Встреча : Статья

От	Пуденко Сергей
К	All
Дата	18.08.2011 09:51:32
Рубрики	В стране и мире;

Дожили и до 20 лет ГКЧП. Мемуаристик....ик...ика

все фигуранты уже отписались.
У нас плюрализм. На трекерах

Хит парад

http://razym.ru/biz/politica/112740-aleksandr-ostrovskiy-glupost-ili-izmena-rassledovanie-gibeli-sssr.html

http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3554687
библиография - почти 4000 ссылок...

http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3148597
Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...
http://fastpic.ru/view/9/2010/0910/e1f5150cb1237f1d489117a3e4fb52e8.jpg.html
...тоже очень верующий оказался.
Че-то я не помню

http://rutracker.org/forum/tracker.php
Суд истории - Лигачев Е.К. - Кто предал СССР? [2010, DjVu, RUS]

Суд истории - Олейник Б., Павлов В., Рыжков Н. - Иуда: Анатомия предательства Горбачева [2010, DjVu, RUS]

3-Янв-11
Суд истории - Варенников В.И. - Дело ГКЧП [2010, DjVu, RUS]

3-Янв-11
Суд истории - Лукьянов А.И. - Август 91-го. А был ли заговор? [2010, DjVu, RUS]

Суд истории - Бобков Ф.Д. - Как готовили предателей: Начальник политической

Суд истории - Янаев Г.И. - ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР [2010, DjVu, RUS]
Суд истории - Николай Рыжков - Главный свидетель [2009, DjVu, RUS]
Суд истории - Гришин В.В. - Катастрофа. От Хрущева до Горбачева [2010, DjVu, RUS]
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3148617
Суд истории - Бешлосс М., Тэлботт С. - Измена в Кремле: Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами [2010, DjVu, RUS]
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3324678
Книга Тэлбота и Бэшлосса по-настоящему называется "The Russia Hand; At the Highest Levels".

таскать не перетаскать.

Интересны книжечки прежних (до 93го)времен, но их не видать. Органы и доброхоты за последние года издали миллиард или триллиард томов по-моему. Проханов рулит сам. Но!
Нет мемуар Анпилова, генерала Калинина, даже ГаврилХаритоныча тоже. Нет. Упущения.

пример
Загадки переворота (Как разыгрывали армейскую карту)
http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3521009
Описание:
Владимир Васильевич Серебянников - генерал-лейтенант авиации в отставке. Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., прослужил в Вооружённых силах 46 лет. В 1991-1993 гг. - советник Председателя Верховного совета России по военно-политическим вопросам. С 1994 г. главный научный сотрудник института социально-политических исследований РАН. Автор 22 книг, в том числе "Социология войны", "Войны России: социально политические аспекты", "Власть и безопасность", "Армия и общество" и др.
"Августовский путч, пожалуй, один из самых нелепых в истории: для достижения успеха не было использовано и сотой доли возможностей. Чтобы извлечь уроки из августовских событий, необходимо разобраться в их сути, кем и как они готовились."

От	Константин
К	Пуденко Сергей (18.08.2011 09:51:32)
Дата	11.03.2012 13:36:39

Локальная "история партии" (91-93 гг)

http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/archive/146/146859.htm
Перетащил свой постинг с форума СГКМ , который ранее был на малом форуме.
!-----------------------------------------------------------------------------------------
Из архива, сентябрь 2003

http://vif2ne.ru/prj/forum/0/archive/6/6532.htm

Краткие воспоминания одного знакомого коммуниста (КПРФ) о событиях в партии. Охватывает период от последних дней КПСС (август 91) до официального оформления партии (январь 93) и начала обороны ВС России (Сентябрь -93).
Автор текста в 90-х занимал в КПРФ ряд руководящих, но неоплачиваемых должностей на районнном уровне . Основная профессия - физик.

---------------------------------------------

ЗАМЕТКИ ПО ЛОКАЛЬНОЙ «ИСТОРИИ ПАРТИИ»
(скорее тезисы к заметкам)

В августе-сентябре 1991-го я находился в Москве. Т.к. на то время я был секретарем партбюро факультета, то на время отпуска секретаря парткома (ПК) исполнял его обязанности. Утреннее заявление ГКЧП 19.08.91 весьма обрадовало. В приподнятом духе приехал в институт. Внутри настроения в широком диапазоне: от «Ну наконец-то» до подавленно-раздраженного, преобладающее – молчаливая настороженность. Далее, по ходу развития событий: досадная нерешительность ГКЧП; фактическое бездействие райкома(ов) КПСС – всего одно чисто информационное собрание секретарей ПК без постановки каких-либо конкретных задач, «спокойствие только спокойствие». В первые дни ГКЧП меня разыскивали задолжники по партвзносам, человека 3 – нашли, спешили уплатить (потом пришлось искать их, чтоб отдать деньги). После 22.08.91 искали другие, чтоб отдать заявления о добровольном выходе из партии (тоже человека 3 – 4). Еще не завелась мода по поводу и без повода прерывать отпуска, и секретарь ПК отгулял свой преподавательский отпуск сполна. После ЕБНовского указа о роспуске партии в начале сентября состоялось самоликвидационное собрание парторганизации (это отдельная песня), насколько я помню - без кворума, на нем примерно 300 голосами против 20 ПО института решили распустить.

Шла разборка в конституционном суде (КС) по делу КПСС, партфункционеры (т.е. ответ. сотрудники аппаратов РК, МГК, ЦК) оставшиеся верными флагу определились в полит. плане в основном в РКРП и СПТ (была такая Социалистическая Партия Трудящихся под водительством секретаря МГК Вартазаровой), не согласные с указом ЕБНа активисты и рядовые коммунисты остались большей частью в сочувствующих вольноопределяющихся (к последним относился ряд коллег и я).
Демонстрации и митинги: 7 ноября, 23 февраля, 17 марта (годовщина референдума об СССР) и др., организуемые РКРП, СПТ, Трудовой Россией,… О них узнавали в основном из нашей прессы («День», «Сов.Росс»), реже из листовок.
В начале марта 1992 забрал из РК учетные карточки чл. КПСС своего факультета. Узнал что это можно сделать от быв. зам. по орг. ПК, ему сообщили по старой памяти, но сам он этим заниматься не хотел. Карточки роздал желающим забрать. Пожелали далеко не все.

Май – октябрь 1992 участие в кампании РКРП по сбору подписей о проведении референдума по вопросу об отстранении ЕБН от должности. В ходе кампании (собственно пикеты по сбору подписей, митинги и демонстрации) познакомился со многими будущими партайгеноссе.

Где-то в конце сентября – начале октября 1992 на главной доске объявлений появилось объявление, предлагающее собраться заинтересованным и обсудить вопрос восстановления ПО КПСС в студгородке нашего института (действовал, да и действует пресловутый ЕБНовский указ о «департизации»), указывались место и время. Подписи: П-ов, К-ев и еще кто-то. Кажется это было вскоре после решения КС по «делу КПСС», где говорилось о неправомерности указа ЕБН в части роспуска первичных организаций. Принять участие в собрании не смог, надо было ехать в командировку. После возвращения позвонил П-ну. Он сказал «..да, собрались восстановились, около 10 человек…» (можно позже уточнить). Встретились с секретарем (П-ов), восстановились тоже, уплатили взносы. В это время не было никаких контактов с «вышестоящими» органами, связь с ними появилась позже, в январе 1993. Утверждение о восстановлении-создании КПРФ «снизу» полностью подтверждаю, по крайней мере для нашего р-на Москвы. Для регистрации партии (точнее, общественно-политического объединения, закон о партиях отсутствовал) как всероссийской по тогдашним порядкам требовались списки первичных ПО с данными и личными подписями членов. Такую бумагу оформили. В партбилете КПРФ у меня стоит дата постановки на учет в нашем РК 15.01.93 – т.е. дата официального появления КПРФ, как и у всех, кто на тот момент уже восстановился в партии.

В учредительной конференции районной организации не участвовал, но впоследствии регулярно был на совещаниях секретарей первичных ПО, в качестве зам. секретаря первичной организации. Совещания проводились в райсовете, в зале совещаний № 205. Основу РК составили быв. «аппаратчики» нашего РК КПСС, как работавшие там на момент выхода указа ЕБН о роспуске КПСС, так и ушедшие оттуда к тому времени. В частности, наш секретарь Б-ин работал в сентябре 91-го в аппарате МГК, а за несколько лет до того был 2-м секретарем нашего РК КПСС. На этих совещаниях было много митинговщины вплоть до ругани (правда, в отличие от нынешнего TV, без матерщины). Большинство секретарей первичных не имело серьезного опыта партработы. В условиях отсутствия официального статуса «руководящей и направляющей» опыт замполита какой-либо из силовых структур СССР помогал мало. Хотя были и исключения. Со становлением КПРФ начался массовый приток в КПРФ из РКРП, СПТ, ВКП(б) и т.д., все они сильно поредели. Возможно и этим тоже объясняется прохладное, мягко говоря, их к нам отношение.

Участвовали как ПО КПРФ во всех оппозиционных мероприятиях (ФНС, «Трудовой России»…) от этапа подготовки т.е. оповещение «от человека к человеку», расклейка листовок, сбор подписей под коллективными телеграммами (любимая форма работы ФНС) и их отправка в адрес ВС РФ, президента и т.п. Полномасштабно митинговали и демонстрировали во время съездов нардепов, в период объявления ОПУСа.
Активно, но малоэффективно участвовали в агиткампании и контроле в ходе референдума 25 апреля 93-го («Да-да-нет-да»). В этой работе опирались в основном на ФНС – организацию как бы многочисленную, но слабо структурированную и слабо дисциплинированную. Собственно КПРФ еще не отладила систему управления своими структурами, и тоже страдала некоторой рыхлостью. Наладить всеобъемлющий контроль за голосованием не удалось, в основном из-за плохой оргработы. Впрочем, это не повлияло на результат, во всяком случае в Москве. Комиссии, контролировавшиеся «нашими», дали те же цифры, что и в среднем по городу. Нужды в подтасовке, о которой так любят говорить, у власти не было.
Второй конгресс ФНС прошел в июле на большом подъеме, оппозиция ширилась и крепла. Конгресс проходил в доме политпроса МГК на Цветном бульваре (назывался он уже общественно-политическим центром ВС РФ или что-то вроде того). Зюганов в своем выступлении предупреждал о серьезных политических событиях в конце августа-сентябре, но безо всякой конкретики. Таких предупреждений о коварстве ЕБН из уст разных лидеров было всегда в достатке.

В конце сентября мы не ожидали чего-либо экстраординарного. Но вечером 21-го, после оглашения по TV указа №1400 созвонились с товарищами и двинулись на Краснопресненскую без команды сверху. Управление было налажено позже. Но это отдельная история.

От	Константин
К	Константин (11.03.2012 13:36:39)
Дата	11.03.2012 13:54:41

Консервативная волна 91-го.

