От Пуденко Сергей
К Пуденко Сергей
Дата 04.06.2006 07:33:26
Рубрики Прочее; Управление & методология;

11.1997 Революция не отвратима, но... (Шушарин, Экономика и жизнь "

>Эпопея с концепцией Шушарина

Источник: Экономика и жизнь Регион: Город Санкт-Петербург
Дата: 30.11.1997 Город: Санкт-Петербург
Номер: -- Автор: Андрей Шушарин
Страница: - Дата загрузки: 23.03.2000 20 ч.

Революция не отвратима, но...

Нижеследующая рецензия на статью Шлезингера принадлежит Андрею

Сергеевичу Шушарину, сотруднику "Экономической газеты", хотя слово

"сотрудник" здесь употреблено с некоторой натяжкой. Дело в том, что

Шушарин разрабатывает (теперь уже можно сказать: разработал) теорию

современного мира. После Канта, Гегеля, Конта, Маркса, Вебера на такой

замах, кажется, уже никто не решался (Поппер, Хайек, Уоллерстайн и

т.п., думается, не в счет). Для вчерашних и нынешних властей

(общества), для частных структур в нашей стране подобного масштаба люди

как бы не существуют, хотя мир сегодня бьется в агонии среди прочих

причин как раз из-за отсутствия адекватных "больших теорий". Потому

"Экономическая газета" посчитала нужным, несмотря на свои скромные

возможности, внести свой вклад, чтобы такого рода исследователи и в

нынешних условиях имели материальную возможность продолжать свою работу

(хотя главная нагрузка лежит на семье).

Отметим также, что мнение концептуальщика, теоретика Шушарина в

отношении суждений "стихийного" мыслителя Шлезингера для читателя будет

небезынтересным.

Первое, что обращает на себя внимание в повествовании А. Шлезингера, -

это его жанр. Подобных статей в нынешнее время опубликовано премного.

Их отличительная черта - безбрежный эссеизм и памфлетизм. Как бы теперь

сказали - китч, легкомысленный жанр. Если сциентизм как олицетворение

веры во всесилие науки предполагает абсолютно точное определение любых

понятий, то полный. как в рассматриваемом случае, понятийный раздрай

ведет только в хаос. в интеллектуальных сферах именуемый

постмодернизмом. Хотя. конечно, в целом явления, происходящие в

современном мире. отчасти схватываются, но в высшей степени вербально,

то есть понятийно-произвольно. В целом это создает, повторяю. картину

хаоса.

В статье не найти ни одного явления, которое более или менее однозначно

бы определялось. Если взять совокупность подобных статей, а их сотни,

если не тысячи, то все они создают картину невообразимой

неопределенности.

Например. Шлезингер пишет: демократия - политический отпрыск

капитализма. Верно - в отношении этого типа демократии. Связывается она

у автора с огромным числом явлений, причем в одном абзаце с одним, в

другом - с другим, в третьем - с третьим: и с представительством, и с

местной властью, и с самоуправлением, и с борьбой партий, и с системой

выборов...

Все это - разные явления, и каждое достойно тщательнейшего

рассмотрения. Я обращу внимание на два момента.

Шлезингер акцентирует основной политический момент западной демократии,

состоящий в свободности выборов представительных органов и других

институтов власти.

Но сами западные теоретики сотни раз писали о том, что голосуют

избиратели, а побеждают оргсредства, говоря попросту - доллары. Это

было, есть и будет.

Второй момент - это приписываемый западной демократии фактор свободы

личности. Это более тонкий момент. Как заметил один отечественный

философ, личность начинается за проходной. Дело в том, что на нашем

былом, социалистическом предприятии можно было иной раз и послать

начальника. На западном предприятии, хотя, конечно, бывают исключения,

нельзя и пикнуть.

Если западный рабочий или служащий ощущает себя абсолютно свободным

только за проходной - это на самом деле психологическая компенсация,

псевдокомпенсация довольно жесткой мотивации труда. То же самое можно

сказать обо всех остальных составляющих этого типа западной демократии.

Далее. Если текст написан не шизофреником, а все-таки нормальным,

здоровым человеком, то он всегда идеологичен. Другого никогда не было и

не будет. Но выловить идеологические нюансы Шлезингера не так просто.

При ощущении неизбежной угрозы начала наступления восточности -

тихоокеанства, евразийности, кто как говорит, - в статье Шлезингера

четко просматривается отстаивание интересов побережья Северной Атланты,

в просторечье - атлантизма. Статья пронизана надеждой на то, что

атлантизм все-таки выстоит в грядущей борьбе.

От идеологии атлантизма автор не отступает ни на йоту. Например, он

ставит в один ряд несопоставимые явления: большевизм в России, фашизм в

Италии, нацизм в Германии, милитаризм в Японии. Но большевизм

принципиально отвергал расизм и национализм - это принципиально

интернациональное движение, чем бы там дело ни завершилось. Три же

других - откровенно расистсконационалистически-шовинистические. Тем не

менее автор ставит их в один ряд.

Или вот он высказывает опасения относительно потери национальными

государствами возможности управлять внутренними и внешними процессами,

когда мир интернационализируется. На самом деле именно при

усиливающихся, тенденциях интернационализации и глобализации

атлантистская система - метрополия мировой капиталистической системы -

все более интенсивно высасывает от неоколоний и своей же периферии. То

есть здесь скрыт, идеологически "замазан тот момент, который сегодня

выступает едва ли не решающим в судьбах современного мира, который

будет определять основные проблемы грядущего столетия.

Мир сейчас объективно вступает в состояние, современной наукой

называемое бифуркационным (ветвящимся состоянием), которое

характеризуется огромным количеством неопределенностей, возможных

траекторий дальнейшего развития - от катастрофических до спасительных.

С другой стороны, это связано и с тем, что мир в своей самой глубокой -

я ее называю культурно-родовой - основе остается эгокультурным, и

поэтому любые расо-, этно-, конфессио-, лингворазличия могут стать

затравкой для конфликтов. Они латентны, то есть скрытны. В отличие от

экономической логики, здесь нет простых детерминизмов: подняли цену -

уменьшился спрос. Но объективные закономерности есть, просто они иного

логического типа.

Шлезингер заявляет о возможности создания всемирного контроля. В

скрытной форме здесь речь идет опять-таки о гегемонии атлантизма. Такой

мир не может состояться. Он рухнет под натиском восточности.

Заканчивая этот экспромт, хотел бы сказать следующее. По мнению

Шлезингера, все эти неопределенности и неустойчивости в скрытной,

латентной форме расо-, этно-, лингвопроблем, возможные вспышки

фундаментализма, радикализма и т.д. - "питают марксизм".

Конечно, марксизм уже не в состоянии объяснить современный мир.

Идеальный, чистый тип капитализма Марксом раскрыт в "Капитале", можно

сказать, безупречно. Но с тех пор мир во многом глобализовался. Космос,

ядерное оружие, колоссальные, совершенно несравнимые с марксовыми

временами материальные потоки, людские движения, новейшие технологии...

Утверждать, что тогдашнее знание могло как-то прогнозировать

происходящее у нас на глазах, - нелепо. Поэтому я полагаю. что вопрос

состоит в появлении попыток пост-марксистских теорий современного мира.

