От Константин Ответить на сообщение
К Пуденко Сергей
Дата 06.11.2006 01:42:42 Найти в дереве
Рубрики Прочее; В стране и мире; Версия для печати

И немного о самом событии




%--------------------------

Михаил Романов - казачий ставленник
(А.Л. Станиславский. Гражданская война в Росси XVII века.
М. Мысль 1990)

Хозяева Москвы

В известном романе М. Н. Загоскина Кузьма Минин вопрошает боярина Юрия Милославского, «указывая на беспорядочные толпы казаков князя Трубецкого, которые не входили, а врывались, как неприятели, Троицкими и Боровицкими воротами в Кремль»: «С одними супостатами мы справились, как-то справимся с другими?» Загоскину нельзя отказать в историческом чутье. Кому — дворянам или казакам достанутся плоды победы? 22 октября 1612 г. этот вопрос был еще далеко не решен. Расстановка сил и в столице, и в стране была очень сложной. Продолжались гражданская война и иностранная интервенция.
Крупнейшие русские города — Смоленск и Новгород были оккупированы поляками и шведами, тревожные вести приходили из Казани и Астрахани. Почти вся Рязанщина находилась во власти Заруцкого. Многочисленные отряды украинских казаков, состоявших на польской службе, действовали в конце 1612 — начале 1613 г. в ряде северных уездов, разгромили Вологду и Сольвычегодск, держали в осаде Тотьму и Каргополь. Таким образом, дворянство все еще нуждалось в «вольном» казачестве хотя бы для борьбы с внешним неприятелем. Но казаки не торопились участвовать в этой борьбе, не получив вознаграждения за службу и не обеспечив своей дальнейшей судьбы. Полтора года «без съезду» они стояли под Москвой и теперь не собирались так просто уходить из освобожденной столицы.
Казаки «полка» Трубецкого перебили сразу после капитуляции часть сдавшихся в плен поляков. Войдя в Москву, они вместе с казаками Второго ополчения раз¬грабили дворы наиболее видных польских сторонников, в частности Федора Андронова. В прошлом кожевник, затем думный дворянин Лжедмитрия II, он перебежал на службу к королю Сигизмунду III, стал казначеем в занятой поляками Москве и окончил жизнь на виселице. Среди казаков, громивших двор Андронова, находился и атаман Сергей Карамышев, первым ударивший П. П. Ляпунова на казачьем круге 22 июля 1611 г. По словам Нового летописца, казаки «всю казну москов¬скую взяша, и едва у них немного государевы казны отнята». Несмотря на это, они «беспрестанно» требова¬ли жалованья и в какой-то момент «хотеша побить начальников». В XVII в. в архиве Разрядного приказа хранилась «записка, как город Китай взяли 121 (1612/ 13.— А. С.) году, да приговор боярской о всяких делех и челобитные отоманов и казаков, которые были под Москвою, о жалованье да о дворех в Китае и в Белом и в Каменном городе». Вероятно, как раз в 1612 — 1613 гг. в Москве возникла особая Казачья слобода (упомина¬ется в источниках в июле 1615 г.), находившаяся за Яуз¬скими воротами Белого города. Скорее всего она грани¬чила с Таганной слободой и позднее слилась с ней, так как известно, что именно в этой слободе жили казаки в 1619 г.
Сохранились довольно, разноречивые данные о чис¬ленности казачества и дворянства в освобожденной Мо¬скве в 1612 — 1613 гг. Наиболее раннее свидетельство принадлежит новгородскому сыну боярскому И. Философову, захваченному поляками в бою под Москвой в конце ноября 1612 г. Он показал, что дворян в Москве осталось «тысячи с две», в то время как остальные разъ¬ехались по своим поместьям, казаков — «четыре с поло¬виной тысячи» и стрельцов — «с тысячу человек». Вви¬ду такого соотношения сил «казаки бояром и дворяном сильны, делают что хотят» . Значительно большим, как уже упоминалось, считал число казаков в Москве новго¬родский посол В. Дубровский. Дворян в Москве, по сви¬детельству В. Дубровского, было первоначально 4 тыся¬чи, но затем большинство из них разъехалось по своим владениям и другим городам . Лифляндский дворянин Г. Брюнно, который отправился в Новгород из Москвы в конце января 1613 г., сообщил шведскому фельдмар¬шалу Я. Делагарди, что казаков «под Москвою до 6000» . Наконец, «Повесть о Земском соборе 1613 г.» сообщает, что в Москву въехало 40 тысяч донских и «польских» (так в тексте; по-видимому, волжских) ка¬заков . Недавно А. А. Семин предпринял попытку опре¬делить размеры казачьего войска в Москве на основании разрядных документов: суммировав данные о числе ка¬заков в отрядах, выступивших против поляков и шведов после избрания царем М. Ф. Романова, он определяет его минимальную численность в 6 тысяч человек.
