От РККА
К Сергей Зыков
Дата 16.02.2003 22:36:06
Рубрики WWII; ВВС;

Re: "полночный экспресс"...

Здравия желаю!
Что-то гладко всё для этих "небылиц"
Я где-то слышал что первый самик угнали с аэродрома вчетвером, русские, согласившиеся служить рейху, вроде 2-е из них в КА были пилотами.
ИМХО- всё это газетные темы, типа-пытки, зверства, однако я считаю что услышанная мной версия куда правдивее-кстати о пробоинах- их поставили не немцы, а " почувствовавшие нутром", наши.
Как в боевых условиях зенитчик может почувствовать что во вражеском самолёте летит наш пилот, при том что это первый случай за всю войну?
Тем более что соллдат за зениткой-выплняет приказ, а если он пропустил цель умышленно-штрафбат по-любому.Сидит там наш ,или немец-какая разница самолёт-то вражеский, разобрались бы году к 50-му...

>"листая старые страницы" наткнулся на интересную заметку. Уже третий по счету (с Девятаевым) известный мне угон самолета у фашистов. Второй - снизу подклеен.

>==============================
>Гражданская АВИАЦИЯ 1-1992

>«Дорогая редакция! Посетив народный музей авиации Севера, я сделал для себя открытие. Оказывается, в годы Великой Отечественной войны из фашистского пле­на на немецком самолете первым переле­тел на сторону советских войск летчик Н. Лошаков. А широко известный летчик М. Девятаев совершил такой же подвиг значительно позже. Расскажите, пожа­луйста, как это было.
>А. ДВОРЖАК, штурман воздушного корабля Ту-134 Архангельского аэропорта.