По моему мнению, без профессиональных перемен, которые я называю

секуляризацией всемирного социологического клира, то есть без его

научного, профессионального преодоления - надежды на благоприятный

исход малы. Мир настолько сложен, взрывоопасен со всеми видами ядерных,

химических производств, трубопроводов, энергосистем, что чрезвычайно

чувствителен даже к локальным вооруженным конфликтам и террористическим

актам. Выход из зреющего кризисного состояния возможен только

интеллектуальным путем.

Все революции классического типа - пройденный этап, они невозможны, они

немыслимы ныне. Они могут вылиться только во вселенскую бойню. Поэтому

реален только интеллектуальный путь. Революция неотвратима (в

частности, в России), но она будет не большевистская, не

коммунистическая, а уже совсем другого содержания. Она может быть

реализована только в политически-эволюционной форме. Иной путь закрыт.

Поэтому совершенно беспрецедентное значение приобретает именно

теоретическое знание.

Андрей Шушарин Революция не отвратима, но... // Экономика и жизнь (Санкт-Петербург).- 30.11.1997
От Пуденко Сергей
К Пуденко Сергей (04.06.2006 07:33:26)
Дата 04.06.2006 08:05:10

08.2000 Маркс и современность ч.2 (Шушарин, "ЭГ ")

>>Эпопея с концепцией Шушарина

Источник: Экономическая газета Регион: Город Москва
Дата: 02.08.2000 Город: Москва
Номер: 031 Автор: Андрей ШУШАРИН
Страница: 1,5 Дата загрузки: 07.10.2000 15 ч.

МАРКС И СОВРЕМЕННОСТЬ.

Начало в N 30

Кстати, основное содержание "Капитала" полностью апрагматично. Даже двояко, хозяйственно и теоретически.

Во-первых, хозяйственно "Капитал" нужен капиталистам как козе баян. Он не учит, как "делать деньги" или "извлекать" прибыль (как "из свиней сало" - цитировал М.Вебер одного современника отцов-основателей Америки). Он раскрывает, как она (точнее, прибавочная стоимость) объективно извлекается, независимо от всех капиталистов и пролетариев вместе взятых. Буржуазному государству "Капитал, конечно, в высшей степени полезен. Но именно в обратном смысле, как контридеология (Н.Луман), "выводов" которой надо всеми силами избегать, привлекая к этому, так сказать, самые лучшие ученые умы и решительные политические фигуры. В общем, чтоб за антуражем всяких "свобод" и "прав человека" те, из кого "извлекают", об этом вовсе не догадывались и пореже бунтовали.

Во-вторых, "Капитал" апрагматичен и теоретически. Даже лишь несколько проскочивших "прагматических" представлений о "будущем строе" (прозрачная ясность отношений, замена денег талонами и др.) в рецензиях Энгельса (с согласия Маркса) были названы "субъективными выводами". Более того, эти даже малейшие, желанные Петракову, проскочившие "позитивные" крохи позднее как раз и образовали тяжелейшие заблуждения даже сильнейших умов. Вот так получается.

В общем, наши академики поступили вполне "прагматически": что нам Маркс, "полный хозрасчет" (Л.И.Абалкин, "Правда, 1986 год; через год в печально известной книжке М.С.Горбачев повторил) и вся "теоретическая" недолга. Как следствие - обвальный "процесс пошел", великой сверхдержавы не стало.

На Западе, если, конечно, отвлечься от присущего ему и преобладающего "демократического" идейного мусора, многие владетельные умы тоже поддались на легкие "соблазны" обвального времени.

Вот, к примеру, весьма характерные слова нобелевского лауреата экономиста Р.Солоу в том же 1992 году. Так сказать, в очень быстренькой "научной" реакции на обвал соцсистемы. Мне представляется, что Маркс как экономист, в отличие от Маркса-историка или Маркса - социального мыслителя, сейчас уже фактически не играет роли в сфере экономического анализа. По-моему, это теперь общепризнанно. Кстати, я совершенно не считаю, что судьба социализма и коммунизма в СССР и Восточной Европе имеет к этому большое отношение. В конце концов Маркс в экономике занимался анализом капитализма, капиталистической экономики. Так что все, что произошло в социалистических странах, практически не оказывает влияния на оценку Маркса как экономиста. А вот что капиталистическими системами, вне всякого сомнения, подорвало репутацию Маркса в этой области.

К приведенным словам Солоу еще вернемся, а пока делаем врезку.

Резкая врезка про "Капитал" и еще кое-что

Никакой "экономики" (это самая коварная мифологема пары последних столетий, особо в англоязычии), даже капиталистической, Маркс не изучал. Он изучал капиталистический способ производства, то есть систему, структуру этой исторической формы, в которой действительно господствуют (доминируют) именно экономические отношения. До сей поры.

Маркс создал теорию, с упрощающей условностью говоря, "вульгарного капитализма" середины прошлого века в "отдельно взятой стране" "маленького уголка Европы" (образы классиков). Главное же, в печальном нынешнем интеллектуальном контексте, в этой теории понять следующее.

Во-первых, это была первая во всей истории социальной мысли теория именно социально-исторической, как писал, к примеру, Н.Д.Кондратьев, динамики.То есть развернутая теория не только господствующей структуры (равновесия, системы, отношений), но и революционной траектории (обобществление основных средств производства) восходящей "переструктуризации". А значит, и снятия этой структуры уже в следующей исторической форме, каковая нигде и никогда не "конструируется", а только самоконструируется. Хотя и, разумеется, всегда в "позитивной" (целевой, "утопической", "конструирующей") форме действий восходящих общественных сил. Иначе общественные силы действовать не умеют, хотя эта следующая историческая форма складывается лишь как "эмпирически устанавливаемое дело" (Маркс) по глубинным законам производства, особенностей паттерна и внешней "среды" данного общества.

Потому же и во-вторых, не социализм строился по Марксу, а его теория там, где сложились все обстоятельства, сполна подтвердилась (опять, если угодно, по Н.Д.Кондратьеву) и оказалась востребованной в ни от кого не зависящей хаотизации и революционной ситуации. Революции нигде и никогда не делаются, а происходят, хотя всегда же и в форме действий общественных сил. Причем для уже новой прагматики ("строительство социализма") теория и дала все те "материалы", которые восходяще "перестраивались" (вспоминайте пример со строительством дома). Это и было снятие как, например, декапитализация "капиталов" (основного, оборотного, постоянного, переменного; подразделений производства и пр.) в уже безобидные "фонды", но уже под доминантой самоутверждавшейся новой господствующей постэкономической формы производства ("плановой", "функциональной", "отраслевой", "линейной", "технофеодной"). Эти новые "плановые" производственные отношения естественно подчинили себе (даже с известным перегибом палки) уже снятые экономические отношения. Но последние никуда не исчезли, откуда все странности, но и реальность денег, масса литературы по "товарно-денежным отношениям" или "хозрасчету" при социализме, "социалистическом рынке" и пр. Другое дело, что "плановые" отношения с началом НТР исторически нежданно быстро обанкротились, форма производства вошла уже в новый системный кризис, но неизвестный официальной науке и по сей день. Именно этот кризис и сейчас продолжается, а завершится, как и "подожжено" в бифуркациях, или революционным переходом уже в постплановой форме (кстати, и с приличной нишей рынка), или отнюдь не "полным хозрасчетом", а полной катастрофой. Что пока предстает все более вероятным.

