От Pout
К All
Дата 15.03.2003 18:29:27
Рубрики Прочее;

"Мы" и "они". Начала соц.психологии. Б.Ф.Поршнев (продолжение темы)

К селфу просьба - в рамках продолжения темы "социальной
психологии"
отыскать свои ссылки или наводки на работы Поршева и его
последователей. Есть ли в сети та книга,о которой ниже идет речь, или
какие-то развития ее идей. Если нету - что есть из нее в обзоре Вите.
Книга
Соц.Псих. издана первым изданием в 1966,затем в 1979(дополненное
издание,расширена глава "Ленин и социальная психология", выполняющая
роль опытного полигона). Я припоминаю. что и второе издание - это
усушенный вариант поршневской концепции, которая была глубже и охватней.
По цензурным соображениям и во второе издание не вошли отрывки
про"коллективно-групповое бессознательное" и его
генезис,про"внушение"и"заражение". По тем
временам писать"советскую лебоновщину" было чревато,а публиковать тем
более не удавалось. Не в курсе, что
сделали с наследием мэтра его последователи вроде Вите

Ценность -в частности, в привязке к Ленину и его работам. Категории
же
концепции Поршнева носят еще предварительный и_нерасчлененный_
характер,что отмечено и в рецензии на нее (там пример). Работа была
давно , носила постановочный характер,но осталась на фоне прочих и в
соединении с другими его работами ("Проблемы палеопсихологии") хорошей
связующей нитью с поздней около-
марксистской "культурно-исторической"ветвью соц.психологии (Выготский,
Грамши). Совпадения дословные и поблочные."ПЕрвая вера человека есть
слепая вера в свою социальную групппу"(Грамши) .К концепции же Бурдье
можно переходить по связкам нескольких категорий,там где они уже
наполнены и работают(на примерах)..
"Склад-уклад" - это к "габитусу" Бурдье-Хейзинги, "сдвиги" - это
"вовлеченности" в борьбу-игру("il-lusio" Бурдье-Хейзинги), "заражение"-
"мимезис","группы" - "классы", и т.д.

Словарик категорий и лексики Бурдье (почти все, около сотни
позиций, но
по-французски,надо обработать) тут
http://www.homme-moderne.org/societe/socio/bourdieu/lexique/lexique.pdf
Тезаурус таких категорий уже почти полная "сетка"(порой за счет
недостаточной
глубины,но это дело наживное).Главное - синтезный характер,отсутствие
телеологичности, "утопленность"на уровень бессознательного(и даже
телесного"склада"). Преимущества поздней концепции "праксиса"в
отшлифованности и подведенной мощной базе из опыта и разных дисциплин,
сливающихся в одну (теор.социологию).Практическая напрваленность
остается по прежнему заостренной на сегодняшний "праксис" "социальных
групп"на"грешной земле".




начало темы - в ветке"Корпорация и корпоративное устройство"
http://212.188.13.195:2009/nvz/forum/0/co/86192.htm
Продолжение - в ветке "Кто сказал -Бурдье"
http://212.188.13.195:2009/nvz/forum/0/co/87319.htm
еще
Работы Поршнева рассматривались в связи с "Заговором
народа"(психо-лингвистикой). Ирина Черепанова
----------------------------------
постинг 26 января 2003 г. 10:24
"Красный огонь" светлого мифа
-------------------------------------
Igor Ignatov сообщил в новостях следующее:84921@kmf...
> Работы Поршева по суггестии являются для нас очень перспективными.
Прямо по профилю. Я и не знал, что кто-то етим занимается.

Ссылки на сами работы Поршнева в сети многочисленны. Та большая книга,
о которой говорил Селф, лежит на сайтах в виде архива во многих
библиотеках. Вите(так пишется фамилия) тоже есть. Но это не совсем то
что"технологиии светлого мифотворчества"(зря я употребил неточное
слово"белый"миф, надо -"светлый".
Книга, которую я цитировал, называется "Заговор народа". Основная нить у
нее - нужен не чернопиарский, а "светлый" "базовый мифологический
метатекст".
.....
==============


Б.Ф.Поршнев Социальная психология и история
изд.2ое М.Наука 1979


гл1.Ленинская наука революции и социальная психология
гл. 2 Мы и они
гл.3 Общность и индивид
гл 4 Социальная психология и генетическая психология
гл 5 Всемирная история и социальная психология

Рецензия (отрывок)

...

Через всю книгу проходит мысль - наряду с "сознательностью"существует и
оказывает влияние на ход событий то, что Ленин называл стихийностью,
инстинктом, настроением. Наряду с идеологией как систематизироанным
комплексом мыслей существуют "психические состояния",имеющие собственную
структуру, свою специфику. Поршнев выделяет две группы ПС - одна-
"стойкие черты психического _склада_",комплексы привычек и обычаеа,
другая - подвижные и динамичные "псих. сдвиги" .Во всех этих явлениях
и состояниях, в отличие от" духовной сферы", нет очевидной
целенаправленности,они осуществлются почти инстиктивно, в силу
традиции,они тесно, почти неразрывно, переплетены с действиями,
эмоционально окрашены.

Человеческая деятельность далеко не всегда может
получить"рациональное объяснение".В опр.случаях она обусловлена
устойчивыми чертами психического склада, традиционными понятиями и
представлениями, традиционными действиями и эмоциями

Соц.психология,обратившись к рассмотрению
стихийных,инстинктивных,эмоционально окрашенных явлений и действий
,сразу же оказалсь лицом к лицу с человеческой массой, коллективом, с
так называемой социальной гуппой. Стихийные дейстивя присущи скорее
группе, и коллектив - хранитель традиционного психического склада.
Индивид рождается не на необитаемом острове...в процесее воспитания и
общения человек получает ту информацию, которая определяет его
дальнейшее поведение. Традиционный психический склад оставляет в нем
важный элемент . Человека формируют...окружающие его психические
состояния.
Но мало того, что человек впитывает в себя устои той социальной
группы(или групп), к которой он принадлежит -он обычно действует вместе
с группой, вместе с коллективом. Соц.психология обнаружила, что
поведение массы ()толпы)имеет свои психологиечские особенности, не
сводимые к сумме особенностей индивидов, составляющих массу. Поршнев
говорит о "взаимном заражении",подчеркивая, что реакции, коль скоро они
проявляются в коллективе, в "однородной человеческой среде", приобретают
значительно большую силу.... мы должны помнить об этих особенностях
коллективной психологии,о способностях"разжигать эмоции", накалять
страсти во имя самих страстей. Казалось бы, что может быть более
непреодолимым и фундаментальным, чем страх смерти -но в условиях
"взаимного заражения" ранние христиане переходили этотт барьер и
добровольно искали конца.

Но если бы человеку была свойственна только способность
восприниматьпсихический склад своей социальной группы,мы бы до сих пор,
вероятно,ели крси коренья ижили в пешерах.. В природе чело
оловеческой -нарушать традицию, искать нвоое и уптем расточительных
посиков двигатьс явперед.. Исторический процесс -это не только
сохранение и повторение, но и творчество, следовательно, нарушение и
преодоление - процесс, в ходе которого создаются психические сдвиги и
преборазуется сама общественная психология.

Как же выглядит, по Поршневу процесс движеня человеческого общества.
..
..

Можно сожалеть о некоторой нечеткости авторской
терминологии(так,термин"общность" используется и для обозначения
социальной группы, и для обозначения социально-психических
явлений)...но глпвное сделано. Читатели получили возможность
ознакомиться
с научной дисциплиной, которая для них оказывается. к сожалению, новой.

"Новый мир" ном.1 А Каждан

----

PS

переводя словарик Бурдье,наткнулся на несколько анекдотов выполяняющих
роль словарных статей. Пардон за несколько тяжелый стиль перевода,
смысл надеюсь понятен

Термин"легитимация"раскрыт так. Дается кусок живой речи из лекции с
выкриками из зала

Бурдье. " Что хочет сказать человек, когда говорит это слово, что
означает, "легитимизация" ? Это слово - технический термин
социологического словаря, который я использую по-научному, так как
только технические термины позволяют говорить, и таким образом думать, и
"суровым" образом, трудные вещи.
Когда на востоке существовали легитимизированнные учреждения, или
действия, , которое были господствующими , их употребления - не
распознавались как таковые, то есть были" молча признанными". Язык,
который профессора используют, чтобы об этих вещах говорить (голос из
зала: "профессор, Вы тоже его используете ! " -. Конечно. Я его
использую, но я трачу свое время на то что объясняю, что я делаю !),
язык, который мы используем в этом пространстве, есть господствующий
недооцененный язык как таковой, то есть "молча признанный как законный".
Именно язык производит существенную часть своих результатов имея (вид)
не быть тем, что он есть "








От константин
К Pout (15.03.2003 18:29:27)
Дата 19.03.2003 19:09:10

В догонку о Бурдье

Поскольку ветвь про Бурдье ушла, то сюда.

Почитал я несколько работ. Мне кажется, что всеже говорить что он "реинкарнация Маркса" не совсем верно.

Почти полностью отсутствует экономическая составлящая. Точнее много про распределение капитала (ресурса), но мало про и его производство. Везде терминология игры (игра, ставки), что ИМХО сильно отличается от системы , где центральное понятие -труд. Всеже вероятно сказалось, что Франция богатая страна, до Бурдье трудовой процесс был далек . Вот литераторы, политики и ученые - пожалуйста.
Вот если его полевую картину поместить по давящее действие экономики, наложить гравитацию на плоский мир :). Короче сопрячь Бурдье с Миловым. Тогда вероятно и будет искомое

От Pout
К константин (19.03.2003 19:09:10)
Дата 20.03.2003 00:20:03

еще не догоняешь


константин сообщил в новостях следующее:89891@kmf...
> Поскольку ветвь про Бурдье ушла, то сюда.
>
> Почитал я несколько работ. Мне кажется, что всеже говорить что он
"реинкарнация Маркса" не совсем верно.
>
Сейчас с близкого расстояния после состоявшегося пришествия мэтра еще
существуют полярные мнения , сумятица, переполох. Те что из
истэблишемента , конечно сватают его к себе . "Профессор, вы
наш,извольте в наш офис".
И ведь работы 90х не переведены,где сплошь пошло аксьон
директ,социальное поджигалово. Кустарев прав- его"достало" и он
"завелся". Работы 90х есть на сайте,перепрем.
Растущее у тех кто побольше твово почитал и пощщупал - мнение - фигура
калибра деда Карла. "После него социология будет пост-бурдьевской, как
после Маркса "легла" под деда Карла".


> Почти полностью отсутствует экономическая составлящая. Точнее много
про распределение капитала (ресурса), но мало про и его производство.
Везде терминология игры (игра, ставки), что ИМХО сильно отличается от
системы , где центральное понятие -труд. Всеже вероятно сказалось, что
Франция богатая страна, до Бурдье трудовой процесс был далек . Вот
литераторы, политики и ученые - пожалуйста.

Ого! смотри- ка, тут почти догнал.
Сам мэтр бурчал, что "субстанциональный" аспект,в т.ч. эк.капитал - это
"не его". "Он в основе , если поскрести. Же не па экономик . Же не па
сосьял физик. Же па культурель"
Надо помогать, выправлять немного. Пуркуа не па.


> Вот если его полевую картину поместить по давящее действие экономики,
наложить гравитацию на плоский мир :).

Раньше нужно полевую концепцию расписать а натюрель, как просил сам
мэтр - "общая теория полей", говорил, нужна,это самое оно. Бурдье
сделал в социологии то, что Максвелл в физике -новая парадигма (да, и
заодно первый шаг того что сделал Бор -принцип дополнительности. Короче,
наконец-то в социологии кончился их"19 век". Физика 20 века пошла,
блоками). У меня выработалось такое виденье -это действительно,
волновая концепция, прорыв. Эйнштейн особо восхищался подобным прорывом
у Максвелла.
Тут Родус.Тут прыгай




От Pout
К Pout (15.03.2003 18:29:27)
Дата 18.03.2003 11:19:33

Игра-борьба-состязание. Homo Ludens/ Huyzinga(*)

> "Склад-уклад" - это к "габитусу" Бурдье-Хейзинги, "сдвиги" - это
> "вовлеченности" в борьбу-игру("il-lusio" Бурдье-Хейзинги),
"заражение"-
> "мимезис","группы" - "классы", и т.д.
>
>

У Мошкова
lib.ru/FILOSOF/HUIZINGA/huizinga.txt

(Хейзинга Й. Homo ludens. М.: Прогресс-Академия, 1992),
Замечательная работа выдающегося голландского историка Хейзинги
"Человек играющий" развивает широкую и мощную картину "внутреннего
движителя" развития. Борьба-состязание-игра.
Из этой концепции почерпнут концепт illusio (во-влеченность,
в-игранность в "поле игры") ,один из узловых но и нетривиальных
(требующих...мнэ-э...содействия профессора. "Профессор, вы употребляете
это слово!"), у Бурдье.
Вообще вокруг "игры" велась длительная полемика в психологии детства
(как общекультурный феномен ее рассмотрел только Хейзинга). Отметился
тут Выготский, его работа по игре также принципиально важная и этапна.
писалась одновременно с работой Хейзинги (1930е). Обобщающая книга
Эльконина длинная и скучная, академицкая,это не живой трактат
голландца.Эльконин есть в сети

http://www.flogiston.ru/arch/elconin_00.shtml


Выготский "Игра и ее роль в психическом развитии ребенка" [1933] (трижды
издавалась на английском, переведена на итальянский язык)
http://www.flogiston.ru/arch/elconin_07.shtml

отрывок - Выготский об игре
----------------
...
15. В игре ребенок научается действовать в познавательной, а не видимой
ситуации (ср. буриданов осел у Спинозы), определяемой внутренними
тенденциями и мотивами.

Парадокс игры: ребенок действует по линии наименьшего сопротивления
(получает удовольствие), но научается действовать по линии наибольшего
сопротивления. Школа воли и морали.

Парадокс игры: обычно ребенок испытывает подчинение правилу в отказе от
того, что ему хочется, а здесь - подчинение правилу и отказ от действия
по непосредственному импульсу - есть путь к максимальному удовольствию
(сколько здесь конфликтов между двумя удовольствиями, сколько драк в
связи с игрой!). Kurzum4: игра дает ребенку новую форму желания, т. е.
учит его желать, соотнося желание к фиктивному <я> (т. е. к роли в игре
и ее правилу), т. е. в игре возможны высшие достижения ребенка, которые
завтра станут его средним реальным уровнем, его моралью - ср. Пиаже, но
не в jugementmoral5, a моралью в действии. Идея, ставшая аффектом,
понятие, превратившееся в страсть: прототип этого спинозовского идеала в
игре, которая есть царство произвольности и свободы. Перенести вопрос об
игре, проблему игры вглубь (что под и за ней - подпочва) и вверх (высшие
достижения, которые завтра станут средним уровнем: развитие сверху).

В этом смысле игра - новообразование дошкольною возраста, которая в
конденсированном виде содержит в себе, собирает в себе как в фокусе все
самые глубинные течения развития (подводные, подпочвенные) и возносит их
вверх, т. е. пытается сделать прыжок - saltovitale - в развитой мир
высших форм специфически человеческих деятельностей, содержащихся в
среде как источнике развития.

16. Замещающая ситуация в игре (верная мысль Эльконина) - прототип
всякого познавательного процесса (алгебра). Его идея бьет по теории
приоритета аутистического мышления. Но опасность интеллектуализма.

17. Двойной план эффективного течения в игре: освобождение от познанного
и аффекта: ребенок плачет, как пациент, в игре (показать, как
плачешь, - трудная вещь) и радуется, как

играющий. Высшие типы воли как игра (подстановка аффекта и мотива):
героем легко быть в игре - это форма детского героизма, ему доступного -
с него <довольно сего сознания>. Наш героизм содержит что-то от игры. Не
удовольствие от конфеты, а специфическое удовольствие игры.

18. Ребенок в игре учится возможности быть капитаном, милиционером etc.

19. Новые категории отношения к действительности возникают в игре
(Эльконин) - верно.

22. Действие в воображаемом поле, в мнимой ситуации, создание
произвольного намерения, образование жизненного плана, волевых мотивов -
все это возникает в игре и ставит ее на высший уровень развития,
возносит ее на гребень волны, делает ее девятым валом развития
дошкольного возраста, который возносится всей глубиной вод, но
относительно спокойных. Это главное. В игре ессе homo7. Свести это с
реализацией нереализуемых желаний.

23. Игра есть новый аспект в развитии речи: речь в ее аспекте,
обращенном к развитию Welt (мира) вместо UmWelt8 и сознательной воли.

Слово делает человека свободным. В игре ребенок свободен. Но это
иллюзорная свобода. Игра не умирает, а проникает в отношение к
действительности. Она имеет свое внутреннее продолжение в школьном
обучении и труде (обязательная деятельность с правилом) и свои корелляты
в дошкольном возрасте (свобода в восприятии, произвольность etc.), но не
переоценивать свободу игры: не все может быть всем.

24. Ступени: младенец - чистое поле (нет игры).

Раннее детство - слияние поля видимого и смыслового (Ernstspiel)9. До 3
лет ребенок не понимает, что солнце кажется маленьким, иллюзия
Аристотеля.

Дошкольник - расхождение внешнего смыслового поля и видимого (игра).

Школьник - возникновение внутреннего смыслового поля, независимого, но
не накладываемого сверху, а координированного с внешним (спортивная
игра).

Подросток - в сознании возникает Ernstspiel.

25. В теории Эльконина не отходим от среды, а идем от самого ребенка
(один этап развития обусловливает другой) - это верно.

26. SummaSummarum10. В игре мы имеем движение ребенка в чистом плане
значений inde свобода, воображение, реализация желаний etc. Это главное.
Но это же самое мы имеем в реальном восприятии: слияние видимого с
значением = восприятие
...

h) игра как тип деятельности и развитие высших психологических функций
(которое есть тоже социогенезис) - единство противоположностей.
Противоречие игры: свободная деятельность, т. е. произвольная - вся во
власти аффекта, так что ее считали инстинктом, т. е. в непроизвольном и
неосознанном виде, внутреннее во внешнем, т. е. противоречие
психологических функций (элементарных и непосредственных) с их системой
и типа деятельности (свободной, произвольной), - оно разрешается в
переходе к внутренней речи и высшим психологическим функциям: причина
развития этих новообразований школьного возраста в игре. Мавр сделал
свое дело: Мавр может уйти.
...

Существенный вклад в разработку теории игры внес Л. С. Выготский. Его
интерес к психологии игры возник, с одной стороны, в связи с
исследованиями по психологии искусства и, с другой - в ходе разработки
проблемы развития высших психических функций. Как это хорошо известно,
Л. С. Выготский, особенно в своих ранних работах, связывал развитие
высших психических функций с использованием знаков. Отсюда и его интерес
к истории возникновения знаковой функции в ходе индивидуального
развития, в ходе психического развития ребенка. В уже упоминавшейся нами
статье <Предыстория письменной речи> Л. С. Выготский касается игры лишь
в связи с использованием в ней одних предметов в качестве символов для
обозначения других. В этой связи им было выдвинуто положение, что
функцию знака или символа (Выготский употребляет иногда эти термины как
равнозначные) предмету придает действие, производимое ребенком.
<Собственное движение ребенка, собственный жест являются тем, что
придает функции знака соответствующему предмету, что сообщает ему смысл>
(1935, с. 78). В этом заключается различие в понимании символа в игре
между Выготским и Пиаже. Пиаже подчеркивает наличие сходства между
символом и обозначаемым. Это верно в отношении различного типа символов,
за исключением игры. В игре же суть дела заключается не столько в
изобразительной функции, сколько в возможности, как пишет Л. С.
Выготский, произвести с замещающим предметом определенное действие.

Очень сжатый и очень предварительный набросок своих взглядов на значение
игры Л. С. Выготский дал в работе по психологии подростка. <Если мы
обратимся к примитивному человеку, - писал Л. С. Выготский, - мы увидим,
что в играх детей происходит действительная их профессиональная
подготовка к будущей деятельности - к охоте, к распознаванию следов
зверей, к войне. Игра человеческого ребенка так же направлена на будущую
деятельность, но главным образом на деятельность социального характера.
Ребенок видит деятельность окружающих его взрослых людей, подражает ей и
переносит ее в игру, в игре овладевает основными социальными отношениями
и проходит школу своего будущего социального развития> (1931,с.459),

В связи с работой над созданием системы детской психологии Л. С.
Выготский вновь обращается к игре как ведущему типу деятельности детей
дошкольного возраста и разрабатывает гипотезу о психологической сущности
развернутой формы ролевой игры. Как мы уже писали в введении, она была
изложена в лекции еще в 1933 г., а впервые опубликована в 1966 г.

Основные положения :

1. Игра возникает, когда появляются нереализуемые немедленно тенденции и
вместе с тем сохраняется характерная для раннего детства тенденция к
немедленной реализации желаний. Сущность игры заключается в том, что она
есть исполнение желаний, но не единичных, а обобщенных аффектов. Эти
обобщенные аффекты могут ребенком не осознаваться. Их основным
содержанием является система отношений со взрослыми.

2. Центральным и характерным для игровой деятельности является создание
<мнимой> ситуации, заключающейся в принятии ребенком на себя роли
взрослого, и осуществление ее в создаваемой самим ребенком игровой
обстановке. Для <мнимой> ситуации характерен перенос значений с одного
предмета на другой и действия, воссоздающие в обобщенной и сокращенной
форме реальные действия в принятой ребенком роли взрослого. Это
становится возможным на основе расхождения видимого и смыслового поля,
появляющегося в дошкольном возрасте.

3. Всякая игра с <мнимой> ситуацией есть вместе с тем игра с правилами,
и всякая игра с правилами есть игра с <мнимой> ситуацией. Правила в игре
есть правила ребенка для самого себя, правила внутреннего
самоограничения и самоопределения.

4. В игре ребенок оперирует значениями, оторванными от вещей, но
опираясь на реальные действия. Главное генетическое противоречие игры
заключается в том, что в ней возникает движение в смысловом поле, но
способ движения остается как во внешнем действии. В игре все внутренние
процессы даны во внешнем действии.

5. Игра непрерывно создает такие ситуации, которые требуют от ребенка
действий не по непосредственному импульсу, а по линии наибольшего
сопротивления. Специфическое удовольствие игры связано с преодолением
непосредственных побуждений, с подчинением правилу, заключенному в роли.

6. Игра является хотя и не преобладающим, но ведущим типом деятельности
в дошкольном возрасте. Игра содержит в себе все тенденции развития; она
источник развития и создает зоны ближайшего развития; за игрой стоят
изменения потребностей и изменения сознания общего характера.

=========

отрывок Хейзинги

Латинское слово illusio (архаический вариант inlusio) -- "насмешка,
ирония", а также "обман, заблуждение" -- образовано от глагола illudo (в
архаической форме inludo из "in-" -- "в-" и "ludo"), весьма
многозначного слова, включающего значения "играть", "шутить,
веселиться", "насмехаться", "обманывать, дурачить".


...
В противоположность греческому, с его изменчивой и многообразной
экспрессией подхода к игровой функции, латынь, как ни странно,
располагает собственно лишь одним словом, выражающим всю область игры и
игровых действий: ludus, ludere, - где lusus лишь производное. Кроме
этого, есть еще iocus, iocari, но со специфическим значением шутки,
забавы. Собственно игру в классической латыни это не означает.
Этимологическую основу ludere, хотя это слово и могли употреблять,
говоря о резвящихся рыбах, порхающих птицах, плеске воды, тем не менее
вряд ли соотносили с быстрым движением, -- как соотносятся с ним столь
многие слова игровой сферы, -- скорее с областью несерьез-
51
Homo ludens
ного, видимости, насмешки. Ludus, ludere охватывает детскую игру, отдых,
состязание, литургическое, и вообще сценическое, действие, азартные
игры. В словосочетании lares ludentes оно означает танцевать. Значение
принимать вид чего-либо явно выходит на передний план. Сложные слова
alludo [заигрывать, намекать], colludo [играть вместе, быть заодно],
illudo [играть, насмехаться, обманывать] также устремляются в
направлении мнимого, обманчивого. От этой семантической почвы ludi
отдаляется к значению публичные игры, занимавшие в жизни римлян столь
важное место, a ludus -- к значению школа; одно исходит при этом из
значения состязание, другое, по всей вероятности, -- из упражнения.
Примечательно, что ludus, ludere в общем значении игра, играть не только
не переходит в романские языки, но даже, насколько я вижу, едва ли
оставляет в них какой-либо след. Во всех романских языках и, очевидно,
уже в ранний период, конкретные locus, iocari расширили свое значение до
игра, играть, тогда как ludus, ludere были полностью вытеснены. Во
французском это jeu, jouer, в итальянском -- giuoco, gio-сате, в
испанском -- juego, jugar, в португальском -- jogo, jogar, в
румынском -- joc, juce8. Вызвано ли было исчезновение ludus
фонетическими или семантическими причинами, остается здесь вне поля
нашего зрения.
Пространство выражений, причастных игре, в современных европейских
языках вообще особенно велико. И в романских, и в германских языках мы
обнаруживаем распространение терминов игры на всевозможные понятия из
области движения и поведения, которые не имеют никакого отношения к игре
в узком, формальном смысле. Так, например, применение термина игра,
играть по отношению к ограниченной взаимной подвижности деталей машин
является общим для французского, итальянского, испанского, английского,
немецкого, нидерландского языков, а также, как мы упоминали выше, и для
японского. Похоже, что понятие игры постепенно охватывает все более
широкую сферу, гораздо более широкую, чем сфера значений пайдзо и даже
ludere, сферу, где специфическое значение игры как бы вообще
растворяется в значении легкое движение или несерьезное поведение. И в
германских языках это наблюдается с особой отчетливостью.

...


мы уже обратили внимание, что это сознание "просто игры" вовсе не
исключает того, что "просто игра" может происходить с величайшей
серьезностью, с увлечением, переходящим в подлинное упоение, так что
характеристика "просто" временами полностью исчезает. Всякая игра
способна во все времена полностью захватывать тех, кто в ней принимает
участие. Противопоставление игра -- серьезность всегда подвержено
колебаниям. Недооценка игры граничит с переоценкой серьезности. Игра
оборачивается серьезностью и серьезность -- игрою. Игра способна
восходить к высотам прекрасного и священного, оставляя серьезность
далеко позади. Мы вернемся к этим трудным вопросам, как только
пристальнее вглядимся в соотношение игры и священнодействия.
Пока что речь идет об определении формальных признаков, свойственных
тому роду деятельности, который мы именуем игрою. Все исследователи
подчеркивают не обусловленный посторонними интересами характер игры. Не
будучи "обыденной жизнью", она стоит вне процесса непосредственного
удовлетворения нужд и страстей. Она прерывает этот процесс. Она
вторгается в него как ограниченное определенным временем действие,
которое исчерпывается в себе самом и совершается ради удовлетворения,
доставляемого самим этим свершением. Такой, во всяком случае,
представляется нам игра и сама по себе, и в первом к ней приближении:
как интермеццо в ходе повседневной жизни, как отдохновение. Но уже этой
своей чертою регулярно повторяющегося разнообразия она становится
сопровождением, дополнением, частью жизни вообще. Она украшает жизнь,
заполняет ее и как таковая делается необходимой. Она необходима
индивидууму как биологическая функция, и она необходима обществу в силу
заключенного в ней смысла, в силу своего значения, своей выразительной
ценности, а также духовных и социальных связей, которые она
порождает, -- короче говоря, как культурная функция. Она удовлетворяет
идеалам индивидуального самовыражения -- и общественной жизни. Она
располагается в сфере более возвышенной, нежели строго биологическая
сфера процесса пропитания -- спаривания -- самозащиты. Этим суждением мы
входим в кажущееся противоречие с тем фактом, что в жизни животных
брачные игры занимают столь важное место. Но разве так уж абсурдно было
бы такие вещи, как пение, танцы, брачное великолепие птиц, равно как и
человеческие игры, поместить вне чисто биологической сферы? Как бы то ни
было, человеческая игра во всех своих высших проявлениях, когда она
что-либо означает или торжественно знаменует, обретает свое место в
сфере праздника или культа, в сфере священного.

Игра обособляется от обыденной жизни местом и продолжительностью. Ее
третий отличительный признак -- замкнутость, отграниченность. Она
"разыгрывается" в определенных границах места и времени. Ее течение и
смысл заключены в ней самой.
Итак, вот новый и позитивный признак игры. Игра начинается, и в
определенный момент ей приходит конец. Она "разыгрывается". Пока она
идет, в ней есть движение вперед и назад, чередование, очередность,
завязка, развязка. С ее временной ограниченностью непосредственно
связано другое примечательное качество. Игра сразу же закрепляется как
культурная форма. Однажды сыгранная, она остается в памяти как некое
духовное творение или духовная ценность, передается от одних к другим и
может быть повторена в любое время: тотчас -- как детские игры, партия в
триктрак, бег наперегонки; либо после длительного перерыва. Эта
повторяемость -- одно из существеннейших свойств игры. Оно
распространяется не только на всю игру в целом, но и на ее внутреннее
строение. Почти все высокоразвитые игровые формы содержат элементы
повтора, рефрена, чередования как нечто само собой разумеющееся.
Еще разительней временного ограничения -- ограничение местом. Всякая
игра протекает в заранее обозначенном игровом пространстве, материальном
или мыслимом, преднамеренном или само собой разумеющемся. Подобно тому,
как формально отсутствует какое бы то ни было различие между игрой и
священнодействием, то есть сакральное действие протекает в тех же
формах, что и игра, так и освященное место формально неотличимо, от
игрового пространства. Арена, игральный стол, магический круг, храм,
сцена, киноэкран, судебное присутствие -- все они, по форме и функции,
суть игровые пространства, то есть отчужденная земля, обособленные,
выгороженные, освященные территории, где имеют силу свои особые правила.
Это временные миры внутри мира обычного, предназначенные для выполнения
некоего замкнутого в себе действия.
Внутри игрового пространства господствует присущий только ему
совершенный порядок. И вот сразу же - новое, еще более положительное
свойство игры: она устанавливает порядок, она сама есть порядок. В этом
несовершенном мире, в этой сумятице жизни она воплощает временное,
ограниченное совершенство. Порядок, устанавливаемый игрой, непреложен.
Малейшее отклонение от него мешает игре, вторгается в ее самобытный
характер, лишает ее собственной ценности. Эта глубоко внутренняя связь с
идеей порядка и есть причина того, почему игра, как мы вскользь уже
отметили выше, судя по всему, в столь значительной мере лежит в области
эстетического. Игра, говорили мы, склонна быть красивой. Этот
эстетический фактор, быть может, есть не что иное, как навязчивое
стремление к созданию упорядоченной формы, которое пронизывает игру во
всех ее проявлениях. Термины, воз-
можные для обозначения элементов игры, большей частью лежат в сфере
эстетики. С их помощью мы пытаемся выражать и эффекты прекрасного. Это
напряжение, равновесие, колебание, чередование, контраст, вариация,
завязка и развязка и, наконец, разрешение. Игра связывает и освобождает.
Она приковывает к себе. Она пленяет и зачаровывает. В ней есть те два
благороднейших качества, которые человек способен замечать в вещах и
которые сам может выразить: ритм и гармония.
Среди характеристик, применимых к игре, было названо напряжение. Причем
элемент напряжения занимает здесь особенное и немаловажное место.
Напряжение -- свидетельство неуверенности, но и наличия шанса. В нем
сказывается и стремление к расслаблению. Что-то "удается" при
определенном усилии. Присутствие этого элемента уже заметно в
хватательных движениях у грудного младенца, у котенка, который возится с
катушкою ниток, у играющей в мяч маленькой девочки. Элемент напряжения
преобладает в одиночных играх на ловкость или сообразительность, таких,
как головоломки, мозаичные картинки, пасьянс, стрельба по мишени, и
возрастает в своем значении по мере того, как игра в большей или меньшей
степени принимает характер соперничества. В азартных играх и в
спортивных состязаниях напряжение доходит до крайней степени. Именно
элемент напряжения сообщает игровой деятельности, которая сама по себе
лежит вне области добра и зла, то или иное этическое содержание. Ведь
напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физические силы,
упорство, изобретательность, мужество и выносливость, но вместе с тем и
его духовные силы, поскольку он, обуреваемый пламенным желанием
выиграть, вынужден держаться в предписываемых игрою рамках дозволенного.
Присущие игре свойства порядка и напряжения подводят нас к рассмотрению
игровых правил.
В каждой игре -- свои правила. Ими определяется, что именно должно иметь
силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и
обязательны, они не подлежат никакому сомнению. Поль Валери как-то
вскользь обронил, и это была необычайно дальновидная мысль, что по
отношению к правилам игры всякий скептицизм неуместен. Во всяком случае,
основание для определения этих правил задается здесь как незыблемое.
Стоит лишь отойти от правил, и мир игры тотчас же рушится. Никакой игры
больше нет. Свисток судьи снимает все чары, и "объеденный мир" в
мгновение ока вступает в свои права.
Участник игры, который действует вопреки правилам или обходит их, это
нарушитель игры, "шпильбрехер"6*. С манерой игры теснейшим образом
связано понятие fair play7*, -- играть надо честно. Шпильбрехер, однако,
вовсе не то, что плут. Этот последний лишь притворяется, что играет. Он
всего-навсего делает вид, что признает силу магического круга игры.
Сообщество входящих в игру прощает ему его грех гораздо легче, нежели
шпильбрехеру, ломающему весь их мир полностью. Отказываясь от игры, он
разоблачает относительность и хрупкость того мира
игры, в котором он временно находился вместе с другими. В игре он
убивает иллюзию, inlusio, буквально в-игрывание, слово достаточно емкое
по своему смыслу8*. Поэтому он должен быть изничтожен, ибо угрожает
самому существованию данного игрового сообщества. Фигура шпильбрехера
яснее всего проступает в играх мальчишек. Это маленькое сообщество не
задается вопросом, уклоняется ли он от игры из-за того, что ему не
велят, или из-за того, что боится. Или, вернее, такое сообщество не
признает никаких "не велят" и называет это "боится". Проблема послушания
и совести для него, как правило, не выходит за рамки страха перед
наказанием. Шпильбрехер разрушает магию их волшебного мира, поэтому он
трус и должен быть подвергнут изгнанию. Точно так же и в мире высокой
серьезности плуты, жулики, лицемеры всегда чувствуют себя гораздо уютней
шпильбрехеров: отступников, еретиков, вольнодумцев, узников совести.
Разве что эти последние, как то нередко случается, тут же не создают, в
свою очередь, новое сообщество со своими собственными, уже новыми
правилами. Именно outlaws9*, революционеры, члены тайного клуба, еретики
необычайно тяготеют к созданию групп и вместе с тем почти всегда с ярко
выраженными чертами игрового характера.

========
6* Шпильбрехер (нем. Spielbrecher, букв. "ломающий игру") -- неологизм
Хейзинги, произведенный по образцу слова Streikbrecher -- "штрейкбрехер"
(букв. "ломающий забастовку").
7* Pair -- чрезвычайно многозначное английское слово, здесь означающее
"честный, справедливый, беспристрастный, законный". Хейзинга
подразумевает весьма важное для его дальнейших рассуждений одно из
ключевых понятий английской культуры --

345 Комментарии
"a fair play", "игра по правилам", т. е. честная игра, без
мошенничества, запрещенных приемов, с уважением к противнику и т. п.
8* Латинское слово illusio (архаический вариант inlusio) -- "насмешка,
ирония", а также "обман, заблуждение" -- образовано от глагола illudo (в
архаической форме inludo из "in-" -- "в-" и "ludo"), весьма
многозначного слова, включающего значения "играть", "шутить,
веселиться", "насмехаться", "обманывать, дурачить".


=====






От константин
К Pout (18.03.2003 11:19:33)
Дата 18.03.2003 14:25:17

Кто сказал Хейзинг?

Хейзиг,а это кто такой?
Тут один эстет-турист уже притаскивал какго-то Хейзинга с "Осенью Средневековья" на пару с Ортега-и-Гассетом. Ему было сурово указано (мной). Что ошибка вышла?

И второе. К чему все эти рассуждения про игру? Т.е. конечно тем кто малых детей воспитывает наверное интересно, но как это все на взрослых выходит не понял.



От Pout
К константин (18.03.2003 14:25:17)
Дата 18.03.2003 20:02:54

что сказал Huyzinga?

Не знаю, "кто". Знаю, ЧТО он сказал. То же, что и римский (и не только)
плебс вопил.
Хлеба - и - зрелищ! Вай?

константин сообщил в новостях следующее:89736@kmf...
> Хейзиг,а это кто такой?
> Тут один эстет-турист уже притаскивал какго-то Хейзинга с "Осенью
Средневековья" на пару с Ортега-и-Гассетом. Ему было сурово указано
(мной). Что ошибка вышла?
>
Забирай свово Ортегу вместе с Гассетом, потому что это аристократские
эстеты и ненародолюбцы. Хейзинга же хоть и эстет, но оданко ж сугубый
народолюб и антифашист, за что посажен был гитлеровцами в концлагерь и
там замучен


> И второе. К чему все эти рассуждения про игру? Т.е. конечно тем кто
малых детей воспитывает наверное интересно, но как это все на взрослых
выходит не понял.
>
>

Потому что есть такие два корреспондирующих афоризма из кладезя
народной мудрости (Хейзинга просто прпофессор и поэтому пишет несколько
длинней и подробней то же самое)

" у вербюда два горба потому что жизнь борьба"
" что наша жизнь - игра"

Х-зинга рассматривает весь насквозь "процесс" sub specie ludi. "С точки
зрения игры-состязания-борьбы", как внутреннего движителя

с ходу глянь, главки у Х-зинги как называются
-Игра и правосудие(сиречь суд -состязание сторон,борьба но и игра)
-Игра и ратное дело (сиречь приуготовление к войне, да и сама война,плюс
там дуэли и т.п.. Надо это все еще русским народным атериалом
ракрасить - суд у нас был поединок, сдубинами в т.ч., по-русску)
-Игра и мудрствование (Софисты, которых тут тоже склоняли, мерзавцев,
врагов таких)

добавить из более актуального
Игра и спорт( у Х-зинги оч. хорошо но мало. Что есть Олимпиады и пр., о
которых мы тут лаялись - борьба или игра. Вспомни, какие споры кипели
вокург тезиса "спорт есть субститут, сиречь эквивалент, войны")

======

...игровые состязания и поединки. Над всей этой, столь важной в
греческой жизни, областью господствует слово агон (агон). Область его
действия вроде бы включает в себя существенную долю понятия игры.
Значение "несерьезного", "игрового", как правило, не получает
отчетливого выражения. На основании этого, а также из-за чрезвычайно
важного места, которое агон занимал в эллинской культуре и в
повседневной жизни каждого эллина, Болкестейн упрекнул меня в том, что я
в своем докладе О границах игры и серьезности в культуре неправомерно
включил в понятие игры греческие состязания, от больших, укорененных в
культе, до самых малозаметных3. Говоря об Олимпийских "играх", замечает
Болкестейн,... перечислив многообразные формы агонистики, явственно
показывающие, как жажда соперничества наполняла всю жизнь греков,
заключает: "С игрой все это не имеет ничего общего, разве только
решиться утверждать, что вся жизнь греков была игрою!"

В определенном смысле именно таков замысел всей этой книги.
..
Игровой элемент в жизни Рима наиболее явственно раскрывается в
пресловутом Panem et circenses! -- Хлеба и зрелищ! -- как выражении
того, что народ требовал от государства. Наше ухо склонно слышать в этих
словах не более чем, скажем, требование безработных о выдаче им пособиий
и билетов в кино -- пропитания и развлечений для народа. Но эти слова
значили нечто большее. Римское общество не могло жить без игр. Они были
для него такой же основой существования, как и хлеб

представление о состязании, вызове, опасности и т. д. подводит нас
вплотную к понятию игры. Игра и опасность, переменчивый шанс,
рискованное предприятие -- все это вплотную примыкает друг к другу.
Можно бы склониться к выводу, что слово plegen со всеми своими
производными, относящимися как к игре, так и к долгу и пр., принадлежит
к сфере, где делают ставки в игре.

Все это вновь возвращает нас к соответствию игры -- и состязания,
единоборства вообще. Во всех германских языках, да и не только в них,
словом, обозначающим игру, постоянно называют также серьезную битву с
оружием в руках.
....нам следует переместиться в сферу примитивного мышления, где
серьезная битва с оружием в руках -- так же как состязание, или агон,
которое может простираться от самых пустячных забав до кровавых и
смертельных боев, -- вместе с собственно игрою объединяются в
изначальном представлении о том, как, подчиняясь правилам, обоюдно
попытать удачи. При таком взгляде в использовании слова игра
применительно к битве едва ли была заложена сознательная метафора.
Игра -- это битва, битва -- это игра.

=============



От константин
К Pout (18.03.2003 20:02:54)
Дата 19.03.2003 14:07:09

Поиграть или доиграться?

> Хейзинга же хоть и эстет, но оданко ж сугубый
>народолюб и антифашист, за что посажен был гитлеровцами в концлагерь и
>там замучен

Не понял юмора... Представил народ как коллективного Германа и потому народолюбец ?


>>
> Потому что есть такие два корреспондирующих афоризма из кладезя
>народной мудрости (Хейзинга просто прпофессор и поэтому пишет несколько
>длинней и подробней то же самое)

> " у вербюда два горба потому что жизнь борьба"
> " что наша жизнь - игра"

Какая народная премудрость? Второе высказывание вложено в уста персонажа крайне далекого от народной мудрости.

И куда труд делся? Как же вроде и у Грамши, и у Ильенкова труд основное , что формирует человека. А теперь игры пошли.

В русском языке игра именно противостоит серьезному делу
"доигрался", "это - не игрушки" , "поигрался и бросил (обычно девушку)", "игры в демократию" . Т.е. игра это именно следование правилам, противоречащим реальности.

Хезинга писал про Запад. А в России реальность более суровая (см Милова), поэтому следование выдуманным правилам чревато, у нас необходимость , а не правила игры.