Мы не знаем точно, какими принципами руководст¬вовались «бояре и воеводы» при «разборе», описанном Б. Дубровским, однако хорошо известно, что Казачьи ученики и после освобождения Москвы и Земского собо¬ра составляли значительную часть казачьего войска. Между тем в приказных документах они не учитывались и жалованья не получали. Но если принять число взрос¬лых казаков за 4,5— 6 тысяч, общая численность казаков в объединенном ополчении могла превышать 10 тыс. че¬ловек. Численность же всех «вольных» казаков, находив¬шихся на земской службе в Москве и в городовых гарни¬зонах и сражавшихся в отрядах Заруцкого, доходила, вероятно, до 15 — 20 тысяч и была близка к численности дворянства. Одно представляется несомненным — каза¬ков в Москве в период, предшествовавший Земскому со¬бору, и во время его работы было значительно больше, чем дворян, поскольку многие дворяне-ополченцы разъ¬ехались по своим домам, в то время как казакам ехать было некуда. Столь необычное соотношение сил в столи¬це в художественной форме отразила «Повесть о Зем¬ском соборе 1613 г.»: «И хожаху казаки в Москве толпа¬ми, где ни двигнутся гулять в базарь — человек 20 или 30, а все вооруженны, самовластны, а меньши человек 15 или десяти никако же не двигнутся. От боярска же чина никто же с ними впреки глаголети не смеюще и на пути встретающе, и бояр же в сторону воротяще от них, но токмо им главы свои поклоняюще».



Земский собор 1613 г.

Некоторым дореволюционным исследователям представлялось неправдоподоб¬ным, что столь важное событие, как избрание царя, мог¬ло хоть в какой-то степени зависеть от таких врагов вся¬кого порядка в государстве, какими были, по их мнению, казаки. Так, А. И. Соболевский утверждал, что казаки «не могли оказывать на земцев столь сильного давления, чтобы влиять на них даже в деле царского избрания. Да еще остается вопросом, действительно ли казаки очень интересовались личностью будущего царя». Од¬нако совокупность известных к настоящему времени источников содержит убедительные и взаимопроверя¬ющиеся данные о значительной роли казаков в избра¬нии Михаила Романова. Важное место среди них зани¬мает найденная недавно «Повесть о Земском соборе 1613 г.», написанная современником по горячим следам событий и содержащая уникальные сведения о ходе со¬бора.
Подготовка к созыву земского избирательного собора началась в ноябре 1612 г. Рассылке грамот по городам, извещавших о соборе, предшествовали, по мнению Л. В. Черепнина, совещания, проведенные Д. Т. Тру¬бецким и Д. М. Пожарским с представителями сословий. Из каждого уезда в Москву приглашалось по 10 «лутчих, и разумных, и постоятельных людей». Позднее чис¬ло выборных было увеличено — с Двины, например, до 30 человек. В декабре 1612 г. делегаты уже начали съез¬жаться на собор. К этому времени относятся и первые сведения о кандидатах на русский престол. И. Филосо¬фов сообщил полякам, что бояре хотели бы просить на царство Владислава, но «о том говорить не смеют, боясь казаков», в то время как казаки прочат на царство или сына митрополита Филарета, или сына Лжедмитрия II, но во всяком случае кого-либо из «русских бояр». По словам Б. Дубровского, бояре поддерживали кандидату¬ру шведского герцога Карла Филиппа и надеялись полу¬чить помощь со стороны Швеции в войне с Польшей. В конце 1612 г., после новой попытки Сигизмунда III захватить Москву и выступлений казачества, сотрудни¬чавшие с интервентами члены боярского правительства бежали в Ярославль, «потому что боялись,— пишет Г. Брюнно,— чтобы казаки не причинили им какого-ни¬будь насилия». Земский собор, на котором присутствова¬ло несколько сот человек, открылся, по-видимому, 7 ян¬варя 1613 г. Помимо кандидатуры шведского герцога на нем обсуждались и многие другие кандидаты из среды русской аристократии, выдвинутые как различными боярскими и дворянскими группировками, так и казаче¬ством (среди них источники называют руководителей ополчений Д. Т. Трубецкого и Д. М. Пожарского, И. И. Шуйского, находившегося в то время в польском плену, князя И. В. Голицына, князя Д. М. Черкасского, князя П. И. Пронского, М. Ф. Романова и видных деяте¬лей московского боярства, сотрудничавших с интервен¬тами). Некоторые кандидаты и их сторонники вели ак¬тивную агитацию в Москве, пытаясь заручиться под¬держкой казаков. Особенно отличился в этом отношении Трубецкой, живший после освобождения Москвы в Кремле, на бывшем дворе Б. Ф. Годунова. По словам «Повести о Земском соборе 1613 г.», он в течение полу¬тора месяцев (ровно столько времени прошло от первого до заключительного заседания Земского собора) устраи¬вал пиры для казаков, «моля их, чтоб быти ему на Рос¬сии царем и от них бы, казаков, похвален же был». Не ос¬тался в стороне от предвыборной борьбы и Д. М. Пожар¬ский: в 1635 г. дворянин Л. Сумин в пылу ссоры заявил, что «Дмитрий Пожарский воцарялся и стало ему в два¬дцать тысяч».