В предыдущих воспоминаниях нет, но лично мне автор рассказывал. В 91-м было некоторое обратное движение в рядах КПСС на низовом уровне. Т.е. к руководству (скажем на уровне моего института) стали приходить сторонники ортодоксальной линии, вместо "горбачёвцев".
Серьёзные надежды этого крыла были связаны с созданной тогда КП РСФСР.

Я думаю , что речь идёт даже не об идейных "горбачёвцах", а о замене типичных трусоватых партруководителей нижнего и среднего звена, (которые имели лишь одну установку - делать, что говорит начальство) на людей , имеющих свою позицию , довольно консервативную.

Сейчас конечно трудно сказать, сколь серьёзным была эта волна , имела ли она перспективы. ГКЧП во многом сорвало её развитие, а дальше всё пошло другим путём.

От	Администрация (Кудинoв Игорь)
К	Пуденко Сергей (18.08.2011 09:51:32)
Дата	30.01.2012 16:16:27

вынесено в корень. (-)

От	Михайлов А.
К	Пуденко Сергей (18.08.2011 09:51:32)
Дата	23.08.2011 21:21:03

Прочитал недавно Дерлугьяна

«Адепт Бурдье на Кваказе...» - кейс Ю.Шанибова на макросоциологическом фоне переходных процессов 80-х-90-х - «наш человек» излагает «для них» свое видение нашей истории на языке современной социологической науки. Вообще Дерлугьян очень важную работу делает транслируя новейшие социологические концепты посредством редакции переводов наиболее важных трудов в области общественных наук. Но это к слову, а в целом хотелось бы прокомментировать ряд макротеоретических обобщений, выдвинутых в упомянутом исследовании.
Первый круг вопросов касается роли классовых структур в дивергенции траекторий социальной эволюции на постсоветском пространстве. Ключевой здесь является концепция субпролетариата ( хотелось бы назвать это слой люмпен-пролетариями, но ленинское понятие полупролетарии было бы ближе ) - самообеспеченных подсобным хозяйством жителей городских окраин и пригородов, эпизодически продающих свою рабочую силу. Именно этот слой послужил боевым зарядом националистических взрывов, расколовших СССР. А детонатором сработала национальная интеллигенция. Вообще статус интеллигенции описывается довольно занимательно. С одной стороны, утверждается, с чем нельзя не согласиться, что советская интеллигенция была пролетаризована, будучи людьми наемного, пусть и интеллектуального труда. С другой стороны, интеллигенция обвиняется по сути в классовом предательстве, в стремлении стать средним классом по образцу Запада, т. е. конвертировать интеллектуальный капитал в ренту, а символический в потребление. Разумеется классовая измена национальных интеллигенций стала действенной только в условиях демонтажа производственного и политического аппарата советского государства и начавшегося дележа общенародного достояния конкурирующими группами. Ключевой вопрос о том, как был запущен и почему вообще стал возможен демонтаж социализма освещен недостаточно ясно — видимо сказывается «разделение труда» между социологией и политэкономией.
К описанию классовой структуры позднесоветского общества непосредственно примыкают проблемы демографии. Сочетание многочисленной молодежи и замороженных социальных лифтов всегда создает предпосылки к революционной ситуации. А вот революционная ситуация разрешается восходящим трендом далеко не всегда.
Следующий круг вопросов связан с местом СССР в мир-системе. Дерлугьян характеризует СССР как одну из «диктатур развития», но «диктатур развития» было много, а СССР уникален. Только страны соцлагеря смогли создать к 60-м годам 20-го века альтернативную капитализму научно-техническую систему. Возможно подобным путем движется Китай. Прочие страны догоняющего развития не смогли покинуть периферию, за исключением Японии, но она ей никогда и не была.
В целом складывается впечатление, что тщательно изгоняемая в дверь теория транзитологической модернизации незаметно возвращается в окно — корпоративный капитализм США полагается общественным идеалом, все же прочие общества идут в направлению к идеалу, только вот что-то никак не доходят.
К сожалению Дерлугьян не видит, или считает не академическим обсуждать бытие за пределами глобального капитализма, что составляет единственный серьезный недостаток этого замечательного исследования.

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (23.08.2011 21:21:03)
Дата	31.12.2012 22:35:47

Оформил текст в статью

статья в копилке. Представляю её к опубликованию.

От	Константин
К	Михайлов А. (23.08.2011 21:21:03)
Дата	18.05.2012 12:19:07

Рецензия Скепсиса на "Адепта..."

Агнесса Домбровская
Национализм как орудие приватизацииДерлугьян Г. М. Адепт Бурдье на Кавказе. Эскизы к биографии в миросистемной перспективе. М., 2010.
http://www.scepsis.ru/library/id_3216.html

20 лет прошло с распада СССР и начала крупных этнических конфликтов на его территории, а современная российская научная (или «научная») мысль так и не дала полноценного ответа, что же случилось. Отдельные работы тонут в потоке политической пропаганды, оперирующей категориями заговоров[1]. Российские левые, в свою очередь, несмотря на важность вопроса, повторили путь академической науки[2]. Максимум, на что они оказались способны, — это печатать громкие и пафосные «манифесты». Национальные конфликты на постсоветском пространстве анализируются не как конкретные явления реальности, но через призму почерпнутых (и при этом дурно понятых) в трудах классиков штампов: в зависимости от фракционной принадлежности выбирается приемлемый «источник истины»: сталинисты из РКСМ(б) печатают фашизоидно-сталинисткий бред Игоря Пыхалова, оправдывающий все действия «вождя народов», троцкисты повторяют, как заклинания, положения из раннесоветских документов о национальной политике и раз за разом переписывают заезжие фразы: только классовая солидарность поможет преодолеть национальные разногласия; анархисты буквально выживают — ведь Бакунин про чеченцев ничего не писал (а если и писал, то что-то совсем малозначительное)! Вспомним недавние события в Южной Осетии, когда некоторые из российских левых сектантов прямо (это была даже не метафора) сравнивали грузино-осетинский конфликт с русско-японской войной начала XX в.!

Тем ценнее появление на русском языке работы Г. Дерлугьяна, где он проявил себя как «вынужденный марксист», а одна из глав книги, кстати, называется «Неужели опять классовый анализ?». Несколько слов об авторе. Георгий Дерлугьян — советский африканист, в 1990 году покинул СССР и с тех пор живёт и работает в США. Ученик известного левого социолога Иммануила Валлерстайна, сегодня Дерлугьян — профессор Северо-Западного университета в Чикаго. Несмотря на название, книга посвящена не только истории кавказского региона: труд обстоятельный, написанный в рамках миросистемного подхода Валлерстайна (даже при учёте всех заблуждений[3] этой школы пропаганда её наследия в современной России — безусловный прогресс), начинается с освещения истории Советского Союза, с 30-х годов, эпохи молодости родителей главного героя книги. Для изложения материала автор избирает биографический метод: история СССР подаётся сквозь призму жизненного пути конкретного человека — Юрия Мухамедовича Шанибова (Мусы Шаниба). Почему Шанибов? С точки зрения Дерлугьяна, Шанибов — наиболее типичный представитель советской национальной интеллигенции, вставшей в 90-х во главе массовых националистических движений.

Дерлугьян определяет политическое устройство СССР как «диктатуру догоняющего развития» (с. 122). Удел таких диктатур — совершить исторический рывок, осуществить в стране модернизацию и «сложить полномочия». Если бы «перестройка» произошла в 60-х гг., пишет он, то не последовало бы кровавых событий начала 90-х. Во времена Хрущёва и Брежнева страна не могла уже выдержать постоянного темпа сталинских пятилеток и периодических чисток госаппарата через массовые репрессии. Режим смягчился, номенклатура получила гарантии своего благополучия (с. 90-91). Расход денег на военно-политическое соревнование не прекратился, выкристаллизовался механизм функционирования советской экономики — ориентация на вал продукции, и неважно, что и насколько эффективно ты производишь, премию выдают не за качество, а за объём. Сталинские 30-е сформировали в Советском Союзе развитое «индустриальное общество фордистского типа» (с. 179), породившее и определённую социально-классовую структуру. (Я не могу согласиться с такой трактовкой и считаю нужным уточнить: назвать советское общество просто индустриальным — значит проигнорировать его глубокие отличия от обществ капиталистических. Это нормальная позиция для многих буржуазных авторов — не видеть радикального отличия СССР от западного мира. Я с этим авторами, разумеется, не согласна, как и с Дерлугьяном: советское общество, несмотря на многочисленные сходства с буржуазным, принципиально иное, что описывают, например, теория суперэтатизма А. Н. Тарасова и/или теория политаризма Ю. И. Семёнова). На вершине располагалась партноменклатура, ниже — интеллигенция[4], столичная и региональная, рабочий класс и крестьяне. Хрущёвская оттепель стала источником социально оптимизма для верхних слоёв пролетариата и интеллектуалов, которые рассчитывали на более заметную роль в жизни общества: «Молодые, более образованные и энергичные представители верхних слоёв пролетариата с энтузиазмом восприняли эксперименты как приглашение стать реальной силой в модернизации практики политики, экономического управления и культуры» (с. 124), а «творческая интеллигенция национальных республик» получила шанс «обрести разную степень самостоятельности» (с. 129). Главным историческим итогом 1968 г. в СССР, согласно Дерлугьяну, стал «подрыв легитимности и самоуверенности бюрократического авторитаризма» (с. 130). Однако призрак реформ напугал бюрократическую касту, и она предпочла замкнуться, что привело к постепенному замедлению лифтов социальной мобильности. Росло число неудовлетворённых своим положением интеллектуалов — как в центре, так и на местах. В центре они в основном впадали в либерализм, на национальных окраинах — в национальный романтизм. Здесь Дерлугьян сравнивает «национальное пробуждение» на Кавказе в 50-70-х с аналогичными процессами в Европе Нового Времени. Национализм рождался в среде не только «творческой интеллигенции» — художников, писателей, музыкантов, но также и учёных-гуманитариев (с. 114-115). В случае с окраинами картина дополняется большой армией субпролетариев, готовых к силовому решению конфликтов.

Понятие субпролетариата — одно из самых важных в работе, это ключ, которым Дерлугьян отпирает «двери» большинства этнических конфликтов постсоветского пространства. Это класс людей, которые уже оторвались от деревни, но не стали горожанами и лишены стабильного источника дохода, также известные как люмпен-пролетарии (с. 211). Субпролетарии, как правило, жили в пригородах, формально могли числиться на какой-нибудь работе, однако основной источник заработков лежал в полулегальных по меркам СССР сферах — поденщина, приусадебное хозяйство, мелкая торговля или криминал, самогоноварение и т. п.

