Встреча : Статья

От	Кудинoв Игорь
К	Пуденко Сергей
Дата	19.03.2006 11:30:04
Рубрики	Прочее;

Re: Хардт_и_Негри_и_другие,_программа

спасибо IGA.

http://vif2ne.ru:2009/nvz/forum/0/co/177065.htm

От	Alex~1
К	Кудинoв Игорь (19.03.2006 11:30:04)
Дата	26.03.2006 12:08:07

Re: Хардт_и_Негри_и_другие,_программа

>спасибо IGA.

> http://vif2ne.ru:2009/nvz/forum/0/co/177065.htm

Это уже по поводу оценки.

>Клялись, что марксисты и интернационалисты.

По этому выступлению - странные для марксисистов толкования отчуждения, диалектики и пр.

>Многие вещи говорили очень верные. О том, что революции ХХ в. были борьбой в том числе и за суверенитет. Что СССР погиб после образования мирового рынка, это постоянно пишет Мих. Хазанов на сайте www.worldcrisis.ru. Призывают бороться с капитализмом "изнутри капитализма", о чем якобы еще Маркс писал.

Что значит - "якобы"?

>Для этого предлагают расслабится и позволить себя глобализировать, т.е колонизовать, потерять суверенитет, что, кстати, советуют, в первую очередь России, и ни в коем случае не бороться за свой суверенетет. [!!!] Последнее, правда, я уже вычитал из "Множества" позже.

Господи. Расслабиться - это одно, позволить себя глобализировать - это другое, колонизировать - совсем третье. И даже потерять суверенитет - четвертое. Австралия - это колония. Она имеет суверенитет?

Насчет Ельцепутии - разговор особый и интересный. Что она собирается защищать под прикрытием суверенитета? Это тоже тема для обсуждения, кстати.

>В аккомпонименте с очарованием звучит убедительно. Но возникает такой вопрос: а кто, какие победы над капиталом, какие революции доказали успешность этой стратегии? Кроме того, я не помню, чтобы хоть одна победила по Марксу. Все победоностные революции ХХ столетия побеждали вразрез Марксу, в соответствии с конкретной ситуацией. Все они хотя и были антикапиталистическими, но ни одна победившая революция не была пролетарский. Весь ХХ век в революциях побеждали крестьяне, даже если власть захватывали администраторы от марксиствкой интеллигенции.

Полный маразм. Во-первых, по Марксу победа над капитализмом возможна только одна, причем раз и навсегда. Четкость текстов Маркса по этому вопросу не позволяет проводить никакое иное толкование. Поэтому данное возражение сводится к следующему: раз этого еще не произошло, значит, нечего обращать внимание на эту теорию.
Во-вторых, НИ В ОДНОЙ из антикапиталистических революций крестьянство не побеждало. Если это кому-то непонятно, достаточно просто для себя четко определить, что такое крестьянство, каковы его интересы и цели и как эти интересы были защищены, а цели - достигнуты.

От	Alex~1
К	Alex~1 (26.03.2006 12:08:07)
Дата	26.03.2006 14:04:11

Re: Хардт_и_Негри_и_другие,_программа

Есть забавная недописанная книга Чаянова (написана под псевдонимом) - называется "Путешествие брата моего Алексея в страну крестьянской утопии".
Вот это - о победившей крестьянской революции. :)
Немного цитат.

