А советские партизаны сами спровоцировали нацистов.
>Хиросима и Нагасаки приблизились к американским атомным бомбам и они вынуждены взорваться
...
Когда плохая книга приобретает значение? Когда она касается важной темы, будоражащей и ум, и чувства, как, например, нацизм и Холокост. Или когда её доводы находят отклик, захватывают воображение части читающей публики и в значительной степени сказываются на общественной мысли.
Одной из таких книг стало опубликованное в 1996 году сочинение Даниэля Гольдхагена «Усердные палачи Гитлера: простые немцы и Холокост», где доказывалось, что истинной причиной смерти шести миллионов евреев был не нацизм сам по себе, а идея «исключительности», овладевшая немецким массовым сознанием десятилетиями раньше, уничтожить которую смогла только американизация. Нечего и говорить, настоящая услада для ушей поклонников «незаменимой нации».
Более актуальным примером является книга Тимоти Снайдера под названием «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» — динамичный рассказ о мучительных страданиях Восточной Европы в 1933–1945 гг. Книга «Кровавые земли» стала бестселлером в США, Германии и Польше, получила многочисленные награды и была переведена на двадцать шесть языков. Ей расточались щедрые славословия. Энн Аппельбаум в «Нью-Йоркском книжном обозрении» назвала эту книгу «смелой и оригинальной», Сэмюэль Мойн в «Нэйшн» — «выдающимся, даже триумфальным достижением», Адам Хохшильд в «Харперс Мэгэзин» описал её как «имеющую огромное значение», а Нил Ашерсон в газете «Гардиан» превознёс Снайдера как «замечательного писателя, равно как и выдающегося исследователя».
В мгновение ока Снайдер оказался вознесён на высшую ступень в сонме мудрецов и получил благодаря «Кровавым землям» желанную должность постоянного сотрудника «Нью-Йоркского книжного обозрения», где он разглагольствует уже не только о Восточной Европе, но и о «Движении чаепития», идеологических деформациях республиканцев и других подобных темах.
...
«В Восточной Европе, — пишет Снайдер, — сложно найти примеры политического коллаборационизма с немцами, не вызванного последствиями советского правления».
Но автор «Кровавых земель» идёт дальше. Как бы ни была презрительна Давидович к советскому высшему командованию, она по крайней мере признаёт, что «присоединение к партизанам предлагало евреям из гетто, кроме возможности бороться с немцами шанс выжить в условиях личной независимости». Снайдер ничего из этого не признаёт. Он полностью порицает партизан.
«Партизанская война, — пишет он, — была (и остаётся) незаконной, так как она подрывает договор об обмундированных правительственных армиях, направляющих насилие армий друг против друга, а не против окружающего населения».
Следовательно, результатом партизанской войны стало усугубление положения в Белоруссии и других областях, так как местные жители подверглись «ещё большему как немецкому, так и советскому насилию». В «Кровавых землях» он добавляет:
«Когда советские партизаны взрывали поезда, они лишь гарантировали уничтожение окружающего населения. Когда советские партизаны закладывали мины, они знали, что некоторые из них взорвутся под советскими гражданами. Немцы разминировали поля, заставляя местных жителей, белорусов и евреев, идти по ним рука об руку.
В целом такие человеческие жертвы мало волновали советское руководство. Гибнущие люди находились под немецкой оккупацией, а потому были подозрительны и стоили ещё меньше, чем средний советский гражданин. Ответные меры немцев также приводили к увеличению количества партизан, так как выжившие часто теряли дома, средства к существованию и семьи».
Америка — не фашистская страна, по крайней мере, пока. Но в течение многих лет она без труда приспосабливалась к разнообразным фашистским режимам, начиная с Муссолини («этого восхитительного итальянского джентльмена», как описал его Рузвельт в 1933 г.) и заканчивая Франко и Петэном (с которым США поддерживали дипломатические отношения даже после вторжения во Французский Алжир в 1942 г.). Даже у Гитлера были свои группы поддержки. Рузвельт интересовался, предотвратит ли войну предоставление Германии большего «жизненного пространства», в то время как Брэкинридж Лонг, его посол в Италии, писал в 1935 г.: «Хотя немецкое господство будет тяжким и жестоким — по крайней мере в начале, — оно приведёт к усилению культуры, более сходной с нашей, чем русская».