Жизнь субпролетария постоянно сопряжена с риском, с опасностью. Отсюда — культ силы, увлечение силовыми видами спорта, семейное насилие — как способ подчеркнуть свою маскулинность. В южных регионах традиционно было развито сельское хозяйство — в отличие от «основной» России, где господствовала крупная промышленность (с. 230). В условиях советской экономики невозможно было просто взять и нанять 15 рабочих, которые бы на твоём участке собирали мандарины (где-нибудь в Абхазии), — незаконно. Что остаётся? «Мобилизовать» родственные связи: вспомнить о многочисленных троюродных братьях, завести семью, родить пятерых детей, навязать всем «патриархальные» отношения, с помощью которых можно, руководствуясь авторитетом отца, заставить собирать мандарины 20 или 30 человек. А спрос на мандарины в северных регионах СССР не иссякал, прибыль была ощутимой. Плюс к этому: абхазов в Абхазии было меньшинство, но в соответствии с нормами советской национальной политики определённые квоты во властных структурах были им положены — потому что титульная нация. Как такому порядку вещей угрожала перестройка? Перестройка декларировала демократизацию, в том числе и сменяемую выборную власть, а в таком случае все выгодные позиции абхазами были бы утрачены (а эти позиции занимали люди, у которых обязательно были родственники, связанные с «мандариновым бизнесом») (с. 370). Точно по такому же сценарию развивалась ситуация в Кабардино-Балкарии: балкарское меньшинство стабильно получало руководящие посты в республиканском правительстве (с. 264-280, 379), а перестройка могла их этого лишить, поскольку большая часть населения — русские и кабардинцы — выбрали бы на голосовании, кого сами захотели.

Что происходило в Чечне? Высокая рождаемость, приведшая к тому, что чеченцы стали этническим большинством в ЧИАССР, и, как следствие, рост безработицы. От 20 до 40 тыс. чеченцев ежегодно выезжали на заработки в Среднюю Азию и Сибирь (легендарная шабашка). В 1991 году, когда развалился СССР, десятки тысяч мужчин в возрасте от 20 до 40 лет остались дома без средств к существованию (что интересно, почти во всех неевропейских национальных окраинах СССР — за исключением Грузии и Армении — рабочий класс и научно-техническая интеллигенция состояли из русских, а деятели культуры, «гуманитарии», крестьяне и описываемые Дерлугьяном субпролетарии — из представителей местных национальностей; сложилось ли так стихийно или было осознанной политикой советского руководства — в книге не говорится). Позднее вооружённые отряды формировались не по тейповому принципу, а по принципу рабочих коллективов: кто с кем строил сараи в Казахстане — те и пошли вместе воевать; аналогично развивалась ситуация с «народным ополчением» и в Карабахе (с. 58-61, 390-395, 403).

Имело ли место изгнание русских из дудаевской Чечни? И да и нет. Нет в том смысле, что речь шла не о вытеснении русских, а об агрессии против городского населения, а русские проживали именно в городах, в Грозном они вообще составляли большинство — с квартирами и некоторой другой собственностью[5]. Проще говоря, вытесняли обеспеченные городские слои, которые в массе своей были русскими (или, вернее, «русскоговорящими»). Но это не значит, что не пострадали чеченцы-горожане: они точно так же были подвержены давлению субпролетарских слоёв. Чтобы подчеркнуть социально-экономическую основу происходящих тогда событий, приведём в пример армянский погром в Сумгаите. Город в закрытой уголовной статистике лидировал начиная с 60-х гг. (с. 96). Британский журналист Томас де Ваал, автор книги о войне в Карабахе, пишет:

«...Сумгаит породил целый класс неустроенного и недовольного люмпен-пролетариата... Население стремительно росло, составив четверть миллиона человек, и в городе стала остро ощущаться нехватка жилья. Рабочие ютились в перенаселённых общежитиях.... каждый пятый житель Сумгаита имел судимость. В период между 1981 и 1988 годами в Сумгаит вернулось более двух тысяч вышедших на свободу заключённых»[6].

Много зверств было совершено в те дни Сумгаите: людей избивали, рубили топорами, поджигали, женщин насиловали. Но сейчас важно обратить внимание на другие факты.

«Среди погромщиков преобладали или бородатые деревенские жители — беженцы из Армении, — или рабочие из перенаселённых общежитий, расположенных на окраине Сумгаита. Все они были молодые — от четырнадцати до тридцати лет»[7].

Ваал приводит воспоминания воспоминания выжившей после изнасилования и избиения армянки:

«В комнате было человек шесть. Они разговаривали между собой, курили. Один о дочке своей говорил, мол, у нас в квартире детской обуви нет, чтобы он смог подобрать ей для дочки. Другой говорил, что ему эта квартира нравится — мы недавно сделали очень хороший ремонт — сказал, что он здесь будет жить после всего. Они стали спорить. Третий сказал: “Нет, почему ты? У меня четверо детей. Как раз три комнаты. Это мне подходит. Сколько лет я ючусь бог знает где”. А ещё один говорит: “Ни тебе и ни тебе не достанется. Подожжём эту квартиру и уйдём”»[8].

Армяне в Сумгаите занимали более высокое социальное положение, чем азербайджанцы, и потому стали жертвами погромов.

С одной стороны, в определённых социальных группах нарастало недовольство своим социальным и экономическим положением, и для участников конфликта такое недовольство было объективной реальностью. С другой стороны, существует большая разница между проблемами социально-экономического свойства и национального, а если быть точным, то вторые в большинстве случаев порождаются правящими классами, дабы избежать первых. Номенклатура под шумок погромов и этнических чисток приватизировала страну. Была ли возможность у московского руководства предотвратить грядущие столкновения в тех же Азербайджане и Чечне? Была. Об этом писали и Т. Ваал, и В. Тишков. Последний цитирует доклад, услышанный им на заседании Совета безопасности 31 марта 1995 г.:

«26 августа в Грозный прибыла главный прокурор Землянушина. Кураторы из Москвы не давали ничего сделать местному КГБ. Потребовали убрать охрану у Завгаева и прекратить поддержку Верховного Совета. С 17 августа и до 6 сентября, когда я был освобождён от должности, ни одного письменного задания из центра не поступило. Нам было известно, что Дудаев вёл телефонные разговоры с Хасбулатовым и Аслахановым. 25 августа [1991 г.] Яндарбиев разговаривал с Вахидовой, и та сказала, что с Хасбулатовым и Аслахановым состоялся разговор об отстранении Завгаева от власти. Тогда же среди митингующих появились люди с оружием, но изъять его было трудно, и не было никаких указаний, а это не прямая обязанность КГБ»[9]. (Выделено мной — А.Д.)

Также Тишков пишет:

«Москва сыграла решающую роль в свержении старой власти и в приходе к власти национал-радикальных элементов. По свидетельству И. В. Кочубея, КГБ располагал в Грозном 700 оперативными сотрудниками и вместе с силами МВД был способен “нейтрализовать радикалов”. “Но нам сделали из Центра выговор даже за то, что мы вызывали на беседу Яндарбиева”»[10]. (Выделено мной — А.Д.)

Вот что говорил А. Руцкой:

«Когда в Республике начали нападения на органы власти и захват оружия, было выработано предложение ввести силами внутренних войск СССР блокаду Чечни и при необходимости направить туда спецназ. “Был подготовлен соответствующий проект указа, но президент тогда исчез на пять дней, и с ним не было никакой связи”»[11]. (Выделено мной — А.Д.)

Об армянских погромах в январе 1990 г. в Баку Т. де Ваал сообщает следующее:

«Из Москвы в Баку были присланы части внутренних войск МВД СССР, которые почему-то не стали вмешиваться в происходящее. Правозащитница Арзу Абдуллаева вспоминает, что когда она обратилась к милиционеру с просьбой спасти армянина от толпы азербайджанцев, то услышала в ответ: “у нас приказ не вмешиваться”. Рассказывают, что когда писатель Юсиф Самедоглу позвонил в Центральный комитет компартии и попросил вмешаться, ему ответили: “Пусть режут!”»[12].

Можно предположить, что все происходившие в национальных республиках события были не столько следствием намерений номенклатуры по развалу страны и дальнейшей приватизации и личному обогащению, сколько отражением противостояния между Горбачёвым и Ельциным. Но о чём говорят факты?

Историк Тамаш Краус пишет, что Ельцин вёл переписку с Соросом (!) и в обмен на кредиты и финансовую помощь «мирового сообщества» первый обещал дать республикам независимость, настаивая, что он единственный обладающий для этого мужеством человек в государстве. Поэтому деньги нужно давать Ельцину, а не Горбачёву.

«Сегодня уже очевидно, что распад СССР и государственного социализма связан с безоговорочным принятием глобальной экономики властями, желавшими сохранить свое положение, свой роскошный образ жизни, забронировать за собой государственную собственность навеки. Опасаясь за свой статус, элиты были открыты любому решению, которое сможет его укрепить. Наиболее влиятельные группы в Советском Союзе заключили очевидный и открытый союз с международными центрами власти и денег. Мысль, что смена режима произрастала из внешнего “заговора” (до сих пор популярная в некоторых кругах) совершенно несостоятельна, поскольку в штудиях МВФ были явно провозглашены намерения, в том числе сотрудничество с советскими руководящими органами, “тайный союз” с ними»[13].

Давайте посмотрим, что думает непосредственный участник событий, один из демиургов «свободного рынка» и апологет «частной собственности» в нашей стране А. Чубайс:

«Б.Д.: Вы понимали, кого и зачем вы искали?

А.Ч. (Чубайс): Да, конечно.

Б.Д.: Был такой целенаправленный отбор?

А.Ч.: Абсолютно. Поскольку совершенно ясно, что из лидеров официальной экономической мысли нет никого или почти никого». (Выделено мной — А.Д.)

Поясню. Речь идёт о функционировавших аж с 80-х годов кружках по экономике, куда входил и Чубайс, и Гайдар, и Найшуль, и прочие «выдающиеся» экономисты, решавшие, как всё в стране исправить. Обращаю внимание, что собираться и обсуждать свои планы реформаторы начали в 80-х годах, то есть задолго до Горбачёва и перестройки, и уже тогда понимали, к чему всё приведёт. По ходу назначали друг друга министрами и премьер-министрами. Гайдара уже тогда записали в премьеры.

Вот ещё:

«Но на меня произвел сильное впечатление тот же Виталик Найшуль, который году в 1986 или 1987 сказал, что нам предстоит пройти три перехода. Один переход — “из тоталитаризма — в демократию”, второй — “из плана — в рынок”, а третий “из империи — в национальное государство”. Эта мысль меня совершенно просто взорвала, долго не мог прийти в себя. При этом Виталик сказал, что первые два — ерунда, а вот третье — это будет настоящая драма. В принципе, пяток-десяток миллионов грохнуться могут легко на этом деле»[14]. (Выделено мной — А.Д.)

Понимаете? Чубайс не дурак, Чубайс всё понимал.

Таким образом, номенклатура прекрасно осознавала, какова цена личного обогащения и утверждения капитализма, — и платила эту цену сполна, поощряя националистические движения в СССР. Впрочем, и в Центре не обошлось без бойни. События октября 1993 г. — яркое тому доказательство[15]. Чем всё закончилось, мы можем наблюдать сегодня.

