Аргументы и Факты. № 8, 2005.
Из материала «Мой позывной — «Маэстро» (Интервью с Попковым).
Автор литературной записи Николай Добрюха
... В конце 1942 г. Жуков чуть не расстрелял меня. Навечно мог отправить на небо вместе с моими боевыми друзьями. Командир полка легендарный Василий Зайцев еле отстоял нас. Жуков был вне себя, видя, как безнаказанно хозяйничают немцы в небе над Сталинградом. И никто не мог объяснить ему, что у нас всего семь (!) самолетов против 2000 (!) фашистских стервятников. Понятное дело, что наше влияние на фронтовую ситуацию было подобно уколам слона швейной иголкой. Наше положение усугублялось тем, что как раз в эти дни начинал действовать приказ № 227, известный под названием "Ни шагу назад!". Согласно этому приказу за любые проступки, отразившиеся на ходе боев, командиры имели право расстреливать виновных на месте!
Именно после выхода этого приказа мы и попали под горячую руку Жукова, который считал, что за безраздельное господство немцев в воздухе должны ответить мы — семь несчастных летчиков. Жуков настойчиво требовал, чтобы Зайцев расстрелял нас лично. На что наш командир отвечал: "Я своих не расстреливаю! Их и так все меньше с неба возвращается. А стреляю я только по немцам..." Жуков окончательно вышел из себя, и его люди на наших глазах расстреляли нескольких офицеров, чей неприглядный вид вызвал у него отвращение. Может, они и вправду были пьяны. Не знаю. Сам Жуков пьян не был. Это я утверждаю вопреки появившимся теперь слухам. Он действовал на трезвую голову: осознанно, хладнокровно и беспощадно...
Когда отмечали 70-летие маршала Жукова, я оказался с ним в президиуме. Он сказал мне: "Генерал, а я вас, кажется, на войне встречал?" Я отвечал: "Да, товарищ маршал, это было
дважды. И один раз вы меня чуть не расстреляли..." Подъехал черный правительственный "ЗИЛ", и Жуков предложил подвезти меня домой. В машине он вдруг сказал: "Я должен был тогда так действовать, чтобы прекратить панику, поднять деморализованный дух армии и остановить отступление под Сталинградом. И, если что-то оказалось не так, каждый должен теперь понимать, что время было такое... Из-за нестойкости единиц паника охватывала всех. И если бы мы это не остановили железной рукой, войну проиграли бы!"
…Вторую Звезду Героя вручили мне в 45-м. К дню Парада Победы за мною числилось уже 47 самолетов, сбитых лично, и 13 - в группе. По данным наших союзников, у меня значительно больше. Американцы, например, считают, что мною сбито 168 машин. Правда, у них на Западе какие-то свои нормы подсчета — типа если сбит четырехмоторный самолет, значит, надо приравнять его сразу к четырем. Когда они мне это объясняли, я лишь улыбался, потому что лично мне сбить "четырехмоторное корыто" легче. А вот сбить по одному 62 1 немецких летчика, как Кожедуб, или 59, как Покрышкин, - это да!
Аргументы и Факты. № 8, 2005.
Из материала «Бомбилы люфтваффе»
Константин Кудряшов
…НО САМОЕ страшное произошло после знаменитого парада на Красной площади, откуда наши войска отправлялись на фронт. Непосредственно 7 ноября 1941 г. налетов не было — небо заволокло низкими облаками и пошел крупный густой снег. По воспоминаниям секретаря МК ВКП(б) Черноусова, Сталин, поднимаясь на трибуну Мавзолея, сказал, указывая на небо: "Нам, большевикам, везет..." И, видимо, сглазил. Потому что спустя 4 дня звено бомбардировщиков нанесло прицельный удар именно по зданию ЦК ВКП(б) на Старой площади. К слову, там же располагалось и Совинформбюро. Начался пожар, который длился 8 дней. О точном количестве пострадавших судить трудно — факт такого прокола в ПВО предпочли не разглашать.
Хотя проколов у ПВО было немного. Действительно, в первом налете на Москву участвовало 220 бомбардировщиков, из которых к центру города пробилось только 9. Но те проколы, что все же случались, выглядят на этом фоне особенно нелепо. Например, появление истребителей-штурмовиков, обстреливающих людей в центре города, как на какой-нибудь грунтовой сельской дороге. "При подходе к кинотеатру "Художественный" нам довелось почувствовать близость гитлеровцев, — вспоминает генерал-лейтенант Лисов. — Два их самолета шли на бреющем полете от Кропоткинских ворот и вели плотный пулеметно-пушечный огонь по людям вдоль Малого Садового кольца (Бульварное?). Мы переждали обстрел, прижимаясь к домам и подворотням..." Но это был еще октябрь 1941-го, когда бойцы ПВО страдали от того, что не всем им вовремя раздали сравнительные рисунки силуэтов наших и немецких самолетов. Но уже под конец проваленной немцами операции "Тайфун" 31 марта 1942 г. 8 немцев спокойно пристроились в хвост нашим бомбардировщикам, возвращавшимся с задания, и долетели до Москвы. Прорваться, правда, удалось только одному...
Впрочем, жертв и разрушений в Москве было все же немного. За 141 налет пилотам люфтваффе удалось разрушить и повредить 5,5 тыс. жилых домов, около 450 социально-бытовых учреждений и учреждений культуры, 169 промышленных предприятий. Пострадали 7046 чел., из них 1356 погибли. А в полной мере итальянскую доктрину воздушного террора воплотили союзники в 1945 г., за один февральский налет превратившие Дрезден в груду щебня и убившие 135 тыс. чел. — на 50 тыс. больше, чем в Хиросиме.
