Само собой. Маркс не ставил перед собой задачу управления экономикой, потому что при капитализме управление экономикой в масштабе страны невозможно – можно только рамки устанавливать как Рузвельт. Задача управления экономикой встанет перед теми кто придет к власти когда капитализм рухнет. Нам конечно порулить никто не даст, но поболтать об этом можно.
Маркс писал применительно к капитализму. Но когда общество не стало еще обществом товаропроизводителей, вещь все равно имела потребительскую стоимость (ценность для потребителя) и трудовую стоимость (содержала в себе труд). Меновая стоимость появляется вместе с обменом, другие – раньше.
Я беру шире чем капитализм потому что хочется понять объективные условия происхождения капитализма в Европе (у Делеза контур намечен, но неясно) и в СССР (у нас не старый российский капитализм, который Ленин описывал, а новый, родом из СССР).
Маркс выстроил цепочку: потребности человека - потребительская стоимость – меновая стоимость – капитал, потому что ему нужно было от материальных условий жизни человека выйти на капитал как источник развития капитализма. Делал он совершенно правильно потому что анализировал капитализм, при капитализме главная стоимость – меновая, она играет ведущую роль.
Я цепочки не выстраиваю, для меня стоимость это абстрактное качество вещи и его конкретные проявления (феномены) – как лучи звездочки, расходящиеся из одного центра, или грани кристалла, но все равно одного. Потому что мне нужно найти какое из конкретных явлений лучше отражает абстрактную стоимость с точки зрения общества. Цепочка от кристалла отличается тем что грани либо равноценны без учета взаимодействия со средой, либо с учетом взаимодействия важность той или иной грани зависит от условий процесса взаимодействия. В традиционном обществе с натуральным хозяйством ведущей будет потребительская стоимость, в капиталистическом рыночном – меновая, в социалистическом – трудовая.
Для человека говорящего что стоимость появляется в процессе обмена существует только одна стоимость – меновая. Но тогда процессы создания и потребления вещи не имеют стоимости как абстрактного отражения. Они застывают в плоскости конкретного. Для политэкономии, основывающейся на стоимости вещей потребление и производство становятся областями потустороннего. Что, не бывает трансцендентальной идеалистической политэкономии? Я ее учил. Это политэкономия социализма.
Наши преподаватели политэкономии повторяли за Марксом эту цепочку и пытались ее примерить к социализму. Они не понимали что Маркс так шел к главной цели (цели в смысле жертве) – капиталу. Структура его анализа принадлежит обществу которое он анализировал – капитализму. Наши горе политэкономы говорили, что раз мы живем при социализме, то капитала нет. Убираем капитал, а цепочку оставляем. Значит что у нас стоит в конце цепочки – меновая стоимость? Вот она и играет ведущую роль, а если пойти чуть дальше то есть стоимость только меновая. Нет стоимости кроме меновой и капитал пророк ее. С такой политэкономией социализм был обречен.
Плюс сложности с переходом от абстрактного к конкретному. Трудовая стоимость конкретна, она зависит от условий производства. Нужно спуститься от конкретной трудовой стоимости к абстрактной. Она определяется общественно необходимым трудом, абстрактным потому что он не зависит от условий производства. Это и будет стоимость в наиболее соответствующем действительности виде. А потом опять подняться к конкретной трудовой стоимости чтобы применить полученные законы развития абстрактной стоимости к конкретному производству. Нужно изучать конкретные условия производства, а это сложно - выявилась бы недостаточная квалификация многих наших обществоведов. Условия производства многократно сложнее условий обмена.
Это мы говорили об экономике. Другая сторона вопроса – политическая. Советские политэкономы настоящей стоимостью считали только меновую. (Поэтому из их среды вышли Ясины.) Она возникает в условиях рынка. При социализме рынка нет. Значит и стоимости нет. Поэтому никаких объективных условий для формирования капитала нет. А раз капитала не будет – реставрация капитализма невозможна. «Спите спокойно, жители Багдада.» Ну мы и спали.
В социалистическом обществе в это время работала вполне рыночная косыгинская экономика. Директора предприятий получали прибыль. Расходовалась она на самом настоящем рынке жилья и ширпотреба. Взятки известны со времен царя Гороха. А вот откат – это элемент социалистического рынка. Был открыт полулегальный канал для превращения безналичных денег в наличные за счет усушки, утруски, уценки, приписок и прямого воровства. Директор таким образом увеличивал свою власть на предприятии распределяя дефицит, а строительная и торговая мафии формировали настоящий капитал, который сработал в перестройку. Потому что многие всерьез думали что стоимость бывает только меновая и появляется только в процессе обмена.
Пока есть разделение труда есть материал для формирования капитала – стоимость. Стоимость и капитал не уходят вместе с капитализмом.
