От Михайлов А. Ответить на сообщение
К Пуденко Сергей Ответить по почте
Дата 01.07.2009 22:29:12 Найти в дереве
Рубрики В стране и мире; Версия для печати

Re: Бурдьевизм это...

>> Разработанные Бурдье теории социального поля и габитуса это мощный прорыв в марксовой программе исследования социальных детерминизмов. Для Шушарина Бурдье один из «источников и составных частей». Уже в первом томе «Полилогии...» Шушарин усматривает в понятии социального капитала по Бурдье указание на гетерогенное строение полного комплекса социальных полей и неэкономический характер составляющих социального капитала. Отсюда две проблемы:
>>1.Историзм социального поля.
>>2.Измеримость характеристик (инвариантов?) социального поля.
>

>тут видимо засада была для Шушарина

>Мне представляется, что собственно теории Бурдье он не реконструировал и не мог это сделать по причинам ее недовведения в оборот в 2000. В 1 томе Полилогии , насколько я помню Ш. про "фазовое пространство" социума и далее не опирается на поля по Б., а черпает из других источников ("метафоры"). Из прочих работ суть теории полей и методологию (все эти ключевые концепты, которыми полны четкие обзоры Леюарона - illusio, libido етс) он восстановить не мог.

Да, по-видимому Вы правы. Хотя Бурдье упоминается в «Полилогии...» 51 раз, из них 32 раза в первом томе, количество цитируемых робот не велико, их всего четыре по первому тому:

Бурдье П. Социология под вопросом // СИ, 2003, № 8, с. 104–105, сл
Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // ВС, 1992, № 1,
Бурдье П. Восприятие социального мира и политическая борьба // ВС, 1992, т. 1, № 1,
Бурдье П. Социология политики. М., 1993

Правда ссылочный аппарат «Полилогии...» не полон и Шушарин мог опираться на более широкий пласт идей. Но это не отменяет того утверждения, что сама постановочная проблематизация «некапталистических типов капиталов» выводиться Шушариным из Бурдье. Я имею ввиду прежде всего этот фрагмент:

«В то же время многогранность (но не многозначность!) понятий, которая обнаруживается в контекстуальных взаимосвязях их боль­ших групп и сетей даже относительно простой теории, состоит в ограниченности или даже в невозможности безупречных линейно-цепных определений, т.е. по сути дефиниций. Капитал, например, – и средства производства, и ценность, и богатство, и собственность, и смысл, и производственная власть, и функция, и самовозрастающая стоимость, и деньги, и банковский счет, и производственное отношение, и род видовых форм (основной, оборотный, постоянный, переменный, фиктивный и пр.), и субстрат прав, и сам себе противоположность (рабочая сила как единственный капитал пролетария), и символ, и т.д. Иначе можно сказать, что это понятие формально неоднозначное (выше мы привели полтора десятка значений), тем не менее, понятийно однозначно, и не только контекстуально, но и в том смысле, что не терпит рядом с собой ни­каких «капиталов» знаний, информации, «человеческого капитала» и пр. вульгаризаций или механических переносов.
Например, Дж. Ходжсон замечает, что «широко распространенное употребление термина «человеческий капитал» часто вводит в заблуждение, ибо такой термин подразумевает, что знания и способности легко поддаются измерению в денежных единицах и, вообще говоря, являются предметом рыночной торговли»7. Что на самом деле далеко не так. В то же время как эвристическую метафору «человеческий капитал» экономисты применяют давно и устойчиво (А. Смит, Ф. Лист), а также и в современных контекстах (Д. Мак­клоски8). А это значит необходимость понятийной разработки этой метафоры, но и уже совсем не в экономическом духе.
Или, в частности, в идеях «разрыва с экономизмом» П. Бурдье оперировал новыми вводимыми понятиями «социальный капитал», «культурный капитал»9, обозначающими капитал, отличный от «настоящего», классического (экономического) капитала. Все «капиталы» конвертируются друг в друга, а в целом эти идеи у Бурдье богаче классических, предполагая выявление не просто гетерогенных богатств (ценностей), но и асимметричных отношений в связи с ними («капиталы»). Но даже только тень эвристики переносов понятий легко провоцирует упрощенные толкования. Так, по Р. Фрид­ланду, «согласно Бурдье, все ресурсы – экономические, социальные, культурные, информационные – формы капитала, а все сферы – рынки»; тем самым «Бурдье свел социальное к всеобщей политэкономии»10. Да, Бурдье опустил «институциональные зоны» (Фриндланд), да и «капиталы» у него далеко не все, но все же он не «сводит» к политэкономии, а, прямо наоборот, «разрывает» с ней более богатым, сложным и глубоким подступом к пониманию гетерогенных основ общественной жизни. Хотя все ж и на базе объяснений именно капиталистического общества, в коем все так или иначе действительно «окапиталивается» (к рассмотрению некапиталисти­чес­ких форм Бурдье все же подступиться не рискнул). А вот как раз терминологический перенос легко провоцирует неверные толкования, в частности, смешения «капиталов» как ресурсов, ценностей и «капиталов» как отношений.» (т1 358-359)

Что же касается концепции социального поля, то не введенность этой концепции к моменту написания «Полилогии...» делает задачу еще более интересной. Сопоставление двух новейших реализаций марксовой исследовательской программы может быть весьма плодотворным.Думаю, что ключевая метафора, наиболее полно выражающая отношение двух концепций заключается в том, что шушарнские ЧЭФ это базис социальных полей Бурдье. Шушарин типологизирует объективно существующие общественные отношения, предшествующие их субъектам. Бурдье показывает как социальное поле, пространство позиционирования субъекта детерминирует его деятельность. Объект исследования тот же — языки описания разные, вместе они дают полифундаментальную теорию.