От Вадим Рощин Ответить на сообщение
К Вадим Рощин
Дата 07.10.2006 11:33:28 Найти в дереве
Рубрики Прочее; В стране и мире; Версия для печати

Re: политаризм по Лукашенковски

из книги книга Александра ФЕДУТЫ «Лукашенко: политическая биография»

=======================================================

Но меньше всего Лукашенко была нужна прива¬тизация государственной собственности, поскольку это ослабило бы его личное участие в управлении этой собственностью.
Хотя это вовсе не означает, что приватизации в Беларуси не было. Вопрос в том, какая это привати¬зация и кто в результате ее богатеет. Вот мнение од¬ного из наиболее авторитетных белорусских эконо¬мистов, Леонида Заико2:
«Лукашенко запретил приватизировать заводы и фабрики, сохранив этот капитал для государства. Но те, кто ему это советовал сделать, да и он сам оста¬новились на уровне первого тома "Капитала" Маркса. А если бы они прочли второй и третий тома, то узна¬ли бы, что капитал бывает основной и оборотный. За¬прет на приватизацию основного капитала вовсе не означает, что не произойдет приватизации оборотно¬го, то есть денежных средств, находящихся в обраще¬нии у предприятия.
Станки, машины, оборудование, здания — к слову, безнадежно устаревающие — остаются в собственно¬сти государства, но деньги этих предприятий уже давно приватизируются различными дельцами».
2 Леонид Заико — кандидат экономических наук, руководитель анали¬тического центра «Стратегия», организатор традиционного Минского международного форума, на котором белорусские и немецкие политики, общественные деятели, эксперты регулярно обсуждают перспективы со¬трудничества Беларуси с Европой и различные аспекты внутренней и внешней политики Беларуси.
422 /
Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
Тех руководителей государственных предприятий, кто этому мешал и противился, Лукашенко разогнал или посадил. Именно карьерный директорат белорус¬ских промышленных гигантов стал его жертвой. Так, были арестованы директора Могилевского объедине¬ния текстильных тканей «Моготекс» Владимир Семе¬нов, Белорусского металлургического завода Юрий Феоктистов, Минского тракторного завода Михаил Леонов, Минского завода холодильников Леонид Ка¬лугин, новополоцкого ПО «Нафтан» Константин Чес-новицкий. В каждой ключевой отрасли белорусской промышленности — добывающей, легкой, машиност¬роительной, нефтехимической — кого-то из руководи¬телей арестовывали, судили.
«Пошла повсеместная чистка, подбор людей не по принципу профессионализма, а по принципу абсолютной лояльности. В первую очередь уничто¬жаются умные, самостоятельные и слишком много понимающие. К управлению приводятся люди без какой-либо иной мотивации, кроме личной предан¬ности. Их и прикармливают. А те, кто честно и ум¬но работал, — или в тюрьме, или на пенсии, или за границей. Ну, поскольку на дворе все-таки XXI век, их попросту не расстреливают»1.
Новые «свои люди» были покладистее. Не имея до поры собственных интересов, будучи в большинстве случаев пришельцами со стороны, они охотно соглаша¬лись на то, чтобы поставки сырья и комплектующих на их предприятия, а также сбыт готовой продукции вели те фирмы, которые указывали им вышестоящие на¬чальники, осуществлявшие за этим контроль. А где контроль — там и живые деньги.
Дороже купишь сырье и комплектующие, дешевле продашь продукцию — и в обоих случаях получишь «откат», которым поделишься с «контролером». Так даже самые крупные предприятия становились залож-
* Стенограмма беседы с П. Марцевым.
Глава четвертая. Самый сладкий бизнес / 423
пиками фирм-паразитов, обдиравших их совершенно безнаказанно. Если, конечно, хозяева этих фирм не за¬бывали, кто их облагодетельствовал. А если забывали, то Лукашенко сразу объявлял их жуликами и «вши¬выми блохами», после чего и начинались аресты.
На самом же деле это было борьбой за финансо¬вые потоки.
Понятно, что при этом и верноподданные началь¬ники, и стоявшие над ними контролеры жить начина¬ли все лучше.
Говорит Геннадий Грушевой:
«Сегодня развивается капитализм по единственной модели — капитализм, работающий исключительно на власть. Создаются мощнейшие компании, туда даются деньги, преференции. Но эти компании возвращают деньги не государству, не обществу, даже не своим ра¬ботникам. Большая часть прибыли уходит на эту власть, на ее прихлебателей, на всю систему.