>
> На основании этого, а также из-за чрезвычайно
>важного места, которое агон занимал в эллинской культуре и в
>повседневной жизни каждого эллина, Болкестейн упрекнул меня в том, что я
>в своем докладе О границах игры и серьезности в культуре неправомерно
>включил в понятие игры греческие состязания, от больших, укорененных в
>..
>Игровой элемент в жизни Рима наиболее явственно раскрывается в
>пресловутом Panem et circenses! -- Хлеба и зрелищ! -- как выражении
>того, что народ требовал от государства. Наше ухо склонно слышать в этих
>словах не более чем, скажем, требование безработных о выдаче им пособиий
>и билетов в кино -- пропитания и развлечений для народа. Но эти слова
>значили нечто большее. Римское общество не могло жить без игр. Они были
>для него такой же основой существования, как и хлеб



>представление о состязании, вызове, опасности и т. д. подводит нас
>вплотную к понятию игры. Игра и опасность, переменчивый шанс,
>рискованное предприятие -- все это вплотную примыкает друг к другу.
>
Чего-то уж очень. Игра- поединок-опасное мероприятие. Каждый переход отбрасывает 0.9 от оставшихся. Большая часть населения удовлетворена игрой футбол или в преф по выходным. Без какой-либо опасности.
Что до всяких греков и римлян, так , подозреваю, что они больше смотрели , как небольшое число профессионалов изощеряется на стадионе.


>>....нам следует переместиться в сферу примитивного мышления, где
> так же как состязание, или агон,
>которое может простираться от самых пустячных забав до кровавых и
>смертельных боев, -- вместе с собственно игрою объединяются в
>изначальном представлении о том, как, подчиняясь правилам, обоюдно
> При таком взгляде в использовании слова игра
>применительно к битве едва ли была заложена сознательная метафора.
>Игра -- это битва, битва -- это игра.

Хрен. Вот лопухи из ВС с Борей играли по правилам , и на бумаге победили (роспуск ВС на референдуме не прошел, по Конституции Съезд выше президента и т.д.) . А на деле без всяких правил (сиречь добровольно взятых ограничений) разогнали.

---------
Главный квестион : и что со всем этим делать.
Т.е. Сегодня нужно играть больше или меньше и во что?

От Pout
К константин (19.03.2003 14:07:09)
Дата 19.03.2003 23:33:57

Играют - все. По крупному


константин сообщил в новостях следующее:89846@kmf...

> >>
> > Потому что есть такие два корреспондирующих афоризма из кладезя
> >народной мудрости (Хейзинга просто прпофессор и поэтому пишет
несколько
> >длинней и подробней то же самое)
>
> > " у вербюда два горба потому что жизнь борьба"
> > " что наша жизнь - игра"
>
> Какая народная премудрость? Второе высказывание вложено в уста
персонажа крайне далекого от народной мудрости.
>
Убью, студент (тоже народное)

Мудрость, которая обитает в "народном здравом смысле", давно уже
наполовину писаная и в народ входит сбоку, через письмо-аудио-видео. .
Постфольклор, он не фольклор. Гайдай народно- мудр. А написали два
еврея )все знаменитые репризы).
Шекспир тоже народен и мудр. Добавлю "Весь мир театр, а люди в нем
актеры".


> И куда труд делся? Как же вроде и у Грамши, и у Ильенкова труд
основное , что формирует человека. А теперь игры пошли.
>
> В русском языке игра именно противостоит серьезному делу
> "доигрался", "это - не игрушки" , "поигрался и бросил (обычно
девушку)", "игры в демократию" . Т.е. игра это именно следование
правилам, противоречащим реальности.
>
Не надо циклиться на корне "игр-" в значении (англ)"гейм". И
подбирать примеры однобоко. Наоборот. Гнездо связанных "слов" бери.
Ставка,шанс,удача,кон. "Все на кон поставить " -сразу два слова тут.
Потом в таких терминах расписана даже Киселева. "Ставка в этой
игре -жизнь"
http://212.188.13.195:2009/nvz/forum/0/co/88502.htm

Игра и ставка
------------------
Жизненная установка - установка практическая. ... нет там специального
пространства игры, в которое человек "сознательно" входит и из которого
может по желанию выйти. Игра там другая. Ее трудно характеризовать как
политическую, этическую,
эстетическую, хотя и можно. Ставка в этой игре - сама жизнь

Письмо "маленького человека" - всегда языковая игра на чужом поле. И
наша Е.Г.Киселева так играет...

Отношение к данной социальной игре - практическое. Так Е.Г.Киселева, для
которой игра такого рода в общем-то эпизодична, тоже принимает в ней
участие

(Русские присловья .Поставить все на кон. Ставка сама жизнь. - вот из
этого ряда слово"ставка" Бурдье)



> Хезинга писал про Запад. А в России реальность более суровая (см
Милова), поэтому следование выдуманным правилам чревато, у нас
необходимость , а не правила игры.
>
Игра это не одно слово, а тройное минимум(игра-состязание-агон). во
многих языках раскоывается сложное поле связей. читай Х-зингу. Китай и
Япония не Запад, а там такие же коннотации.

> >

> >представление о состязании, вызове, опасности и т. д. подводит нас
> >вплотную к понятию игры. Игра и опасность, переменчивый шанс,
> >рискованное предприятие -- все это вплотную примыкает друг к другу.
> >

> Чего-то уж очень. Игра- поединок-опасное мероприятие. Каждый переход
отбрасывает 0.9 от оставшихся. Большая часть населения удовлетворена
игрой футбол или в преф по выходным. Без какой-либо опасности.
> Что до всяких греков и римлян, так , подозреваю, что они больше
смотрели , как небольшое число профессионалов изощеряется на стадионе.
>
>
> >>....нам следует переместиться в сферу примитивного мышления, где
> > так же как состязание, или агон,
> >которое может простираться от самых пустячных забав до кровавых и
> >смертельных боев, -- вместе с собственно игрою объединяются в
> >изначальном представлении о том, как, подчиняясь правилам, обоюдно

пропущено

> > При таком взгляде в использовании слова игра
> >применительно к битве едва ли была заложена сознательная метафора.
> >Игра -- это битва, битва -- это игра.
>
> Хрен. Вот лопухи из ВС с Борей играли по правилам , и на бумаге
победили (роспуск ВС на референдуме не прошел, по Конституции Съезд выше
президента и т.д.) . А на деле без всяких правил (сиречь добровольно
взятых ограничений) разогнали.
>
Не будем тут про злободневные ответвления вбок от заявленной
постановки -"вечные"темы обсуждаем. Абстракции самого базисного
уронвня..
Этот-то (выше) отрывок как раз _очень_близок к постановке задачи
вглубь и к тому, как понимается универсальный характер в-игранности,
во-влеченности в "поле"в полевой концепции.
"подчиняясь правилам, обоюдно попытать удачи", там еще упомянут шанс,
еще ставки, вызов, риск. Еще есть мудреное,но очень емкое, на всю
кульутру, слово"агон". Агонистичность - значит,остязательная стычка. Все
это тянет к базисным терминам, которые для начала надо собрать воедино,
что и делаХ=зинга, и не надо дядю обтжать,игнорировать.. И привязать к
тому, что является связующим ядром. ПОЛЕВАЯ концепция главное, ты,
"чтец Бурдья".


Входят (вписываются) в "поле" (разный бывают поля) не обязательно
осознанно, и тем более не обязательно "подписываясь" под правилами, хотя
это в развернутом "состязании" - тоже важный момент. (Олимпийская клятва
как пример)


> ---------
> Главный квестион : и что со всем этим делать.
> Т.е. Сегодня нужно играть больше или меньше и во что?

Пока что отметим самый "нижний" и самый "высший" уровни, в которых
"пашет" в-игранность в-поле. Щенята и "словесные" и "мудрые"игры.
Метафора- "игра"слов.

Животные играют так же, как люди: Достаточно понаблюдать хотя бы игру
щенят, чтобы в их веселой возне обнаружить все эти черты. Они приглашают
друг друга поиграть неким подобием церемониальных поз и жестов. Они
соблюдают правило, что нельзя, например, партнеру в игре покусывать ухо.
Они притворяются ужасно злыми. И что особенно важно, они совершенно
очевидно испытывают при этом огромное удовольствие и радость. Существуют
много более высокие, много более развитые формы игры животных: настоящие
состязания и увлекательные представления для зрителей.
Йохан Хейзинга. Homo ludens

Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивает играючи с уровня
материального на уровень мысли. За каждым выражением абстрактного
понятия прячется образ, метафора, а в каждой метафоре скрыта игра слов.
Так человечество снова и снова творит свое выражение бытия, рядом с
миром природы - свой второй, измышленный мир.
Йохан Хейзинга. Homo ludens


"Играть по крупному"- поэтическая иллюстрация к термину

играть на века
как играют овраги
как играет река
как играют алмазы
как играет вино
как играть без отказа
иногда суждено...



От константин
К Pout (19.03.2003 23:33:57)
Дата 21.03.2003 17:15:06

Так уж все



> Мудрость, которая обитает в "народном здравом смысле", давно уже
>наполовину писаная и в народ входит сбоку, через письмо-аудио-видео.
.
Со звериной серьезностью продолжу. Кусочек из арии Германа по-моему в народную мудрость в противовес Гайдаевским фразам) никогда не входил. У особой наиболее активной части населения - очень может быть , что да.
Для основной массы как раз свойственно для игры (риска, погони за удачей) выделять очень небольшоее время. Раз в неделю погонять в футбол, преф по пятницам и т.д. Может раз в 10 лет поучавствовать в какой-нибудь авантюре, типа смены начальства.

>Постфольклор, он не фольклор. Гайдай народно- мудр. А написали два
>еврея )все знаменитые репризы).
> Шекспир тоже народен и мудр. Добавлю "Весь мир театр, а люди в нем
>актеры".

>>
>> В русском языке игра именно противостоит серьезному делу
>> "доигрался", ....
>>
> Не надо циклиться на корне "игр-" в значении (англ)"гейм". И
>подбирать примеры однобоко.

Сори сэр , но я подбираю в дополние к твоим. Так что и твои однобоки. То, что в русском языке с понятием игра связан ряд разачарованно-негативных понятий это извини факт.

> Наоборот. Гнездо связанных "слов" бери.
>Ставка,шанс,удача,кон. "Все на кон поставить " -сразу два слова тут.

Думаешь выкрутился? Ну тогда получается, что речь идет о разных вещах :игра как действие по определенным правилам, или в несколько ином значении - игра роли - то ,о чем писал Э.Берн в "Игры,в которые играют люди...".
И ИМХО иное, , это то что "риск, ставка, кон".
В первом случае как раз риска и удачи может не быть , а во втором откуда возьмуться правила (скорее не следовать правилам - рецепт победы)

Т.е. нет ИМХО единого массива (поля ?) он распадаеться на куски. И возможно , что каждый по отдельности можно заменить , другими системами взглядов
(например в терминах конкуренции)

По этому хотелось бы понять, почему ты за это так схватился? В чем такая ценность столь широкого толкования понятия игра ?

>

От Pout
К константин (21.03.2003 17:15:06)
Дата 22.03.2003 16:50:57

Re: Так уж...


константин сообщил в новостях следующее:90096@kmf...
>
>
> > Мудрость, которая обитает в "народном здравом смысле", давно уже
> >наполовину писаная и в народ входит сбоку, через письмо-аудио-видео.
> .
> Со звериной серьезностью продолжу. Кусочек из арии Германа по-моему в
народную мудрость в противовес Гайдаевским фразам) никогда не входил. У
особой наиболее активной части населения - очень может быть , что да.

Занудствуешь,портишь такую игру. Давай лягай Шекспира. Его тоже меньше
"вошло сбоку", чем Аллы Борисовны

> Для основной массы как раз свойственно для игры (риска, погони за
удачей) выделять очень небольшоее время. Раз в неделю погонять в футбол,
преф по пятницам и т.д. Может раз в 10 лет поучавствовать в какой-нибудь
авантюре, типа смены начальства.
>
Рисковые ,тем более "рулеточные"(опасные) игры только часть.

> >Постфольклор, он не фольклор. Гайдай народно- мудр. А написали два
> >еврея )все знаменитые репризы).
> > Шекспир тоже народен и мудр. Добавлю "Весь мир театр, а люди в нем
> >актеры".
>
> >>
> >> В русском языке игра именно противостоит серьезному делу
> >> "доигрался", ....
> >>
> > Не надо циклиться на корне "игр-" в значении (англ)"гейм". И
> >подбирать примеры однобоко.
>
> Сори сэр , но я подбираю в дополние к твоим. Так что и твои однобоки.
То, что в русском языке с понятием игра связан ряд
разачарованно-негативных понятий это извини факт.
>
ну может быть, может быть. У быту. Жизнь такая. Русский "судьба
такой" А главный бог, которому теперь искренне, нутряно, кадят, молятся
и ставят свечки и совершают требы ,ну и жертвы приносят - Удача. Ммм?

Да, там в предыдущем был абзац, который я зря у тебя почикал . Про
игровой замес политики, управления, борьбы на этих полях. Так верно ты
сказал-то. Вот и мы тут _деловыми играми_занимаемся, когда тянем. Или
вон _сценарии_прокидываем. Чего тут "разочарованно-негативного" -обычный
инструментарий, просто плохо знаем и владеем. Опошляем слова, потом на
них же ругаемся. Деловые игры , всякие КШУ- почтенный и неотъемлимый вид
всякой серьезной деятельности, той же войны.

> > Наоборот. Гнездо связанных "слов" бери.
> >Ставка,шанс,удача,кон. "Все на кон поставить " -сразу два слова тут.
>
> Думаешь выкрутился? Ну тогда получается, что речь идет о разных вещах
:игра как действие по определенным правилам, или в несколько ином
значении - игра роли - то ,о чем писал Э.Берн в "Игры,в которые играют
люди...".
> И ИМХО иное, , это то что "риск, ставка, кон".
> В первом случае как раз риска и удачи может не быть , а во втором
откуда возьмуться правила (скорее не следовать правилам - рецепт победы)
>
Ролевые игры это отдельная кучка. Полевые у Бурдья -см.его самого.
Раздельно то и другое.
Правила в "полевых"играх задаются неявно.То "что оказывается
вытесненным в сферу <само собой разумеющегося> и оставленным в состоянии
доксы. Иными словами, речь идет о всем том, что конституирует
собственно поле, игру, ставки, всевозможные допущения, которые принимают
неявно, даже не зная о них, уже в силу самого факта включения в игру и
участия в ней. "
В том числе глобалтная "жизнь- игра".Русский "судьба такой". Киселева.
Так _играть без отказа_ иногда _суждено_... Судьба - тут ключевое
"русское"слово очень точно поэтом под конец "гвоздем прибито"

> Т.е. нет ИМХО единого массива (поля ?) он распадаеться на куски. И
возможно , что каждый по отдельности можно заменить , другими системами
взглядов
> (например в терминах конкуренции)
>
не надо "поле"(шамп) теперь всуе. Физик.

> По этому хотелось бы понять, почему ты за это так схватился? В чем
такая ценность столь широкого толкования понятия игра ?
>

"наименее плохой" из всех возможных. Какая незадача...

> >





От self
К константин (19.03.2003 14:07:09)
Дата 19.03.2003 15:59:57

Игра - важная часть культуры...

...психологии как социальной, так и индивидуальной

константин пишет в сообщении:89846@kmf...

> Главный квестион : и что со всем этим делать.
> Т.е. Сегодня нужно играть больше или меньше и во что?

понять роль игры в жизни. Она очень важна.
вся жисть - действительно игра, ведь человек - социальное животное,
поведение которого обусловлено культурой.
нельзя противопоставлять "игра - серьёзность". С этих позиций не понять
важного элемента социопсихологии - игры.
виртуальность ведь тоже игра. Ведь урбанизация привнесла значительный
игровой элемент в жизнь. А социальные условия в СССР позволяли во многом
смотреть на жизнь как на игру и многие просто играли в "жизнь" - не
замёрзнешь, с голоду не помрёшь, без крыши над головой не останешься.

это я не вместо Поута, ессно. Так, просто подумалось...




От Pout
К self (19.03.2003 15:59:57)
Дата 20.03.2003 09:30:54

молекулярные механизмы вовлеченности


self сообщил в новостях следующее:89863@kmf...
> ...психологии как социальной, так и индивидуальной
>
> константин пишет в сообщении:89846@kmf...
>
> > Главный квестион : и что со всем этим делать.
> > Т.е. Сегодня нужно играть больше или меньше и во что?
>
> понять роль игры в жизни. Она очень важна.
> вся жисть - действительно игра, ведь человек - социальное животное,
> поведение которого обусловлено культурой.
> нельзя противопоставлять "игра - серьёзность". С этих позиций не
понять
> важного элемента социопсихологии - игры.
> виртуальность ведь тоже игра. Ведь урбанизация привнесла значительный
> игровой элемент в жизнь. А социальные условия в СССР позволяли во
многом
> смотреть на жизнь как на игру и многие просто играли в "жизнь" - не
> замёрзнешь, с голоду не помрёшь, без крыши над головой не останешься.

Тут конечно много всяких гитик. Всякие психологические теории
(ролевых)игр стали одно время очень популярны. Ролевая теория -"весь
мир театр, а люди в нем -актеры". Каждый человек играет по жизни
социальные роли - мужа.отца,работника и пр. и т.д. В 60е пошла мода на
такие штуки. "Люди и роли". Первым отметился главный тогда западник в
психологии И.Кон, с него у нас и пошло.
Сейчас самый известный такого рода у нас Н.Козлов, популярная
практическая психология . А это в свою очередь часто опирается на
Э.Берна "Игры,которые играют люди" и другие его работы. Там концепция
набора типовых жизненных сценариев,называемых вроде"Красная шапочка".
Таких сценариев не так уж много.

Николай Козлов. Как относиться к себе и людям, или Практическая
психология на каждый день (цитата)
http://www.lib.ru/PSIHO/KOZLOW_N/prakticheskaya_psihologia.txt
Автором теории сценариев и прекрасной книги "Люди, которые играют в
игры" является американский психолог Э.Берн.

Что формирует тот или иной сценарий?
Сценарий неудачника закладывается сценами "Ну что он вертится",
"Вечно ему мало", "Посмотрите, как он бледен", "Ребенок нуждается в
клизме", "Ты простудишься", "Не ори", "Я от тебя уйду", "Ты плохой"
и пр. Соответственно, в сказках из всех персонажей личностно
близкой ему оказывается не любимая никем Лягушка или любые
энергичные Злодеи (а то, что они плохо кончают, для него вполне
понятно и приемлемо).
А как вам понравится мальчик, любимой сказкой которого в детстве
был "Стойкий оловянный солдатик"? Он ходил только с прямой спиной и
всегда лез в любой конфликт, кончая его так же, как и оловянный
солдатик в последней схватке с огнем...

Сценарий Удачника закладывался в детстве сценами "Иди,
поиграем",
"Колыбельная", "Ми-и-лый", "Разве он не прелесть", "Хороший мальчик",
"Я в
тебя верю", "Ты сильный и добрый", "Ты сможешь". В сказках он -- Принц

----------

Но речь шла изначала несколько о другом, о "молекулярном" механизме,
который универсален и в "полевой"концепции обеспечивает динамику. Бурдье
использует несколько терминов для описания этого механизма, и самый
первый - illusio (однако же иногда и "инвестиция", "ставка", интерес,
даже"либидо" -во мн.ч.). Надо было пояснить, что термин происходит от
корневого слова "игра" и первый его смысл -во-влеченность, в-игранность.
Молекулярные вещи тоньше. Потом будут "траектории" ,"стратегии" ,
нешуточные схватки(борьба и насилие), но это потом

Второе что надо было оттенить - неверность , когда
касается"молекулярных механизмов", тотального противопоставления полной
статики-традиции полной динамике-агону. Вот такие упрощения не нужны -
"В центре нашей, построенной на агонических началах культуры - спор,
поединок, единоборство. В основе архаической культуры - ритуал, цель
которого - спастись от хаоса, смирить случай, в конечном счете -
избавиться от будущего. Традиционная культура ходит по кругу, как
стрелки по циферблату."(поп-кульутрель Генис пишет, новый американец)

Так как понятие во-влеченности одно из самых тонких(и самых"вложенных"
внутрь концепции),его сходу растолоквать сложно,оно вводится после"поля"
и вместе со "стратегиями". Но пришлось с самого начала оговорить эту
тонкость.

---------
(корявый перевод, первая попытка растолковать этот бурдьизм.
Популярная шпаргалка с упрощенным пересказом с одного сайта)
(цитата)
...социальные агенты собираются сохранять или изменять структуру поля,
но наиважнейшее, думаю, то, что мы находим тут - что является двигателем
действия (или бездеятельности) . Это - illusio, как он это говорит: "
illusio, факт быть взятым в игру, взятым как игра, верить что игра стоит
свеч, или, чтобы говорить вещи просто, что ее стоит играть ". Дальше,
он дает пример концепции illusio, который показывает нам, что она была
двигателем действия: " когда вы читаете, в Святом Симоне, то, что имело
отношение к ссоре из-за шапок (кто должен приветствовать первым?) если
вы не родились в этом (обществе) Двора, если у Вас нет вида "человека
Двора", если у Вас нет в голове структур, которые присутствуют также в
игре, эта ссора Вам кажется мелочной, смешной ".

--------









От М.Згурски
К Pout (20.03.2003 09:30:54)
Дата 21.03.2003 16:58:30

Вовлеченность и отвлеченность

Можно конечно описывать вовлеченность уравнениями квантовой теории, если известно, что дихотомия вовлеченность и отвлеченность делят отношения на абстрактные и конкретные, цель и смысл которых становится понятен, когда знаешь, как помочь или напакостить другому, а когда люди существуют друг для друга абстрактно, т.е. зачастую не в состоянии объяснить, зачем они вообще общаются и существуют, то вовлеченными эти отношения не назовешь.

От Pout
К М.Згурски (21.03.2003 16:58:30)
Дата 23.03.2003 18:05:54

"Социолог под огнем". Встречный огонь

М.Згурски сообщил в новостях
следующее:90093@kmf...
> Можно конечно описывать вовлеченность уравнениями квантовой теории,
если известно, что дихотомия вовлеченность и отвлеченность делят
отношения на абстрактные и конкретные, цель и смысл которых становится
понятен, когда знаешь, как помочь или напакостить другому, а когда люди
существуют друг для друга абстрактно, т.е. зачастую не в состоянии
объяснить, зачем они вообще общаются и существуют, то вовлеченными эти
отношения не назовешь.

Вовлеченность ( полевая , "в полевую игру") - трудное понятие, потому
что относится к ряду тех вещей, которые остаются "само собой
разумеющимися"и\или "неявно полагаемыми"
возьмем более доброжелательный и терпеливый настрой,иначе быстро
начнется поиск "подоплек" в стиле" знаю-зачем-это-надо" и "научная
ругань". "Учтено это". Правда,это труднореализуемое пожелание,иногда
смысл посланий у каждого несколько смутен или сбивчив, это данность.
такой офрмат. Вдобавок я сразу сказал, что вдвинуты самые непростые
и(потому что узловые)концепты, для которых употребляются новые или
малоизветсные термины . Атаковать непонятное потому что оно неясно -тоже
выход,но "все учтено могучим ураганом".Практически _те же_ вопросы,
иногда дословно, по тем же поводам в "тех же местах" задавали в беседах
Бурдье, и практически на все эти вопросы он неоднократно давал
разъяснения.развернтуые или краткие,проясняющие или наоборот дажщие
новые оттенки. Может,он "не врубался" что его просят-то,но вряд ли. Вот
там ниже он дает ответ и отповедь,не прогибаясь,но и не наседая

Позволю присоединить еще один ваши пост сюда
М.Згурски сообщил в новостях
следующее:88607@kmf...

> >Я не публицист и не теоретик : ) И в предыдущем сообщении упомянул,
что сомневаюсь в самой возможности дать определение "здравого смысла".
Что приходит в голову именно сейчас - это "способность верно оценивать и
в отдельных случаях предугадывать ситуацию/явления/события при наличии
достаточной информации". Определение крайне расплывчатое, сам понимаю.
"Верность" здесь требует уточнений.
>
> Здесь очень поможет старик-Гегель или праправнук-Бурдье, взятый
напрокат у Poutа.

> А они скажут, что здравый смыл - это продукт обыденного рассудка,
который конструирует мир хотя и очень практичным, но через известное
упрощение очень уязвимым. И теория, и практика могут развиваться
только подвергая сомнению эти простые истины, особенно если делает это
заблаговременно, не дожидаясь катаклизмов и кризов , когда эти самые
привычные представления рушатся, а построеннная из них картина мира и
практика лопается, ломается, рассыпается по углам. Как мне кажется,
подобное сомнение в рассудочных понятиях необходимо и в любых сферах,
где мы слишком легко насыщаемся самоочевидным. Оно необходимо и тогда,
когда мы пересытились тем что черпаем из кладовых здравого смысла,
требуем снять покрывала и призываем к силе и торжеству нашего разума.
>

Ну сами же "призываете взять напрокат", и вся моя задача сейчас -
показать. что этот "прокат" осуществим, именно по этоиу вопросу(и по
другим). Мне видимо придется давать б-м развернутые отрывки самого
Бурдье,а не все время перепирать его пассажи на язык родных осин -когда
это ломает красивую картину. Перепирать придется,потоум что и осины
свои, и язык надо в хорошем смысле упрощать,но это не сразу дается.
"Долог путь до Типерерри", или до "Тулузы". Что поделать, если
классики не выбирают нде родиться и пригодиться.
По "языку" и "здравому смыслу" в обыденных речах -пожалуйста, срез его
позиции.
"Социолог под вопросом" -это лекция в ответ на отчетливое пожелание"и
шли бы вы со своей мудреной социологией, со своими фразами, недоступными
простому (не буржуйскому, который ест спаржу, французскому) народу"...
Прямо начало и берем

Бурдье П.

СОЦИОЛОГ ПОД ВОПРОСОМ{*}{[1]}



Вопрос: Почему Вы употребляете особый и нарочито трудный стиль речи,
который часто делает Ваши собственные рассуждения недоступными для
непосвященного? Нет ли противоречия между тем, что Вы осуждаете
монополию, которую себе захватили ученые, и тем, что восстанавливаете
эту монополию стилем той речи, которая ее осуждает?



Ответ: Часто бывает достаточно позволить себе говорить обычным языком,
довериться непринужденности в речи, чтобы принять, не ведая того,
определенную социальную философию. Словарь напичкан политической
мифологией (я имею в виду, например, такие пары прилагательных, как
<блестящий - серьезный>, <низкий - высокий>, <редкий - обычный> и т.
д.). Приверженцы <здравого смысла> чувствуют себя в обычной речи как
рыба в воде. Опираясь в сфере языка, равно как и повсюду, на объективные
структуры, они могут - почти на уровне эвфемизмов - говорить языком
чистым, как родниковая вода, и критиковать сложную речь. Напротив,
социальные науки должны завоевывать все то, что они противопоставляют
устоявшимся и расхожим идеям, распространяемым обычным языком, а также
выразить завоеванное в речи, предназначенной для выражения совершенно
иного. Сломать речевые автоматизмы - не значит искусственно создать
отличие превосходства, ставящее непосвященного на почтительное
расстояние. Это означает разорвать с социальной философией, вписанной в
спонтанные рассуждения. Ведь употребить одно слово вместо другого,
зачастую, все равно что произвести решающую эпистемологическую замену
(которая, кстати, рискует оказаться незамеченной).

Однако дело не в том, чтобы, избегая автоматизма здравого смысла,
впадать в автоматизм критицизма, со всеми этими словечками, которые
слишком долго функционировали как лозунги или призывы, со всеми этими
высказываниями, которые служат не словесной точности выражения
реальности, а затыканию дыр в знании. (Такова часто функция понятий с
большой буквы, и вводимых положений, которые зачастую оказываются ни чем
иным, как символом веры, по которому один верующий узнает другого). Я
имею в виду тот , как говорит Жан-Клод Пассрон, который
расцвел в последние годы во Франции. Этот автоматический язык,
работающий самостоятельно, но совершенно вхолостую, позволяет, с помощью
небольшого числа простых понятий, говорить обо всем при минимуме усилий,
не понимая при этом ничего. Простой факт концептуализации часто приводит
к эффекту нейтрализации и даже отрицания.

Язык социологии не может быть ни <нейтральным>, ни <прозрачным>. Слово
<класс> никогда не будет нейтральным, пока существуют классы: вопрос о
существовании или несуществовании классов есть ставка в борьбе между
ними. Работа над стилем письма, необходимая для достижения строгого и
контролируемого использования языка, лишь иногда приводит к тому, что
называют ясностью, т. е. к укреплению очевидных понятий здравого смысла
или фанатичных верований.

Строгое исследование, отличие от литературных поисков, почти всегда
приводит к тому, что красивая формулировка, обязанная своей силой и
ясностью тому, что она упрощает или фальсифицирует, приносится в жертву
ради выражения, более неблагозвучного, более тяжеловесного, но более
точного и более контролируемого. Таким образом, трудность стиля вытекает
из всех этих нюансов, корректировок и предостережений, не говоря уже о
возвращении к определениям и принципам, которые необходимы для того,
чтобы рассуждение несло в себе самом защиту против искажений и ложных
толкований. Внимание к этим диакритическим знакам несомненно прямо
пропорционально бдительности, т. е. компетентности читателя, - из чего
следует, что предостережения тем лучше воспринимаются читателем, чем
более они для него бесполезны. Несмотря ни на что, можно надеяться, что
они лишают силы пустословие и эхолалию.

Но в социологии необходимость обращения к искусственному языку
проявляется быть может сильнее, чем во всех остальных науках. Чтобы
разорвать с социальной философией, озабоченной употреблением
повседневных слов, а также, чтобы _выразить то, что повседневный язык
выразить не может_(например, все, что существует как <само собой
разумеющееся>) социолог должен обращаться к изобретенным словам, и
посредством этого защищаться, хотя бы относительно, от наивных проекций
здравого смысла. Такие слова настолько сильнее защищены от искажений,
насколько их <лингвистическая природа> делает их предрасположенными
сопротивляться наивному чтению (например, понятие габитуса,
подразумевающего опыт ...) и особенно возможно, когда они включены,
зажаты в сеть отношений, навязывающих свои логические принуждения.


трудности передачи сути социологического исследования гораздо меньше,
чем это полагают, обязаны трудностям языка. Первая причина непонимания
заключается в том факте, что читатели, даже наиболее <культурные>, имеют
лишь весьма приблизительное представление об условиях производства
суждений, которые они пытаются усвоить. Например, существует
<философское> или <теоретическое> чтение работ по социальным наукам,
которое заключается в том, чтобы удержать в памяти <тезисы>,
<заключения>, независимо от тех приемов работы, продуктом которых они
являются. (Конкретно это означает <перескакивание> через эмпирический
анализ, статистические таблицы, указания на методику исследований и т.
д.) Читать таким образом - это читать совсем другую книгу. Когда я
<конденсирую> оппозицию между народными классами и господствующим
классом в виде оппозиции между приматом субстанции (или функции) и
приматом формы, кому-то слышится лекция по философии. Между тем, в
голове должно появляться представление, что одни едят фасоль, а другие
салат, и что различия в потреблении, отсутствующие, либо слабо
выраженные, когда речь идет о нижнем белье, весьма сильно проявляются в
отношении верхней одежды и т. д. Конечно, мои выкладки являются
результатом приложения очень абстрактных схем к очень конкретным вещам:
к статистике потребления пижам, трусов или брюк.

...

Основной источник недоразумений, как правило, состоит в том, что о
социальном мире речь ведут не ради того, чтобы рассказать, каков он
есть, а ради того, чтобы поговорить о том, каким ему надлежало бы быть.
Рассуждения о социальном мире почти всегда перформативны: они заключают
в себе пожелания, призывы, упреки, приказы и т. д. Отсюда следует, что
рассуждения социолога, хотя он старается только констатировать, с
достаточной вероятностью могут восприниматься как перформативные. Если я
говорю, что женщины реже мужчин отвечают на вопросы зондажей (и тем
реже, чем более <политичен> вопрос), то всегда найдется кто-нибудь,
упрекающий меня в исключении женщин из сферы политики. Это происходит
потому что, когда я говорю то, что есть, кому-то слышится: <и это
хорошо, что это так>. То же самое получается при описании рабочего
класса таким, каков он есть: оказываешься под подозрением в стремлении
ограничить судьбу рабочего класса его нынешним состоянием, в желании еще
больше его унизить или в желании его прославить. Так же, констатация
того факта, что мужчины (и уж тем более женщины) наиболее культурно
обделенных классов в своем политическом выборе чаще полагаются на
партию, которую они считают своей (в настоящее время - Коммунистическую
партию), была понята как увещевание целиком положиться на эту партию.
Действительно, в обычной жизни описывают народную еду либо только с
восхищением, либо только с отвращением, никогда не стремясь понять ее
логику, предложить объяснение, понять здравый смысл, иначе говоря, дать
себе возможность воспринять ее, как она есть. Читатели прочитывают
социологию сквозь очки своего габитуса. И некоторые найдут оправдание
своему классовому расизму в том реалистическом описании, которое другие
заподозрят в том, что оно внушено классовым презрением.

Именно в этом основание структурного непонимания при общении социолога и
его читателя.


Вопрос: Не думаете ли Вы, что Ваша манера выражаться позволяет Вам
рассчитывать на читателей только из среды интеллектуалов? Не
ограничивает ли это эффективность вашей работы?

...
законы распространения научного дискурса таковы, что несмотря на
существование передаточных звеньев и посредников, научная истина имеет
все шансы достичь тех, кто наименее расположен ее воспринять, и очень
мало шансов - тех, кто был бы наиболее заинтересован в ее восприятии.
Тем не менее, можно надеяться, что достаточно предоставить этим
последним язык, в котором они узнают себя, или, точнее, в котором они
почувствуют себя признанными, т.е. принятыми и оправданными в том своем
существовании, в котором существуют (что с необходимостью дает любая
настоящая социология - наука, по определению объясняющая), чтобы вызвать
перемену их отношения к тому, что они есть.

Необходимо бы было обнародовать и распространить именно научную точку
зрения, одновременно объективирующую и понимающую, которая, обращенная
на себя, позволяет принимать себя таким как есть, и я бы даже сказал,
отстаивать свое право, право быть тем, что мы есть. Я имею в виду
лозунги типа лозунга американских чернокожих , права
на <естественную> внешность. Меня упрекали в использовании
уничижительных оборотов при описании всех тех, кто навязывает новые
жизненные потребности, а также в слепом следовании образу человека,
напоминающего <естественного>, но в его социализированном варианте. В
действительности речь идет не о том, чтобы заключить социальных агентов
в рамки <первородного социального состояния>, понимаемого как судьба и
природная данность, но в том, чтобы предоставить им возможность принять
свой габитус без чувства вины и страдания. Это хорошо прослеживается в
области культуры, где нищета часто происходит от лишенности, за которую
она сама не несет ответственности. Безусловно, в моей манере говорить о
диетологах, визажистах, консультантах по вопросам брака и всех прочих
торговцах потребностями, содержится негодование по поводу такой формы
эксплуатации обездоленности, когда навязываются заранее невыполнимые
нормы с тем, чтобы тут же предложить на продажу средства - чаще всего
неэффективные - для ликвидации разрыва между этими нормами и реальными
возможностями им соответствовать.

В этой области, совершенно игнорируемой политическим анализом, хотя
объективно являющейся местом политического действия, доминируемые
предоставлены сами себе; они абсолютно лишены коллективных средств
защиты, чтобы противостоять доминирующим и их психоаналитикам бедности.
Разумеется, было бы несложно показать, что самое ярко выраженное
политическое господство использует те же самые пути: в книге
(<Различение>) главу об отношении между культурой и
политикой я хотел предварить фотографией, которую я в итоге не поместил
из опасения, что она будет неверно истолкована. На фотографии можно было
видеть Мэра и Сеги, сидящих на стульях в стиле Людовика ХV, напротив
Жискара д'Эстена, сидящего на канапе того же стиля. Это изображение
указывало со всей очевидностью - посредством манеры сидеть, держать
руки, короче, через весь телесный облик - на того из участников, кому
принадлежала вся эта культура, то есть мебель, декор, стулья в стиле
Людовика XV, равно как и умение держаться и всем этим пользоваться,
указывало на того, кто владеет этой объективированной культурой и на
тех, кто страстно жаждет этой культуры, во имя владения ею. Если перед
патроном профсоюзный деятель чувствует себя в глубине души, как
говорится, <в стоптанных башмаках>,то это происходит отчасти хотя бы
потому, что он располагает только очень общими и абстрактными приемами
анализа и самоанализа, которые не позволяют ему учитывать и
контролировать свою речь и внешний стиль поведения. Наличные у него в
распоряжении теории и аналитические приемы оставляют его в исключительно
тяжком состоянии потерянности (так же как велико состояние потерянности,
испытывает его жена, находясь на кухне дешевой муниципальной квартиры
перед разглагольствованиями ведущих <Радио-Телевидения Люксембурга> или
<Европы>), поскольку сквозь него пропускают свои рассуждения множество
людей: именно через его словоизъявление и внешнее поведение
высказывается целая группа и его реакции, обобщенные таким образом,
могут быть, без его ведома, предопределены, его отвращением к
длинноволосым пижонам или интеллектуалам в очках.



Вопрос: Не навязывает ли Ваша социология детерминистского взгляда на
человека? Какое место отводится человеческой свободе?



Ответ: Как всякая наука социология признает принцип детерминизма,
понимаемый как форма принципа достаточности основания. Наука, которая
должна объяснять то, что существует, тем самым постулирует, что ничто не
существует без основания.
под словом <детерминизм> часто смешивают два совершенно разные понятия:
объективную необходимость, заключенную в вещах, и <пережитую>, видимую,
субъективную необходимость, чувство необходимости или свободы. То, в
какой степени социальный мир кажется нам предопределенным, зависит от
тех знаний, которые мы о нем имеем. И наоборот, та степень, в какой этот
мир реально предопределен, не является вопросом мнения; как социолог я
не обязан быть <за детерминизм> или <за свободу>, но обязан обнаруживать
необходимость, если она существует, там, где она есть. В силу того, что
всякий прогресс в познании законов социального мира увеличивает степень
воспринимаемой необходимости, то это естественно, что социальная наука
вызывает тем больше упреков в <детерминизме>, чем более она продвигается
в познании.

Вопреки создающемуся впечатлению, именно увеличивая степень
воспринимаемой необходимости и предоставляя лучшее знание законов
социального мира, социальная наука дает больше свободы. Всякий прогресс
в познании необходимости есть прогресс возможной свободы. В то время как
непризнание необходимости содержит в себе форму признания
необходимости, - безусловно наиболее абсолютную и всеобщую, поскольку
она игнорирует сама себя, - в том время как познание необходимости вовсе
не предполагает необходимость ее признания. Наоборот, познание
необходимости выявляет возможность выбора, который заключается во всякой
связи типа <если имеется это, тогда будет то-то>; ведь свобода,
состоящая в выборе между <если> и отказом от него, лишена смысла до тех
пор, пока не известна связь, соединяющая <если> и <тогда>. Выявление
законов, предполагающих добровольность при совершении действия (т.е.
неосознанное принятие условий, при которых реализуются предвосхищаемые
последствия), расширяет область свободы. Непознанный закон
воспринимается как природа или как судьба (например, связь между
унаследованным культурным капиталом и успехами в системе образования);
познанный закон выступает как возможность свободы.



Вопрос: Не опасно ли говорить о законах?



Ответ: Да, без всякого сомнения. Я по возможности избегаю этого. Те, кто
заинтересован в laisser-faire (т.е. в том, чтобы не менялось <если>),
воспринимают <закон> (коли они его воспринимают) как судьбу, как
фатальность, содержащуюся в социальной природе (таковы например,
железные законы олигархии неомаккиавеллистов Михельса или Моска). В
реальности же, социальный закон является законом историческим, который
действителен до тех пор, пока ему позволяют действовать, т.е. до тех
пор, пока те, кто им пользуется (иногда без их собственного ведома), в
состоянии продлевать условия его эффективности.

Стоит задаться вопросом о том, что происходит, когда выявляется дотоле
неизвестный социальный закон (например, закон передачи культурного
капитала)

как только выявлен определенный закон, он может стать ставкой в борьбе -
борьбе за консервацию, путем сохранения условий функционирования данного
закона и борьбе за трансформацию, путем изменения этих условий.
Выявление законов-тенденций есть условие успеха действий, нацеленных на
их ниспровержение. Доминирующие заодно с этим законом, т.е. с его
физикалистской интерпретацией, превращающей его в бессознательный
механизм. Напротив, доминируемые заинтересованы в выявлении закона как
такового, т.е. как закона исторического, который может быть отменен,
если будут отменены условия его функционирования. Знание закона дает им
шанс и возможность противостоять его воздействиям, т.е. дает ту
возможность, которой не существует пока закон неизвестен и пока он
проявляется вопреки тем, кто подвергается его действию. Короче, снимая
представление о естественности, социология избавляет от фатализма.
опрос: Разве нет риска в том, что все более продвинутое познание социума
может охладить любые политические усилия по преобразованию социального
мира?



Ответ: Именно знание о наиболее вероятном дает возможность (с учетом
других целей) осуществиться наименее вероятному. Только сознательно
играя с логикой социального мира, можно заставить реализоваться те
возможности, которые не считаются вписанными в эту логику.

Настоящее политическое действие состоит в том, чтобы пользоваться
знанием о вероятном ради усиления шансов возможного. Оно противостоит
утопизму, который, подобно магии, намерен воздействовать на мир
рассуждениями о должном. Суть политического действия ? выразить и
использовать, чаще бессознательно, чем сознательно, возможности,
заключенные в социальном мире, в его противоречиях и имманентных
тенденциях
Социолог описывает условия, - что и заставляет порой сожалеть об
отсутствии <политики> в его рассуждениях, - с которыми политическое
действие должно считаться и которые определяют его успех или поражение
(сегодня, например, ? это массовая разочарованность молодежи). Таким
образом, социолог предостерегает от ошибки принимать следствие за
причину и рассматривать в качестве результата политического действия
исторические условия его действительности.

