли дальше, до пункта назначения санитарного поезда.
Я решил выпутаться из этой истории с помощью знакомого мне рабочего из химической чистки в Нойгерсдорфе, куда согласно приказу сразу же по прибытии санитарных поездов сдается вся грязная и вшивая солдатская одежда.
Еще где порыться?