Волнуясь, Кремнев развернул небольшой лист. На заголовке стояла дата 23
часа вечера 5 сентября 1984 года. Он перемахнул через 60 лет.
Не могло быть сомнения, что Кремнев проснулся в стране будущего, и он
углубился в чтение газетного листа.
"Крестьянство", "Прошлая эпоха городской культуры", "Печальной памяти
государственный коллективизм"... "Это было во времена капиталистические, то
есть во времена доисторические...", "Англо-французская изолированная
система" - все эти фразы и десятки других фраз пронизывали мозг Кремнева,
наполняли его душу изумлением и великим желанием знать.
---------------
Дверь растворилась, и молодая хозяйка вошла в комнату, неся над головой
поднос с дымящимися чашками утреннего завтрака.
Алексей был очарован этой утопической женщиной, ее почти классической
головой, идеально посаженной на крепкой сильной шее, широкими плечами и
полной грудью, поднимавшей с каждым дыханием ворот рубашки.
Минутное молчание первого знакомства вскоре сменилось оживленным
разговором. Кремнев, избегая роли рассказчика, увлек разговор в область
искусства, полагая, что не затруднит этим девушку, живущую в комнатах, где
на стенах висят прекрасные куски живописи.
Молодая девушка, которую звали Параскевой, с жаром юношеского увлечения
повествовала о своих любимых мастерах: старом Брейгеле, Ван Гоге, старике
Рыбникове и великолепном Ладонове. Пламенная поклонница неореализма, она
искала в искусстве тайны вещей, чего-то или божеского или дьявольского, но
превышающего силы человеческие.
Признавая высшую ценность всего сущего, она требовала от художника
конгениальности с творцом вселенной, ценила в картине силу волшебства, искру
прометееву, дающую новую сущность, и, в сущности, была близка к реализму
старых мастеров Фландрии.
Из ее слов Кремнев понял, что после живописи эпохи великой революции,
ознаменованной футуризмом и крайним разложением старых традиций, наступил
период барокко-футуризма, футуризма укрощенного и сладостного.
Затем, как реакция, как солнечный день после грозы, на первое место
выдвинулась жажда мастерства; в моду начали входить болонцы, примитивисты
были как-то сразу забыты, а залы музеев с картинами Мемлинга, Фра Беато,
Боттичелли и Кранаха почти не находили себе посетителей. Однако, подчиняясь
кругу времени и не опуская своей высоты, мастерство постепенно получило
декоративный наклон и создало монументальные полотна и фрески эпохи
варваринского заговора, бурной полосой прошла эпоха натюрморта и голубой
гаммы, затем властителем мировых помыслов сделались суздальские фрески XII
века, и наступило царство реализма с Питером Брейгелем как кумиром.
-------------------
Я повезу вас через весь город, сказал брат Параскевы, Никифор
Алексеевич Минин, усаживая Кремнева в автомобиль, - и вы увидите нашу
теперешнюю Москву. Автомобиль тронулся.
Город казался сплошным парком, среди которого архитектурные группы
возникали направо и налево, походили на маленькие затерявшиеся городки.
Иногда неожиданный поворот аллеи открывал глазам Кремнева очертания
знакомых зданий, в большинстве построенных в XVII и XVIII веках.
За густыми кронами желтеющих кленов мелькнули купола Барышей,
расступившиеся липы открыли пышные контуры растреллиевского здания, куда
Кремнев, будучи гимназистом, ходил ежедневно. Словом, они ехали по
утопической Петровке.
Сколько жителей в вашей Москве? - спросил Кремнев своего спутника.
- На этот вопрос не так легко ответить. Если считать территорию города
в объеме территории эпохи великой революции и брать постоянно ночующее здесь
население, то теперь оно достигает уже, пожалуй, 100000 человек, но лет
сорок назад, непосредственно после великого декрета об уничтожении городов,
в ней насчитывалось не более 30000. Впрочем, в дневные часы, если считать
всех приехавших и обитателей гостиниц, то, пожалуй, мы получим цифру,
превышающую пять миллионов.
Автомобиль замедлил ход. Аллея становилась уже; архитектурные массивы
сдвигались все теснее и теснее, стали попадаться улицы старого городского
типа. Тысячи автомобилей и конных экипажей в несколько рядов сплошным
потоком стремились к центру города, по широким тротуарам двигалась сплошная
толпа пешеходов. Поражало почти полное отсутствие черного цвета; яркие,
голубые, красные, синие, желтые, почти всегда одноцветные мужские куртки и
блузы смешивались с женскими очень пестрыми платьями, напоминавшими собою
нечто вроде сарафанов с кринолином, но все же являющими собою достаточное
разнообразие форм.
В толпе сновали газетчики, продавщики цветов, сбитня и сигар. Над
головою толпы и потоком экипажей сверкали на солнце волнующиеся полотнища
стягов и тяжей, увешанных флажками.
Почти под самыми колесами экипажей шныряли мальчишки, продававшие
какие-то листочки и кричавшие благим матом: "Решительная!! Ваня-вологжанин
против Тер- Маркельянца! Два жоха и одна ничка!"
В толпе оживленно спорили и перебрасывались возгласами, повторяя больше
всего слова о плоцке и ничке.
Кремнев с изумлением поднял глаза на своего спутника. Тот улыбнулся и
сказал:
- Национальная игра! Сегодня последний день международного состязания
на звание первого игрока в бабки Тифлисский чемпион по игре в козьи кочи
оспаривает бабошное первенство у вологжанина... Да только Ваня себя в обиду
не даст, и к вечеру Театральная площадь в пятый раз увидит его победителем.
Автомобиль все замедлял свой бег, миновал Лубянскую площадь,
сохранившую и Китайгородскую стену, и виталиевских мальчиков, и спускался
мимо Первопечатника вниз Театральная площадь была залита морем голов,
фейерверком ярких, горящих на солнце флагов, многоярусными трибунами,
поднимавшимися почти до крыши Большого театра, и ревом толпы. Игра в бабки
быта в полном разгаре.
Кремнев посмотрел налево, и сердце его учащенно забилось. "Метрополя"
не было. На его месте был разбит сквер и возвышалась гигантская колонна,
составленная из пушечных жерл, увитых металлической лентой, спиралью
поднимавшейся кверху и украшенной барельефом. Увенчивая колоссальную
колонну, стояли три бронзовых гиганта, обращенные друг к другу спиной и
дружески взявшиеся за руки Кремнев едва не вскрикнул, узнав знакомые черты
лица.
Несомненно, на тысяче пушечных жерл, дружески поддерживая друг друга,
стояли Ленин, Керенский и Милюков.
Автомобиль круто повернул налево, и они пронеслись почти у подножья
монумента.
Кремнев успел на барельефе различить несколько фигур Рыкова, Коновалова
и Прокоповича, образующих живописную группу у наковальни. Середу и Маслова,
занятых посевом, и не смог удержаться от недоуменного восклицания, в ответ
на которое его спутник процедил сквозь зубы, не вынимая из сих последних
дымящейся трубки:
- Памятник деятелям великой революции.
- Да, послушайте, Никифор Алексеевич, ведь эти же люди вовсе не
образовывали в своей жизни таких мирных групп!
- Ну, для нас в исторической перспективе они сотоварищи по одной
революционной работе, и поверьте, что теперешний москвич не очень-то помнит,
какая между ними была разница! Хоп! черт возьми, чуть песика не задавил!
--------------------------
Простите, - начал Кремнев после некоторого молчания. - Мне, как
иностранцу, непонятна организация вашего города, и я не совсем представляю
себе историю его расселения.
- Первоначально на переустройство Москвы повлияли причины политического
свойства, - ответил его спутник. В 1934 году, когда власть оказалась прочно
в руках крестьянских партий, правительство Митрофанова, убедившись на
многолетней практике, какую опасность представляют для демократического
режима огромные скопления городского населения, решилось на революционную
меру и провело на Съезде Советов известный, конечно, и у вас в Вашингтоне
декрет об уничтожении городов свыше 20000 жителей.
Конечно, труднее всего этот декрет было выполнить в отношении к Москве,
насчитывающей в 30-е годы свыше четырех миллионов населения. Но упрямое
упорство вождей и техническая мощь инженерного корпуса позволили справиться
с этой задачей в течение 10 лет.
Железнодорожные мастерские и товарные станции были отодвинуты на линию
пятой окружной дороги, железнодорожники двадцати двух радиальных линий и
семьи их были расселены вдоль по линии не ближе того же пятого пояса, то
есть станции Раменского, Кубинки, Клина и прочих. Фабрики постепенно были
эвакуированы по всей России на новые железнодорожные узлы.
К 1937 году улицы Москвы стали пустеть, после заговора Варварина
работы, естественно, усилились, инженерный корпус приступил к планировке
новой Москвы, сотнями уничтожались московские небоскребы, нередко прибегали
к динамиту. Отец мой помнит, как в 1937 году самые смелые из наших вождей,
бродя по городу развалин, готовы были сами себя признать вандалами,
настолько уничтожающую картину разрушения являла собой Москва. Однако перед
разрушителями лежали чертежи Жолтовского, и упорная работа продолжалась. Для
успокоения жителей и Европы в 1940 году набело закончили один сектор,
который поразил и успокоил умы, а в 1944 все приняло теперешний вид.
Минин вынул из кармана небольшой план города и развернул его.
- Теперь, однако, крестьянский режим настолько окреп, что этот
священный для нас декрет уже не соблюдается с прежней пуританской
строгостью. Население Москвы нарастает настолько сильно, что наши муниципалы
для соблюдения буквы закона считают за Москву только территорию древнего
Белого города, то есть черту бульваров дореволюционной эпохи.
Кремнев, внимательно рассматривающий карту, поднял глаза.
- Простите, - сказал он, - это какая-то софистика, вот то, что кругом
Белого города, ведь это тоже почти что город. Да и вообще я не понимаю, как
могла безболезненно пройти аграризацию ваша страна и какую жалкую роль могут
играть в народном хозяйстве ваши города-пигмеи.
- Мне трудно в двух словах ответить на ваш вопрос. Видите ли, раньше
город был самодавлеющ, деревня была не более как его пьедестал. Теперь, если
хотите, городов вовсе нет, есть только место приложения узла социальных
связей. Каждый из наших городов - это просто место сборища, центральная
площадь уезда. Это не место жизни, а место празднеств, собраний и некоторых
дел. Пункт, а не социальное существо.
Минин поднял стакан, залпом осушил его и продолжал:
- Возьмите Москву, на сто тысяч жителей в ней гостиниц на 4 миллиона, а
в уездных городах на 10000 - гостиниц на 100000, и они почти не пустуют.
Пути сообщения таковы, что каждый крестьянин, затратив час или полтора,
может быть в своем городе и бывает в нем часто.
Однако пора и в путь. Нам нужно сделать изрядный крюк и заехать в
Архангельское за Катериной.
Автомобиль снова двинулся в путь, свернув к Пречистенскому бульвару.
Кремнев оглянулся с изумлением: вместо золотого и блестящего, как тульский
самовар, Храма Христа Спасителя, увидел титанические развалины, увитые
плющом и, очевидно, тщательно поддерживаемые.
--------------------------
Автомобиль свернул в Большие Аллеи запада. Здесь когда-то тянулись
линии Тверских-Ямских, тихих и запыленных улиц. Роскошные липы Западного
парка сменили их однообразные строения, и, как остров, среди волнующегося
зеленого моря виднелись среди зарослей купола собора и белые стены
Шанявского университета.
Тысячи автомобилей скользили по асфальтам большого Западного пути.
Газетчики и продавщицы цветов сновали в пестрой толпе оживленных аллей,
сверкали желтые тенты кофеен, в застывших облаках чернели сотни больших и
малых аэропилей, и грузные пассажирские аэролеты поднимались кверху,
отправляясь в путь с западного аэродрома.
Автомобиль промчался мимо аллей Петровского парка, залитого шумом
детских голосов, скользнул мимо оранжерей Серебряного бора, круто повернул
налево и, как сорвавшаяся с тетивы струна, ринулся по Звенигородскому шоссе.
Город как будто бы и не кончался. Направо и налево тянулись такие же
прекрасные аллеи, белели двухэтажные домики, иногда целые архитектурные
группы, и только вместо цветов между стенами тутовых деревьев и яблонь
ложились полосы огорода, тучные пастбища и сжатые полосы хлебов.
- Однако, - обернулся Кремнев к своему спутнику, - ваш декрет об
уничтожении городских поселений, очевидно, сохранился только на бумаге.
Московские пригороды протянулись далеко за Всехсвятское.
- Простите, мистер Чарли, но это уже не город, это типичная русская
деревня севера, - и он рассказал удивленному Кремневу, что при той плотности
населения, которой достигло крестьянство Московской губернии, деревня
приняла необычный для сельских поселений вид. Вся страна образует теперь
кругом Москвы на сотни верст сплошное сельскохозяйственное поселение,
прерываемое квадратами общественных лесов, полосами кооперативных выгонов и
огромными климатическими парками.
- В районах хуторского расселения, где семейный надел составляет 3-4
десятины, крестьянские дома на протяжении многих десятков верст стоят почти
рядом друг с другом, и только распространенные теперь плотные кулисы тутовых
и фруктовых деревьев закрывают одно строение от другого. Да, в сущности, и
теперь пора бросить старомодное деление на город и деревню, ибо мы имеем
только более сгущенный или более разреженный тип поселения того же самого
земледельческого населения.
- Вы видите группы зданий, - Минин показал вглубь налево, - несколько
выделяющихся по своим размерам. Это - "городища", как принято их теперь
называть. Местная школа, библиотека, зал для спектаклей и танцев и прочие
общественные учреждения. Маленький социальный узел. Теперешние города такие
же социальные узлы той же сельской жизни, только больших размеров. А вот мы
и приехали.
---------------------
Зато, когда машина бесшумно неслась по полотну Ново-Иерусалимского
шоссе и по обе стороны его мелькали поля с тысячами трудящихся на них
крестьян, спешивших до дождя увезти последние скирды не убранного еще овса,
он не удержался и спросил своего спутника:
- За коим чертом вы затрачиваете на поля такое количество человеческой
работы? Неужели ваша техника, легко управляющая погодой, бессильна
механизировать земледельческий труд и освободить рабочие руки для более
квалифицированных занятий?
- Вот он, американец-то, где оказался! - воскликнул Минин. - Нет,
уважаемый мистер Чарли, против закона убывающего плодородия почвы далеко не
пойдешь. Наши урожаи, дающие свыше 500 пудов с десятины, получаются чуть ли
не индивидуализацией ухода за каждым колосом. Земледелие никогда не было
столь ручным, как теперь. И это не блажь, а необходимость при нашей
плотности населения. Так-то!
-------------------------------
История же России представлялась в следующем виде. Свято храня
советский строй, она не могла до конца национализировать земледелие.
Крестьянство, представлявшее собой огромный социальный массив, туго
поддавалось коммунизации, и через пять-шесть лет после прекращения
гражданской войны крестьянские группы стали получать внушительное влияние
как в местных Советах, так равно и во ВЦИК.
Их сила значительно ослаблялась соглашательской политикой пяти
эсеровских партий, которые не раз ослабляли влияние чисто классовых
крестьянских объединений.
В течение десяти лет на Съездах Советов ни одно течение не имело
устойчивого большинства, и власть фактически принадлежала двум
коммунистическим фракциям, всегда умевшим в критические моменты сговориться
и бросить рабочие массы на внушительные уличные демонстрации.
Однако конфликт, возникший между ними по поводу декрета о
принудительном введении методов "евгеники", создал положение, при котором
правые коммунисты остались победителями ценою установления коалиционного
правительства и видоизменения конституции уравнением силы воты крестьян и
горожан. Новый Съезд Советов дал абсолютный перевес чисто классовых
крестьянских группировок, и с 1932 года крестьянское большинство постоянно
пребывает во ВЦИК и Съездах, и режим путем медленной эволюции становится все
более и более крестьянским.
Однако двойственная политика эсеровских и интеллигентских кругов и
метод уличных демонстраций и восстаний не раз колеблют основы советской
конституции и заставляют крестьянских вождей держаться коалиции при
организации Совнаркома, чему способствовали неоднократные попытки
реакционного переворота со стороны некоторых городских элементов. В 1934
году после восстания, имевшего целью установление интеллигентской олигархии
наподобие французской, поддержанного из тактических соображений металлистами
и текстилями, Митрофанов организует впервые чисто классовый крестьянский
Совнарком и проводит декрет через Съезд Советов об уничтожении городов.
Восстание Варварина 1937 года было последней вспышкой политической роли
городов, после чего они растворились в крестьянском море.
В сороковых годах был утвержден и проведен в жизнь генеральный план
земельного устройства и были установлены метеорофоры, сеть силовых магнитных
станций, управляющих погодой по методам А. А. Минина. Шестидесятые годы
ознаменовались бурными религиозными волнениями и попыткой церкви захватить в
Ростовском районе советскую власть.
---------------------
Моя обязанность, - начал гостеприимный хозяин, - ознакомить вас с
сущностью окружающей нас жизни, так как без этого знакомства вы не поймете
значения наших инженерных установок и даже самой возможности их. Но право,
мистер Чарли, я теряюсь, с чего начать. Вы почти что пришелец с того света,
и мне трудно судить, в какой области нашей жизни встретили вы для себя
особенно новое и неожиданное.
- Мне бы хотелось, - сказал Кремнев, - узнать те новые социальные
основы, на которых сложилась русская жизнь после крестьянской революции 30
года, без них, мне кажется, будет трудно понять все остальное.
Его собеседник ответил не сразу, как бы обдумывая свой рассказ:
- Вы спрашиваете, - начал он, - о тех новых началах, которые внесла в
нашу социальную и экономическую жизнь крестьянская власть. В сущности, нам
были не нужны какие-либо новые начала, наша задача состояла в утверждении
старых вековых начал, испокон веков бывших основою крестьянских хозяйств.
Мы стремились только к тому, чтобы утвердить эти великие извечные
начала, углубить их культурную ценность, духовно преобразить их и придать их
воплощению такую социально-техническую организацию, при которой они бы
проявляли не только исключительно пассивную сопротивляемость, извечно им
свойственную, но имели бы активную мощь, гибкость и, если хотите, ударную
силу.
В основе нашего хозяйственного строя, так же как и в основе античной
Руси, лежит индивидуальное крестьянское хозяйство. Мы считали и считаем его
совершеннейшим типом хозяйственной деятельности. В нем человек
противопоставлен природе, в нем труд приходит в творческое соприкосновение
со всеми силами космоса и создает новые формы бытия. Каждый работник-творец,
каждое проявление его индивидуальности - искусство труда.
Мне не нужно говорить вам о том, что сельская жизнь и труд наиболее
здоровы, что жизнь земледельца наиболее разнообразна, и прочие само собою
подразумевающиеся вещи. Это есть естественное состояние человека, из
которого он был выведен демоном капитализма.
Однако для того, чтобы утвердить режим нации XX века на основе
крестьянского хозяйства и быта, нам было необходимо решить две основные
организационные проблемы.
Проблему экономическую, требующую для своего разрешения такой
народнохозяйственной системы, которая опиралась бы на крестьянское
хозяйство, оставляла бы за ним руководящую роль и в то же время образовала
бы такой народнохозяйственный аппарат, который бы в своей работе не уступал
никакому другому мыслительному аппарату и держался бы автоматически без
подпорок неэкономического государственного принуждения.
Проблему социальную или, если хотите, культурную, то есть проблему
организации социального бытия широких народных масс в таких формах, чтобы
при условии сельского расселения сохранились высшие формы культурной жизни,
бывшие долго монополией городской культуры, и был возможен культурный
прогресс во всех областях жизни духа, по крайней мере не меньший, чем при
всяком другом режиме.
При этом, мистер Чарли, мы должны были не только разрешить обе
поставленные проблемы, но глубоко задуматься над средствами такого
разрешения. Для нас было важно не только то, чего мы хотели достичь, но
также и то, как это достижение могло совершиться.
Эпоха государственного коллективизма, когда идеологи рабочего класса
осуществляли на земле свои идеалы методами просвещенного абсолютизма,
привела русское общество в такое состояние анархической реакции, при котором
было невозможно вводить какой-либо новый режим путем приказа или декрета,
санкционируемого силой штыка.
Да и самому духу наших идеологов были чужды идеи какой-либо монополии в
области социального творчества.
Не являясь сторонниками монистического понимания, мышления и действия,
наши вожди в большей своей части имели сознание, способное вместить
плюралистическое миропредставление, а потому считали жизнь тогда оправдавшей
себя, когда она могла полностью проявить все возможности, все зачатки, в ней
заключающиеся.
Нам, говоря короче, нужно было разрешить поставленные проблемы так,
чтобы предоставить возможность конкурировать с нами любым начинаниям, любым
творческим усилиям. Мы стремились завоевать мир внутренней силой своего дела
и своей организации, техническим превосходством своей организационной идеи,
а отнюдь не расшибанием морды всякому иначе мыслящему.
Кроме того, мы всегда признавали государство и его аппарат далеко не
единственным выражением жизни общества, а потому в своей реформе в большей
части опирались на методы общественного разрешения поставленных проблем, а
не на приемы государственного принуждения.
Впрочем, мы никогда не были тупо принципиальны, и когда нашему делу
угрожало насилие со стороны, а целесообразность заставляла вспомнить, что в
наших руках была государственная власть, то наши пулеметы работали не хуже
большевистских.
Из двух очерченных мною проблем экономическая не представляла нам
особенных затруднений.
Вам, наверное, известно, что в социалистический период нашей истории
крестьянское хозяйство почитали за нечто низшее, за ту протоматерию, из
которой должны были выкристаллизовываться "высшие формы крупного
коллективного хозяйства". Отсюда старая идея о фабриках хлеба и мяса. Для
нас теперь ясно, что взгляд этот имеет не столько логическое, сколько
генетическое происхождение. Социализм был зачат как антитеза капитализма;
рожденный в застенках германской капиталистической фабрики, выношенный
психологией измученного подневольной работой городского пролетариата,
поколениями, отвыкшими от всякой индивидуальной творческой работы и мысли,
он мог мыслить идеальный строй только как отрицание строя, окружающего его.
Будучи наемником, рабочий, строя свою идеологию, ввел наемничество в
символ веры будущего строя и создал экономическую систему, в которой все
были исполнителями и только единицы обладали правом творчества.
Однако простите, мистер Чарли, я несколько отклонился в сторону. Итак,
социалисты мыслили крестьянство как протоматерию, ибо обладали экономическим
опытом только в пределах обрабатывающей индустрии и могли мыслить только в
понятиях и формах своего органического опыта.
Для нас же было совершенно ясно, что с социальной точки зрения
промышленный капитализм есть не более как болезненный уродливый припадок,
поразивший обрабатывающую промышленность в силу особенностей ее природы, а
вовсе не этап в развитии всего народного хозяйства.
Благодаря глубоко здоровой природе сельского хозяйства его миновала
горькая чаша капитализма, и нам не было нужды направлять свое развитие в его
русло. Тем паче, что и сам коллективистический идеал немецких социалистов, в
котором трудящимся массам предоставлялось быть в хозяйственных работах
исполнителем государственных предначертаний, представлялся нам с социальной
точки зрения чрезвычайно малосовершенным по сравнению со строем грудового
земледелия, в котором работа не отделена от творчества организационных форм,
в котором свободная личная инициатива дает возможность каждой человеческой
личности проявить все возможности своего духовного развития, предоставляя ей
в то же время использовать в нужных случаях всю мощь коллективного крупного
хозяйства, а также общественных и государственных организаций.
Уже в начале XX века крестьянство коллективизировало и возвело в
степень крупного кооперативного предприятия все те отрасли своего
производства, где крупная форма хозяйства имела преимущество над мелким, в
своем настоящем виде представляя организм наиболее устойчивый и технически
совершенный.
Такова опора нашего народного хозяйства. Гораздо труднее было поставить
обрабатывающую промышленность. Было бы, конечно, глупо рассчитывать в этой
области на возрождение семейного производства.
Ремесло и кустарничество при теперешней заводской технике исключено в
подавляющем большинстве отраслей производства. Однако и здесь нас вывела
крестьянская самодеятельность; крестьянская кооперация, обладающая
гарантированным и чрезвычайным объемом сбыта, задушила в зародыше для
большинства продуктов всякую возможность конкуренции.
Правда, мы в этом несколько помогли ей и сломили хребет
капиталистическим фабрикам внушительным податным обложением, не
распространявшимся на производства кооперативные.
Однако частная инициатива капиталистического типа у нас все же
существует: в тех областях, в которых бессильны коллективно управляемые
предприятия, и в тех случаях, где организаторский гений высотою техники
побеждает наше драконовское обложение.
Мы даже не стремимся ее прикончить, ибо считаем необходимым сохранить
для товарищей кооператоров некоторую угрозу постоянной конкуренции и тем
спасти их от технического застоя. Мы ведь знаем, что и у теперешних
капиталистов щучьи наклонности, но ведь давно известно, что на то и щука в
море, чтобы карась не дремал.
Однако этот остаточный капитализм у нас весьма ручной, как, впрочем, и
кооперативная промышленность, более склонная брыкаться, ибо наши законы о
труде лучше спасают рабочего от эксплуатации, чем даже законы рабочей
диктатуры, при которых колоссальная доля прибавочной стоимости усваивалась
стадами служащих в главках и центрах.
Ну а кроме того, сбросив с себя все хозяйственные предприятия, мы
оставили за государством лесную, нефтяную и каменноугольную монополии и,
владея топливом, правим тем самым всей обрабатывающей промышленностью.
Если к этому прибавить, что наш товарооборот в подавляющей части
находится в руках кооперации, а система государственных финансов покоится на
обложении рентой предприятий, применяющих наемный труд, и на косвенных
налогах, то вам в общих чертах ясна будет схема нашего народного хозяйства.
- Простите, я не ослышался, - спросил Кремнев, - вы сказали, что ваши
государственные финансы основаны на косвенных налогах?
- Совершенно верно, - улыбнулся Алексей Александрович, - вас удивляет
столь "отсталый" метод, коробит в сравнении с вашими американскими
подоходными системами. Но будьте уверены, что наши косвенные налоги столь же
прогрессивно подоходны, как и ваши цензы. Мы достаточно знаем состав и
механику потребления любого слоя нашего общества, чтобы строить налоги
главным образом не на обложении продуктов первой необходимости, а на том,
что служит элементом достатка, к тому же у нас не так велика разница в
средних доходах. Косвенное же обложение хорошо тем, что оно ни минуты не
отнимает у плательщика. Наша государственная система вообще построена так,
что вы можете годы прожить в Волоколамском, положим, уезде и ни разу не
вспомнить, что существует государство как принудительная власть.
Это не значит, что мы имеем слабую государственную организацию. Отнюдь
нет. Просто мы придерживаемся таких методов государственной работы, которые
избегают брать сограждан за шиворот.
В прежнее время весьма наивно полагали, что управлять
народнохозяйственной жизнью можно, только распоряжаясь, подчиняя,
национализируя, запрещая, приказывая и давая наряды, словом, выполняя через
безвольных исполнителей план народнохозяйственной жизни.
Мы всегда полагали, а теперь можем доказать сорокалетним опытом, что
эти языческие аксессуары, обременительные и для правителя и для управляемых,
теперь столь же нам нужны, как Зевсовы перуны для поддержания теперешней
нравственности. Методы этого рода нами давно заброшены, как в свое время
были брошены катапульты, тараны, сигнальный телеграф и Кремлевские стены.
Мы владеем гораздо более тонкими и действительными средствами
косвенного воздействия и всегда умеем поставить любую отрасль народного
хозяйства в такие условия существования, чтобы она соответствовала нашим
видам.
Позднее на ряде конкретных случаев я постараюсь показать вам силу нашей
экономической власти.
Теперь же в заключение своего народнохозяйственного очерка позвольте
остановить ваше внимание на двух организационных проблемах, особенно важных
для познания нашей системы. Первая из них - это проблема стимуляции
народнохозяйственной жизни. Если вы припомните эпоху государственного
коллективизма и свойственное ей понижение производительных сил народного
хозяйства и вдумаетесь в принципы этого явления, то вы поймете, что главные
причины лежали вовсе не в самом плане государственного хозяйства.
Нужно отдать должное организационному остроумию Ю. Ларина и В.
Милютина: их проекты были очень хорошо задуманы и разработаны в деталях. Но
мало еще разработать, нужно осуществить, ибо экономическая политика есть
прежде всего искусство осуществления, а не искусство строить планы.
Нужно не только спроектировать машину, но надлежит также найти и
подходящие для ее сооружения материалы и ту силу, которая сможет эту машину
провернуть. Из соломы не построишь башни Эйфеля, руками двух рабочих не
пустишь в ход ротационную машину.
Если мы вглядимся в досоциалистический мир, то его сложную машину
приводили в действие силы человеческой алчности, голода, каждый слагающий,
от банкира до последнего рабочего, имел личный интерес от напряжения
хозяйственной деятельности, и этот интерес стимулировал его работу.
Хозяйственная машина в каждом своем участнике имела моторы, приводящие ее в
действие.
Система коммунизма посадила всех участников хозяйственной жизни на
штатное поденное вознаграждение и тем лишила их работу всяких признаков
стимуляции. Факт работы, конечно, имел место, но напряжение работы
отсутствовало, ибо не имело под собой основания. Отсутствие стимуляции
сказывалось не только на исполнителях, но и на организаторах производства,
ибо они, как и всякие чиновники, были заинтересованы в совершенстве самого
хозяйственного действия, в точности и блеске работы хозяйственного аппарата,
а вовсе не в результате его работы. Для них впечатление от дела было важнее
его материальных результатов.
Беря в свои руки организацию хозяйственной жизни, мы немедленно пустили
в ход все моторы, стимулирующие частнохозяйственное действие, - сдельную
плату, тантьемы организаторам и премии сверх цен за те продукты
крестьянского хозяйства, развитие которых нам было необходимо, например за
продукты тутового дерева на севере...
Восстанавливая частнохозяйственную стимуляцию, естественно, мы должны
были считаться с неравномерным распределением народного дохода.
В этой области львиная доля уже была сделана фактом захвата
народнохозяйственной жизни в области промышленности и торговли
кооперативными аппаратами, но все же проблема демократизации народного
дохода всегда стояла перед нами.
Мы в первую очередь обратились к ослаблению доли, падающей на
нетрудовые доходы, - главнейшие мероприятия в этой области: рентные налоги в
земледелии, уничтожение акционерных предприятий и частного кредитного
посредничества.
Я пользуюсь старыми экономическими терминами, мистер Чарли, чтобы вам
было понятно, о чем тут речь, ибо в вашей стране они еще употребляются, у
нас же... Я, право, не знаю, известны ли они вообще теперешней молодежи.
Таково наше решение экономической проблемы.
Гораздо более сложной и трудной была для нас проблема социальная,
удержание и развитие культуры при уничтожении городов и высоких рентных
доходов.
Впрочем, уже звонят к обеду, - остановил свой рассказ Алексеев
собеседник, увидав в окно, как Катерина с видимой радостью и ожесточением
звонила в чугунное било, висевшее посреди широкого двора.