Рассказ повести о жребии, который хотели бросить бояре, чтобы решить, кто из претендентов будет царем, представляется на первый взгляд литературным вымыс¬лом, но именно так, «не человеческим хотением, но Бо¬жьим изволением», был избран в XVII в. один из рус¬ских патриархов. Однако даже если выбор царя путем жребия и не обсуждался серьезно на Земском соборе, то во всяком случае достоверно известно, что разговоры о таком решении вопроса велись в Москве в 1613 г. Захва¬ченные шведами в плен 17 июня 1614 г. стольник И. И. Чепчугов, московский дворянин Н. Е. Пушкин и романовский дворянин Ф. Р. Дуров показали: «...некото¬рые говорили, что надо... бросить жребий между тремя лицами — князем Дмитрием Трубецким, князем Иваном Голицыным и Михаилом Романовым».
Хотя автор повести утверждает, что казаки «смея¬лись» над Трубецким, какая-то их часть, возможно, его поддерживала. Согласно донесению Г. Брюнно, каза¬ки последовательно выдвигали трех кандидатов — Д. Т. Трубецкого (в повести он назван среди восьми кан¬дидатов, предложенных боярами), М. Ф. Романова и Д. М. Черкасского, однако все они были отвергнуты боярами, выступавшими за шведского герцога Карла Филиппа . О какой-то приписке на рукописи, из кото¬рой явствовало, что кандидатура Трубецкого обсужда¬лась на Земском соборе, сообщил Н. И. Костомарову А. Ф. Бычков. Русские купцы, прибывшие в Новгород 10 февраля 1613 г., также сообщили, что бояре отклони¬ли на Земском соборе выдвинутую казаками кандидату¬ру Михаила Романова и остаются сторонниками Карла Филиппа. Сохранилось неясное свидетельство об уходе некоторых казаков, недовольных положением дел в Мо¬скве, в Михайлов к Заруцкому. По справедливому за¬мечанию Л. В. Черепнина, «те острые разногласия по вопросу о кандидате на царство, которые выявились на соборе 1613 г., были результатом не только противоре¬чий между отдельными общественно-политическими группировками внутри господствующего класса, но и классовой борьбы... Казаки и городской плебс добива¬лись удобного для них царя».
«Повесть о Земском соборе 1613 г.» отмечает, что «бояре» надеялись на отъезд казаков из столицы, но ополченцы решили дождаться царского избрания. В том, что руководители земского правительства были заинте¬ресованы в скорейшей отправке казаков на службу, не приходится сомневаться, но имеется еще один источ¬ник, подтверждающий версию повести,— обнаружен¬ная нами грамота Земского собора казанскому дьяку Н. М. Шульгину: «А без государя ратные люди, дворяня и дети боярские, и атаманы и казаки, и всякие ратные люди, на черкас и на Ивашка Заруцкого итти не хо¬тели».
