От	Pokrovsky~stanislav
К	C.КАРА-МУРЗА
Дата	05.01.2003 02:53:28
Рубрики	Образы будущего; Культура; Хозяйство; Семинар;

Re: Чуть- чуть в сторону от темы, но только чуть-чуть.

---

Давайте немного пофилософствуем.

На днях имел радость вспомнить историю. А именно, цеховую организацию средневековых городов, городов из которых, в соответствии с теорией, выросли и капитализм, и гражданское общество. Вот сегодня мне представляется, что здесь все не настолько однозначно.
Прошу сразу сделать снисхождение. Данное эссе пишет не профессиональный историк. Но все-таки человек, живо интересовавшийся историей, дни проводивший около экспонатов одного из сильнейших на территории СССР Львовского исторического музея, т.е. музея города, в истории которого был очень значительный период средневекового бюргерства, очень похожего на то, что было и в классической Западной Европе: в Нидерландах, Германии, в Богемии. Период, когда внутри феодальных королевств, герцогств, ВЕКАМИ существовали ГОРОДА МАСТЕРОВ.
Это и были города мастеров. В котором мирно уживались множество частных производителей, корпевших на кухнях харчевен, лепивших и обжигавших глиняную кухонную утварь, налаживавших первые печатные станки, делавшие морские секстаны. Повторяю. В тесных городских стенах жили тысячи горожан, делавших тысячу разнообразных дел. И в этот период не существовало понятий ПЕРЕПРОИЗВОДСТВО, БЕЗРАБОТИЦА. Скудно в городах жили. Немеханизированный труд давал слишком мало ДОБАВОЧНОГО продукта. И город не мог позволить себе роскошь перепроизводства чего бы то ни было. Но он не мог себе позволить и роскошь смерти мастера по ткацким станкам. С его уходом из жизни могла остановиться работа множества мастеров. Город мог себе позволить только смерть СТАРОГО МАСТЕРА, дело которого немедленно подхватывалось молодым мастером. А жизнь шла своим чередом. И рождавшиеся дети требовали места под солнцем. Они запросто могли освоить профессию отца-сапожника. И в условиях товарного производства, хватали бы каждого прохожего за рукава: закажи мол сапоги у меня, дешевле сделаю. Если бы город такое позволил, все сапожники с голоду бы и издохли. Нет. Образовались цеховые структуры, цеховые правила. И по цеховым правилам существовала целая система СОСЛОВНЫХ правил, регулировавших жизнь цехов, и обучение подмастерьев, и регулирование цен, и разделение труда. Но рядом-то были другие цеха: пирожников, колбасников, печников и трубочистов, золотых дел мастеров и золотарей(ассенизаторов). Как они находили общий язык? Рыночным регулированием цен?
Вот тут начинается область малоизвестного. Не слишком хорошо описанного. В городах был магистрат, ратуша. В ратуше работали представители всех цехов и сословий. И что же они делали? Только суд и расправу? – Это было немаловажной частью их трудов. Во Львовском историческом музее представлен меч городского палача. Его лезвие от многократных заточек основательно истерто – как у повидавшего виды кухонного. Речь идет о столетиях! Но в дни нашествий именно городские ратуши возглавляли оборону. С чего бы это? – Не с того ли, что в те же самые столетия городские ратуши управляли всем? Состыковкой производства и потребления в городах, в городах, расположенных вблизи водных путей – закупкой сырья для городских нужд в(есть такое понятие в химии) стехиометрических соотношениях – для разных отраслей. И действительно, зачем покупать железа или кож больше, чем удастся потребить в городе с учетом продаж заезжим купцам. Это догадка. Не более того. А вот то, что ратуша управляла подготовкой кадров, направляя детей ремесленников на обучение либо к одним мастерам, либо к другим, тем самым регулируя производственные возможности цехов – это описанный в христоматиях по истории средних веков факт. То, что ратуша принимала решения о приглашении мастеров в город, о выделении им участков земли под дом и мастерскую – это факт. И то, что занималось регулированием градостроительства – тоже факт. Во Львове на древней центральной площади Рынок сплошь стоят дома с тремя окнами на каждом этаже фасада. Больше – облагалось безумным налогом. И только один дом – с семью окнами,- нашелся тот единственный, который посчитал возможным платить этот налог – чтоб знали, какой он богатый и удачливый купец. Но это лирика. Кстати, и оборона города, само существование и сменная, повседневная работа городской стражи – тоже была на кошт города и организовывалась городом. Город заботился и о вооружении и расстановке мастеровых на городских стенах в войну. А в мирное время накапливал оружие в ГОРОДСКОМ арсенале. Таковой тоже есть в древнем Львове. А недалеко – королевский арсенал. У короля Речи Посполитой – свое, а у города – свое. Извини, подвинься.