В-третьих, в где-то зревшей, по мере сложения всей полиричинной "суммы" обстоятельств (которые в истории социаризма оказались чрезвычайно неблагоприятными), бифуркации Маркс дал только одну, восходящую (спасающую от катастрофы) траекторию. Кстати, сильные мыслители признают, что все признаки и Марксова "вульгарного капитализма" (даже наиболее часто критикуемого у Маркса "обнищания пролетариата"), и движущихся к катастрофе обстоятельств (в т.ч. внешних) системного или "национального кризиса" (например, "патогенный узел проблем" - Ю.Хабермас, неизбежно чреватый "восстанием" - Р.Макнамара) в Российской империи, затем в Китае, были налицо сполна. Несмотря на преобладание отстающего аграрного сектора. Адаптивных же траекторий тогдашней бифуркации (по коим пошел весь внесоциалистический мир) Маркс просто не рассматривал вообще.

В-четвертых, теория Маркса была первой в человеческой истории подлинно революционной и именно социологической теорий, в частности, не экономической, а критико-экономической. А всякая солидная критика суть контрадикция критикуемому. Ее гомогенный предмет действительно экономические отношения, но как доминирующие именно "преходящие". Гомогенность (основная теперь вскрывшаяся узость теории) состоит в том, что никаких гетерогенных ранее снятых, более глубоких отношений, а именно и кратко - культурно-родовых, демографических (образовательных, профессиональных), географических (территориальных, натуральных), тем паче уже более высоких постэкономических (функциональных, технологических) Маркс не изучал. А вот "преходящность" изученных экономических отношений и образовала революционность теории. Отсюда и существенный подзаголовок "Капитала" - "критика политической экономии", т.е. тогда преобладавших взглядов. Еще раз особо подчеркну, "Капитал" не политэкономия, а прямо наоборот, ее критика. Кстати, этот совершенно дурацкий фразеологизм А.Монкретьена ("политическая экономия"), позднее опять реанимированный уже не без легкой руки Энгельса, внес и до сих пор вносит массу путаниц, так сказать, в нелепом "широком смысле". Если, к примеру, теория Ньютона была, конечно, и прежде всего "онтологичной", но и одновременно критикой геоцентризма (тогда господствовавших взглядов), то это вовсе не значит, что классическая механика стала или вознамерилась стать "геоцентризмом в широком смысле".

Теперь возвращаемся к мысли Солоу, столь откровенной и ясной (относительно "подорванной репутации" Маркса в соотнесении с соломенным капитализмом). Потому возвращаемся, что спустя всего восемь лет философ Т.Рокмор, хотя и не без странностей, высказывает, можно сказать, мысль, "абсолютно" противоположную приведенной мысли экономиста Р.Солоу.

Реабилитация со странностями

Согласно взглядам Рокмора, "капитализм сейчас и в предсказуемом будущем останется, вероятно, единственной господствующей системой в индустриальном мире". И хотя оговорка "вероятно" сделана (за коей скрыта вся соль современности, ибо "вероятно" и нечто совсем другое!), основная мысль прозрачна. Но раз так, то вполне естественно, что именно 'Маркс является и остается... до сих пор мыслителем, который больше

всех остальных способен помочь нам в постижении природы современного мира... При всех недостатках теория Маркса все еще дает нам наилучшее на сегодня постижение современного индустриального общества, наилучшее объяснение того, кто мы суть. Марксизм устарел и должен быть отброшен, но Маркс остается значимым и сохранит свое значение до тех пор, пока будет существовать развитое индустриальное общество". Теперь попробуем немного разобраться.

Очень хорош оборот -"объяснение того, кто мы суть". А то ведь до сих пор в преобладающих курсах экономической науки или социологии центральной фигурой предмета является "человек", его "поведение". А человек с его поведением исторически и типологически всегда суть таков, каковы отношения.

Прежде всего, учение Маркса, разумеется, нельзя сводить к "Капиталу". Но, как говорится, в первом приближении именно "Капитал" и есть основная теория. Так и делает Рокмор, что, кстати, сполна совпадает с характеристикой В.И.Ленина (главное содержание", "основные аргументы").

Далее. Капиталистическое видение Рокмором "предсказуемых" перспектив (никакого акцента на сделанной оговорке "вероятно", т.е. "вероятно" и иное, опять замечу, не сделано), на первый взгляд, равнозначно идеям известного китча Ф.Фукуямы (нас ждет многовековая "скука либерализма"). Но все же это не совсем так. У Фукуямы по сути Маркса нет, а тем самым, хотя и неявно, утверждается, что научно адекватными капиталистической перспективе являются обслуживающие систему "экономиксы" (как обобщенное выражение апологий от Смита до неоновейших "институционализмов", "эволюционизмов" и пр. ТРВ). У Рокмора здесь прямо наоборот, именно Марксова "критика политической экономии" является до сей поры "наилучшим постижением" капитализма. Хотя замечу, что, к примеру, социолог Р.Арон уже давно даже про всю социологию писал, что она "перестала быть критикой в марксистском смысле этого слова". Но у Рокмора здесь есть некие лукавства, хотя и весьма сложно выявляемые.

Рокмор различает теорию Маркса и последовавший за ним "марксизм". Это верно. Пусковая теория, тем более великого мыслителя, никогда не тождественна рожденному ею же научному течению. В отличие от неколебимого (неизменного) артефакта теории, рожденная ею наука, как правило, снижается (это, в частности, показывал А.Грамши), но она и суть уже развивающееся явление. А сперва тяжелейший уже общественный процесс освоения теории, ее растолкования, уточнений, привязки к "почвам", упрощений, популяризации и пр.

Кроме того, при всех сложностях будем еще различать (согласно, опять напомню, "императиву Ильенкова") научное течение, науку от прагматики, "практически политических приложений", как идей уже некоего общественно-политического движения. Но вот тут-то Рокмор и делает подмену. Он хитро смешивает "марксизм" как научное революционное течение, с политическим "революционным пылом". Это и делается для того, чтоб "отбросить" марксизм. Но фокус в том, что упомянутый пыл (кстати, тогда отнюдь не беспочвенный) уже давно в прошлом, а "марксизм", в соотнесении с капитализмом, как был, так и по сей день остается научной революционной мыслью, хотя и в отсутствии революционных ситуаций.

Далее, "марксизм" как наука прошлого века и начала XX века, скажем, в Африке, США, России мог быть примерно одинаков, но в соотнесении с "местными" реалиями и тенденциями совершенно несопоставим. Потому ограничимся пониманием "марксизма" только в контексте русла последующего социализма и его обвала.

Но в таковом русле, чего у Рокмора нет, надо видеть принципиальнейшую разницу "марксизма", кратко говоря, дооктябрьского (каковой мы называем "классическим марксизмом", тоже, конечно, неоднородным) и уже послеоктябрьского, в конечном счете, "марксизма-ленинизма". Ведь тот же Рокмор в великом немецком идеализме точно видит принципиальную разницу между кантианством и рожденным Великой Французской революцией посткантианством (это уже прежде всего Гегель). А "марксизм" у Рокмора лукаво идет одним чохом. К тому же Французская революция проходит у Рокмора как Великая (что верно), а социалистическое преобразование (в политической форме выражения - Великая Октябрьская революция) почему-то проходит у Рокмора как козни "группы людей. Совсем нехорошо это. Ведь любую революцию, ту же Великую Французскую, легко свести к козням "группы якобинцев".