От	Alex~1
К	Alex~1 (26.03.2006 14:04:11)
Дата	26.03.2006 14:08:41

Черт, забыл ссылку дать

http://lib.baikal.net/koi.cgi/RUSSLIT/CHAQNOW/utopia.txt

От	Пуденко Сергей
К	Alex~1 (26.03.2006 14:08:41)
Дата	27.03.2006 12:21:23

Это ему шили как "программу ТКП"

Alex~1 сообщил в новостях следующее:1862@vstrecha...
> http://lib.baikal.net/koi.cgi/RUSSLIT/CHAQNOW/utopia.txt

ага,спасибо, а то я ее не видал

Эту работу следователи ГПУ шили Чаянову как "программу Трудовой
крестьянской партии". Громкое и расстрельное было дело, несколько
десятков человек, тут Костя ссылку давал

От	Alex~1
К	Кудинoв Игорь (19.03.2006 11:30:04)
Дата	26.03.2006 11:53:34

Re: Хардт_и_Негри_и_другие,_программа

>спасибо IGA.

> http://vif2ne.ru:2009/nvz/forum/0/co/177065.htm
>Потом перешел к концепту «множества». Был краток, провел оппозицию только между «множеством» и «народом» (people, плебсом, vulgus). Народ повинуется власти, а множество нет.

Чушь какая-то, прости господи.

>Народ – это гомогенная концепция, множество – гетерогенная, оно не монолитно, в нем сохранены все различия, не оппозиции, а сеть различений.

>Блин, а мы еще Кара-Мурзу ругаем. Народ - это "концепция" (впрочем, здесь, возможно, шалости перевода, но нормальный теоретик, делая доклад, должен учитывать, что аудитория слушает его через переводчика, а не просто горячиться и снимать с себя свитер). Круто. Народ монолитен и повинуется власти. Другими словами, это стадо баранов.

>Еще более гомогенная и еще более мифологизированная концепция «нация».

Как можно быть еще более гомогенным-то? А уж если, то можно было бы объяснить, что за сверхгомогенность-то имеется в виду?

>Демократия может представлять народ, но не множество.

Множество вообще ничего не может представлять. Поскольку представитель множества в такой постановке - уже "власть" (иначе нафик он нужен), не пересекающаяся с множеством, а множество принципиально не подчиняется никакой власти, так сказать, by definition.

Неудивительно, что наслушавшись такого, человек не слишком вспыльчивый и не готовый поминутно скидывать и надевать на себя свитер, побежит за теориями к какому-нибудь старичку-боровичку.

От	Alex~1
К	Кудинoв Игорь (19.03.2006 11:30:04)
Дата	26.03.2006 11:39:34

Re: Хардт_и_Негри_и_другие,_программа

>спасибо IGA.

> http://vif2ne.ru:2009/nvz/forum/0/co/177065.htm

>На чем, однако, основывается идея разрыва между modernity и postmodernity, на которой настаивают Негри и Хардт?
>А. Негри еще раз подчеркнул, что нет ничего внешнего капиталу, что уже невозможно занять внешнюю позицию, с которой можно было бы говорить об отчуждении. Следовательно, нужно искать позиции против капитализма в рамках самого капитализма, опираясь на собственную онтологическую продуктивность труда.

Ничего не понял. Как это - нет ничего внешнего капиталу? А труд? А человек вообще?
Я так понимаю, что в свете такой заявки Маркс - пост-модернист? Маркс "искал позиции против капитализма в рамках самого капитализма". И вообще, диалектика Гегеля не занимается взаимодействием и противодействием "внешних" сущностей - ее интересует единство и борьба противоположностей, составляющих единое целое, не существующих одна без другой.

От	Пуденко Сергей
К	Кудинoв Игорь (19.03.2006 11:30:04)
Дата	25.03.2006 08:59:15

Глобальная “империя” и сопротивление “множеств” ("Солидарность", 22 марта)

http://www.solidarnost.org/article.php?issue=130§ion=57&article=2729

№11 (22/03/06)

Глобальная “империя” и сопротивление “множеств”

как образ мира и политический проект Антонио Негри и Майкла Хардта

Глобализация - едва ли не основной предмет, “камень преткновения” интеллектуальных дискуссий и политических баталий, ведущихся на протяжении уже нескольких десятилетий. Поле битвы - не только университетские аудитории и залы парламентов. Это и улицы городов - Сиэтла, Генуи, Парижа - заполненные массами людей. Теми, кто выступает либо против глобализации в принципе (антиглобалисты), либо за “глобализацию в интересах людей”, за “другой мир” (альтерглобалисты).

В марте, в рамках недели альтерглобализма, в Москве с лекциями выступили Антонио НЕГРИ и Майкл ХАРДТ - всемирно известные идеологи борьбы за “другую глобализацию”. Оба сочетают академическую деятельность с участием в “уличном”, низовом социальном движении. Корреспондент “Солидарности” побеседовала со знаменитостями и выяснила их мнение о том, какие изменения происходят в сфере труда и защиты социальных и политических прав трудящихся, в профсоюзной деятельности.

МИР ТРУДА СЕГОДНЯ

- Вопрос и к Майклу, и к Тони: какие основные изменения происходят в мире труда? Обрисуйте хотя бы схематично.