Очень примечательно, что история европейских городов ДО КАПИТАЛИЗМА насчитывала столетия. Столетия совместного проживания, взаимного обслуживания без сколько-нибудь серьезных кризисов. Не было их. По сути, бюргерство в период ДО ЭКСПАНСИИ европейской цивилизации выработало схему прекрасного сосуществования частного характера деловой инициативы с потребностями всей городской общины. Извините, но практически с плановым хозяйством. Хозяйством, в котором не было серьезного дефицита ни одной из жизненно важных потребностей города. Кто-то строил, кто-то кормил, кто-то чистил печные трубы, а кто-то вывозил мусор. Город жил, производя необходимый продукт и плавно развивался, рос, используя небольшой добавочный, изымавшийся в виде налога, тратившийся на войны, на восстановление после пожаров и стихийных бедствий. Но была это самодостаточная, предельно притертая внутри себя община производителей. Необходимость длительного, из поколения в поколение общежития развивала законопослушание, взаимное уважение, знаменитое «немецкое» трудолюбие и тщательность. Как же? – твой продукт потребляет твой же сосед, да ты на все будущие поколения потеряешь доверие горожан, соседей, ты потеряешь право на свое ремесло! – Не правда ли поразительное сходство с психологией русской деревни: «А что скажет сосед?»
Совсем, совсем другую картину представляли собой города приморские, торговые. Торговля давала огромную массу добавочного продукта. Как здесь, на форуме правильно отмечено, этот прибавочный продукт можно было использовать на строительство корабля, который утонет, а ты останешься жив, глядишь, построишь новый, более удачливый, который принесет тебе прибыль, позволяющую построить уже не один, а три корабля. Именно в этих городах формируется та самая психология предпринимательского риска, которая считается основой американского характера. Она же психология пиратства, безудержной экспансии. Психология индивидуализма, лихорадившая купеческие города переворотами во власти. Был такой город на Руси – Новгород. Нет у нас исторических свидетельств размеренной, планомерной, бескризисной жизни Новгорода. Нормального ганзейского города! Именно Новгород выплевывал из себя лишних для города покорителей земель Севера европейской части России, прародителей поморов, и ватаги ушкуйников, промышлявших на торговой Волге на специфически новгородских судах – ушкуях. Ничем эти города не отличались от городов финикийских, греческих, от Генуи и Венеции. Разве что в Генуе и Венеции добавочный продукт был гораздо больше – за счет баснословно выгодной торговли с Ближним Востоком. Соответственно, политическая и военная устойчивость выше, дворцы богаче, были средства и на международную интригу(сколько мне помнится, на Куликовом поле наши предки, кроме татар, рубились еще и с 8 тысячами генуэзской, закованной в броню пехоты).
Много добавочного продукта было в городах купеческих, а посему и не было нужды в создании плотно пригнанных друг к другу производственных общин. Были великолепные достижения науки и техники. Было венецианское стекло. Итальянские пушечных дел мастера обучили всю Европу огненному бою. Карты и глобусы Колумб заказывал в Италии. Но не было хозяйственного симбиоза. Торговать было выгоднее, чем корпеть над кусочком металла ради ужина из сосисок с капустой и пива. Все недостающее легко покупалось у корпевших. Упомянутый в предыдущем абзаце семиоконный дом во Львове(с итальянским двориком, кстати) – был собственностью венецианского купца. Не немецкого, не львовского, а добравшегося до Львова венецианского купца. Он единственный выделился – смотрите, мелочь пузатая, какие мы богатые!
Третий тип городов Европы – столичные,- наполненные деньгами от налогов и военной добычи, обслуживавшие нужды двора и военной аристократии, - тоже никогда не представляли из себя производственных симбиозов. Все недостающее привозили купцы. Это Париж, это Лондон, это Мадрид, это Варшава, это Вена. Бюргерская психология здесь была только наносной, неместной. Местными были дворянское самомнение, психология интриги, борьбы всех против всех, но «Да здравствует король!», который платит, который организует приносящие добычу войны.
**********
А теперь посмотрим, а как же все-таки эти три городских течения дали сплав, который был назван гражданским обществом?
Эпоху великих географических открытий начали португальцы. Но более существенной оказалась роль Испании. Как только потек золотой ручей из Вест-Индии, первое, что потребовалось испанской короне – снаряжать очередные экспедиции. Строить и снаряжать корабли, экипировать экспедиции. КТО ЭТО ДЕЛАЛ? – Бюргеры Нижнерейнских городов – принадлежавших испанской короне Нидерландов. Собственно, нидерландские бюргеры составляли неотъемлемую часть испанского народа, ринувшегося в Вест-Индию. Но часть, которая УМЕЛА ВСЕ. Часть, которая имела подготовленные трудовые кадры для строительства судов, шитья одежды, изготовления всего, что было необходимо для колонизации. Золотой ручеек с испанских галионов растекался на мелкие струйки, которые в конечном итоге снова соединялись в трудовых Нидерландах. Средневековые города мастеров, жившие настолько бедно, что в середине 16 столетия испанский король со спокойной совестью назвал даже нидерландскую знать нищими, «гёзами»,- в кои-то веки стали кроме необходимого продукта получать огромную массу продукта добавочного. На заказах для нужд освоения Америки. Галионы испанской короны везли в Америку солдат, лошадей, оружие, обратно – золото. Шли хорошо оснащенными, хорошо вооруженными караванами – эскадрами. Одинокие торговые корабли нидерландцев, обслуживавших освоение Америки, шли, неинтересные пиратам, с лошадиной сбруей, маслом, порохом, лопатами и плугами. Обратно везли колониальные товары. Тоже в конечном итоге золотой ручеек. Сделавший Нидерланды экономически равными сюзерену – самой мощной в военном отношении державе Европы - Испании. Можно было и восстать. А повод найдется!