После войны США начали придерживаться принципа «что было, то прошло», когда Эйзенхауэр в 1951 г. заявил, что «немецкий солдат отважно и честно сражался за свою родину», а Мэттью Риджвэй, преемник Эйзенхауэра на посту Верховного главнокомандующего союзными силами в Европе, призвал Высшую союзную комиссию в 1953 г. помиловать всех немецких офицеров, осуждённых за военные преступления на Восточном фронте. Бойни наподобие той, что случилась в Орадур-сюр-Глан, когда войска СС уничтожили 642 мужчины, женщины и ребёнка в июне 1944 г., остались непрощёнными. Впрочем, для Востока, где были сотни орадуров, они считались попросту случаями «излишнего усердия» карателей.
В течение 1980-х гг. радио «Свобода», базировавшееся в Мюнхене, транслировало на Советский Союз неприкрытую профашистскую и антисемитскую пропаганду, утверждая, что бандеровцы вступили в дивизию СС «Галичина» не для того, чтобы помогать нацистам, но чтобы «сражаться против оккупантов, откуда бы те ни пришли».
Но, хотя случай с радио «Свобода» произвёл в Вашингтоне небольшой фурор, все сомнения были отброшены, как только Советского Союза не стало. Во время евромайдана чиновники США отошли от своей обычной практики, чтобы обелить бандеровцев в лице партии «Свобода» и Правого Сектора, настаивая на том, что их присутствие на баррикадах не будет иметь последствий, а огромный плакат с Бандерой, украшающий киевскую мэрию, может быть благополучно проигнорирован.
Пресса с усердием попугая повторяла официальную линию. В феврале 2014 г., когда режим Януковича висел на волоске, «Нью-Йорк Таймс» уверяла читателей, что ультраправые составляют меньшинство в протестах, цитируя одного участника-наблюдателя, который замечал, что «здесь не слышно людей, кричащих о Степане Бандере. Люди просто хотят жить в свободной стране». Добавив, что изображения киевских протестующих фашистами и антисемитами было «искажением в кривых зеркалах российских медиа», «Таймс» несколько недель спустя написала, что «Свобода» «сделалась более умеренной» и что Правый Сектор также предпринимал «усилия, чтобы достучаться до русскоязычных и обратиться к ним с проповедью сдержанности».
images
Советские партизаны на марше, Киев, 1943
В конце апреля «Нью Рипаблик» заявил, что «большинство украинцев больше не считают партию [“Свобода”] “радикальной”. Многие в шутку называют её “белой и пушистой”: безобидной, как кролик». То, что Гумберт Вольф сказал о британской прессе, вдвойне верно относительно прессы американской[6].
Однако никто не был столь агрессивен, как Снайдер. В феврале за наглость предполагать, что украинские ультранационалисты были запятнаны антисемитизмом, он обвинил Россию в «манипулятивной эксплуатации памяти о Второй мировой войне». В «Нью Рипаблик» он напал на Кремль за «просто невероятное подстрекательство к войне», а потом в «Нью-Йоркском книжном обозрении» заявил, что наиболее ответственен за возвышение «Свободы» не кто иной, как Виктор Янукович, в свержении которого «Свобода» приняла участие: «Одной из грубых ошибок режима Януковича стало уничтожение правоцентристской оппозиции и поддержка оппозиции крайне правой». Очевидно, как только ушёл Янукович, обеззубевшая «Свобода» должна была устремиться в центр.
На сайте CNN.com Снайдер сравнил присоединение Крыма с гитлеровским аншлюсом 1938 г., а в апреле он намекал в «Гардиан», что Россия была ответственна за повторяющиеся угрожающие призывы к украинским евреям доложиться «сепаратистским властям». Это было слишком даже для печальной славы антироссийских издателей газеты, которые разместили поправку, отметив, что, как всем очевидно, те листовки были поддельными. В мае он обвинил Россию в отправке войск в Донецк и Луганск, хотя ни один журналист не сумел заметить такого перемещения. Несколькими днями позже он обвинил Путина в попытках дестабилизировать не только Украину, но и Евросоюз.
Злодеев теперь не двое, а один, но во всём остальном посыл «Кровавых земель» остался прежним. Путин — источник всех зол, в то время как бойцы евромайдана — обычные люди, борющиеся за свободу и демократию. Возвышение «Свободы» (явление, требующее тщательного анализа) — не вина украинцев, но проблема, принесённая извне. Размах Путина не менее глобален, чем сталинский, и если Европа не сделает что-нибудь, чтобы остановить его, он обратит в рабство всю Евразию.