Как живут верноподданные чиновники? Я бывал в их особняках. Они живут очень хорошо, ничего не стесняются. Вы посмотрите, какие хоромы выстрое¬ны в любой заповедной зоне. Вы посмотрите, на ка¬ких шикарнейших лимузинах ездят обыкновенные клерки. Все знают, сколько стоят эти модели. Они спокойно приезжают на них к своим чиновничьим офисам, и никто не спрашивает, откуда все это взя¬лось. За какие деньги? Он что, их заработал? Никто таких вопросов не задает. И никто не прячется. А ког¬да кто-то все же начинает интересоваться, сам Лука¬шенко встает и говорит:
— Это не ваше дело. Это государство позаботилось.
Лукашенко давным-давно понял, что со своими собственными олигархами нужно дружить. Он разо¬рит любого, кто попытается ему перечить, но с этими он живет в мире. В итоге у нас сложился вполне бур¬жуазный — по привычкам, по отношению к день¬гам — класс чиновников. Они имеют очень большие деньги. Они почувствовали вкус роскошной жизни
424/
Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
Но они понимают, что так жить можно только в аль¬янсе с этой властью, в альянсе с этим президентом». Безбедное существование этого привилегиро¬ванного класса чиновников и «теневиков» очень да¬же в интересах Лукашенко. Никто из них, помня, что у него «рыльце в пушку», никогда не станет ему перечить, тем более посягать па его власть. «Это, может быть, на сегодняшний день единственная бо¬лее-менее приличная опора этой власти, — продол¬жает Грушевой. — Хотя вы понимаете: там, где день¬ги, приличной, надежной опоры быть не может. Появится больше денег, появятся иные гарантии, и эта публика рванет от своего непредсказуемого покровителя».
С конкретным умыслом
Зато бизнесу легальному крайне нелегко ужиться в одной стране с Лукашенко.
Причин этому несколько, и все они в характере на¬шего героя.
Во-первых, Лукашенко патологически ревнив к тем, кто достиг каких-то успехов до него или при нем, но без его контроля и личного участия. Его про¬тивником становится любой, кто сумел хоть как-то вырваться благодаря собственному творческому и деловому потенциалу. Ведь это означает, что Лука¬шенко имеет дело с человеком умным, талантливым и, безусловно, амбициозным, осуществляющим соб¬ственную, самостоятельную программу в жизни.
Во-вторых, он мстителен и злопамятен. И не про¬щает никого, кто его в свое время не поддержал.
Хуже всего, когда первое и второе совпадает. Да еще добавляется третье — экономические интересы властных структур.
Ярким примером того, какая судьба ждет в Бело¬руссии тех, кто заработал большие деньги еще до
Глава четвертая. Самый сладкий бизнес / 425
прихода Лукашенко к власти, стала история финан¬совой группы «ПуШе».
Ее руководитель Александр Пупейко сегодня рас¬сказывает о гибели «ПуШе» почти с тоской — словами влюбленного, у которого похитили любимую девушку.
«Да, меня предупреждали о готовящемся разгро¬ме. На разных уровнях, разные люди: и МВД, и КГБ, и Служба контроля, и правительство. А я не верил. Анализ и здравый смысл показывали, что нет фор¬мальных поводов за нас взяться. Ну нет! Мы все де¬лали по закону. Юридическая служба — вторая по значимости после экономической — была у нас весь¬ма грамотной.
С другой стороны, работа "ПуШе" была настолько выгодна государству, что надо было быть, на мой взгляд, полным идиотом, чтобы давить нас. Я матема¬тик и мыслю рациональными категориями, хотя ког¬да в 1996 году я еще надеялся па рациональное пове¬дение Лукашенко, Кебич мне четко и ясно сказал:
— Саша, слово "рационально" и Лукашенко — это два несовместимых понятия.
Так вот, рациональность заключалась в том, что, например, в июне и июле 1995 года группа компаний "ПуШе" заплатила в казну тридцатую часть доход¬ной статьи бюджета Республики Беларусь. И это да¬вало мне основания считать, что "ПуШе" для стра¬ны — курица, которая несет золотые яйца. А работало у нас всего две тысячи человек».
Конечно, с точки зрения рациональной, существо¬вание «ПуШе» было выгодно государству. Кто ж от такой «курицы» избавляется? Но прав в данном слу¬чае оказался как раз экс-премьер Вячеслав Кебич, по¬пытавшийся, по сути, объяснить бизнесмену, что ра¬циональные подходы в Беларуси ничего не значат, когда речь идет об амбициях.