Самое примечательное, что родственные в языковом отношении испанцам итальянцы из Генуи и Венеции странным образом оказались вместе со своими верфями и мастерскими не у дел. Не потому ли, что не сумели обеспечить необходимую трудовую мобилизацию – ввиду неполноты хозяйственной схемы, - в отличие от Нидерландов? Мне представляется, что именно по этой причине. Но изучить этот вопрос было бы небесполезно.
Вид деятельности, доставшийся по наследству от Испанского периода – торговое и промышленное обслуживание освоения Америки, - не мог исчезнуть и после освобождения. Ружье, которое висит на сцене, обязательно выстрелит. Флоты и верфи, возникшие до 1556 года – не могли более не работать на морскую торговлю. Города мастеров выплевывали на поверхность самых предприимчивых, становившихся морскими купцами, будущих основателей Ост-Индской и Вест-Индской торговых компаний. Тех, кто через сравнительно небольшое время купит у индейцев за бусы остров Манхэттен. Ни о каком гражданском обществе речи еще не было. Голландское купечество несло на себе печать бюргерской тщательности, расчета, трудолюбия, навыки самоорганизации. Указанные компании голландских купцов выросли естественно, исходя из устоявшихся навыков городского самоуправления. Ничего подобного не было за плечами английских купцов, выросших на пиратских доходах. Риск, погоня за максимумом прибыли. В Ост-Индскую английскую компанию должностные лица королевы Елизаветы загоняли этих купцов-пиратов из-под палки. Но эти две купеческие струи слились, взаимно пересеклись. Взаимно дополнились. Риск купцов, базирующийся на прочной и надежной производственной базе бюргерского города, уже доросшего до мануфактуры(а иначе как обеспечить возросший спрос). Риск купцов, которыми с удовольствием стали в числе прочих и массово - дворяне Англии, Франции, обогатившиеся первоначально на примитивном пиратстве. Именно дворянская фронда, дворянское «Я», обеспеченное увесистым добавочным продуктом от баснословно выгодной межконтинентальной торговли, послужило основой теории и практики гражданского общества, пиратская психология, когда сборище бандитов, не доверяющих друг другу при дележе добычи, - послужило тому же. А то, что в число достоинств гражданского общества, западной психологии, попало пуританское трудолюбие, тщательность, аккуратность – историческая несправедливость. Просто вместе с идеологами гражданского общества колонизировали земли и голландские бюргеры. С традициями и способностями к самоорганизации средневекового западноевропейского города. Но в обнимку(союзники в борьбе с Испанией на море, а в акватории Индийского океана – и с португальцами) с английскими дворяно-пирато-купцами. Вместе и строили американские колонии, в которых и реализовалось в наиболее отчетливом, рафинированном виде гражданское общество.
Общество, базирующееся на высоком проценте добавочного продукта, в котором бюргерские ценности, родственные по природе ценностям крестьянства, теряются. И теряются очень быстро. Это показала всему миру Германия, только что вышедшая из эпохи позднесредневековых городов, и моментально, практически только за счет соединения машинных технологий с бюргерской организацией, обогнавшая в конце 19 - начале 20 в. традиционные капиталистические государства Англию и Францию.
Представляется, что соединение пуританской(протестантской) бюргерской трудовой этики, включающей в себя привычку к сожительству с соседями, к самоорганизации, - с идеологией индивидуализма, войны всех против всех, - является самым больным местом западной идеологии. В США оно поддерживается в мирном сожительстве за счет постоянного притока носителей общинных ценностей из всех возможных стран, носителей общинных ценностей и крестьянского, и бюргерского происхождения. Поддерживается за счет высокого процента добавочного продукта, имеющегося в американском обществе. Кризис добавочного продукта, наблюдаемый в настоящее время, несомненно вызовет принципиальные разногласия между двумя, считающимися родственными, но исторически противоположными, ветвями единой идеологии.
Различение бюргерской общинной, являющейся развитием крестьянской общинной и индивидуалистической составляющих американской государственной идеологии, - может быть использовано в качестве инструмента идеологического воздействия на американское общество с целью его разложения и последующего удаления с мировой политической арены как сильной целостности.
В частности, ввиду важности обоих составляющих мировоззрения рядового американца, возникает возможность манипулирования – путем расщепления сознания, противопоставления бюргерских и индивидуалистических ценностей. В том числе – с использованием так или иначе представленных исторических иллюстраций.
****************
А теперь немного лирики:
- Мефистофель, это Вы?
- Ми…