В правильном же понимании "марксизма", как сперва классического, затем как "марксизма-ленинизма" абсолютно никакого переоткрытия Маркса не требуется. И в классическом марксизме капитализм, а затем и в "марксизме-ленинизме" капитализм, даже весь Запад, рассматривались пусть сначала и "снижение", но в полнейшем соответствии с теорией Маркса. Все, с некоторой упрощающей условностью говоря, первые половины "основного содержания", т.е. "политэкономий", были именно переложениями "Капитала", даже с уже постмарксовыми добавками "империализма" (основания которого, кстати, никуда не исчезли). Со второй половиной, "социалистической", дело обстоит посложней, это уже новая апология посткапиталистической, "плановой" формы. Вполне подобная "экономиксной" апологии капиталистической формы. Так сказать, "открытое общество" нового типа. 1ем не менее с обвалом "планового" социализма вторая половина "марксизма-ленинизма" действительно оскандалилась ("должна быть отброшена" по Рокмору), но первая, какой была, такой примерно и остается, покуда жив капитализм. Открывать Маркса совсем не требуется. А потому о Марксе и современности в марксизме-ленинизме" было писано-переписано. Даже с некоторым перехлестом, к примеру, в статье Р.И.Косолапова "Маркс современен всегда" (1983 год). Что, Рокмор не читал?

Спектр соотнесении

Еще одна странность раздумий Рокмора похитрей. Заслугой Д.Лукача он считает постановку вопроса о гегельянстве Маркса, хотя и в узком позитивном значении понимания реальности как "насквозь исторической". Откуда следует, что "Гегель - современный мыслитель, фактически наш современник". Но, батеньки, пусть даже со времен Гегеля (хотя историзм начали утверждать еще до него), это для ученой мысли должно быть уже просто тривиальным. А вот как раз в диалектике Гегель уже совсем не "наш современник", пройденное. Качественно новая постгегелевская диалектика уже давно вырастает (системологии, синергетика, общенаучные понятия, теории сложности, негэнтропийные идеи и пр.). И, кстати, Лукач начал ее замечать в виде необходимой ассимиляции философией достижений современной физики. Этого, гораздо более существенного момента Рокмор у Лукача не заметил.

Гегель в своей элементарной диалектике действительно первым эксплицировал, к примеру, снятие. Но только метафорически философски, а не предметно социологически! А потому уже в ростках постгегелевской диалектики, даже в социологическом контексте, уже давно нащупываются идеи, коих у Гегеля еще не было в принципе. Это и "комплексы" А.Богданова или Д.Лукача, и "комплексность" И.Валлерстайна или Н.Лумана, и "слои" Ф.Броделя, и даже "комбинации экономиста от бихевиоризма Д.Старка, и пр. известные образы "слоеного пирога", "этажей" и т.д. Но если философски все это уже постгегелевское давно проклевывается, то предметно социологически (постмарксово, своего рода "умноженный" "Капитал") все пока в нуле.

Отсюда же (незамеченные уже постгегелевские ростки) и третья, я бы сказал, самая крутая странность в раздумьях Рокмора.

В вышеприведенных цитатах из Рокмора про Маркса (читатель может вернуться) промелькнуло два оборота: "природа современного мира" и "современные индустриальные общества". А весь социум ("современный мир") и отдельные "индустриальные общества" - это настолько разные вещи, что в высшей степени странно для философа этого не видеть. Так вот, дав величайшую теорию капитализма в отдельном обществе ко всему (тем более уже не прошлого века) "современному миру" с его парой сотен весьма разных по высоте (от архаики до "технотронности") и культурам "обществ" на рубеже тысячелетий, Маркс, грубо говоря, даже не прикасался.

Исходя из изложенного, возьмем на себя риск кратко подытожить многообразия соотнесений Маркса (прежде всего "Капитала") и современности. В знак вежливости пользуясь даже прекрасно известной позитивистской терминологией. Не вдаваясь здесь в философские тонкости, напомним о двух основных, по нынешнему состоянию этих вопросов, эвристических формах соотнесений теории с реалиями. Хотя, конечно, и не в безнадежном логическом или неопозитивистском смысле соответствий опыту, а быстрей в смысле Кондратьева как проверки лишь последующей, исторической практикой. Это верификация как проверенность, прогностичность и пр. и фальсификация как тоже особое подтверждение, но в виде опровержений уже в более высоких взглядах и по мере развития самих реалий (опровержимость тоже является признаком относительной верности хотя бы частично перифицированной теории, в частности, в отличие от "не.) провержимых", прежде- всего ненаучных, форм).

Прямая верификация - спасавшие от катастрофы социалистические преобразования (точнее - их предсказание) в неоспоримых условиях весьма сложных обстоятельств. форм и процессов, но и бесспорных реалий вполне марксового "вульгарного" капитализма. Как писал даже К.Поппер, Маркс верно дал "жуткую картину" и предсказал "бури и водовороты". Более чем за полвека до них кстати...

Прямое сочетание верификации и фальсификации адаптивное развитие капитализма. Верификация состоит в сохранении основных черт (хотя и видоизмененных, уже "поствульгарных" - этот единственный пункт и фиксирует Рокмор) и в зигзагообразном продолжении обобществления средств производства в разнообразных эволюционных капиталистических формах). Зигзаги эти проявляются в частности, то в кейксианстве, то в монетаризме, а во внешних делах - то в протекционизме, то в открытости и пр. Но с общей тенденцией укрупнений, интеграции капитала (обобществление в капиталистической форме) Фальсификация же состоит в до сей поры нереволюционности этого крыла развития. Эти адаптивные траектории Маркс, напомню, не рассматривал вообще, а тем самым б этом отношении и его теория фальсифицируется (хотя не исключено, что и временно!).

Косвенная фальсификация и верификация - тенденция "экспроприации экспроприаторов" заметно угасла, но кризисность формы остается несомненной в виде растущего своего рода беспредела потребительского разложения (идейно это и есть постмодернизм). Иначе говоря, теория Маркса абсолютно безупречна в смысле историчности ("преходящности") капитализма, но реальная форма "накопления" кризисных черт оказалась уже совсем другой.

Еще более косвенная верификация - "мировая капиталистическая система" (каковую Маркс изучать не мог по причине, так сказать, ее тогдашнего отсутствия) гомологически сходна с чертами марксового капитализма. Но только гомологически! Природа этой системы не "внутриобщественна", а "международна". А международные отношения Маркс понимал неправильно как "вторичные". "перенесенные" (хотя и толь ко в черновиках). На самом деле эти отношения гораздо глубже, "первичней" и исторически примитивней внутриобщественных.

Интеллектуальная верификация - практически неубывающий, сейчас даже возрастающий "авторитет" (даже безразлично, в позитивном или негативном "цитировании").

Интеллектуально-аморфная, но "массивная" фальсификация - появление социологии, бесформно и хаотизированно, но стремительно и крайне широко вышедшей за рамки марксовой теории, хотя и немыслимой без хотя бы критической опоры на эту же марксову теорию.

Вот такая у нас полнилась картина соотнесения "Маркса и современности". Не очень похожая на картину Рокмора.

Наконец, буквально пара слов о том, в каком значении Маркс остается еще совершенно непонятым.