7 февраля 1613 г. работа Земского собора была прер¬вана на две недели. Формальных причин было три: не¬обходимость дождаться приезда в Москву из Ярославля Ф. И. Мстиславского и других бояр; отсутствие на соборе делегаций ряда городов, в том числе казанской во главе с первым по рангу иерархом русской церкви митрополи¬том Ефремом, и желание членов собора лучше узнать настроения в провинции, куда «тайно» были посланы гонцы,— во всяком случае так объясняют отсрочку официальные документы. Возможно, именно к перерыву в работе собора относится рассказ повести о приходе после общевойскового казачьего круга более 500 казаков к Крутицкому митрополиту Ионе, исполнявшему в это время обязанности местоблюстителя — хранителя пат¬риархии. Выломав ворота, казаки ворвались на митро¬поличье подворье и «з грубными словесы» потребовали ускорить избрание царя: «Дай нам, митрополит, царя, государя на Россию, кому нам поклонитися и служити и у ково жалованья просити, до чево нам гладною смертию измирати!» Не исключено, однако, что выступление имело место еще до соборного заседания 7 февраля, на кото¬ром было решено провести окончательные выборы через две недели. На то, что такое решение могло быть принято под давлением казаков, справедливо указывал Г. А. За¬мятин.
Авраамий Палицын пишет, что накануне последнего заседания «многие дворяне, и дети боярские, и гости многих розных городов, и атаманы, и казаки» принесли ему «койждо своего чину писание» о поддержке канди¬датуры М. Ф. Романова. Тем не менее 21 февраля на Земском соборе произошло резкое столкновение между «боярами» и казаками. И. И. Чепчугов, Н. Е. Пушкин и Ф. Р. Дуров рассказали в Новгороде, что во время заседа¬ния Земского собора казаки и чернь ворвались в Кремль, набросились с ругательствами на членов Боярской ду¬мы, обвиняя их в том, что они не выбирают царя, чтобы властвовать самим. Казаки будто бы повторили боярам легенду о том, что царь Федор Иванович, умирая, заве¬щал престол Федору Никитичу Романову; в свою оче¬редь бояре, в том числе родственники Михаила Федоро¬вича, ссылались на молодость казачьего кандидата и его отсутствие в Москве. Попытка бояр еще раз отложить выборы не удалась: «казаки и чернь не отходили от Кремля, пока дума и земские чины в тот же день не присягнули» Михаилу Романову.
С показаниями Чепчугова, Дурова и Пушкина пора¬зительно совпадает свидетельство «Повести о Земском соборе 1613 г.»: бояре будто бы предложили выбрать царя из числа восьми «вельмож боярских», но пришед¬шие на собор казачьи атаманы обвинили их в самовла¬стии и выдвинули кандидатуру М. Ф. Романова, ссы¬лаясь на то, что именно его отцу «благословил посох свой» царь Федор. Возражений И. Н. Романова («Тот князь, Михайло Федорович, еще млад и не в полнем ра¬зуме») казаки не приняли («Но ты, Иван Никитич, стар, в полне разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прироженный и ты ему крепкий потпор будеши») и в тот же день заставили перепуганных бояр присягнуть Ми¬хаилу Федоровичу. Только после этого на Лобном месте присягнуло новому царю казачье войско. Не были забы¬ты в крестоприводной записи Марина Мнишек и Заруцкий: «Тако же мне, имрек, не хотети на Московское го¬сударство Маринки, Сендомирского дочери, и ее сына,, и с нею, и с ее сыном, и с его воровскими советчики, с Ивашком Зарутцким, ни о чем не ссылатца и с ними ни о чем но думать, и где будет их воровская рать, и мне с их воровскими ратными... людми битца до крови и до смер¬ти». Согласно повести, боярин Трубецкой, видя круше¬ние своих надежд, с горя заболел: «Лицо у него ту с кру¬чины почерне, и надо в недуг, и лежа три месяца, не вы¬ходя из двора своего»?. В июле 1613 г. Трубецкой, как и другие вельможи, участвовал в церемонии венчания Михаила Романова, и нетрудно представить, какие чув¬ства испытывал честолюбивый князь, когда ему была доверена высокая честь держать царский скипетр - символ власти нового государя.
О решающем влиянии казаков на приговор Земского собора помимо приведенных выше сохранились и другие свидетельства. 13 апреля 1613 г. шведские лазутчики со¬общали из Москвы, что казаки избрали М. Ф. Романова против воли бояр, принудив Трубецкого и Пожарского дать согласие на эту кандидатуру после осады их дворов. Жак Маржерет в 1613 г. в письме английскому королю Якову I, призывая его к интервенции, писал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им, и что большая часть русского общества с радостью встре¬тит английскую армию, поскольку живет в постоянном страхе перед казаками. Холоп новгородского дворянина Ф. Бобарыкина, бежавший в Новгород из Москвы в июне 1613 г., утверждал, что царя выбрали «московские про¬стые люди и казаки» без общего согласия. Наконец, так называемый Хронограф Оболенского второй половины XVII в. упоминает, что за избрание Михаила Романова высказался на соборе «славного Дону атаман».