Повод для расправы с «ПуШе» нашелся сам собой. Частная финансово-инвестиционная компания «Фп-ко» предложила «ПуШе» выступить поручителем в хо-
426 / Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
де сделки по покупке зерна. Пупейко согласился. Но «Фико» не выполнила своих обязательств, и «ПуШе» пришлось отвечать собственным имуществом1.
Крупнейшего частного налогоплательщика Бела¬руси разгромили садистски и явно в ущерб экономике государства. И речь шла вовсе не о возмещении ка¬ких-либо потерь, а именно о разгроме, причем с весь¬ма конкретным умыслом.
В результате работы ликвидационной комиссии фирмам Пупейко была насчитана задолженность в пять миллионов долларов. Не станем вместе с Пу¬пейко спорить о методиках подсчета. Дело не в этом, а в том, что активы «ПуШе» составляли в тот момент около 26 миллионов долларов, так что насчитанная задолженность покрывалась легко. Но когда ликви¬даторами все было распродано, то покрытыми оказа¬лись... лишь четыреста тысяч из пятимиллионной за¬долженности. Так, например, коттеджный поселок «Приморье» со всей инфраструктурой был оценен всего в сорок тысяч долларов. И это при том, что од¬на из фирм «Газпрома» намеревалась купить его за четыре с половиной миллиона.
Поселок действительно хорош. И коттеджи, и бас¬сейн, и баскетбольная площадка. За сорок тысяч дол¬ларов его каждый бы купил. Последний слесарь с за¬худалого минского завода нашел бы деньги под эту сделку. Но его не стали продавать вовсе, а просто пе¬редали Управлению делами президента. Нет, не за смехотворные сорок тысяч долларов, а бесплатно.
Прав Александр Пупейко: «Самый сладкий биз¬нес — ликвидация чужого бизнеса». Особенно если ты ликвидируешь его в свою пользу и к своей выгоде.
Но и без пользы, без всякой выгоды происходит то же самое. О чем красноречиво свидетельствует сле¬дующий пример.
1 Показательно, что владелица «Фико» Наталья Шевко чуть позже вы¬шла замуж за следователя КГБ, ведшего ее дело, и вместе с ним благо¬получно оказалась за пределами Беларуси.
Глава четвертая. Самый сладкий бизнес / 427
«Он живым меня не отпустит»
На сей раз жертва была избрана показательная — председатель колхоза «Рассвет» Кировского района Могилевской области, дважды Герой Социалистичес¬кого труда, фронтовик, лауреат Государственной пре¬мии Василий Старовойтов.
«Одним из первых в Беларуси он осознал принци¬пиальную выгоду для всех работников новой, рыноч¬ной модели организации аграрного комплекса. Кол¬хоз превратился в акционерное общество. Здесь было все: теплицы, мебельное и консервное производство, даже собственный банк — самый прибыльный банк в Беларуси! И все это принадлежало не государству, а самим крестьянам. Старовойтов твердо знал, как нужно работать:
— Ведь что нужно в рынке? Произвести продук¬цию — это первое. Второе — продать продукцию. А продать всегда можно, если торговаться с умом. Торговать с выгодой получится у собственника. Только ему никто не должен мешать... В компакт¬ной Беларуси рынок наладится быстро. Надо под¬чиниться рублю, а не главнокомандующему всеми крестьянами, коровами, свиньями и гусями...»2. Ес¬тественно, что Лукашенко, превозносивший цент¬рализованное государственное управление эконо¬микой, не мог смириться с подобными подходами. Вспоминает министр сельского хозяйства и продо¬вольствия Василий Леонов:
«Во время уборочной в августе 1997 года мне при¬казали быть на совещании в Брестской области. Туда прилетел и Лукашенко и начал разговор не с убороч¬ной тематики, а — со Старовойтова.
— Вот, подлец Старовойтов, все развалил, разво¬ровал, а ты, — ткнул он в меня пальцем, — его еще за¬щищаешь!
2 Фролов В. Указ. соч. С. 88.
428 /
Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
Я возразил:
— Там есть кого защищать и что защищать! Президент обратился к Гаркуну1:
— Немедленно снять с работы и посадить! (Имел¬ся в виду Старовойтов)»2.