Лучший способ понять такие доводы — предположить, что мы имеем дело с психологической проекцией, где агрессия, которую Снайдер приписывает России, на самом деле отражает его собственную. В конце концов, со времени распада СССР НАТО включила в свои ряды десяток стран, и все они находятся в бывшей сфере советского влияния. Такие неоконы[7], как Ричард Перл, Элиот Абрамс, Кеннет Эйдельман, Мидж Дектер, Фрэнк Гаффни, Майкл Ледин и Джеймс Вулси пытались призывать к поддержке чеченских мятежников в начале 1990-х гг., а в августе 2008 г. Джон Маккейн подстрекал грузинского президента Михаила Саакашвили начать «плохо спланированную реконкисту» отколовшейся Южной Осетии, которая, в случае удачи могла привести к отделению всех южных областей России.
Ответные меры России были куда менее агрессивны. Однако значительная часть внешнеполитического истеблишмента США пошла даже дальше, вслед за разрушением Советского Союза призывая развалить постсоветскую Россию. Как указал независимый журналист Роберт Пэрри, Дик Чейни, по словам бывшего секретаря по делам обороны Роберта М. Гейтса, «хотел видеть распад не только Советского Союза и Российской империи, но и самой России, чтобы она никогда больше не могла быть угрозой остальному миру».
Збигнев Бжезинский, советник по национальной безопасности у Джимми Картера, побуждал к такой же политике в своём бестселлере 1997 г. «Великая шахматная доска», в котором он заявил, что «такая, в большей степени децентрализованная, Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю»[8]. Поэтому он призвал трансформировать Россию в «слабую конфедерацию», состоящую из «Европейской России, Сибирской республики и Дальневосточной республики». Также Бжезинский призвал США окружить Россию — или, скорее, России — рядом мелких государств:
«Россия с большей вероятностью предпочтёт Европу возврату империи, если США успешно реализуют вторую важную часть своей стратегии в отношении России, то есть усилят преобладающие на постсоветском пространстве тенденции геополитического плюрализма... Укрепление суверенной Украины, которая в настоящее время стала считать себя государством Центральной Европы и налаживает более тесное сотрудничество с этим регионом, — крайне важный компонент этой политики...»
Украина, в прошлом бывшая частью российской сферы влияния, теперь должна быть отделена и выведена на орбиту Европейского Союза. Это стало примечательным предзнаменованием политики, которую Виктория Нуланд — в прошлом советник по национальной безопасности у Чейни, а теперь спецуполномоченный Обамы в Киеве — реализовала в начале 2014 г., раздавая печенье боевикам на баррикадах, позируя для фото с лидером партии «Свобода» Олегом Тягнибоком и проверяя членов нового националистического правительства.
Пока российские силы ослабевали, НАТО усиливалась. В отличие от версии Снайдера, истинная проблема не в российском натиске на запад, а в американском наступлении на восток, которое только усилилось после евромайдана. Пока Госдепартамент уверяет, что демократическая волна распространяется по Восточной Европе, это утверждение опровергается массированным наступлением на права русскоговорящих меньшинств, всё большим самоотождествлением прибалтийских государств с «Третьим Рейхом» и возвеличиванием Бандеры во Львове и Киеве.
Подъём концепции двойного геноцида, поддержанной Вацлавом Гавелом, немецким президентом Йоахимом Гауком и Витаутасом Ландсбергисом, возможно, наиболее опасен, так как представляет собой важный шаг навстречу превращению нацистских военных преступлений в менее значимые по сравнению со сталинскими зверствами. «Кровавые земли» важны не как попытка понять, что произошло в 1933–1945 гг., но тем, что эта книга проводит черту под определённым этапом в процессе налаживания контактов с местными реваншистскими силами.
Восторженный приём, который был оказан этой книге в господствующих СМИ, является знаком того, что интеллектуальное сопротивление американскому наступлению на восток почти провалилось. Вероятно, США могли бы ответить на всё более опасную ситуацию на Украине прекращением помощи ультраправым, снизив общий накал страстей. Но не стоит на это рассчитывать.
>>Хиросима и Нагасаки приблизились к американским атомным бомбам и они вынуждены взорваться
>...
>Более актуальным примером является книга Тимоти Снайдера под названием «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» — динамичный рассказ о мучительных страданиях Восточной Европы в 1933–1945 гг. Книга «Кровавые земли» стала бестселлером в США, Германии и Польше, получила многочисленные награды и была переведена на двадцать шесть языков. Ей расточались щедрые славословия. Энн Аппельбаум в «Нью-Йоркском книжном обозрении» назвала эту книгу «смелой и оригинальной», Сэмюэль Мойн в «Нэйшн» — «выдающимся, даже триумфальным достижением», Адам Хохшильд в «Харперс Мэгэзин» описал её как «имеющую огромное значение», а Нил Ашерсон в газете «Гардиан» превознёс Снайдера как «замечательного писателя, равно как и выдающегося исследователя».