>ИЗ ПЛЕНА-В СТАЛИНСКИЙ ЛАГЕРЬ

>В 1977 году в Воркуте мне посчастливилось встретиться с бывшим военным летчиком Лошаковым. Он в то время работал председа­телем Воркутинского территориального Сове­та ВОИР. Тогда же впервые узнал что Нико­лай Кузьмич прошел круги ада фашистской неволи (76 суток) и первым в истории войны бежал из плена на фашистском самолете. Бы­ло ему тогда девятнадцать.
>...27 мая 1943 года. Бой только что затих. Возбужденные победой — удалось разогнать фашистских стервятников на подступах к Ле­нинграду — возвращались пилоты на аэро­дром. Отдых был недолгим: едва хватило вре­мени заправиться и пополнить боекомплект, как снова взлетели в воздух. На этот раз пред­стояло перехватить и уничтожить корректи­ровщика врага. Младший лейтенант Николай Лошаков совершил тогда свой 121-й боевой вылет, имея на счету два сбитых вражеских самолета в индивидуальном и один — в груп­повом бою.
>Благополучно миновали завесу загради­тельного огня, нашли цель. И вдруг у самолета Лошакова забарахлил мотор. Заметив это, фашист сделал разворот в его сторону и дал длинную очередь. С пробитыми плоскостями, со шлейфом дыма за бортом, потянулся ис­требитель на базу.
>Зенитчики у станции Мга, прикрывавшие самолет от погони, облегченно вздохнули:
>«Теперь, кажется, сядет на нашей стороне». Но радость оказалась преждевременной. Неожи­данно самолет вспыхнул, как свеча, и начал падать. С земли увидели, что из кабины выва­лился пилот и вскоре над ним раскрылся па­рашют. Но и на этот раз радость была прежде­временной. На большой высоте встречный ве­тер начал относить парашют к немецким око­пам. Тело летчика безжизненно повисло на стропах. Позже выяснилось, что осколком фа­шистского снаряда он был тяжело ранен.
>Так, в бессознательном состоянии, и попал Николай в плен.
>По донесениям бойцов, видевших происхо­дящее в воздухе, была составлена похоронная матери, а в воинских документах появилась запись: «Исключен из списков как погибший в бою 27 мая 1943 года».
>...Очнулся Лошаков в лагере для военно­пленных № 140. За колючей проволокой у станции Сиверская находились сотни раненых бойцов попавших в лапы к фашистам. Почти каждый из них был взят в бессознательном или полусознательном состоянии. Но боль­шинство ребят отличали сила духа и мужест­во. Таким оказался и Лошаков.
>Первым, кого увидел Николай, был склони­вшийся над ним человек в белом халате.
>— Не бойся, — сказал ему врач, — мы русские, такие же, как и ты.
>— Что он хочет? — вдруг послышалось за спиной врача. Спрашивал человек в эсэсовс­кой форме. «Неужели западня?» — пронес­лось в голове. А сам ответил: «Пить». Воды ему дали и начали допрос. «Где находится аэродром? Какие самолеты стоят там? Сколь­ко? Фамилии командиров?».
>Николай молчал. Его избивали, и кровь на бинтах, на лубках, наложенных на руку, не успевала засыхать. Потом вдруг допросы пре­кратились и Николай стал понемногу прихо­дить в себя.
>Набравшись сил, он решил не мешкать. Ко­роткими июньскими ночами ему удалось пе­реговорить с несколькими военнопленными, которые, как и он, решили бежать. Его едино­мышленниками стали Геннадий Кузнецов и Михаил Казанов, тоже летчики. Но побег не удался. Нашелся предатель, который выдал их планы немцам. Лошаков и его друзья попали в так называемый дом пыток. Но и там не смог­ли сломить волю патриота. Военнопленных фашисты решили разбросать по лагерям. Ген­надия Кузнецова отправили в Освенцим, а за­тем в Майданек. Забегая вперед, скажу, что позже, когда у Лошакова появился сын, он назвал его именем друга. И еще: встретились они через много лет после воины, на Волге, где живет Г. Кузнецов. Судьба же Михаила Казанова неизвестна до сих пор.
>Лошакова перевели в другой лагерь. Нача­лись новые допросы и пытки, но верность Родине придавала сил. Видя бесполезность .попыток выведать у летчика какие-либо сведе­ния, Лошакову «подбросили» «даму из Пите­ра», которая стала склонять его к службе на немцев. Было это в Риге, куда Николая пере­вели к тому времени.
>Надо сказать, что Лошаков никогда не терял веры в то, что рядом есть люди, которые, как и он, готовы пожертвовать даже жизнью ради свободы. Таким в Риге оказался майор Евге­ний Михайлович Банщиков.
>Однажды Николай поделился с Банщиковым разговором, навязанным ему «дамой».
>— Я знаю, — сказал тот, — что гитлеровцы замыслили создать эскадрилью из числа предателей. Надо сорвать им планы!
>Конвоир, услышав фразу Банщикова, уда­рил его сзади прикладом, и больше его Нико­лай никогда не видел. Майора угнали в Герма­нию, и следы его потерялись. Но слова майо­ра крепко засели в памяти Лошакова.
>Через несколько дней Николая переводят в лагерь у озера Горохового, около города Ост­ров. Шесть тысяч военнопленных, скученных во временных бараках, использовались нем­цами для сооружения шоссейной дороги вок­руг аэродрома. Опыт лагерной жизни уже на­учил Николая пристально присматриваться к тем, кто окружал его в фашистской неволе. Нет, он не только остерегался предателей — он скорее искал тех, с кем можно совершить побег. В те немногие минуты отдыха, которые выпадали на обед, исхудалый, с незажива­ющей раной на ноге, с лубком на руке, всмат­ривался жадно в ту сторону аэродрома, откуда взлетали немецкие самолеты. Однажды он и сам не заметил, как возле него оказался чело­век в немецком комбинезоне.
