От deruluft
К Owl-99
Дата 16.10.2006 11:27:30
Рубрики Прочее; Люди и авиация; 1936-1945 гг.;

А это тот Медведев, который мемуары написал?

А Саломатин 92 иап - это по-видимому летчик, прошедший Х-Г и Финскую.
От Alex
К deruluft (16.10.2006 11:27:30)
Дата 16.10.2006 12:45:45

Нет, Медведев не тот... (-)
От deruluft
К Alex (16.10.2006 12:45:45)
Дата 16.10.2006 13:07:42

"Тот" - Медведев Д.Н. (-)
От Alex
К deruluft (16.10.2006 13:07:42)
Дата 16.10.2006 13:12:06

Я знаю мемуары комполка -486 Медведева, ЕМНИП - он невысоко был в 42-м. (-)
От deruluft
К Alex (16.10.2006 13:12:06)
Дата 16.10.2006 13:28:35

Я ошибся в инициалах. Медведев Д.А., + кусок из мемуаров.

Медведев Д. А.
В пылающем небе. — Л.1 Лениздат, 1989.— ПО с., ил.
ISBN 5-289-00726-1
За время Великой Отечественной войны Дмитрий Александрович Медведев совершил 451 боевой вылет, сбил лично 15 самолетов про-тивника и в группе—16. От рядового летчика до командира авиационного полка — таков его боевой путь в пылающем небе войны. В 1945 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза. После войны Д. А. Медведев дослужился до генерал-лейтенанта.
В своих мемуарах автор интересно н увлекательно рассказывает о том, ценой каких неимоверных усилий, трудов, лишения и невзгод доставались нашим авиаторам победы над врагом.