Старовойтову, согласно закону, при жизни полагал¬ся памятник, о чем было соответствующее решение. Бюст дважды Героя был даже отлит из бронзы и лежал на заднем дворе его хозяйства: пока отливали, и СССР распался, и президента успели избрать. Рассказывают, что Старовойтов надеялся: на открытие памятника приедет и Александр Лукашенко. Но взамен «в хозяй¬ство нагрянул батальон ревизоров, следователей, ми¬лиционеров. Оккупировали, как в войну. Люди боя¬лись пикнуть. Им пообещали: если проголосуете за возвращение колхоза, государство вам поможет, вы за¬живете еще лучше, чем прежде»3.
«Предъявили» Василию Константиновичу мно¬гое: незаконное хранение оружия (старой охотничьей винтовки), взяточничество и дачу взятки, вымога¬тельство, присвоение коллективной собственности. Дело заняло много томов.
Тем, кто видел, навсегда запомнится сидящий на веранде в общем-то заурядного по белорусским мер¬кам собственного дома старик в пиджаке, увешанном наградами, полученными за долгие годы труда. В гла¬зах — искреннее непонимание: «За что?!» И слова, несколько раз повторенные им перед журналистами: «Он живым меня не отпустит. Он меня убьет».
В момент оглашения приговора мы были в Киров-ске вместе с известным российским правозащитни-
* Владимир Гаркун — бывший председатель колхоза, первый секретарь райкома партии, затем председатель комиссии по аграрным вопросам Верховного Совета 12-го созыва. Вице-премьер в 1994 — 1999 годах. Посол Беларуси в Литве.
2 Леонов В. С. 132.
3 Фролов В. Указ. соч. С. 88.
Глава четвертая. Самый сладкий бизнес_______________________/ 429
ком Валентином Гефтером. Услышав про два года тюрьмы с конфискацией имущества Старовойтов яв¬но оторопел, во взгляде, голосе чувствовались обида и гнев: «Мне обещали...». Жена, молодая еще женщи¬на, подошла к клетке, в которой сидел ее разом осу¬нувшийся муж. Прессу начали выгонять из зала засе¬дания, но все, не отрываясь, смотрели на эту семью: жена, плача, держит руки мужа и говорит, говорит... И он — только смотрит на нее и шепчет что-то...
В отличие от Пупейко, никаких особых богатств у Старовойтовых конфисковать не смогли, даже в пользу Управления делами. Забрали бытовую тех¬нику, картины, библиотеку. Книги и картины прода¬вали на аукционе, в котором участвовали лишь пред¬ставители консультативно-наблюдательной группы ОБСЕ и посольства Германии. Торг шел недолго, немцы переплатили ровно один белорусский рубль по сравнению со стартовой ценой аукциона. И верну¬ли вещи Старовойтовым.
Тем не менее в этих двух «наездах» — на «ПуШе» и на Старовойтова — есть общее: мотивы, по которым они совершены. Кроме очевидного стремления «опус¬тить» слишком самостоятельных и успешных, поста¬вить их на место, здесь налицо и стремление отомстить.
Мстить было за что. Пупейко, как мы помним, не поддержал Лукашенко во время его первой избира¬тельной кампании, и даже напротив — был на сторо¬не Станислава Шушкевича. Старовойтов тоже пуб¬лично не поддержал Лукашенко:
«Ну, собрали нас, председателей и руководителей, чтобы к ручке приложились и на выборы благослови¬ли... Так я ему в лицо сказал: "Не по вам ноша, Алек¬сандр Григорьевич"»4.
4 Михайлов Ю. «Рассвет» должен умереть//Московские новости. 2002. №19.
430/
Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
«Батька», «Лука» или «пахан»?
Директора Минского тракторного завода Михаила Леонова арестовали, сняв с поезда, когда он ехал в Москву. Леонов не собирался бежать, преступником себя не ощущал, кроме того, был весьма лоялен к Лу¬кашенко, о чем свидетельствовали хотя бы результаты голосования на выборах президента, точнее — «под¬счета голосов» на участках, где членами избиратель¬ных комиссий были ответственные работники МТЗ.
Тракторостроители проголосовали «правильно», если судить по объявленным результатам. И первич¬ные ячейки «свободных профсоюзов» были на МТЗ ликвидированы сразу, как только поступила команда, да и вообще «директивы» на МТЗ исполнялись доста¬точно добросовестно. Опытный генеральный дирек¬тор гигантского предприятия правила игры всегда знал. Тем не менее, попал за решетку. Чего ему только ни инкриминировали — от присвоенных миллионов долларов до «хищения» мобильного телефона.