>— Что, любуешься? Или тянет туда?— за­говорил тот первым.
>— А кому в конце концов не хочется? — осторожно переспросил Николай. — А тебе, собственно, разве не хочется?.
>— Да куда уж мне без летчика... — то ли раздумывая вслух, то ли желая вызвать Нико­лая дальше на откровенность, проговорил тот.
>Николай промолчал, но с тех пор надежда на возвращение вспыхнула с новой силой. Он узнал, что зовут парня Иван Денисюк, на аэро­дроме он и его товарищи поневоле занимают­ся заправкой военно-транспортных самоле­тов.
>Время стало лететь быстро: Иван и Нико­лай, поняв, что их теперь связывает одна мысль и, наверное, одна судьба, скрепленная риском, стали лихорадочно строить планы по­бега. Прежде всего выяснили четкое расписа­ние смены караулов. Затем Денисюк, име­вший доступ к самолетам, но не имевший никакого представления, как они взлетают, стал учиться элементарной пилотской азбуке. Он запоминал расположение приборов в «хейншелях» и рассказывал Николаю.
>И вот, казалось, долгожданный день насту­пил: Гитлер объявил траур по танковым арми­ям, уничтоженным на Курской дуге. Полеты были отменены. Друзья решили бежать во время обеденного перерыва. Николаю уда­лось после переклички незаметно от патруля заползти в кусты, окружавшие аэродром, на поле которого возился Иван. Улучив момент, они заскочили в ангар. Николай уже было перекинул ногу в кабину, как вдруг Иван стоя­вший у двери, подал сигнал опасности. С бью­щимся сердцем Николай упал на пол ангара и змеей пополз к выходу. А случилось следу­ющее: главный инженер аэродрома решил проверить готовность самолетов.
>Попытка сорвалась. К счастью, без послед­ствий.
>Прошло еще несколько дней. Наступило 11 августа 1943 года. Пленные узнали, что вскоре их могут перебросить в глубь немецкого тыла. Иван и Николай решают: «Сегодня или никог­да!» Побег запланировали на вечер.
>С особым усердием в тот день Денисюк заправлял самолеты. Немецкую форму, пред­назначенную Николаю, он раздобыл в прачеч­ной аэродрома и спрятал в кустах.
>Вот подрулил к заправке один самолет. другой... Из караульного помещения уже вы­валивались солдаты с овчарками: предстояла смена патрулей, охранявших аэродром. Нико­лай лихорадочно оделся и, стараясь не хро­мать (рана все еще не зажила), решительно направился к самолету, у которого уже хлопо­тал Иван. Он шел, ожидая окрика, пули в спи­ну, но все было тихо.
>Очутившись в кабине, впился глазами в приборную доску. А Иван уже выбивал колод­ки из-под шасси.
>— Залезай! — крикнул Лошаков и запустил мотор.
>Самолет вздрогнул и побежал по летному полю. Николай включил форсированный ре­жим и взлетел.
>У линии фронта немецкие зенитчики, уже оповещенные о случившемся, открыли ураган­ный огонь по самолету. В девяти местах по­явились пробоины, а сзади уже виднелся по­сланный вдогонку истребитель. И тогда на на­ших батареях, угадав необычность ситуации, пропустив первый самолет, открыли огонь по второму. Гитлеровец отстал.
>Но до Тихвина, куда держал курс Лошаков, не дотянули. Пролетев более 400 километров бреющим полетом, самолет закружил у де­ревни Бритино Новгородской области. Нико­лай то включал, то выключал фары, но всюду внизу виднелись остроконечные верхушки ле­са. Наконец Лошаков увидел небольшое поле и только со второго захода посадил самолет. Пробежав полсотни метров по овсяному по­лю, он уткнулся левой ногой шасси в старый окоп, сломав винт.
>Подростки Миша Веселов, Яша Сидоров и Ваня Кудрявцев, бывшие в ночном, увидели, как из самолета вышли двое пилотов в немец­кой форме, обнялись и начали плясать: один на двух ногах, другой... на одной.
>В фашистском плену Николай Лошаков пробыл 76 дней, никогда не оставляя мысли о побеге. Но вместо того, чтобы высоко отме­тить верность присяге, его сослали на одну из шахт в Воркуту.
>Реабилитировали отважного летчика лишь после выступления «Правды» спустя много лет после войны. Он стал почетным шахтером, награжден знаками «Шахтерская слава» II и III степеней, позже выдвинут председателем Воркутинского территориального Совета ВОИР.
>Из приказа № 36 от 30 марта 1961 года Главнокомандующего Военно-Воздушными Силами Главного маршала авиации Вершини­на:
>«...приказываю: за стойкость и мужество, проявленные при нахождении в плену и побег из плена на вражеском самолете, бывшему летчику 14-го гвардейского истребительного авиационного полка, ныне лейтенанту запаса Лошакову Николаю Кузьмичу объявить благо­дарность и наградить ценным подарком — охотничьим ружьем ИЖ-54».
>Ныне Николай Кузьмич Лошаков живет в Краснодаре, занимается военно-патриотичес­ким воспитанием молодежи и школьников. Он оказал значительную помощь в сборе матери­алов — о первооткрывателях воздушных трасс Коми республики 20—40-х годов для народ­ного музея авиации Севера.
>И еще вот о чем я думаю сейчас. Нас при­учили к «официальным» героям. Известно, что Матросов был не первым из закрывших собой вражескую амбразуру. Но главная слава до­сталась ему. Также и Девятаев. Не хочу ниско­лько принизить подвига этих героев. Но народ должен знать истинную правду. Впрочем, дру­гой и не бывает.