Майкл ХАРДТ: Мир труда - производство с точки зрения трудящихся - принято изучать через призму понятия “рабочий класс”. Сегодня мы можем говорить об очередном кризисе рабочего класса, причем не только теоретическом, интеллектуальном, но и политическом.

В узком смысле под “рабочим классом” подразумевались промышленные рабочие. Естественно, при этом из рассмотрения исключались, например, крестьяне. В более широком смысле под ним подразумевались все наемные работники, то есть те, кто трудится за плату. В этом случае из рассмотрения исключался неоплачиваемый труд, в первую очередь домашний, а также, естественно, безработные.

Так что о “кризисе рабочего класса” можно было говорить каждый раз, когда происходили изменения в системе производства и при этом те группы, которых понятие “рабочий класс” прежде не учитывало, заявляли о себе как о политическом субъекте.

- А в чем же специфика сегодняшнего кризиса?

М.Х.: Сегодня рабочий класс переживает еще более глубокий кризис, так как произошла смена господствующего способа производства.

Вообще, всегда сосуществуют разные способы производства, но какой-то один из них оказывается более важным в определенный период.

Например, последние 150 лет приоритетом обладало именно промышленное производство. Это не означает, что промышленных рабочих было больше, чем, например, тех же крестьян, - могло быть и наоборот. Дело скорее в том, что промышленный способ производства влиял на все другие. Мы это наблюдали в некоторой индустриализации сельского хозяйства, добычи угля и т.д. И общество в целом должно было соответствовать характеристикам промышленного труда. Но и здесь мы говорим не об использовании машин, а об определенном способе структурирования времени - рабочего и личного...

- Вы просто описываете схему перехода от индустриальной к постиндустриальной экономике?

М.Х.: Ну... в общем, да. Сегодня мы видим преобладание другого способа производства, который можно назвать “нематериальным”. Понятно, это не очень хороший термин, ведь труд всегда материален, потому что имеет отношение к нашим телам, к нашим усилиям, к каким-то инструментам. Может, более удачным термином было бы “биополитическое производство”.

“Нематериальность” касается только самих продуктов труда: мы все больше фокусируемся на производстве знания, символической продукции, информации. На “высшем уровне” это программные продукты, компьютерный софт, научные достижения. Я бы добавил еще и производство аффектов, эмоций. На “нижних” уровнях экономики “аффективное производство” - это то, что делают не только люди искусства, но и работники общепита - “фаст-фуда” или работники здравоохранения, выражая заботу, понимание, доброжелательность в отношении своих клиентов или пациентов. Понятно, что, скажем, врачи производят и материальный продукт - например, зашивают раны. Но большая часть того, на что уходят усилия медиков, - это создание некоторого ощущения благополучия, легкости у пациента.

Безусловно, все эти формы производства не новы. Но сегодня они выходят на первый план (не обязательно количеством занятых в них людей) и порой уже оказывают сильное влияние, в том числе - на организацию промышленного производства.

БИОПОЛИТИКА ЭКСПЛУАТАЦИИ

- Ну, а в чем конкретно эти изменения проявляются в жизни работников?

М.Х.: Смена господствующего способа производства вызывает изменения в связанных с ним формах организации жизни. В первую очередь изменяется структура рабочего дня. Ведь основное влияние промышленного производства на повседневную жизнь людей до сих пор заключалось именно в организации их рабочего дня. Сегодня мы наблюдаем разрушение рабочего дня, организованного по четкому графику, так что различие между работой и частной жизнью все больше и больше стирается. И этот процесс затрагивает как “привилегированных”, так и самых неквалифицированных работников.

Если говорить о “привилегированных” работниках, для примера можно упомянуть сотрудников корпорации Microsoft. Они живут и трудятся в рабочем городке (похожем на университетский кампус), который компания старается сделать максимально комфортным. Там есть все - тренажерные залы, бассейн, удобные комнаты, то есть компания хочет, чтобы работники оставались там в течение 24 часов в сутки, ей это выгодно.

Точно такое же разрушение различия между рабочим и нерабочим временем касается и непривилегированных рабочих. Речь идет о разных формах прекаризированного (или негарантированного) труда, когда порой, скажем, не определено точное время работы или трудовые отношения с сотрудником могут быть в любой момент прерваны.

- Для России это, наверное, в первую очередь труд мигрантов в строительной отрасли, если говорить о низкоквалифицированных рабочих. Они живут прямо на стройках, в бытовках, порой им приходится работать по 16 и более часов... Но, наверное, это нетипичный пример для Европы?

М.Х.: Зато типичный для Бразилии, или даже для Америки. Да и в Европе тоже бывает всякое...

Понятно, что размывание границы между рабочим и нерабочим временем ведет к гораздо более жестким формам эксплуатации. Открытой для эксплуатации оказывается практически вся жизнь человека, уже не только его труд. И это усиление эксплуатации касается в первую очередь “аффективного производства”. Получается, что работник настолько выкладывается, эмоционально “выжимается” в процессе работы, что на проявление человеческих чувств - интереса к другим людям, сочувствия, налаживания дружеских отношений - у него не остается ни сил, ни желания.

- То есть речь идет об окончательном и бесповоротном порабощении?

М.Х.: Ну, не все так мрачно. С этой новой формой производства появляется и новая власть, новое могущество трудящихся. Ведь теперь мы признаем, что именно они, трудящиеся, производят коммуникацию, сотрудничество - производят социальные отношения в целом. Естественно, труд становится более творческой силой, а в руках рабочих сосредоточено гораздо больше власти, нежели раньше. Поэтому мы и называем этот способ производства “биополитическим”.

С одной стороны, вся наша жизнь становится менее защищенной от биополитической эксплуатации. Но с другой - при этом в самом процессе труда открываются возможности производить социальные отношения. Именно поэтому мы сегодня можем говорить не только о кризисе рабочего класса в связи со сменой способа производства, но и о новых возможностях для масс, и о “множестве” как новом политическом проекте.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ ОСВОБОЖДЕНИЯ

- Так в чем заключается этот политический проект? И, главное, что в нем нового?

Антонио НЕГРИ: Мы определили “множество” как основное понятие сегодняшнего освободительного проекта. “Множество” - это то, что можно противопоставить большинству традиционных понятий, описывающих общества. Это не народ, не нация, единство которой строится на идентичности. Это и не класс - будем ли мы его определять по-марксистски, как единство людей, связанных одинаковым отношением к средствам производства, или же просто, как это делают американские социологи, - как прослойку населения с примерно одинаковым уровнем дохода.

“Множество” - это любая общность, которая создает себя как таковую, это единство личностей - “сингулярностей”, которые сами создают то, что будет у них общего. И “множество” - это политический субъект, противостоящий власти. Власть ведь всегда представляется чем-то “абсолютным”, “божественным”, оправданным тем, что находится вне пределов нашей досягаемости, и - неопровержимым для тех, кто подвержен власти, то есть повинуется ей. Поэтому, обосновывая “множества” - или трудящихся - как политический субъект, мы должны ставить проблему не так, как нам диктует власть. Проблему политического субъекта следует ставить с точки зрения неповиновения, то есть с точки зрения того, насколько эти субъекты могут быть живыми, действующими существами в рамках общественных отношений.

Что же тогда для трудящихся означает стать политическим субъектом? Это означает всем вместе стать “множеством” - сообществом личностей, становящихся силой.

- А что можно сказать о “множествах” в связи с производственными отношениями?

А.Н.: Видите ли, когда основными в создании стоимости продуктов являются информационный и аффективный компоненты, то фундаментальным условием такого производства является свобода. Теоретически это должно вести к ослаблению власти капитала, да и любой “абсолютной” власти.

Как мы уже говорили, сегодня новые условия производства ломают рамки рабочего времени, делают его гибким, мобильным. Капитализм тоже стремится к гибкости рабочего времени, но только в своих интересах. Мы должны дать этому отпор и обратить эту гибкость в свою пользу, в своих интересах. Почему? Да потому что вынужденный труд - это ужасно. Потому что отказ от принудительного труда - фундаментальное право человека. Потому что работать свободно - всегда лучше. И любая борьба рабочих - за зарплату, за условия труда - это еще и борьба за свободу.

Работа в новых условиях, в рамках “множеств”, предполагает обретение чего-то общего, но - не идеологии, а общих условий. И наша задача сегодня - заново присвоить эту общность условий, в первую очередь материальных условий нашей жизни и городов, в которых мы живем. Альтерглобалистское движение совершенно справедливо требует возвращения всем людям общих социальных благ и природных ресурсов - воды, земли, природных ископаемых.

- Но ведь, наверное, этого можно добиться и оставаясь в рамках современной демократии - представительной, парламентской?

А.Н.: Все теории демократического представительства основаны на двусмысленности выборов: отдельные личности выбирают других личностей, которые становятся представителями нации, народа. И эти представители будут нести ответственность только перед лицом единства народа, а этого самого единства и нет. А значит, они не представляют народ.

Таким образом, сам механизм представительства - огромная мистификация. Поэтому в создании политических субъектов мы не можем использовать принципы представительства. Что же тогда делать?

А вот что: мы должны экспериментировать с новыми формами политической организации - непредставительскими. (Пример - квартальные комитеты самоуправления в Аргентине.) И это должен быть постоянный процесс создания власти, постоянный процесс учреждения новой силы. Это и есть абсолютная демократия - как ее пытались представить классические философы вроде Спинозы.

И для этого есть все предпосылки. Первая - новая сила, новые возможности труда, когда каждый человек имеет свой капитал в голове - знания. Вторая - то, что капитал переживает кризис. Это кризис меры труда, так как нормативы труда, разработанные в условиях индустриального, тейлористски организованного предприятия, уже неприменимы.

Мера труда десятилетиями разрабатывалась крупными идеологами, экономистами, социологами, причем и в капиталистических, и в социалистических странах. Она рассчитывалась для столицы и для провинции, для людей с разным уровнем образования, для разных стран... Но сегодня все эти меры размываются, так как меняется мир. Глобализация открывает новые возможности, вопрос только в том, чтобы эти возможности использовались в интересах людей, а не капитала.

- Да, на столь оптимистичной ноте можно было бы и закончить, но возникает вопрос: что в таких условиях происходит с традиционными организациями трудящихся - рабочими партиями, профсоюзами? И как они могут изменяться, чтобы справиться с новыми вызовами?

М.Х.: Первое что нужно сделать - это просто признать проблему. Трансформация форм труда делает некоторые традиционные объединения, в первую очередь профсоюзы, неспособными быть представителями людей разных форм труда. Это означает, что необходима трансформация как самих профсоюзных организаций, так и синдикалистской деятельности рабочего движения. Нам известно о ряде экспериментов в этом направлении. Но окончательного ответа на вопрос, в каком направлении должно идти это преобразование, разумеется, нет.

Я предполагаю, что - очень условно - можно очертить несколько направлений. Первое - разрушение корпоративного деления между профсоюзами и внутри них, когда они организованы исключительно по профессиональному и цеховому признаку. Второе - уничтожение деления на оплачиваемые (наемные) и неоплачиваемые формы труда.

А.Н.: Примером в первом случае являются иммигранты, мигранты. Для традиционных профсоюзов - это чуждые группы, иногда едва ли не враги. Такими “чужаками”, “врагами” для традиционных профсоюзов оказываются и безработные. По меньшей мере “чужаками” являются и представители других отраслей.

В Аргентине последние пять лет действует движение безработных. Они пытаются представить свою организацию как “профсоюз безработных”. И подобно тому, как традиционные профсоюзы в знак протеста организуют забастовки, блокируя работу предприятий, безработные занимают улицы, перекрывают дороги, блокируют города. Таким образом они восстанавливают социальную силу безработных, исключенных из “нормальной” профсоюзной активности. Естественно, этот “профсоюз” организован не в соответствии с традиционной отраслевой или цеховой структурой профсоюзов.

Другие примеры касаются в основном Франции и Германии, где очень многие группы активистов работают с иммигрантами, чьи интересы также не представлены профсоюзами и которые чаще всего работают без контрактов. То есть речь идет о работе без гарантий, или, как мы обычно говорим, о прекаризированном труде. Иногда работающие без контрактов мигранты имеют какие-то полулегальные или нелегальные структуры вроде стачкомов, однако мало кто из них состоит в профсоюзе.

Еще один конкретный пример: в Италии, Франции и Германии безработные и работающие без контрактов, работники интеллектуального труда, нанятые на “гибких условиях”, организуют альтернативные первомайские демонстрации. У них нет профсоюзных структур, это своего рода самоорганизация. Они просто отдельно выражают свои проблемы, так как не могут их решать через традиционные организации рабочих.

М.Х.: Глядя на то, как изменились формы труда, нам следует понять, каким образом должно измениться и политическое представительство от мира труда, его политические формы, в частности - профсоюзные структуры. Пока еще непонятно, как они должны измениться, но уже есть отдельные примеры в Европе и Латинской Америке, когда профсоюзам удается привлечь позитивный опыт новых социальных движений и стать более сильными.