Непонятый вождь

Маркс остается совершен но непонятым в удивительно простом смысле, А именно в смысле, как уже очень давно говорят, "теоретической стратегии", внутренней "архитектуры" теории. А эта архитектура может .быть понята, как я уже отмечал, только и только в системе и с позиций теории всего, пока движущегося к катастрофе, современного мира от еще "первобытных" международных мирооснов до негэнтропийной вершины быстро рушащихся (а не преодолеваемых!) "плановых" форм социализма. Такая теория может быть, образно говоря, структурно "удесятеренной" постмарксовой, но и архитектурно марксоидной". В марксизме это тоже давно известное выражение.

Андрей Сергеевич ШУШАРИН, кандидат экономических наук

Андрей ШУШАРИН МАРКС И СОВРЕМЕННОСТЬ. // Экономическая газета (Москва).- 02.08.2000.- 031.- C.1,5
От Пуденко Сергей
К Пуденко Сергей (04.06.2006 07:33:26)
Дата 04.06.2006 08:01:31

02.1998 В ожидании теории ...о причинах разногласий в КПРФ (Шушарин, "ЭГ ")

>>Эпопея с концепцией Шушарина

Источник: Экономическая газета Регион: Город Москва
Дата: 21.02.1998 Город: Москва
Номер: 008 Автор: --
Страница: - Дата загрузки: 31.01.2000 17 ч.

В ожидании новой теории на краю пропасти.

На вопросы "ЭГ" о причинах разногласий в КПРФ отвечает теоретик Андрей Сергеевич Шушарин

Андрей Сергеевич, мы с вами ознакомились с текстом письма-обращения. Представляется, что этот документ свидетельство достаточно серьезных разногласий внутри КПРФ. В нем обозначены две позиции: одна, провозглашенная авторами текста как марксистко-ленинская; вторая, критикуемая, обозначена как позиция идейного компромисса со славянофильским и религизно-патриотическим мировоззрениями... Возможно, ее было бы правильнее обозначить как "собирание разорванного русского времени" то есть отыскание и синтез положительных моментов из всего многообразия нашей истории... На ваш взгляд, причиной появления этого текста стали личностные амбимции, конфликты между людьми или же к жизни его вызвала некоторая теоретическая недостаточность крупнейшей оппозиционной партии?

Я не считаю себя знатоком, специалистом в области политики, но думаю, что причина этих расхождений носит глубинно-теоретический характер.

Начнем с марксистко-ленинской платформы. Мне кажется, что сегодня к этим глубоко привычным словам довольно непросто подойти так, чтобы правильно их трактовать. В свое время, до эпохи революций, до прихода марксистов к власти, марксизм был чисто революционным учением. И, по моему убеждению, за всю историю человеческого общества марксизм единственная более-менее полная социальная теория.

Здесь опять надо четко отличать т-е-о-р-и-ю от того, что ревностный марксист Ильенков называл "социально-политическими приложениями". Эти "приложения" очень сильно зависят от конкретных условий: обстоятельств политической борьбы, расстановки сип, настроения масс и пр., и пр. Я буду говорить только о теории.

Основной спор ученых в этой области, как отечественных, так и зарубежных, происходил вокруг нескольких моментов. Почему, например, революция не произошла в наиболее развитых странах? На мой взгляд, Маркс недостаточно четко проанализировал то обстоятельство, что революционный переход может осуществляться только в ситуации, близкой к катастрофической. Это относится не только к области социальной материи, но и, скажем, к биологическим процессам. Крупные видовые изменения, например, переход от господства пресмыкающихся к царству млекопитающих, также происходили во время и после природных катаклизмов. Еще одним серьезным просчетом уже не самого Маркса, а его последователей стала неправильная оценка временных рамок той фазы, или, говоря языком исторического материализма, того способа производства, который Маркс объявил непосредственно предшествующим коммунизму. Дело в том, что историческое время существования способа производства, основанного на господстве фабрики, завода, с соответствующим ему основным производящим классом-пролетариатом оказалось весьма непродолжительным. Начавшаяся НТР символизировала собой окончание этого периода и...

И здесь я позволю себе задать следующий вопрос: превратился ли в определенный момент времени марксизм, гениально когда-то ответивший на вопрос о сущности эксплуатации, из революционной теории в господствующую идеологию, лишенную революционного содержания?

На мой взгляд, любая теория, возникнув как восходящая, со временем превращается в теорию, обслуживающую потребности системы. Средневековая схоластика была так же далека от понимания сути христианства, как любые разновидности буржуазной политэкономии далеки от адекватного подхода к анализу капитализма и как марксизм второй половины двадцатого века был далек от решения реальных общественных проблем того общества, в котором являлся господствующей идеологией. Это закономерный процесс, и тут, пожалуй, обвинять некого. Точкой перелома здесь является изменение способа производства, о котором я упомянул выше.

С точки зрения проделанной марксизмом эволюции, какая из имеющихся в КПРФ позиций представляется более "продвинутой", более готовой к принятию новой, подлинно революционизирующей теории?

Я такой теории пока не знаю, что же касается сил, претендующих на "подлинную" левизну, то мне они кажутся достаточно сектантскими. Если же говорить о сути, то ближе к некоей интуитивно ощущаемой новой теории находятся силы, которые, безусловно, отрицают нынешние теоретические и практические упражнения режима в области капитализации и либерализации и одновременно выходят за рамки того, что мы называли марксизм-ленинизм. При этом теория должна обладать некоторой преемственностью по отношению к громаде "Капитала", ибо, как я уже сказал, это была единственная более или менее полная социальная теория,

Венцом буржуазной социологии можно считать попперовское "открытое общество", понимаемое как общество, которое уже не нуждается в революционных изменениях и дальше должно лишь развиваться или совершенствоваться. Как только на уровне теории появляются такие концепции, это означает, что процесс теоретического развития закончен начинается обслуживание. Марксизм в свое время тоже пытались преподавать, как своего рода "открытую теорию", которая "навсегда", и нуждается лишь в улучшении и развитии... Такова участь любой теории, ставшей "обслуживающей".

Поэтому, на мой взгляд, новая теория должна быть ортогональной и по отношению к марксизму, и по отношению к буржуазным теориям, то есть будет описывать те явления, которых в данных теориях вообще нет. И одновременно учтет всю сумму вновь появившихся обстоятельств и явлений.

И все-таки, как бы вы прокомментировали основное, как мне кажется, противоречие а КПРФ? Большая часть партии считает необходимым участие во власти и тактику, так сказать, выдавливания из "тела власти" недоброкачественных образований. Второй подход, обозначенный в рамках данного текста, видимо, выражает беспокойство части коммунистов в связи с начавшимся, по их мнению, процессом перерождения КПРФ во "властно-системную" структуру, что, в первую очередь, связано именно с нахождением во власти.

Выиграет тот, кто учтет всю сумму имеющихся обстоятельств: личностных, партийных, информационных и т.д. А их надо знать. Отсюда следует, что участие во властях, по крайней мере, на данный период желательно.

Вот забавный момент, из текста: "В партии не должно быть зон свободных для критики и самокритики". Это была однозначная формула Горбачева, а ведь существуют в партии вопросы чрезвычайной сложности. Выносить их на общее обсуждение может быть даже и вредно. В борьбе существуют тайные

ходы, секретные операции как же без этого? Всей совокупностью знания об этом владеет весьма незначительный круг людей и остальные просто не могут понимать проблемы целиком.