Но вернёмся к Дерлугьяну. Нельзя сказать, что он полностью игнорирует роль номенклатуры в процессе распада Советского Союза, но задвигает её далеко на периферию своего анализа, придав статус безвольного механизма. Не националистические движения, делает вывод автор, уничтожили Советский Союз — наоборот, развал страны, государственных структур позволил националистам и либералам прийти к власти. Структурно отряды Шамиля Басаева не имеют принципиальных отличий от солнцевских, тамбовских и пр. криминальных группировок начала 90-х: просто у первых в руках по некоторым причинам оказалась стройная идеология восстания (с. 56, 84-85, 191-203, 211-215, 539-543). Кто-то приватизировал министерство нефти и получил нефтяную компанию, кто-то приватизировал национальные автономии или союзные республики и получил суверенные государства (с. 540). Выходит, что всё вело к развалу страны и переходу к капитализму, а номенклатура как бы оказалась очередным звеном в цепи. Выше мы показали, что это не так и правящая верхушка действовала сознательно.

Проведённый Дерлугьяном анализ наносит удар по обывательским аргументам (несмотря на то что озвучивают их «учёные») против исторического материализма: вот, смотрите, никаких природных ресурсов, например, в Карабахе не было, за что они там воевали, не за что было воевать, значит, истмат врёт! Мне приходилось бывать в Карабахе: там действительно не добывают ни нефть, ни золото, хотя край неописуемо красив. Для посредственных постсоветских обществоведов (таких, как А. Я. Гуревич[16]) это весомый аргумент против марксизма, вернее, против того, что они понимают под марксизмом.

Книгу, безусловно, нужно прочитать всем российским левым — хотя бы для того, чтобы обратить внимание на те регионы, на которые обычно они внимания не обращают в силу своего евроцентризма. А также в целях преодоления стереотипов мышления, навязанных не только российскому обывателю, но и так называемым «критически мыслящим личностям», — главным образом, стереотипов о «традиционном обществе» и «родовом строе» на Кавказе. Единственный регион России, где идёт полномасштабная партизанская война, не может быть обойдён вниманием.

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (23.08.2011 21:21:03)
Дата	26.01.2012 22:44:41

Комментарий третий. СССР и мир-система.

От	Кактус
К	Михайлов А. (26.01.2012 22:44:41)
Дата	30.01.2012 16:03:34

Re: Комментарий третий....

Я это вижу похоже, но немножко по-другому. Пишу только о том с чем не согласен.

1) Капитализм англо-саксонский и континентальный.

Нет двух капитализмов – англо-саксонского и континентального. Есть разные этапы в развитии капитализма когда страны Европы и Америки были то центром, то периферией капиталистического мира, тогда еще промышленного. Главные особенности того или иного национального промышленного капитализма связаны не с географией или национальностью работника, а с местом национальной экономики на качелях «центр – периферия».

2) Либерализм только для периферии.

Либеральная экономическая концепция была впервые емко и кратко сформулирована в документе который журналисты назвали «вашингтонским консенсусом» - экономических предписаниях правительства США странам Латинской Америки которые американцы обустраивали как свой «задний двор». Принципы laissez faire всегда навязывались центром периферии и никогда не применялись к экономике золотого миллиарда. Роль государства в экономиках капиталистического центра тщательно скрывалась потому что больной мог спросить: «Доктор, а почему Вы не принимаете это замечательное лекарство от нищеты?».

3) Либерализм и неолиберализм. Периферийная планета.

Либерализм периода господства национальных промышленных корпораций предполагал активную роль государства в собственной экономике и либерализм на периферии. Неолиберализм периода господства глобальной наднациональной банковской сверхкорпорации распространяет принципы либерализма и на промышленность тех стран где эта сверхкорпорация базируется – на промышленность капиталистического центра. Тем самым этот центр перестает быть центром, а золотой миллиард превращается в позолоченный. Здесь проходит граница между либерализмом и неолиберализмом.

4) Либерализм для «своих».

Принципы либеральной экономики применялись капиталистическими промышленными корпорациями в собственных страхах только в отношении тех социально-экономических укладов, которые были внутренней периферией.

Например, английские текстильные корпорации создали на юге США индустриальное рабовладельческое сельское хозяйство которое было частью английской промышленности так как производило сырьевую монокультуру – хлопок. В условиях монополии покупателя хлопка господству английских текстильных корпораций не могла угрожать даже самая крупная латифундия. Одновременно теми же корпорациями делалось все для того чтобы сельское хозяйство США производившее продовольствие представляло из себя множество слабых мелких фермерских хозяйств с высоким уровнем конкуренции и низкими ценами. Таким образом снижались издержки капиталистов на снабжение продовольствием плантаций. Это делал английский центр по отношению к американской периферии. Понятно - от нации пиратов и работорговцев другого ждать не приходится.

После второго этапа американской революции (Гражданской войны) индустриальное сельское хозяйство в США было уничтожено. Но и собственные американские корпорации не стали создавать машинное индустриальное сельское хозяйство по тем же соображениям что и их английские собратья. Американское сельское хозяйство было первобытным (парцелльным) до 1929 года. Точно также Гитлер разрушил индустриальные по форме юнкерские поместья в угоду промышленным корпорациям Германии. И точно также английские лорды не создавали в поместьях хозяйства индустриального типа, а клочками раздавали землю в аренду фермерам. Сельское хозяйство долгое время было внутренней периферией и ему навязывались либеральные экономические принципы.

Ремарка. На юге США существовало индустриальное по форме сельское хозяйство без машин. Термин «машина из людей» относится к промышленной мануфактуре. Индустриальные формы продуктивнее первобытных даже без привлечения мощности машин. Это к тому что организаторы колхозов до массового производства тракторов и химических удобрений были не глупее американских плантаторов.

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (23.08.2011 21:21:03)
Дата	04.09.2011 20:08:04

Комментарий второй. Предпосылки деконструкции социализма.

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (04.09.2011 20:08:04)
Дата	04.09.2011 20:35:18

Re: Тезисно...

В попытке «объять необъятное», текст получился несколько запутанным, поэтому выделю ключевые пункты:

Общий ход процесса:
1.Структурный кризис.
2.Неадекватное управление.
3.Революционная ситуация.
Ложные цели управления:
1.Внутриполитические: преобразование в социал-демократию европейского образца
2.Внешнеполитические: вхождение в ядро мир-системы
Составляющие структурного кризиса:
1.Смена ведущих укладов и постиндустриальный переход.
2.Распыление инвестиций в ТЭК, потребление и инфраструктуру.
3.Холодная война. Затраты на ВПК и внешнеэкономические издержки
Отсутствие адекватного ответа:
1.«Ведомственная анархия» и дефект производства, обусловленные структурной диверсификацией.
2.Ценовое регулирование по валу — реформы Косыгина-Либермана - «социалистический монетаризм».
3.Неопределенный комплекс политических причин? Зарегулированность систем общественной самоорганизации
Результат: паразитирующее на инфраструктурах рентное государство.
Неизбежность сноса при завершении постиндустриального перехода.

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (04.09.2011 20:35:18)
Дата	13.12.2011 00:43:54

Причины распада СССР - еще 5(6) мнений

http://www.tvkultura.ru/issue.html?id=116122

От	Михайлов А.
К	Михайлов А. (23.08.2011 21:21:03)
Дата	25.08.2011 22:02:35

Комментарий первый. Урбанизация в СССР.

Применяя упрощенную веберовскую типологию, можно сказать что в Российской империи было два типа крупных городов - «царские» и «купеческие». К первому типу относились Петербург, Москва и отчасти Киев — новая, старая и древняя столицы. В оригинальной типологии они различны — Петербург был центром абсолютистской бюрократии, а Москва городом богатых землевладельцев (вот уж действительно «Третий Рим») , но мы позволим себе пренебречь этими тонкостями — важно лишь что общества двух столиц замыкали порожденные государственной властью иерархии. Второй тип городов был представлен центрами торгово-промышленного капитализма такими как Нижний Новгород, Самара и другие крупные города на Волге, Омск, город-порт Одесса и индустриальные центры Харьков и Баку. Узлы капиталистической урбанизации могут отличаться размером и богатством будучи при этом равноправными — они не образуют иерархию, что дает преимущество в пространственной равномерности развития . Яркий пример — США, хотя и там имеются определенные иерархии и области притяжения на побережьях. В государствах же сложившихся в эпоху абсолютизма население до сих пор неизбежно скапливается в столицах , где замыкаются все иерархии. России еще повезло тем , что в какой-то момент у неё стало две столицы, хотя для такой огромной территории этого явно недостаточно. Отсюда идеи очередного переноса столицы или концепции многостоличья, а также разделение на федеральные округа. Наличие в СССР столиц союзных республик создавало региональные центры научного и культурного обслуживания технократии. Так формировалось пространство национальной проектности с одной стороны, и предпосылки сепаратизма с другой. Например, Украина вполне может быть самодостаточной в энергетике - у неё есть уголь, уран, даже некоторое количество нефти и газа — так что мешает национальной программе развития энергетики? Или программе развития высокоскоростного железнодорожного транспорта в сильно урбанизированных восточных регионах страны? С одной стороны, любая общность имеет право устанавливать внутренние правила коммуникации, но что если эти правила порождают конфликт с окружением? Всё это проявление противоречия между свободой ассоциаций и масштабной кооперацией. Выход в общих чертах известен — федерализм. Условие устойчивости — эффективность федерального центра, способность опережающими темпами создавать общую проектность.
Россия — федерация малых народов. Так можно развить одно замечание А.А.Гусейнова. Рядом с миллиардом китайцев даже русский народ не велик, а что уж говорить о населяющих просторы Евразии тюрках или финно-уграх, и тем более небольших народностях Кавказа или Сибири. Китай объединяет иероглифическая письменность, США — английский язык, но народы Российской Федерации говорят на разных языках и это её сущностное свойство. Хотя Л.Н.Гумилев и писал о том, что этнос и язык понятия разные, иначе пришлось бы считать русское дворянство 1812 французами, тем не менее определим народность как ассоциацию по языку. Всё таки язык это важнейшее пространство коммуникации, тот субстрат на котором базируются все прочие социальные отношения — антропогенез закончился с появлением речи как универсальной формы коммуникации. Самое древнее социальное отношение наиболее разнообразно — языков на планете было и есть куда больше чем вариантов политогенеза или форм капиталистической собственности. Принцип равноправия ассоциаций по языку призван сохранить это богатство. Богатство самого языка определяется проговариваемым на нем деятельностным содержанием. «Что проку в языке, если на нем не звучат слова истины?!» Поэтому крайне важна ретрансляция научных текстов на языки малых народов и формирования тем самым их собственной проектности. Если Россия еще сможет вернуться в авангард человечества, то только своим передовым опытом интернационализма!