И последнее: как бы это ни звучало банально, иногда стоит вернуться к основам. Рабочие должны в этих новых условиях научиться отказу от повиновения. А мы - как интеллектуалы, как активисты - должны понять, каким образом рабочие отказываются от труда. Иногда они делают это при помощи забастовки, иногда - просто изображая, что работают. А иногда, как в случае с аргентинскими безработными, - выражая свой отказ от повиновения, даже если у них нет рабочего места. Так что наша первая задача - это поиск новых форм неповиновения и выяснение, как люди их применяют.

- И последний вопрос - условно-биографический. В чем заключается ваш личный проект в рамках этих формирующихся сегодня социальных движений?

А.Н.: Вот ты говоришь о личном проекте - а здесь речь должна идти скорее о том, что я могу делать в современных условиях как интеллектуал.

М.Х.: Интеллектуалы не должны задаваться вопросом, что нужно делать кому-то. Они, наоборот, должны стараться выяснить, что же делают люди и в чем заключаются проблемы, которые они пытаются решить. А люди, массы или, как мы с Тони говорим, “множества” - они много чего делают. И уж затем нужно просто понять, как можно стать частью этой деятельности. Так что это вопрос - об участии в коллективной деятельности.

Я думаю, представление об интеллектуалах, которые, дескать, осознают, что нужно делать, и навязывают простым людям это свое понимание, - уже совершенно дискредитировано. То есть, мне кажется, мы не можем говорить о лидерстве или какой-то ведущей роли интеллектуалов - мы скорее изучаем и учимся у людей тому, что они делают. И нельзя сказать, что мы уже нашли какие-то решения...

Беседовала Александра ПЕТРОВА
petrova@solidarnost.org
Рисунок с сайта www.majorityreportradio.com

“А”-СПРАВКА

Антонио Негри - некогда идеолог “красных бригад”, сегодня - вполне респектабельный политический философ и умеренный “альтерглобалистский гуру”.

Негри 72 года. В 1970-е годы вел активную деятельность в “операистском” (от итал. operaio - рабочий) движении. “Операисты” пытались создавать организации рабочих вне бюрократических партийных и профсоюзных структур. Такие “рабочие собрания” появились на крупнейших автомобильных заводах Италии, где пытались осуществлять “прямую демократию”, то есть не создавать выборных структур с делегированием полномочий. Сами каждый раз принимали решения общим собранием, организовывали акции, выдвигали требования и контролировали их выполнение. Пытались распространить движение и за стенами заводов, создавали комитеты квартального самоуправления. Движение сошло на нет в связи с репрессиями по отношению к активистам в конце 1970-х, а скорее даже - в связи с наступлением экономического кризиса начала 1980-х.

В 1979 году Тони Негри был обвинен итальянскими властями в похищении премьер-министра Италии Альдо Моро. Был посажен в тюрьму, хотя обвинение и разваливалось. Пока сидел в тюрьме, был избран в парламент Италии одновременно от центральных округов Рима, Милана и Неаполя. Вышел из тюрьмы, занялся парламентской деятельностью. Затем парламент с минимальным перевесом голосов лишил его депутатской неприкосновенности. Негри был вынужден уехать во Францию, где занимался преподаванием и изданием журнала. В конце 1990-х вернулся в Италию и добровольно явился досиживать в тюрьме назначенный ему срок. Амнистирован в 2001 году.
Является автором множества книг о рабочем движении, демократии, власти, глобализации. На русском языке вышли “Империя” (2004 год) и “Множество: Война и демократия в эпоху империи”, написанные в соавторстве с Майклом Хардтом.

Майкл Хардт - американский литературовед из Дьюкского университета. Считается скорее популяризатором идей Тони Негри, чем его “полновесным” соавтором. Активный участник альтерглобалистского движения.
-----

От	Alex~1
К	Пуденко Сергей (25.03.2006 08:59:15)
Дата	26.03.2006 10:45:52

Re: Глобальная “империя”...

От	Пуденко Сергей
К	Alex~1 (26.03.2006 10:45:52)
Дата	27.03.2006 09:56:35

Affective Labour & General Intellect

это два узловых понятия у НХ, о которые все спотыкаются. Хардт написал
кинжку "Labour of Dyonisus" 1995, Негри " Marx beyond Marx" уже давно
(1980е)

потом краткое изложение их аффективного труда есть в Империи (2000).
Критика критики концепции труда у Маркса -у Каллининкоса в
статье,которая в ВОСТОКе в номере "Массы и империя". Статья по
английски. Критика ИМО по делу. Негри порой натягивает ранние марксовы
построения (первый черновой вар-т Капитала -Грюндрисс) на всю схему в
целом, а диалектику абст-конкр.труда (в начале Капитала) он не ловит
Интересно,что недавно на сайте Негри( я о нем говорил с Хардтом)выложили
Ильенкова. Ильенков недавно появился по-английски и раскручивается

Потом у Негри появился этот самый "Всеобщий интеллект". ПРи ближайщем
рассмотрении скорей всего это "всеобщий труд" (хорошая статья Библера в
ВОСТОКе). Побиск предложил алгоритм расчета эффекта ВТ ан примере
транспорта (монография в 11 номере ВОСТОКа, "Физ.экономика")

в интервью Хардт пытался кратко тезисно изложить некоторые моменты.
Насколько целостна и стемна их концепция труда - не знаю, по-моему нужно
драть главы из Империи И Мультитуде и насквозь смотреть. В Империи
отдельная глава

ИМО что касается (только)"аффектов" заслуживает рассмотрения отдельно, а
что касается всеобщего труда -отдельно

Alex~1 сообщил в новостях следующее:1854@vstrecha...
>
> >- Вы просто описываете схему перехода от индустриальной к
постиндустриальной экономике?
> >М.Х.: Ну... в общем, да. Сегодня мы видим преобладание другого
способа производства, который можно назвать 'нематериальным". Понятно,
это не очень хороший термин, ведь труд всегда материален, потому что
имеет отношение к нашим телам, к нашим усилиям, к каким-то инструментам.
Может, более удачным термином было бы 'биополитическое производство".
>
> Бред, простите, какой-то. Био-производсво - такое же производство, как
и все остальные. Не вижу, чем оно принципиально на обсуждаемом уровне
отличается, например, от добычи угля.
>
это тоже специфический концепт, у них он свой, производный от
фукоистского. Глава в Имерии про биополитику тоже отдельно может быть
рассмотрена, там б-м четко . А на словах это будет очень долго.
Вдобавок, этот "красивый"термин каждый пытается использовать по-своему.

> >'Нематериальность" касается только самих продуктов труда: мы все
больше фокусируемся на производстве знания, символической продукции,
информации.
>
> Опять-таки бред.

насколько я понимаю, тут есть ВТ (которые "знания", у Побиска -открытия)
и есть АТ.

> >На 'высшем уровне" это программные продукты, компьютерный софт,
научные достижения.
>
> Программные продукты и компьютерный софт, во-первых, одно и то же.
Такая неряшливость разговора теоретикам не к лицу. Во-вторых,
Программные продукты - это чисто индустриальная продукция, а не
"знания", "информация" или "символическая продукция". Программные
продукты - не информация, а средство обработки информации. Это
совершенно разные вещи. Вот количество и структура обрабатываемой
человечеством (или социальной группой) информации - это важнейший
интегральный показатель. Вот это можно и нужно обсуждать. Интереснейшая
тема.

у Побиска в отличие от НХ последовательно и системно на примере
изобретений в транспорте изложено вплоть до алгоритмов расчета эффекта
ВТ через рост ПрТ -насколько "все это верно" это уже другая тема
>
>
> >Я бы добавил еще и производство аффектов, эмоций.
>
> Что значит - производство эмоций? Это все надо уточнять. Производится,
условно говоря, фильм, а не "эмоции". Это чисто индустриальный подход.
Поведение "среднего" человека изучается и исполшьзуется так же, как
"сопротивление материалов". Почему это называется пост-индустриализмом -
совершенно непонятно. Здесь совершенно необходимо договориться о
терминах, иначе участники разговора перестают понимать друг друга. Это
ничем не лучше "этничности" в изложении демагогов, не будет называть
имен.
>
да,это отдельная тема. По-моему, в Империи есть еще наглядные образцы
того что они считают типовыми АТ. Фокус-группы при апробации рекламы
например
> >так что различие между работой и частной жизнью все больше и больше
стирается. И этот процесс затрагивает как 'привилегированных", так и
самых неквалифицированных работников.
>
> Ну-ну.
>
у них вИталии в 1980е проиощел массовыйпереход с так.наз. фордистского
(конвейерно-фабричного) к пост-фордистоскому укладу. Италия вообще была
в этом смысле как они говорят передовой. На сайте НХ генерейшн-онлайн
лежит "Глоссарий постфордизма"

> >Если говорить о 'привилегированных" работниках, для примера можно
упомянуть сотрудников корпорации Microsoft. Они живут и трудятся в
рабочем городке (похожем на университетский кампус), который компания
старается сделать максимально комфортным. Там есть все - тренажерные
залы, бассейн, удобные комнаты, то есть компания хочет, чтобы работники
оставались там в течение 24 часов в сутки, ей это выгодно.
>
> Ну и что? Это называется увеличение продолжительности рабочего дня -
только и всего. Если люди сидят несколько лет в кампусе, то это,
простите, трудовая армия и "шарашка", пусть и добровольная. Как наличие
или отсутсвие бассейна с тренажером отрицает это?
>
про жизнь работников ТНК и не такое рассказывали на ворлдкризисе. На
скутерах и фрррари они там ездиют типа

>
> >Точно такое же разрушение различия между рабочим и нерабочим временем
касается и непривилегированных рабочих.
>
> Не понял. Само рассмотрение темы соотношения квалифицированного и
неквалифицированного труда - дело очень важное, как и анализ изменений
для того же неквалифицированного труда. Я вижу только увеличение его
интенсиности, и все. Но я не имею информации об этом, это просто мое
впечатление. Интересно было бы обсудить.

SoHo, хоум-оффис.непрерывная работа на дому. У нас теперь сплошь и
рядом, про Америку не говорю. Привилегированный тут не то слово

Почему-то они аспекты о которых Бурдье и Бауман мало обговриают.
Флексибильность, краткосрочные конракты,негарантированность труда всю
жизнь и повсюду. Бурдье это начал еще в 1995 как корень
неолибералистской доктрины выставлять,сейчас вон конракты первого
найма -это оно.

Калинникос в ВОСТОКе "Антикап.манифест" про Бурдье и далее Негри именно
в этой связи. как начался антиглоб в 1995 после неолиберал шабаша 1990х
>
> Дальше пошла какая-то полная сингулярность. Странное впечатление.

про сингулярность тоже отдельно. С этим-то в отличие от труда б-м ясно.
Особенность (особость) по Гегелю в первом приближении( треий член
формулы всеобщее-единичиное). Любой человек и его становление сингулярны

В общем,Альманах дает нкеторые заделы,но пока еще не все. А критиковать
НХ нужно и по делу их теории. Как Калинникос

про Мультитуде Негри в выступлении недаром сказал"моя концепция" - и то
хорошо. У Спинозы не то, я тут итальянские файлы их спинозоведов
анонсировал. Нерги анахизирует Спинозу

От	Potato
К	Пуденко Сергей (27.03.2006 09:56:35)
Дата	01.04.2006 06:35:25

Даже булочки для МакДональдса не в хоум-оффисе собирают.

Даже булочки для МакДональдса не в хоум-оффисе собирают.

1. Даже булочки для МакДональдса не в хоум-оффисе собирают. И сталь не варят. И ткани не ткут.

2. ==у них вИталии в 1980е проиощел массовыйпереход с так.наз. фордистского
(конвейерно-фабричного) к пост-фордистоскому укладу. ==

Наличие или отсутствие конвейера мало что определяет. Опять же, может быть, конвейер просто перебросили куда-нить в Китай или Бразилию?

От	Пуденко Сергей
К	Potato (01.04.2006 06:35:25)
Дата	03.04.2006 06:28:36

МакДональдсы антиглобо громят первым.

Potato сообщил в новостях
следующее:1918@vstrecha...

>
> 1. Даже булочки для МакДональдса не в хоум-оффисе собирают. И сталь не
варят. И ткани не ткут.
>
Вы в курсе,почему они именно Мак-фуды эти громят?наряду с ВТО, G8 и
прочими основными институтами глобализма

> 2. ==у них вИталии в 1980е проиощел массовыйпереход с так.наз.
фордистского
> (конвейерно-фабричного) к пост-фордистоскому укладу. ==
>
> Наличие или отсутствие конвейера мало что определяет.

ну здрасьте
см.Тейлоризм и Фордизм,основная социал-эконом. теория Грамши

> Опять же, может быть, конвейер просто перебросили куда-нить в Китай
или Бразилию?

Дык конечно,и капитализм еще "исчерпал периферию", в отличие от 20 в.,
это тоже входит в пакет признаков позднего финкапа,как и другие
отмеченые НХ черты. Они больше разбтрают труд, а не капитал -имеют
право,но поулчается односторонне. Финкап имеет много гитик. На форуме до
этой теме по-моему не дошли,все больше пальцевые модельки
им.И.николаева. В ВОСТОКе -статьи А.Серегина про "мир ТНК"

в таком режиме мы с вами дальше двух-трех му-му не продвинемся

От	Potato
К	Пуденко Сергей (03.04.2006 06:28:36)
Дата	04.04.2006 06:47:39

К хоум-оффисам это не имеет отношения.

К хоум-оффисам это не имеет отношения.