Итак, должны существовать некоторые центры управления в самой оппозиции. Допустим. Однако вот каков последний вопрос: хорошо, КПРФ стала или становится частью власти. Теперь любой беспартийный оппозиционер имеет моральное право возложить на КПРФ часть ответственности за то, что происходит в стране (например, за последствия принятого Госдумой закона о приватизации) и переадресовать часть обвинений, доселе адресованных Ельцину и К, товарищу Зюганову и его коллегам. Что будем делать дальше? Пусть не в масштабах метаисторического процесса, но хотя бы с точки зрения тактики быстро приближающейся предвыборной кампании?

Если говорить о нравственной или политической ответственности это одно, Об юридической ответственности в рамках нынешнего режима говорить вообще бессмысленно. Я считаю, что партия берет на себя тяжесть ответственности за ныне проводимый курс для того, чтобы без ее участия во власти народу не было еще хуже.

Беседовал Алексей Петрович ПРОСКУРИН

В ожидании новой теории на краю пропасти. // Экономическая газета (Москва).- 21.02.1998.- 008




От Пуденко Сергей
К Пуденко Сергей (04.06.2006 07:33:26)
Дата 04.06.2006 07:49:22

01.1997 Коллектив проходит как душитель...(Шушарин, "ЭГ")

>Эпопея с концепцией Шушарина

Источник: Экономическая газета Регион: Город Москва
Дата: 14.01.1997 Город: Москва
Номер: 001 Автор: Андрей Сергеевич ШУШАРИН
Страница: - Дата загрузки: 22.03.2000 17 ч.

"КОЛЛЕКТИВ" ПРОХОДИТ КАК ДУШИТЕЛЬ НЕОБЪЯТНОЙ РОДИНЫ СВОЕЙ

Переживаемый страной период развала и деградации я кратко называю деконструкцией (с "постмодернизма" хоть терминологической шерсти клок). Понятно, что основным содержанием анализа этого сложнейшего, пока еще набирающего силу процесса является изучение изменений структур и отношений производства (в марксистском, но именно в самом широком смысле "производства и воспроизводства действительной жизни"), а также "поведения" всех основных героев современной истории.

Это изучение происходящего осуществляется всеми интеллектуальными силами страны, но с разных позиций, образующих и разные дискурсы (содержания идейных процессов, так сказать, всяких речей и писаний, объяснений, споровразговоров, консультаций, предложений). Но мы отвлекаемся от всех реанимируемых позиций (например, религиозных и пр. кадетско-монархо-орлино-дворянски-думско-губернски-купечески-присяжно-земски-приходски-лицейски-гимназийски-меценатски-казачье-боярски-общинных). Искать в прошлом "золотой век" ума не надо. Потому на деле заметных социально-действенных позиций или дискурсов, впрочем, тоже особым блеском мысли уже не отличающихся, несмотря на бесконечные нюансировки, всего три.

Первая, сейчас почти всюду возобладавшая, либеральная ("интеллектуально" мимесисная или подражательная позиция имеет своими основаниями тома "Экономиксов", а в международном контексте - тома многообразных "теорий модернизации". Короче говоря, это типологически западная социальная экзотерическая наука в любых ее кейнсианских, монетаристских, социал-демократических, неоклассических, "эволюционистских", "цивилизационных" и прочих подвариантах и сочетаниях.

Вторая затеплилась у наиболее отчаянных как классически марксистская. Здесь некоторым загрезилась возможность повтора "пролетарской революции". Семантика, в основном содержании, - это четыре тома "Капитала" Маркса. Иначе говоря, весьма узкой, но единственной за всю историю социального познания действительной (то есть подлинно научной, революционной) теории. Критической или эзотерической теории, можно сказать, идеального типа "вульгарного капитализма" прошлого века в "отдельно взятой стране".

Третья позиция - рухнувшая ортодоксальная экзотерия, "плановая". Так сказать, последний из "золотых веков". Ее основания - тома "политэкономий социализма" и прочих "планомиксов".

Больше никаких социально значимых оснований социальной мысли и дискурсов по самой природе характера и объема их профессиональных семантик не существует. Все остальное (в новационном смысле), - это неисчислимые взаимноуничтожающие "заявки" поискового хаоса, даже ничтожнейшего социального значения не имеющие.

Причем все три упомянутые позиции, хотя каждая и содержит некоторый рациональный момент, упрощенно говоря, логически несовместимы (речь здесь не идет о социально-политической "механике") в объяснениях практически любых аспектов бытия. Участники одного дискурса, даже споря до посинения, тем не менее друг друга понимают, ибо говорят на одном языке. Но с участниками двух других дискурсов имеет место сплошное взаимонепонимание, расхождения. Повторюсь, в любом вопросе, в каждой мысли и в каждом "слове".

Соответственно, я рассматриваю все происходящее с позиций своей "заявки", которую называю полилогической или постмарксистской, критической, революционной теорией всего современного социума. Ее предполагаемый "пусковой" семантический объем гораздо меньше объемов либерализма, марксизма и ортодоксального "плановизма" (где-то около 2000 машинописных страниц). Но по понятийному строю теория как бы на целую ступень сложнее марксистской. Таково уж свойство теории, возникающей, как говорят толковые философы, вне всех отживших, то есть ныне существующих "школ и систем".

Поскольку же теория еще далека от вступления в общественное существование как уже новый дискурс, то и владеющих ее семантикой нет. Все "слова" предстают "неприятными" и "непонятными". Точно также выглядели библейские тексты для античных язычников, классический либерализм для средневековых схоластов, марксизм для либералов. Но и у меня никакого другого выхода нет.

В общем, читателю (при желании, разумеется) придется продираться через совершеннейшие "непонятности" лишь к более-менее внятным "выводам". Причем все это вне малейшей зависимости от согласий-несогласий, а по самой природе, как говорят психологи, полной непрозрачности любой более высокой семантики с позиции более простой.

САМЫМ глубоким содержанием произошедшего в мире является крах относительно предсказуемой и "дисциплинирующей" доминантно биполярной конфронтации. Мир вступил, можно сказать, в полную "схему Вильсона", уже во всеобщую конфронтацию "всех против всех", разумеется, со всевозможными блоковыми маневрированиями. Эти экзогенные отношения эгокультурности порождают (примерно как капитал порождает погоню за прибылью, конкуренцию и пр.) все более бессмысленную, безудержную гонку культур. Эгокультурность состоит, в частности, в пока скрытой возможности спонтанных конфронтационных консолидаций на расо-этно-лингво-конфессио-державно-"континентальных" почвах. Десятки тысяч войн, насчитанных историками, это, кстати, и были "кризисы", неотвратимые от эгокультурности. Разве что теперь она окрепла, подвооружилась и укрупнилась. Так что мрачные прогнозы С.Хантингтона ("конфликт континентов в XXI столетии"), увы, имеют основания в качестве катастрофической траектории грядущего. В винимых, "превращенных", но тем самым и уже менее существенных, формах эгокультурность и выступает как, кратко говоря, нац-гос-суверенность.

Так сказать, оскаленные пасти сплошной свободы и независимости "национальных интересов" за тюлевой ширмочкой ООН.

Однако эгокультурность - это только самое глубокое и "архаичное" экзогенное отношение еще "первобытной", одной "каменно-ядерной формации" человечества, теперь заходящей в предел все более вероятной вселенской катастрофы или революционного преодоления. Разумеется, не быстренького. Содержание этого, пока очень зыбкого, спасительного, объективного революционного аттрактора - вопрос здесь неподъемный. (Кстати, былой социализм, но только в своем ареале, как раз и преодолевал эгокультурность; но, увы, что было, то сплыло.)