Вопрос: Возникает некоторая обеспокоенность относительно тех выводов,
которые можно сделать, естественно, если Вас неправильно истолковать, из
самой природы высказанного Вами сейчас мнения. Не рискуют ли такие
рассуждения произвести демобилизующий эффект?



Ответ: Сделаю некоторые уточнения. Социология обнаруживает, что
представление о личном мнении (как и о личном вкусе) это иллюзия. Из
этого делают заключение, что социология является редукционистской, что
она разочаровывает, что отнимая у людей иллюзии, она их демобилизует.

Означает ли это, что можно мобилизовать людей только на основе иллюзий?
Если справедливо, что представление о личном мнении само социально
предопределено, что оно есть продукт истории, воспроизводимый
образованием, и что наши мнения предопределены, то лучше это знать. Если
у нас и есть шанс иметь личное мнение, то возможно только при условии
осознания, что наше мнение становится таковым не спонтанно.


Вопрос: Почему Вы постоянно сурово высказываетесь против теории, которую
Вы, похоже, почти всегда отождествляете с философией? На самом деле Вы
сами занимаетесь теорией, даже когда обороняетесь от нее.



Ответ: То, что называют теорией, чаще всего является выспренной речью
учебников. Теоретизация часто всего лишь форма <учебникизации>
(manualisation), как где-то сказал Кено. Не упуская игры слов, я мог бы
это прокомментировать, цитируя Маркса: <Философия для изучения реального
мира то же, что онанизм для половой любви>. Если бы во Франции все это
знали, то социальная наука <шагнула бы далеко вперед>, как говорил этот
последний. Что касается того, занимаюсь я теорией, или нет, то
достаточно договориться по части понятий. Теоретическая проблема,
переведенная в исследовательский инструмент, начинает работать и
становится в какой-то мере самодвижущейся. Она продвигается благодаря
трудностям, которые сама порождает, так же как и решениям, которые
приносит.

Один из секретов занятия социологией заключается в умении найти
эмпирические объекты, в отношении которых могут быть поставлены
действительно исследовательские проблемы общего порядка.

Вопрос: Вы определяете социальный класс по объему и структуре капитала.
Как Вы определяете вид капитала? Относительно экономического капитала
Вы, кажется, прибегаете исключительно к статистическим данным INSEE, а
относительно культурного капитала - к дипломам и званиям системы
образования. Можно ли, исходя из этого, действительно построить
социальные классы?



Ответ: Это старый спор. Я объясняю это в книге . Мы стоим
перед альтернативой: либо чистая и негибкая теория социальных классов, в
основе которой нет эмпирических данных (например, о позиции в
производственных отношениях и т. д.) и которая практически неэффективна
для описания состояния социальной структуры и ее трансформаций, либо
эмпирические работы как те, что представляет INSEE{[2]}, не опирающиеся
ни на какую теорию, но предоставляющие единственно доступную информацию
для анализа деления по классам. Со своей стороны, я попытался преодолеть
то, что трактовалось как теологическая оппозиция между теориями
социальных классов и теориями социальной стратификации, - оппозиция,
которая прекрасно уживается в обучении и мышлении по типу Диамата, но
которая в действительности является лишь отражением состояния разделения
интеллектуального труда. Я же попытался предложить теорию одновременно
более сложную (принимая во внимание игнорируемые состояния капитала
классической теории) и более эмпирически обоснованную, но вынужденную
прибегать к несовершенным показателем типа тех, что поставляются INSEE.
Я не так наивен, чтобы не заметить, что показатели, поставляемые INSEE,
даже если речь идет о наличии акций, не являются хорошими индексами
имеющегося экономического капитала. И не надо быть провидцем, чтобы это
увидеть. Но есть случаи, когда теоретический пуризм становится алиби
невежества или практической несостоятельности. Наука состоит в том,
чтобы заниматься тем, чем занимаешься, одновременно зная и говоря
открыто о том, что делаешь все из возможного, и сообщать о пределах
действенности того, чем занимаешься.

Тогда вопрос, который Вы мне задали, в действительности заслоняет другую
проблему. Что хотят сказать, когда говорят или пишут, как это часто
делается: что же в конечном счете социальные классы для такого-то
ученого? Когда задают подобный вопрос, чувствуют себя уверенными в
полном одобрении тех, кто, будучи убежден, что проблема классов уже
решена, и что достаточно лишь сослаться на канонические тексты (это и
экономно, и удобно), бросает подозрение на всех тех, кто самим фактом
проведения исследований совершает предательство, поскольку считает, что
еще не все открыто. Эта стратегия подозрения, вписывающаяся как особо
вероятная в определенный классовый габитус, неотразима и приносит
огромное удовлетворение всем, кто ее придерживается, поскольку она
позволяет задешево удовлетворять себя тем, что имеешь и тем, чем
являешься. Вот почему она мне представляется научно и политически
омерзительной.

Действительно, я постоянно обращаюсь к основаниям вещей, которые
считаются само собой разумеющимися. Мы знаем, что такое капитал...
Достаточно прочесть <Капитал> или еще лучше <Читая Капитал> (и так
далее). Кто против... Однако, на мой взгляд это не верно, и если всегда
существовала пропасть между теоретической теорией и эмпирическими
описаниями, то видимо потому, что анализ видов капитала еще предстояло
сделать. Та пропасть, из-за которой люди, знающие лишь марксизм,
оказываются полностью безоружными в понимании новых форм социальных
конфликтов в их исторической оригинальности, например, социальных
конфликтов, которые связаны с противоречиями функционирования системы
образования. Для преодоления этого, нужно было отказаться от
очевидностей и не ради удовольствия продемонстрировать еретическое
чтение, т.е. чтение ради проведения различия.

Возвращаясь теперь к видам капитала, я имею в виду, что это очень
сложный вопрос и отдаю себе отчет, что, принимаясь за него, рискую,
оказываюсь вне твердых опор установленных истин, обеспечивающих
немедленное одобрение, уважение и т. д.

....Случается, что обыденный язык обозначает очень важные социальные
явления; но одновременно он их и маскирует в следствие эффекта
знакомости, заставляющего считать, что все уже известно и понято, и тем
самым останавливающего исследование. Частично усилия социальной науки
направлены на рас-крытие всего того, что раскрывает-скрывает обыденный
язык. Из-за этого приходится подвергаться упрекам в том, что говоришь об
очевидных вещах или, того хуже, что занимаешься нарочитым переводом на
тяжеловесный концептуальный язык основных истин здравого смысла или
прозрений, более тонких и одновременно более приятных у моралистов и
романистов. Вплоть до упреков социологу в высказывании суждений
одновременно банальных и ложных, что само по себе свидетельствует - по
логике Фрейда - о потрясающем сопротивлении, с которым сталкивается
социологический анализ

...Анализ этих законов конверсии не завершен, до этого еще далеко, и
если есть кто-то, перед кем в этой связи возникают проблемы, так это я.
И это хорошо. Есть множество очень плодотворных, на мой взгляд,
вопросов, которые я ставлю себе сам либо их ставят передо мной другие,
есть ряд возражений, которые мне делают и которые стали возможными
только благодаря выделенным различиям. Исследовательская деятельность ?
это, видимо, искусство создавать себе плодотворные трудности и создавать
их другим. Там, где раньше были простые вещи, возникают проблемы. Таким
образом сталкиваешься снова и снова с гораздо более вязкими и непростыми
вещами. (Вы ведь понимаете, что я смог бы читать, не проливая слез над
социальными классами, один их тех курсов марксизма, что расплодились в
последнее время под именем теории, даже под именем науки или даже
социологии). Сталкиваешься с вещами, которые одновременно заставляют
думать и вызывают беспокойство. (Я то знаю, какой эффект производит на
стражей ортодоксии то, чем я занимаюсь, и, думаю, мне известно кое-что
из того, почему я произвожу такой эффект, и я восхищен, что это
производит такой эффект). Мысль о том, что можно быть тем человеком, кто
заставляет задумываться и одновременно вызывает беспокойство, меня
устраивает вполне.



Вопрос: Но не является ли та теория социальных классов, которую Вы
предлагаете, чем-то статичным? Вы описываете некое состояние социальной
структуры, не говоря, как она изменяется.



Ответ: То, что фиксируется статистическим исследованием, есть какой-то
момент, какое-то состояние игры двух, трех, четырех или шести, неважно
скольких, игроков; дается фотография стопок жетонов разного цвета,
которые игроки выиграли в предыдущих партиях и которые они задействуют в
последующих. Капитал, зафиксированный в определенный момент, есть
продукт истории и он будет продуцировать новую историю. Упрощая, скажу
так: игра, в смысле игры различных игроков, понимаемая как стратегия
игры, ? буду называть ее отныне игрой ?1{[3]}, ? будет зависеть от их
игры, в смысле сдачи карт, (игры ?2) и особенно от общего объема их
капитала (количества жетонов) и структуры этого капитала, т.е. от
конфигурации стопок жетонов. Те, у кого много красных жетонов и мало
желтых, т.е.

много экономического капитала и мало культурного, не будут играть так,
как те, у кого много желтых жетонов и мало красных. Их игра ?1 будет тем
рискованнее, вплоть до блефа, чем больше наличная стопка жетонов, и тем
чаще будут ставить на желтое (система образования), чем больше в наличии
желтых жетонов (культурного капитала). Каждый игрок видит игру ?1
других, т.е. их манеру играть, их стиль, и на этом основании получает
признаки относительно их игры ?2, при безмолвном предположении, что
последняя имеет свойство проявляться. Он может знать непосредственно
партию или всю игру ?2 других (при этом дипломы и звания системы
образования играют роль заказа при игре в бридж). Во всяком случае он
опирается на знание о свойствах других игроков, т.е. об их игре ?2
(набор карт), чтобы ориентировать свою игру ?1 (последовательность
ходов). Однако основой его предвосхищений является ни что иное как
чувство игры, т.е. практическое овладение связью между игрой ?1 и игрой
?2 (того, что мы выражаем, когда говорим о кому-то принадлежащем ? будь
то одежда или мебель ? <это по-мещански>). Это чувство игры есть продукт
постепенного инкорпорирования имманентных законов игры. То же, что, к
примеру, зафиксировали Тибо (Thibaut) и Рикэн (Riecken), когда провели
опрос относительно людей, сдающих кровь в качестве доноров: опрошенные
спонтанно предполагали что, представитель высшего класса делает это
добровольно, а представитель низшего класса принужден к этому
(неизвестно при этом, ? а это было бы наиболее интересно выяснить, ? как
варьируется доля сделавших такое предположение среди опрошенных
представителей высших классов и представителей низших классов).

Само собой разумеется, что образ, использованный мной для лучшего
объяснения ? не более, чем педагогическое ухищрение. Однако, на мой
взгляд, он дает представление о реальной логике социального изменения и
позволяет почувствовать, насколько искусственна альтернатива статики и
динамики.


-======
{*} Bourdieu P. Le sociologue en question / Bourdieu P. Questions de
sociologie, Paris: Minuit, 1984, P. 37-60.

[2]} Institut national de statistique et d'йtudes еconomiques ?
Национальный институт статистики и экономических исследований (прим.
пер.).
{[3]} Французское слово jeu имеет множество значений. Здесь обыгрываются
два: <игра> и <карты>. Отсюда выражения avoir du jeu - иметь хорошие
карты или cacher son jeu - скрывать свои карты. Поэтому в тексте игра
?1 -это непосредственно сама игра; игра ?2 -набор карт, полученных при
сдаче (прим. пер.).








От М.Згурски
К Pout (23.03.2003 18:05:54)
Дата 24.03.2003 15:10:00

Полагаю так, в чем толку не пойму - то всё пустяк

День добрый!
> возьмем более доброжелательный и терпеливый настрой,иначе быстро
начнется поиск "подоплек" в стиле" знаю-зачем-это-надо" и "научная
ругань". "Учтено это". ...

Очень ценю Вашу доброжелательность и компетентность в постах.

>Вдобавок я сразу сказал, что вдвинуты самые непростые и(потому что узловые)концепты, для которых употребляются новые или малоизветсные термины . Атаковать непонятное потому что оно неясно -тоже выход,но "все учтено могучим ураганом".

Сам пытался читать Бурдье лет 7-8 назад, хотелось для себя
уразуметь чем так восторгается наша неолиберальный философско-социологичнеский интел (ибо как откровение, как кладезь мудрасти его труды превозносились тогда, сейчас уже многое поменялось -кумиры, труды и адепты...). Но мне не понравился многое - интерпретация через более простоое редукционистко-физикалисткое видение социальных процессов, дескрипция, почерпнутая из той же сферы, преиензии автора.


> Ну сами же "призываете взять напрокат", и вся моя задача сейчас -
показать. что этот "прокат" осуществим, именно по этоиу вопросу(и по
другим). Мне видимо придется давать б-м развернутые отрывки самого
Бурдье,а не все время перепирать его пассажи на язык родных осин -когда
это ломает красивую картину. Перепирать придется,потоум что и осины
свои, и язык надо в хорошем смысле упрощать,но это не сразу дается.
В общем ничего, как "МиМ".

> По "языку" и "здравому смыслу" в обыденных речах -пожалуйста, срез его
позиции. "Социолог под вопросом" -это лекция в ответ на отчетливое пожелание"и шли бы вы со своей мудреной социологией, со своими фразами, недоступными простому (не буржуйскому, который ест спаржу, французскому) народу"...
Позвольте полюбопытствовать, какую оно - эвристическую,мировоззренческую или гносологическую,научную или праксеологическую, социологическую либо внутрипсихологисческую представляет ценность (кроме коммуникативных, эзотерических и проч. удобств "птичьего языка" как языка части профессионального сообщества)?
Могли бы сформулировать 5-6 наиболее ценных идей?

С уважением, Микола З.

От М.Згурски
К Pout (20.03.2003 09:30:54)
Дата 21.03.2003 16:25:53

Чем забор городить из полей и ролей

День добрый!
Чем забор городить, в теории Маркса готовый - об обществе как самовоспроизводящейся системе социальных отношений, где люди, практически взаимодействуя друг с другом создают, воссоздают и структурируют социальную реальность, и где сами отношения предстают как социальные формы этой самой деятельности, а личность – как венец их, ансамбль его, человеческих отношений.

С уважением, Микола З.

От Pout
К М.Згурски (21.03.2003 16:25:53)
Дата 22.03.2003 21:39:56

"Тонкая структура"

М.Згурски сообщил в новостях
следующее:90089@kmf...
> День добрый!
> Чем забор городить, в теории Маркса готовый - об обществе как
самовоспроизводящейся системе социальных отношений, где люди,
практически взаимодействуя друг с другом создают, воссоздают и
структурируют социальную реальность, и где сами отношения предстают как
социальные формы этой самой деятельности, а личность . как венец их,
ансамбль его, человеческих отношений.
>
"поправки Бурдье" , следуя (в отношении главного стержня -праксиса,
это родовой бренд) деду Марксу, выявляют более тонкую и потому годящую
сейчас структуру. (см.ниже, в каком смысле. Именно "полевом")
И в отношении "социальных отношений",которые воссоздаются часто и
чаще
всего без осознанного выбора, без рацио, без сознания, "по умолчанию"
врабатывая человека в паутину таких связей,"прошивая"его хабитус Но -
тут важны "практическое чувство", "сметка","чувство своего места",
"чувство игры". На примерах
(если раскрыть эти термины) становится понятно, что это именно более
тонкая
струкутра, эффекты второго порядка сложности, но в них-то и дело.
Что касается групповых и классовых взаимосвязей,то тут Бурдье
также
удалось синтезировать в основном благодаря знанию (на практическом
основании, как они работают в нынешней Франции) подходы классиков
Вебера-Дюркгейма-Маркса. Франция - зрелое классовое общество,
последствия (и наследство) этого инкорпорированы в "хабитусы"(в том
числе классовые)людей, и их при пристальном рассмотрении,"ощупывании",
можно выскрести если не до донышка, то до довольно глубоких уровней.
Как он говорит,
чем более развита понятийная сетка,тем детерминированней становится вся
картина взаимодействий,что бы и как бы агенты действий не мнили. Но это
только
общие контуры, потому что опять-таки дело в подробностях. Таких. как
родственные связи,"стратегии браков" и т.п., они чуть ли не инватриантны
на
протяжении веков и вплетаются в канву как "поперечная"нить.
Исследованием "классов", выработкой нового понимания классовой
струкутры и ее интимных механизмов близкий к неомарксизму(фраза из
энциклопедий)Бурдье занимался постоянно, рефлектируя на классиков , и
весьма плодотворно(не рвал постромки, критикуя"конструктивно"). Далеко
перерос и мажорировал. И разумеется "негативно" критикуя то, что во
Франции называлось в 70х basic marxism , ФКП-шный "мейнстрим". Аналог
нашего пожнего сусловского ВПШ, наверно

о тонкой структуре (это термин из квантОв -расщепление атомных
уровней,приводящее к именно тем особенностям видимого спектра, которые и
НАБЛЮДАЮТСЯ)

Поток корпускул истины игрив.
Он выявляет тонкую структуру,
рисуя жизнь как квантовую дуру.
...а где-то плещет Голубой Залив

Это кусок из юношеских стихов. Голубой Залив - это в Крыму между
Симеизом и
Кацивели местечко, одно из самых лучших

> С уважением, Микола З.
с уважением






От константин
К Pout (22.03.2003 21:39:56)
Дата 24.03.2003 21:23:52

Познаем в сравнении ?

Ну это понятно ... (Приписывается Л. П. Берии)

Можно ИМХО несколько иначе поставить вопрос: "зачем все это нужно?" Сравнить с другими подходами (популярными, маинстримовыми , по твоей терминологии). Со стороны социологии говорить не берусь , а со стороны естественных наук , на лидирующую роль претендовала синергетика (нелинейная физика, теория катастроы и т.д.) Там вроде тоже модели , пришедшие из естественных наук ,и ими тоже беруться объяснять все.
Тогда вопрос ставиться так, Чем Бурдье лучше синергетики, почему, по-твоему надо читать и применять его, а не Малиновского, Хакена и др.?

-------------
Если более общё, то так. Почему свое время надо тратить именно на Бурдье ? Вопрос не с потолка взят. Вчера разговаривал с женьщиной, профессиональным психологом, кроме всего прочего свободно говорит на французском .

Так ее совет был именно так и выражен, не надо тратить время на Бурдье , есть большие величины в социологии, (например Парето)

От Pout
К константин (24.03.2003 21:23:52)
Дата 25.03.2003 11:53:02

Поле экономики . Гомоэковская картина мира и неолиберализм


константин сообщил в новостях следующее:90312@kmf...
> Ну это понятно ... (Приписывается Л. П. Берии)
>
> Можно ИМХО несколько иначе поставить вопрос: "зачем все это нужно?"
Сравнить с другими подходами (популярными, маинстримовыми , по твоей
терминологии).
> Если более общё, то так. Почему свое время надо тратить именно на
Бурдье ? Вопрос не с потолка взят. Вчера разговаривал с женьщиной,
профессиональным психологом, кроме всего прочего свободно говорит на
французском .
>
> Так ее совет был именно так и выражен, не надо тратить время на Бурдье
, есть большие величины в социологии, (например Парето)

Набор по теме "экономического поля" и замечания к теме"государства".

Постановочно. Интересен последний текст, особенно обзор работ
последних лет(там упомянут ряд крупных работ , особенно ссылки с 10 по
17). Перевод статьи "Антропологическое чудовище" о сути гомоэка и
Проекта Нового Порядка неолиберализма из "Ле Монд", в предыдущей
ветке,это верхушка этой работы.
Отмечены отношения к неокласической теории того же Парето и Ко.
Еще упомянуты работы по теории государства, решающей тут является
другая "верхушка" -капитальное могучее исследование "знати"(верное
слово -"нобли","блаародные")."Государственная знать"(1989).
"Государство" с его"метакапиталом"и есть "решающее пространство" ,тут и
происходят решающие социальные "игры". И так было вегда,когда оно
существовало,очень любопытно что французский "случай" оказывается не
таких уж частным или совершенно особым. скорее,наоборот. Но это
потом,раньше про"экономику". Ряд последователей имеет разные
интерпретации виденья у мэтра. Шматко например заматывает "экономическое
поле" так чтоб ей было сподручно,не трогая"гомоэков" вообще - хе-хе.
Шматко так сказать легитимный вождь офиц.бурдьеризма тут в России. Как
правило, эти господа отражают свой цеховой интерес в адаптации теории к
ясному "социальному заказу"тутошней "знати" . В 90х Бурдье постепенно
радикализуясь, стал активным общественным деятелем государственного
масштаба ,одним из главных если не главным вождей борьбы против Нового
порядка ,выпустил много ррадикальной публицистики. Об этом наши
шматко-социологи предпочитают помалкивать и замалчивать, благо работы
эти не переведены и может и не будут переведены. Об этом аспекте речь
шла в первой ветке, особенно ясной была позиция Кустарева.

Вывод. За реальное наследие надо бороться со знанием и теор. оружием в
руках.
И "почему-то"это ясней всего ОПЯТЬ проявилось "в связи с экономикой".
Во.

=======
Отечественные записки. ? 1. 2003. С. 281-283
2003_01_40-pr.html

Андрей Ашкеров

ПЬЕР БУРДЬЕ

{*}


Насколько вообще мы принадлежим себе - этот вопрос всегда занимал
пытливый ум ученого. Что регламентирует человеческую деятельность,
действительно ли поступки осуществляются именно в соответствии с логикой
кодексов и предписаний? Бурдье не пытался доказать, будто кодексы не
существуют, а предписания не действуют, - он очень быстро пришел к
выводу о том, что вопрос вообще должен быть поставлен совершенно иначе.
Бесперспективны попытки выяснить, насколько человеческая деятельность
детерминируется осознанно или неосознанно принятыми правилами. Надо
понять: правила исполняются тогда, когда это соответствует практическим
нуждам, а создаются лишь как наиболее полное выражение этих нужд. И
впоследствии могут кодифицироваться, хотя это и необязательное условие.

Догадки, впервые посетившие Бурдье в ходе исследования брачных отношений
у алжирских берберов, впоследствии легли в основу его теории габитуса
(понятие которого имело не меньше вариаций, нежели понятие
категорического императива в классических трудах Канта, посвященных
законодательству практического разума и метафизике нравственного
поступка). Теория габитуса, изначально предполагающего единство
социальных и ментальных структур, обозначила собой разрыв с традиционной
философской дихотомией объекта и субъекта, без которой невозможна
никакая метафизика.

Понятие габитуса неожиданно вернуло нас к вопросу, поставленному
Аристотелем, но так и не получившему окончательного ответа на протяжении
всех последующих столетий истории - вопросу о человеке как о социальном
животном. Бурдье предлагает совершенно новое прочтение этого тезиса:
вторая натура человека, его причастность к социальному, возможна лишь
как первая натура, как онтологическое средоточие всего, что мы склонны
принимать за выражение собственных антропологических черт. Радикализм
ответа Бурдье на аристотелевский вопрос заключался в том, что онтология
человеческого существа явилась для французского социолога эквивалентом
или, точнее, субститутом социальной праксиологии.

Наряду с теорией габитуса с именем Бурдье связано введение в научный -
и, как нетрудно заметить, далеко не только научный - обиход понятий
политического, символического, культурного, информационного и других
разновидностей социального капитала. Каждая такая разновидность
представляет собой, согласно Бурдье, специфический ресурс .... Любое
поле социального пространства может быть, в свою очередь, описано как
сложная конфигурация социальных связей (отношений) между отдельными
позициями. Объективность существования этих связей дает о себе знать в
том, что они оказывают преобладающее воздействие на людей, которые в
качестве действующих субъектов, агентов, неизбежно вовлекаются в
общественную жизнь.

И здесь Бурдье делает интереснейший ход: индивидуальное существование
человека связывает с проблематикой социальных/социологических
переменных. Генерализация такого рода <подмены>, которая случается в
жизни каждого из нас, нашла отражение в том, что социологическая
проблематика в рамках данного подхода превратилась в субститут
психологической, а если говорить точнее, психоаналитической
проблематики. Программным принципом многолетних исследований Бурдье
явилось создание концепции социоанализа.

Очень скоро стало ясно, что именно социоанализ может выступить методом,
позволяющим под совершенно особым углом зрения рассмотреть огромную
совокупность тем, - от политики до искусства и от экономики до
литературы. Благодаря социоанализу Социальное смогло во всеуслышание
заявить о своем присутствии, открыв перед нашим мало что замечающим
взором свой таинственный горизонт.

* * *

Фигура Бурдье неизменно вызывает самые полярные суждения. Теоретические
последователи называют его Карлом Марксом наших дней и утверждают, что
теперь социология и философия должны претерпеть существеннейшие
трансформации, доказав свою практическую состоятельность острым, чутким
и неотступным вниманием к самой практической деятельности, которая
является потаенным приводным устройством любой теории.

Левацки настроенные теоретические оппоненты Бурдье критиковали его за
удар, нанесенный им по субъективизму и спонтанеизму -
анархическо-рационалистической свободе, которая была превращена
сартрианцами в олицетворение противостояния субъекта, обращенного в
революционное будущее, и мира, неизменно пребывающего в цепких путах
прошлого и настоящего.

Оппоненты-либералы упрекали французского социолога в отказе от теории
рационального действия, которая сводила образцовые формы поведения и
мышления homo sapiens к поведению и мышлению homo oeconomicus и, по
крайней мере со времен Вебера, являлась наиболее бережно охранявшимся
идейным достоянием сторонников представления о том, что жизнь человека
пронизывается расчетом и определяется осознанным выбором.

Оппоненты-консерваторы вменяли Бурдье в вину пренебрежение к философским
идеалам логицизма, предписывающим исследовать социальные и несоциальные
явления с точки зрения системных свойств, т. е. описывать общество как
систему систем.

Однако парадокс заключается в том, что Бурдье не был, да и не мог быть
отвергнут ни одними из своих оппонентов: ни левыми, ни либералами, ни
консерваторами. Тот, кто отказывал ему в <классичности>, не мог не
признать его <актуальность>, и наоборот, тот, кто отказывали ему в
<актуальности>, не мог не подтвердить его <классичность>. Это знак того,
что именно Бурдье может считаться подлинным классиком современности.

Бурдье заставил быть другими (или, во всяком случае, изменить способ
самоидентификации) и консерваторов, и либералов, и левых. Именно после
Бурдье левые смогли определять себя как антиглобалисты, правые же
вынуждены признать свою приверженность глобализму. Причиной этому служит
то, что глобализация, как всячески стремился показать французский
социолог, явилась процессом, приводимым в действие наиболее острыми (уже
не <пост:>, а скорее <нео:>) современными противоречиями, подспудно
способствующими вызреванию очагов ожесточенной борьбы.

Лейтмотивом глобализации служит экономикоцентризм, различные стороны
которого блестяще вскрывал Бурдье, исследовавший последствия усиления
влияния роли экономики и экономических отношений в формировании облика
социального мира. Когда возможность <капитализмов> отвергается в пользу
одного, унифицированного и унифицирующего Капитализма, тогда творческое
сочленение различных видов деятельности подавляется по мере все более
ощутимого преобладания экономической практики, а некапиталистические
логики экономического поведения (например, в таких областях, как наука,
культура и искусство) вытесняются капиталистическими логиками, которые
сами приобретают статус <науки>, <культуры> и <искусства>. (Здесь нельзя
не отметить, что Россия - как, может быть, ни одна другая страна -
нуждается в бурдьерианской теории осмыслении опыта вовлечения в процессы
глобализации, поскольку именно у нас подобного рода глобалистские
тенденции заявили о себе с обескураживающей неотвратимостью.)

* * *

Смерть Бурдье поставила нас перед лицом проблемы подведения итогов его
творчества и выявления возможных преемников. Но именно это и составляет
многосложную и, быть может, даже неразрешимую задачу.

Можно соглашаться или не соглашаться с оппонентами Бурдье, однако
неоспоримо одно: противоречивость оценок, брошенных в его адрес,
свидетельствует не только об интересе к этой фигуре, но и о том, что
само социологическое знание в лице основоположника социоанализа стало
объектом самого искреннего практического и прежде всего политического
интереса. Поскольку такого рода интерес ни в коей мере не исчерпан и
только нарастает с течением времени, всякое подведение итогов в данном
случае является избыточным и ненужным.

В этом нет никакого парадокса: сказанные нами слова свидетельствуют лишь
об одном - о том, что Бурдье удалось добиться осуществления той
стратегии обращения с теоретической мыслью, которая всегда составляла
его кредо. Ему удалось указать на практические аспекты социальной
теории, которая, будучи возвращенной к практике, смогла стать
полноценной политикой социологического знания в современном мире.
Преемственность в этом случае вовсе не тождественна верноподданичеству
адептов и добросовестности комментаторов. Она означает нечто
принципиально другое - продолжение работы.

Той работы, которой Бурдье оставался верен до самых последних дней:
------------------------------------
{*} Полный текст читайте на сайте{ www.sociologica.ru.}

========

Н.А. Шматко

ГОРИЗОНТЫ СОЦИОАНАЛИЗА

(S/-'2001. Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах Российско-французского
центра социологии и философии Российской Академии наук. ? М.: Институт
экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2001.



Главной опасностью П. Бурдье считает склонность читателя к перенесению
логики обыденного языка в язык социологии, когда с высказываниями
сконструированного исследователем языка обращаются тем же образом, что и
с высказываниями <здравого смысла>. Так, например, социолог констатирует
в процессе анализа факт наличия какой-то <ценности>, а читатель
стремится трактовать это суждение как ценностное суждение. Если П.
Бурдье утверждает, что женщины реже мужчин отвечают на <политические>
вопросы зондажей общественного мнения, то все находится кто-то,
упрекающий его за исключение женщин из сферы политики. Это происходит
потому, что когда социолог фиксирует то, что есть, кто-то хочет сказать:
<Хорошо вот так, как есть>.

Среди других методов <эмпирической работы> исследователями школы П.
Бурдье широко применяется анализ документов (исторических, юридических,
административных и прочих). К документам, в частности, относятся разного
рода мемуары, биографические справочники, которые во множестве издаются
на Западе по всевозможным сферам и по разным социальным категориям,
ежегодники школ и университетов, публикующие сведения о преподавателях и
обучаемом контингенте, и многое другое. Биографические и
автобиографические данные дополняются объективными сведениями. Например,
в случае писателей и ученых анализируются их работы, журналы и
издательства, которые их публикуют, отзывы, рецензии... Подобного рода
работа, расширяющая и обогащающая данные опросов, хорошо представлена в
приложениях к фундаментальному труду П. Бурдье <Государственная знать>
(1989). Эта книга посвящена анализу формирования и функционирования
корпораций государственных служащих, а также роли престижных высших школ
Франции - Grandes Ecoles - в воспроизводстве позиций поля власти.

***

Совокупность всех социальных отношений не есть нечто аморфное и
однородное, но наделено обусловленной структурой. Данное обстоятельство
привело П. Бурдье к формированию понятия <поле>, понимаемого как
относительно замкнутая и автономная подсистема социальных отношений.
Поле - это место сил, относительно независимое пространство,
структурированное оппозициями, которые нельзя свести к одной лишь
<классовой борьбе>; оно есть особое место, где выражаются самые
разнообразные ставки борьбы, но чаще всего в преобразованном виде,
который делает их отчасти неузнаваемыми{[32]}. Внешний наблюдатель
всегда стремится преуменьшить роль этих ставок, сводя их к обычным
межличностным или же политическим конфликтам. Поле представляет собой
совокупность позиций, которые статистически определяют взгляды
занимающих их агентов как на данное поле, так и на их собственные
практики, направленные либо на сохранение, либо на изменение структуры
силовых отношений, производящей настоящее поле.

Поле возникает как следствие прогрессирующего общественного разделения
практик. Одной из важнейших его характеристик является автономия, т. е.
относительная независимость функционирования поля от внешних
принуждений. Поле переопределяет все внешние воздействия в собственной
<логике>. Такое свойство поля П. Бурдье называет способностью к
рефракции, сила которой измеряется степенью преобразования внешних
требований в специфическую, свойственную характеру поля форму{[33]}.
Например, поле социальных наук обладает небольшой степенью рефракции,
поскольку испытывает сильное воздействие со стороны поля политики.

Поле науки может быть определено как относительно автономное
пространство, обладающее собственными специфическими целями и ставками,
главными среди которых являются накопление рациональных эмпирически
обоснованных знаний. Утверждение своеобычности этих ставок возникает как
результат процесса автономизации по отношению к внешним воздействиям,
таким, например, как принуждения со стороны держателей религиозного,
политического или экономического капитала. В результате сложного
исторического процесса возникает оригинальный микрокосм, подчиняющийся
лишь собственным принуждениям и свободный от воздействия тех форм
господства, которые главенствуют в окружающем социальном мире{[34]}.
<Политизация> социальной науки является индикатором ее слабой автономии:
некомпетентные с точки зрения специфических научных норм агенты имеют
возможность влиять на нее от имени гетерономных принципов, вместо того,
чтобы быть немедленно дисквалифицированными. Поле политики подчиняет
логику и проблематику социальных исследований политической логике, и
ставит, таким образом, социальные науки на службу себе. Напротив, поле
политики обладает высокой степенью рефракции. Оно может
переформулировать любую социальную или экономическую проблему в
специфических политических терминах. Вместе с тем, автономия служит лишь
одним из необходимых, но недостаточных критериев конституирования поля.
Сколь бы слабой ни была автономия какого-то конкретного поля, нельзя
редуцировать его функционирование к реакции на внешние воздействия.
Невозможно объяснить все, что происходит в поле, опираясь исключительно
на интерналисткую или на экстерналисткую интерпретацию.

Важнейшей характеристикой поля является форма взаимодействий между
агентами, чьи позиции в поле должны рассматриваться только во взаимных
отношениях.

Логика функционирования поля конструирует из различных позиций (входящих
в поле в данный момент времени и в данных условиях) некое пространство
возможностей для каждого агента. Ансамбль позиций на деле есть деление
поля в соответствии с логикой борьбы за различные возможности. С каждой
позицией поля связана система представлений, диспозиций, интересов и
особое въдение деления поля. Между полем возможностей, структурой
позиций и структурой продукции, производимой в данном поле, существует
определенная гомология. В силу этого борьба агентов за сохранение или
изменение своей позиции в поле, за трансформацию структуры поля есть в
тоже время борьба за сохранение или изменение структуры продукции
данного поля и инструментов этого производства.

Рассмотрение как специфических, так и инвариантных свойств полей,
выделенных в результате проведения многочисленных эмпирических
исследований разных автономных социологических предметов по одной схеме,
позволило сформулировать П. Бурдье общую теорию полей. Основное
положение данной теории утверждает структурную и функциональную
гомологии между различными полями.

П. Бурдье рассматривает анализ поля экономики{[37]} как частный случай
общей теории полей, который, не являясь моделью для анализа всех других
полей, все же дает социологу исследовательские инструменты, позволяющие
конструировать различные поля, включая наиболее далекие от экономики.
{[37]} Определение, которое дает П. Бурдье полю экономики, весьма
наглядно отражает сочетание специфических и общих свойств полей: <Поле
экономики - это относительно автономное пространство, подчиняющееся
собственным законам, наделенное своеобразной аксиоматикой, связанной с
оригинальной историей. Оно производит особую форму интереса, являющуюся
частным случаем области возможных форм интереса. Социальная магия может
превратить почти что угодно в интерес и сделать из этого ставку в
борьбе> (Bourdieu P. Rеponse aux еconomistes // Economie et sociйtй. -
1984. - ?2. - P. 27.).


Конструирование поля требует вычленения всех возможных проявлений
выделенной системы социальных отношений: практических, символических,
идеологических, поведенческих и т. д. Необходимо детально
проанализировать распределение капиталов, существующие классификации и
иерархии, отношения господства/подчинения, институты и властные
структуры. Эта работа по социологической реконструкции ансамбля
социальных отношений является основой для анализа любого поля. Конечно
же, поле не существует в реальности, являясь продуктом социологического
конструирования, но вместе с тем оно не произвольно, но основывается на
социально-исторических фактах. Построенное социологом поле не есть
простое обозначение формальных связей, приложимых к любому социальному
образованию: поле - модус социальной действительности, исследование
которого представляет собой особую социологическую задачу.


------

Фредерик Лебарон

СОЦИОЛОГИЯ ПЬЕРА БУРДЬЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ

(Предпубликация из альманаха российско-французского центра социологии и
философии Института социологии РАН <Социология социальных наук в
постструктуралистской песпективе>)



Основной целью презентации экономической темы в творчестве Пьера Бурдье
и других исследователей из его окружения, является желание порвать с
представлением, согласно которому экономика в этом творчестве занимает
относительно второстепенное место (оставляя главное, в основном,
сюжетам, посвященным образованию, культуре, литературе и т. д.).
Напротив, экономическая антропология стала первой областью, в которой
развернулась творческая мысль Бурдье, как об этом свидетельствует
наличие в его первой книге <Социология Алжира> главы, посвященной
отношению алжирцев ко времени [2], которая станет несколько лет спустя
центральной темой его анализа традиционного экономического габитусa и
социально-экономических условий, определяющих возможность рационального
экономического поведения [3, 7]. Можно даже утверждать, что на
протяжении всего своего творческого пути П. Бурдье не прекращал диалог с
экономической теорией, и в первую очередь, с неоклассической теорией,
представленной работами Л. Вaльраса и В. Парето, которую обычно называют
<теорией всеобщего равновесия> (в особенности, кроме уже упомянутых
статей и книг, в следующих работах: [4-6, 9, 12-15, 17-19]). Его
теоретические построения, впрочем, могут интерпретироваться одновременно
как эмпирическое опровержение и аналитическое присвоение этой теории,
что объясняет настойчивость двойственной экономической критики в адрес
идей П. Бурдье: одним она представляется особой формой неоклассической
теории (из-за своего <утилитаризма> и <ортодоксии>, см.: [20, 35]),
другие полагают, что она реактивирует <инакомыслящую> критику
(одновременно - или по очереди - в духе К. Маркса и Э. Дюркгейма)
методологического индивидуализма и теории рационального актора (в этом
случае, ее определяют как <детерминистскую>, <холистскую> и т. п.).

Три аспекта в творчестве П. Бурдье придают его <экономической
социологии> совершенно особенный характер, который не позволяет отнести
ее ни к одному из полюсов экономической науки. Это, во-первых,
подчеркнуто символический характер экономических процессов, делающий их
в той же степени <фактами представления> (перефразируя Э. Дюркгейма),
что и <материальными отношениями>, говоря словами К. Маркса. Идет ли
речь об экономическом устройстве, экономическом господстве или
экономической борьбе, необходимо определить саму природу <экономических
фактов>. Во вторую очередь, П. Бурдье придает неоклассической теории
особый статус, позволяющий понять ее социальное значение, тип
использования и интерпретацию, которую может ей дать экономическая
социология. Наконец, в отличие от въдения экономики как <государственной
науки>, исключающей политику из своего объекта исследования, дабы
эффективнее оказывать политическое влияние, речь идет о переоценке роли
политического и государственного факторов в социальном становлении
экономики. Что предполагает, в частности, включить в предмет
исследования, конструируемый экономической наукой, условия производства
и различные виды социального использования экономики.

Символический характер экономических процессов

Будучи наследником (с этой точки зрения) экономической социологии как Э.
Дюркгейма и его последователей, так и М. Вебера (см. [25]), П. Бурдье
обобщает и систематизирует идею о том, что любой экономический феномен
должен заключать в себе символический момент. Не существует радикального
различия между представлениями и интересами, между символическим и
материальным, между ментальными и экономическими структурами. В своей
последней работе, <Социальные структуры экономики> [17] он обращается к
понятию <тотальный социальный факт>, предложенному Марселем Моссом,
чтобы оспорить утверждение, согласно которому автономизация
экономического поля должна привести к представлению, что экономическое
устройство радикально отличается от остального социального мира. Следует
<мыслить любой тип действия, даже тот, что кажется очевидно и строго
"экономическим", как "тотальный социальный факт" Марселя Мосса> [17,
с.11].

Определение основного закона (nomos) экономического порядка (cosmos)
позволяет уточнить этот пункт. Существование экономического поля есть
результат процесса автономизации, который привел к тому, что
экономическая логика получила тавтологическое определение: <бизнес есть
бизнес>, как, впрочем, обстояло дело со всеми остальными полями [13].
Этот процесс, родственный процессу <вычленения>, проанализированному М.
Полани, завершился автономизацией некоего порядка социальной реальности,
экономического устройства, выделив определенный illusio, веру в ценность
игры, некую форму libido - особой энергии, которая заставляет
экономических актеров, кем бы они не были, максимизировать свой выигрыш
(представляемый обычно как индивидуальный{[1]} денежный выигрыш).
Распространение этого illusio есть результат долгого и противоречивого
процесса, где государство сыграло решающую роль, обеспечив денежную
унификацию и фискальную монополию [24], главным образом, благодаря
созданию относительно стабильного пространства обмена и денежного
обращения [17, 24-26]. Но более глубокое единство экономического поля
связано с тем фактом, что экономические агенты участвуют в одной и той
же игре, добиваются одной и той же цели и т. д. Рациональный
экономический этос стремится к повсеместному распространению и
универсализации, но лишь при определенных экономических условиях, как
это было показано на примере Кабилии [7, с. 83-116]. В ходе одного
исторического процесса появляются социальные институты и типы действий,
относящиеся к <современному> капиталистическому устройству: кредит под
процент, банковские услуги, бухгалтерский учет, противопоставление
труд/отдых в его <современной> форме, наемный труд и т. д. Параллельно
развиваются диспозиции к расчету, предвидению, накоплению, сбережению и
т. п., которые связаны с <нормальным> функционированием этого порядка и
предполагают наличие минимальных капиталов (экономических, культурных,
социальных). Наконец, существование анти-экономических кругов, т. е.
пространств, в которых поиск символического капитила связан с отрицанием
денежной экономики (артистическое, научное, бюрократическое поля:)
показывает, насколько экономический illusio является лишь частным
случаем включения в социальную игру.