>В мгновение ока Снайдер оказался вознесён на высшую ступень в сонме мудрецов и получил благодаря «Кровавым землям» желанную должность постоянного сотрудника «Нью-Йоркского книжного обозрения», где он разглагольствует уже не только о Восточной Европе, но и о «Движении чаепития», идеологических деформациях республиканцев и других подобных темах.
>...
>«В Восточной Европе, — пишет Снайдер, — сложно найти примеры политического коллаборационизма с немцами, не вызванного последствиями советского правления».
> Но автор «Кровавых земель» идёт дальше. Как бы ни была презрительна Давидович к советскому высшему командованию, она по крайней мере признаёт, что «присоединение к партизанам предлагало евреям из гетто, кроме возможности бороться с немцами шанс выжить в условиях личной независимости». Снайдер ничего из этого не признаёт. Он полностью порицает партизан.
> «Партизанская война, — пишет он, — была (и остаётся) незаконной, так как она подрывает договор об обмундированных правительственных армиях, направляющих насилие армий друг против друга, а не против окружающего населения».
> «Россия с большей вероятностью предпочтёт Европу возврату империи, если США успешно реализуют вторую важную часть своей стратегии в отношении России, то есть усилят преобладающие на постсоветском пространстве тенденции геополитического плюрализма... Укрепление суверенной Украины, которая в настоящее время стала считать себя государством Центральной Европы и налаживает более тесное сотрудничество с этим регионом, — крайне важный компонент этой политики...»
>Украина, в прошлом бывшая частью российской сферы влияния, теперь должна быть отделена и выведена на орбиту Европейского Союза. Это стало примечательным предзнаменованием политики, которую Виктория Нуланд — в прошлом советник по национальной безопасности у Чейни, а теперь спецуполномоченный Обамы в Киеве — реализовала в начале 2014 г., раздавая печенье боевикам на баррикадах, позируя для фото с лидером партии «Свобода» Олегом Тягнибоком и проверяя членов нового националистического
>Восторженный приём, который был оказан этой книге в господствующих СМИ, является знаком того, что интеллектуальное сопротивление американскому наступлению на восток почти провалилось. Вероятно, США могли бы ответить на всё более опасную ситуацию на Украине прекращением помощи ультраправым, снизив общий накал страстей. Но не стоит на это рассчитывать.
Американский финансист Джордж Сорос считает, что действия России на Украине представляют собой угрозу для самого существования Европы. По его мнению, Евросоюз сбился с курса после финансового кризиса 2008 года и не видит стоящей перед ним проблемы
Россия получила тактическое преимущество, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, пишет Сорос в статье «Проснись, Европа» (Wake Up, Europe), опубликованной в New York Review of Books. Он отмечает, что Москва по сравнению с Евросоюзом оказалась более тактически гибкой и удивляющей сюрпризами.
Сорос отмечает, что текущая политика Кремля основана на использовании силы, что проявляется во внутренних репрессиях и агрессии за рубежом. Россия пользуется нежеланием Евросоюза и США вступать с ней в прямую военную конфронтацию, нарушая свои обязательства, говорится в статье.
Президент РФ Владимир Путин соблюдает соглашение о перемирии на Донбассе, пока ему это выгодно, утверждает финансист, но может в любой момент вернуться к полномасштабным боевым действиям. При этом Россия использует политику кнута и пряника в газовых переговорах с Украиной и в обсуждении мониторинга российской-украинской границы с ОБСЕ, отмечает Сорос.
В отношении дальнейших действий России на Украине финансист дает такой прогноз: по его мнению, после парламентских выборов на Украине Путин предложит украинскому президенту Петру Порошенко выгодные условия поставок газа в обмен на назначение премьер-министра, который будет лоялен Москве. В дальнейшем, говорится в статье, Россия либо попытается до наступления зимы проложить сухопутный коридор до Крыма и Приднестровья, или же Путин «может просто сидеть и ждать экономического и финансового коллапса Украины».
По мнению Сороса, Путин, вероятно, держит в голове перспективу «большой сделки» США, в рамках которой Россия окажет поддержку США в их борьбе с «Исламским государством» в Ираке и Сирии, а в обмен ей позволят поступать по собственному усмотрению в «ближнем зарубежье». «Что еще хуже, президент Обама может согласиться на такую сделку», – говорится в статье.
Подобное развитие событий стало бы трагической ошибкой, имеющей далеко идущие геополитические последствия, полагает Сорос. Россия тогда усилит влияние на Евросоюз и станет серьезной угрозой для прибалтийских стран, в которых имеется значительное русскоязычное население. А это, в свою очередь, приведет к тому, чего США и ЕС стараются избежать – к военной конфронтации с Россией, предупреждает автор статьи.