В свою очередь над эгокультурностью "надстроена" целая гетерархия "слоев" более высоких эндогенных и экзогенных, миросистемных отношений демографических, региональных, экономических, технологических и прочих в своих весьма многообразных и тесно переплетенных исторических формах. Все эти более высокие отношения являются одновременно и проявлениями эгокультурности, и ее относительной блокировки, но и ее же "маскировки". Однако и этот вопрос здесь неподъемный.

Потому в плане нашего рассмотрения зафиксируем лишь, что основным содержанием деконструкции (на вышедших на "свободу" эгокультурных почвах) является миросистемный процесс вписания обломков "соцлагеря", бывшего СССР, России в неоколониальную МКС ("мировую капиталистическую систему"). Разумеется, руками самих заблудших народов, лишь при любезно дозволенном содействии западных структур, капитала, ТНК, ЕС, МВФ, ВБ. Идеологическим компонентом этого процесса является внешний контекст либерализации, безразлично - в откровенно компрадорских или гордых патриотических вариантах. Процесс развития международного разделения труда ("невозможно делать все"), мирохозяйственной интеграции ("все становится связанным") действительно неотвратим. В частности, наш сырьевой потенциал определяется не какими-то отношениями, а попросту говоря, геологией. Но вся суть в том, что этот же самый процесс может осуществляться в совершенно разных общественных формах, структурах, срезах, темпах, по разным "правилам". Однако реально сейчас он происходит наиболее легким (энтропийным, разрушительным), западнообразным, либерализационным путем. Вне всякой зависимости от лишь оформляющей его сервильной политики ельцинизма-кучмизма-шеварднизма-назарбизма.

Поскольку же этот самоколониальный процесс сырьевизации, деиндустриализации, кабальной задолженности, завала всего высокого, удаленного, уязвимого, "холодного", задельного, а также прочего территориального распада и внешних растаскиваний описывается уже широко, то здесь задержимся только на двух моментах.

Так, кстати, один из сильных авторов нашей газеты Н.С. Розов полагает, что раз уж такой "процесс пошел", то необходимо добиваться лучшего из возможных вариантов "вписания" в иерархию МКС: с одной стороны - стать "клиентом" Европы, с другой стороны - "патроном" Китая. Со "второй стороной", однако, ничего путного пока выйти не может (потому и "патронаж" первой стороны приобретает известный рисунок). В Китае говорят о "социалистическом рынке", но на самом деле это выражение является идеологическим фразеологизмом означения очень сложных процессов, весьма далеких от либерализации, а в грубой аналогии напоминающих НЭП. У нас же все доминанты сейчас либерализационны (идеология, состав всех властей, буржуазные конституция, право, СМИ). А раз так, то и Китай будет, естественно, "с волками жить, по волчьи выть". С восточной улыбкой, разумеется. На этот счет один из китайских руководителей, Ли Теин, даже позволил себе тонко поиронизировать: внешний товарооборот у Китая к 2000 году достигнет 400 млрд. долларов. А немного ниже пишет: "Есть уверенность, что цель повышения двустороннего (с Россией - ред.) товарооборота до 20 млрд. долларов в начале следующего столетия, поставленная руководителями двух стран, непременно будет достигнута". Так сказать, ловля блох, но в ласкающих российский слух пышных формулировках.

По большому счету союз (а это не совсем "патрон-клиентские" отношения) России с Китаем (Индией и далее), как замечал один в прошлом известный политик, имеет мощную, даже, возможно, глобально единственно спасительную для всего мира перспективу. Без разрыва, конечно, более деликатных связей с Западом. Но уж только никак не возможен такой союз с нынешним российским "способом производства". Несмотря на самые свежие маневры российских властей. Впрочем, это тема особая.

И второй момент, редко освещаемый. Внешний либерализм, объективно сепарирующий внутри и во внешних растаскиваниях в высшей степени неоднородное (типологически даже в принципе материально не сравнимое с Западной Европой) и громадное "пространство" всей российской метакультуры, часто изображается как распад и трагическое исчезновение России с карты мира. Ерунда это в том смысле, что как раз главное не сказано. Кощунственно говоря, ну и исчезнет Россия, распадется на пару десятков обломков и некоторых уже безжизненных территорий (хотя свято место пусто не бывает). А в сносных обломках большинство людей будет вполне довольно мерседесами, тойотами и сникерсами. Однако это абсолютно невозможно без спонтанных войн, которые по масштабам и свойствам России никогда не смогут ограничиться только Россией. Они абсолютно неотвратимо втянут весь мир во вселенскую бойню. Потому рано или поздно, надо полагать, "до того", внешний либерализм все равно будет как-то свернут, сжат. Так что как не опечалятся западные благодетели и всевозможные западнофильные родные круги, но придет время, и выбирать не придется. Или некоторое силовое сжатие (не полное свертывание, конечно) внешней либерализации с крутой переориентацией на внутрений "рынок", или... бойня.

Наши же экономисты не в состоянии взять в толк, что войны, в определенных условиях, возникают ничуть не по менее объективным закономерностям, чем, допустим, "циклические кризисы" капиталистического свойства. Распад "соцлагеря", СССР, тем более при отсутствии заокеанских территорий, неотвратимо сопровождался войнами (Югославия, Карабах, Приднестровье, Таджикистан, Осетия, Абхазия, Чечня). И дальнейшие возможности не исчерпаны. Но все это в совокупности только для глупца предстает как случайность или вина дядей-бяк. Возникни условия, и таких дядей мигом высыпется сколько угодно (как это в свое время и в фашизирующей Европе было, а в случае житейских передряг и сейчас не исключено). Возможный же распад России куда как ясное условие. Вопрос и состоит в том, чтоб вовремя прервать развитие упомянутых условий. Но пока внешняя либерализация деконструкции именно туда и тянет. А "реформаторы" тщательно экономический рост, ВНП, инфляцию, кредиты, инвестиции, проценты, налоги, "бюджет развития" вычисляют и прогнозируют. Так что есть смысл и еще чего, и очень многого другого повычислять и попрогнозировать. Но все это "очень многое другое", мягко говоря, по самой сути вне компетенции доминантно-экономической, "реформаторской" мысли. В "политэкономиях социализма" и в ставших настольными книгами "экономиксах" всего этого "очень многого другого" не имеется.

Так что, если, не дай Бог, конечно, кое-где в России война впрямую заугрожает, то славные "рыночные реформаторы" даже не заподозрят, что сами к этому и толкали. Они даже удивятся: надо же как не повезло, а уже "экономический рост" наметился... Потому как, говоря откровением самого Е.Гайдара, мы только "экономические взаимосвязи" знаем. Все остальное в сложнейших социальных процессах - это мы не проходили, это нам не задавали.

Теперь затронем внутренний ход деконструкции, чьими крепкими "руками" все это уже непосредственно осуществляется.