Второй аспект принятия во внимание экономического характера
экономических процессов связан с концепцией экономического господства,
разработанной П. Бурдье. Он отрицает чисто <экономическое> видение
эксплуатации и господства, в котором они представлены в разного рода
<инакомыслящих> течениях современной экономики. В отношениях господства
доминирующий не только присваивает большую часть произведенных благ
(примером может послужить марксистская <прибавочная стоимость>), но и
заставляет признать саму легитимность господства: он принуждает
доминируемого видеть его и окружающую их реальность глазами
доминирующего, и это отношение является ключевым в воспроизводстве
гоподства. Наиболее типичными примерами отношений, в которых
символический характер господства является решающим для выявления
условий его воспроизводства, являются домашняя эксплуатация женщины
мужчиной [15], отношения внутри семьи, <патернализм>, экономическая
неустойчивость [28] и т. д.

В современных сложных экономических устройствах самые простые и грубые
отношения господства по-прежнему существуют, но они сопровождаются все
более и более изощренными формами легитимизации (например, методы работы
и язык менеджеров, речи о заинтересованности работников в прибыли
предприятия, о владении работниками акций предприятия и т. д.).
Отношения экономического господства не ограничиваются отношениями между
работниками и работодателями, но также включают господство крупных
производителей над мелкими, как в случае небольших крестьянских хозяйств
в Беарне, которые столкнулись с необходимостью найти свое место на
рынке, ставшем национальным. Обладая наследством, которое они могли бы
передать следующему поколению, эти крестьяне оказались в ситуации, в
которой социальное воспроизводство стало для них невозможным [10].

Третий аспект введения символической составляющей в изучение
экономических процессов связан с борьбой. Классовая борьба - это не
просто конфликты, имеющие отношение к распределению богатств, - это
борьба символическая. Классы есть результат политической работы по
созданию и унификации, которая осуществляется на базе объективной
близости в социальном пространстве [8, 9]. Это позволяет понять
национальные особенности образования групп и отношений, связывающих эти
группы. В результате образования институциализированных систем
<профессиональных отношений> (коллективные соглашения, паритетное
управление социальным страхованием и т. д.) социальные категории
приобретают официальный характер, усиленный государственной
номенклатурой, которая их концентрирует [1].

Внутри пространства предприятий конкурентная борьба также носит
символический характер: доминирующее предприятие диктует свои правила
игры, свой выбор, свою концепцию продукта и т. п. Все его стратегии
направлены на усиление своей позиции и используют все доступные ресурсы,
в том числе и ресурсы чисто символические (создание торговой марки и т.
д., см.: [17]). Отношения между спросом и предложением включает
социальное и практическое <регулирование> в той же степени, что и чисто
<экономический механизм> [36, 12]. Поле руководителей также отмечено
борьбой между обладателями капитала того или иного типа, в особенности,
образовательного [19, 11], связанного с различными социальными
траекториями и диспозициями, которые им соответствуют.

Экономическая наука как воплощенный illusio экономического поля

Неоклассическая теория является по многим признакам типичным продуктом
схоластической мысли [14]: она предполагает, что обычный агент мыслит
так же изощренно и абстрактно, как аналитик, и путает реальность модели
и модель реальности. <Действительная рациональность> (рациональность
поведения скорее "рассудочного", нежели "рационального") на самом деле
далека от логичности, простоты и прозрачности теоретических рассуждений
(как, например, идеи, согласно которой на рынке труда тот, кто
предлагает свой труд, постоянно выбирает между зарплатой и свободным
временем, в зависимости от уровня доходов, получаемых в результате
работы, и уровня полезности отдыха). Экономическая теория сопровождается
воображаемой антропологией, являющейся проекцией практических
предположений теоретиков в мир теории, универсализацией их собственных
предрасположенностей к расчету и т. п. Въдение <рынка>, предлагаемое
неоклассической теорией, также является стилизацией реально существующих
рынков, предполагающей, что социально-экономические условия возможности
возникновения рынка (развитие вкуса к тому или иному продукту, появление
институтов и агентов, способных предоставить этот продукт, разработка
системы правил обмена и конкурентной борьбы (в частности,
государственной властью), установление механизма становления цен и т. д.
[14]) уже имеют место быть.

Но если бы неоклассическая теория сводилась к схоластической ошибке, или
даже к <идеальному типу>, плохо адаптированному для интерпретации
действительности, более реалистические теории (например, понятие
<ограниченной рациональности> Герберта Симона, институциональная теория
рынка, разработанная Т.Б. Вебленом и т. д.) давно бы уже заняли ее
место. Однако ее позиция никогда еще не была настолько сильной, особенно
в Соединенных Штатах. Основной причиной этого видимого <успеха> является
тот факт, что неоклассическая экономическая теория есть воплощение,
научная рационализация illusio экономического поля, чья власть тем более
сильна в обществе, чем более этот illusio там распространен.
Экономический illusio может быть определен как более или менее четко
сформулированная вера в необходимость максимизировать свой денежный
выигрыш. Неоклассическая теория является ошибочной в той мере, в какой
она предполагает наличие у актеров поведения, которого они не могут
иметь. В действительности <рациональность> социальных агентов скорее
ближе к <рассудочному>, чем к чисто рациональному расчету, а действия
опираются на практическое чувство, чувство ориентации, способное к
перемещению и регулированию. Тем не менее, <истинность> неоклассической
теории заключается в том, что по сути своей она достаточно верно
передает в схоластической форме особый illusio экономического поля. Она
его <укрепляет>, <формализует>, <отделяя> <экономическую> рациональность
от любой другой логики, с которой она всегда крепко связана. Таким
образом, неоклассическая теория формулирует гипотезу существования
актора, полностью отдающего себе отчет в своих действиях, целях,
предпочтениях, выборе. Она радикализирует имплицитное видение картины,
объединяющей действия акторов и стремящейся, в наиболее <рациональных>
областях, приблизиться к подобному идеальному типу. Однако идеальный тип
никогда не может в полной мере осуществиться в социальной
действительности. Здесь становится отчетливо видна чисто нормативная
функция экономической науки, о которой говорил Ф. Симиан: она участвует
в общей работе по подчинению социального устройства доминирующей логике
экономического пространства.

Таким образом, ориентация в системе образования, <выбор>, есть на самом
деле скорее продукт предрасположенности к той или иной ориентации и,
стало быть, различных форм имеющегося капитала, чем рациональности,
формальной или инструментальной, даже если они всегда представляются
более или менее <разумными>. Если взять за точку отсчета дифференциацию
<целей> в зависимости от социальных групп, применение рационального
расчета, казалось бы, позволяет предсказать феномен отсеивания в
зависимости от социального происхождения. Однако, именно эту разницу
диспозиций, связанную с возможным будущим представителей того или иного
класса, необходимо объяснить с социологической точки зрения. В противном
случае придется признать естественность социальных различий, приравнять
или редуцировать их к существующим испокон века биологическим различиям.
Гипотетико-дедуктивные построения неоклассической теории кажутся
соблазнительными только потому, что она идет по кругу, включая в
параметры модели (например, модели системы предпочтений) варианты того,
что нужно объяснить. Если результаты - предсказательная способность -
отнюдь не всегда абсурдны{[2]}, то это не означает, тем не менее, что
данная теория <объяснила> что бы то ни было.

П. Бурдье разработал диспозиционную концепцию действия, в которой выбор,
действия всегда прямо зависят одновременно от предшествующих социальных
условий (формирование вкусов, наклонностей, привычек и т. д.) и от
практического отношения к будущему, практического предвидения (того, что
необходимо сделать, сказать, какую позицию занять и т. д.). Чтобы
объяснить реальные действия, следует систематически переоценивать место,
которое занимает в них неопределенное, неясное.

Эта оппозиция по отношению к неоклассической теории сопровождается
критикой более широкого плана по адресу методов с использованием
математического моделирования [37]. Идея построения простых моделей,
которые затем эконометрически <проверяются>, является менее интересной
по сравнению с исследованием всего объема взаимоотношений внутри того
или иного социального пространства, проведенного с помощью методов
анализа данных. Для П. Бурдье речь не идет о том, чтобы отказаться a
priori от, например, техники регрессии. Просто для него более
<естественным> представляется включить математическую технику в процесс
построения и интерпретации геометрических пространств, созданных с целью
объяснения комплексной дифференциации социального мира. Так называемые
<качественные> методы (интервью, наблюдение, контент-анализ) являются,
следуя этой логике, более адекватными инструментами объяснения
действительного функционирования экономических институтов, рынков и т.
д., по сравнению с построением априорных моделей.

3. Включение политического фактора в объект экономики

Одним из важных результатов исследования, посвященного домам
индивидуальной застройки, проведенного в 80-х годах [12, 17] является
выявление решающей роли политического фактора и политической борьбы в
процессе становления рынка. Закон о <персональной помощи> через механизм
предпочтительного кредита предоставил представителям низших и средних
классов возможность получения доступа к индивидуальной собственности.
Государство не ограничивается регламентацией рынка, оно его строит,
организует, определяет его структуру и функции. Делая это, государство с
большей или меньшей степенью необратимости изменяет процесс
экономического развития. Здесь примером может послужить феномен так
называемой . Сегодня <метагосударства> (такие, как
Всемирая организация торговли, Международный валютный фонд, Всемирный
банк и т. д.) являются теми, кто наиболее активно работает над
объединением мирового рынка благ и услуг и над проистекающим отсюда
изменением социально-экономических структур. Государство есть следствие
огромной концентрации капитала, в особенности капитала символического, и
продукт зарождения особой формы интереса: интереса к
незаинтересованности [13]. Оно является пространством борьбы зачастую
противоположных сил, одни из которых более благосклонны по отношению к
обладателям экономического капитала, другие - по отношению к неимущим.
Противопоставление между <правой> и <левой рукой> государства позволяет
понять социальное основание борьбы внутри бюрократического поля, и, в
случае Франции, пересмотр <крупной государственной знатью> в 80-х годах
условий труда и существования <малой государственной знати>.

Экономическая наука принимает непосредственное участие в социальном
построении экономики. Например, <эффект теории> позволяет понять, что
марксизм - это, в первую очередь, действенная социальная сила, которая
подвергла глубоким изменениям саму структуру общественных отношений,
видоизменяя отношения господства и условия существование социальных
групп, способствуя построению самой идеи <рабочего класса> [9].
Государственная экономическая статистика является решающим элементом в
построении современных государств: она одновременно выполняет функции
конструирования реальности, предвидения и легитимации, в особенности
легитимации той или иной экономической политики. Как мы помним,
экономическая наука неотделима от экономического illusio. Она не
является автономной конструкцией, лишенной какой-либо связи с социальным
миром, в котором она появилась на свет. Фикция такой автономии
поддерживается общей системой производства и воспроизводства
представлений, начиная с наиболее теоретических, и заканчивая
непосредственно практическими и <идеологическими> [38]. Победа
неолиберализма является результатом социальной работы по производству и
распространению интеллектуальной продукции, где поле экономистов
занимает видное место [22, 23, 27].

Переоценивая роль политических факторов в социальном построении
экономики, П. Бурдье ставит под сомнение господствующее ныне
представление, что развивающийся процесс <глобализации> является
неизбежным и естественным. Социология экономики оспаривает неизбежность
экономического порядка, не забывая выявлять его вес и силу инерции, чьи
начала заложены в экономических габитусах и системах представлений с
ними связанных.

Таким образом, <социология экономики> Пьера Бурдье является радикальным
переосмыслением экономического порядка как относительно автономного
пространства внутри социального мира, переосмыслением, опирающимся на
использование некоторых инструментов анализа, позаимствованных в
экономической теории, но использованных не по нормативному и
схоластическому назначению, а во имя создания действительно
всеобъемлющей экономической науки.

Перевод с французского Т.В. Анисимовой

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Boltanski L. Les Cadres. La formation d'un groupe social. - Paris:
Minuit, 1982.
2. Bourdieu P. Sociologie de l'Algйrie. - Paris: P.U.F., 1958.
3. Bourdieu P. La sociйtй traditionnelle // Sociologie du travail. -
1963. - ?1. - P. 22-44.
4. Bourdieu P. Le Marchй des biens symboliques // L'Annйe
sociologique. - 1971. - ?22. - P. 49-126.
5. Bourdieu P. Esquisse d'une thйorie de la pratique. - Genиve: Droz,
1972.
6. Bourdieu P. Avenir de classe et causalitй du probable // Revue
franзaise de sociologie. - 1974. - Vol. 15. - ?1. - P. 3-42.
7. Bourdieu P. Algйrie 60. Structures йconomiques et structures
temporelles. - Paris: Minuit, 1977.
8. Bourdieu P. La Distinction. Critique sociale du jugement. - Paris:
Minuit, 1979.
9. Bourdieu P. Espace social et genиse des classes // Actes de la
recherche en sciences sociales. - 1984. - ?52/53. - P. 3-14.
10. Bourdieu P. Reproduction interdite. La dimension symbolique de la
domination еconomique // Etudes rurales.

11. Bourdieu P. La Noblesse d'Etat. Grandes йcoles et esprit de corps. -
Paris: Minuit, 1989.

12. Bourdieu P., Bouhedja S., Christin R., Givry C. Un placement de pеre
de famille. La maison individuelle: spйcificitй du produit et logique du
champ de reproduction // Actes de la recherche en sciences sociales. -
1990. - ?81/82. - P. 6-33.

13. Bourdieu P. Raisons pratiques. Sur la thйorie de l'action. - Paris:
Seuil, 1994.

14. Bourdieu P. Le Champ еconomique // Actes de la recherche en sciences
sociales. - 1997. - ?119. - P. 48-65.

15. Bourdieu P. Contre-feux. Propos pour servir а la rеsistance contre l
'invasion nеolibеrale. - Paris: Liber/Raisons d'agir, 1998.

16. Bourdieu P. La domination masculine. - Paris: Seuil, 1998.

17. Bourdieu P. Les structures sociales de l'еconomie. - Paris: Seuil,
2000.

18. Bourdieu P., Darbel A., Rivet J.-P., Seibel C. Travail et
travailleurs en Algйrie. - Paris-La Haye: Mouton, 1963.

19. Bourdieu P., Saint-Martin de M. Le Patronet // Actes de la recherche
en sciences sociales. - 1978. - ?20-21. - P. 3-82.

20. Caillе A. La Sociologie de l'intеrкt est-elle intеressante? //
Sociologie du travail. - 1981. - Vol. 23. - ?3. - P. 257-274.

21. Cordonnier L. Pas de pitiе pour les gueux. - Paris: Raisons d'agir,
2000.

22. Dezalay Y., Garth B. Le . Contribution а une
sociologie de l'hйgйmonie du nйolibйralisme // Actes de la recherche en
sciences sociales. - 1998. - ?121/122. - P. 3-22.

23. Dixon K. Les Йvangйlistes du marchй. Les intellectuels britanniques
et le nйolibйralisme. - Paris: Liber/Raisons d'agir, 1998.

24. Elias N. La dynamique de l'Occident, Paris.

25. Gislain J.-J., Steiner P. La sociologie йconomique. 1890-1920. -
Paris: P.U.F., 1995.

26. Heilbron J. Economic Sociology in France // Economic Sociology.
European Electronic Newsletter. - 1999. - Vol 1. - ?1.

27. Lebaron F. La Croyance йconomique. Les йconomistes entre science et
politique. - Paris: Seuil, 2000.

28. Pialoux M. Jeunes sans avenir et travail intйrimaire // Actes de la
recherche en sciences sociales. - 1979. - ?26/27. - P. 19-47.

29. Polanyi K. La Grand transformation. - Paris: Larousse, 1944.

30. Rouanet H., Le Roux B. Analyse des donnйes multidimensionnelles. -
Paris: Dunod, 1993.

31. Sayad A. L'Immigration ou les paradoxes de l'altеritе. - Bruxelles:
De Boeck, 1991.

32. Simiand F. Le Salaire, l'еvolution sociale et la monnaie. Essai de
thйorie expйrimentale du salaire. - Paris: Alcan, 1932.

33. The handbook of economic sociology / Ed. by N.J. Smelser, R.
Swedberg. - Princeton: Princeton University Press/Russell Sage
Foundation, 1994.

34. Steiner P. La sociologie еconomique. - Paris, La Dйcouverte, 1999.

35. Favereau E. Sida, un relвchement qui fait peur // Libеration. -
2000. - ?6035. - 11 octobre. - P. 2

36. Bourdieu P., Boltanski L., Castel R., Chamboredon J.-C. Un Art
moyen. Essai sur les usages sociaux de la photographie. - Paris: Minuit,
1965.

37. Bourdieu P., Chamboredon J.-C., Passeron J.-C. Le Mеtier de
sociologue. Prеables еpistйmologiques. - Paris-La Haye: Mouton, 1973.

38. Bourdieu P., Boltanski L. Le Titre et le poste: rapports entre le
systиme de production et le systиme de reproduction // Actes de la
recherche en sciences sociales. - 1975. - ?2. - P. 95-107.

ПРИМЕЧАНИЯ


------------------------------------
{[1]} Видение homo oeconomicus как продукта социальной истории и
автономизации особого экономического пространства, являющегося предметом
в свою очередь автономизировавшихся верований, совпадает также с точкой
зрения Франсуа Симиана. См.: [25].
{[2]} Именно это <рационализирует> <инструментальная> концепция
экономики, разработанная Милтоном Фридманом и его последователями.




От Pout
К константин (24.03.2003 21:23:52)
Дата 25.03.2003 00:02:33

Конечный словарь

у него охватывает "волновой-корпускулярный дуализм" по большому
разнообразию полей , их совокупностей . Причем поздние работы четче и
ясней, и они как раз "по экономике" и прочей сермяге, а не про
ГийомАполлинеров и культур-мультур.
Это раз.

константин сообщил в новостях следующее:90312@kmf...
> Ну это понятно ... (Приписывается Л. П. Берии)
>
> Можно ИМХО несколько иначе поставить вопрос: "зачем все это нужно?"
Сравнить с другими подходами (популярными, маинстримовыми , по твоей
терминологии). Со стороны социологии говорить не берусь , а со стороны
естественных наук , на лидирующую роль претендовала синергетика
(нелинейная физика, теория катастроы и т.д.) Там вроде тоже модели ,
пришедшие из естественных наук ,и ими тоже беруться объяснять все.
> Тогда вопрос ставиться так, Чем Бурдье лучше синергетики, почему,
по-твоему надо читать и применять его, а не Малиновского, Хакена и др.?
>
Он обговорил по-французски многословно и изящно, картинно,много"полей"
и пр. Из рецензии на "Сметку".
"Выбор терминов обнаруживает необыкновенную
тонкость, передать которую на русском языке (надо отдать им должное)
всеми силами стремились переводчики"

Вот на след.шаге вместо тучи изящных слов, периодов, ля мур-тужур
появятся _формулы_, и абзац. "Капитал,эта энергия социальной физики"..
Это он не физики, он кюльтюрель, поэтому чуть-чуть не добирает до
"формулы" и путает"размерности". Это не страшно. Он как бы решает
обратную задачу. Побиск говорил ,что "умный человек всегда сможет
написать текст, используя вместо формул - слова". Просто длинней
выходит, сильно длинней. И немного сбоит. "Капитал, это энергия...это
ресурс...это
актифф... авуар...". 30книг и 300 статей(Б-вариант). Нет бы вовремя
Побиска почитать. Было бы сильно короче.
(Шучу конечно. Но такое впечатление,что он ,как Побиск, напрягался
только когда его гнобили, "пиши четко, еще четче ,а то не поймут".
"Сметка" и многие лекции так и написаны, а академические статьи -что-то
жуткое. Гений, француз, что с него взять. Токует на весеннем току, и
все.
Французы, оне такие. Ля мур,тужур...

> -------------
> Если более общё, то так. Почему свое время надо тратить именно на
Бурдье ? Вопрос не с потолка взят. Вчера разговаривал с женьщиной,
профессиональным психологом, кроме всего прочего свободно говорит на
французском .
>
Пусть переведет статью Женщина из Б-Лексикона,тогда поговорим

> Так ее совет был именно так и выражен, не надо тратить время на Бурдье
, есть большие величины в социологии, (например Парето)

Пусть переведет, говорю, попроси. Там три абзаца. Не может быть ,чтоб
не "запала"

"Ален Делон - говорит по-французски"





От М.Згурски
К Pout (25.03.2003 00:02:33)
Дата 26.03.2003 17:45:33

Почему именно Бурдье?

Доброе время суток!

Не успел задать встречный вопрос в
http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/90471.htm
из-за просьбы ttp://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/90517.htm
Всё же введение и позиционирование пост(нео)структурализма вызывает у меня, возможно и других участников, естественное не(до)понимание. Такие понятия как "габитус", "социальные практики", "поле", "социальный агент", "актор",
"игры","дискурс" и другие конструкты, отражающие символические интеракции, применимы ли они к нам, "работают " ли они в в условиях нашей суровой жизни и в нашем уникальном социальном пространстве?

"Раскрыть хрупкость и неустойчивость социальной реальности" можно было с таким же успехом, взяв из постмодернистской социологии и проблемы социального кризиса, представленные в работах К.Манкгейма, и попытки Ю.Хабермаса реконструкци исторического материализма, и теорию структурации Гидденса или программируемого общества А.Турена. В рамках постмодерна, ИМХО, ВСЕ они имеют право на существовование, взаимодополняя друг друга(будучи движимыми общими идеями плюральности, толерантности, фрагментарности, динамизма, уникальности, индивидуальности и т.п.) в описании и в "замещении" поиска истины "переживанием" социальной реальности.

(Об "Осмыслении развития общества: История социологии и социальная практика" - смотрел статью Култыгина В.П.
http://www.ispr.ru/10LET/STATI10/stati17.html)

С уважением Микола З.

От М.Згурски
К Pout (25.03.2003 00:02:33)
Дата 25.03.2003 15:15:37

Re: Складывается впечатление

День добрый!

Не обессудьте, складывается впечатление:

>… у него охватывает "волновой-корпускулярный дуализм" по большому разнообразию полей , их совокупностей . Причем поздние работы четче и ясней, и они как раз "по экономике" и прочей сермяге, а не про ГийомАполлинеров и культур-мультур. Это раз.

Складывается впечатление,что картина мира построена по образу и подобию театрального действа, в котором действуют, играючи (только не реальные социальные акторы, а) актёры.
Реальные же участники социального процесса (в лучшем случае - в гримерной, в гардеробе, "со шваброй в руках" обслуживают актеров, зрителей и действо) находятся в положении зрителя и высказывают свою точку зрения на разворачивающиеся вокруг них события и свое отношение к ним опосредованно, не включаясь в саму игру.

Складывается впечатление, что все социальные взаимодействия являются чисто символическими актами обменами информации – энергии, поля-вещества, т.е. весьма условным распространением и использованием обезличенной информации и чистой энергии между актерами и зрителями, делающими свои чисто символические ставки.


>Он обговорил по-французски многословно и изящно, картинно,много"полей"и пр. Из рецензии на "Сметку". "Выбор терминов обнаруживает необыкновенную тонкость, передать которую на русском языке (надо отдать им должное) всеми силами стремились переводчики" Вот на след.шаге вместо тучи изящных слов, периодов, ля мур-тужур появятся _формулы_, и абзац. "Капитал,эта энергия социальной физики".. Это он не физики, он кюльтюрель, поэтому чуть-чуть не добирает до "формулы" и путает"размерности". Это не страшно. Он как бы решает обратную задачу. Побиск говорил ,что "умный человек всегда сможет написать текст, используя вместо формул - слова". Просто длинней выходит, сильно длинней. И немного сбоит. "Капитал, это энергия...это ресурс...это актифф... авуар...". 30книг и 300 статей(Б-вариант). Нет бы вовремя Побиска почитать. Было бы сильно короче. (Шучу конечно. Но такое впечатление,что он ,как Побиск, напрягался только когда его гнобили, "пиши четко, еще четче ,а то не поймут". "Сметка" и многие лекции так и написаны, а академические статьи -что-то жуткое. Гений, француз, что с него взять. Токует на весеннем току, и все. Французы, оне такие. Ля мур,тужур...

Складывается впечатление, что нкогда застывший и угасший казалось бы на века социологический интерес к теоретическому осмыслению реальной жизни, на протяжении последних лет постсоветского периода своего существования проявляет удивительную пытливость к поиску метаязыка для оформления своих теоретических оснований, языка, способного "переделать" (по-современному передать) или "заменить" (подменить) марксизм новой теорией генезиса, развития и функционирования структур, конституирующих социальную реальность. Интерес Бурдье, направленный на выявление глубинных оснований различных культурных сред этой установке оказался весьма близок и созвучен.

Но складывается впечатление, что ведя в социальную реальность Агента и Габитус он сделал некий прорыв.

Агенты и группы агентов определяются по их относительным позициям в социальном пространстве, которое включает в себя множество полей и агент может занимать позиции сразу в нескольких полях, а для того, чтобы поле функционировало, необходимо, чтобы люди имели габитус, признающий законы игры – чем не звучащая по-соременному риторика о causa sui natura creatur et creat К.Маркса – пространство практик и пространство агентов образуют объективную социальную реальность. Поле-место отношений сил и борьба, направленная на нереволюционное, а эволюционное изменение социальных отношений.. Социум – абстракция, сконструированная ансамблем отношений, в которых действуют агенты или агентура.

Если найдется время изучу, а пока
складывается впечатление.

За сим мое почтение, Микола.

От Pout
К М.Згурски (25.03.2003 15:15:37)
Дата 26.03.2003 23:15:28

(перенос из корня) Новая знать

Предыдущий постинг Миколы З. "Первое поверхностное
впечатление",ответ на мой, был удален, и мой очередной ответ ушел в
корень. Здесь его повтор ,перенос назад из корня.

=======
попытка небольших коррекций первых впечатлений

М.Згурски сообщил в новостях
следующее:90374@kmf...
>
> "Выбор терминов обнаруживает необыкновенную
> тонкость, передать которую на русском языке (надо отдать им должное)
> всеми силами стремились переводчики"
>
> Таким образом, поле можно сравнимо с игрой, правила которой не ясны
участникам, а игроки "подмухлевали" при раздаче, поделив карты таким
образом, что у одних оказались все козыри.
>
см. в конце
>
> Как я понял, картина мира изображается как театральное действо, в
котором действуют, играючи, только некоторые социальные агенты . сами
актёры.

Понимаете, есть поправочки к этим самым первым терминам."Тонкая
структура" рассматривается. Нет, в версии "социоанализа" эти самые
"игры в полях" - это не _метафора"театра"_. Драматурга, сцены, писаных
правил игры,заучивания ролей как у актеров тут в общем случае
нет.(исключая такие продвинутые случаи, как "арену политики" и т.п. -там
это уместно). Шекспировская метафора "театр- АКТЕРЫ" к жизни людей в
обществе вообще - это нулевое
приближение для обыденного сознания, всем доступное. И ролевая теория
игр тут идет в одну сторону, а "полевая" в другую. Вот тут развилка.
Она сразу маркируется либо сдвижкой ключевых терминов (игра,
ставка, актОр и другие), либо их уточнением (на это требуется порой
глава
трактата того же Хейзинги), либо их заменой более "тонкими"
концептами(по следам Хейзинги - Бурдье вводит illusio). То есть это и
процесс "изобретения понятий", развитие концепции. Потом ее
надо"перепирать" популярно. как И.Кон перепер в 70х
забугорную ролевую теорию игр для интеллигенции -"Люди и роли".
Повторюсь. Некторые франц.слова имеют более широкое гнездо коннотаций ,
куда более многозначны. Таково франц.слово "игра". Там приведен в
примечаниях один примерчик, когда одно из ее значений -"сдача"(карты на
руках). Французы более искушенные и азартные игроки, и "по жизни"
нарастили
широкое "гнездо значений", с которым уже как с исходным материалом
обращается
мыслитель-писатель. Он писал для французов, и " все это" им без
дальнейшего
растолкования с ходу понятно . С "хабитусом" дело обстоит точно так
же(см. рядом слова Мосса) - смысл нововеведенного слова тоже понятен с
ходу, а у нас звучит как калька какого-то берберского экзотического
понятия, как "верблюд-дромадер" . Полпытка перевести попроще - не
выходит. "Привычка","навык" не годятся. "Привычкинс" какой-то звучит еще
более дико. Приходится
использовать"дромадера", то есть транслитерацию слова хабитус.
Затем, в жизнь и ее игры этот "аппарат игры" у них глубже вплетен и
составляет
нутряную страсть, "либидо". А осмысление и рационализация этой жизни
выявляется и в творчестве мыслителей-писателей, но также и в чистой
науке с"формулами". Любопытно например, что теорвер (теория
вероятности)развился из практики франц.шевалье игравших в кости до
потери сознания, это было чуть не дело их жизни.

В полевой теории в отличии от ролевой - не актер, а актОр

>Получается, что реальные участники социальной жизни . актОры,
находятся в положении зрителя (в лучшем случае - в гримерной, в
гардеробе, "со шваброй" обслуживают актеров, зрителей и действо), и
высказывают свою точку зрения на разворачивающиеся вокруг них события и
свое отношение к ним опосредованно, не включаясь в саму игру. ИМХО,из
этого следует, что все социальные взаимодействия являются чисто
символическими актами обменами информации . энергии, поля-вещества, т.е.
весьма условным распространением и использованием обезличенной
информации и чистой энергии между актерами и зрителями, делающими свои
чисто символические ставки.
>

не "чисто" символическими актами. Символический" актив"(asset,
авуар,"капитал") присутствует в каждом автономном поле.Посмотрите рядом
статью про экономическое поле,там это вдвинуто на материале экономики.
Последние, уже
2000г, работы Бурдье по "домовладениям" ( есть рецензии на них, немного
погодя
выложу) показывают, что его прочтение даже чисто экономических материй
("рынка недвижимости") оказвается верней , чем тех кто это рынок
окучивает и для этого теории разрабатывает. За счет того, что грамотно
вплетен"символический" аспект, прямо с самого начала.
Экономисты как цех не имеют верной концепции своего современнного
предмета, а культурель - сделал такую концепцию.

> Поэтому, право, -
> >> -------------
>
> ИМХО,мое впечатление: очень сложные для понимания
постструктуралистские или неоструктуралистские построения, где
теоретические выкладки формулируются языком поэзии, прозы, физики,
французской традиции "фривольного" повествования и в котором отсутвует
повествование о реальных процессах встречающихся в практической жизни
реальных людей... Людей??? Актеров???
>

АктОров. "Действователей" (от слова action -действие,дело) самих по
себе, не осознающих что творят, порой не подозревающих о писаных
правилах, ролях,диспозициях. Киселева -актОр, а не актер. Я специально
начал весь разговор с развернутого изложения этого прецедента , истории
Киселевой, "Я так хочу назвать кино". Нигде кроме, как в Моссельпроме,
т.е. в
бурдьевизме, вы этого не получите.
Речь идет не о шевалье и игре в кости, не о франциях, не об изящном
плетении словес,а о самой "простой"(ага... если бы) сермяге, о донецкой
рабочей слободке.
И показать нутряные пружины "праксиса" можно только "страстно"в него
влепившись, но и вооружившись аппаратом "полевого игроведения". Может,
не все как надо вычленили,но главное - ухватили "праксис" там и в том,
что
для других представляется "писаниями безграмотной одинокой старухи" и
т.д. Потому что использован был"дискурс праксиса".

> Все-таки найду время и постараюсь въехать в этот "дискурс праксиса"
(чтобы не быть столь поверхностным в утверждениях)!

Моя первая встреча-стычка с тем же "явлением бурдье" ничего
"нутряного"
не развила и не затронула. Так, витиеватые построения именно такого
стиля как Вы сейчас описали. Так бы и осталось, но кто-то (неявный
драматург)принял очень мудрое (или рискованное)решение -в сети
энтузиасты и бессеребренники толково размещают переводы все более
новых его текстов, текстов его последователей и критиков. И
пред-публикации, которые я привлекаю. Могли бы ничего из внутренней
кухни
не выкладывать, или "продавать товар" на "бирже идей", ан нет - создали
целых три больших сайта , и за два года появился сетевой архипелаг.
Кстати,это тоже ставка в борьбе за символическое пространство и его
передел. Порой это оказывается фатальным, время не ждет.
Свежего"грамши-в-глобальной-сети" нет, а есть за 800баксов малотиражная
книга,полный компендиум грамшианских "горячих разработок". И где ее
возьмешь-то. Вот и стынет втуне от наших "слободок"
Другие выбирают другую стратегию, а фирма "бурдье-в-сети" выбрала
стратегию открытого встречного огня, как и мы . "Кишки наружу", в
частности, и фэр плей -честное состязательное противоборство. Фехтование
с привлечением всего "интеллектуального капитала", а не риторики или
сражение
символическими "дубинами".


> С уважением, Микола
с уважением

--------


Если есть желание сразу брать быка за рога - вот рецензия на то,
что
называют "Капиталом" у Бурдье. Рецензия (англ) на английский перевод

Новая знать -нечто невиданное в истории, "дворяне" и по праву
крови,и по
присвоению ,подгребанию обоих "капиталов" , невидимое подавляющее
доминирование. Новое дворянство, которое ,впрочем, разрывает свою
обитель - государство. Образно гворя, иссушаетт его"левую
руку"("социальную сферу"). Это процесс образования Новой знати в общих
чертах предсказал еще Вебер


http://www.homme-moderne.org/societe/socio/wacquant/capital.html

Loпc Wacquant

- Reading Bourdieu's , Foreword to the English-language
translation of Pierre Bourdieu, La noblesse d'Etat. Grandes ecoles et
esprit de corps (Paris, Editions de Minuit, 1989); The State Nobility
(Cambridge, Polity Press, 1997).

Wacquant

ЧТЕНИЕ "КАПИТАЛА BOURDIEU'S.


Предисловие к переводу на английскоий язык. Пиерр Бурдие, Le Noblesse
d'Еtat. Grandes Еcoles и дух государства (Париж, Издание de Minuit,
1989); Государственная Знать (Кембридж Пресс, 1997).


(фрагменты )

Вот (цель) Бурдие - действие социальной алхимии, посредством чего
социальная иерархия скрывает себя, от тех кого она удостаивает, не в
меньшей степени чем от тех, кого она исключает, как масштаб
человеческого превосходства, как исторически произвольный социальный
(порядок)

В феодальном обществе, отношение между временными и духовными полюсами
власти брало форму относительно простую, dualistic все же
дополнительный, оппозиция между воинами и священниками, военной и
hierocratic властью, wielders мечей и wielders слов. С конституированием
формально рационального государства и параллельного господства " второго
капитала " (эти два, Бурдие выдвигает гипотезу, - коррелативные
исторические изобретения), эта антагонистическая пара заменена очень
сложной (сетью) перекрещивающихся взаимодействий среди разнообразия
(полей), в которых различные формы социальной власти теперь эффективно
циркулируют и концентрируются. Цепь взаимозависимостей, которая сшивает
их вместе в этот специфический ансамбль,Бурдие(называет) (полем) власти
(понятие, представленное уже в начале 1970-ых, но разработанное впервые
здесь и теоретически и опытным путем) , которое простирается от
экономического (поля), в один конец, к (полю) культурного производства,
в другой. (7) Промышленник и художник в девятнадцатом столетии, менеджер
и интеллектуал в двадцатом, в случае Франции,- персонификации полюсов
доминирующих и доминированных поля власти соответственно. Между ними,
в симметрическом и обратном порядке, согласно относительному
pre-ponderancy, они согласовываются к экономическому или культурному
капиталу, составляя список присяжных (поля) политики, высшей
государственной службы, профессий, и институций.

Поскольку разновидности капитала разносторонне развиваются, то
автономные (поля) умножаются - это два суждения которые, для Бурдие, -
эквивалентные концептуальные переводы одной и той же эпохальной
тенденции, так как капитал и (поле) взаимно определяют и определяются
друг другом . И поскольку более прозрачная " механическая солидарность "
между слабо дифференцированными и взаимозаменяемыми полномочиями
уступает место более запутанной " органической солидарности " между
высоко отличными и несоизмеримыми полномочиями, скреплением напряженных
отношений, и столкновения угрожают вспыхивать. Факт, что разнообразные
формы капитала теперь входят в формулу доминирования, подразумевает,
что различные принципы социального первенства и законности должны
высчитаны и выверены

Это тот пункт, где вводится в рассмотрение система селекции через
учреждения высшего образования . В обществах, характеризованных
copresence и соревнованием разнообразных форм власти , как которая все
полагаются все более и более на преобразование в верительные грамоты,
средства для самосохранения, эта система не только гарантируют
(предпочтительный) и быстрый доступ к (позициям) команды сыновей тех
происхождений, кто уже монополизируют их (полное членство в знати,
основанное ли на крови или дипломах, является по существу мужским
делом). Высокая (степень) автономии и внутреннего дифференцирования.
которая организует (поле) власти в целом,согласно той же самой
антиномии между деньгами и культурой, позволяет также разрядить
конфликты intranecine, признавая и полезные , разнообразные требования,
"ученого", и отсюда социального, превосходства.

" Интеллектуальные школы " типа Еcole normale supеrieure, кузница
высокой интеллигенции Франции (Bourdieu - один из длинной вереницы ее
выдающихся выпускников)...учреждения, приспособленные для взращивания
"капитанов промышленности" и государства, типа Еcole де hautes еtudes
commerciales и Еcole политехническая, с другой стороны, являются прежде
всего сохраняющимися из студентов, выпущенных , и предназначенными для,
средне-богатой фракции французской высшей буржуазии. Расположенный в
середине между двумя полюсами французских отборных школ, Еcole
nationale d'administration, их которой выпускают членов кабинета и
высших государственных служащих, смешивают два вида компетентностей,
культурной и экономической, и принимают на работу студентов, чей
наследство семейства типично накапливает редкие "верительные грамоты" и
старое богатство.

Обеспечивая отдельные пути передачи привилегий и, признавая конкуренцию,
даже антагонистическую, требуему. в пределах ее собственного (порядка),
область отборных школ изолирует и умиротворяет различные категории
наследников власти и гарантирует, лучше чем любое другое устройство,
мир dominorum обязательный

Bourdieu считает, что chiasmatic организация современного правящего
класса, выражает историческое состояние разделения рабочей силы между
материальным (экономическим) и символическим (культурным) капиталом), и
его проекцию на область отборных школ, которая и освобождает и
переплетает эти два, характерна для всех продвинутых обществ. Но эта
подземная структура оппозиции принимает феноменально разнообразные формы
в различных странах, в зависимости от множества пересекающихся факторов,
включая историческую траекторию формирования высшего класса,
государственных структур, и формы системы образования в обществе
...

(вводится понятие "верительных грамот" и т.п. Предисловие достаточно
подробно вводит в проблематику книги и тут цитируется только выборочно)


.
======









От М.Згурски
К Pout (22.03.2003 21:39:56)
Дата 24.03.2003 17:01:37

Re: "Тонкая структура"

День добрый!
>И разумеется "негативно" критикуя то, что во Франции называлось в 70х basic marxism , ФКП-шный "мейнстрим". Аналог нашего пожнего сусловского ВПШ, наверно о тонкой структуре (это термин из квантОв -расщепление атомных
уровней,приводящее к именно тем особенностям видимого спектра, которые и
НАБЛЮДАЮТСЯ)

ИМХО, меня часто настораживает употребление новых слов путем калькирования их из лексики западных свободных интеллектуалов (или радикалов). В русскоязычной версии, несмотря на ныне существующий разнобой, скорее носящий показной, внешний характер, в отличие от эзотерического западного новояза, сформировался почти у каждого гуманитария общий научный «строй» и «язык», который все понимают, для экзотерического общения. Поэтому Всякое вводимое в публичное обращение слово нуждается в соотнесении с системой «координат», т.е. со сложившейся у нас традицией (мэйнстримом, если хотите) и нахождении для него соответствующих референтов и коррелятов.
Обычно это называют рефреймингом, который ИМХО связан с «новошаманским дискурсом пpаксиса». "Птичий" язык ИНОГДА позволяет уйти от дискуссии и критики, но теряет всякий смысл вне своего автаркического существования. Не могли бы Вы более детально препарировать к-н. фрагмент данного текста (автора), переведя его в привычноудобоваримую для нас трактовку.









С уважением, Микола З.

От Pout
К М.Згурски (24.03.2003 17:01:37)
Дата 24.03.2003 23:09:16

"Тонкая структура". История одного слова


М.Згурски сообщил в новостях
следующее:90279@kmf...

> >И разумеется "негативно" критикуя то, что во Франции называлось в
70х basic marxism , ФКП-шный "мейнстрим". Аналог нашего пожнего
сусловского ВПШ, наверно

сбой небольшой был, видимо. Но любой сбой может попортить. Дело в том,
что при передаче в форум интефейс съел в соседнем моем посте это слово.
Там стояла угловая скобка и далее латинская буква "в", при передаче
текст после скобки сглатывается, кажется так. Повторяю тот кусок

(Бурдье)"Я имею в виду тот " basic marxism " , как говорит Жан-Клод
Пассрон, который расцвел в последние годы во Франции. Этот
автоматический язык,
работающий самостоятельно, но совершенно вхолостую, позволяет, с помощью
небольшого числа простых понятий, говорить обо всем при минимуме усилий,
не понимая при этом ничего"

>о тонкой структуре (это термин из квантОв -расщепление атомных
> уровней,приводящее к именно тем особенностям видимого спектра, которые
и
> НАБЛЮДАЮТСЯ)
>


> ИМХО, меня часто настораживает употребление новых слов путем
калькирования их из лексики западных свободных интеллектуалов (или
радикалов). В русскоязычной версии, несмотря на ныне существующий
разнобой, скорее носящий показной, внешний характер, в отличие от
эзотерического западного новояза, сформировался почти у каждого
гуманитария общий научный <строй> и <язык>, который все понимают, для
экзотерического общения. Поэтому Всякое вводимое в публичное обращение
слово нуждается в соотнесении с системой <координат>, т.е. со
сложившейся у нас традицией (мэйнстримом, если хотите) и нахождении для
него соответствующих референтов и коррелятов.