От	Константин
К	Пуденко Сергей (18.08.2011 09:51:32)
Дата	18.08.2011 12:57:11

немного от Ю. Прокофьева

до кучи
http://www.velykoross.ru/1189/
!-----------------------------------------
ИЛЛЮЗИИ И РАЗОЧАРОВАНИЯ

Подготовка августовских событий 1991 года не была секретом. Знали об этом и Горбачев, и Ельцин. Однако некоторый элемент таинственности присутствовал.

Постараюсь хронологически изложить события и свои ощущения. Прошло почти 20 лет, появилось множество мемуаров. В некоторых авторы излагают свое видение, свою точку зрения. А иногда проскальзывают подтасовки, иногда и полное вранье.

События того времени — история нашей страны. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но быть точной — должна. И я, как очевидец, как участник, имею право на уточнения. И это, мне кажется, моя обязанность.

Все, кто высказывают свои точки зрения по поводу ГКЧП, правы в главном: нельзя рассматривать ГКЧП только как узко направленное мероприятие. И, прежде всего, нельзя рассматривать членов ГКЧП как единое целое: это были разные люди, с разными политическими установками.

Я бы хотел начать разговор о ГКЧП с предыстории.

В марте 1991 года мы вместе с Олегом Шениным были у Ивашко по нашим внутрипартийным делам. Раздался звонок Горбачева. Он спросил у Ивашко, что тот делает. Узнав, кто у него находится, Горбачев сказал: «Бери Олега и Прокофьева и приезжайте ко мне в Кремль».

В Кремле мы прошли к Горбачеву в так называемую Ореховую комнату, которая располагалась между залом заседаний Политбюро и кабинетом Горбачева. Там уже сидели за круглым столом Лукьянов, Язов, Пуго, Догужиев (вместо Павлова — тот тогда болел). Из секретарей я заметил Семенову, Строева. Присутствовали Янаев и Болдин. Состав был весьма необычный. Это и не Политбюро и не Секретарит, а сбор руководителей государства и партии.

Шел разговор о положении в стране. Положение было тяжелым. В марте бастовали шахтеры, останавливались в связи с этим металлургические заводы, и потери металлургического производства составляли примерно столько же, сколько страна потеряла в годы Великой Отечественной войны. Производство металла сократилось на 30%. Я сам накануне побывал на Люблинском литейно-механическом заводе. Предприятие, которое раньше из-за тяжелых условий труда, трехсменной работы испытывало недостаток рабочей силы, из-за отсутствия металла перешло на одну смену, и у них оказались лишние люди. Страна стояла накануне серьезного экономического кризиса. При отсутствии топлива, главным образом угля, все это перешло бы в дальнейшем на машиностроение и т.д.

Тогда, в марте 1991 года, впервые прозвучала мысль о введении чрезвычайного положения в стране. На этом совещании Горбачев создал комиссию под руководством Геннадия Ивановича Янаева. В комиссию входили все будущие члены ГКЧП, за исключением двух человек — Тизякова и Стародубцева. Это были Янаев, Язов, Крючков, Пуго, Павлов, Шенин и Болдин. Был включен туда и я.

Мы по поручению Горбачева после совещания перешли в кабинет Янаева и там договорились, что сотрудники Крючкова, Пуго и Болдина проработают формы введения чрезвычайного положения в стране, а затем мы встретимся и обсудим, как все должно происходить.

Собиралась эта комиссия с моим присутствием еще дважды — у Янаева и Язова. В принципе предложения о том, как вводить чрезвычайное положение в стране с учетом существующей Конституции, с учетом международной практики законов, были проработаны. Группа генералов, офицеров Крючкова из идеологических подразделений даже готовила воззвание к народу, которое в августе было озвучено.

Когда проходило совещание у Язова, возник острый вопрос: Горбачев может вести дело по принципу «вперед назад», потом остановится. Как быть в таком случае? Кто-то сказал, что тогда придется Янаеву брать руководство страной в свои руки. Янаев запротестовал: ни физически, ни интеллектуально он не готов исполнять обязанности президента страны, такой вариант неприемлем.

Пуго с Язовым заявили, что вводить чрезвычайное положение они согласны только при условии конституционного решения вопроса, то есть при согласии президента и по решению Верховного Совета СССР. В ином случае они участвовать во введении чрезвычайного положения не будут.

Поведение Язова, Янаева и Пуго вызвало у меня некоторое удивление. О том, что заседания проходили, Горбачев знал. Например, когда мы были у Язова, он возвращался из Японии и с борта самолета позвонил Крючкову. Тот в разговоре с Горбачевым сказал, что, выполняя его поручение, мы сейчас сидим и совещаемся.

Так что Горбачев был инициатором разработки документов о введении чрезвычайного положения в стране, и, в сущности, почти весь состав сформирован им.

В марте эти материалы были на стадии черновых документов. В конце апреля Горбачев получил все уже согласованные предложения. Тогда же он позвонил мне, советовался: положение в стране улучшается, может быть, и не надо принимать закона или постановления о введении чрезвычайного положения в стране, а принять чрезвычайные меры, ввести чрезвычайное положение в отдельных регионах и отдельных областях страны?

Я с ним согласился. Когда мы обсуждали эту проблему в марте, было совершенно ясно, что ввести чрезвычайное положение на огромной территории России никаких ни финансовых, ни административных сил не хватит. Речь может идти только о введении мер в отдельных наиболее важных отраслях промышленности, определяющих работу экономики.

Вскоре был принят окончательный документ. На основании подготовленных материалов издали Указ Президента Горбачева о порядке введения чрезвычайного положения в отдельных регионах и отраслях народного хозяйства страны. Этот указ был опубликован в мае и прошел почти незаметно. Он никак не комментировался в средствах массовой информации, и никакие действия не были проведены.

Единственное, что мне тогда запомнилось: позвонил Горбачев и, посмеиваясь, сказал: «Я вот с Ельциным согласовал этот Указ. Ельцин дал согласие и внес одну поправку: Указ вводится только на год. А нам больше одного года и не надо».

Таким образом, этот Указ был согласован и с Ельциным. Так и кончилась предыстория создания ГКЧП, разработки и подготовки всех этих материалов.

После мая политическое положение в стране вновь стало обостряться. Возникло Движение демократических реформ, была создана партия Руцкого, пошел в политическом отношении еще больший раскол в обществе.

В начале августа Горбачев улетел в отпуск. Последний раз я с ним разговаривал 4 августа. А через несколько дней мне позвонил председатель КГБ В. А. Крючков и предложил встретиться на объекте АВС.

То, что о нем говорят, смешно. Это никакой не секретный объект, а дача КГБ. Расположена она рядом с территорией, которую занимает управление внешней разведки. Двухэтажное здание, внизу столовая, холл «с крокодилом» (муляж, конечно, который подарили Крючкову на Кубе, а он передал его сюда), комната для переговоров. На втором этаже каминный зал и две-три спальни. Во дворе беседка. Очень небольшой сад. Территория охраняемая: две зоны проезда — вначале милицейская, потом службы охраны КГБ. Таких резиденций у КГБ для различных неофициальных встреч в Москве и за городом было немало. Так что объект АВС ничего особенного не представлял.

С Крючковым пошел разговор о положении в стране, и он поинтересовался моей точкой зрения на введение чрезвычайного положения в августе. Попросил назвать людей, которые могли бы войти в состав будущего органа управления страной. Он совершенно четко сказал, что партия не должна в этом участвовать, и представители партии не войдут в состав комитета: «Партия должна быть в стороне от этого дела. Это дело чисто государственное».

Я высказал два соображения. Первое. В августе не время вводить чрезвычайное положение, это самый благоприятный месяц в смысле обеспечения питанием. А в смысле политическом — месяц разрядки. Многие разъехались на каникулы, в отпуска, в Москве ни митингов, ни демонстраций, ни политических схваток. Населению будет непонятно, с какой стати вводится чрезвычайное положение? Одно дело в марте, когда останавливались заводы и экономика была на грани катастрофы, другое — когда все обстоит более-менее благополучно.

И второе. На мой взгляд, не надо создавать никакого нового органа, потому что это не предусмотрено Конституцией. Есть утвержденный Верховным Советом СССР Совет безопасности, из которого, за исключением двух человек — Бакатина и Примакова, — все остальные принимали участие в осуществлении поручения Горбачева по разработке положения о введении чрезвычайного положения. Так что Комитет, или группа людей, которые занимаются вопросом введения чрезвычайного положения, сразу являются легитимными, их не надо утверждать, они уже утверждены.

Крючков засомневался в возможном поведении Горбачева: тот, как всегда, займет двойственную позицию — ни да, ни нет. Я возразил. Сейчас главное не Горбачев, поскольку Михаил Сергеевич уже полностью потерял авторитет, а Ельцин. Он популярен, и народ его поддерживает. Эта фигура, от которой зависит решение проблемы.

Крючков высказался примерно так: с Ельциным мы договоримся, решим эту проблему без каких-либо мер. Когда я еще раз попытался объяснить, что сейчас несвоевременно вводить чрезвычайное положение, он сообщил: «Мои аналитики того же мнения».

Через несколько лет я встречался с бывшим руководителем группы аналитиков. Он подтвердил: действительно они давали прогноз — нельзя вводить чрезвычайное положение в августе. Это нецелесообразно и поддержано не будет.

Разговор наш произошел 7 или 8 августа. Уже тогда предполагалось, что 20 августа будет подписан Союзный договор. Улетая, Горбачев пообещал вернуться к 19 августа, прервав отпуск для его подписания.

...17 августа вечером мне позвонил Олег Шенин (у нас дачи были в одном поселке) и, хотя мы с ним никогда вечерами не гуляли, пригласил принять участие в прогулке. Это было часов в 10-11 вечера — довольно поздновато для рандеву. Я тогда проводил родственников на электричку, вернулся, и вскоре позвонил Олег.

Вначале он был с женой, и разговоры ни о чем важном не шли. Когда она ушла, Шенин сообщил, что сегодня произошла встреча, и было принято решение: завтра, 18 августа, лететь к Горбачеву, убеждать его в необходимости введения чрезвычайного положения.

В своих воспоминаниях Крючков пишет, что на совещании 18 августа присутствовали Плеханов, Бакланов, Шенин, Язов, Болдин, Прокофьев и он. Владимир Александрович ошибается: я 18 августа не присутствовал — не пригласили.

Кстати, то, что я не был на заседании 18 августа, меня в определенной степени спасло. Потому что привлекали к уголовной ответственности всех, кто собирался 18 вечером, а я проходил как свидетель. Если бы я был приглашен, то проходил бы как участник.

Не знаю, случайно или умышленно не позвали. Может быть, потому, что накануне я говорил Шенину, что сейчас вводить чрезвычайное положение нецелесообразно. Олег Семенович тогда возразил: «А когда?» Я ответил: «Когда наступит сложная ситуация, тогда и вводить». Он не согласился: «Тогда будет поздно. Впереди уборка урожая, подготовка к зиме — все это может дело завалить. Надо упредить и ввести чрезвычайное положение, чтобы нормально решить эти вопросы». Вот тут наши точки зрения и разошлись.