---

От	Человекообразнов
К	Pokrovsky~stanislav (05.01.2003 02:53:28)
Дата	10.01.2003 08:55:40

Re: Еще чуть- чуть в туже сторону от темы

---

Безусловно , возникает впечатление , что гибель средневекового цехового производства и переход к современным экономическим принципам сродни старению и самоинтоксикации человеческого организма . Ведь все непригодное выбрасывалось за пределы устойчивых крупп и каст в древнем да и в сегодняшнем обществе . Анализируя литературу , начиная с античной , мы сталкиваемся со страшно распростарненным явлением бандитизма . Причем именно с существованием повсеместно больших разбойничьих групп . Изгоям некуда было более податься . Существовали профессиональные цеха воров , жуликов и убийц со своими князьями . Целые поколения людей росли и воспитывались в духе крайнего презрения к моральным ценностям , к ценности человеческой жизни . Этих людей вытесняли в новые земли и не удивительно , что Америка породила наиболее ярко выраженные экономические принципы разваливающие сегодня остатки морали , нравствености и религиозности , сохранившиеся от средневековых мастеров и христиан . Сегодняшний прогресс это дряхлеющая миссис ,молодящаяся современными подтяжками лица и косметикой , но дряхлеющее и гниющее нутро которой все более смердит .

---

От	Pout
К	Pokrovsky~stanislav (05.01.2003 02:53:28)
Дата	09.01.2003 21:24:19

Выводы Милова об особенностях исторического развития России

---

Константин тут дал еще не проходившую в форуме статью Милова, я
повторю сжатое Заключение к "Великорусскому пахарю". Милов
последовательно и жестоко, но и гибко и диалектично выводит виток за
витком из неизбывного "климата и природы" особенности России , ее
истории и русских людей. Точней,это - сверхсжатые выводы всего
исследования. Там есть и глава про возникновение русской промышленности
, про"неадекватные формы капитала", про русских ремесленников и горожан
" с наделом"(полукрестян) . А то общие слова
насчет"природно-климатического фактора"и камлания о нашей особой
духовности уже приелись. Книга "Великорусский пахарь"целиком сканится и
скоро будет готова. Послесловие - это просто предварение ее появления.
Потому что вникать в "особенность" , развитие и передряги нужно с _ тех_
времен, исторически. Европы нам не указ и цеха тоже. А реальной истории
"основы" ,"почвы"до Милова - не было. Был - русский дух в отрыве от
"почвы" и стиль подачи дерьмо-золото..

