Съездили, поговорили, летчик и человек он, конечно, замечательный.
А пока, собственно, сабж. С остальным попозже.
А.Д.: С каких заводов к вам приходили машины?
В.Т.: В основном, если не ошибаюсь, из Новосибирска.
А.Д.: Они окрашенные приходили? Перекрашивали ли их?
В.Т.: Нет, не перекрашивали, уже с краской были.
А.Д.: А номера в полку наносили, или приходили с номерами?
В.Т.: Номера в полку наносили.
А.Д.: А доработки в части какие-нибудь делали, или как с завода машина пришла – так и в бой?
В.Т.: Нет, ничего не делали.
А.Д.: А Як-7 у вас с гаргротом были или без?
В.Т.: С гаргротом были – мы их называли «горбатые», но их было немного, всего несколько машин, остальные с каплевидным фонарем.
А.Д.: Все ли Як-7 были трехточечные? Не снимали ли один пулемет для облегчения?
В.Т.: Нет, конечно, не снимали. А зачем?
А.Д.: А Як-9?
В.Т.: Як-9 были трехточечные – пушка и два пулемета.
А.Д.: А с топливными баками на Як-9 с 37-мм пушкой какие-то изменения были в отличие от стандартных, заводские, местные? Были ли в крыле или фюзеляже дополнительные баки?
В.Т.: Нет, все было стандартное. Я даже и представить себе не могу, где там в крыле можно было поставить еще бак – все и так битком.
И еще немного про отношения с прибалтами и немцами:
А.Д.: Когда в Прибалтику перебазировались, каково было отношение местного населения? Бандиты нападали?
В.Т.: Когда мы в Пярну были, там мы с местным населением не общались, не пересекались. Разве что на Эзеле. Там я жил в доме, хозяйка очень приветливая была. Нет, никакого отрицательного отношения не было.
А.Д.: Ну, хотя бы косо смотрели?
В.Т.: Да нет, вообще никак не намекали. Вот там, на Эзеле есть поселок такой – Кихельконна. Мы туда на танцы ездили. Ну, вот разве, что познакомился я с одной эстонкой, до дома ее провожал – она мне все: «Курат, курат». Аккуратно, значит. Нет, никакого отрицательного отношения не было.
А.Д.: А когда в Восточной Пруссии были? Как немцы относились?
В.Т.: Нормально, абсолютно нормально, доброжелательно. Они вообще немцы… покорные что ли. Раз войну проиграли, так тому и быть. Дисциплинированные. Я после войны в Германии служил – если немец скажет, обязательно сделает, если скажет, что подъедет во столько-то, можешь быть уверен – умрет, но сделает. Вот в Польше отношение было другое. Все исподлобья смотрели.
А.Д.: Поляки хуже немцев?
В.Т.: Конечно. Все в кармане фигу держали. Вот на танцах, например – польки. Пригласишь ее, а она – «я не танцую», а с поляком тут же пойдет. Это в ресторанах. В обычных кафе-то танцевали, но в ресторанах нет. И смотрят на тебя как на врага. Тоже самое после войны было в Трускавце, подо Львовом. Все люди, как люди, а эти как враги. Я туда по путевке в санаторий раз пять ездил – так вроде общаешься, ничего не говорят, но чувствуется, что чужие совершенно. С немцами и с прибалтами никакого сравнения. Я вообще не понимаю, откуда это взялось в последнее время в Прибалтике - тогда очень хорошо относились, ни одного намека, а сейчас как с ума посходили.
А.Д.: А какое отношение к противнику было после войны?
В.Т.: Ну, как - противник и все тут. Хорошие летчики. Они ведь такие же как и мы были.
А.Д.: А после войны? Злость какая-нибудь осталась?
В.Т.: Нет. Как закончилась война – мы обычные люди стали. Они воевали, мы воевали. Вот, например, посылали меня на штурмовку. Захожу по колонне, там телеги, повозки и прочесываю ее от начала до конца. Откуда я знаю – может там и жители, мне поставили задачу, я выполняю, где там углядишь, кто внизу. Это война. Так и они тоже. Верно ведь?
А.Д.: Если бы встретились с немецким летчиком ветераном, пожали бы руку?
В.Т.: Да, почему нет. Я встречался сразу после войны с ними, сталкивался. Нормальное отношение.
Впросы, поступившие позже постараемя задать, но как получится.