Разговор во время прогулки с Шениным стал для меня неожиданным. Когда я разговаривал с Крючковым и когда он сказал, что его аналитики тоже считают, что сейчас вводить чрезвычайное положение несвоевременно, я думал, что это отодвинется на осень, когда сложится трудная ситуация и люди поймут, для чего вводится чрезвычайное положение.

Однако в словах Шенина тоже была логика: необходимо убрать урожай, подготовиться к зиме. Но тогда не нужно было вводить танки! Причем в этой беседе не шел разговор о подписании Союзного договора. Речь шла только об экономике страны, которая катилась под уклон, и нужно остановить это сползание и нормально войти в зиму. Поэтому в разговоре не было упоминания о введении чрезвычайного положения касательно армии и комендантского часа. Тем более, я повторяю, определенная логика в словах Шенина была.

Шенин попросил, чтобы 18 августа я был на работе. Они в 13 часов улетали в Форос. Примерно в это время подъехал и я. Просидел до самого вечера. За это время было только одно событие: приезжал генерал от Крючкова и привез проект «Обращения к народу». Там я не увидел ни списка ГКЧП, ни самого названия.

Я спросил: «Что, мне надо как-то откликнуться?» Мне ответили, что проект прислан для информации. Такой документ готовится, и, когда введут чрезвычайное положение, то его примут за основу.

Около 11 часов вечера позвонил Шенин: они вернулись из Фороса. Олег рассказал, чем окончилась встреча: раздраженный Горбачев крикнул: «Черт с вами. Действуйте, как хотите!» Это совпадает с тем, что пишут в своих воспоминаниях Крючков, Медведев и остальные участники поездки к Горбачеву. Впрочем, как и сам Михаил Сергеевич. Правда, Шенин сказал, что Горбачев выразился непристойно.

Олег сообщил: сейчас готовятся материалы для публикации в СМИ, секретарь ЦК Манаенков приглашает к себе Кравченко (тот возглавлял телевидение) и исполняющего обязанности генерального директора ТАСС, и я должен присутствовать на этой беседе.

Сразу же после звонка Шенина позвонил Манаенков. Я был один в горкоме партии, а Манаенков один из немногих в ЦК: когда я шел из горкома через двор в здание ЦК, светились лишь два-три окна в окнах круглосуточных дежурных. Мы с Манаенковым посидели, попили чайку. Он мне про Афганистан рассказывал.

В 2 часа ночи принесли документы, а потом подъехал Кравченко и исполняющий обязанности гендиректора ТАСС. Мы ознакомились с бумагами. Оба представителя СМИ заявили, что они передадут их в том случае, если документы попадут к ним по официальной линии — как обычно, привезет фельдсвязь от Совета Министров СССР. А просто так, из рук в руки, ни тот, ни другой документы не возьмут.

Я считаю, что журналисты поступили правильно. Они ознакомились с текстами и сказали, что вызовут дикторов, чтобы в 6 часов утра вести передачи. Просили, чтобы документы были у них к 5 часам утра — и в ТАССе, и на телевидении.

Над документами работали в течение ночи. Их подвозили, вероятно, по мере готовности. Я видел лишь те, что были подготовлены заранее командой, которую создал Горбачев. Было Обращение к советскому народу, был Указ, что отменяются действия всех неконституционных органов на территории страны.

Но хотя все эти документы были подготовлены в свое время по указанию Горбачева, я был глубоко убежден, что Михаил Сергеевич постарается как-то отвертеться. А результаты поездки тоже предвидел: он уйдет в сторону. Ни одно крупное происшествие в стране не проходило при его участии: то ли стечение обстоятельств, то ли продуманная политика у него была разработана...

Только я вернулся от Манаенкова, как позвонил Шенин. Я отправился к нему. Очень возбужденный, он сказал, что создан ГКЧП и возглавил его Янаев. Шел пятый час утра. Когда ночью представителей СМИ знакомили с документами, это еще не было известно. Даже слово «ГКЧП» я услышал впервые.

У меня было двойственное ощущение. С одной стороны, я понимал, что раз Президент уходит от наведения порядка в стране, то кто-то должен взять власть в свои руки.

А с другой, я сделал вывод: раз назывался Янаев (а я помнил его весеннее заявление о том, что он ни интеллектуально, ни физически не готов возглавить страну), значит вопрос с Горбачевым согласован. Ни Янаев, ни Язов, по моему понятию, без договоренности с Горбачевым никаких действий предпринимать не стали бы. Слишком они ему верили и были законопослушны. Поэтому большой тревоги у меня не было. Я ушел от Шенина, вернулся в горком и лег спать.

Тревога появилась лишь утром. В 8.00 утра меня разбудил Крючков. Он посоветовал позвонить Лужкову и договориться о совместных действиях, чтобы в Москве не было беспорядков.

Я в то время еще не знал, что в Москву вводятся войска. Конечно, можно было предположить, что какие-то меры по охране правительственных зданий будут приняты. Но что введут в таком количестве войска и бронетехнику, не ожидал.

Лужков в 8 утра был уже на работе — он никогда в это время не приезжал. Я позвонил ему и предложил встретиться.

...О моих отношениях с Лужковым и особенно об этом телефонном разговоре существует столько версий, что я позволю себе отвлечься от основного повествования и внести кое-какую ясность.

Знаю Лужкова давно, дважды его выдвигал. Правда, Юрий Михайлович не любит в этом признаваться, пишет, что его двигал Ельцин. На самом деле Ельцин поставил задачу сменить кадры в Моссовете. Председатель Моссовета Сайкин — бывший генеральный директор ЗИЛа, прекрасный инженер, но город и людей не знал. Ему надо было подобрать энергичную и профессиональную команду. Причем Ельцин настаивал: секретарей райкомов и горкомов партии не предлагать.

Стали думать, откуда брать кадры. Решили посмотреть среди председателей постоянных комиссий Московского совета. Лужков возглавлял комиссию по коммунально-бытовому обслуживанию, работая начальником научно-технического управления Минхимпрома. До этого он был директором объединения «Химпромавтоматика».

Я с ним побеседовал, мне он понравился. Порекомендовал Сайкину на должность заместителя председателя исполкома. Я тогда понял, что передо мной хороший администратор. И потом — он быстро приспосабливался к любым условиям. В то время хозяйственников заставляли иметь подсобное хозяйство. А у него на предприятии были машины, с помощью которых брали анализы воды и воздуха. Так он к ним присобачил ульи. Машина стоит, пчелы летают — собирают медок. Потом машина перемещается в другую местность — рощу или луг, там берут анализы — пчелы и там собирают мед. Вот таким образом он закрыл проблему собственного подсобного хозяйства: отчитался пчелами.

Лужков неплохо знал болезни московской бытовки и в жизни отличался крайней скромностью. Он уже тогда был многажды орденоносец, а жил на последнем, девятом этаже дома в Перове. Я помню такую деталь. В доме у него протекала крыша. Тяжело болела жена. Он попросил меня помочь с ремонтом.

Председатель исполкома Перовского райсовета Валерий Павлинович Шанцев по моей просьбе пошел к нему домой. И потом мне звонит: «Юра, твой тезка такой мужик! Я не ожидал. Не просто скромный, а аскетически скромный».

Правда, сейчас у Юрия Михайлович уже другие условия...

Это было первое выдвижение. Когда Г. Попова избрали председателем Моссовета, он советовался со мной: кого назначить председателем исполкома. Сам он города абсолютно не знал. Я ему порекомендовал Лужкова, как менее других политизированного и хорошего администратора.

Последний разговор с Юрием Михайловичем состоялся утром 19 августа 1991 года, когда опубликовали обращение ГКЧП, где было сказано о ликвидации всех неконституционных органов власти. Правительство Москвы именно таким органом и было, и я понимал, к чему это может привести.

Кроме того, что связаться с Лужковым меня попросил Крючков, я имел кое-какую идею. Нужно было очень быстро принять решение о преобразовании правительства в Исполнительный комитет: так было раньше. Может быть, даже не меняя людей. Тогда все остаются на местах, работают, и все приводится в соответствие с Конституцией.

Позвонил я Лужкову, попросил приехать. Он спросил: «На каком основании вы меня вызываете?» — «Я не вызываю вас. Просто хотел поговорить как коммунист с коммунистом (он в июле последний раз платил партийные взносы), обсудить, что надо предпринять, чтобы в городе был порядок». Лужков ответил, что не приедет, потому что отправляется к Ельцину.

Время было не для обид. Я резонно заметил, что это его право — советоваться с Ельциным, но попросил все-таки потом приехать ко мне. Лужков повторил: нет, не приедет.

После этого я позвонил в Моссовет Л. А. Белову — он исполнял обязанности председателя Моссовета (Попова не было). Позвонил Б. В. Никольскому. Оба они приехали ко мне, и я их попросил убедить Лужкова принять решение трансформировать правительство Москвы в Исполком. Белов и Никольский согласились со мной, обещали переговорить с Лужковым.

Но когда Юрий Михайлович вернулся от Ельцина, с ним вообще было бесполезно разговаривать. Мне позвонил Никольский, а потом Белов и сказали, что Лужков категорически против, что правительство Москвы останется, что это переворот и действия неконституционные. Сотрудничать практически отказался.

Эти мои переговоры почему-то полюбили «цитировать» иные мемуаристы. Особенно разошелся и, естественно, переврал Гавриил Попов. Я всегда считал, что он самый умный, самый хитрый, но и самый беспринципный политик.

К 10 часам утра меня вызвали на заседание секретариата ЦК. Вел его Шенин, рассказал то, что я уже знал ночью. Стали спорить: когда собирать пленум ЦК. Большинство настаивало собрать на следующий день и определить свою позицию, а пока ограничиться телеграммами в регионы, чтобы сохранить спокойствие. В том случае, если ГКЧП будет действовать в рамках Конституции, оказывать ему всяческую поддержку. Телеграмму подписал Шенин.

Но вообще наблюдались растерянность и непонимание: что, зачем и как надо делать. Большинство членов Секретариата ЦК не участвовали в мартовских совещаниях и не были в курсе всех закулисных действий. И Шенин вел себя «чисто информативно», позицию свою конкретно не определял.

Вернулся к себе. Собрали партийный актив, членов ГК, секретарей РК партии. Я выступил в принципе в поддержку мер, которые вводились в стране, поскольку, если прочитать «Обращение к народу», любой здравомыслящий человек его поддержал бы. В конце я сказал, что, если в дальнейшем действия будут осуществляться в конституционном поле, а начало вроде обнадеживает, то мы будем поддерживать, а если нет, партийная организация поддерживать не должна.

Почему я сделал такую ремарку? У меня вызывало недоумение введение совершенно необоснованно такого большого количества войск. Это прежде всего.