Это не совсем так. Во-первых, есть проблемы перевода и самих узловых
слов(иногда они гнездами идут), и текста. У французов (в отличие от
немцев) ценятся и расцениваются как мыслители такие люди, которые
"имеют свой неповторимый стиль" и говорят как хорошие писатели , т.е .
большой мыслитель - это Писатель,например Паскаль,Монтень, Ларошфуко,
Монтескье, это в общем и нам близко (Пушкин скажем). Первым вообще
философом.который из прынцыпа стал писать на родлном простонародном
языке осин, а не на латыни,"как полагалось", стал Декарт. Это был
прорыв. Его и сейчас читать можно без напряга -поэтому. И с него и
началсь философия Нового времени.

Если б я начал приводить детали грызни переводчиков Бурдье,это значило
бы - занять все доступное место,но можно для иллюстрации пример дать.
Это из файла в Копилке,послесловие к "Манифесту" праксиса. Речь идет о
названии книги.
=======

Трудности в передаче всей полноты мысли П. Бурдье начинаются уже с
перевода названия книги. В нем автор сконцентрировал всю сущность своего
подхода к практике, пытаясь отмежеваться одновременно от экономизма,
логицизма и психологизма и показать ту нерасчетливую рациональность, что
ей свойственна. В самом деле: - что это? <Логика
практики> воздавала бы дань объективизму, структурализму и пассивной
роли агента, производящего практики. Если же это перевести как
<Практическое чувство>, то тем самым обозначился бы, с одной стороны,
частичный возврат к <Философии духа> Г.В.Ф. Гегеля, а с другой - поворот
к субъективизму и психологизму, отсылка к сознанию, которой так
стремится избежать П. Бурдье. Мы интерпретируем как
<Практический смысл>, но не так, как он понимается в логике,
социолингвистике или опять же в психологии. Здесь существенна не
<логическая> или <концептуальная> составляющая, а то, что идет от
чувства, от практического, неразмышляющего освоения и присвоения
социального мира. в этом случае - чувство, ощущение, чутье и лишь
потом смысл как возможность мышления. <Практический смысл> надо понимать
как <практичность>, <сметку>, <практическое чутье>, <чувство игры>, как
умение совершать нужные действия без предварительного обдумывания или
расчета
======
НО духа у переводчиков не хватило, чтобы принять русский термин -
СМЕТКА.


Во-вторых, извините, концепты эти вовсе не самопал. И система концептов
есть в каждой крупной системе,это нормально. Некоторые идут в традицию.
У немцев (крупняка) у каждого свой набор - Кант, Фихте,Гегель и т.д,
Гуссерль,Хайдеггер, но есть и общий для традиции"переходящий набор".
Хабитус - это не придуманнное"слово", это традиция. (И таких
"латинизмов"еще достаточно - doxa /докса, еще causa sui, еще более
редкое - illusio ). Д. Юм одним из первых указал, что привычка (habit)
способна обосновывать мышление и поступки людей .Марсель Мосс уже его
поднимал как узловое. До этого были Хейзинга и - см. ниже, "hexis" -
даже Аристотель.

Вот как говорил Мосс (ученик Дюркгейма , основателя социологии, в том
числе французской традиции)
------
ГАБИТУС
Обращаю ваше внимание на то, что я говорю habitus на настоящей
латыни, понятной во Франции. Слово это передает суть дела
несравненно лучше, чем "привычка" (habitude)... "навык" (acauis) и
"способность" (faculte) в истолковании Аристотеля... Оно обозначает
не те метаф*изические привычки и таинственную "память", о которой
говорится в солидных томах или в небольших и знаменитых
диссертациях. Эти "привычки" варьируют не просто в зависимости от
индивидов и их подражательных действий, но главным образом в
зависимости от различий в обществах, престиже, обычаях и модах.
Необходимо видеть техники и деятельность коллективного
практического разума там, где обычно видят лишь душу и ее
способности к повторению.

М. Мосс. Техники тела
--------


Почему Бурдье использует это _слово_ (его после него стали упоминать
не на латыни. Это знак что слово пошло в дело)

Коротко он сам и ответил .

(мой корявый перевод коротенькой статьи "хабитус" в раговорном стиле из
Б- Лексикона)

" Хабитус, смысл слова - это , коротко говоря - "то, что приобретено"
.... Но почему же не сказать по простому -"привычки" ? Привычка
считается спонтанно повторяемой, механической, автоматической, скорее
производенной чем _производящей_. Итак, я хотел настаивать на идее, что
хабитус- это нечто вроде генератора мощности."

У хабитуса есть еще более простой , совсем "телесный", коррелят. Это
от Аристотеля. Экзис (hexis), телесный склад,походка, манера держать
тело. См. описание фотографии из книги - в гостиной "стиля Людовика
14", как значителен "экзис". Сидят люди на креслах...и все. Как много за
этой манерой "держать себя"

[П. Бурдье настаивает на том, что для социальных наук в целом настало
время преодолеть фиктивную альтернативу субъективизм-объективизм. Здесь
имеется ввиду оппозиция между твердолобым субъективизмом, упорно ищущем
место, где возникают <акты чистого творчества> индивидов, несводимые к
их структурной детерминации (т. е. сознание), и противостоящим ему
<объективизмом> (<структурализмом>), полагающим, что структуры возникают
сами собою, посредством <некоего рода теоретического партеногенеза>. (из
того же файла)


> Обычно это называют рефреймингом, который ИМХО связан с
<новошаманским дискурсом пpаксиса>. "Птичий" язык ИНОГДА позволяет уйти
от дискуссии и критики, но теряет всякий смысл вне своего
автаркического существования. Не могли бы Вы более детально
препарировать к-н. фрагмент данного текста (автора), переведя его в
привычноудобоваримую для нас трактовку.
>
>
Я просто не знаю ни этого слова,ни этого НЛПшного(видимо)расклада.
И повторю - одно из качеств системы-Б - честная игра. Fair play. Не
мухлежка ,не химиченье со словами ради какого-то профита, тем более не
"программирование"или манипуляция ни в каком смысле. А поиск _точных_
слов для "нутряных" вещей, точней, мысли, которая по разному размещается
в слова и наконец успокаивается в одном термине.

Пока ограничусь тем примером что дан и еще одним "политическим illusio".

Попробуйте контр-аргументировать. Что на языке "осин" нужны слова
сметка(тут я согласен), привычка, манера держать себя. А не латинизмы.

(Игра- на политическом поле. Подбираются именно для этого поля корреляты
слова "вовлеченность". Сразу скажу, что в слчае других
олей,напр.экономического, более близкие корреляты -другие. А
средне-взвещенное - одно. Illusio)
======
чутье политической игры, позволяющее политикам предвидеть позиции других
политиков, делает также и их самих предвидимыми для коллег. Предвидимыми
и, следовательно, ответственными в значении английского responsible, т.
е. компетентными, серьезными, надежными, одним словом, готовыми с
постоянством, без сюрпризов и шулерства, играть ту роль, которая им
предписана структурой игрового пространства.

Именно эта основополагающая приверженность самой игре, illusio,
involvement{[iv]}, commitment{[v]} представляется абсолютным
требованием политической игры, инвестированием в игру, которое является
результатом и в то же время условием функционирования игры. Перед
угрозой исключения из игры и потери прибылей, которые из нее
извлекаются, идет ли речь о простом удовольствии, получаемом от игры,
или о всех материальных и символических преимуществах, связанных с
владением символическим капиталом, все те, кто имеет привилегию
осуществлять инвестиции в игру (а не быть низведенным до
индифферентности и апатии, аполитичности) вступают в негласный договор,
который предполагается в самом факте участия в игре, в признании ее тем
самым стоящей того, чтобы в нее играли, и которая объединяет всех
участников с помощью своего рода изначального сговора значительно
сильнее, чем все официальные или секретные соглашения. Эта солидарность
всех посвященных, связанных между собой одинаковой основополагающей
приверженностью игре и ставкам, одинаковым уважением (obsequium) к
самой игре и к неписаным правилам, ее определяющим, и одинаковым
основополагающим инвестированием в игру, монополией на которую они
обладают, и которую им необходимо продлевать, чтобы обеспечить
рентабельность своих вложений, наиболее очевидным образом проявляется,
когда игра как таковая оказывается под угрозой
=======

>
>
>
>
>
>
>
> С уважением, Микола З.



От Pout
К Pout (20.03.2003 09:30:54)
Дата 20.03.2003 20:52:32

Дискурс праксиса-2. Вовлеченность, поле игры, стратегия,"чувство игры".

>
> Так как понятие во-влеченности одно из самых тонких(и самых"вложенных"
> внутрь концепции),его сходу растолоквать сложно,оно вводится
после"поля"
> и вместе со "стратегиями". Но пришлось с самого начала оговорить эту
> тонкость.
>
> ---------
Дискурс праксиса-2

Игра, в-игранность, чувство игры,стратегия


Существуют отличные тексты "устного"типа ,но есть проблемы с точным (не
дословным)переводом их. Так, например, слово "игра" по французски очень
многосмысленно. Кстати, в русском языке появляются новые смыслы и
сочетания с этим словом,которые отсутстовали раньше. Есть и специфически
"французские"и "русские" игры, и "русские игры" в "своеобразном смысле ,
признанном "во франциях" -"русская рулетка". Но это ладно. Важны
оттенки, которые могут исказить смысл. Например, производное от
основного корня jeu(игра) -enjeux -ставка, в не цель. Не цель!
Неожиданно непросто переводятся даже узловые концепты, по-крупному.
Книга-манифест Бурдье озаглавлена "Практический смысл"(Le Sens
Pratique). Однако переводчики говорят, что с равным основанием это можно
было перевести"Практическое чувство". Дело нешуточное. Такая же история
была с такими же концептами Грамши - buono senso. Его так же переводили
на русский по-разному. Ниже употребляется другое узловое
выражение -"Чувство игры"(будет еще"чувство своего места" и "чувство
чужого места").

Там то же - sens de jeu - но уже другой перевод, "чувство", а не
"смысл".
Так что нужны для русской версии точные слова, свои. Предлагается
подобрать точные русские слова, не "практический смысл", а _сметка_.

Насчет в-игранности в поле- первый проясняющий комплект текстов.


Из Лексикона Бурдье. Одна из трех статей к термину illusio

Выделены в тексте ++----++ строки вошедшие в статью о термине (файл
лексикона)
Работа "Некоторые свойства полей" есть в зипе в Копилке целиком.

==============
..
--Синхронически поля выступают как структурированные пространства
позиций (или точек), свойства которых определяются их расположением в
этих пространствах и которые можно анализировать независимо от
характеристик тех, кто их занимает (и кто отчасти определяется этими
позициями). Для них характерны некоторые общие правила: несмотря на все
свои различия, поле политики, поле философии или религии, имеют
инвариантные законы функционирования. Это указывает на то, что создание
некой общей теории уже не является чем-то безрассудным, и что отныне мы
можем использовать то, что мы узнаем о функционировании каждого
отдельного поля, для исследования и интерпретации других полей

--Всякий раз, когда мы исследуем новое поле, будь то поле филологии ХIХ
века, современной моды или средневековой религии, мы открываем
специфические особенности, свойственные каждому отдельному полю, и
одновременно накапливаем знания об универсальных механизмах полей,
которые специфицируются в зависимости от вторичных переменных признаков.
Например, переменные, наблюдаемые в разных государствах, функционируют
таким образом, что такие универсальные механизмы, как борьба между
доминирующими и претендентами на их места, принимает различные формы. Но
нам также известно, что в любом поле мы обнаружим борьбу, для которой
каждый раз необходимо понять ее специфические формы

--Любое поле - будь то научное или какое-нибудь другое - определяется,
помимо всего прочего, через определение ставок [игры] и специфических
интересов, несводимых к ставкам и интересам, свойственным другим полям
(невозможно заставить философа участвовать в гонке со ставками
географии), и воспринимаемых только теми, кто самой судьбой был
предназначен для вхождения в это поле. Каждая категория интереса
предполагает безразличие в отношении других интересов и других
инвестиций, обреченных таким образом на то, чтобы восприниматься как
абсурдные и безумные или как возвышенные и незантересованные.

++Чтобы такое поле функционировало, необходимо наличие ставок и
индивидов, готовых играть в эту игру, а также обладающих габитусом,
содержащим в себе знание и признание имманентных правил игры, ставок и
т. п.++

Габитус филолога есть вместе с тем некое <ремесло>, набор техник и
ориентиров, совокупность <верований> (например, привычка придавать
заметкам такое же значение как и текстам). Это еще и свойства, связанные
с историей дисциплины (национальной и мировой), с ее позицией
(промежуточной) в иерархии дисциплин. Данные свойства одновременно
являются и условием функционирования поля и продуктом его
функционирования, однако не полностью: поле может довольствоваться
одобрением и освящением определенного типа габитуса, более или менее
полно сформированного помимо него.

Структура поля есть состояние соотношения сил между агентами или
институтами, вовлеченными в борьбу, или, если хотите, распределение
специфического капитала, который, являясь результатом предшествующей
борьбы, направляет последующие стратегии. Эта структура, лежащая в
основании стратегий, направленных на ее трансформацию, сама постоянно
вовлечена в игру. Основной ставкой борьбы, местом которой является поле,
выступает монополия на легитимное насилие (специфическую власть),
которая является отличительным свойством рассматриваемого поля. То есть,
в конечном счете, основной ставкой борьбы служит сохранение или
разрушение структуры распределения специфического капитала. (Говорить о
специфическом капитале - значит утверждать, что капитал имеет ценность,
лишь находясь в отношении с некоторым полем, а, следовательно, в
пределах этого поля, и что лишь при определенных условиях он обратим в
другой тип капитала. Достаточно, к примеру, вспомнить о неудаче Кардена,
который захотел перенести в область высокой культуры капитал,
накопленный в области высокой моды: последний из критиков искусства счел
своим долгом утвердить свое структурное превосходство как члена
некоторого структурно более легитимного поля, утверждая, что все что
делал Карден в отношении легитимного искусства было отвратительным,
навязывая таким образом его капиталу заведомо максимально низкий
обменный курс.)

Те, кто в определенной системе соотношения сил монополизируют (более или
менее полно) специфический капитал, основу власти или специфического
авторитета, свойственного полю, склонны к стратегиям сохранения -
стратегиям, которые в полях производства культурных благ стремятся к
защите ортодоксии, - в то время как держатели, наделенные меньшим
капиталом (часто являющиеся новичками, и как следствие, в большинстве
своем самые молодые) склонны к стратегиям разрушения, т. е стратегиям
ереси. Эта ересь, гетеродоксия, понимаемая как критический разрыв с
доксой, часто связанный с кризисом, выводит доминирующих из состояния
молчания и вынуждает их выступать в защиту ортодоксии, мышления здравого
[pensеe droite] и с права [de droite], для восстановления молчаливого
согласия с доксой.

Другое, уже менее заметное свойство поля. Все индивиды, вовлеченные в
поле, объединены некоторым общим набором фундаментальных интересов, а
именно тех, что связаны с существованием самого поля. Отсюда следует
объективное соучастие, подразумеваемое в любом противостоянии.

++Часто забывают, что борьба предполагает определенное согласие между
антагонистами по поводу того, что заслуживает борьбы и что оказывается
вытесненным в сферу <само собой разумеющегося> и оставленным в состоянии
доксы. Иными словами, речь идет о всем том, что конституирует
собственно поле, игру, ставки, всевозможные допущения, которые принимают
неявно, даже не зная о них, уже в силу самого факта включения в игру и
участия в ней. ++


Те, кто вовлечен в борьбу, способствуют ее воспроизводству, содействуя
более или менее полно в зависимости от поля, производству веры в
ценность ее ставок. Новички должны оплатить свое право входа, состоящее
в признании ценности игры (в ходе отбора и кооптации всегда большое
внимание уделяется знакам приверженности игре и инвестициям в нее) и в
практическом знании принципов ее функционирования.

Они обречены на разрушающие стратегии, которые, тем не менее, ввиду
угрозы исключения, остаются в пределах определенных границ.

++В действительности частичные революции, местом которых постоянно
является поле, не ставят под вопрос сами основы игры, ее фундаментальную
аксиоматику, основу предельных верований, на которых зиждется вся игра.
Напротив, в полях культурного производства , в поле религии, литературы,
искусства критическое ниспровержение оправдывает себя через обращение к
истокам, к началу, к разуму, к сути игры, выступая против банализации и
искажений, объектом которых оказывается эта игра.++

(Один из факторов, предохраняющих различные игры от тотальных
революционных потрясений, способных разрушить не только доминирующих и
их власть, но и саму игру - это, как раз, необходимость инвестиций -
времени, сил и т. п., - что само по себе предполагает вхождение в игру и
что, как испытания ритуалов инициации, способствует тому, чтобы сделать
немыслимым на практике полное и окончательное разрушение игры. Именно
таким образом оказались спасены целые культурные области - в присутствии
филологов невозможно не упомянуть филологию - благодаря цене, которую
предполагает накопление знаний, необходимых даже для разрушить их
формы.)

Через практическое знание принципов игры, которое негласно требуется от
новичков, в каждом акте игры присутствует вся ее история и все ее
прошлое. И не случайно одним из наиболее верных признаков
конституирования поля, помимо присутствия в произведении следов
объективной связи с другими произведениями, прошлыми или настоящими,
является возникновение корпуса консерваторов жизней (биографов) и
произведений (филологов, историков искусства и литературы). Они начинают
архивировать эскизы, наброски, рукописи, <исправлять> (право на
<исправление> есть легитимное насилие со стороны филолога) и
расшифровывать их - те, кто связан с консервацией всего, что
производится в поле, и кто заинтересован в том, чтобы сохранять и быть
сохраненным самим. Другим показателем функционирования отдельного
пространства в качестве поля являются присутствие следов истории поля в
самом произведении (и даже в жизни производителя).

Еще раз подчеркну тот факт, что принципом философских стратегий
(литературных и др.) является не циничный расчет, не сознательный поиск
максимизации специфической прибыли, но бессознательное отношение между
габитусом и полем. Стратегии, о которых я говорю, являются действиями,
объективно ориентированными на некоторые цели, которые могут и не
выступать как субъективно осознанные. В этом смысле теория габитуса
направлена на создание условий возможности науки о практиках,
отказавшейся от альтернативы финализма и механицизма. (Термин <интерес>,
который я употреблял несколько раз, также представляется весьма опасным,
поскольку ассоциируется с утилитаризмом, этой нулевой степенью
социологии. Иными словами, социология не может обойтись без аксиомы
интереса, понятого как специфические инвестиции в ставки, который
выступает одновременно и условием и результатом принадлежности полю.)
Габитус - система диспозиций, приобретаемых в процессе имплицитного или
эксплицитного обучения, которая функционирует как система производящих
схем - есть генератор стратегий, которые могут объективно
соответствовать объективным интересам их авторов, при этом не являясь
специально для этого предназначенными. Необходимо провести полный
процесс перевоспитания, чтобы избежать альтернативы между наивным
финализмом (который мог бы, например, написать, что <революция>,
приводящая Аполлинера к смелым нововведениям в стихотворении
<Понедельник улица Кристин> и другим поэтическим ready made, была
вызвана желанием встать во главе движения, намеченного Сандраром,
футуристами или Делоне), так и объяснениями механистического типа
(которые рассматривали бы эту трансформацию как обычный и
непосредственный результат социальных детерминаций). Поскольку
достаточно лишь позволить своему габитусу подчиняться имманентной
необходимости поля и удовлетворять вписанным в него [поле] требованиям
(что в любом поля составляет определение совершенства), агенты абсолютно
не осознают, что подчиняются каким-то обязательствам и еще менее того,
что они стремятся максимизации прибыли (специфической). Таким образом
они получают дополнительную выгоду воспринимать себя и быть
воспринимаемыми как совершенно незаинтересованные

Пьер Бурдье
Некоторые свойства полей
Сообщение сделано в Высшей Нормальной школе в ноябре 1976, по инициативе
группы филологов и историков литературы.
Перевод выполнен по Bourdieu Pierre, Quelques propriйtйs des champs //
Questions de sociologie. Paris: Editions de Minuit, 1984. P.113-120).


===========

" Некоторые свойства полей "

< Pour qu'un champ marche, il faut qu'il y ait des enjeux et des gens
prets a jouer le jeu, dotes de l'habitus impliquant la connaissance et
la reconnaissance des lois immanentes du jeu, des enjeux, etc.

On oublie que la lutte presuppose un accord entre les antagonistes sur
ce qui merite qu'on lutte et qui est refoule dans le cela va de soi,
laisse a l'etat de doxa, c'est-a-dire tout ce qui fait le champ
lui-meme, le jeu, les enjeux, tous les presupposes qu'on accepte
tacitement, sans meme le savoir, par le fait de jouer, d'entrer dans le
jeu.

Et de fait, les revolutions partielles dont les champs sont continument
le lieu ne mettent pas en question les fondements memes du jeu, son
axiomatique fondamentale, le socle de croyances ultimes sur lesquelles
repose tout le jeu. Au contraire, elles contribuent a rendre impensable
pratiquement la destruction pure et simple du jeu. >


(Expose < Quelques proprietes des champs >


==========


======

СТРАТЕГИЯ
(одна из статей Лексикона. Выделен текст статьи ++---++)

-+++ Понятие стратегии - это инструмент разрыва с объективистской точкой
зрения и с действием без агента, которое предполагает структурализм
(прибегая, например у к понятию бессознательного). Но можно отказываться
видеть в стратегии продукт бессознательной программы> не делая из нее
продукт сознательного и рационального расчета. Она есть продукт
практического чувства, как чувства игры, особой социальной игры,
исторически определенной, которая усваивается с детства через участие в
социальной деятельности, а именно, в детских играх, как в случае
Кабилии, а также в других странах. Хороший игрок делает в каждый момент
то, что нужно, что спрашивается и требуется игрой (некоторым образом
игра формирует человека). Это предполагает постоянное изобретание,
необходимое, чтобы адаптироваться к бесконечно разнообразным ситуациям,
никогда не бывающим совершенно идентичными. Это не обеспечивает
механическое подчинение эксплицитному, кодифицированному правилу (когда
таковое существует). +++Я описал, например, стратегию двойной игры,
заключающейся в том, чтобы подчиняться правилам, встать под защиту
права, но действовать в соответствии со своими интересами, делая вид,
что полностью подчиняешься правилу.

Чувство игры не безошибочно; оно неравномерно распределено как в
обществе, так и в команде. Иногда его недостает, особенно в трагических
ситуациях, когда призывают мудрых, каковые в Кабилии, например, часто
являются еще и поэтами и умеют завоевать свободу, применяя официальное
правило, позволяющее сохранить главное из того, что правило
предусматривало гарантировать. Но такая свобода изобретения,
импровизации, которая позволяет породить бесконечность действий, ставших
возможными благодаря игре (как в шахматах), имеет те же ограничения, что
и игра. Стратегии, адаптированные к тому, чтобы играть в кабильскую
(пред)брачную игру, которая не приводит к тому, что вовлекается проблема
наследования земли и угроза ее разделения (по причине ее неделимости при
равном распределении между agnats), не подошли бы для беарнской
(пред)брачной игры, когда нужно прежде всего сохранить дом или землю.

Очевидно, что невозможно поставить проблему в терминах спонтанности и
принуждения, свободы и необходимости, индивида и общества. Габитус, как
чувство игры, есть инкорпорированная социальная игра, ставшая натурой.
Нет ничего более свободного и, одновременно, более вынужденного, чем
действие хорошего игрока. Он совершенно естественным образом находится в
том месте, куда упадет мяч, как если бы мяч им управлял, но посредством
этого он управляет мячом. Габитус, в качестве социального, вписанного в
тело, в биологического индивида, позволяет производить бесконечность
актов игры, которые вписаны в игру как возможность и объективная
необходимость. Принуждения и требования игры, хотя они и не заключены в
коде правил, навязываются тем (и только тем), кто, в силу имеющегося у
них чувства игры, т. е. имманентного игре чувства необходимости,
подготовлен к их восприятию и выполнению. Это легко переносится на
ситуацию брака. Как я это показал в случае Беарна и Кабилии,
матримониальные стратегии являются продуктом не подчинения правилу, а
чувства игры, приводящему к <выбору> лучшей возможной партии. При этом
исходят из игры, которой, располагают, т. е. из козырей и плохих карт
(дочери, в частности), искусства играть, на которое способны, а также
эксплицитного правила игры - например, запретов или предпочтений в сфере
родства или законов наследования - определяющих ценность карт (мальчики
и девочки, старшие и младшие). А закономерности, которые можно здесь
наблюдать благодаря статистике, являются агрегированным продуктом
индивидуальных действий, ориентированных при помощи тех же самых
объективных принуждений (необходимость, вписанная в структуру игры или
частично объективированная в правилах) или инкорпорированных принуждений
(чувство игры неравномерно распределено, но оно имеется в высшей степени
повсюду, во всех группах).

- Но кто же устанавливает правила игры, о которых Вы говорите, и
отличаются ли они от правил функционирования обществ, изложение которых
у этнологов очень точно подводит к разработке моделей? Что разделяет
правила игры и правила родства?

- Образ игры, несомненно, наименее плох для изображения социальных
предметов. Однако он несет опасность. В самом деле, говорить об игре
значит наводить на мысль, что в ее начале стоит изобретатель игры,
номотет, который установил правила, учредил социальный контракт. Еще
хуже наводить на мысль, что существуют правила игры, так сказать
эксплицитные нормы, чаще всего писаные и т. п., тогда как в реальности
это гораздо сложнее. Можно говорить об игре, чтобы сказать: совокупность
людей участвует в регулируемой правилами действительности деятельности,
которая, не будучи обязательно продуктом подчинения правилам,
подчиняется /определенным закономерностям. Игра есть место имманентной
необходимости, которая является в то же время имманентной логикой.
Нельзя делать что бы то ни было безнаказанно. А чувство игры,
участвующее в той необходимости и в этой логике, есть форма знания этой
необходимости и этой логики. Тот, кто хочет выиграть в этой игре,
получить ставки, поймать мяч и т.п., например, сделать хорошую партию и
приобрести связанные с этим выгоды, должен иметь чувство игры, т. е.
чувство необходимости и логики игры.


Пьер Бурдье

От правила к стратегиям
(Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. с фр. /Pierre Bourdieu. Choses
dites. Paris, Minuit, 1987. Перевод Шматко Н. А./ - M.: Socio-Logos,
1994. - С. 11-57.)

==========
Лексикон


ЧУВСТВО ИГРЫ

" Искусство предвосхищать будущее игры, которое записано в траектории
настоящего состояния игры. "

(практические Основания, 1994 , стр. 45)


" Одно из преимуществ игроков с "чувством игры" связано с тем, что они
могут осуществлять "циническую"(экономию), так как в этом - смысл игры
; так хороший игрок тенниса при приеме мяча распологается видимым
образом не там, где ему скорей всего добраться до мяча; он размещается
_"не так как выгодно"_ для приема, и тем самым "притягивает" мяч туда
, куда его собираются направить. "

(практические Основания, 1994 , стр. 154 .)

см также: стратегия.


=======

http://www.homme-moderne.org/societe/socio/bourdieu/lexique/i/illusio.ht
ml

Лексикон Статья

ILLUSIO


< L'illusio comme adhesion immediate a la necessite d'un champ a
d'autant moins de chances d'apparaitre a la conscience qu'elle est mise
en quelque sorte a l'abri de la discussion : au titre de croyance
fondamentale dans la valeur des enjeux de la discussion et dans les
presupposes inscrits dans le fait meme de discuter, elle est la
condition indiscutee de la discussion...
L'illusio n'est pas de l'ordre des principes explicites, des theses que
l'on pose et que l'on defend, mais de l'action, de la routine, des
choses que l'on fait, et que l'on fait parce qu'elles se font et que
l'on a toujours fait ainsi. Tous ceux qui sont engages dans le champ,
tenants de l'orthodoxie ou de l'heterodoxie, ont en commun l'adhesion
tacite a la meme doxa qui rend possible leur concurrence et lui assigne
sa limite : elle interdit de fait la mise en question des principes de
la croyance, qui menacerait l'existence meme du champ. Aux questions sur
les raisons de l'appartenance, de l'engagement visceral dans le jeu, les
participants n'ont rien a repondre en definitive, et les principes qui
peuvent etre invoques en pareil cas ne sont que des rationalisations
post festum destinees a justifier, pour soi-meme autant que pour les
autres, un investissement injustifiable. >



(Meditations pascaliennes, Seuil, 1997, pp.122-123)

++++
< Pour qu'un champ marche, il faut qu'il y ait des enjeux et des gens
prets a jouer le jeu, dotes de l'habitus impliquant la connaissance et
la reconnaissance des lois immanentes du jeu, des enjeux, etc.
On oublie que la lutte presuppose un accord entre les antagonistes sur
ce qui merite qu'on lutte et qui est refoule dans le cela va de soi,
laisse a l'etat de doxa, c'est-a-dire tout ce qui fait le champ
lui-meme, le jeu, les enjeux, tous les presupposes qu'on accepte
tacitement, sans meme le savoir, par le fait de jouer, d'entrer dans le
jeu.
Et de fait, les revolutions partielles dont les champs sont continument
le lieu ne mettent pas en question les fondements memes du jeu, son
axiomatique fondamentale, le socle de croyances ultimes sur lesquelles
repose tout le jeu. Au contraire, elles contribuent a rendre impensable
pratiquement la destruction pure et simple du jeu. >
++++

(Expose < Quelques proprietes des champs > fait a l'Ecole normale
superieure en novembre 1976 a l'intention d'un groupe de philologues et
d'historiens de la litterature, in Questions de sociologie, Minuit,
1984, pp.114-116)


< L'espace des possibles caracteristique de chaque champ, religieux,
politique ou scientifique, etc., fonctionne, en vertu du principe de
division (nomos) specifique qui le caracterise, comme un ensemble
structure de licitations et de sollicitations, et aussi d'interdits
[...]. Et l'on pourrait montrer de la meme facon comment le desir se
specifie et se sublime, en chacun des univers proposes a son expression,
pour revetir des formes socialement approuvees et reconnues, celles de
la libido dominandi ici ou celles de la libido sciendi sciendi
ailleurs. >



(La misere du monde, Seuil, 1993, pp.1101-1102)

Voir : Nomos; Illusio (libido; investissement)

ILLUSIO
(libido, investissement)

< Libido serait aussi tout a fait pertinent pour dire ce que j'ai appele
illusio, ou investissement. [...] Une de taches de la sociologie est de
determiner comment le monde sociale constitue la libido biologique,
pulsion indifferenciee, en libido sociale, specifique. Il y a en effet
autant d'especes de libido qu'il y a de champs : le travail de
socialisation de la libido etant precisement ce qui transforme les
pulsions en interets specifiques, interets socialement constitues qui
n'existent qu'en relation avec un espace social au sein duquel certains
choses sont importantes et d'autres indifferentes, et pour des agents
socialises, constitues de maniere a faire des differences correspondant
a des differences objectives dans cet espace. >


(Raisons pratiques, Seuil, 1994, p.153)
enjeux -ставка, в не цель
========



От self
К Pout (15.03.2003 18:29:27)
Дата 17.03.2003 13:56:21

Re: "Мы" и...


Pout пишет в сообщении:89579@kmf...
> К селфу просьба - в рамках продолжения темы "социальной
> психологии"
> отыскать свои ссылки или наводки на работы Поршева и его
> последователей. Есть ли в сети та книга,о которой ниже идет речь, или
> какие-то развития ее идей. Если нету - что есть из нее в обзоре Вите.

к сожалению, книги найти не смог, видать никто не сканил, но ссылок на неё
(не гиперссылок, а упоминаний, в т.ч. в списке литературы много) но многие
ссылки не открываются - к сожалению, в качестве борьбы с "лишним трафиком по
инферно-сайтам" имеющиеся фильтры на внутреннем сервере не позволяют
произвести полноценный поиск, с дома возможности нет.

вот, несколько, чего нашёл
(отдельно, цитаты в след.сообщении)

В.В.Долгов. История Древней Руси
http://gardariki.ques.info/history1/history1_1.html

Диденко Борис Андреевич. Хищная любовь. Москва, 1998
http://www.ovsya.com.ua/Books/Diden-98-hilov.htm#dobro-zlo

Статья опубликована в сб. "История и психология" М.: "Мысль", 1972. С.7-35.
Б. Ф. Поршнев КОНТРСУГГЕСТИЯ И ИСТОРИЯ
http://www.monplezir.ru/dn/porshnev.htm



От Silver1
К self (17.03.2003 13:56:21)
Дата 17.03.2003 15:24:48

О начале человеческой истории

http://lib.km.ru/?id=7540&Subject=40


От self
К self (17.03.2003 13:56:21)
Дата 17.03.2003 13:58:56

Re: "Мы" и...

по Вите - упоминания искомой работы в его, Вите, работах не упомню, надо
смотреть отдельно
по Вите сложилось впечатление не очень

цитаты:

В.В.Долгов. История Древней Руси
http://gardariki.ques.info/history1/history1_1.html
======
Совершенно особое место в отечественной школе изучения социальной психологии
и общественного сознания принадлежит историку Б.Ф.Поршневу.

После трудов Л.С.Выготского в русской науке не появлялось ничего
по-настоящему нового и интересного относительно общественного сознания
понимаемого как свойство социума, не сводимое к индивидуальной психологии и
сосредоточенное в культуре (т.е. так, как оно было нами определено в самом
начале). Над умами довлел тезис патриарха отечественной психологии
С.Л.Рубинштейна: <Проповедовать особую историческую психологию, это по
большей части не что иное, как защищать любезную сердцу реакционеров "
социальную психологию" , являющуюся, по существу, не чем иным, как попыткой
психологизировать социологию, т.е. протащить идеализм в область изучения
общественных явлений>. Почти век спустя после трудов Э.Дюргейма Б.Ф.Поршневу
приходилось доказывать правомерность существования понятия коллективной
психологии как важного элемента понятийного аппарата науки. Примерная логика
противников исследований в области общественного сознания такова:
<Психология изучает душевные процессы, протекающие в индивиде, в личности, а
всякое представление о коллективной душе или о коллективном духе мистично и,
тем самым, антинаучно < ...> Ведь нет же никакого коллективного мозга вне
индивидуального черепа < ...> Мозг может быть только индивидуальным, значит,
психология может быть только психологией личности>.

Правда, со временем <Социальная психология> как раздел общей психологии все
же появилась. Стали даже издаваться учебники. Но это была та же психология
индивида, хотя и в условиях коллектива. Никакого историзма, никакого
культурного контекста. Впрочем, такое понимание предмета социальной
психологии свойственно и некоторым представителям американской науки.
Разница в том, что в зарубежной историографии равное право развития получили
и другие направления психологических исследований, в т.ч. и
культурологическое. У нас же психологи, по указанной причине, тематики этой
старались не касаться. Очевидно, по этому ею занялись историки. Когда,
повинуясь общим тенденциям мировой науки, мысль все же выбилась из-под
спуда, ей с самого начала были свойственны некоторые особенные черты. В
полной мере они дают себя знать в замечательной книге Б.Ф.Поршнева
<Социальная психология и история>.

Трудность была в том, что необходимо было утвердить саму возможность
существования нового подхода. Задача сводилась не столько к тому, чтобы
доказать, а, в большей мере к тому, убедить оппонентов, заранее отмести
подозрения в неортодоксальности. Успокоить, что нет отхода от марксистской
методологии и материализма. Это привело к связанности ученого ненужными
ограничениями и постоянным реверансам в сторону воображаемых <их> - строгих
блюстителей <чистоты> советской науки от <буржуазных уклонов>. Видимо
поэтому в книге практически нет апелляций к достижениям западной науки.
Рассуждения начинаются с нуля, хотя, как будет видно в дальнейшем,
полученные, в конечном итоге, выводы, весьма близко перекликаются с выводами
Э.Дюркгейма, достижениями Школы <Анналов> и других западных исследователей.
От них, однако, Б.Ф.Поршнев, <от греха подальше> отмежевывается. С одной
стороны это, конечно, плохо. Но с другой, очевидно во многом благодаря
отмеченной закрытости, работа обрела большую основательность и, в некоторой
мере, самодостаточность и независимость. Она, наряду с трудами
Л.С.Выготского, может служить отправной точкой для развития самостоятельной
русской традиции изучения явлений общественного сознания. У Поршнева можно
найти и отличающуюся от западной систему терминологии и теоретические
выкладки по важнейшим вопросам. Кроме того, безусловную ценность
представляет широкий общегуманитарный подход, свойственный его трудам.

Итак, Б.Ф.Поршнев обосновывает принципиальную возможность существования
социальной психологии путем поставления на место понятий <я>, <ты>, <он>
<более коренных, исходных "мы" , "вы" , "они">. На примере первобытного
мышления и поведения маленького ребенка он доказывает, что понятия <они -
мы - вы> имеют гораздо более древнее происхождение, чем <я - ты - он>.
Следовательно, они являются глубинными, первичными формами самосознания
человека. Реальная группа не осознает себя таковой, пока не столкнется с
другой группой. Тогда появляются <они>. Относительно <их> определяются <мы>.
Затем, при более плотном контакте с <ними> появляются <вы>, и уже только
после этого <он>, <ты>, <я>. Следовательно, общности существуют в сознании,
Поэтому <социальная психология, как видим, имеет полное право пользоваться
понятием "общность" , "коллектив" , "группа" , не переставая быть от этого
психологией. Более того, социальная психология начинается именно с
абстрагирования научной мыслью общности как таковой от бесконечного
многообразия - простой единицы, отдельной клетки и т.п. Общая теория
социальной психологии и является ничем иным как всесторонним психологическим
анализом этого центрального понятия>. Т.о. Б.Ф.Поршнев выдвигает на первое
место в качестве объекта научного анализа социум вместо индивида. Но не то
же ли самое имел в виду Э.Дюркгейм, призывая смотреть на социальные факты
как на <вещи>. Главное отличие от Дюркгейма в том, что для Поршнева
первенство социальной реальности не только теоретическая абстракция, но и
конкретно-исторический факт. Тем не менее, сходство очевидно. Явственно
прослеживается параллель и с воззрениями Л.Леви-Брюля.

Утвердив в качестве объекта психологии общества, Б.Ф.Поршнев, тем самым,
постулировал наличие у них психических свойств. Они были названы <социальной
психологией>. Вместе с идеологиями, теориями и пр. психология являлась
частью <общественного сознания>.

Для проверки правильности нашего понимания того, что имел в виду
Б.Ф.Поршнев под <общественным сознанием> разберем структуру этого явления,
как она представлена в его работах. Оно распадается на две большие части.
Первая - теоретически обработанная, отрефлектированная. В нее он включает
<идеологии, т.е. теории, мировоззрения, системы>. Вторая - <социальная
психология>. Ее характеризуют <безотчетность, инстинктивность и
неосознанность настроений и действий, вытекающих непосредственно из
жизненных потребностей и интересов>. При этом <психология> и <идеология>
тесно взаимосвязаны. <Общественная психология и идеология находятся в
некотором противоречии между собой, но не существуют друг без друга>.
<Идеологии> соответствуют понятия сознательности, научности. <Психологии> -
стихийность, бессознательность. Интересный результат дает сопоставление
<социальной психологии> Поршнева и <ментальности> Школы <Анналов>.
Достаточно сравнить приведенное выше определение социальной психологии с
тем, как определяет ментальность А.Я.Гуревич: <Это разлитые в определенной
социальной среде умонастроения, неявные установки мысли и ценностные
ориентации, автоматизмы поведения и навыки сознания, текучие и вместе с тем
очень устойчивые внеличные его аспекты>. Схожесть очевидна. То же можно
сказать и об их положении в структуре общественного сознания. Мы уже видели,
какое место занимает социальная психология в системе Поршнева. А вот что
пишет о ментальности А.Я.Гуревич: <Ментальность, способ виденья мира, отнюдь
не идентичен идеологии, имеющей дело с продуманными системами мысли, и во
многом, может быть, в главном, остается неотрефлектировенной и логически не
выявленной. Ментальность - не философские, научные, или эстетические
системы, а тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отлична
от эмоций, латентных привычек и приемов сознания>. Т.е. бессознательность,
безотчетность, <разлитость в социуме>, автоматизм в поведении,
противопоставленность идеологии - вот черты, свойственные в равной мере и
<социальной психологии> и <ментальности>. Вряд ли мы ошибемся, если скажем,
что феномен, определенный разными терминами анналистами и социальными
психологами отечественной школы - один и тот же. <Ментальность> примерно
равна <социальной психологии>.

Роль, отводимая ей столь же велика. По Поршневу, человек - существо, в
котором социум определяет гораздо больше, чем принято считать. Если
психология как наука ставит целью изучение человека вообще, а не
современного европейского локального его варианта, то она должна быть,
во-первых, историчной, во-вторых, социальной. Логика исследования
подталкивает ученого к тому, чтобы утвердить всеобщность социальной
психологии (в данном случае уже как науки, обладающей всеми
вышеперечисленными качествами). По его мнению, она имеет более общий
характер, чем собственно <общая>, т.е. индивидуальная и вневременная. Однако
данное переосмысление лишь предложено читателю в виде вопроса. Впрочем,
ответ на него для самого автора очевиден.

В то же время, по мнению Б.Ф.Поршнева, не только в психологии должна
присутствовать история, но и в истории психология. <История без психики -
это история без живых людей>. В этом убеждении Б.Ф.Поршнев совершенно не
обосновано, как уже было показано, считал себя одиноким: <конечно,
спорадически встречаются в сочинениях историков штрихи специфической
психологии тех или иных групп, той или иной эпохи. Но, как правило,
психологический анализ касается лишь отдельных исторических персонажей и
речь уже тут идет не о психологической науке, а о психологическом портрете>.
Даже если считать, что слова эти относятся только к отечественной науке, они
не могут быть признаны справедливыми.