Мы, кажется, говорим о разных вещах.

1. Какой-нибудь бухгалтер или программист может работать на большую или малую компанию из хоум-оффиса или даже на лоне природы. Но большинство продукции по прежнему производится на больших фабриках (сталь варят, ткани ткут и т.д.). Небольшие чиста французские булочные пекут хлеб/пирожные не отходя от кассы. А большие магазины (не макфуды) с французскими названиями получают хлеб, наверное, с хлебозаводов.

2. О конвейерах. Таки в чем принципиально изменится капитализм от отказа от оных? Тем более, что во многих случаях КБ остается на месте, а сборочные цеха переносятся куда-нибудь в Китай или Бразилию?

3. О каком исчерпании перифирии может идти речь. В той же Индии из миллиарда населения современным производством охвачены миллионов 200 или даже меньше. Так что 300-400 миллионов там еще осталось, чтоб черпать. Не говоря уже о других странах.

4. О тов. Негри. Я понимаю, когда зеленые студенты лезут в индивидуальный террор. Но зачем профессор полез в Красные Бригады?

От	Potato
К	Пуденко Сергей (25.03.2006 08:59:15)
Дата	25.03.2006 20:31:54

Несерьезно это как-то...

Несерьезно это как-то...

1. Если некая профсоюзная организация называет себя "Солидарностью", то что она хочет этим сказать? И почему левые не подвергают ее остракизму?

2. Насколько серьезно можно относиться к бывшему "идеологу “красных бригад”"?

3. ==Первая - новая сила, новые возможности труда, когда каждый человек имеет свой капитал в голове - знания. Вторая - то, что капитал переживает кризис. Это кризис меры труда, так как нормативы труда, разработанные в условиях индустриального, тейлористски организованного предприятия, уже неприменимы.==

Замечательно. Чем отличается рабочий на текстильной фабрике в Индии от описанного Марксом английского рабочего? Какие "знания" он имеет в голове?

4. ==Если говорить о “привилегированных” работниках, для примера можно упомянуть сотрудников корпорации Microsoft. Они живут и трудятся в рабочем городке (похожем на университетский кампус), который компания старается сделать максимально комфортным. Там есть все - тренажерные залы, бассейн, удобные комнаты, то есть компания хочет, чтобы работники оставались там в течение 24 часов в сутки, ей это выгодно.==

Еще более замечательно. Вспомните, о чем Вам тов. Pessimist толковал. Или поищите в интернете слова Microsoft+permatemp или Microsoft+outsourcing.

5.==Примером в первом случае являются иммигранты, мигранты. Для традиционных профсоюзов - это чуждые группы, иногда едва ли не враги. Такими “чужаками”, “врагами” для традиционных профсоюзов оказываются и безработные==.

Такие значит профсоюзы. Продавшиеся буржуям с потрохами...

От	Пуденко Сергей
К	Кудинoв Игорь (19.03.2006 11:30:04)
Дата	20.03.2006 07:15:45

Записи выступлений Хардта и Негри

>спасибо IGA.

>

Спасибо!
с Живого Журнала несколько записей присуствовавших на выступлениях НХ
1)cheval-academiq с обменом репликами
2)fosca.

замечания (чувствуется,что писали женщины в обоих случаях)порой совпадают с моими. Так,переводчица действительно не владела делезовскими концептами и переводила "сингулярности" как "индивиды". После обмена репликами сатла переводить верно.

Насчет выстпулений бузгалинцев тоже если одним словом совпадает мнение

Негри выступал не по-английски, а по-французски

Выступления Негри и Хардта
--------------------------------------------------------------------------------

http://cheval-academiq.livejournal.com/1672.html
<<<
выступление А. Негри и М. Хардта в секторе аналитической антропологии
В понедельник, 13 марта, в секторе Аналитической антропологии Института философии РАН состоялась встреча круга московских интеллектуалов и художников с крупнейшими современными левыми философами, авторами известных российскому читателю по переводам книг «Империя» и «Множества» (а также других, менее известных ему и еще не переведенных, книг), Антонио Негри и Майклом Хардтом. Это было первое из серии мероприятий, запланированных в рамках их визита в Москву и Петербург. Сразу отмечу, что присутствующим повезло с переводом, что в философии случается нечасто – его осуществляли Е. Петровская (с английского) и Д. Новиков (с итальянского). После небольшой приветственной речи В. Подороги, гости очень лаконично и ясно изложили свое видение проблемы перехода от modernity к postmodernity, (буду употреблять эти слова в том виде, в каком их употребляли докладчики – при попытке перевести на русский, неизбежно возникает путаница; вариант Е. Петровской был: от современности к постмодернизму), уложившись в 10 минут каждый.
Первым слово взял М. Хардт. В своей речи он выделил два концепта modernity. Первый связывает modernity с колонизацией, захватом, экспансией, и представляет собой взгляд извне Европы. Второй относится уже к перспективе капитализации самой Европы изнутри. Соответственно, можно выделить два типа сопротивления, два типа борьбы, характерных для modernity – это деколонизация (движение извне), с одной стороны, и классовая борьба, борьба с суверенной властью (изнутри Европы). Все революции XX века так или иначе синтезировали эти два типа. Однако, заключил М. Хардт, с переходом к postmodernity произошло перераспределение условий борьбы. После чего передал слово А. Негри.
А. Негри сформулировал задачу выделения матрицы борьбы, которая должны определять postmodernity и объяснил слушателям, какой именно характер имеет это перераспределение ее условий. Раньше она могла быть описана диалектически и телеологически, через некое отношение и открытое столкновение разнородных сил. Однако, следуя Негри, необходимо осознать, что между modernity и postmodernity нет непосредственного перехода, а есть разрыв. Рostmodernity характеризуется новой моделью производства субъективности, на появление которой в свое время правильно обратили внимание, например, Фуко и Делез, которые онтологизировали данный разрыв, смогли онтологически обосновать эту новую субъективность. Связана же она с тем, что никакого противостояния извне теперь уже быть не может, поскольку в результате растворения общества в движении глобального капитала возник такой уровень единства, по отношению к которому нет ничего внешнего.
Оба выступления были блестящи.
После чего перешли к вопросам.
С.Н. Земляной попросил пояснить, чем отличается новый тип производства субъективности. А. Негри рассказал о том, как изменяется в наше время понятие труда, благодаря все более непосредственной его связи с производством языка, субъективности, то есть, собственно, не столько товара, сколько самого социального отношения. Имелась в виду, судя по всему, концепция имматериального труда, которая развивается современными итальянскими марксистами.
С. Зенкин задал вопрос о понятии контроля, используемом выступавшими в их книге «Империя»: на каком основании считать контроль именно формой осуществления власти, а не просто пассивным сопровождением социальных процессов? А. Негри объяснил, что придает понятию контроля примерно тот же смысл, какой придавали ему Фуко и Делез. В результате перехода от дисциплинарного общества к обществу контроля, и, соответственно, от фордизма к постфордизму, возникает биополитический режим власти. В связи с этим как возможно сопротивление, сингулярность, событийность? Ответы Деррида и Агамбена представляются Негри недостаточными. Необходимо понять, еще раз подчеркнул он, параметры производства субъективности, причем субъективности коллективной: «иначе – добровольное рабство, тот вид порока, который всегда сопровождает индивидуализм». Как возможны, таким образом, множества?
И. Чубаров обратился к книге «Империя», внимательно прочитанной, как сразу стало заметно, и сформулировал несколько очень конкретных вопросов к тексту, в котором обнаружил ряд противоречий и несостыковок в связи с понятием суверенитета и договора. М. Хардт отчасти признал неточность некоторых формулировок, а отчасти переадресовал вопрос к переводчику книги (который, надо сказать, в свое время отличился, переведя, как известно, multitude как «народные массы»).
А. Пензин вернулся к вопросу о производстве субъективности. Он обратил внимание на то, что в традиционном гегелевском марксизме изменение условий субъективности мыслится как ее разрушение или отчуждение. Постмодернизм, если следовать, например, за Ф. Джемисоном, доводит это разрушение или отчуждение до предела. Однако никакого разрыва при таком подходе не наблюдается. На чем, однако, основывается идея разрыва между modernity и postmodernity, на которой настаивают Негри и Хардт?
А. Негри еще раз подчеркнул, что нет ничего внешнего капиталу, что уже невозможно занять внешнюю позицию, с которой можно было бы говорить об отчуждении. Следовательно, нужно искать позиции против капитализма в рамках самого капитализма, опираясь на собственную онтологическую продуктивность труда.
Д. Голобородько задал вопрос о соотношении власти и биополитики применительно к используемой Хардтом и Негри концепции М. Фуко, на что получил подробный исчерпывающий ответ А. Негри (к сожалению, он у меня не зафиксирован).
В. Софронов, скромно представившийся «марксистом», вспомнил знаменитый марксов 11 тезис о Фейербахе и поинтересовался тем, как Хардт и Негри решают проблему соотнесения теории и практики. По мнению Софронова, постмодернистская теория мало ориентирована на преобразующую мир практическую активность, и ограничевается практикой языковой.
М. Хардт заметил, что в наше время довольно трудно отделить теорию от практики. Они с Негри стремятся не к тому, чтобы разрабатывать теорию для дальнейшего практического осуществления, но, скорее, к тому, чтобы учиться у опытов новой социальной борьбы, которые сами по себе достаточно богаты и насыщены.
А. Осмоловский задал коварный вопрос с тонким, но не вполне прозрачным намеком, о том, как левые революционные мыслители в конкретных случаях решают, с кем стоит иметь дело, а с кем не стоит, и даже уточнил: приехали бы философы в Москву, если бы их пригласил, например, Путин? Майкл и Тони за тонкостью и простительным незнанием сложностей местного контекста намека Осмоловского, кажется, не поняли, сойдясь на том, что нужно расширять пространство коммуникации.
В какой-то момент М. Хардт сам обратился к аудитории со своим вопросом. Преамбулой был рассказ о недавнем визите в Китай, где, на встрече в китайскими интеллектуалами, они с Негри столкнулись с отказом от понимания своих идей на том основании, что «Китай – это Китай» [!]. То есть, по их совокупному мнению, национальная специфика настолько сильна и настолько детерминирует мысль, что интелеллектуальный обмен здесь носит односторонний характер и западным теоретикам вряд ли стоит надеяться на взаимопонимание.
Тогда слово взял В.А. Подорога, который в целом, можно сказать, солидаризировался с китайскими интеллектуалами, настаивая на герметичности русской ситуации, в которой мало общего с западным миром. В частности, он обратил внимание авторов «Империи» на то, что те не всегда учитывают сложность этого понятия, употребляя его иногда слишком произвольно, не совсем как понятие (а, скорее, как название для чего-то другого), не учитывая смыслы, которые уже давно за ним закрепились. Это пренебрежение строгостью при работе со словом «Империя» становится заметно именно из нашего контекста, в котором доминирует имперское националистическое сознание, подкрепляемое литературоцентристским мифом. Затем Подорога метафорически развил этот, российский образ Империи, как империи без людей, пустынной империи, которая являет собой абсолютный предел параноидальных фантазий наших «патриотов».
А. Негри пояснил, что их интересует не столько устаревшие модели суверенной власти, пережитки которых мы наблюдаем, сколько приходящая им на смену глобальная империя капитала, которая не локализована ни в России, ни в Америке, ни в Китае, ни где-то еще. Империя, у которой не будет внешних врагов. Оценив метафору пустынной империи, Негри предположил ее скорое будущее: очень быстро она заполнится пересекающими потоками, сольется с имманентностью капитала.
В. Софронов предложил свой вариант ответа на поставленный Хардтом вопрос. По версии Софронова, после распада СССР и череды сопутствующих разочарований наша интеллигенция во многом утратила социальную активность и политическую сознательность. Констатировал печальный факт отсутствия собственно левых интеллектуалов и наличия только либералов и консерваторов. Кроме того, сказал Софронов, у нас 99,9 % все-таки составляет старый индустриальный труд, тогда как на долю имматериального приходится оставшийся 0,1. Никто ему, однако, не поверил.
В заключение прозвучала реплика Cheval_Academiq – о том, что в России рынок уже проник в области интеллектуального и культурного производства, но произошло это совсем недавно и потому не всем очевидно. По мнению Cheval_Academiq, по мере того, как аффект, язык, сама мысль, коммуникация, становятся товаром, когда приходит осознание, что с капитализмом у нас те же проблемы, что и на западе, у современных концепций сопротивления и борьбы, носящих, в общем-то, не локальный, а интернациональный характер, появляется адекватная аудитория и в России.
На этой, с одной стороны оптимистической, а с другой, печальной ноте – короче, на этой амбивалентной ноте – разошлись.
К сожалению, организация визита иностранных гостей не предполагала неофициального продолжения, поэтому последовавший ужин в ресторане, при всей своей странной торжественности, был крайне немногочисленным и проходил в ином составе. Из примечательных событий ужина можно вспомнить, например, очень деловой краткий визит А.В. Бузгалина, который произнес пафосную речь. Смысл ее заключался примерно в том, что у нас в России есть прекрасное дружное солидарное альтерглобалистское движение, в котором наши непобедимые множества, все с книжками Негри в рюкзачках, уверенно шагают к свержению капитализма, и во главе этого движения, конечно, сам Бузгалин, наш главный левый интеллектуал и марксистский лидер. Лидер зачитал гостям программу их пребывания, а на наш вопрос о том, почему некоторые мероприятия носят закрытый характер, отвечать отказался. В остальном же вечер прошел спокойно.
<<<
cheval_academiq
2006-03-17 04:39 pm UTC (ссылка)
Чтобы иметь представление, опишу тебе картину, из которой примерно ясно, кто такой Бузгалин. Это человек, который вчера выступал с огромным докладом и нарисовал на доске большую схему, на которой изобразил все противоречия современного мира и то, каким образом они должны быть разрешены. В частности, в числе ближайших задач обозначил снятие отчуждения и свержение власти капитала. В библиотеке им. Ленина было совершенно закрытое обсуждение (вход по спецпропускам), на котором, как рассказывают, старейшины нашей науки, я так полагаю, "философы", допрашивали наших гостей на предмет того, что если есть революционный субъект, то должна быть и субстанция. То есть вот так.