И еще — вроде бы частное: у Горбачева был лишь радикулит, и ссылаться на его болезнь в такое время неправомерно. Если хотели наводить порядок законным путем, надо было вести разговор о том, что Президент практически самоустранился от руководства страной, в тяжелый период ушел в отпуск, отказался возвратиться в Москву, хотя к нему приезжала представительная делегация. Вот поэтому до решения сессии Верховного Совета СССР власть передается вице-президенту. Это было бы понятно, все было бы нормально. А здесь я увидел попытку слукавить, схитрить. Это сразу же меня насторожило.

Одна из проблем, которую я поднимал на встрече с активом, — проблема армии. Основное требование к районным организациям: не допустить провокаций против армии. Наоборот, поддержать солдат, где можно, горячим питанием, вниманием, беседами. Самое главное — проследить, чтобы не было никаких провокационных вылазок против армии. Я прекрасно понимал: если прольется кровь, дело примет другой оборот.

В середине дня 19 августа стали поступать тревожные сообщения: эмиссары Моссовета разъезжают по заводам, призывают к забастовкам, к выходу на улицы, манифестациям.

Вызвало тревогу и то, что ГКЧП взял под контроль СМИ, причем довольно неуклюже закрыв все, кроме партийных изданий. Была закрыта и радиостанция «Эхо Москвы». Но приехал заместитель министра связи Иванов с автоматчиками — станцию открыли. Автоматчики встали у входа, и станция стала призывать граждан к оружию, к защите Белого дома.

И опять у меня возникли вопросы: почему такая несогласованность в действиях? Почему никаких мер не принимается?

А самую главную тревогу вызывала возможность возникновения в городе волнений. Мне сообщали, что настроения жителей Москвы разделились. Много войск — значит, все может произойти. Не хотелось повторения Баку, Вильнюса и Тбилиси.

Звоню Лужкову — с ним не соединяют. Соединили с Янаевым, и я высказал ему все свои сомнения по телефону. Он предложил: «Приезжай в Кремль. Мы сейчас будем это обсуждать».

Вот так я впервые оказался на заседании ГКЧП. Сам навязался, напросился туда. Приехал. Ждали председателя Совмина Павлова. Обсуждали пресс- конференцию, которая будет проходить. Слушали сообщение министра иностранных дел А.А. Бессмертных о реакции за рубежом. Предлагали собрать послов, но он сказал, что все необходимые указания послам даны. Как в таких случаях делается, подтвержден внешнеполитический курс Советского Союза и нынешнего коллективного руководства.

Бессмертных вел себя очень спокойно, по-деловому, как и положено дипломату в чрезвычайных ситуациях. Большинство же присутствующих пребывало в растерянности. Я не знаю, как они договаривались, но по той информации, что я имел, Ельцина на аэродроме должны были встретить Павлов и Язов, принять совместное решение, с утра ввести чрезвычайное положение и договориться о его невмешательстве.

Но утро было совсем другое. Ельцин поехал к Белому дому. Его выступление с танка. Призывы, Указы в отношении ГКЧП. Поэтому и наблюдалась растерянность, так как совсем непредвиденно обозначился фронт противостояния. Ельцин тогда уже объявил о созыве Верховного Совета РСФСР.

Решался вопрос: как быть? Павлов пришел тогда совершенно пьяный, просто был не в состоянии принимать участия в пресс-конференции. Он настаивал, чтобы вообще не впускать депутатов Верховного Совета РСФСР в Москву. Вел себя, мягко говоря, неадекватно. Когда он сел рядом с Язовым, тот брезгливо отодвинулся.

Меня на пресс-конференцию не пригласили. Дали лишь указание: на следующий день будет заседание ГКЧП, и я должен к нему подготовить сообщение о положении дел в Москве.

Вообще у меня осталось самое плачевное впечатление от всего этого. С Павловым я чуть было не сцепился по-настоящему. Дело дошло до взаимных оскорблений. Я ему сказал, что вырос в Измайлове и тоже умею выражаться.

Но вернемся к началу главы: нельзя рассматривать ГКЧП как единое целое. Я разделил бы его членов на несколько групп. Тизяков, Стародубцев, Бакланов, Язов, по моему мнению, все делали из чистых побуждений — только для того, чтобы спасти страну от той катастрофы, которая ей грозила. К ним я присоединяю и себя.

Еще группа, которая, я думаю, была в какой-то мере посвящена в замыслы Горбачева: он, вероятно, хотел поднять свой авторитет и утвердить свое положение тем, что вернется в Москву на коне Спасителя демократии, поскольку влияние его стало уже практически нулевым.

И были люди, которые сами хотели, может быть, прийти к власти и решали совершенно другую задачу.

Были и те, кто, как истинные патриоты, например Варенников, поддержали ГКЧП. Они хотели спасти Родину от катастрофы.

Но я убежден, что существовали и зарубежные режиссеры. У них был четкий сценарий развала Союза, ликвидации компартии. Удобнее, чем ГКЧП, ничего быть не могло — разом со всем покончили.

Я мог бы хронологически проследить все действия, в которых принимал участие. Все последующие заседания ГКЧП проводились два раза в день и были столь же беспомощны и неконструктивны.

План по вводу чрезвычайного положения не реализовывался. По большому счету, и плана-то этого не существовало. Были принципы введения чрезвычайного положения: один маршрут туда, другой сюда; в такое-то время то-то, в такое-то — это. Но даже этого ничего не сделали.

Стародубцев писал о мерах, которые следует принимать в сельском хозяйстве. Тизяков сел дорабатывать свои предложения о необходимых мерах в области промышленности и т.д. Все сидели в помещениях, выделенных для членов ГКЧП. Изыскания сводились к вопросам: что делать с Белым домом, что делать с Ельциным.

...А толпа у Белого дома росла.

Вечером 20 августа на заседании ГКЧП присутствовал маршал Ахромеев, сидел и все записывал. Были приглашены два человека, возглавлявшие группу «Союз» на съезде народных депутатов. Они совершенно четко заявили, что если ГКЧП будет действовать таким образом (не будет реальных действий в стране), Верховный Совет введение ГКЧП не поддержит.

Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Иванович Лукьянов ни на одном заседании не присутствовал. Мне до сих пор непонятно, почему отложили на 26 августа сбор Верховного Совета СССР. Ельцин сумел за день собрать депутатов, а Лукьянов не смог? И зачем этот ненужный, необоснованный ввод такого большого количества войск? И полное бездействие по отношению к московским властям, к властям в Белом доме, к их провокационным заявлениям, возможности выступать в СМИ? Я не верю, что случайно показали выступление Ельцина на танке. Таких случайностей не бывает.

Разные группы преследовали разные цели. Сценарий всего этого был разработан не у нас, людей попросту подталкивали. В зарубежной печати появлялись любопытные публикации, высказывания. Понимая, что Горбачев уже сходит, подкидывали мысль: а почему бы президентом не стать Крючкову? Вот Буш в Америке был директором ЦРУ. Нормально! А почему у нас нельзя?

И самое главное. Я прочитал однажды информацию, которую мне дал Крючков в июле 1991 года и с которой был ознакомлен Горбачев.

Это запись беседы одного из наших социал-демократов с Яношем Карнаи, американцем венгерского происхождения, автором книги о «венгерском пути к капитализму». Очень известный экономист. В этой беседе все было предначертано: оба строя имеют право на существование, но для того чтобы капиталистические страны держались на плаву, нужны рынки сбыта, сырьевые рынки, дешевая рабочая сила (слова — «общечеловеческие ценности», а подоплека фашистская).

Так вот, с точки зрения «общечеловеческих ценностей», Советский Союз, располагая огромными сырьевыми ресурсами, использует их неэффективно. Поэтому, с точки зрения «общечеловеческих ценностей», целесообразно их (сырьевые ресурсы) изъять и передать тем странам, которые могут их использовать эффективно.

Опять же с точки зрения «общечеловеческих ценностей», СССР обладает огромными, но недостаточно продуктивно работающими людскими ресурсами. Надо за 20—25 лет их сократить примерно на 50 млн., а остальных заставить работать на «развитые страны» (что, кстати, сейчас и осуществляется).

Говорилось, что надо расколоть Советский Союз, но не на национальные республики, а на экономические районы — сырьевой, топливный, обрабатывающий и так далее.

К сожалению, я эту «закрытую» бумагу не мог ни перепечатать, ни сохранить. Для себя набросал кое-что. Но при обыске у меня многие бумаги забрали.

Когда я с ней знакомился, то набросал несколько пунктов:

— экономические преобразования: либерализация цен, приватизация, свертывание социальных программ, жесткая кредитная политика (высокие процентные ставки).

— в области политической: ликвидация КПСС, но не так, как это у нас произошло, а раскол на фракции; внедрение во главе всех фракций своих людей, которые, внешне выступая за единство комдвижения, будут делать все, чтобы оно никогда не объединилось; смена руководства армии; реорганизация КГБ — поменять генералов на полковников.

И было в беседе сказано, что все это должно произойти в течение недели и что час «ИКС» назовет Семерка.

Вот такой документ я прочитал в июле.

Поэтому убежден: августовские события 1991 года были мощной политической провокацией, каких бы целей ни придерживались люди, которые организовали и вошли в ГКЧП.

Именно ГКЧП привел к ликвидации Коммунистической партии Советского Союза и ускорению ликвидации Советского Союза.

К слову. Августовские события произошли после поездки Горбачева на совещание семи ведущих капиталистических стран.

Иные считают, что «кукловодом» был сам Михаил Сергеевич. Не думаю. Горбачев был вписан, вмонтирован в эту систему точно так же, как и Ельцин. Причем, если и говорили им об их роли, то не всю правду. Горбачев потерпел поражение, потому что Запад перестал делать на него ставку. Ставка была сделана на Ельцина как на человека, который сможет продолжить разрушение Союза.

Начиная с 1985 года, Западу угрожал кризис. И то, что он разразился только в 2008-м, это благодаря развалу Советского Союза и России. Мы стали ввозить 36% продовольствия. Никогда такого не было! Что значит 48% на 150 млн. человек населения? Это ведь население целой Европы. А сколько мы тем самым создали рабочих мест, поддерживая сельских и промышленных рабочих других стран!

То же можно сказать и о товарах народного потребления. Например, экономический подъем Турции в значительной мере обусловлен развалом Советского Союза. Два миллиона отдыхающих, которых раньше принимали Крым и Кавказ, а деньги оставались в СССР, а не в Турции. А «челноки» с турецкими товарами, которые заполнили весь рынок, и наша легкая промышленность снизила свой объем до 30%?

Все решали крупные международные финансовые корпорации, в чьих интересах все это происходило. Они являлись кукловодами своих правительств. Те в свою очередь вели наших. Все это связано с мировой экономикой.

Возвращаясь к ГКЧП, я считаю, что самым позорным был последний день его существования, когда Язов единолично принял решение вывести войска. Он собрал ночью коллегию министерства обороны и все решил.