Чтобы окончательно утвердить важность изучения <социальных психологий> и
затушевать неприятные реминисценции с вундтовским нематериальным <народным
духом>, их необходимо было вписать в общую схему марксистского
мировоззрения. Б.Ф.Поршнев сделал это, связав их с сакральным положением
исторического материализма <бытие определяет сознание>. <Социальным
психологиям> было определено место в механизме осуществления этого закона
как <нечто на первый взгляд не уловимое, но занимающее необходимое место в
этом механизме>.

Далее Б.Ф.Поршнев дает характеристику общностям и классификацию
социально-психологических явлений, которые он подразделял на <психический
склад> и <психический сдвиг>. Под первым он понимал устойчивые, формируемые
через посредство обычаев, привычек, жизненных порядков, воспринимаемых от
старших поколений и от среды, тесно увязанные с культурой и языком
характеристики социально-психологического облика классов, сословий,
профессий, народностей, наций (ср. у Леви-Брюля, стр. 32 настоящей работы).
Под вторым - общественные настроения (например, мода, которой дан интересный
анализ), подвижные, непосредственно реагирующие на жизнь. В книге также
содержится много интересных и ценных соображений по проблемам
этнопсихологии. Разработана теория психологических механизмов возникновения
и существования обществ. Рассмотрены проблемы общения как одного из
важнейших факторов жизни человека. Роль языка и культуры как <материальных>
носителей социальных психологий и многое другое.
======

Диденко Борис Андреевич. Хищная любовь. Москва, 1998
http://www.ovsya.com.ua/Books/Diden-98-hilov.htm#dobro-zlo
==========
Уже много лет я разрабатываю концепцию существования видовых различий в
человечестве. Базируется она на антропологическом учении Бориса Фёдоровича
Поршнева (1905-1972 гг.). Этому великому русскому учёному удалось совершить
действительно казавшееся уже невозможным, перед загадкой происхождения
человека учёный мир, расписавшись в собственном бессилии, опустил руки.
Б.Ф.Поршнев создал науку палеопсихологию - объединил весь комплекс
разрозненных знаний о человеке (от палеоантропологии до патопсихологии и
социологии) и выдвинул самую достоверную на сегодняшний день гипотезу
происхождения человека (антропогенеза) [1].
Суть её состоит в том, что предки человека - т.н. троглодитиды (от
австралопитеков и до палеоантропов) не были никакими охотниками, убийцами.
Это были всеядные, в немалой степени растительноядные, но преимущественно
плотоядные высшие приматы, пользующиеся обкалываемыми камнями как
компенсацией недостающих им анатомических органов для расчленения костяков и
разбивания крупных костей животных и для соскрёбывания с них остатков мяса.
Однако для умерщвления животных никаких - ни анатомо-морфологических, ни
нейрофизиологических - новообразований у них не было.
Это были некрофаги, падальщики: они лишь выискивали кости крупных травоядных
животных, павших или убитых настоящими хищниками, и своими пресловутыми
"орудиями труда" - каменными рубилами - раскалывали их и добывали таким
образом костный мозг. Отсюда - и прямохождение (нужно было носить или камни
или кости), и огонь (при обработке камней сыпались искры), и почти полная
потеря волосяного покрова (от постоянного общения с огнём и воздействия
солнечной радиации). Итак, прямоходящие бессловесные приматы, использующие
камни в качестве орудий, но не для охоты или какого-то там труда.
Непосредственные же предтечи же человека (палеоантроповые гоминиды, или
троглодиты) во времена последнего ледникового периода, попав в экстремальные
экологические условия, расщепились на два подвида на почве возникновения
редчайшего среди млекопитающих феномена - "адельфофагии". что переводится
как "поедание собратьев". Все признаки каннибализма у палеоантропов, какие
известны антропологии, прямо говорят о посмертном поедании черепного и
костного мозга и, вероятно, всего трупа подобных себе существ. Произошёл
переход части популяции - "кормимых" - к хищному поведению по отношению к
представителям другой части популяции - "кормильцев". Пра-человек из
поедаемой, пассивной группы "кормильцев" приобрёл рассудок от страха быть
убитым существом внешне очень похожим на него.
В основе человеческого мышления, речи лежит т.н. дипластия, или словесный
образ, заменяющий в сознании каждый воспринимаемый объект внешнего мира по
принципу тождества "и-и". Ничего подобного нет в знаках животных. Слово
одновременно - и тождественно обозначаемому предмету, и полностью отлично от
него, что совершенно абсурдно. Логика и синтаксис, практическое и
теоретическое мышление есть не что иное, как деабсурдизация. "Я могу быть
убит таким же существом как и Я!" От этой жуткой "первомысли" предок
человека как бы "сошёл с ума", стал невротиком. Это и явилось первичной
дипластией: "Федот, да не тот!" Именно это потрясение и стало первым
проблеском гоминизации животного, появления у него само-осознания, т.е.
способности посмотреть на себя со стороны, вырваться из рамок
конкретно-предметного интеллекта животных. Человек "овладел собой как
предметом" [44]. Начался бурный, лавинообразный процесс становления второй
сигнальной системы, полностью перестроившей высшую нервную деятельность
этого удивительного примата, взорвавшей всю его видовую судьбу, ставшую
небезызвестной нам историей человечества.
Одновременно при этом само-осознании (иначе говоря - при рождении рассудка)
происходит и неизбежное запечатление, или т.н. "импринтинг" хищного
поведения, в результате которого убийства себе подобных предстают перед
рассудочным человеком на долгие века как естественные. В этом плане страшный
"импринтинг человекоубийства", ставший величайшим трагическим заблуждением
человечества, видится как высочайшая цена, уплаченная людьми за приобретение
ими рассудка.
Значимость поршневского палеопсихологического открытия состоит ещё и в том,
что выводы его теории полностью применимы и к современности, они позволяют
объяснить истинные причины существования морального и социального зла в
жизни людей. Из этой концепции антропогенеза с очевидностью следует
основополагающий вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по
своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных,
правильнее будет говорить общественных людей, и хищников, точнее, хищных
гоминид. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого
понятия. Они, по определению Гегеля, "морально невменяемы", а если что и
отличает людей от животных, так это - нравственность, понятие к животному
миру неприменимое. Эта мысль уже сотни лет витает в воздухе. Ещё Конфуций
утверждал, что для человека существуют понятия "хорошо" и "плохо", а для
животного - нет. Чарльз Дарвин как бы подытоживает: "Я вполне согласен с
мнением тех писателей, которые утверждают, что из всех различий между
человеком и животными самое важное есть нравственное чувство, или совесть.
Мы видим в нём благороднейшее из всех свойств человека" [5].
==========



От Pout
К self (17.03.2003 13:58:56)
Дата 18.03.2003 10:23:26

Творческое наследие Поршнева и современность. Вите

Спасибо за ссылки!последнюю работу еще не посмотрел, потом посмотрю.


Мне представляется, коротко говоря, что многие кардинальные
"расширения" Поршнева ,внесенные им сдвижки "фокуса внимания" на"низовые
и нутряные " факторы, новая интерпретация "заезженных"понятий позволяет
пробросить мост к современной концепции теоретической социологии Пьера
Бурдье. Это касается таких концептов, как "борьба", если это
фундаментальное свойство соц.системы понимать широко, как
агон-состязание-борьбу. Кроме "устойчивого склада",есть"динамика". На
это наводит интерпретация этого универсального динамического движителя
в широком плане - "известное динамическое равновесие асимметричной
двухполюсной системы противоположно направленных сил". Затем,пристальное
внимание к "коллективному бессознательному" и его генезису, к "телесным"
формам "сенсорно-моторных схем"(будущих "практических схем" и
"габитусов").
В методологии интересна связь с "кожиновской"методой "говорящего
факта"(Кожинов обучился ей у Ильенкова), в психологии - с концепциями
Выготского.

Поршневские концепции, в отличие от других советских историков,
неплохо знали во Франции. Однако, в отличие от признанной
историорграфической работы (см.ниже о"поршневском
периоде").теоретические основы его концпеции подавались с существенными
искажениями и упрошщениями. Вот например отрывок из книги современного
французского соцаильного психолога Сержа Московичи"Век толп". Там
Поршнев отождествляется по уровню понимания проблемы с Лебоном.

---цит-----
вот чем являются рабочие для Ле Бона: толпами. Но почему же нужно
возражать против их власти? Какую причину этого осуждения он
выдвигает? Для него эти людские потоки, взбудораженные и
захваченные потоками идей, - как похоронный звон для цивилизаций;
они их разрушают, как вода, просачиваясь в корпус корабля,
неизменно его затопляет. Предоставленные самим себе, массы
становятся злым гением истории, разрушительной силой всего, что
было задумано и создано элитой. И лишь новая элита, точнее, вождь,
может превратить их в созидательную силу для нового общественного
устройства. Рабочие массы не составляют исключения. Не из-за
характера их занятий, нищеты, враждебности к другим общественным
классам и не из-за интеллектуального уровня. А потому, что они -
массы. Приводимые причины имеют скорее психологический, а не
социальный характер. Если они порой и производят обратное
впечатление, если кажется, что они имеют мнения, руководствуются
какой-то идеей, считаются с законами, - это не результат их
собственных позывов: все это внушено им извне:

"Психология пюлп показывает, - я снова цитирую Ле Бона, - до какой
степени незначительное воздействие оказывают на их импульсивную
природу законы и установления и насколько неспособны они
формировать мнения, хоть в чем-то отличные от тех, которые им были
внушены. Они не в состоянии руководствоваться правилами,
вытекающими из чисто теоретической справедливости. Их. могут увлечь
только впечатления, запавшие им в душу73." Утверждения очень
жесткие и категорично высказанные. Автор не церемонится, отрицая в
массах всякую рациональность, низводя их до уровня детей или
дикарей. Впрочем, идея о том, что сознание масс привносится им
извне, а сами по себе они им не обладают, очень широко
распространена. Мы обнаруживаем ее и в большевистской концепции
партии рабочего класса.

"В произведениях Ленина, - пишет советский психолог Поршнев74, -
вопрос отношения между психологией и идеологией часто
представляется как вопрос о стихийности и сознательности
... Полярными концепциями здесь являются, с одной стороны, слепая
несознательность в поведении людей и научное сознание, с другой".
И, как это хорошо известно, именно функцией партии и революционной
верхушки было внедрять это сознание в гущу масс, прививать им
дисциплину мышления и действия.

Московичи
Век толп.
Глава II ВОССТАНИЕ МАСС

---------------


Далее даю выжимки из работы Вите. Сама работа в копилке. Она ценна
сборкой и б-м четкими тезисами по основным позициям, которые
зарактеризуют то,"что нового привнес Поршнев" в разные дисциплины единой
науки об обществе. Сделано это было очень давно(Поршнев умер в 1971),
так что необходим естессно учет такого фактора. Вите стоит рассматривать
как сборщика-ретранслятора

Работа называется.
Олег Вите
Творческое наследие Б.Ф.Поршнева
и его современное значение
-------------


...... поршневский анализ постоянно обращен к проблемам, лежащим на
стыке, на пересечении различных наук, в данном случае, как минимум,
четырех - истории, экономики, социальной психологии и культурологии.

Восприятие творческого наследия Поршнева в культурологии - весьма
необычное явление.

С одной стороны, так случилось, что культурология сегодня все больше
начинает претендовать на роль той самой "синтетической науки об
общественном человеке или человеческом обществе", о строительстве
которой мечтал Поршнев. И популярность его имени среди культурологов
едва ли не самая высокая в науках вообще. Во всяком случае, в России.

С другой стороны, современная культурология абсолютно не соответствует
поршневским критериям "синтетической науки об общественном человеке или
человеческом обществе". Элементы генетического анализа феноменов
культуры, наиболее важные для Поршнева, здесь крайне редки. Поэтому
неудивительно, что в отличие от имени Поршнева его действительные
взгляды в культурологии совершенно непопулярны. В рамках этой науки не
только не разрабатывается поршневское творческое наследие, не проводятся
исследования на базе его научной парадигмы, но эти последние там, строго
говоря, даже не слишком хорошо известны.


2. Социальная психология

Статьи Поршнева по социальной психологии были одними из самых первых в
СССР. Точно так же, как и его монография, в которой он предельно
популярным языком систематически и с единой точки зрения изложил
основные проблемы этой науки {90}. Хотя поршневские работы в области
социальной психологии достаточно хорошо известны в России, его концепция
отнюдь не стала общепризнанной. Не претендуя даже на краткий пересказ
поршневской социальной психологии, остановлюсь лишь на ее нескольких
важных, на мой взгляд, аспектах.

В рамках этой концепции "ядром" или "элементарной клеточкой"
социально-психологических процессов определяется оппозиция "мы - они":

"Поистине социальная психология становится наукой лишь с того момента,
когда на место исходного психического явления ставят не "я и ты", а "мы
и они" или "они и мы", на место отношений двух личностей - отношения
двух общностей." {91}

"Для того чтобы появилось субъективное "мы", требовалось повстречаться и
обособиться с какими-то "они". Иначе говоря, если рассматривать вопрос в
субъективной психологической плоскости, "они" еще первичнее, чем "мы".
Первым актом социальной психологии надо считать появление в голове
индивида представления о "них". [...] "Они" - это не "не мы", а
наоборот: "мы" - это "не они". Только ощущение, что есть "они", рождает
желание самоопределиться по отношению к "ним", обособиться от "них" в
качестве "мы"" {92}.

Зарождение оппозиции "мы - они" восходит ко времени распространения в
среде неоантропов практики использования тех специфических механизмов
воздействия друг на друга, которые перед этим сложились в их отношениях
с палеоантропами. Осознание себя в качестве общности ("мы") формируется,
по Поршневу, в процессе негативного взаимодействия с "ними", в конечном
счете, с палеоантропами. Такое отталкивание, будучи перенесенным внутрь
самих неоантропов, и порождает множество оппозиций "мы - они", каждая из
которых основана на исходном взаимном "подозрении", что "они" - не
вполне люди, кое в чем скорее палеоантропы:

"Любопытно подчеркнуть, что в первобытном обществе "мы" - это всегда
"люди" в прямом смысле слова, то есть люди вообще, тогда как "они" - не
совсем "люди". Самоназвание множества племен и народов в переводе
означает просто "люди". [...] Это не просто осознание реальной
взаимосвязи, повседневного сцепления известного числа индивидов. Так
кажется лишь на первый взгляд. На деле это осознание достигается лишь
через антитезу, через контраст: "мы" - это те, которые не "они"; те,
которые не "они", это - истинные люди" {93}.

Именно цепи этих оппозиций и были той первичной связью человечества как
единого целого, о которых говорилось выше в разделе Исторические науки.

В процессе человеческой истории развитие этой исходной оппозиции
приводит к формированию гигантской сети отчасти взаимопересекающихся,
отчасти поглощающих друг друга различных общностей "мы", каждая из
которых осознает себя в качестве таковой, противопоставляя себя некоему
"они".

Исходя из своего анализа нейросигнального взаимодействия в эпоху
дивергенции, Поршнев подчеркивает, что обособление от "они" является
механизмом ограничения суггестии исключительно пределами "мы":

""Мы" формируется путем взаимного уподобления людей, то есть действия
механизмов подражания и заражения, а "они" - путем лимитирования этих
механизмов, путем запрета чему-то подражать или отказа человека в
подчинении подражанию, навязанному природой и средой" {94}.

Поршнев обращает внимание на специфический механизм самозащиты
существующей общности "мы" - настороженное выискивание таких "они",
которые словно бы не видны на первый взгляд:

"Этот психический механизм служит постоянным критическим зондажем в
своем собственном "мы": а нет ли в нем притаившихся, замаскированных под
"нас" элементов, которые, в действительности, являются не "нами",
следовательно "ими". Трудно переоценить роль этой неустанной и неусыпной
рекогносцировки. Естественно, что она тем более напряженна и интенсивна,
чем более замаскированными представляются эти не принадлежащие к "мы"
элементы. Соответственно, враждебность и отчужденность встречаются не
только к отдаленным культурам или общностям, но и к наиболее близким, к
почти тождественным "нашей" культуре. Может быть, даже в отношении этих
предполагаемых замаскированных "они" социально-психологическая оппозиция
"мы и они" особенно остра и активна" {95}.


интериоризация оппозиции "мы - они", интериоризация всего тройственного
комплекса "суггестия - контрсуггестия - контрконтрсуггестия", то есть
интериоризация внешней речи, порождает внутренний диалог и вообще
внутренний мир человека. Поршнев подробно анализирует, как развивались и
усложнялись общности, как параллельно с этим выделялась и развивалась
личность со своим внутренним миром. Он подчеркивает роль оппозиции "мы -
они" в таком сугубо индивидуальном явлении, как самооценка личности:

"Без какой-то самооценки не бывает личности: еще нет личности, пока нет
вопроса "кто я?" Себя соотносят с кем-то вне себя - существующим или
мнимым. Человек как бы смотрит на свои поступки и помыслы в зеркало. Он
или узнает в нем то "мы", к которому отнес себя, или с ужасом
обнаруживает в зеркале "они". Вне этого постоянного сопоставления себя с
чем-то, себе нетождественным, с образами разных человеческих общностей -
нет и личности. Что же первичнее?" {99}.

Отсюда решительный вывод Поршнева о первичности социальной психологии по
отношению к психологии личности. Обоснование этой первичности является,
на мой взгляд, едва ли не важнейшим вкладом Поршнева в психологическую
науку. Но и в формулировке такого вывода Поршнев проявляет предельную
осторожность:

"Психологическая наука сегодня еще не готова дать окончательный ответ на
этот дискуссионный вопрос. Но некоторые распространенные представления,
мешающие поиску, можно устранить с надежным фактическим обоснованием"
{100}.

Поршнев полностью отдавал себе отчет в фундаментальном значении для
социальной психологии своих открытий. :

"Сейчас, в частности, благодаря прогрессу социальной психологии мы все
лучше знаем, что любая общность людей строится по принципу "они и мы",
то есть является одновременно отношением между общностями" {101}.

VII. Культурология

В поршневском анализе главного этического вопроса "что такое хорошо и
что такое плохо?" отмечу три взаимосвязанных аспекта.
* С одной стороны, это исследование происхождения самой оппозиции
"плохого" и "хорошего".
Из предыдущего изложения должно быть ясно, что "плохим", "некрасивым" в
конечном счете оказывается все, что прямо относится к поведению
палеоантропа времен дивергенции, что хотя бы отдаленно напоминает такое
поведение, наконец, все то, что можно интерпретировать как "соучастие" в
его грязных делах, как "попустительство" ему, "соглашательство" с ним и
т.п.

Характерно, что всевозможные этические своды разработаны в части "что
такое плохо?" всегда гораздо подробнее, детальнее, ярче, чем в части
"что такое хорошо?". "Хорошо" - это все, что не "плохо". Поэтому, хотя
большинство сравнительно-исторических исследований по этике и эстетике
занимается почти исключительно представлениями о "хорошем" и "красивом",
с точки зрения Поршнева, напротив, наиболее интересными были бы
исследования именно того, что в разные эпохи у разных народов считалось
"плохим" и "некрасивым".
* С другой стороны, это исследование самого физиологического и
психологического механизма осуществления запрета - запрета делать
что-либо "плохое". Поршнев так описывает общую "формулу" любого
запрета - "нельзя, кроме как в случае...":
"Все запреты, царящие в мире людей, сопряжены хоть с каким-нибудь, хоть
с малейшим или редчайшим исключением. Человек не должен убивать
человека, "кроме как врага на войне". Отношения полов запрещены, "кроме
как в браке", и т.п. Пользование чужим имуществом запрещено, "кроме как
при дарении, угощении, сделке" и т.п. Совокупность таких примеров
охватывает буквально всю человеческую культуру. Складывается
впечатление", - осторожно продолжает Поршнев, - "что чем глубже в
первобытность, тем однозначнее и выпуклее эти редчайшие разрешения, с
помощью которых психологически конструируется само запрещение. Нечто
является "табу", "грехом" именно потому, что оно разрешено при некоторых
строго определенных условиях. Это - запрещение через исключение.
По-видимому, при этом в обозримой истории культуры представления о
"табу", "грехе", "неприкосновенном", "сакральном"" и т.п. мало-помалу
утрачивают свою генерализованность в противоположность чему-то, что
можно и должно. Происходит расщепление на много конкретных "нельзя".
Достаточно наглядно это видно в том, как в христианстве или в исламе
усложняется классификация "грехов" не только по содержанию, но и по
степени важности" {108}.

Какова же природа такого специфического "конструирования" запрета?

Отвечая на этот вопрос, Поршнев ссылается среди прочего и на "философию
имени", разработанную Лосевым:

"Расчленяя в слове как бы ряд логических слоев или оболочек, Лосев
особое внимание уделил тому содержанию слова, которое он назвал
"меоном": в слове невидимо негативно подразумевается все то, что не
входит в его собственное значение. Это как бы окружающая его гигантская
сфера всех отрицаемых им иных слов, иных имен, иных смыслов. Если
перевести эту абстракцию на язык опыта, можно сказать, что слово, в
самом деле, выступает как сигнал торможения всех других действий и
представлений кроме одного-единственного" {109}.

Происхождение специфической формулы культурных запретов - запретов через
исключение - лежит в физиологической природе суггестии. Резюмируя долгий
эволюционный путь от интердикции к суггестии, Поршнев пишет:

"Но, в конце концов, возникают, с одной стороны, такие сигналы, которые
являются стоп-сигналом по отношению не к какому-либо определенному
действию, а к любому протекающему в данный момент (интердикция {110}); с
другой стороны, развиваются способы торможения не данной деятельности, а
деятельности вообще; последнее достижимо лишь посредством резервирования
какого-то узкого единственного канала, по которому деятельность может и
должна прорваться. Последнее уже есть суггестия" {111}.

Возникнув в качестве инструмента торможения всего, кроме чего-то одного,
суггестия породила два различных социальных феномена: слово человеческой
речи, в которой доминирующим стало "можно только это", то есть "должно",
и культурную норму, в которой, наоборот, доминирующим стало "нельзя все
остальное".
* Наконец, Поршнев специально анализирует наиболее древние запреты,
выделяя три их важнейшие группы.
К первой группе он относит запреты убивать себе подобного, то есть
ограничение сформированного в ходе дивергенции фундаментальной
биологической особенности человека, о чем уже шла речь выше:

"По-видимому, древнейшим оформлением этого запрета явилось запрещение
съедать человека, умершего не той или иной естественной смертью, а
убитого человеческой рукой. Труп человека, убитого человеком,
неприкасаем. Его нельзя съесть, как это, по-видимому, было естественно
среди наших далеких предков в отношении остальных умерших. К такому
выводу приводит анализ палеолитических погребений" {112}.

"С покойника неприкасаемость распространялась и на живого человека. Он,
по-видимому, считался неприкасаемым, если, например, был обмазан красной
охрой, находился в шалаше, имел на теле подвески. На определенном этапе
право убивать человека ограничивается применением только дистантного, но
не контактного оружия; вместе с этим появляются войны, которые в
первобытном обществе велись по очень строгим правилам. Однако человек,
убитый по правилам, уже мог быть съеден" {113}.

Таким образом, Поршнев намечает процесс постепенного преодоления
"свойства" человека убивать себе подобных. В другом месте он так говорит
о процессе монополизации государством права убивать (об этом пойдет речь
в разделе Политические науки):

"Тут речь не об оценке - хорошо это или плохо. Ведь можно посмотреть на
процесс этой монополизации как на путь преодоления человечеством
указанного "свойства": как на запрещение убивать друг друга,
осуществляемое "посредством исключения" - для тех узких ситуаций, когда
это можно и должно (таков механизм осуществления многих запретов в
истории культуры, в психике человека)" {114}.

Религия

Из результатов исследований Поршнева, затрагивающих такой феномен
культуры, как религия, кратко остановлюсь лишь на двух.
* Во-первых, это ранняя история религиозных верований, происхождение
представлений о "хороших" и "плохих" божествах. Поршневский анализ
существенно отличается от общепринятых взглядов - как религиозных, так и
светских.
Для Поршнева человеческая культура зарождается в эпоху дивергенции. В
ряде специальных исследований он убедительно показал, что образы
божеств, протобожеств, различных разновидностей "нечистой силы" являются
отражением именно палеоантропа, с которым на протяжении длительного
времени приходилось взаимодействовать человеку, а также отражением
конкретных особенностей самого этого взаимодействия. И чем более
древними являются эти образы, тем больше в них буквальных физических
черт и особенностей поведения реального "живого" палеоантропа {117}.
* Во-вторых, это анализ развития и места в обществе религии как
института, как "церкви". Исследования Поршнева показывают самую тесную
связь этого института, принадлежащего, по марксистской терминологии,
прежде всего, к надстройке, с классовой борьбой. Ниже в разделе
Политические науки об этом будет сказано подробнее. Здесь лишь упомяну,
что, с точки зрения развития феномена суггестии, церковь в период
наибольшего могущества (в феодальном обществе) была одним из двух
(наряду с государством) ключевых инструментов "институциональной"
контрконтрсуггестии, преодолевавшей сопротивление (контрсуггестию) слову
господствующих классов (то есть их суггестии).

......

В анализе сущности государства Поршнев осуществляет нечто, аналогично
синтезу Павлова и Ухтомского в физиологии высшей нервной деятельности, а
именно - синтез В.Ленина и М.Вебера

предстоит проникнуть в самую его (марксизма) сердцевину, предстоит
убедиться в подлинной "антидогматической ортодоксальности" марксиста
Поршнева.

Во избежание недоразумений сразу оговорюсь. В мою задачу не входит
пропаганда этого еще недавно "вечно живого учения". Я не ставлю себе
целью кого-либо убедить в том, что "марксизм верен", а тем более в том,
что он "всесилен". Я лишь постараюсь показать, что нового привнес в
марксизм Поршнев. И если многочисленные критики этой концепции благодаря
моим скромным усилиям получат возможность хотя бы отчасти перейти от
опровержения давно устаревших примитивных схем, полученных, как правило,
из вторых и третьих рук, к опровержению подкрепленных многочисленными
фактами, тщательно обоснованных и в значительной мере уточненных и
усложненных обобщений, опирающихся на результаты развития целого ряда
наук вплоть до третьей четверти XX века, - я буду считать свою работу
ненапрасной.

В социологии Поршнева следует выделить три важнейших аспекта.
* Анализ минимального набора суммарных признаков общества, отличающих
его на всем протяжении истории от любого "сообщества" животных.
* Анализ внутреннего устройства и особенностей функционирования того
"мотора", который заставляет человеческое общество развиваться,
"прогрессировать" в ходе исторического процесса. Таким "мотором" или
движущей силой и является (в классовых обществах) классовая борьба.
* Анализ диахронической структуры самого этого исторического процесса
поступательного развития человечества как синхронически единого
социального организма.

....

Что же нового привнес Поршнев? Ровно то же, что и в случае с "отношением
собственности".
* Во-первых, он наполнил привычную, но давно ставшую пустой, формулу
"диалектического единства" реальным, допускающим проверку содержанием.
* Во-вторых, он доказал, что механизмы, обеспечивающие такое единство,
тождественны для любых проявлений человеческой социальности, о чем
говорилось в предыдущих разделах.
* В-третьих, он доказал, что охарактеризованной таким образом
социальности соответствуют специфические нейрофизиологические
предпосылки, отсутствующие у всех животных, за исключением человека

...

2. Теория классовой борьбы

Работа Поршнева по наполнению реальным содержанием канонических
марксистских формул, ставших совершенно пустыми вследствие
государственной монополии на марксизм, проявилась в проблематике
классовой борьбы больше, чем где бы то ни было. Все без исключения
исторические работы Поршнева являются исследованиями различных аспектов
классовой борьбы (социальных движений), исследованиями влияния классовой
борьбы на различные стороны развития общества, эмпирическим
доказательством того, что именно классовая борьба является движущей
силой развития общества во всех своих аспектах и на всех этапах.

Первым из таких исторических исследований, которое принесло Поршневу
мировую известность как историку социальных движений (классовой борьбы),
является исследование по истории Франции XVII века, защищенное им как
докторская диссертация в 1940 году {160}. После этой работы
соответствующий период французской истории получил у французских
историков название "поршневский период" - крайне редкое явление для
французской культуры вообще. При том, что большинство выводов Поршнева
современными французскими историками оспаривается...

Поршнев был единственным из профессиональных историков, посвятившим
специальное теоретическое исследование социально-экономической формации
в целом, а именно, "срединной формации" {161}, феодализму, включающее
анализ взаимодействия и развития производительных сил, производственных
отношений и надстройки сквозь призму классовой борьбы.

Поршнев был единственным из писавших теоретические труды о
социально-экономических формациях, профессионально знавшим историческую
науку.

Речь идет об уже многократно цитированной книге Феодализм и народные
массы, которой предшествовал ряд статей по теории феодализма,
опубликованных в Известиях АН СССР (Серия истории и философии) в 1948-50
годах {162}. Кроме того, в специальной статье Поршнев проанализировал
классовую борьбу при капитализме {163}.

.....

важнейшей чертой поршневской теории классовой борьбы следует назвать
"двухполюсную" модель социальной структуры любого классово
антагонистического общества:

"Идея антагонизма как ключа к пониманию всей жизни феодального общества
вовсе не означает ни отрицания калейдоскопической пестроты
существовавших в нем социальных отношений, ни упрощенного представления,
будто в нем царила сплошная драка. Идея антагонизма означает лишь, что
все это калейдоскопическое многообразие расположено как бы в магнитном
поле - между двумя противоположными полюсами. Эта идея - обобщение,
заглядывающее гораздо глубже эмпирически наблюдаемого многообразия
индивидуального положения людей в обществе или хотя бы различий между
различными группами людей. [...] Могут быть какие угодно переходные и
смешанные группы людей, группы, отличающиеся какими угодно специальными
функциями и чертами, все это может затемнять основной антагонизм, но
только понимание основного антагонизма и дает возможность определить
место каждой группы в общественном целом" {165}.

Разумеется, сказанное относится к антагонизму любого классового
общества, а не только феодализма:

"Антагонистические классы - это два противоположных полюса, между
которыми и вокруг которых - сложное магнитное поле всевозможных
социальных прослоек и групп, два полюса, неотторжимых друг от друга, два
полюса единства. Идея антагонизма классов объясняет динамику общества, а
не его статическую стратификацию в каждый данный момент" {166}.

...

поршневская теория классовой борьбы в качестве своего предмета имеет не
столько видимые проявления открытых классовых конфликтов, сколько
"борьбу, обузданную противоборством", и ее влияние на общественную
жизнь.
Классовая борьба - решающее препятствие возможному регрессу

Поршнев подчеркивает, что решающим условием не только поступательного
развития человечества, но даже сохранения достигнутого уровня этого
развития является классовая борьба - известное динамическое равновесие
асимметричной двухполюсной системы противоположно направленных сил.


--------

Что же сделал Поршнев своей "ревизией" теории формаций в целом и
специальным анализом некоторых из них на основе исследований
антропогенеза?

Во-первых, он предложил такую модернизацию теории формационного
развития, которая позволяет вновь вернуть ей статус подлинной философии
истории, позволяет не прибегать к ее выбрасывании на свалку в ответ на
обнаруженные противоречия. Впрочем, и не обязывает так поступать...

Во-вторых, он фактически синтезировал философию истории и социальную
философию, придал философии истории подлинно социальное содержание,
показав, как классовая борьба реально выполняет роль движущей силы
исторического развития.

В-третьих, он подвел под философию истории и социальную философию
биологический и физиологический фундамент, исследовав механизм
выталкивания человека из мира природы в режим социального развития.

В-четвертых, он подвел под философию истории эмпирический фундамент,
установив способы эмпирической проверки всех нюансов ее высоких
теоретических обобщений.

Едва ли не главный упрек, к которому был готов Поршнев, это чрезмерная
сложность разрабатываемых им теорий. На это он решительно отвечал:

"Меньше всего я приму упрек, что излагаемая теория сложна. Все то, что в
книгах было написано о происхождении человека, особенно, когда дело
доходит до психики, уже тем одним плохо, что недостаточно сложно.
Привлекаемый обычно понятийный аппарат до крайности прост. И я приму
только обратную критику - если мне покажут, что и моя попытка еще не
намечает достаточно сложной исследовательской программы" {287}.

Сказанное относится, разумеется, и ко всем остальным проблемам, анализом
которых занимался Поршнев

XII. Судьба наследия: вместо заключения

Со всем этим гигантским наследием можно что-то делать. Правда пока
смельчак не нашелся...
Почему?

Ему часто бросали упрек в том, что он исходит не из факта, а из
умозрительных построений. Помнится, по этой проблеме (с чего начинать?)
была длительная, можно сказать, нескончаемая дискуссия.

Поводом была очередная попытка подрыва монополии идеологической
надстройки. Смелые люди решили подвергнуть сомнению одно высказывание
Маркса про движение от абстрактного к конкретному как единственно
научном методе. В противовес Марксу выдвигался и второй, якобы столь же
правомерный путь: от конкретного к абстрактному. Однако еще в 1960 году
крупнейший советский философ Э.Ильенков доказал, что в исходном пункте
исследователь всегда имеет в голове некую абстрактную схему, хотя он
может ее и не осознавать, прикладывая ее к "факту" как нечто само собой
разумеющееся, "очевидное". {288}.

Конечно, Поршнев, в значительно большей мере, не сам отыскивал факты, а
пользовался фактами, собранными другими учеными. Но он обнаруживал такое
их значение и такие их связи друг с другом, которые не смог и не желал
видеть сам "открыватель" этих фактов. Благодаря этому ему удавалось
заполнять "мертвые зоны", лежащие на стыках различных наук. Об этой
проблеме говорилось выше в нескольких разделах.

С другой стороны, множество фактов обнаружил и сам Поршнев. Более того,
он сформулировал общую методологию, позволяющую четко отделить "факт" от
его "интерпретации":

"На столе ученого лежит огромная стопка сообщений людей о неведомом ему
явлении. [...] Эта стопка сообщений доказывает хотя бы один факт, а
именно, что такая стопка сообщений существует, и мы не поступим глупо,
если подвергнем данный факт исследованию. Ведь может быть, этот первый
наблюдаемый факт поможет хотя бы угадать причину недостатка других
фактов, а тем самым найти дорогу к ним" {289}.

Самое опасное для ученого, по мнению Поршнева, сразу взяться за
отбраковку: наименее достоверные - выбросить, оставив для анализа лишь
минимум наиболее достоверных:

"Исходным пунктом должно быть недоверие ко всей стопке сообщений
целиком, без малейших льгот и уступок. Только так вправе начать свое
рассуждение ученый: может быть, все, сообщенное нам разными лицами о
реликтовом гоминоиде, не соответствует истине. Только при таком
допущении ученый сможет объективно рассмотреть неоспоримый факт - стопку
сообщений. Раз все в ней неверно, как объяснить ее появление? Что она
такое и как возникла?" {290}.

Очевидно, что сказанное применимо не только к фактам о реликтовом
гоминоиде.

Подойдем к проблеме с другой стороны.

Для любого "обществоведа", а тем более для такого "универсалиста", как
Поршнев, имеет ключевое значение одно фундаментальное отличие
общественных наук от естественных. Если физик или химик не может
объяснить, почему его гениальное открытие обществом отторгается, то факт
такого непонимания не ставит под сомнение его профессиональную
компетенцию. Если обществовед не понимает - значит он плохой
обществовед, ибо вопрос о механизмах восприимчивости общества
(населения, научной и политической элиты и т.п.) к различным новациям
прямо входит в предмет его науки.

Понимал ли Поршнев проблему "внедрения"? Безусловно.

Ведь именно он и никто другой исследовал механизмы защиты от суггестии
(контрсуггестия) и способы слома такой защиты (контрконтрсуггестия). Он
как высококлассный профессионал не мог не видеть, какие формы
контрсуггестии применяются для защиты от его аргументов, но не нашел
подходящих форм контрконтрсуггестии. Ситуация - в чем-то схожая с
З.Фрейдом, который в каждом возражении против результатов своих
исследований обнаруживал один из исследованных им "комплексов". Точно
так же и Поршнев отчетливо видел в реакции на изложение результатов
своих исследований проанализированные им самим способы защиты от
воздействия словом.

Почему же он не нашел подходящих форм контрконтрсуггестии?

Разумеется, человек не всесилен, и даже в самом интеллектуально развитом
сообществе никогда не отключается абсолютно возможность рецидивов
наиболее примитивных форм контрсуггестии, которые оказываются особо
эффективными против тех, кто не может позволить себе опуститься на тот
же уровень.

Однако представляется, что дело не только в этом, и даже главным
образом - не в этом. Выскажу гипотезу, что именно в оценке подходящих
форм контрконтрсуггестии Поршнев серьезно ошибся.

Поршнев, безусловно, страдал, так сказать, профессиональной болезнью
всякого "диахронического универсалиста" - очевидной для большинства
современников переоценкой уровня прогрессивности той ступени развития, в
которой он сам жил. Именно в этом справедливо обвиняли Гегеля.

Можно с уверенностью предположить, что Поршнев догадывался об угрозе,
которую таит эта болезнь и для него лично. Приведу очень характерное его
рассуждение о Гегеле:

"Мы нигде не находим у Гегеля прямого утверждения, что прусская монархия
в ее реальном состоянии того времени уже является достигнутым идеалом
[...]. Субъективно Гегель рисовал, скорее, утопию дальнейшей эволюции
прусского государства, предъявляя ему свои требования и векселя, хотя и
сопровождаемые бесчисленными восхвалениями и церемонными поклонами"
{291}.

То же самое можно сказать и о самом Поршневе. Он и рисовал "утопию
дальнейшего развития" СССР (и "социалистического лагеря" в целом), и
"предъявлял ему свои требования и векселя", не избегая ни "восхвалений",
ни "церемонных поклонов". Однако, даже учтя все это (воспроизведем
поршневскую логику анализа "основной социологической проблемы"),
придется констатировать: остается слишком многое, что он писал об
окружающей социалистической действительности безусловно искренне, но
являющееся по силе анализа несопоставимо более мелким, чем его же
исследования других формаций.

Разумеется, вызванные такой "болезнью" не вполне адекватные оценки
общественного строя СССР нисколько не умаляют его заслуг в исследовании
всей остальной истории - эти оценки составляют неизмеримо малую часть
его творческого наследия. Однако именно они мешали Поршневу выстраивать
диалог с коллегами.

Он сплошь да рядом прибегал к аргументации, которая не достигала цели,
не была и не могла быть услышана современниками: он видел в них вовсе не
тех людей, каковыми они были на самом деле. Один пример, относящийся к
диалогу с коллегами по проблемам истории феодализма.

Уже к началу 50-х годов (если не раньше) для большинства серьезных
историков стали очевидными вопиющие противоречия между каноническими (и
застывшими, с точки зрения конкретного содержания) формулами
"марксизма-ленинизма" и гигантским массивом новых, надежно установленных
эмпирических фактов, накопленных историками за годы советской власти.
Каждый ученый оказался перед роковой развилкой.

Большинство пошло по пути ритуальных клятв верности каноническим
формулам в "предисловиях" и "введениях", решительно отказываясь от их
действительного использования в качестве сколько-нибудь важных
методологических инструментов. Поршнев, один из немногих, "пошел другим
путем": он взялся за всестороннюю и тщательную ревизию самого содержания
"опустошившихся" формул.


=========
(литература)


]90} См.: Социальная психология и история. Второе издание. - М.: Наука,
1978.

]91} Там же, с. 81.


]92} Там же.

]93} Там же, с. 82.

94} Там же, с. 108.

95} Там же, с. 116.

{96} Там же, с. 120-123.

{97} См.: Контрсуггестия и история. История и психология. Сборник
статей. Под редакцией Л.И.Анцыферовой и Б.Ф.Поршнева - М.: Наука, 1971.
С. 21.

{98} Там же, с. 23.

]99} Социальная психология и история. Второе издание. - М.: Наука, 1978.
С. 134. См. также: Функция выбора - основа личности. Проблемы личности.
Материалы симпозиума. Т. 1. - М., 1969. С. 344-349.

100} Социальная психология и история. Второе издание. - М.: Наука, 1978.
С. 134.


]107} Социальная психология и история. Второе издание. - М.: Наука,
1978. С. 204. См. также: Возможна ли сейчас научная революция в
приматологии? Вопросы философии, # 3. - М., 1966. С. 110.
{
]108} См.: Генетическая природа сознания (интердиктивная функция речи). Проблемы сознания. Материалы симпозиума. - М., 1966. С. 30.
{
]109} Там же, с. 33.

]110} Принимая во внимание сказанное выше в разделе Физиология..., следует предположить, что речь идет об "интердикции II".

]111} См.: Контрсуггестия и история. История и психология. Сборник статей. Под редакцией Л.И.Анцыферовой и Б.Ф.Поршнева - М.: Наука, 1971. С. 15.

]112} См.: Проблемы возникновения человеческого общества и человеческой культуры. Вестник истории мировой культуры. - М.: 1958. - # 2, с. 40.

]113} Там же, с. 41.

]114} См.: Мыслима ли история одной страны? Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения. Ред. коллегия: М.Я.Гефтер (отв. ред.) и т.д. - М.: Наука, 1969. С. 308.

]115} См.: Проблемы возникновения человеческого общества и человеческой культуры. Вестник истории мировой культуры. - М.: 1958. - # 2, с. 42.

]116} Там же.

]117} См.: Книга о морали и религии угнетенных классов Римской империи.
Вестник древней истории. - М., 1963 - # 1; Поиски обобщений в области
истории религии. Вопросы истории. - М., 1965 - # 7. См. также: Д.Баянов.
Леший по прозвищу "обезьяна". Опыт демонологических сопоставлений. - М.:
Издательство Общества по изучению тайн и загадок земли, 1991. - Это одно
из крайне редких исследований, целью которых открыто провозглашается
дальнейшая разработка проблем, анализ которых начал Поршнев.