cheval_academiq
2006-03-17 04:29 pm UTC (ссылка)
По поводу рекламы и распространения информации все вопросы - к организаторам (я не из их числа). Возможно, принимающая сторона не была заинтересована в широкой огласке. Хотя на сайте ИПРОГа висела, кажется, программа.
battai
2006-03-15 05:38 pm UTC (ссылка)
а говорила, что дневник не нужен:-)
вот как здорово отчиталась о проделанной работе:-)

cheval_academiq
2006-03-17 04:19 pm UTC (ссылка)
Точно. Ловлю себя на том, что мне просто приятно иногда вот так задаром "отчитываться" о некоторых событиях, в которых приходится участвовать, перед неопределенно широкой и, в общем-то, анонимной аудиторией. Это здорово.

kashamanka
2006-03-15 08:45 pm UTC (ссылка)
ну что, в целом можно отметить, что все было так, как оно должно было быть, каждый старался, как мог, и выступил строго в рамках своего амплуа. бузгалин, конечно, фигура комическая - с его проныривостью и амбициями, но да пусть себе хлопочет. при всей обоснованности подъебок осмоловского - это тоже мелочи жизни. по-настоящему достойна сожаления даже не столько сама телега, что де не стоит "разрабатывать теорию для дальнейшего практического осуществления", когда "опыты социальной борьбы" и так "достаточно богаты и насыщены", сколь ее популярность. в т.ч. среди людей, почему-то называющих себя марксистами ))

cheval_academiq
2006-03-17 04:12 pm UTC (ссылка)
Фигура комическая до поры до времени, пока не настанет день, когда ей будет доверено, так сказать, представлять всю мощь российского интеллекта. Впрочем, этот день настал. В четверг в ИНИОНе оную представляли тов. Бузгалин, Колганов, Булавка и ряд других людей. Все выступили с развернутыми докладами, в которых делились со слушателями тем, как устроен мир. Уровень мероприятия был настолько запредельный, что лучше промолчать.
Что касается теории и практики, вопрос этот непростой, и, может быть, мне не удалось как следует передать, что именно имелось в виду. Важно понять, что соотношение в этой паре не такое прямое, каким кажется. Но оно безусловно есть, никто этого не отрицает. Я думаю, Хардт и Негри как минимум хотели сказать, что т. и п. не существуют автономно друг от друга. Что теория именно в качестве теории должна учиться у практики революционной борьбы, а не навязывать ей какие-то абстрактные схемы. Теория сама должна быть революционной, она - не где-то вне практики или над ней, но вместе с ней. Разве это непохоже на марксизм?

метафорически или метафизически?:)
cinq_mars
2006-03-16 03:13 pm UTC (ссылка)
"Затем Подорога метафирически развил..."

cheval_academiq
2006-03-17 03:51 pm UTC (ссылка)
Метафорически, конечно, извините за опечатку. Никакой метафизики, все было вполне пристойно.

quaqua
2006-03-17 07:17 pm UTC (ссылка)
Как это не было метафизики? Да вся "Империя" - это чисто метафизическая телега!

cheval_academiq
2006-03-17 07:31 pm UTC (ссылка)
Вижу, неслучайная была опечатка. В таком случае, "пустая империя" Подороги колеблется между метафорой, с одной стороны, и метафизической конструкцией, с другой. Насчет "чисто метафизической телеги" позволю себе не согласиться. Или, может быть, мы разные вещи понимаем под "метафизикой".

Re: метафорически или метафизически?:)
quaqua
2006-03-17 08:54 pm UTC (ссылка)
Метафизика основана на категориальном (в просторечье - категорическом) мышлении, оперирующим аксиоматическими понятиями. Однажды, после долгого разговора с Негри об "Империи", я поделился своими мыслями с Сашей Бренером, обвиняя Негри в метафизическом подходе, и Саша мне рассказал, что Негри в молодости изучал у иезуитов теологию. После этого я все понял.

cheval_academiq
2006-03-17 09:13 pm UTC (ссылка)
Завидую вам, что вы "все поняли". Вы все поняли вообще? Саша Бренер открыл вам глаза?

Re: метафорически или метафизически?:)
quaqua
2006-03-17 09:22 pm UTC (ссылка)
Саша открыл мне глаза на иезуитский фон творчества Негри, после чего я ПОНЯЛ, что мои подозрения в метафизичности рассуждений последнего полностью оправданы.

cheval_academiq
2006-03-17 06:03 pm UTC (ссылка)
По просьбе le_pet добавляю, что на встрече присутствовал А. Игнатьев, который также задал ряд вопросов и выступил с речью. Содержание ее я уже не могу восстановить, к сожалению, поэтому при желании кто-то может меня дополнить или поправить. Прошу прощения, если что-то еще осталось вне моего поля зрения.

-----

http://fosca.livejournal.com/174104.html
<<<
Лекция Хардта и Негри в институте философии
Хардт - прекрасный флегматичный красавец, совершенно итальянского, как ни странно, типа. Был аргументирован и систематичен. Благо, говорил по-английски и квалифицированно переводился Петровской.

Понятие «рабочий класс» всегда было исключающим. Даже когда он понимался как «наемный работник», то есть широко, он все равно исключал – безработных или домашний труд. Гегемония промышленных рабочих была не количественной, а качественной характеристикой. Гегемония промышленного производства была и у Маркса не количественной, а качественной, т.к. накладывала свой отпечаток на остальные отрасли и формы жизни. Так, сельское хозяйство (количественно преобладающее) должно было в конце концов индустриализироваться. Все общество адаптировалось к принципам промышленного производства. Промышленное производство навязало ему свой график, свою темпоральноcть.
Сейчас наблюдается кризис понятия рабочий класс, поскольку произошел переход к новой гегемонии – нематериальному производству. Нематериальное производство производит нематериальный продукт – знания, коды, информацию, аффекты. Производство аффектов везде, на низком уровне – это, например, по Хардту, работа healthcare workers (комфорт, помощь, забота, эффективность) или работников фастфудов (?).
Вопрос опять же не в том, работает ли в нематериальном производстве большинство, но в том что эта «форма жизни» навязывает свое качество другим «формам жизни». Например, теперь происходит то, что Негри назвал «разрушением рабочего дня». Снимается оппозиция работа vs. жизнь. [IGA: обычный темпоральный способ повышения продуктивности общественного производства, по Ю.И.Семенову] При чем, как и для привилегированных, так и для непривилегированных работников. В качестве примера он привел, естественно, Майкрософт как привилегированных работников. А непривилегированные – люди с временной занятостью, на нескольких работах одновременно, вечером – уборка, утром фастфуд и т.д. И в том, и в другом случае более жесткая эксплуатация. Производство аффектов затрагивает, вовлекает большее количество человеческого (способность любить, дружить – все включается в производство). Но это еще и производство кооперации, социальных отношений. Тем больше власти сосредотачивается теперь в руках рабочих. Поэтому нынешнюю форму производства они называют «биополитической». И само это биополитическое производство становится условием возникновения нового политического субъекта – множества.

Тему подхватил Негри. И тут все сломалось. Негри предпочел говорить по-французски. Переводила девочка-аспирантка из того же ин-та философии. У Негри был беглый французский, но, разогнавшись, на переводчика он уже плевал. Вообще Негри как будто желчен и, видимо, необщителен, но при этом очень пассионарен, когда выступает. То есть неудивительно, что он способен зажигать большие аудитории, а посадили его как наставника и вдохновителя красных бригад (он, действительно, был их преподавателем). Негри перешел на французскую риторику, в которую он не так уж органично вписан, так что все буксовало. Но и переводчица добавила. Была совершенно не в теме. Переводила, например, сингулярности как индивидуальности и личности, репрезентацию везде тупо как представительство и т.д.

Власть Негри определил просто, сославшись на Фуко: власть – это всегда отношения. Власть как невозможность реакции на нее, как исключение. Политический субъект – всегда субъект неповиновения.
Развивая тему особенностей производства, Негри ссылался преимущественно на когнитивное производство. Его условием является свобода. Отсюда простой логический вывод: власть капитала в этой связи сейчас становится все слабее

Отношения капитала и труда всегда были неоднозначны. Когда меняется техническая составляющая капитала, меняется политическая репрезентация. По мере профессионализации «рабочий в какой-то момент перестает понимать завод». «Пониманием» этой ситуации становится New Deal. Сейчас к рабочей силе капиталом предъявляется требование гибкости и мобильности, но само это требование открывает новый горизонт для борьбы.

Заговорив о производстве потребностей и желаний, стянул с себя свитер. Потом перешел к концепту «множества». Был краток, провел оппозицию только между «множеством» и «народом» (people, плебсом, vulgus). Народ повинуется власти, а множество нет. Народ – это гомогенная концепция, множество – гетерогенная, оно не монолитно, в нем сохранены все различия, не оппозиции, а сеть различений. Еще более гомогенная и еще более мифологизированная концепция «нация». Демократия может представлять народ, но не множество. Множество для нее непредставимо. Нужна другая демократия, прямая демократия, абсолютная демократия как у Спинозы. Тут любопытно сравнить Негри с Рансьером, у которого понятие истинной демократии тоже стоится вокруг того, что всех нельзя посчитать, приписать к местам и функциям, народ в рансьеровском понимании всегда больше и меньше себя самого, гетерогенен, приближаясь тем самым к понятию множества Негри. Новая политическая субъективность у обоих возникает в состоянии между, в промежутках, в зазорах. Это открытая конституирующая сила.

В завершении указал на антиглобализм как на новую политическую форму. На необходимость реаппроприации, например, городов, природы. Возникла даже аналогия: пара завод-рабочий сменилась парой метрополис-множество.

Вообщем, для меня лекция получилась, но я вроде как оказалась подготовленным слушателем. Но институт философии совсем не то место для пассионарности. С другой стороны, ощущение, что все-таки надо быть в теме их творчества, чтобы следить за мыслью. Видимо, те multitude, которые по три часа слушают Негри в Бразилии, сильно продвинутее, а русское ухо не различает тонуих оттенков левой риторики.
<<<

http://dvanoltri.livejournal.com/86847.html
<<<
Лекция М. Хардта и А. Негри - речь Антонио Негри.
Антонио Негри крайне импульсивен и зажигателен. Несмотря на то, что нужно было делать перерывы для переводчика, он не выключался из лекции, увлеченно жестикулировал и жог. Иногда о переводчике забывал совсем, поэтому возможны трудности перевода. Были также некоторые трудности в расшифровке в паре мест. Не обессудьте=))

----
Multitude в политическом аспекте не удалось разрешить. Политика - это проявление власти. Власть - это всегда отношение, как и капитал. Монолиты концентрированной власти реакционны. Власть навязывает абсолют себя в мере упрочения себя над обществом. Власть аппелирует к божественному, закладываются такие основы, до которых человек не может достать. Поэтому проблема политического субъекта ставится с точки зрения неповиновения. Субъекты - живые существа в рамках человеческих отношений. Капитал - постоянная и переменная рабочая сила внутри капитала, именно она создает стоимость. Живой труд занимает всё большее место в системе труда.

Стать суъектом политики - значит стать множеством индивидуальностей, особой личностью, становящейся силой. Мы наблюдаем парадокс - когда в постиндустриальном обществе живой труд становится основополагающим в производстве - то свобода является условием трудаи производства. Это фундаментальная вещь - когда свобода становится основой производства, любая власть ослабевает.

В марксистской традиционной политике субъект состоит из двух элементов - технической и политической составляющих пролетариата. Это характерно для первой стадии общества. Тогда рабочии отслеживали весь процесс промышленного производства - они составляли концепцию авангарда, охватывая всё производство в целом. Прежде чем стать партийным, этот авангард вырос из пролетарской среды. Это наиболее близко к советской идеологии и рето-коммунистам. Но по мере того, как труд специализировался, изменилось политическое представительство пролетариата. Каппитал осознал эту проблему раньше социалистов, пониманием нового отношения масс стал курс Рузвельта. Он сам строил профсоюзы. Техническая составляющая конфликтовала с политической составляющей. Массовая борьба в Европе осуществлялась рабочими массами - не было советов. Сегодня изменился состав рабочий силы, появилось пролетарское Множество (Multitude). Но что есть политическое его представительство?