Сорос полагает, что позиция Евросоюза, который считает, что наложенные санкции заставят Путина отступить, необоснованна. Он добавляет, что даже если такой подход принесет результат, то Европе и США все равно необходимо иметь запасной план действий.
Финансист упрекает еврочиновников в том, что они не расценивают действия России на Украине как направленные против Евросоюза, поскольку в отсутствие единой позиции Путин не отступится от перспективы разделить Европу и стать в ней главной державой.
Сорос считает антироссийские санкции необходимыми, но недостаточными, и к тому же наносящими ущерб европейской экономике. Он призывает не ограничиваться давлением на Россию, но и оказывать активную помощь Украине.
справка
Дьердь Шорош родился в Будапеште 12 августа 1930 году в еврейской семье среднего достатка. Отец Джорджа — Тивадар Шорош был адвокатом и издателем (пытался издавать журнал на эсперанто). В 1914 году Тивадар ушел добровольцем на фронт, попал в плен к русским и был сослан в Сибирь, где провёл три года — с первых дней революции в 1917 году до окончания гражданской войны в 1920, откуда бежал обратно в родной Будапешт.
Если отец Джорджа учил его искусству выживания, то мать — Элизабет привила сыну любовь к искусству как таковому. Джоржу больше нравились рисование и живопись, в меньшей степени музыка. Хотя в семье говорили по-венгерски, он выучил также немецкий, английский и французский языки.
Мальчик добился успехов в спорте, особенно в плавании, парусном спорте и теннисе. Он увлекался всевозможными играми. Особенно ему нравилось играть в «капитал» — венгерский вариант американской игры «монополия». С 7 лет он часто играл в эту игру с другими детьми и почти всегда выигрывал. Хуже всех играл Джордж Литвин. Общие друзья не удивились, узнав, что Джордж Сорос стал финансистом-виртуозом, а Литвин … историком.
Российский президент «выиграл, потому что мы не были готовы умереть за Украину, а он, очевидно, был готов», сказал Аро. Он выразил озабоченность тем, что украинский конфликт зашел в тупик, оставив Путина победителем по дефолту.
Дипломат подчеркнул, что необходимо сохранить действующие санкции против России, чтобы помешать Путину пойти дальше.
«Будем честны, это в большей или меньшей степени единственное оружие, которое есть у нас. Мы не пошлем наших солдат на Украину. Не имеет смысла и отправлять на Украину оружие, потому что украинцам очень легко нанесут поражение, а такой шаг лишь продлит войну», – цитирует Bloomberg французского посла.
Аро отметил, что надежды на то, что Россия станет вести себя «более открыто и разумно» после заключения минских соглашений о прекращении огня в Донбассе, не оправдались. По его словам, во время переговоров в Милане президент Украины Петр Порошенко склонился перед Путиным с веревкой на шее, как бы признавая поражение, но российский лидер не настаивал на своем.
МИСт-РАЛЬ! МИСТ-РАЛЬ!!
Отвечая на вопрос о планируемой поставке в Россию «Мистралей», Аро признал, что у французского правительства нет хороших вариантов. «Что бы мы ни решили, будет для нас катастрофой», – поделился озабоченностью дипломат. Он уточнил, что, с одной стороны, необходимо подтвердить надежность Франции как поставщика вооружений, который чтит контракты, а с другой – трудность заключается в том, что Путин может использовать полученное оружие против Украины или какой-нибудь европейской страны.
Аро пояснил, что отказ от контракта станет ударом по французскому судостроению и приведет к потере тысяч рабочих мест. Поскольку по условиям соглашения Париж должен принять решение по поставке «Мистралей» до конца октября, то, по мнению дипломата, учитывая все ставки, оно будет приниматься на самом высоком уровне, вплоть до президента.
Россия заключила контракт на поставку Францией двух вертолетоносцев типа «Мистраль» 17 июня 2011 года. Сумма сделки составила около €1,2 млрд. Российская сторона должна была получить первый корабль осенью 2014 года.
В начале сентября Франция заявила о том, что откладывает поставку в свете событий вокруг Украины. 10 октября посол Франции в Москве Жан-Морис Рипер подтвердил, что его страна пока не видит возможностей для поставки в Россию военных кораблей.
В случае срыва контракта Франции придется вернуть России уплаченные по нему деньги, а также оплатить штрафные санкции за неисполнение договора, размер которых может оставить сотни миллионов долларов