]118} О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии). - М.:
Мысль, 1974. С. 404-405.

{119} Там же, с. 406.

]120} Там же, с. 415.

]121} Там же, с. 405-406.

]122} Там же, с. 405.

163} . Эта статья практически без изменений вошла в книгу Феодализм и
народные массы (М.: Наука, 1964) в виде раздела Учение о классовой
борьбе и политическая экономия.

164} Феодализм и народные массы. - М.: Наука, 1964. С. 200.

]165} Там же, с. 260-261; с. 329.
=======




http://212.188.13.195:2009/forum/files/Presnja/vitePorsh1.zip


От WLD
К Pout (18.03.2003 10:23:26)
Дата 22.03.2003 06:46:17

Re: Творческое наследие...

О книге Б.Ф.Поршнева.
Не надо обольщаться тем, что в сочинениях Б.Ф.Поршнева нам откроются необыкновен-ные истины, раскрывающие глаза на нынешние процессы в общественном сознании.. Поршнев занимался проблемой антропогенеза и возникновения человеческого общества. В сравнении с ортодоксальными марксистскими исследователями он был оригинале тем, что ведущий фактор эволюции видел не столько в орудийной деятельности (изготовление искусственных орудий труда), сколько в развитии психики гоминид. Суггестия – особый объект его внимания. Суггестия предполагает общение, отсюда внимание к психическим процессам в сообществе (коллективное внушение и т.п.). Само по себе внимание к психи-ческим процессам как фактору эволюции – бесспорно положительная сторона в творчест-ве этого антрополога. Но на сегодня должны быть более зрелые материалы по психологии массового поведения. Конечно, есть глубинные (биопсихологические) основания для суг-гестии на животном уровне. Но они не содержат ничего «лишнего» и ограничены задача-ми поведенческого животного уровня. У человека же все поведение так или иначе про-ецируется на мир через сферу сознания, через то или иное (быть может ложно, превра-щенное и т.п.) осмысление поведения. Внушение на социальном уровне, воздействие на социальное поведение через суггестию требует особых мер по отключению сознания (хо-тя бы временному). Здесь добротным материалом является «Манипуляции» С.Г.Караз-Мурзы. Я хотел бы особенно отметить, что средства массовой информации, политическая реклама и т.п. формируют именно социальное поведение, разрушая культурную оболочку поведения, создаваемую сознанием, и используя некоторые психические механизмы жи-вотного уровня. Однако полагаю, что это использование ограниченное, дело в том. что в человеческом сообществе многие подсознательные мотивации поведения органически включены в социальных контекст и работаю на социальное поведение. Впрочем. Тема слишком широкая …


От Pout
К WLD (22.03.2003 06:46:17)
Дата 22.03.2003 16:07:59

Re: Творческое наследие...


WLD сообщил в новостях следующее:90141@kmf...
> О книге Б.Ф.Поршнева.

там не одна работа "Вопросы палеопсихологии" , а вся собраная до кучи
концепция
обозревается, в работе Вите. Приведены короткие цитаты их нескольких
разделов этого обзора. Разделов там десяток, по увязанным воедино
направлениям. Обзор в копилке. Поршнев - профессиональный историк
феодального периода.Такое впечатление, что Вы текст первого сообщения
просмотрели невнимательно.

> Не надо обольщаться тем, что в сочинениях Б.Ф.Поршнева нам откроются
необыкновен-ные истины, раскрывающие глаза на нынешние процессы в
общественном сознании..

прямо по Бурдье (он такие "псевдо-подоплеки" любит анализировать). Раз
размещается работа,то отсюда следует, что на автора
уповают в надежде указать миру его единственно верную теорию, каким он
должен быть, и уповают на открытие глаз этим автором. Опять-таки
невнимательно
читали. Обольщаются красивыми стихами или девушками, а хорошие работы
(постановочные -Поршнев ставил для своего времени авангардные
задачи,которые были недооценены) порой читают для
того чтобы путем"трения" о них возникали свои соображения и схемы
действий. Это тот случай.

>Поршнев занимался проблемой антропогенеза и возникновения
человеческого общества.

Не только.Прочитайте биографию и библиографию его работ в обзоре Вите
Вот как пишет о нем представитель питерской щколы "исторической
психологии".
(правда,ритуально ругая как раз "за Ленина", которого-де унего
"слишком много")
---------
В 30-50-е годы советской власти, когда историческая психология была
объявлена буржуазной наукой со всеми вытекающими отсюда последствиями,
этой теме посвящались исследования, но в них наши термины не
употреблялись. Один из этих трудов принадлежит перу ленинградского
историка Бориса Александровича Романова - <Люди и нравы Древней Руси>.
Это было в конце 40-х годов, в то время нашу науку не очень-то
интересовали душевные переживания средневековых людей, не очень
интересовало и их поведение. В это время мы, историки, были заняты, в
основном, разработкой <классовой> истории России. Но ряд отраслей
исторического знания были забыты по тем или иным причинам, в том числе и
социальная, и историческая психология. Только в 60-80-е годы появляются
работы такого характера. Здесь первопроходцем является Борис Федорович
Поршнев. Им написана книга о начале человеческой истории. В ней он
исследует историю с точки зрения зарождения сознания. Наряду с этим у
него есть работа, посвященная сугубо теоретическим историческим
проблемам, - <Феодализм и народные массы>. И для историков, и для
психологов одновременно он важен своей работой в области социальной
психологии, причем с уклоном в историю, в древность, хотя тогда он не
избежал соблазна и полкниги <Социальная психология и история> посвятил
теме <Ленин и психология народных масс>.
http://www.spbumag.nw.ru/2000/13/10.html

-----------


>Суггестия . особый объект его внимания. Суггестия предполагает общение,
отсюда внимание к психическим процессам в сообществе (коллективное
внушение и т.п.). Само по себе внимание к психи-ческим процессам как
фактору эволюции . бесспорно положительная сторона в творчест-ве этого
антрополога. Но на сегодня должны быть более зрелые материалы по
психологии массового поведения. Конечно, есть глубинные
(биопсихологические) основания для суг-гестии на животном уровне. Но они
не содержат ничего <лишнего> и ограничены задача-ми поведенческого
животного уровня. У человека же все поведение так или иначе
про-ецируется на мир через сферу сознания, через то или иное (быть может
ложно, превра-щенное и т.п.) осмысление поведения. Внушение на
социальном уровне, воздействие на социальное поведение через суггестию
требует особых мер по отключению сознания (хо-тя бы временному).

Не-сознание не обзательно био-. Cоотвественно суггестия бывает разная.
"Коллективное бессознательное"(жаргонный термин) тоже"очеловечено",
социально по генезису и
натуре(об этом как раз много у Поршева - как и почему. А дальше намечена
отсылка к совр.концепции "праксиса" у Бурдье.). Подход к структурам не
охватываемым ясным светом сознания может быть разным,не обязательно
ортодоксально-фрейдистским. хотя и там есть здравые идеи,но поглощенные
единой и невреной психоаналитической парадигмой. Фрейд например отлично
исследовал остроумие как своеобразное окно , сквозь которое порой
прорываются "бессознательные" мыслительные алгоритмы. Сюжет об остроумии
тут обсуждался в дискуссии о юморе. Некторые работы давних"классиков" не
потеряли значения. Так же не потеряли значения и многие разработки и
наметки Поршнева,чему свидетельство - живой интерес к нему в
культурологии(о нем пишет Вите) и прикладных дисциплинах вроде"пиара".
Об этом был разговор раньше,постинг в начел отсылает к работам
Черепановой, как пример. И не только она (вон и истрические
психологи)актвино использует подходы
Поршнева , в современных, прагматических методиках. Она практик, и таких
много. Общие абстрактные "чистые"концепции по нынешним временам не
котируются, если не выходят и не работают в "нечистой" общественной
практике.

Представление о том что можно конкурировать с достаточно мощными и
оснащенными"танками" армиями совр.социологии с помощью абстрактно-общих
построений, неверно. По крайней мере нужно сравнимое по
инструменатальной проработке "противотанковое"вооружение
Тема,сами говорите, широкая, обширный фронт, общая цель - овладение
поведением и его функциями. Причем во всем многообразии, и "лечением
сознания", но не только. Мне по ходу разборов скорей интересней "тело".
"То, к чему способно тело,еще никто не определил" - это эпиграф из
завершающего аккорда "Этики"Спинозы у Выготского, постоянный рефрен у
"этой"линии. Мало "этому" внимания по ходу наук уделяли. Не блаародное
занятие-де. Значит, "Это" (что упоминалось)тоже надо. Лингвисты вроде
Черепановойзанимаются своим предметом и языковой суггестией (но не
только), потому как она "владеет предметом" - ее тожно можно
интегрировать. Русские бурдьеристы вот , в отличие от мэтра, послабей и
порой неточно владеют тонкостями "языка теории", и это сказывается с
самого начала, я уже упоминал тут рядом."Зато" это язык науки, а не
прикладной магии, как у Черепановой. "Зато" там есть "квантификация",
измерение в числах и прочие прелести научного подхода.



>полагаю, что это использование ограниченное, дело в том. что в
человеческом сообществе многие подсознательные мотивации поведения
органически включены в социальных контекст и работаю на социальное
поведение. Впрочем. Тема слишком широкая "
>

Конечно,об этом и речь. Поэтому и разбирался подход прикладников ,
той же
И.Черепановой
У Вите, впрочем,и по ссылке селфа продвинуты и дальнейшие
ходы(контр-суггестия и контр-контрсуггестия как задача в борьбе
общественных институций, движений за"изменение поведения"). То есть
делянка
"пиарщиками" вглубь еще не пропахано
В отличие от основанных на уже более фундаментальной
социологической
теории бурдьеристов,которые "пропахивают" охватней. Там прицел сдвинут
на "тело", "практические схемы" , "логики практики" , там вообще даже не
выделяется как система"бессознательное", это не требуется. Опять же
схемы
вне-сознательные, но уже не только "словесные", как у пиарщиков (слово
"логика" не должно сбивать с толку, в этих словосочетаниях бурдьеристов
оно наполняется широким смыслом - у каждого поля своя логика).

(повтор)

К анализу суггестивных процессов обращаются многие исследователи.
Но настоящая проблема заключается в синтезе суггестии. А поскольку
"пророков в своем Отечестве" по традиции нет, российские политтехнологи
ориентированы исключительно на западные технологии, особенно "грязные"
(См.: Лукашев, Пониделко, 2001, с. 71-72; Борисов, 2001, с. 378).
Однако и американские специалисты, в свою очередь, высказывают сомнения
в эффективности применяемых или пропагандируемых методов воздействия на
подсознание (в том числе легендарного 25-го кадра) (Зимбардо, Ляйппе,
2000).
И все же, независимо от позитивного или негативного отношения
"пиарщиков", суггестия необходимо присутствует в повседневном
человеческом общении. Но может быть выделена и как особый тип
коммуникации.
....

Сегодня мы имеем и возможность "пощупать" эту незримую материю,
исследовать "психический микроб" - латентное воздействие текста.
...
Важной особенностью суггестии как сущности наряду с главенствующей ролью
языка, является ее непосредственная связь с областью бессознательного.
Проблема бессознательной (неосознаваемой) психической деятельности
своими историческими корнями уходит к началу психоло-гии и философии. На
Западе изучение бессознательного привело к созданию глубинной психологии
и психоанализа (Фрейд, 1989), тран-сактному анализу (Берн, 1988),
трансперсональной психологии (Ф.Капра) и др.
Связь Слова, Действия и результирующего эффекта этой связи взяли на
вооружение в первую очередь практики и теоретики гипноза, "магнетизма",
рефлекторного внушения
...

внушение (СУГГЕСТИЯ) есть не что иное, как подача информации,
воспринимаемой адресатом без критической оценки, латентное (скрытое)
воздействие на человека, оказывающее влияние на течение
нервно-психических процессов. Путем внушения могут вызываться ощущения,
представления, эмоциональные состояния и волевые побуждения без
активного участия личности, без логической переработки воспринимаемого.
При этом форма суггестивного раздражителя (слово, вербальное
произведение дискурсионного характера) дипластична: она "определяет",
что незачем внушать человеку то действие или представление, которое
способны породить его собственные ощущения и импульсы. Более того, чтобы
временно парализовать эти ощущения и импульсы, внушающий фактор должен
лежать вне норм и механизмов конкретной сигнальной системы, "рожденной
как система принуждения между индивидами: чего не делать, а что делать"
(Поршнев, 1974, с. 450-451).
Дипластичность формы суггестивного раздражителя является, по Б.Ф.
Поршневу, выражением исходных для человека социальных отношений "мы -
они". Более того, у истоков второй сигнальной системы лежит не обмен
информацией, т.е. не сообщение чего-либо от одного человека к другому, а
особый род влияния одного индивида на действия другого - особое
суггестивное общение еще до прибавки к нему функции сообщения.
Суггестор действует в соответствии со своей прагматической установкой,
воздействуя на изменение "целостной установки личности" объекта внушения
....

Установку можно закрепить (легкая задача), создать (задача средней
трудности) и изменить (трудная задача). В случае суггестии речь идет,
прежде всего, об изменении установок общества или личности, так как
"суггестия добивается от индивида действия, которого не требует от него
совокупность его интеро-рецепторов, экстеро-рецепторов и
проприо-рецепторов. Суггестия должна отменить стимулы, исходящие от них
всех, чтобы расчистить себе дорогу. Следователь-но, суггестия есть
побуждение к реакции, противоречащей, противо-положной рефлекторному
поведению отдельного организма. Ведь нелепо "внушать" что-либо, что
организм и без этого стремится выполнить по велению внешних и внутренних
раздражителей, по необходимому ме-ханизму своей индивидуальной нервной
деятельности. Незачем внушать и то, что все равно и без этого
произойдет. Можно внушать лишь противоборствующее с импульсами первой
сигнальной системы" (Поршнев, 1974, с. 199).
Иными словами, конечной целью любого субъекта влияния является
коррекция, изменение поведения объекта этого влияния через воздействие
на мир личностных смыслов. "Вербовщики различных культовых организаций
хотят, чтобы новообращенные жили, работали и молились в изолированном
мирке секты или общины, а также тратили свои деньги и свое время на
церковные нужды. Доктор Кинг стремился к тому, чтобы черные и белые
жители Америки принимали участие в маршах протеста против насилия,
отдавали свои голоса в защиту его идей, а также проявляли терпимость по
отношению к представителям других рас. Производители сигарет тратят
миллиарды на рекламу и маркетинговые исследования, пытаясь добиться
того, чтобы потребители начали либо продолжили курить сигареты именно их
марки. Изменение поведения - самое подходящее название для всех игр,
связанных с влиянием" (Зимбардо, 2000, с. 44).
...
здесь вполне закономерен вопрос: каковы резервы языковой суггестии
....

=======
постинг
Date: Sat, 25 Jan 2003 21:32:02 +0300
"Технологии создания светлого мифа используют поршневские идеи"
(в нем фамилия автора следует читать как "Черепанова"
Сайт с ее разработками есть в сети
vedium.narod.ru





От WLD
К Pout (22.03.2003 16:07:59)
Дата 24.03.2003 19:57:03

Re: Творческое наследие...

Откликнулся на информацию о Поршневе Б.Ф. по той причине, что сам с симпати-ей прочел в свое время его книгу «О начале человеческой истории». Привлекло именно его внимание к психологическим процессам становления человека. Наблюдения и сооб-ражения интересные, к тому же в советское время не ортодоксальные (хотя увлеченность исследователя всегда сопровождается крайностями, но это как говорится «запланирован-ные взятки»). Знатоком творчества Поршнева не являюсь, но тема воздействия на поведе-ние крайне притягательна, к тому же прямо вторгается в антропологию. По этой причине есть желание продолжить сюжет.
<Мне по ходу разборов скорей интересней "тело…>
Этим затронут кардинальный вопрос о процессе формирования бессознательного в человеческой психике. Эта сфера существовала всегда, сегодня к ней внимание обострено по той причине. что за эту сферу совершается информационно-психологическая война, мы ее участники в той или иной форме. Бессознательное – ни хорошо ни плохо, это я замечаю потому, что отрицательная реакция на фрейдизм проецируется иногда в обыденном соз-нании и на сферу бессознательного. Связь сферы сознания и бессознательного представ-ляется достаточно очевидно, хотя и не простой. Агрессивное вторжение в эту сферу с це-лью сформировать нужное «заказчику» поведение требует и средств ее защиты. Отсюда важность понимания бессознательного.
Видимо, она есть некая целостность, формируемая всем комплексом восприятий и переживаний в особенности в период формирования архетипов поведения. Искусственно ее формировать трудно по той причине, что оно (бессознательное) постоянно соотнесено с поведением, проявляется в поведении. И я полагаю все-таки, что сфера бессознательного формируется прежде всего социальными образцами поведения, переживанием тех пове-денческих архетипов, которые предъявляет культура. Но селекция какая-то совершается при этом. Может быть Вы и правы в том, что «тело», говоря метафорически, участвует в этой селекции, в этом выборе отложенных (импринтированных) переживаний, воздейст-вующих (определяющих) структур поведения.
В конечном счете «защита бессознательного» может стать защитой культуры, за-щитой ее архетипов. Социальный контекст и бессознательное – эта тема меня прежде все-го привлекает. Полагаю, практика терапевтического воздействия должна защитить в чело-веке социальную компоненту, несущую высшие мотивации. На этом пункте может соеди-ниться философия и психология. Мне кажется, что современная психология (российская) не торопится решать эту задачу (может я не прав, буду рад убедиться в ошибке). Для обоснования «охранительной практики» нужна некая теория. Видеть массированное не-гативное воздействие на сферу сознания и бессознательного нынешних СМИ (а разруше-ние целостности того и другого есть единый процесс) и принимать это как должное пси-хология не должна. Ее гуманная функция должна состоять в раскрытии механизмов воз-действия и их антигуманной направленности. Это и вызывает повышенное внимание к психологии. Между тем, стремление исходить из человеческого индивида взятого с био-логической стороны (как у Фрейда по преимуществу) осложняет решение задачи «гумани-зации психологии». Ничего не могу сказать против того, что «тело» участвует в процессе формирования сферы бессознательно, тем более важным мне кажется включение этого воздействия в культурный процесс.
Проще сказать, мой вопль к психологии: защити человека!
Пишу это продолжение темы в надежде, что оно представляет общий интерес, се-годня весьма актуально. Методы разрушительного воздействия в общем-то фиксированы и описаны. Должна быть теория и практика противостояния им.
С уважением
WLD


От Pout
К WLD (24.03.2003 19:57:03)
Дата 25.03.2003 23:31:57

Re: Творческое наследие...


WLD сообщил в новостях следующее:90295@kmf...
> Откликнулся на информацию о Поршневе Б.Ф. по той причине, что сам с
симпати-ей прочел в свое время его книгу <О начале человеческой
истории>. Привлекло именно его внимание к психологическим процессам
становления человека. Наблюдения и сооб-ражения интересные, к тому же в
советское время не ортодоксальные (хотя увлеченность исследователя
всегда сопровождается крайностями, но это как говорится
<запланирован-ные взятки>). Знатоком творчества Поршнева не являюсь, но
тема воздействия на поведе-ние крайне притягательна, к тому же прямо
вторгается в антропологию. По этой причине есть желание продолжить
сюжет.

Понимаате, у меня тут какая-то неявная ,наведенная "флюидами"
"параллельная Поршневу"линия. Я-то наборот,прочитал его "Социальную
психологию" уже давно, схему по крупному знал и до того(особенно узловое
происхождение инд.психики как производнйо от соц.психологии)а "О начале"
не читал внимательно, т.е. концепцию целиком не освоил,хотя книга еще
тогда же приобрел как вышла(аж в 70х) .
Потом начинаются совпадения по контуру.

В общем, чтоб не общие слова - два с.жета про"натурально-телесное
происхождение" самых что ни на есть"духовных" феноменов
Были споры и обмены материалами в конференции по философии, я выложил
свои материалы, тут вышло что одна работа написана как будто я ту самую
поршневскую концепцию разиваю. Мистика.
Работа называлась "Анима сначала была простой русалкой" ( в основном на
фольклорном русском материале, я тогда увлекался быличками всякими о
чертях и прочей нечисти). Там один из шести кажется главных архетипов
Юнга (Анима)рассматривался как имеющий естественно-историческое
происхождение. Это тот самый персонаж,который у Поршнева называется
палеоантроп. То есть, сначала была естественная история совместного
существования этих"мы" и "они", а потом ее преломление - в виде
отложения в "коллективном бессознательном". Причем все сходилось шаг за
шагом тютелька в тютельку с поршневским(куда более охватным)центральным
сюжетом. Но я-то ничего этого БФ насколько помню не осваивал. Типа
экспериментальное подтверждение получил.
После этого меня уже не стало напрягать , чтобы подтверждать такой
"ход". Но за прочие идеи у Поршнева не говорю. Мне для реконструкции и
"чертей" и "религии", методологии "сначала -естественная история, в
натуре, потом - переход в колбез" хватило. Все, как бы, накатано. Это
один в один Поршнев.

у Проппа (Исторические корни волшебной сказки -Поршнев об этой работе
пишет) на этом построена вся мощная концепия, вот ее-то я читал, но это
не зависит от поршневской "троглодитиады" совсем.

> <Мне по ходу разборов скорей интересней "тело">

и еще сейчас хочу вот что напомнить. В Форуме несколько раз обсуждался
сюжет с Загорским интернатом (Мещеряков-Ильенков). По материалам этой
работы Ильенков написал общетеоретическое осмысление
(он называл эту работу "экспериментальной философией"). Так вот то, что
они делали -это буквально _из ничего_ у "кусков мяса" (слепоглухонемых,
тупых ко всему) формировали -теперь можно сказать коротко -
полномасштабно "генерирующий" практики человеческий габитус. Это ключ к
связке по осбуждаемой теме , потому что важны детали,которые можно
видеть в генезисе и только так, и то как они "делаются" руками
воспитателя. Этого никто больше не проходил. Тысячу раз ребенка ложкой
учили пользоваться порой. Пока его рука сама не стала ходить автоматом
и пр. Потому что "схемы" такие никак и ничем не прописаны. Ребенку
ложка не нужна,но и в итоге способнотсь"есть по-человечески" не
появляется, нет человека, нет мышления. Тупик.. И так далее, предмет за
предметом,действие за действием. Ильенков так и не нашел "слова", как
называть "телесное протекающее мышление", но очень четко описал и
процесс, и все механизмы, и подбирал термины Сенсорно-моторные схемы
обеспечивающие такие первые человеческие движения как "ложка"- т.е.
чистое"тело" -вот"первое мышление". Но это оксюморон. Его останавливал
сам термин "поначалу телесное протекающее мышление". А это была эта
самая "практическая схема"(бурдьевская логика практики). Статья эта у
меня где-то есть, найду,это связка к теме.

популярно-педагогическое изложение загорского эксперимента(очень
сжато)тут
http://www.caute.hut.ru/ilyenkov/texts/ums/II.html

Пока все
> С уважением
с уважением
> WLD
>



От WLD
К Pout (25.03.2003 23:31:57)
Дата 28.03.2003 03:11:17

Re: Творческое наследие...


<В общем, чтоб не общие слова - два с.жета про"натурально-телесное
>происхождение" самых что ни на есть"духовных" феноменов>
Со вторым сюжетом в общих чертах знаком. У меня есть своя более или менее занима-тельная интерпретация подобных процессов. Она основана на различение поведения и деятельности как качественно разных форма активности. Деятельность – активность, об-ращенная к предметному миру, активность преобразовательная и специфически человече-ская. Человек единственный биологический вид, овладевший деятельностью (орудийная активность некоторых животных еще может быть интерпретирована в терминах «поведе-ния»). Деятельность рассудочна, она дает толчок к становлению рассудочного мышления (оперирования смыслами). Но есть другая более фундаментальная и «более биологичная» форма активности, имя которой – поведение. Одна из ее черт – вживание в ситуацию, а не рассудочное осмысление таковой. В высших животных, наделенных психикой, эта спо-собность видимо исключительно развита. Это бывает и с нами, когда нужно не столько рассуждать, сколько «почувствовать» новый мир, в котором мы в каких-то ситуациях ока-зывается. Здесь не рассудок нам помогает, а складывающийся бессознательно образ дей-ствительности (например, образ мотиваций и моделей поведения других людей, с кото-рыми приходится непосредственно контактировать). Называть ли мышлением процессы подобного рода?
Однозначного ответа у меня здесь нет. Наверное, правильнее сказать, что есть некая пе-реходная ступень, исследованием которой занимался БФ. В становящемся новом социуме (в социогнезе) новое поведение начинает, видимо, формироваться по той схеме о которой он говорит и о которой говорите Вы.
<То есть, сначала была естественная история совместного
существования этих"мы" и "они", а потом ее преломление - в виде
отложения в "коллективном бессознательном".>
Первые формы социально-стадного поведения должны были складываться как бессозна-тельно-суггестивные процессы. Решающим этапом их формирования могла стать «симво-лизация поведения», эта своеобразная рационализация переживания поведения. Связанная с образами-символами, наделяемыми значениями (эти значения как бы выталкиваются на поверхность из бессознательного, это есть одновременно этап появления речи). Это мож-но понимать как естественно-историческое происхождение, о котором Вы говорите. С этого момента психика становится как бы двуслойной: мир бессознательного и мир осоз-нанных значений, как бы сопрягаемых друг с другом. Проблемный вопрос (может быть проблемный только для меня) в том, как формируются и соотносятся эти два мира в со-временно общественном существе. При определенных усилиях, обеспеченных необходи-мыми средствами, легко деформировать равновесие этих сфер, тем более что сфера бес-сознательного у современного человека формируется также через переживание смыслов.
Проще. Я сказал бы, что «тело» участвует в формировании бессознательных пове-дения, потом они должны быть выведены в сферу сознания (осознанного) и занять в ней свое место.
Особый вопрос – роль деятельностных процессов в формировании когнитивной сферы. Я не был удовлетворен сочинением БФ в той части, в которой он придает измене-ниям в психике первостепенное значение, рассматривает именно эти изменения как про-цесс очеловечивания гоминидного предка. На мой взгляд, должна быть причина, запус-кающая этот процесс и эта причина – в становлении деятельностной активности. Б.Ф.Поршнев к этому относился скептически, позиция по своему оправданная в условиях, когда все становление человечества (в марксистской схеме) сводили к факту использова-ния искусственных орудий труда. Все-таки нужно процесс брать в комплексе: деятель-ность как стартовый импульс к гоминидного сообщества и форм поведения в сообществе, и далее исследование становления психики, мышления и речи в контексте изменяющегося поведения. От толчка к социальной эволюции в виде деятельности на мой взгляд не уйти. Но тогда нужно высветить эволюцию механизмов поведения, в контексте которой рожда-ется высшая психика. Понятно (это, полагаю, общее место), что в генезисе начальный объект исследования – сообщество, его эволюция. Психика индивида эволюционирует лишь постольку, поскольку включена в контекст эволюции поведения сообщества.
С уважением
WLD
Смотрите также мой ответ на сообщение М.Згурски





От Pout
К WLD (28.03.2003 03:11:17)
Дата 28.03.2003 08:03:04

Re: Творческое наследие...

ОК, это мне нужно немного подготовить,отвечу чуть позже.

У меня там упоминался ключевой материал по обсуждению Загорского
эксперимента,нашел его. "Вопросы философии".6 1977, стр.
92-106."Совещание по проблеме взаимоотношения языка и мышления".
Выступление С.Сироткина(одного из загорской группы, бывшего" куска
мяса"), в частности, выступления других, и обобщение Ильенкова.
Сироткин- это "Киселева" с высшим образованием . Он говорит про себя,
про то, как с нуля, из" ядра большого взрыва" формируется вселенная, как
и из чего _шаг за шагом_ формируются "практики", что такое логики
практики, как появляется мышление , как из практик "сцепляется" и
интериоризируется их сетка -"габитус" . Ессе Homo!

"Мы не можем с точностью проследить становление форм мышления в
истории...предметом изучения может стать процесс формирования и развития
психики слепогухонемого ребенка.
Навыки самообслуживания -элементарные формы человеческого поведения,
первоначально формирующегося у такого ребенка,становятся исходной формой
проявления и функционирования мышления. Действуя ложкой, ребенок своей
рукой осваивает движения по форме,которые не свойственны ему самому, его
организму("мыслящему телу") и которые не нужны ему как таковому.
Действуя ложкой,ребенок уподобляет движения свойе руки
"форме" -"логике"общественно выработанного способа употребления ложки.
Ребенка научают в процессе практической деятельности по
удовлетворению своих нужд действиям, по форме воспроизводящие"логику"
используемого предмета...он как бы движет свою руку по
двум"логикам" -двум "формам" - естественно-природной и
общественно-исторической.
Здесь мы имеем дело с "непосредственной" формой мышления, то есть
ребенок мыслит предметами,действиями с ними. А мыслит ребенок потому,
что действует не как попало, а по жестко определенной схеме,не
присутствующей ни в физико-химической, ни в струкутрно-морфологической
организацуии его тела ("мыслящего тела").
...И вот, в дальнейшем формировании развития психики
слепоглухонемого ребенка появляются первые специфические средства
общения -жесты. Они появляются в результате превращения навыков
самообслуживания из непосредственно практических актов в акты,не дающие
непосредственного результата. Изображая действия с отсутствующей ложкой,
ребенок...скажем сообщает педагогу, что ему нужно поесть. Это лишь
имитация навыков самообслуживания,то есть совершение действией по логике
отсутствующих предметов...".

Саша Сироткин,"Чем лучше мышлению вооружаться -жестом или
словом",стр.97-98


WLD сообщил в новостях следующее:90674@kmf...
>
> <В общем, чтоб не общие слова - два сюжета про"натурально-телесное
> >происхождение" самых что ни на есть"духовных" феноменов>

> Со вторым сюжетом в общих чертах знаком. У меня есть своя более или
менее занима-тельная интерпретация подобных процессов. Она основана на
различение поведения и деятельности как качественно разных форма
активности. Деятельность . активность, об-ращенная к предметному миру,
активность преобразовательная и специфически человече-ская.




>



От М.Згурски
К Pout (28.03.2003 08:03:04)
Дата 28.03.2003 15:57:21

Re: Творческое наследие...

День добрый!
> У меня там упоминался ключевой материал по обсуждению Загорского эксперимента,нашел его. "Вопросы философии".6 1977, стр. 92-106.<...> в истории...предметом изучения может стать процесс формирования и развития психики слепогухонемого ребенка <...> Действуя ложкой,ребенок уподобляет движения свойе руки "форме" -"логике"общественно выработанного способа употребления ложки.

Ага,мыслил приводными ремнями - общественными отношениями!
О наследии позвольте еще одну цитату:
>«Еще в 1974г. известный философ А.В.Гулыга говорил в кругу собеседников, что у нас есть серьезные философы - небольшое количество кантианцев (к ним он относил и себя), есть гегельянцы (Э.В.Ильенков и другие), экзистенциалисты (он назвал Э.Ю.Соловьева и П.П.Гайденко), есть немало позитивистов и один платоник (А.Ф.Лосев, позже некоторые стали называть другого мыслителя - А.А.Любищева). На недоуменный вопрос собеседницы (ею была известная писательница. она же математик И.Грекова), как же в таком случае с марксистами, Гулыга со скрытым подтекстом ответил - а они все марксисты.»

Так вот, я слышал, что из этих, кто причислял себя к марксистам, большинство было прагматиков, самого разного помола, и позитивистов, любого посола от нео- до пост-, среди которых преобладала единственно верная точка зрение, что мышление локализовано в мозгу в виде нейродинамического кода, а все что вне ее – от лукавого, мистика.
Вот какая история, я думаю Вы знаете ее лучше.
С уважением, М.З.

От Pout
К М.Згурски (28.03.2003 15:57:21)
Дата 30.03.2003 20:14:22

Re: Творческое наследие...


М.Згурски сообщил в новостях
следующее:90705@kmf...
> День добрый!
> > У меня там упоминался ключевой материал по обсуждению Загорского
эксперимента,нашел его. "Вопросы философии".6 1977, стр. 92-106.<...> в
истории...предметом изучения может стать процесс формирования и развития
психики слепогухонемого ребенка <...> Действуя ложкой,ребенок уподобляет
движения свойе руки "форме" -"логике"общественно выработанного способа
употребления ложки.
>
> Ага,мыслил приводными ремнями - общественными отношениями!

Да не совсем так надо бы, не так общо.Это не социология и не
философия, хотя они тут"запряжены" внутрь проблемы. ТУТ ВЕРНЫЕ СЛОВА
НУЖНЫ, поначалу из арсенала психофизиологии и педагогики дефектологов.
Это их территория , и эксперимент -их."Эти вещи" каждая дисциплина
норовит назвать по-своему,потому что предмет был не освоен
категориально. _Сенсомоторные схемы_ дефектологов, они же "интеллект до
речи" ,"сенсомоторный интеллект"Пиаже, "начатки самосознания до речи" у
психологов пороще вроде Обуховой, см. ниже, они же "порождающие схемы
языка" по Хомскому, они же "практические схемы" Бурдье и Ко. Почему же ,
скажем, у нащих философов и психологов самых продвинутых это все же
_формы мышления_. даже у Пиаже, Выготского и Ильенкова. Ильенков -
"панлогист", у него все - "мышление" и "формы мышления, даже в
непосредственно телесной форме". Хомский - лингвист, у него
это"врожденные грамматические структуры" языка. НО. Это все _"одно"_, и
названо сможет быть верно только в рамках единой "праксиологии". Кто
"эту девушку", "практическую схему", верно "накормит", то с ней и
станцует главный танец.

Но это требует полного текста той итоговой конференции по
Загорску,,мне влом набивать 7 страниц,как отсканю выложу.

> О наследии позвольте еще одну цитату:
> ><Еще в 1974г. известный философ А.В.Гулыга говорил в кругу
собеседников, что у нас есть серьезные философы - небольшое количество
кантианцев (к ним он относил и себя), есть гегельянцы (Э.В.Ильенков и
другие), экзистенциалисты (он назвал Э.Ю.Соловьева и П.П.Гайденко), есть
немало позитивистов и один платоник (А.Ф.Лосев, позже некоторые стали
называть другого мыслителя - А.А.Любищева). На недоуменный вопрос
собеседницы (ею была известная писательница. она же математик
И.Грекова), как же в таком случае с марксистами, Гулыга со скрытым
подтекстом ответил - а они все марксисты.>
>
> Так вот, я слышал, что из этих, кто причислял себя к марксистам,
большинство было прагматиков, самого разного помола, и позитивистов,
любого посола от нео- до пост-, среди которых преобладала единственно
верная точка зрение, что мышление локализовано в мозгу в виде
нейродинамического кода, а все что вне ее . от лукавого, мистика.

Тема"мышление и мозг", хорошо. Вы усугубляете. "Единствнно верная
точка " -это термин с поля агитпропа. В науке не было в виде
"единственно верной" , а научники работали себе б-м без вмешательства.
Были и дискуссии , но там дело решалось без ЦУ идеологических
инстанций. Кто умней и у кого дети-дкотора наук из кусков растут.
Почему большинство-то . Если брать умных, то проблема "локализации
высщих психических функций" вполне адекватно разрабатывалась советскими
школами,Лурия-Выготский, а за ними философы тянулись к верному пониманию
этой проблемы (она имеет название в психологии - психофизиологическая
проблема). Те кто стоял на грубо физикалистсикх позициях, были такие
гаврики, Дубровский там, но они вовсе не отождествлялись с генеральной
линией. Субстрат не есть процесс. Мышление - это не "ноги", а "ходьба".

> Вот какая история, я думаю Вы знаете ее лучше.

по Дубровскому есть материал в глаз "субстратчикам" и Ко
> С уважением, М.З.

Пара текстов про "Загорск", для ввода в тему, что сие такое, пока скана
"ключевой дискуссии" с участием самой "девушки"нет

Вот она,"девушка"

Сироткин 1975 С и р о т к и н С.А. В мире слепоглухонемого file://ВФ,
1975, ? 6. С. 73-78.
Сироткин 1977а С и р о т к и н С.А. Переход от жеста к слову // Вестник
МГУ. Сер.14. Психология. 1977, ? 2. С. 53-60.
Сироткин 1977б С и р о т к и н С.А. Чем лучше мышлению вооружиться -
жестом или словом? // ВФ, 1977, ? 6. С. 96-101.

=============

Л.Ф.Обухова.

Детская (возрастная) психология
http://www.komi.com/Baby/Psychologist/Literature/Obuchova/Content.htm

http://www.komi.com/Baby/Psychologist/Literature/Obuchova/10.htm
4. Проблема общих и специфических закономерностей психического развития
слепоглухонемого ребенка.

"Существует мнение, что природа очень ревниво оберегает свои тайны. Если
это так, то нужно признать, что слепоглухонемота есть большой промах в
этом отношении; здесь природа проявила большую небрежность,
"проворонила", что называется, невозможность проникнуть в ее тайну. В
творении своего "венца" -- человека природа, точно поглумившись над
своим же творением, оставила отверстие в свою сущность. Дело ума
человека проникнуть, воспользовавшись оплошностью природы, в это
отверстие и выведать тайну," -- так думал И. А. Соколянский, создатель
системы обучения и воспитания слепоглухонемых детей в нашей стране.

Известный современный физиолог X. Дельгадо в книге "Мозг и сознание"
писал: "Если бы человеческое существо могло на протяжении нескольких лет
расти физически при полном отсутствии сенсорных раздражении, то можно
было бы точно установить, зависит ли появление сознания от
негенетических, экстрацеребральных факторов. Я могу предсказать, что
такое существо было бы полностью лишено психических функций. Мозг его
был бы пуст и лишен мыслей: оно не обладало бы памятью и было бы
неспособно понимать, что происходит вокруг. Созревая физически, оно
оставалось бы интеллектуально столь же примитивным, как и в день своего
рождения. Такой эксперимент, конечно, исключен.". X. Дельгадо ошибся
только в одном -- такой эксперимент есть. Его поставила сама природа.
Это слепоглухонемота, врожденная или приобретенная в раннем детстве.

У нормальных слепоглухих, мозг которых находится в нормальном состоянии,
не имеется никакой разумной жизни,-- констатировал основатель советской
тифлосурдопедагогики И. А. Соколянский. "Если влияние внешней среды,--
писал он,-- сведено к нулю, то мы имеем и нуль разума. Выход из этой
трагической ситуации в организации обучения и воспитания слепоглухонемых
детей".

Примеры высокого духовного развития слепоглухих в нашей стране служат
образцом того, что может быть достигнуто при специально организованном,
всесторонне управляемом процессе обучения. Эти примеры доказывают
верность философской диалектикоматериалистической позиции и основных
принципов отечественной психологии: принципа прижизненного формирования
всех человеческих способностей и функций; принципа деятельности как
источника и движущей силы психического развития; принципа развития как
перехода внешних, развернутых, материальных форм деятельности в формы
свернутые, скрытые, идеальные; принципа исследования психики в процессе
ее формирования.

Наряду с достижениями в области обучения и воспитания слепоглухонемых,
нередки случаи остановки их развития, возникновение сложных личностных
конфликтов и тяжелых жизненных ситуаций, решение которых может быть
найдено на основе понимания закономерностей общего психического
развития.

Психология слепоглухонемого есть такая область исследования, которая
постоянно будет привлекать внимание психологов, потому что в ней
особенно остро встают ключевые проблемы, от решения которых зависит,
станет ли конкретный живой человек полноценно развитой личностью или
нет. Более того, это область исследования, в которой решаются основные
проблемы нормального развития. Здесь, за внешней спецификой психического
развития выступают общие закономерности развития, анализу которых
посвящена наша работа.

Стало привычным считать, что вне специального обучения нормальное
развитие психики слепоглухонемого ребенка невозможно. И действительно,
обучение играет определяющую, доминирующую роль в психическом развитии
такого ребенка. Мы много знаем об этом из работ И. А. Соколянского, А.
И. Мещерякова и других исследователей. Вместе с тем, большой интерес
представляют наблюдения за, так сказать, свободным, спонтанным
поведением слепоглухонемого ребенка вне ситуации непосредственного
целенаправленного обучения. Такие наблюдения и стали предметом нашего
анализа.

Первое, что выступило перед нами особенно отчетливо -- это резкое
расхождение, разрыв хронологического и психологического возрастов. Так,
ребенок в шесть-семь лет (Аня Г.) по показателям психического развития
находится на уровне годовалого ребенка и может не выходить за границы
сенсомоторного интеллекта многие годы. Более того, у взрослого
28-летнего человека (Фаниль С.) по некоторым тестам умственного развития
наблюдаются особенности мышления, характерные для дошкольного возраста.
Слепоглухие студенты к концу университетского образования могли остро
переживать кризис подросткового возраста.

Сами по себе факты диспропорционального развития, расхождения
хронологического и психологического возрастов, наблюдаемые у
слепоглухонемых, имеют большое психологическое значение. Они важны для
понимания общих закономерностей развития. Эти факты имеют прямое
отношение к вопросу о спонтанности психического развития, к
представлению об имманентных законах этого процесса. Эти факты
опровергают такое представление. Очевидно, что развитие разных сторон
психики зависит от тех задач, которые жизнь ставит перед субъектом.

Развитие, говоря словами Л.С.Выготского, хотя и совершается во времени,
не есть прямая функция времени. Оно имеет собственные закономерности. Их
легче разглядеть и проанализировать в ходе формирования слепоглухонемого
ребенка, так как в этом случае процесс развития, в том числе и психики,
растянут во времени и разные стороны этого процесса находятся в
прозрачной зависимости от его условий и влияний.

Подобно развитию психики зрячеслышащего ребенка, психическое развитие
слепоглухонемого ребенка начинается задолго до специального обучения и в
значительной степени идет без намеренного и тем более полного
управления.

