Вот такие эпизоды:
Гагин. «Воздушная война в Корее»: «…Итак, Иванов штопорит до 4000 метров, а те никак не отстают, ходят вокруг него, словно акулы. Штопорит до 3000 метров — не отстают. Решил продолжить до 2500 метров, а там выводить и катапультироваться. Решение абсолютно верное: машину спасти нет никаких перспектив, а бессмысленная гибель летчика никому не нужна…»
Кузнецова «Фронт над землей»: «…На низкой высоте «миг» неповоротлив. Зная об этом, фашистские летчики прижимали Залевского все ниже и ниже, рассчитывая привести его на свой аэродром. Как ни пытался Владимир вырваться, ничего не получилось. Оставался один выход: выпрыгнуть за борт. Залевский видел, что внизу мелькает низкорослый заболоченный кустарник. Если повезет, пожалуй, можно остаться живым. Лейтенант отстегнул привязные ремни и парашют, открыл фонарь кабины и, выбрав удобный момент, перевалился через борт самолета…»
В книге Анфиногенова «А внизу была земля» описан случай, когда стрелок, не выдержав напряжения боя выпрыгнул из штурмовика.
То есть речь идет об оставлении абсолютно исправной боевой техники в бою.
Танкистов за такие дела судили («…в следущей атаке обязательно сгорю…»), артиллеристов за оставление орудий тоже, тех же летчиков за аварии при посадке тоже судили. А здесь, по крайней мере в первых двух эпизодах, полное одобрение действий летчиков.
В литературе мне за долгое время встретились только три подобных эпизода. Наверное их было больше?