К сожалению, ни в одном из двух сохранившихся подлинных экземпляров Утвержденной грамоты об из¬брании М. Ф. Романова нет подписей предводителей «вольных» казаков. Произошло это скорее всего по тех¬ническим причинам: к тому времени, когда собирались подписи, казаков уже не было в столице. Поэтому можно только предполагать, какие именно атаманы противо¬стояли боярам на соборе. Но само свидетельство грамоты о присутствии на соборе «атаманов казачьих» напоми¬нает о той роли, которую сыграли казаки в избрании первого царя из династии Романовых.
Разумеется, сторонниками М. Ф. Романова были не одни казаки. Его поддерживали влиятельная боярская группировка и определенная часть дворянства. По сло¬вам новгородца И. Калитина, на стороне Михаила Федоровича выступали И. Н. Романов, князь В. М. Лыков, Б. М. Салтыков, в то время как его противниками были князья Д. Т. Трубецкой, Д. М. Пожарский, Ф. И. Мстиславский, И. С. Куракин, И. Б. Черкасский. В этой сложной обстановке сторонники М. Ф. Романова вели успешную агитацию среди казаков и посадского на¬селения Москвы, используя легенду о завещании царя Федора. С предвыборной борьбой связаны и некоторые пожалования казакам в период Земского собора. В част¬ности, атаман Филипп Максимов получил право на чет¬вертное жалованье за день до избрания Михаила Федо¬ровича — 20 февраля 1613 г.
О причинах популярности Михаила Романова в каза¬чьей среде уже высказывались обоснованные суждения. Он был сыном «тушинского» патриарха Филаре¬та (к тому же пострадавшего в свое время от заклятого врага казаков — царя Бориса Годунова), а именно в ла¬гере Лжедмитрия II формировалось казачье войско, пришедшее в 1611 г. под Москву. Вспомним, что «тушинцами» были и другие казачьи кандидаты — князья Д. Т. Трубецкой и Д. М. Черкасский. В литературе ука¬зывалось и на связь М. Ф. Романова со старой династией, которую сменил Борис Годунов. Наконец, благодаря сво¬ей молодости Михаил Романов не был скомпрометирован сотрудничеством с интервентами, как многие другие
представители аристократии. По-видимому, воцарение М. Ф. Романова было победой казаков — после многолетней ожесточенной борьбы им как будто удалось посадить на русский престол «своего» царя. Тем не менее именно весной 1613 г. казаки потерпели решающее пора¬жение, так как отныне новое правительство делало все возможное для усмирения и полной ликвидации «вольного» казачества на основной территории России, а идея самозванщины с воцарением при поддержке казаков Михаила Романова была в основном исчерпана. В первое время после избрания М. Ф. Романова казаками еще оставались грозной силой в центре Русского госу¬дарства. 23 апреля, во время похода М. Ф. Романова в Москву, на государев стан, в переяславское село Сватково, явились ограбленные «донага» и израненные сабля¬ми смоленские и мещевские дворяне. Двое из них были посланы из Москвы с грамотами к царю, другие отправ¬лены собирать по городам служилых людей, но в Мыти¬щах на них напали 200 конных и пеших казаков. 26 ап¬реля другой отряд казаков только после боя был выбит из посада Дмитрова. На следующий день Михаил Федорович принял в Троице - Сергиевом монастыре делегацию Земского собора и объявил, что из-за «великих грабе¬жей» па дорогах от монастыря к Москве он «не хочет» ехать в столицу. Сообщая об этом в Москву, митрополит Ефрем просил принять меры к усмирению казаков: «И вам бы, господине, созвав к себе всех чинов людей и ата¬манов и казаков, и говорити им, чтоб one помнили крестное целованье».
Это были последние казацкие волнения близ Москвы в 1613 г., так как весной и летом этого года подавляющее большинство казаков, входивших в ополчения, в составе правительственных войск двинулись к Смоленску, Пу-тивлю и Новгороду, занятым поляками и шведами. Царь Михаил призвал освободителей Москвы показать «пер¬воначальную службу свою и раденье» и обещал пожало¬вать их «великим» жалованьем, «смотря... по службе». Однако использовать казаков в борьбе с Заруцким пра¬вительство не решилось.