Ребенок находится в мире предметов, которые открываются ему через
другого человека. Слепоглухонемой ребенок еще до овладения речью, еще не
умея действовать целенаправленно, начинает "пользоваться" руками
взрослого человека. Так, например, девочка шести лет (Оксана В.), не
умея собрать даже простую пирамидку, берет руку взрослого, пытаясь найти
в нем помощника в решении этой трудной задачи.

Другой ребенок (Аня Г.), возраст б лет 9 мес., на первый взгляд
производит впечатление крайней бедности движений и действий. Она может
подолгу раскачиваться из стороны в сторону, размахивать рукой перед
глазами и попадающий в руки предмет почти всегда использовать
неспецифическим способом: помещая между пальцами карандаш или ложку,
трясет ими перед глазами или стучит ими по голове. Однако она с
удовольствием включается в игру "поиск спрятанного объекта" и, к нашему
удивлению, находит его за многими укрытиями, если до этого она имела
возможность проследить за тем, как прячут этот предмет. По критериям
Ж.Пиаже, это -- пятая, предпоследняя стадия развития сенсомоторного
интеллекта, и в норме она возникает в начале второю года жизниПриступая
к систематическому специальному обучению, мы уже имеем дело с
определенным результатом -развития -- пусть бедного и ограниченного,
вследствие отсутствия зрения и слуха, но это результат активного
взаимодействия ребенка с внешним миром. Прежде чем слепоглухонемой
ребенок овладеет специфическими действиями с предметами, он выделяет
среди предметов и явлений окружающего мира взрослого человека как
условие и средство для удовлетворения своих потребностей. Так, он
подводит взрослого или направляет его руку к желаемому предмету, еще не
умея самостоятельно выполнять действие.

Интересно наблюдение за поведением уже упоминавшейся девочки Ани Г.
(возраст 6 лет 9 мес.). Однажды, оказавшись в комнате вместе со
слепоглухонемой студенткой МГУ Наташей Корнеевой, заменившей на время
воспитательницу, Аня плакала, что-то желая получить от Наташи. Никакие
известные способы: ни ласка, ни забавы, ни лакомства не могли ее
успокоить. Наконец, Наташа догадалась отдать себя в полное распоряжение
девочки, та взяла ее за руку, подвела к шкафу, открыла его, достала
свитер отца, прижала к себе и сразу же успокоилась.

Как показывает этот случай, для ребенка нет прямого пути к предмету его
желания. Он относится к нему через посредника, через другого человека.
Взрослый человек становится для ребенка своего рода орудием в достижении
цели.

Такие наблюдения позволяют сказать, что у слепоглухонемого ребенка так
же, как и у зрячеслышащего, представление о действии в качестве
ориентировочной основы будущего действия возникает как план действия
раньше самого действия.

Последовательность периодов, стадий развития, которые проходит
слепоглухонемой ребенок от полной беспомощности до полноценной личности,
по-видимому, в принципе та же, что и у зрячеслышащих детей. И у тех, и у
других психическое развитие начинается в условиях неразрывного единства
ребенка и взрослого в их совместной деятельности по удовлетворению
элементарных органических побуждений. Важнейшее условие при этом --
эмоционально положительные отношения между ребенком и взрослым. А. И.
Мещеряков описал случай развития слепоглухонемой девочки (Нины X.),
которую ничему не удавалось научить до тех пор, пока между воспитателем
и ребенком не был установлен положительный эмоциональный контакт.

С самых ранних ступеней развития взрослый выступает как организатор
сенсомоторного опыта ребенка -- как зрячеслышащего, так и
слепоглухонемого. Формирование такого опыта проходит несколько фаз.

Сначала в совместной деятельности взрослого и ребенка ориентировочная и
исполнительная части любого действия организуются и осуществляются
взрослым при минимальном участии ребенка. Внешне это выглядит так: руки
ребенка находятся на руках взрослого, совершающего действие. Очевидно, в
это время у ребенка уже формируется схема ориентировочной основы
действия.

Затем, когда руки взрослого расположены на руках ребенка, функция
исполнения переходит к ребенку, а точная ориентировка и контроль еще
осуществляется взрослым.

С того момента, когда и ориентировочная, и исполнительная части действия
полностью осуществляются самим ребенком, начинается предметная
деятельность в собственном смысле слова.

Постепенное отделение ориентировочной части действия от
исполнительной -- основная тенденция развития. Она проявляется как при
стихийном пути психического развития, так и при специально управляемом.
Только у слепоглухонемого ребенка этот процесс занимает более
продолжительное время, чем у зрячеслышащего. Будучи взрослым человеком,
слепоглухой ожидает одобрения, санкции со стороны учителя при выполнении
даже простого действия в учебной ситуации.

В период формирования предметных действий, названный И. А. Соколянским
периодом "первоначального очеловечивания", складываются наиболее
благоприятные условия для развития речи, мышления, воли и других высших
психических функций.

Важно отметить, что в процессе формирования предметной деятельности на
доречевом этапе развития ребенок впервые усваивает такое отношение к
себе и своим действиям, какое проявляет к нему взрослый человек. Так
рождается то, на основе чего возникает самосознание. И хотя до
философской стадии рефлексии еще очень далеко, ребенок начинает смотреть
на себя со стороны -- глазами другого человека.

Яркий пример этого -- наблюдения за развитием воспитанницы
экспериментальной группы НИИ Дефектологии Дины К. (возраст 7 лет 5
мес.). Эта девочка, выполнив то или иное действие, которым она овладела
уже в ходе обучения, сама поглаживала себя по голове. Позднее, обучаясь
трудному процессу печатания на брайлевской машинке, ребенок в каждой
фазе первоначального обучения "контролирующей рукой" гладил
"руку-исполнительницу", как бы подкрепляя правильность операции.

Это не только доказывает значимость для ребенка положительного,
подкрепляющего воздействия взрослого, но, и это главное, свидетельствует
о формировании у ребенка отношения к себе с позиции другого человека.

Речь идет не об единичных фактах. Различные вариации такого ведения и
его широкий перенос в новые условия, "одобрение" не только завершенного
действия, но и намерения -- все это проявления общего как для
слепоглухого, так и для зрячеслышащего феномена, который так точно
выражен словами весьма известного самоодобрения: "Ай, да Пушкин! Ай, да
молодец!"


Обычно возникновение самосознания связывают с процессом формирования
речи, игровой и учебной деятельности.

Исследование психического развития слепоглухонемого ребенка обнаружило
самый ранний, начальный этап в формировании самосознания -- оно
возникает гораздо раньше, чем принято думать. Это происходит на этапе
овладения предметными действиями, то есть до игры и даже до речи.

Рассмотрим теперь, как формируется речь у слепоглухонемого ребенка,
вернее, как возникает и развивается слово. У слепоглухонемого слово
возникает из действия -- сначала в форме жеста -- указательного,
изобразительного, условного.

Затем на смену жесту приходят дактильные слова; их вводят постепенно, и
ребенок не замечает, что начинает говорить словами. Одновременно с этим,
ребенка обучают азбуке слепых и звуковой речи.

В какой бы форме речь не осуществлялась, слово у слепоглухонемого
ребенка неразрывно связано с действием. Оно выполняет функцию сигнала к
действию и в дальнейшем служит для описания ситуации, в которой
осуществляется действие.

Первые слова, которые использует в речи слепоглухонемой ребенок в
течение длительного времени, это слова в повелительном наклонении:
"Дай", "Иди", "Принеси", "Ешь", "Спи" и т.п. Первые настоящие
самостоятельно построенные предложения также указывают на действия,
которые нужно немедленно выполнить.

Мы наблюдали, как Дина К., желая получить сахар, произнесла дактильную
фразу: "Люся, дай сахар" и, не дожидаясь разрешения воспитательницы,
открыла шкаф и потянулась за сахаром.

В своей первоначальной функции слово лишь указывает на предмет и способ
его достижения; оно неразрывно связано с ситуацией и является как бы
одним из свойств предмета или действия. Даже в развитой форме -- в форме
письменной речи -- слово остается в плену ситуации, в контексте
действия.

Предлагая слепоглухонемому воспитаннику Загорского интерната Фанилю С.
(возраст 28 лет) дополнить незаконченные предложения, мы обнаружили, что
он может это сделать правильно лишь в том случае, если содержание фразы
соответствует наличной ситуации. Например:

Педагог: "Жарко, потому что..." Фаниль: "Жарко, потому что батареи
горячие." Если ситуация в данный момент противоречит содержанию
незаконченной фразы, то испытуемый не справляется с заданием, описывая
то, что он переживает сейчас. Например:

П.: "Сегодня жарко, несмотря на то, что.." Ф.: "Сегодня жарко, несмотря
на то, что сегодня холодная погода, снег и холодно."

П.: "Я съел еще одно печенье, хотя..."

Ф.: "Я съел еще одно печенье, хотя хочу купить себе вкусное печенье или
пряники."

Согласно гипотезе Дж. Брунера, у зрячеслышащего ребенка речь также
соответствует действию и тесно с ним связана. Однако по мере дальнейшего
развития речь все больше освобождается от действия. Слово,-- как считают
Л.С.Выготский, Ж.Пиаже, Дж. Брунер и другие психологи, это могучее
средство, которое освобождает ребенка от поглощенности окружающей
средой, от давления вещей и делает его поведение более свободным.

Как же происходит переход от сигнальной функции слова к сигнификативной,
к обозначению содержания предмета без определенного действия с ним?

Существует огромная литература по этому вопросу, однако, клубок сложных
проблем, гипотез и догадок остается нераспутанным до сих пор. И это
неудивительно. В норме такой переход осуществляется очень быстро, почти
мгновенно, и его проследить практически невозможно. У слепоглухих этот
процесс крайне медленно разворачивается во времени, и все необходимые
условия этого перехода могут быть зафиксированы и сделаны предметом
изучения.

Для того, чтобы слово вместо сигнала к действию стало средством
обозначения вещи, необходимы определенные условия, которые не всегда
бывают в полной мере предусмотрены и обеспечены в развитии
слепоглухонемого ребенка. Какие это условия? В настоящее время мы можем
сделать об этом лишь самые предварительные предположения.

По нашему предположению, для отрыва слова от вещи необходимо, чтобы одна
и та же вещь могла быть выражена, представлена в нескольких разных
формах, например, в жесте, слове, рисунке, лепке из пластилина,
конструкции. И если жест и даже слово (в дактильной или звуковой форме)
тесно, неразрывно связано с субъектом действия физически, то рисунок,
лепка, конструкция, письменная речь как продукты деятельности отделены
от субъекта и служат опорой для отрыва дактильной или звуковой речи как
формы выражения вещи от самой вещи. По образному выражению
Л.С.Выготского, нужно "силой одной вещи похитить имя у другой". Когда
это происходит и слово отрывается от предмета и перестает выполнять
функцию только лишь сигнала к действию, происходит скачок в психическом
развитии ребенка: появляются вопросы "Кто это?", "Что это?", резко
возрастает словарь, возникают ссылки на отсутствующее или невидимое
("там", "тогда", "где?", "почему?" и т.п.).

Другое важнейшее следствие отрыва от вещи возникновение игры в
собственном, настоящем смысле слова.

Как и у зрячеслышащих детей, у слепоглухонемого ребенка игра не
возникает без руководства со стороны взрослых. На это обратил внимание
еще в 1962 г. И. А. Соколянский, который писал, что слепоглухонемые дети
сами никогда не научатся играть в куклы, как и вообще не могут создать
игру. Однако прямое обучение не только само по себе никогда не приводит
к игре, но даже не способствует ее возникновению. На первый взгляд, этот
факт может показаться парадоксальным. И снова мы находим его объяснение
у И. А. Соколянского. "Мало того, научить их играть, особенно в куклы,--
дело почти безнадежное. Всякая игра отражение социального опыта, а тем
более -- игра в куклы. Социальный опыт слепоглухонемых детей формируется
крайне медленно, и отразить его в раннем детстве слепоглухонемой ребенок
еще не может".

Внешне все происходит, казалось бы, правильно: ребенка учат играть.
Однако, выполняя показанные взрослыми действия с игрушками (мишкой,
куклой), слепоглухонемой ребенок относится к ним всерьез. Так,
слепоглухонемой ребенок с остатками зрения (Вова К.) надевает очки мишке
(внешне это может быть расценено как игра), но при этом он вполне
серьезно и понастоящему заглядывает в них сбоку, чтобы убедиться в том,
что видит мишка. Другое наблюдение еще более отчетливо иллюстрирует этот
тезис. Слепоглухонемая девочка раздела и посадила мишку на пустую
пластмассовую корзину для мусора, заранее поставленную рядом с кроватью
в качестве горшка. Девочка села рядом на стул и долго сидела так,
нагибаясь в сторону мишки. Затем она подняла его. Так в течение десяти
минут они сидели рядом, и время от времени девочка проверяла
"содержимое" этого "горшка", ожидая результата. Та же девочка, показывая
мишке картинки, постоянно подносила их к левому глазу, в котором у нее
были незначительные остатки зрения.

Во всех приведенных случаях отсутствует воображаемая ситуация,
условность, и вместо игрового действия ребенок по существу лишь
воспроизводит типичное предметное действие. Следовательно,
психологический механизм этого феномена -- в преждевременности обучения,
несоответствии требований реальным возможностям развития слепоглухонемых
детей.

Возникновение игры у слепоглухонемого ребенка обусловлено развитием
предметной деятельности и речи. Этот процесс имеет те же закономерности,
которые были раскрыты Ф. И. Фрадкиной при изучении развития игры у
нормального ребенка. В исследовании Т. А. Басиловой выделены следующие
этапы:

Этап специфического манипулирования с предметом в отличие от более
раннего "неспецифического" манипулирования, когда ребенок совершает
однообразные действия с предметами (машет, стучит, бросает и т.п.).

Самостоятельное воспроизведение ребенком отдельных элементарных действий
или ряда действий. Для детей характерно подражание действиям взрослого в
сходной, но не тождественной ситуации, перенос действия на другие
предметы. В поведении слепоглухонемого ребенка часто По много раз
повторяются действия кормления куклы, укладывания ее спать, состоящие из
многих операций. Однако, это еще не игра. Так, например, отбросив мишку,
слепоглухонемая девочка сама, разувшись, ложится в кукольную кровать
(коробку), укрывается и укачивает себя. Многократно и попеременно
повторяет она эти действия.

Речь, появляющаяся в процессе развития предметной деятельности,
первоначально выполняет у слепоглухонемого ребенка функцию сигнала к
действию, но еще не выполняет функции обозначения предмета. Сигнальная
функции речи не обеспечивает "условного" воображаемого плана
деятельности, без которого невозможна игра. Скачок, связанный с
возникновением настоящего слова как средства обозначения предмета,
приближает возникновение настоящей игры. Для этого этапа характерно
создание специальной игровой обстановки, воспроизведение действий
другого человека -- педагога, использование предметовзаменителей.
Действие с предметом осуществляется согласно игровому смыслу, а не
постоянно присущему значению предмета. В этих играх ребенок
самостоятельно воспроизводит не отдельные действия, а целые сюжеты,
действуя то за педагога, то за куклу. Именно на этом этапе появляется
"роль в действии" (Ф. И. Фрадкина) объективное подражание действиям
конкретных людей без осознания этой роли ребенком. Предмет используется
многообразно, но действие носит куплетный, а не сюжетный характер.
Например, Дина К. достает из шкафа консервный нож, зубную щетку, вилку.
Кладет перед куклой консервный нож, перед большим мишкой -- зубную
щетку, перед маленьким мишкой -- вилку. Садится сама, "ест" из тарелки с
помощью расчески, потом забирает у мишки зубную щетку-ложку и "ест" ею
как ложкой. Поднеся щетку-ложку к губам, берет ее в рот и трет ею зубы.
Потом снова "ест", действуя щеткой как ложкой: только подносит к губам и
опускает в тарелку. Кладет зубную щетку-ложку в тарелку перед мишкой.
Гладит себя по голове. "Пьет"-из высокой коробочки. Встает, подходит к
большому мишке сзади и "кормит" его, потом "кормит" другого мишку.
Достает кусок бумаги, разрывает его на кусочки и кладет перед каждым за
столом. Садится на свое место, "пьет" из чашки. Кусает от клочка бумаги
по-настоящему и "пьет" из чашки. Выплевывает бумагу, снова откусывает,
но уже понарошку, пьет.

Следующий этап -- появление переименования в игровой ситуации. Сначала
ребенок называет другим именем предметы-заменители в соответствии с
функцией, которую они выполняют в игре. Но еще отсутствует
отождествление себя с другим человеком, "присвоение" себе его имени.
Например, Дине К. принесли новую ифушечную чашку. Сажает за стол мишку.
Перед мишкой на столе новая чашка и ложка, перед Диной -- стакан и
ложка. Педагог указывает на чашку и спрашивает: "Что это?" Дина:
"Чашка." Дина сидит за столом и "ест", "кормит" мишку. Вскакивает и
приносит куклу, сажает ее на свое место, "кормит".

Педагог: "Кто это?"

Дина: "Кукла."

Педагог: "Кто это?" (указывая на мишку)

Дина: "Мишка."

Педагог: "Кто это?" (указывая на Дину) Дина: "Дина."

Переносит остальных кукол из игрового уголка, усаживает и? на маленькие
стулья за столом. Соответственно каждой кукле на столе ставит по
тарелке, кладет пластмассовые полоски и гвоздики Три гвоздика берет со
стола и кладет на тарелку посередине стола.

П.: "Что это?"

Дина: "Хлеб".

Кладет в каждую тарелку еще по тарелке, но чуть наискосок.

П.: "Что это?"

Дина: "Ложка".

П.: "Что это?" (указывает на пластмассовую полоску у тарелки).

Дина: "Ложка".

П.: "Что это?" (указывает на тарелку внизу).

Дина: "Тарелка".

Сама указывает на дно тарелок и говорит: "Суп, каша, картофель". "Ест"
из своей тарелки, показывает жестом "хорошо", "откусывает" от
пластмассовой полоски -- "хлеба". Сердито машет рукой в сторону
остальных кукол", показывает на свой "хлеб". Вскакивает, приносит детали
пластмассового конструктора и раскладывает их перед каждой куклой за
столом.

П.: "Это что?" (указывает на детали конструктора).

Дина: "Хлеб."

Последний шаг. Ребенок называет себя и "партнера" по игре (куклу) именем
другого человека. Вот несколько ситуаций.

1. В перерыве между занятиями Дина взяла со стола счетную палочку и
поднесла к своим губам, изображая курение сигареты. Указала на себя
рукой и сказала: "Папа." Потом поднесла эту палочку ко рту педагога и,
указав на нее, сказала: "Папа". Сунула палочку в рот другой
слепоглухонемой девочке и назвала ее "папа". Снова подносила палочку к
своим губам и говорила: "Папа".

2. Дина надела белый халат педагога. Села в кукольном уголке на стул
около кровати с куклой. Сидит в этой позе несколько минут (именно так
сидит врач, который приходит в группу во время болезни детей); Берет с
кукольного шкафа сделанный из резинки и деревянного колечка
"фонендоскоп", придвигает свой стул ближе к кроватке куклы. Снимает с
куклы одеяло, вытаскивает куклу из постели, поправляет постель куклы,
пытается засунуть в уши концы "фонендоскопа", не удается. Кладет куклу
обратно. Замечает вошедшего педагога, оборачивается к ней, указывает на
себя и говорит:

"Врач." Сажает педагога рядом с собой на стул, слушает ей грудь, спину
"фонендоскопом". Показывает жестом "хорошо".

Педагог: "Кто?" (указывая на Дину).

Дина: "Врач." 3. Дина забинтовала кукле руку.

П.: "Кто?" (на куклу).

Дина: "Дина."

Потом добавила: "Рука болит" и указала на куклу. Уложила куклу в
постель. Сидела рядом с кроваткой куклы на стуле, показывая жестами, что
у куклы болит голова, что кукла кашляет.

П.: "Кто?" (указывая на Дину)..

Дина: "Мама."

Таков в основных чертах путь от предметной деятельности с игрушкой к
сюжетной, ролевой игре у слепоглухого ребенка.

Отождествление игры с своеобразной предметной деятельностью ребенка с
игрушками, которое часто встречается в практике обучения и воспитания
слепоглухонемых детей, имеет серьезные отрицательные последствия для
всего хода психического развития. Это отражается прежде всего в развитии
мышления, так как без игры не формируется внутренний план деятельности,
без которого невозможно школьное обучение. Отрицательные последствия
пропуска игры для развития личности в настоящее время трудно даже
оценить. Однако сегодня мы можем видеть следствия отсутствия игры в
области речевого развития слепоглухих. В игре, по словам Л.С.Выготского,
"возникает новое отношение между словом и действием. В игре ребенок
открывает, что каждое слово имеет свое значение, которое может замещать
вещь".

Наблюдение за развитием слепоглухонемого ребенка позволяет поставить
вопрос о том, необходима ли игра для психического развития ребенка.
Оказывается, там, где есть игра -- ролевая, коллективная -- вырастает
общительный, легко контактирующий с другими ребенок. И, наоборот, там,
где она не была организована как внешняя развернутая коллективная
деятельность, на первый план выступает примитивное воображение. Как
показывают наблюдения, многие трудности, возникающие в учебной
деятельности слепоглухонемого ребенка, могут быть следствием отсутствия
в их жизни игры.

Подводя итог, можно сказать, что нет ни одной проблемы в общей и детской
психологии, которая бы с особой остротой не возникала в ходе обучения и
воспитания слепоглухонемого ребенка. Специфика развития слепоглухонемого
относится лишь к условиям, в которых происходит формирование его
психики. В главном же вся психическая жизнь слепоглухонемого ребенка
подчинена таким же общим закономерностям, какие наблюдаются и у
зрячеслышащих детей. Обучение и воспитание таких детей -- лучшая
проверка правильности существующих теорий развития.

=======

http://www.f-abrika.ru/Rbolnaya_tema/slev30/art5/view_Article


Иное
Катенька


12.10.01, "Московский комсомолец" ребенком, лишенным главных чувств, при
помощи которых познается мир? Здесь же очеловечивать приходится
искусственно.

Слепой музыкант

Родители маленького Саши росли в разных городах, познакомились в
третьем. Нахлынувшим чувствам не удивлялись - биографии-то похожие. Оба
сироты, матери с отцом не помнили. Уже на сносях молодая жена узнала,
что ждет ребенка от... давно потерянного брата. Делать аборт было
поздно, да и не смогла бы она, несмотря на медицинские запреты, убить
малыша. Парень вышел здоровеньким. <Пронесло!> - обрадовались родители.
Через год у них родилась дочь Ольга, а потом еще сын. *Но природу не
обманешь. Мы все трое - тяжело больные люди. Я всю жизнь на гормональных
лекарствах, младший брат во вспомогательной школе учился, - плачет
Ольга. - А страшнее всего у Саши вышло: он в три года ослеп, ни с того
ни сего. Правда, слух был отличный. Он даже на губной гармонике в
детском саду играл. Все его звали <слепой музыкант>. Но врачи сразу
предупредили, что братишка скоро оглохнет.

<Слепому музыканту> Александру Суворову уже почти пятьдесят. Его можно
назвать счастливчиком. Доктор психологических наук, профессор российских
и зарубежных академий. Несмотря на болезнь, объездил полсвета. Но за
границей ему не понравилось. По мнению Суворова, там все как у нас -
только в туалетах хорошо пахнет.

Его квартира с вечно зашторенными окнами - <зачем мне солнце?> - полна
брайлевских книг без картинок. Он знает все. Он может ответить на
сложнейшие философские вопросы. Но одного не понимает - почему люди
радуются праздникам: <В эти дни так же темно и тихо, как всегда...>

Александр Суворов - дитя эксперимента. Один из тех, кто вышел из
экспериментальной группы, которая когда-то существовала при лаборатории
изучения и воспитания НИИ дефектологии АПН СССР. Ее цель - сотворить из
обреченных на слепоту и глухоту инвалидов не просто нормальных людей, а
талантливых ученых. <Мы чувствовали, что за нами наблюдают!>


Мальчишистый Саша Суворов. Основательный Сережа Сироткин. Юра Лернер,
скульптор и поэт. И единственная девушка - Наташа Крылатова. С
прозрачными, будто неземными глазами. Четверо слепоглухих студентов,
получивших высшее образование в конце 60-х. Их <создал> педагог
Александр Мещеряков. - Нам говорили, что мы обыкновенные студенты.
Признаться, тут я со своими наставниками не был согласен, - вздыхает
Юрий Лернер. - представляете, какой конкурс был в МГУ в то время? А мы
поступили играючи. Я чувствовал, что за нами наблюдают. Мы были как в
золотой клетке. Они жили вместе. Ходили на лекции со специальными
секретарями, которые сидели рядом, держали их руки в своих и синхронно
переводили слова профессора на дактильную речь, очень похожую на язык
жестов у глухонемых. Буквы те же, только передавать их нужно
непосредственно, ладонь в ладонь. Но от посещения занятий в общем потоке
пришлось вскоре отказаться: секретари не успевали за бойкой дробью
преподавателя. Передвигаться свободно по городу тоже было трудновато. Не
то что раньше, когда все четверо жили в уютном мирке Загорского
интерната для слепоглухонемых детей. Он открылся 1 сентября 1963 года.
Нигде прежде в СССР такого заведения не было.

Самая известная в мире слепоглухонемая- американка Елена Келлер, -
продолжает рассказ Татьяна Басилова. - Она стала писателем. Ее книга
<История моей жизни> издана на многих языках. <Фа-а-да>, - первое слово,
которое произнесла слепоглухая девочка, подставив руку под ледяную струю
из крана. И последняя фраза из спектакля <Сотворившая чудо> по
автобиографии Елены Келлер. Продолжением этого спектакля была пьеса <В
понедельник, после чуда>. Главную роль в ней сыграла Кристина
Орбайкате. - Я не ожидала, что мне предложат такой трагический образ, -
рассказывает Кристина. - Говорили, что спектакль получился. Только я
проиграла недолго. Психологически было слишком тяжело. У нас в России
была своя Елена Келлер - Ольга Скороходова. С ней занимался основатель
обучения слепоглухих - Иван Соколянский. Перед отечественной войной в
Харькове работала его школа-клиника. Ее закрыли в 1938 году, а педагогов
обвинили во вредительстве. Три года спустя гитлеровцы, оккупировав
Украину, сожгли всех оставшихся детей: <Зачем таким жить? Это же
недолюди...> Соколянский спасся, переехал в Москву. Он умер в начале
60-х, завещав свою дело ученику - Александру Мещерякову.

Чем пахнет пластилиновая ворона?

Они не терпят изменений в своем мире. Тяжело привыкают к новому. Тяжело
налаживают контакт с другими людьми. Сами по себе слепоглухие от
рождения никогда не научатся тому, что обычный ребенок впитывает с
молоком матери. Не смогут спать на кровати, ходить в туалет, одеваться,
пользоваться ложкой и вилкой. - Нужно вместе с каждым ребенком донести
эту ложку до рта сорок тысяч раз. Пока он не запомнит, - объясняют
педагоги

Мало кто выдержит подобную процедуру знакомства: наткнувшись на
препятствие из плоти, маленькие ручки, как змейки, ползут по одежде,
ощупывают фигуру. Слепоглухие ощущают приближение постороннего человека.
По его запаху. По вибрации пола под ногами. Многие любят ездить в метро:
<Там люди пахнут по-разному. Там поезд движется. Мы будто общаемся!>
Часто у таких детей не сохраняется устной речи. Ее приходится
восстанавливать искусственно. Зрелище не для слабонервных: язык нужно
повернуть так, чтобы его положение соответствовало той или иной букве.
Педагог вводит воспитаннику в рот специальные металлические зонды - для
каждого звука свой. Громкий выдох и - повторение пройденного, пока навык
не закрепится.

- Вы учите их мыслить абстрактно? - Если бы. Абстрактно думать каждый
может. Наша задача научить их сначала мыслить конкретно.

...Сквозь бесформенный кусок глины проглядывает ворона. А вот щенок
грызет пластилиновую кость.

- Птица сидит на ветке, - проговаривает маленький скульптор и усаживает
пернатую на тонкую жердочку, свесив вниз ее лапы, как человеческие ноги.

- Щенок лежит под забором, - накрывает девочка сверху собачку игрушечной
изгородью. Так Юля представляет себе наш мир.

- Кому-то это покажется смешным, - кивает головой педагог Галина
Васина. - Но одна ошибка влечет за собой другую. А что в результате?
Мир, который есть только в ее воображении. И как в нем выжить?

Зеркало треснуло

<Наш мир будет для вас настоящим откровением>, - сказали мне слепоглухие
при первой встрече. Они ясно давали понять, что обычная реальность для
них таким откровением не является. Они смотрели на меня сверху вниз. Изо
всех сил доказывали свое превосходство. Словно боялись, что я - зрячая и
слышащая - начну демонстрировать им свое преимущество.

- Мои больные брат и сестра не выжили бы, если бы не я, - уверен
Александр Суворов. - Они ездят на рынок, стирают, готовят, моют полы. Но
все это возможно на деньги, которые зарабатываю я. Они освобождают меня
от быта, я их - от судьбы бомжей.

На темной улице все жались к фонарям. А он шагал напролом, прямо по
лужам, размахивая тростью и громко скандируя детскую считалочку: <Ну-ка
все с моей дороги - Уноси скорее ноги...> - Сестра Ольга не отпускает
меня одного гулять, а сама со мной редко ходит, - жаловался мне Суворов
совсем как мальчишка. - Ну что ей, жалко, что ли?

- Не отпускаю, потому что его грабят хулиганы. А он же этого не
понимает - для него все хорошие, - оправдывается Ольга.

- Непросто объяснить им, что желания не всегда совпадают с
возможностями, - считает педагог Альвин Апраушев. - У меня в интернате
был слепоглухой мальчик, который хотел стать шофером. <У велосипеда два
колеса, и я на нем не падаю. И на машине не упаду>. Еле-еле переубедили.
<Ну ладно, шофером не буду, а то врежусь, - дошло наконец. - *В небе
места много. Буду летчиком*>.

Слепоглухие - как зеркало. Они отражают чужой свет, но не дают его
сами, - говорят психологи. - Личного опыта маловато. Их мысли - это
пересказ чужих представлений о жизни. Если они перестают общаться, то
могут забыть все, что знали прежде, даже язык жестов. Вы не заметили,
что многие из них психологически совсем как дети? И когда они бывают
агрессивны или самонадеянны, значит, именно это в них и вложили.

А как же любовь? Уж ей-то учить, наверное, не надо?

Основной инстинкт

- Как вы отличаете мужчину от женщины? - спросила я у слепоглухого Юрия
Лернера.

- О, это как раз несложно. Главное, не схлопотать по морде...

Фарид всех замучил. <Хочу жениться на здоровой, чтоб ухаживала!> Осенью
привез себе из деревни зрячеслышащую невесту. После первой брачной ночи
деваха была в недоумении: <Фарид на меня внимания не обратил. Отвернулся
и захрапел>. <Что же ты неласков был с женой?> - спросили у парня. <Да
она, бесстыжая, голая рядом улеглась>, - поджал он губы.

На сексуальные темы со слепоглухими беседовать запрещали. Книжку
<Половое воспитание слепоглухонемых> зарубила цензура. <Не будем мы
объяснять, откуда дети берутся, - отказывались воспитательницы. -
Животные доходят - и у наших инстинкт сработает>.

Как-то ленивые нянечки <забыли> в душе двух 17-летних подростков. Парня
и девушку. Спохватились, прибежали. - Те как мылись под одним краником,
так и продолжали мыться. Ощупали друг друга, и ничего не дрогнуло. Вот
вам и инстинкт, - разводит руками Альвин Апраушев. - Оказывается, если
человеку ничего об этом не рассказывать, то сексуальность не найдет
внешнего выхода. Она будет направлена на себя - для любви не всегда
нужны двое.

...После пары бессонных ночей жена Фарида засобиралась в деревню.
<Настоящего мужа себе найду!> - заявила она категорично. - Пришлось
объяснить жениху, что к чему. Через несколько дней девчонка прибегает
опять: <Остановите Фарида, он меня уже замучил!> Что ж, нашел парень
применение накопившейся энергии, - завершает Апраушев. Мечта слепоглухих
девчонок - найти зрячеслышащую пару. Но это случается редко. Так же как
у здоровых, но бедных захомутать... миллионера. Слишком мало точек
соприкосновения.

- Наташа Крылатова, которая была в экспериментальной группе, вышла замуж
за зрячеслышащего, - вспоминают педагоги. - Познакомилась с ним
случайно. Как же ей все завидовали. Наташа родила двух замечательных
здоровых дочек - Хельгу и Эвальдину, у нее все в порядке. Вот только
ученого из нее не вышло.

Младший научный циклоп

Может быть, только здесь, в Переделкине, и услышишь еще живую русскую
речь. От... слепоглухого.

- Милая Катенька, я учился говорить по книгам Пушкина и никогда не знал
площадной ругани. Мне сложно вдруг заругаться, - слепоглухой Циклоп
приподнимает мою руку и с видимым удовольствием целует ее. - Не могу
похвалиться своим бытом. Я заперт в четырех стенах, вместе с болезнями и
воспоминаниями.

Скульптор Юрий Лернер. Один из четырех студентов той самой
экспериментальной группы. Юрий заполнил собой все пространство небольшой
комнаты в геронтологическом центре, куда его определили родные. А вот
ходить почти не может - ноги отказали. Ухаживает за ним старенькая
Светлана Дмитриевна, тоже здешняя жительница. Ее сын, военный музыкант,
скоропостижно умер от инфаркта в холодном Приморье, когда узнал, что его
пенсия - жалкие 500 рублей.

Переживаю за Юру, слов нет, он мне как сын, - говорит она. - Юре хочется
быть поближе к людям. Вот вы приехали - редкая радость. Об
экспериментальной группе Юрий Лернер рассказывает охотно. Вот только с
какой целью ее создавали - до сих пор понять не может.

- В теории все было замечательно, но на практике... - разводит он
руками. - Наш учитель Александр Иванович Мещеряков однажды пообещал, что
расскажет нам все о нашем будущем. Он сказал, что время пришло. Это было
вечером, а ночью у него остановилось сердце. После смерти учителя
эксперимент затух. Впереди не было перспектив. Нас, бывших студентов,
устроили на ставку младших научных сотрудников в НИИ психологии. Но мы
чувствовали себя младшими научными лодырями! В МГУ они надеялись, что
выйдут в большие начальники. Тренировали командную речь в пустой
комнате. Зубрили языки, чтобы выступать на международных симпозиумах...

Наверное, тогда это было действительно важно. Доказать, что советская
педагогика может все и в противовес американской способна сотворить не
одну Елену Келлер, а целую команду.

Сережа, Саша, Юра и Наташа уже много лет не собирались вместе, все
вчетвером. Не хотят.

*** * *** В России в год по-прежнему рождаются несколько слепоглухих
малышей. Что их ждет? Завалинка в деревне? В лучшем случае -
специализированный интернат. Как говорят специалисты, сейчас мало кто
рвется обучать таких безнадежных детей. Сыты, одеты - и ладно. А что у
них там, в их кромешной тьме - да не все ли равно?!

...Семилетний Алеша настойчиво спихивает меня со стула. Он привык сидеть
на этом месте. Впрочем, я для него не человек, а всего лишь досадное
препятствие. Он вообще еще не знает, что на свете есть люди. Его
<гувернатор> - именно так, симбиоз от <гувернера> и <губернатора> -
Альвин Апраушев. Он надеется, что однажды все-таки удастся расшевелить
мальчика.

- У нас большой прогресс. За полгода мы научились ходить, кушать
самостоятельно, разбирать матрешку. На дне самой маленькой лежат две
конфетки. Одну он съедает сам, а другую отдает мне, не жадничает. Это же
человеческое качество, как и чувство юмора. А мой подопечный уже умеет
смеяться! - хвалится Апраушев. - Эх, одного ребенка мало - еще бы трех
найти. Я бы все старые методики Мещерякова и Соколянского поднял и свои
идеи добавил. Может быть, новые гении бы получились!..

-*Слепоглухие знают, что в мире есть краски и звуки?* - спросила я
однажды.

-*Со временем большинство понимают, что у других людей есть что-то
такое, чего они сами лишены.* И задают вопросы.

- *Но, а если не догадаются, не поймут, не спросят - им прямо скажут об
этом?

- А зачем?..*


==========


http://credo.osu.ru/004/006.shtml

Подлинное обучение поэтому является диалогическим. Этот путь
предполагает переход от частного к общему, от эмпирических понятий к
более абстрактным. Именно такова магистральная линия обучения.

Сегодня педагогам уже ясно, к чему может привести неправильно выбранное
философское основание. Вспомним уникальный педагогический эксперимент,
проведенный в МГУ И.Соколянским и А.Мещеряковым по воспитанию и обучению
слепоглухонемых ( 4 ). Их работа - огромный труд воспитателей-педагогов,
сделала зримой педагогическую деятельность по организации процесса
формирования личности, становления человеческого сознания. Их питомцы
успешно закончили университет, защитили диссертации, освоили несколько
иностранных языков.

А начали И.Соколянский и А.Мещеряков с анализа теории развития
американки Элен Келер, - первой в мире слепоглухонемой, достигшей
достаточно высокой степени духовного развития, воспитатели которой
настаивали на том, что язык, слово, речь явились тем ключом, с помощью
которого удалось открыть для нее вход в царство человеческой культуры.
Однако повторить "чудо Элен" на основе такого понимания не удавалось
никому. Тогда уникальность этого факта, истолкованного как "акт
пробуждения бессмертной души силой божественного глагола" (т.е. силой
слова), стали объяснять феноменальной гениальностью девочки.

Педагогическая стратегия и тактика наших авторов (в теоретическом
обосновании эксперимента участвовали А.Леонтьев, Э.Ильенков)базировались
на другом философском основании. Животное активно приспосабливается к
окружающей его естественной среде, ориентируясь в ней в процессе
удовлетворения физиологических врожденных потребностей. Его психика
возникает и развивается как функция такого способа жизнедеятельности. Но
это ее потолок.

Ребенок становится субъектом высших психических функций, свойственных
лишь человеку в той мере, в какой он научается у взрослого,(умеющего
пользоваться вещами по-человечески, целесообразно, в согласии с их ролью
и функцией), самостоятельно обращаться с вещами, как требуют условия
окружающей его с колыбели культуры. Он начинает активно приспосабливать
природу к себе, вступает на стезю труда. И это происходит раньше, чем
маленький человек усваивает язык, слово, речь. Более того,
сформировавшийся уже интеллект составляет необходимую предпосылку
усвоения речи. Раз он сформирован - слово усваивается легко. В обратном
порядке нельзя сформировать ни того, ни другого.

Слепоглухонемой ребенок органически не принимал настойчивые старания
педагогов внушить ему "условную связь" между вещью и "знаком". Опыт
показал, что для того, чтобы завязалась одна-единственная условная связь
"знака" с "означаемой" им вещью, требуется восемь тысяч настойчивых
предъявлений.

Это важнейшее обстоятельство как раз и ускользнуло от теоретического
внимания американских толкователей "феномена Элен". Комментируя этот
феномен, они не считали нужным даже упомянуть тот факт, что, до того как
девочка смогла усвоить первое слово - им случайно оказалось "water",-
она уже прошла серьезнейший курс "первоначального речеловечения" под
руководством своей маленькой подружки, служанки-негритянки, практически
обучившей ее всем нехитрым делам, связанным с жизнью и бытом отцовской
фермы... Вот это-то решающее обстоятельство и позволило талантливой
учительнице - Анне Салливан - обучить Элен языку.

Найденное И.Соколянским и А.Мещеряковым исходное условие: психики нет
вообще, и "сама" она не возникает, ее надо "сделать", сформировать,
воспитать, создать,- позволило достичь уникальных результатов.. Для
этого нужно знать совершенно точно: что именно ты хочешь воспитать? Что
такое психика вообще? Что такое специально человеческая психика -
интеллект, сознание, воля? Где граница между психикой животного и
психикой человека? В каких условиях психика - интеллект, сознание, воля?
В каких условиях психика человека развивается нормально, а в каких дает
уродливые перекосы, педагогический брак? Все это - вопросы, стоящие
перед каждой матерью и каждым отцом, перед любыми яслямии любым детским
садом, перед каждой школой и каждым вузом.

Какой вывод следует из этого для педагогики как науки и для практических
работников, в частности? Это значит, что философские основания являются
главными для педагогики. Определив их неверно или не осознав до конца,
педагог начнет ложную работу, нанося тем самым непоправимый ущерб
личности, с которой он выстраивает свою деятельность.


...

Существуют своеобразные социоязыковые иллюзии (есть название - есть
предмет, нет названия - нет предмета). Так, онтологические прорывы,
совершенные в работах В,В,Давыдова, Г.П. Щедровицкого, В.С.Библера, Э.В.
Ильенкова и других наших философов и педагогов, следует квалифицировать
в качестве послевоенной отечественной философии образования, хотя сам
термин в трудах не использовался.

======
Ильенков о Загорске и сайт Суворова
http://www.caute.by.ru/ilyenkov/texts/genpers.html
http://asuvorov.narod.ru/pub/smz



От self
К Pout (18.03.2003 10:23:26)
Дата 18.03.2003 15:44:18

согласен


Pout пишет в сообщении:89723@kmf...

> Далее даю выжимки из работы Вите. Сама работа в копилке. Она ценна
> сборкой и б-м четкими тезисами по основным позициям, которые
> зарактеризуют то,"что нового привнес Поршнев" в разные дисциплины единой
> науки об обществе. Сделано это было очень давно(Поршнев умер в 1971),
> так что необходим естессно учет такого фактора. Вите стоит рассматривать
> как сборщика-ретранслятора

именно так. Я сначала читал Олега Вите (именно эту работу, она у меня есть),
что очень потом помогло при чтении основного поршневского труда.
Ретранслятор он хороший, очень качественный.
просто вопрос был об отдельной поршневской работе "Социальная психология и
история" и что у Вите о ней есть. именно в этом ключе я и ответил, что не
нашёл, потому как воспринял эту работу Вите как общую, а думал, что
требуется нечто специфическое