Здесь, конечно, тоже надо отличать очень многое. Сложнейшие материализованные структуры производства (специализированно, размерно, климатически, технологически, пространственно, "неоднородностно"), многие инфраструктуры и ультраструктуры (институты), дикий клубок хаоса противоборствующих отношений, наконец, их субъектных проявлений, "действующих лиц". Но мы задержимся только на одном таком "лице" по той причине, что это "лицо" до сей поры у "псевдолевых" упорно проходит в положительных героях. К тому ж примитивностью здорово сбивая с толку, уводя от сложнейшей сути дела. А иные газеты регулярно помещают все эти, с позволения сказать, идеи "новых социалистов". В высшей степени адекватная для индустриализма "угля и стали", но провалившаяся с началом НТР, система представляла собой доминирующее производственное отношение группоиерархической собственности на технологии (ячеистые процессы производства), иерархический "технологический феод". Уже никакого отношения к разлюбезным "средствам производства" все это не имело. В основном, диспозитивном срезе (как говорят, "реального производства") связи были адресны (условный аналог фабрики, конторы, конвейера), что и обеспечивалось ведомственно-отраслевой иерархией управления. В этом доминирующем эвене производственных отношений система была уже постэкономической формой производства, соответственно описываемой в понятиях, опять же не имеющих никакого касательства ко всем "политэкономиям социализма". Для экономистов ничего этого не было. Разве что Г.Х. Попов эвфимизм из трех слов выдумал (командно-административная система). Потому, начиная уже где-то с 60-х годов, стали задумываться, естественно, на свой умственный манер. Ну и соответственно, в самом начале "перестройки", в частности, самим Л.И. Абалкиным, да еще в самой "Правде", был обозначен "полный хозрасчет". Вот это-то и было еще мягковатое иносказание последующих "перехода к рынку", либерализации - то есть не трудного восходящего преодоления отжившей "плановой" системы, а легкого общего обвала, в том числе в последующих инфантильных нацформах.

Ну, а теперь все зло многим видится в капитале, "новых русских-нерусских", в банках, побелевших директоратах, бюрократах, регионалах... Но вот один из самых главных героев самоубийственного процесса "трудовые коллективы" - многими так и не замечается. А ведь это и есть своего рода самая свирепейшая форма "анархо-капитализма" во всех разлюбезных приватизированных, акционированных формах обрадованно независимых "трудовых коллективов". Но сам тип материализованной структуры производства таков, что эти независимые "трудовые коллективы" не столько конкурируют, сколько (в силу специализации, адресности связей и пр.) удушают друг друга. А это радикально разные вещи. Соответственно, импортирующие (металлы, газ, нефть, лес, удобрения, морепродукты и т.д.), а также многие "естественные монополисты" удушают всех прочих.

КСТАТИ, всякая демонополизация "естественных монополий" (разбивка, приватизация, акционирование) по самой природе этих территориально-специализированных структур (особо, на наших просторах, транспортно-топливно-коммунально-энергетических) только размножает, усиливает, снижает "на места" их, так сказать, широкие и успешно возросшие возможности брать всех прочих (и друг дружку) за горло.

Поговаривают, что некоторые из рядов побелевших директоратов за свой неутомимый труд по 70-80 млн. рублей в месяц получают. По отношению к этому беспардоннейшему хамству наши "реформаторские" власти совершенно беспомощны. А суды при таких денежках - это западноподобные комедии. Но в совокупности, однако, все это свинство - совершеннейшая мелочевка. Потому как мало кто обращает внимание на куда более весомое. На то, что и, условно говоря, в "колонизирующих" (импортирующих) "трудовых коллективах" получают на пару порядков поболе всего прочего трудового люда (за в точности ту же самую работу).

ТАК ЧТО "оборотных средств" в действительности хватает.Разве что не у всех или не там, где следует, они "оборачиваются". Причем есть основания предположить, что "трудовые коллективы" ряда отраслей вообще давно на страну не работают. А власти нынешние уже никакой производственной властью ничуть не располагают: потому и на экономметоды, на "рынок", на всякие налоги с неподдельной искренностью уповают. Но никакими "ВЧК" и "налоговыми методами" здесь ничего не сделать. Даже если налоговую полицию танками вооружить. Образно говоря, на постэкономических, не-докапиталистических материальных почвах именно доминантное экономическое мышление, методы, приемы (в том числе, извиняюсь, и "кадры"), наконец, практика и являются формой продолжения самоубийственного процесса. В значительной мере как раз в виде плодотворной трудовой деятельности упомянутых "трудовых коллективов".

До сих пор такой монстр был известен в истории только на бумаге. При первых признаках появления он, в частности, был на корню задавлен большевиками. А теперь наблюдаем его во всей красе.

Коллективизм весьма амбивалентная штука. Во-первых, он бывает очень разным. Скажем, семейным, профессиональным или гражданским, местным или территориальным, своеобразно даже коммерческим, технологическим и т.д. А во-вторых, что правит бал? Если, к примеру, правит милый "семейный" коллективизм, то это и была животная первобытность, растительное существование и спонтанная резня. А если правит этнический коллективизм, то это и есть уже упомянутая война в Югославии, распад СССР, Чехословакии, Карабах, Чечня, Абхазия...

Коллектив - это форма связи, отношение, а не субъект. Потому в зависимости от массы обстоятельств коллектив может как раскрывать потенции людей, так и в невыносимые тиски или даже в зверские формы превращаться.А упор на любой локальный коллективизм противоречит даже классическому марксизму, для которого главное - человек. И уж если на то пошло, то в былом социализме основным символом был не коллектив, а ТОВАРИЩ, символ подлинного, всеобщего коллективизма (но и не космополитизма). Почти исчез он. Одни "господа" и "коллективы" остались, если не сказать "господа коллективы", которые, впротиву словам известной песни, и проходят как душители необъятной родины своей.

СЛОВОМ, у нас произошло не сложное восходящее обобществление (технологий) с освобождением человека, трудящегося, творца, личности от отжившей формы, а легонькое "освобождение" независимых коллективов. Вот эта независимость и удушает страну и людей, вместе, конечно, с мигом воспользовавшимися всей нынешней ситуацией капиталом, директоратами, чиновниками, регионалами, криминалом, внешними благодетелями.

Уникальный "способ производства" заполучили, увы, неотвратимо, хотя и не без энергичного участия наших славных рыночных экономистов. Настолько уникальный по своей саморазрушительной мощи, что долго все это либерализаторство продолжаться никак не сможет. Серьезной смутой дело кончится, с быстро утекающими шансами благополучного исхода. Потому как для обеспечения восходящего, спасительного от катастрофы, революционного прорыва новых социальных профессионалов нет как нет. И в намеках. Оттого как нет солидных теоретических попыток осмысления действительности.

А они нужны, как воздух. Причем, в итоге всем. Ибо только новый теоретический профессионализм, когда и если народы начнут приходить в себя от собственного заблуждения, способен стать основой для рациональной, взвешенной и гуманной революционной политики. А без такой политики чувства народные не во благо канализированными окажутся. Потому, в частности, и "либерально-демократически-реформаторская" общественность может не успеть ускользнуть от дурного гнева народного. Тем более, загрузить в багаж своих дам, собак и саквояж.

Но, похоже, никто не даст таким попыткам состояться. У всех свои увлекательные текущие заботы.

Андрей Сергеевич ШУШАРИН, обозреватель "ЭГ"

Андрей Сергеевич ШУШАРИН "КОЛЛЕКТИВ" ПРОХОДИТ КАК ДУШИТЕЛЬ НЕОБЪЯТНОЙ РОДИНЫ СВОЕЙ // Экономическая газета (Москва).- 14.01.1997.- 001