>Г. ЛИЧКОВ,
>директор народного-музея авиации Севера г. Архангельск.

>=====================================
>Нельзя не упомянуть об исключительной находчи­вости советского летчика Смирнова. Его сбили над фа­шистским аэродромом, который он вылетел бомбить. Вернувшиеся с задания товарищи сообщили, что Смир­нов погиб, так как видели, что его самолет вспыхнул и упал на вражеский аэродром. Даже если летчик и ос­тался жив, то попал в руки фашистов, но поскольку в руки врагу живым он не сдастся, следует считать его погибшим.
>На самом деле летчик хоть и попал в тяжелое по­ложение, но не погиб. Самолет Смирнова, охваченный пламенем, упал на аэродром. Гитлеровцы бросились к самолету и не заметили, как советский летчик опустил­ся на парашюте на этот же аэродром. Он сел на землю, снял парашют и стал размышлять о том, что делать дальше. Оставаться на месте нельзя — с рассветом об­наружат — и пошел на хитрость. Стал осматриваться, в какую бы сторону пойти, чтобы проскочить мимо гит­леровцев. Впереди был виден ряд самолетов, стоящих на земле, слышны голоса. В противоположном направ­лении темно и тихо, а это опасно, потому что неизвест­но. И Смирнов решает просто и спокойно пройти мимо ангара к выходу. На нем комбинезон и шлем. В темно­те не различат, подумают — свой идет.
>Летчик уже хотел направиться к выходу мимо домика аэродромной службы. Вдруг на аэродром въехала лег­ковая машина. Поднялась суматоха: замелькали огни карманных фонарей, послышались резкие голоса. Вы­катили из ангара самолет и начали его заводить. Стало понятно, что готовят его для какого-то начальника, только что приехавшего на машине. У Смирнова мельк­нула мысль улететь на этом самолете. Сердце забилось от волнения при такой мысли. Он, немного помедлив, смело направился к самолету. Пока он шел, мотор за­работал. Пассажир уселся на свое место. Кабина пилота была свободной. Летчик, видимо, где-то замешкался, Смирнов неторопливо вошел в освещенный круг, мино­вал группу людей, толпившихся у самолета, сел в ка­бину. Самолет побежал по траве.
>Бросив взгляд на домик аэродромной службы, Смир­нов увидел выскочившего из него летчика. Но в этот момент самолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Пассажир спокойно сидел позади. Он, как и все, бывшие около самолета, не понял, что за штурвал сел не тот пилот. На рассвете Смирнов приземлился на своем аэродроме. Гитлеровский генерал долго не мог понять, что прибыл на советский аэродром и что доста­вил его русский летчик.
>===========================

С уважением, http://www.narva.al.ru