Есть и другие аспекты проблемы. Multitude состоит из активных индивидуальностей, личностей. Стоимость труда - не дело одного человека. Она рождается из вовлечения каждого. Дискурс множества осуществляет производство. Эта сила труда ломает рамки рабочего времени. Это мобильная сила труда. Парадокс - капитал стремится к гибкости в своих интересов, но гибкость становится против интересов капитала.
Нужно чтобы гибкость рабочего дня возникала в наших интересах. Рабоать - это ужасно, отказ от труда - фундаментальная вещь. Рабочие сегодня борятся за свободу именно от работы [!]. В составе Multitudе работа - это обретение своего "Я", обретение общих условий. Общность вовлечения, общность общения между собой людей, общность потребностей и желаний. Задача - вернуть общие условия. Невозможно трудиться и быть свободны, т.к. суть интеллектуальной работы - общность.

Отношение политических и технических условий. Общиность - материальные условия жизни. Капитал рассматривает общее вне себя, а общее - естественно. Капитал смотрит на общее как на ничего не стоящее. К примеру, Москва вне капитала - она ему ничего не стоит, но является условием для его развития. Там, где осуществляется производство стоимости - возникает противоречие жизни Москвы. Чтобы жить люди вынуждены работать.

Мы должны идентифицироваться с политическим субъектом. Но демократы говорят о связи политического субъекта с государством. Они в парадигме функций народа и государства. Народ - единство множеств, единство повиновения власти. Когда я перестаю повиноваться - я уже не народ. Я новое множество, Multitude. Таким образом, концепция народы является единство, навязанное государством. Мифологическая концепция народа ещё более мифологизируется в связи с понятием нации. Это представляется однородной вещью, т.к. Multitude не представляет из себя ничего подобного.

Все теории демократического представительства основаны на двусмысленности выбора. То есть субъекты выбирают представителей народа. Они не представляют избравших их. Таким образом, избранные несут ответственность перед абстрактным народом и нацией. Весь этот механизм - мистификация. Мы не можем использовать представительный механизм.

Есть Multitude. Мы понимаем общее - то, что произвела каждая личность. Общее - то, что произвели индивидуальности. Инструменты же традиционной демократии не отражают проявления индивидуальности. Мы можем сделать вывод - необходимо экспериментировать с новыми формами политической организации. Заслуга альтерглобалистов - разработка проблемы управления Multitude другим путём. Они также поставили проблему вновь обрести для человека природные ресурсы. Сами по себе эти проблемы важны и приобретают глобальное значение.

Если сейчас рассмотреть проблему мегаполиса, в котором миллионы индивидуальностей живут своими жизнями. Мегаполис по отношению к Multitude как в прошлом завод по отношению к рабочему. Город необходимо завоевать. Начать с ателье в кварталах, разрешать возникающие проблемы, так как именно низовая борьба - проявление низового народовластия.

Ещё одна проблема - демократическое участие, самовыражения, абсолютная демократия по Спинозе.
В этом нет ничего анархического. Дело в том, чтобы спровоцировать создание власти, которая бы творила, но на основании примера, позволяющего расмотреть идею как что-то реально возможное. Особенно если исходить из двух основных предпосылок - мощь новой силы труда, имеющей капитал в голове. Фиксированным капиталом является мозг человека.

Сейчас прогресс закончился!

Предстоит строить новое на основе наших знаний. Кризис капитала - он не контролирует труд. Мера труда разрабатывалась долгие годы и социализм - ересь относительно капитала. И сейчас скелет капитала есть в шкафах многих социалистических государств. Мы должны действовать в ситуации, в которой мы живем. Кризис организованного капитала, кризис меры производства, кризис иерархии, ранжира центра и периферии. Нация была необходима капиталу, так профоцировались и войны между буржуазнымии государствами.

Альтерглобализация же осуществляет новые возможности открывать свободу.
<<<

http://dvanoltri.livejournal.com/86635.html
<<<
15.03. Лекция М. Хардта и А. Негри - Речь Майкла Хардта.
Это так сказать вступление, разогрев зала перед Негри так сказать. Продолжаю расшифровку.

Хардт рассказал о состоянии рабочего класса. На его взгляд сейчас пришло время для переосмысления рабочего класса. Всё время существования рабочий класс исключал из себя рабочих. Рабочий класс - это разные слои населения. Наиболее узко так называли промышленных рабочих, исключая сельскохозяйственных рабочих, крестьян. В широком понимании рабочий класс охватывает любой наемный труд, что исключает труд неоплачиваемый( к примеру, домашний).

Сегодня рабочий класс переживает кризис. Произошло перераспределение структуры преобладания формы производства. Нужно обратиться к тому, в какой форме изменены способы производства и исходя из этого рассмотреть понятие рабочего класса.

Раньше существовала гегемония над способами производства. За последние 150 лет промышленное производство было приоритетным. Но промышленные рабочие не были большинством рабочего класса. Большинством были с/х рабочие. Маркс выделил преобладающую роль промышленному производству, но не из-за большинства рабочих, а из-за тенденции промышленного производства оставлять отпечаток на всех остальных формах труда.
Государство обеспечивает структуру рабочего дня, темпоральность работы. Сегодня мы видим переход от гегемонии промышленного труда к гегемонии нематериального труда - знания, коды, информация, производство аффектов.

Более удачно это можно было бы определить термином "биополитическое производство". Оно охватывает как высокие, так и низкие уровни экономики. На высоких уровнях - это компьютерный софт etc, на нижних - здравоохранение(производство облегчения страданий), фастфуды( производство комфорта, расположения).

За старыми формами производства закреплена функция гегемона. Но здесь, как и у Маркса, речь идет о тенденции влияния нематериального производства на другие формы труда. Промышленность становится более информационно насыщенной, включается в информационные сети. Со сменой парадигмы - сменится и форма жизни.
Одна из черт, утверждающих промышленный труд - организация рабочего дня. Сейчас происходит его разрушение, различие между работой и жизнью стирается. Наример, рабочие корпорации Майкрософт живут в кварталах, оборудованных специально для них, с полной сферой обслуживания, со всеми удобствами [IGA: не слышал о таком]. Они живут там и работают там, без отрыва от жизни. И у непривилегированных рабочих, у которых труд связан с риском потерять работу. Тогда тоже рабочий день разрушается, - различие между работой и жизнью человека, работающего на нескольких работах, стирается. В связи с изменением в этих формах производства выстраиваются жесткие формы эксплуатации. Способность любить, быть в дружеском настроении продается. Появляются новые формы эксплуатации. Пояляется новая власть и новый потенциал труда - необходимость производить социальные отношения.

Вся жизнь становится открыта эксплуатации, но в процессе труда открывается возможность производить социальные отношения. Таковы условия, в которых мы думаем о кризисе рабочего класса, а также думаем о Multitude, как о политическом проекте.
<<<

http://lojso.livejournal.com/205600.html
<<<
Жесткач и Негры
Только вернулся со встречи с Антонио Негри. Это легенда коммунистического движения 70х, идеолог Красных Бригад. В отличие от всей современной политической шоблы Негри реальный чел, более 10 лет провел за решеткой, в итальянской тюрьме по подозрению в терроризме.
Он представлял свою с Майклом Хардтом книжку «Множество».
Вот что показалось мне существенным.
Развитие капитализма приводит в действие новые производительные силы, использующие 1) индивидуальный, 2) творческий, 3) свободный труд, т.е. частный, несводимый к абстрактному человеческому труду. Этот частный труд остается общественно необходимым, но тем не менее, в силу того, что плоды этого труда носят отпечаток индивидуальности автора, испытывает трудности при определении меры общественной необходимости, т.е. с выступлением как стоимости. Чем труд интеллектуальней, тем труднее его свести к рабочему времени.
Т.е. труд (подневольная деятельность) все больше превращается в человеческую деятельность, творчество.
Грубо говоря, не существует программиста и труда программиста [IGA: бред], существует конкретные программисты Вася и Коля, и конкретные труды программиста Васи и программиста Коли.
Отсюда с одной стороны – исчезает массовость и классовость в процессе производства [IGA: не факт], производитель «сингулярен» (единичен, индивидуален, несводим к общему?), с другой нельзя больше говорить и о классе как субъекте общественных изменений.
Множество этих сингулярностей (единичностей, индивидуальностей?) и представляет собой то Множество угнетенных и эксплуатируемых которое и является субъектом общественных перемен.
Этому Множеству противостоит и угнетает его Империя – совокупность власти, нко и тнк, которые в отличие от империализмов не соперничают друг с другом, а сотрудничают.
Империя новая форма суверенитета, защищающая интересы глобального капитала.
Империя не уничтожает национальных государств, не унифицирует общество, не стирает границы, не уничтожает классы.
Империя это тенденция.
Подтверждением существования Империи является провал империалистической в классическом понимании политики США в Ираке.
Традиционная антиимпериалистическая политика терпит неудачу в борьбе против Империи. В первую очередь потому что Империя родилась, в результате победы антиимпериалистических движений, поставивших империализму барьер.
В результате антиимпериалистических движений и рабочей борьбы глобализация капитала сменила форму на форму Империи.
Множество способно противостоять Империи в силу того, имманентно ей, развивается внутри нее. А также в силу того, что обмен этих сингулярностей представляет собой всеобщий язык общения и становится возможен только благодаря этим сингулярностям. Т.е. в силу того, что плоды труда сингулярнотей испытывают сложности с выражением себя как стоимости, и их обмен происходит посредством перетоков информации, т.е. посредством самих сингулярнотей.

В целом встреча меня воодушевила и позволила расширить кругозор. С книгой стоит ознакомиться.
<<<

http://salnikov-vova.livejournal.com/521.html
<<<
Мировая революция от Хардта и Негри
Type your cut contents here.
13 марта в Институте философии была встреча с Хардтом и Негри, авторами "Империи" и "Множества". Очень милы и обоятельны. Такие, какими, на мой взгляд, и должны быть настоящие левые. Хардт - красавец-атлет со сверкающими глазами. С виду настоящий американец. Негри - профессор и мудрец. Истинный европеец.

Клялись, что марксисты и интернационалисты. Многие вещи говорили очень верные. О том, что революции ХХ в. были борьбой в том числе и за суверенитет. Что СССР погиб после образования мирового рынка, это постоянно пишет Мих. Хазанов на сайте www.worldcrisis.ru. Призывают бороться с капитализмом "изнутри капитализма", о чем якобы еще Маркс писал. Для этого предлагают расслабится и позволить себя глобализировать, т.е колонизовать, потерять суверенитет, что, кстати, советуют, в первую очередь России, и ни в коем случае не бороться за свой суверенетет. [!!!] Последнее, правда, я уже вычитал из "Множества" позже.

В аккомпонименте с очарованием звучит убедительно. Но возникает такой вопрос: а кто, какие победы над капиталом, какие революции доказали успешность этой стратегии? Не окажется ли она столь же провальна, как и та стратегия, которую Негри когда-то предложил "Красным бригадам", которые тоже боролись "изнутри капитализма"?
Кроме того, я не помню, чтобы хоть одна победила по Марксу. Все победоностные революции ХХ столетия побеждали вразрез Марксу, в соответствии с конкретной ситуацией. Все они хотя и были антикапиталистическими, но ни одна победившая революция не была пролетарский. Весь ХХ век в революциях побеждали крестьяне, даже если власть захватывали администраторы от марксиствкой интеллигенции.

Большим недостатком является, что теория революции Хардта и Негри базируется на концепции постмодернизма, как состоявшегося состояния мира, и представлении о современном труде, как постиндустриальном, распространенном в планетарном массштабе, в то время, как тот же Михаил Хазин убедительно оправергает эту догму с помщью анализа мировой экономики 80-00-х, потому что постмодернизм состоялся лишь в небольшом секторе народного хозяйства США, причем искусственно выращенного в ущерб остальным отраслям экономики.
<<<

--------------------------------------------------------------------------------

От	Alex~1
К	Пуденко Сергей (20.03.2006 07:15:45)
Дата	26.03.2006 12:20:36

Re: Записи выступлений...

>Развитие капитализма приводит в действие новые производительные силы, использующие
>1) индивидуальный,

Не понял. Где индивидуальный труд как новая производительная сила? Примеры можно?

>2) творческий,

Не понял. Раньше труд был нетворческий, а теперь творческий, что ли? Это надо обосновывать. И обосновать это будет трудновато, IMHO

>3) свободный труд, т.е. частный, несводимый к абстрактному человеческому труду.

Бр-р-р-р. Т.е. как это - несводимый? В принципе не сравнимый ни с каким другим видом свободного труда?

> Этот частный труд остается общественно необходимым, но тем не менее, в силу того, что плоды этого труда носят отпечаток индивидуальности автора, испытывает трудности при определении меры общественной необходимости, т.е. с выступлением как стоимости.

Почему индивидуальный свободный труд является общественно-необходимым? Почему только плоды такого труда "носит отпечаток индивидуальности автора"? Разве это - отпечаток индивидуальности - вызывает трудности при определении меры общественной необходимости?

> Чем труд интеллектуальней, тем труднее его свести к рабочему времени.

В принципе да, но это совсем небольшая трудность. И непринципиальная.

>Т.е. труд (подневольная деятельность) все больше превращается в человеческую деятельность, творчество.

Труд - это не подневольная деятельность, по крайней мере в марксизме. Противоставлять труд "человеческой деятельности" - это я совсем не понял. Как и противопоставление труда творчеству.