В первые дни нового, 1942 года наш полк перебросили на Волховский фронт. Предстояло принять участие в битве за Ленинград. Мы считали большой честью внести свой вклад в сражение за освобождение города - колыбели Великого Октября - от вражеской блокады. Летчики и техники полка слышали от своих командиров, читали в газетах о тяжелом положении Ленинграда, о мужестве его населения. Но слышать, читать и видеть- понятия все же разные. Только собственными глазами увидев эвакуированных женщин и детей из города Ленина, мы по-настоящему прочувствовали ленинградскую трагедию.
Город страдал не только от вражеских снарядов, но и от голода и холода. Смертность населения в начале 1942 года сильно возросла. Но тогда мы даже приблизительно не знали ее размеров. Когда, уже после войны, я прочитал, что в январе 1942 года в Ленинграде от голода погибало в день не менее 3,5 тысячи человек, ужаснулся.
О положении в Ленинграде нам многое порассказали девушки из батальона аэродромного обслуживания, вывезенные полуживыми из города через Ладогу. Ох
как нелегок был их труд! Но с какой отдачей, как самоотверженно трудились ленинградки!
Мы перебазировались к Волхову, когда была успешно завершена Тихвинская наступательная операция советских войск. Она была, как отмечает в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, "первым серьезным поражением врага на советско-гер- / майском фронте". В ходе ее и был создан Ставкой Волховский фронт во главе с К. А. Мерецковым. Мне довелось быть под его командованием во время советско-финляндской войны 1939-1940 годов, и я не преминул рассказать однополчанам то, что знал о воздушных боях на Карельском перешейке и о командующем 7-й армией.
Волховский фронт имел некоторое преимущество в авиации перед немецкими войсками на Волхове, но много машин у нас было устаревших конструкций. Наш полк входил в 14-ю воздушную армию, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор Иван Петрович Журавлев. В 1939-1940 годах он также слу^ жил под началом К. А. Мерецкова, был командиром эскадрильи.
Войска фронта в январе 1942 года наступали в направлении на Любань, позже - на Спасскую Полнеть, прорвали вражескую оборону в районе Мясного Бора. Ожесточенные бои шли на земле. Доставалось и нашему брату - летчику. Часто бывали дни, когда я соэер-шал по 7-8 боевых вылетов.
Не все наши товарищи сразу освоились на новом месте. Ландшафт местности здесь был непривычным. На Юго-Западном фронте степь, широкие поля, небольшие перелески, а здесь - лесные массивы, болота и лишь кое-где небольшие пространства, не покрытые растительностью. Тем, кто воевал в свое время на Карельском перешейке, было легче.
Командовал полком в те дни Борис Соломатин. Я
был его заместителем. Техником моего самолета по-прежнему оставался Алексей Шостак. Нас связывала крепкая дружба. На Алексея я мог положиться, как на самого себя.
В дни боев очень часто наши эскадрильи прикрывали действия штурмовиков, сливавшихся на малой высоте с фоном местности. Чтобы не потерять их, приходилось снижаться и истребителям. "Мессершмитты" любили подкарауливать наши самолеты перед линией фронта. Попадало иногда и нам. Возвращались на аэродром "мечеными", но технический состав так быстро и мастерски латал пробоины, что наши ЛаГГ-3 через час-два снова взмывали в небо.
По скорости ЛаГГ-3 несколько уступали Me-109, но были хорошо вооружены - одна пушка и два пулемета, стрелявшие синхронно, значит, кучно. В конструкции ЛаГГ-3 было много деревянных деталей, имелись подвесные баки, которые при необходимости сбрасывались и тем самым увеличивали скорость и улучшали маневр. В общем, самолет был и недорогой, и надежный.
Как-то в конце зимы Соломатин, вернувшись из штаба армии, предупредил:
- Немцы получили, как сообщает наша разведка,
пополнение летного состава. В числе прибывших есть
и известные асы.
- У фрицев асы, а у нас будто и нет их,- вмешался
Гриша Война. - Вот хотя бы Лященко...
- Як тому говорю,- спокойно продолжил Соло
матин,- что храбрости нашим товарищам не занимать,
но подчас не хватает умения разгадать хитрости врага,
а у прилетевших асов большой арсенал всяких штучек-
дрючек, товарищ Война. Наша задача в первых же
столкновениях с ними понять их тактику, навязать от
крытый бой, отбить охоту действовать из-за, угла, выхо
дить из боя, когда он невыгоден.