Леонов, как и многие другие директора, был к вла¬сти Лукашенко лояльным, Александр Пупейко — не¬лояльным, Старовойтов готов был стать лояльным. Но дело, оказывается, вовсе не в том, поддерживаешь или не поддерживаешь ты курс, проводимый Алек¬сандром Лукашенко. Собираешься ли ты ему мешать и перебегать дорогу или готов просто трудиться во имя и во благо. В самом этом «просто трудиться» уже содержится повод для раздражения.
«Даже не важно, может быть, директор завода хо¬лодильников на самом деле и не собирался никогда становиться президентом и даже премьер-министром, но он потенциальный лидер, он излишне самостоя¬тельный, слишком успешный руководитель, у него сильное предприятие, его любят работники»1.
* Стенограмма беседы с П. Марцевым.
Глава четвертая. Самый сладкий бизнес / 431
За эти годы у нас уволено, унижено, посажено так много руководителей всех рангов, что прежде вопро¬са — по каким причинам это произошло, возникает естественный вопрос — а все ли они виноваты?
«Бесспорно, — решительно отвечает на этот вопрос писатель, публицист и в недавнем прошлом всем изве¬стный бизнесмен Евгений Будинас. — Виновны все, пусть даже не в том, что им инкриминируют. Потому что невиновных у нас в стране нет. Так, за десять лет ра¬боты в бизнесе я не предпринял ни одного в полной ме¬ре законного шага. Ну, например, я поставил мельницу и выстроил музей, но не согласовал при этом ни один проект, химичил с оплатой, завышал затраты и зани¬жал прибыль, уходил от налогов... Совесть моя как бы чиста — не для себя лично все же делал, как и многие другие, а для общественной пользы. И знаю, что если бы так не поступал — никакой мельницы и никакого музея попросту не было бы... Люди подставляются под санкции не от страсти химичить, а от "производствен¬ной необходимости". Дело в том, что законы, указы, де¬креты (многие из которых сами по себе незаконны) со¬здают в стране ситуацию, когда нарушает закон у пас практически каждый. Почему? Да потому, что их про¬сто невозможно, да и нелепо было бы выполнять...».
Такое положение вполне устраивает Лукашенко. Когда все — снизу доверху — воры и преступники, управлять ими легко. В любой момент и каждого можно приструнить, привлечь, наказать, скомкать, унизить, уволить, посадить. Нет, не сразу всех, а вы¬борочно, по команде.
«Правоохранительные и карательные органы у нас так и работают — избирательно, — продолжает Евгений Будинас. — И только по указанию свыше. Наезжают на человека, когда настал момент, подошла очередь».
В народе Лукашенко называют «батькой». Это он сам придумал, и прижилось. В последнее время,
432 /
Книга вторая. Часть I. Дом, который построил «сам»
правда, как-то отошло, забылось. В обиходе его те¬перь чаще именуют «Лукой».
А в деловых кругах величают уже не «батькой», и не «Лукой», а «паханом», имея в виду, что стиль его управ¬ления — по собственным законам, то есть «по поняти¬ям» — очень похож на уголовный. Так «пахан» «разби¬рается» со своим «общаком», в который у нас превращена государственная казна.
И власть он держит, как истеричный «пахан». Ревни¬во замечая, как рядом с ним усиливается, обретает вес то одна, то другая фигура, он настороженно оценивает ее возрастающие возможности. Недоверие к соратникам и подручным умножается в геометрической прогрессии, умножая и страх перед ними. А вдруг в чью-нибудь голову закрадется злокозненная мыслишка: дескать, что ж — только Лукашенко править? И мы могли бы...
Даже если таких намерений у подданных и нет, это не означает, что они не могут рано или поздно возник¬нуть. Власть сродни паранойе: она вынуждает подозре¬вать. Единственная возможность избавиться от мучи¬тельной бессонницы, от бесконечных мыслей о том, что вот-вот кто-то отберет у тебя «кормило» — нанести «упреждающий» удар. Только так можно заставить служить себе не за совесть, а за страх.
Общая причина — болезненное недоверие и потреб¬ность держать всех в страхе. А вот мотивы «наездов», санкций, репрессий бывают весьма разнообразными.
Что это за мотивы?
О некоторых уже сказано. Здесь зависть, ревность, месть, замешанные на корысти. Но ими, увы, дело не ограничивается. При внимательном рассмотрении мотивы, побуждающие Александра Лукашенко к ре¬прессиям, предстают перед нами в достаточно откро¬венном и строго сформулированном виде. Для мно¬жества людей, подчиненных власти и пытающихся при ней как-то существовать, эти мотивы неизбежно обретают характер своеобразных заповедей, подпира¬ющих фундамент лукашенковского мироздания.