Трое парней попали под колеса машины, когда выводили войска, а не вводили. Если бы не этот случай, то был бы другой, третий. Обязательно.

А теперь опять о моем участии в этом путче. 19 августа я пытался наладить контакты с Моссоветом. 20 августа утром было очень короткое заседание ГКЧП, на котором рассматривалась проблема открытия СМИ, так как поняли, что палку перегнули. Договаривались, кому идти на заседание Верховного Совета РСФСР. Вначале решили, что пойдут все, потом, что отправится один Крючков и там выступит. В результате никто не пошел и в заседании Верховного Совета РСФСР участия не принял. Но были бесконечные перезвоны с Ельциным и Хасбулатовым.

Вечером 20 августа состоялось заседание ГКЧП, на котором я докладывал о положении дел в Москве. Затем выступил представитель Комитета по печати. Он рассказал, как и на каких основаниях они возвращают лицензии СМИ. Еще мне запомнилось, что были выступления представителей Верховного Совета СССР по поводу поддержки или осуждения ГКЧП.

Двадцать первого августа произошли трагические события. Потом, позже, когда меня допрашивали, в соседней комнате допрашивали водителей БМП. Все было сведено к дорожно-транспортному происшествию.

Как мне рассказывали, на смотровой люк БМП кто-то накинул брезент, лишив водителя обзора, тот подал назад, где стоял троллейбус и раздавил стоящего там парня. Другого, по их рассказам, застрелили: «Стрелял какой-то майор не из нашей части. Стрелял, когда парень бросал бутылки с зажигательной смесью в машину». Там же сгорел водитель машины, но об этом никто не говорит.

Итак, Язов выводил войска. На заседание ГКЧП приехать отказался. Тогда все члены ГКЧП сами поехали к нему. Я находился в машине вместе с Крючковым и слышал, как он переговаривался с Лукьяновым: надо лететь в Форос к Горбачеву и просить, чтобы тот вернулся в Москву и взял власть в свои руки. Лукьянов, как я понял, соглашался.

Анатолий Иванович Лукьянов пришел только на последнее совещание в штаб ГКЧП, да и то скоропалительно. До этого, примерно числа 20 августа, у меня был с ним разговор по телефону. Он спросил: «Ты понимаешь, что происходит?» Я ответил: «Нет, не понимаю. Вижу только, что полное бездействие приведет к краху и разгрому».

Когда пришел Лукьянов, его спросили, что надо делать. Анатолий Иванович ответил: надо лететь к Горбачеву, другого выхода он не видит для того, чтобы потушить возникшее народное волнение.

Все, подумал я, с меня довольно, хватит. И заявил, что теперь четко понял: это политическая провокация, которая поставила под удар и страну, и партию, и другого выхода, кроме как застрелиться, никому из членов ГКЧП в этой ситуации не остается. И добавил, что больше не собираюсь участвовать в этом маскараде и ухожу. И сейчас же собираю секретарей райкомов партии, бюро горкома, и мы выступим с заявлением по этому поводу, объявим, что все последние события воспринимаем как политическую провокацию.

Следом за мной поднялся Шенин и сказал, что поддерживает Прокофьева. Мы спустились вместе. Поехали на моей машине. Он вошел в ЦК, я отправился в свой кабинет.

Люди уже по моему звонку были собраны. Я рассказал о ситуации, о том, что происходит, что может произойти. Было принято заявление секретарей райкомов партии и Бюро ГК партии по поводу ГКЧП. Отмечалось, что считаем его действия политической провокацией, которая ведет к негативным последствиям. Решили передать заявление через ТАСС. Но, когда туда позвонили, нам ответили, что им запретили принимать какие-либо заявления и обращения. Кто запретил — не сказали.

Текст этого заявления не сохранился. Все документы, что были в моем кабинете в горкоме партии, я оставил там. Сокращенный текст можно найти в архивах «Московской правды», так как она все же свой маленький выпуск осуществила. Понимая, что закрытие всех изданий, кроме партийных, было неправомерно, «Московская правда» из солидарности в эти дни не выходила. А тут вышла небольшой листовкой с этим обращением. Вечером по ТВ прошла передача, где совещание было показано и я частично прокомментировал наше заявление.

Очень тяжелое впечатление осталось у меня от этих дней, от участников. Если бы это были, скажем, не обижая, Стародубцев, Тизяков, Иванов-Петров-Сидоров, то этим людям можно было бы простить их беспомощность. Но это были Председатель КГБ, Министр обороны страны, Министр внутренних дел, Премьер-министр страны (он, правда, самоустранился и вместо себя присылал своего зама Догужиева), член Политбюро Шенин — все руководители высшего уровня, и их поведение не поддается пониманию. Было оно если не преступное, то преступно-халатное.

Я считаю, это произошло не из-за низкой квалификации, неумения. У меня дома остался листочек радиоперехвата — беседа французских журналистов с нашими товарищами по партии. Там 20 августа точно определено как конец ГКЧП. И говорилось, что, если Горбачев вернется президентом, то станет карманным президентом у Ельцина. А КПСС будет разгромлена, и ее придется воссоздавать.

Французские друзья все спрогнозировали. Они проанализировали информацию не только нашу, но и западную.

Не случайно Лобов уехал на запасной пункт управления страной под Свердловском.

Не случайно в Белом доме были запасы оружия, питания, не случайно американцы наладили информацию Ельцина о передвижении войск в Москве через систему спутниковой связи.

Не случайно Лужков разговаривал со мной как человек, который знал о подлинной сути событий.

Не случайно самые близкие Горбачеву люди из Секретариата отсутствовали: Ивашко лежал в больнице, Дзасохов был в командировке, Семенова — в отпуске. Думаю, это тоже не случайно. Они только потом собрались, когда все произошло.

...Когда я вернулся к себе, еще до совещания, позвонил Крючков, потом Бакланов, еще кто-то. Все они просили не делать никакого заявления. Я отказался.

Последним позвонил генерал Варенников, герой войны, очень заслуженный человек, и сказал: «Юрий Анатольевич, пожалуй, ты прав. И давай будем держаться вместе, приближаются трудные времена».

От	Пуденко Сергей
К	Константин (18.08.2011 12:57:11)
Дата	18.08.2011 13:42:47

Re: немного от...

>до кучи
> http://www.velykoross.ru/1189/
>!-----------------------------------------
>ИЛЛЮЗИИ И РАЗОЧАРОВАНИЯ

>19 августа я пытался наладить контакты с Моссоветом. 20 августа утром было очень короткое заседание ГКЧП, на котором рассматривалась проблема открытия СМИ, так как поняли, что палку перегнули. Договаривались, кому идти на заседание Верховного Совета РСФСР. Вначале решили, что пойдут все, потом, что отправится один Крючков и там выступит. В результате никто не пошел и в заседании Верховного Совета РСФСР участия не принял.

на сессии Моссовета 22.08, где были и ОБЯЗАНЫ БЫЛИ БЫТЬ все, были все, включая Анпилова (он отдувался за всю многомиллионную гвардию МГК КПСС), его не было. Сбег и прятался, пока не выковоряли из щели

Так что пусть не ссыт в глаза спустя 20 лет. Ссыкун

http://www.velykoross.ru/1189/
цитаты
глава _БОЖЕ, МИЛОСТИВ БУДИ МНЕ... _
В Уставе было записано, что надо бороться с религиозными предрассудками. Бороться я не боролся

При Хрущеве и после него в райкомах партии не было человека, который ведал бы вопросами религии. Это тоже неправильно.

Если говорить о церковных изданиях, то они малотиражные и расходятся в основном среди верующих. Это все равно, как в советское время атеисты боролись с религиозными предрассудками, распространяя атеистические знания среди самих неверующих.

Так и церковники сейчас поступают — распространяют свою газету среди верующих, то есть среди людей, которых ей не нужно наставлять на путь истинный. Ведь основная масса населения мало информирована о вреде, ущербе, которые наносят сектанты, католическая и протестантская религии. Потому что в их основе лежит либерализм, в основе которого стоит проповедь не «человек человеку друг, товарищ и брат», а «человек человеку — волк», «каждый воюет против всех, все воюют против каждого». И в основе всего, я бы так даже сказал, лежит социальный дарвинизм — борьба за выживание: сильный — выживает, слабый — Бог с ним, пусть гибнет.
конец цитат

...тоже очень большим ревнителем православия оказался. Кто бы мог подумать.
Че-то я не помню. Много чего о хмыре помню, а вот задним числом оказался "руснацпатром". Но не простым, а опять - рукой водящим.
Что характерно, теперь этот хмырина учит уже РПЦ-шников, как бороться за правильную религию.

апдейт тут -
http://www.alternathistory.org.ua/gkchp-kak-provokatsiya
- о детях(тм)
цитата
"СМИ обрушили на голову молодежи пропаганду насилия, индивидуализма, культа денег, в стране сохраняется напряженность на Северном Кавказе, для нагнетания национальной напряженности используется разжигание межнациональной розни. В этих условиях достаточно только решить, что станет той спичкой, которая, подобно ГКЧП, взорвет страну, приведет к распаду России, по существу ее ликвидации как суверенного, значимого государства.
Люди моего поколения помнят имя чешского журналиста Юлиуса Фучика, погибшего в фашистских застенках в годы Второй мировой войны. Мы помним его слова, сказанные перед смертью: «Люди, будьте бдительны!».
Хотелось бы закончить рассказ о событиях двадцатилетней давности на позитивной ноте, но не складывается".
Август 2011 г.
Прокофьев Ю.А

двадцать лет вертится, как вошь на гребешке...

Аллаверды о детях -от Прохана
http://echo.msk.ru/programs/personalno/803041-echo/

Прохан: я бы эти деньги, которые я бы отнял у этих
мерзавцев [олигархов] я бы, прежде всего, направил детям,
которые умирают от лейкемии, направил бы в детские дома и
создал бы нормальные детские колледжи, собрал бы всех
беспризорных, которых сейчас пытают педофилы, которых
разделывают на органы. Я бы из них сделал сынов отечества
http://rutube.ru/tracks/906869.html?v=b84e348834f424f6a31eec8d74603d35
Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы

" Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем." А вот и реакция слушателей:
""Речь великого комбинатора вызвала среди слушателей различные чувства.
Полесов не понял своего нового друга – молодого гвардейца.
«Какие дети? – подумал он. – Почему дети?»
Ипполит Матвеевич даже и не старался ничего понять. Он уже давно махнул на все рукой и молча сидел, надувая щеки.
Елена Станиславовна пригорюнилась.
Никеша и Владя преданно глядели на голубую жилетку Остапа.
Владелец «Быстроупака» был чрезвычайно доволен.
«Красиво составлено, – решил он, – под таким соусом и деньги дать можно. В случае удачи – почет! Не вышло – мое дело шестнадцатое. Помогал детям, и дело с концом». Кислярский был на седьмом небе. "Золотая голова», – думал он. Ему казалось, что он еще никогда так сильно не любил беспризорных детей, как в этот момент."