Сообщение разведки подтвердилось. В ближайшие дни в небе над нашим участком фронта усилились действия авиации противника, появились и красноносые "мессершмитты" асов. Они держались обособленно, нападали на наши самолеты, отбившиеся от группы. Действовали нагло и поплатились... Мы вели бой над Мясным Бором - отбивали атаки "мессеров" на наших штурмовиков. Две вражеские машины виражировали в стороне. Гриша Война что-то передал мне по радио. Я не понял его. Прошла минута, Гришу не вижу, но заметил, как один из "мессеров"-охотников задымил и камнем пошел вниз. Оказывается, это Война в коротком дерзком броске перехитрил аса, подбил его самолет, заставил пилота выпрыгнуть с парашютом.
Фашистского летчика пленили. Он представился полковником и потребовал отвезти его в штаб воздушной армии. Ас хвастался большим послужным списком - воевал во Франции, вел бои в небе Смоленска, Москвы. Доставленный в Малую Вишеру, вел себя вызывающе, а когда узнал, что сбил его молодой лейтенант, то не поверил. Чтобы проучить наглеца, Гришу пригласили в штаб армии. Вернувшись в полк, он очень'живописно рассказывал, как "разъяснял" фашистскому асу его ошибки в бою. Жаль, что никто не записал этот рассказ, полный сочного юмора.
Несли и мы потери. Острой болью в сердце отозвалась трагическая гибель Федора Лященко. Фактически не в бою. Старший лейтенант Лященко на Волховском фронте был уже зрелым летчиком, заместителем командира эскадрильи. Не раз Федор водил группы авиаторов на боевые задания, на его счету было несколько сбитых вражеских самолетов.
В тот день звено под командованием Лященко вело неравный бой с четырьмя парами "мессершмиттов", которые пытались атаковать наши штурмовики, возвра-
щавшиеся после удачно выполненного задания. Звено Лященко действовало четко, слаженно. У Федора, очевидно, кончились боеприпасы, и он решил таранить "мессера", прорвавшегося к штурмовикам. Самолет врага от удара развалился и рухнул на землю. Это отрезвило фашистов, и они, хотя и были в большинстве, повернули в сторону своих войск. Лященко пошел на посадку. И тут у его машины отскочил винт, двигатель на высоте 50-60 метров стал разрушаться. Федор покинул самолет, но парашют не успел раскрыться... Через несколько часов, не приходя в сознание, Лященко умер... После войны мне удалось связаться с сестрой Федора, рассказать родным о его подвигах и гибели.
Весной 1942 года мою "шестерку" на время передали в соседнюю воздушную армию Северо-Западного фронта. Его войска перемалывали гитлеровские дивизии в Демянском котле, отражали попытки деблокировать его. Авиация противника действовала весьма активно. В мае она совершила около двух тысяч самолето-вылетов. Авиаторы Северо-Западного фронта - почти в три раза меньше.
Предстояло действовать вблизи Старой Руссы, в необлетанном районе. Обязанности оставались в сущности прежними - прикрытие, но теперь в большинстве случаев объектами охраны были наземные войска. Для усиления моей группе были приданы несколько самолетов
Не отработав совместные действия (тут доля и моей вины), мы в одном из первых боев понесли большие потери... Вылетели в тихое, свежее утро. Боевой порядок я определил так: одна группа ЛаГГ-3 должна была вести бой с бомбардировщиками противника, группа ЯК-З - обеспечивать атаку ударной группы. Наши самолеты появились в районе прикрытия почти одновременно с 20 "мессершмиттами". Я подал сигнал ударной
группе -заходить на атаку. Не успел лечь на курс, как увидел, что группа прикрытия тоже промчалась мимо нас на противника. И почти сразу нас внезапно атаковали "мессершмитты". Их было много. Бой пришлось вести в весьма невыгодных условиях. Враг сразу поджег три наших самолета. Вскоре были сбиты еще два. Из одного ЯК-3 летчику удалось спастись на парашюте. Мой самолет получил более 200 пробоин, из последних сил я кое-как дотянул до своего аэродрома.
Такова была расплата за недисциплинированность, за нарушение боевого порядка. И нет других причин, смягчающих проигрыш боя. Горький был урок!
Рассказывая о нем, хочется вспомнить аналогичный бой, только с другим концом. Было это в 1943 году на Центральном фронте, в дни битвы на Курской дуге. Мы так же прикрывали наши наступавшие войска. И так же, как год назад, был построен наш боевой порядок. Вражеских самолетов было даже больше, чем тогда. Командир группы прикрытия капитан Киридкин, отважный и умный летчик, несмотря на искушение атаковать бомбардировщики, не нарушил заданного строя и, когда появились фашистские истребители, вступил с ними в бой. У врага был тройной перевес, но Кирилкин и его товарищи надежно прикрыли мою ударную группу. В итоге были сбиты 12 бомбардировщиков да плюс "мессер" (Кирилкиным). Мы потеряли одну машину, летчик которой спасся.
Вернемся, однако, к событиям 1942 года. Наша эскадрилья была еще некоторое время в составе войск Северо-Западного фронта. Шли тяжелые бои за так называемый "Рамушевский коридор" - брешь, пробитую гитлеровцами из Демянского котла. Нередко в воздушных боях участвовали десятки самолетов. Мы, когда кончалось горючее, садились на полевые аэродромы, быстро заправлялись и снова взлетали.
Летом эскадрилья вернулась в свой полк. С началом осени 1942 года нас перебросили на северный фланг Волховского фронта. Базировались мы недалеко от переднего края. О подготовке к операции "Искра" и сроках ее проведения нас, летчиков и наших непосредственных командиров, не уведомляли. Да и само название операции знал очень ограниченный круг лиц. Но обстановка на нашем участке фронта была насыщена ' "искрами прорыва". При встречах и разговорах с артиллеристами, танкистами мы чувствовали: идет подготовка к прорыву блокады Ленинграда. Часто командиры наземных войск спрашивали:
- Как там, за линией фронта, ждут фрицы нашего
наступления? Вам ведь сверху видно все.
Отшучивались:
- Некогда рассматривать, прикрывать вашего бра
та надо. Вы разведчиков попытайте.
Настроение поднимали и вести со Сталинградского фронта. Имя города на Волге было у всех на устах. Нужно отдать должное политработникам воздушной армии: благодаря им мы знали об успехах войск, громивших на подступах к Волге группировку фельдмаршала Паулюса.
В январские дни 1943 года авиаторы с прискорбием восприняли известие о гибели командующего армией дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Григория Пантелеевича Кравченко. Обидно, что погиб он, фактически выйдя из боя, в котором мужественно дрался. Самолет генерала был подбит. Он выпрыгнул из него, но парашют не раскрылся - осколок снаряда перебил трос. Редчайший случай.
Я выше писал, что знал лично Григория Пантелеевича по халхин-гольским событиям. Встречался с ним и во время кратковременного переучивания для полетов на ЛаГГ-3 в запасном полку. Г. П. Кравченко навечно
зачислен в списки авиаполка, которым он командовал на Халхин-Голе.
18 января 1943 года, поздним вечером, радио передало внеочередное сообщение Совинформбюро о прорыве блокады Ленинграда. Мы узнали о встрече воинов ленинградцев и волховчан в Рабочих поселках № 1 и № 5 еще днем. Радовались, понимая, что Ленинграду теперь станет намного легче, хотя осада и не была снята полностью.
Все семь январских дней (с 12-го по 18-е) мы не выходили из боев, прикрывая волховчан, штурмовавших укрепления гитлеровцев. Погода поначалу была нелетной (сплошная низкая облачность и снегопад), поэтому наша авиация не наносила массированных ударов, но работы штурмовикам и истребителям хватало. 14 и 15 января погода несколько улучшилась, но штурмовым действиям мешали дым пожарищ и пороховая гарь, сгустившиеся в сизую пелену над полем огромного сражения.
Операция "Искра" - яркая страница в истории Великой Отечественной войны. Выдающийся полководец. Маршал Советского Союза А. М. Василевский, оценивая ее, писал в своих мемуарах "Дело всей жизни":
"Важными были и военные итоги. С успешным завершением операции "Искра" наступил коренной перелом в битве за Ленинград. Инициатива полностью перешла к советским войскам".
Наш полк вскоре покинул ленинградское небо. Снова отправили нас в Горьковскую область, туда же, где я осваивал ЛаГГ-3. Теперь нам предстояло в короткий срок сдружиться с новым типом самолета - прекрасным истребителем Ла-5. Здесь в запасном полку и проходило наше переучивание и пополнение эскадрилий новым летно-техническим составом. Тем, кто летал на ЛаГГ-3,. освоение Ла-5 давалось и быстро и нетрудно. Молодым летчикам и техникам приходилось основательно попо-
теть. Новый самолет, сильно вооруженный, очень маневренный, требовал от пилота большей настороженности, особенно при посадке.
Бывая на Горьковском авиационном заводе, я поражался высокой самоотверженности коллектива. Здесь лозунг "Трудиться по-фронтовому!"'был законом жизни. В цехах я встречал много рабочих в возрасте 16 лет и даже меньше. И они выполняли далеко не второстепенные работы. Спросил однажды подростка у станка:
- Сколько тебе лет, герой?
Он вскинул на меня встревоженные усталые глаза и ответил вопросом:
- А разве я что не так делаю, товарищ командир?
- Все так, дорогой,- говорю. - А все же, сколько
тебе годков?
- Пятнадцать,- отвечает и с достоинством добав
ляет: - Я уже кадровый, второй год на заводе работаю.
Вот они, мальчишки военной поры!
От Owl-99
К deruluft (16.10.2006 13:28:35)
Дата 16.10.2006 20:44:44

Я так понимаю, что Медведев Д.А. тогда был ВРИО командира 160 иап.

В то время как сам продолжал числиться в составе 92-го иап, тоже входившего в 278-ю иад осенью 1942 г.

Owl
От Alex
К deruluft (16.10.2006 13:28:35)
Дата 16.10.2006 13:38:39

Признаю свою вину, меру, степень, глубину... (-)