Конечно,это другой уровень обсуждения, ну не "философский", так
исторический.
Насчет возрождения коропраций (средневекового типа на новом витке) и
вообще насчет возникновения новых укалдов и форм,возвращающихся к уже
пройденному - это тоже отдельная тема.

В прочем споре я почти не участвую, Ваши _посылки_ в споре вокруг МП
насчет "дано то что сейчас дано, а не что должно быть по идее" мне
более близки. чем нормативные установки оппонентов, какими бы
правильными идеями они не фигурировали. От наличного уровня и
материала никуда не деться, а экстремистские поливы пиявок-частников и
решения утпоического толка хороши для возни в песочнице, а не для
прикидок серьезных планов и проектов. Вдобавок все время давит русский
экстремизм и манихейство - либо "дерьмо", либо такое "золото", что без
сомнений все строем марш - жту риторику пора сворачивать. Вообще
залихватский тон , непрерывную мочу, задницы и "говно" пора вышвыривать
из серьезных разговоров. Это я не вам, а оппонентам, в частности
Виктору. Просто мне читать такое тут осто..ло, тягостно разбираться с
кучами "дерьма" и фекально-плевательной лужей.. Люди взрослые и
серьезные, не перед кем выпендириваться и не за чем смущать малолеток и
женщин

Чем хорош Милов- он при всем "трагизме русского бытия"(тундра на краю и
т.д.) умудряется находить конструктивные нотки.
Задачи, цели людей и общества - выступают в конечном счете формами
проявления жестокой естественной необходимости. И жизнь, и формы
производства, и политика обусловлены условиями существования, нуждами
обеспечения всеобщих условий производства и преемственностью поколений.
Отсюда "правила жизни" вроде "помирай, а в поле сей".

То , что героем повестования и выводов является "великорусский
пахарь",нисколько не уменьшает значения выводов для любого типа русского
работника. Главное сейчас - восстановить "длинную связь" времен, встав
на почву точного заниния подосновы своей"особости"



14 позиций там у него
=========

К ХАРАКТЕРИСТИКЕ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
(Из Л.В. Милов, "Великорусский пахарь и особенности Российского
исторического процесса")

....
Разница в темпах развития человеческих сообществ на Западе и Востоке
Европы прослеживается хотя и в рамках одной общественно-экономической
формации, но вместе с тем она глубоко принципиальна и носит
фундаментальный характер. Речь идет о разных типах феодального общества,
о разных темпах их развития.

....не бросающееся в глаза в суете повседневной жизни различие носит
между тем фундаментальный характер, поскольку столь серьезная разница
производственных условий и, следовательно, открывшихся для человека
возможностей в удовлетворении потребностей радикальным образом влияла на
экономическое, политическое, культурное развитие Запада и Востока
Европы.

Результатом подобной эволюции было становление своеобразного типа
государственности, которому практически не были свойственны
хозяйственно-экономические функции. Роль такого государства даже в
создании так называемых всеобщих условии производства всегда была
минимальной.

В конечном счете, именно отсюда проистекало удивительное богатство и
разнообразие форм индивидуальной деятельности, бурное развитие культуры,
искусства, сравнительно раннее развитие науки ( в Европе). Нет
необходимости упоминать о фундаментальном основании этих процессов:
быстром и широком развитии ремесла и торговли, раннем формировании
капитализма и т. д.
Разумеется, мы, выделяя лишь основную тенденцию подобного типа развития,
не должны забывать и о конфликтности ситуаций, возникавших в разное
время в сложном переплетении национальных, конфессиональных и
политических интересов групп, сословий, слоев и народов



3. В пределах Восточно-европейской равнины необычайная кратковременность
цикла земледельческих работ русских крестьян усугубляется преобладанием
малоплодородных почв. В таких условиях для получения минимального
результата необходима была наибольшая концентрация труда в относительно
небольшой отрезок времени. Однако индивидуальное крестьянское хозяйство
не могло достигнуть необходимого уровня концентрации трудовых усилий в
объективно существовавшие здесь сроки сельскохозяйственных
работ...Отсюда необходимость для российского крестьянина высоких темпов
работ, крайнего напряжения сил, удлинения рабочего дня, использования
детского труда и труда стариков. Однако и при этом чаще всего русский
крестьянин не достигал необходимой степени концентрации труда...

Следствием этого была невысокая агрикультура, низкая урожайность и
низкий, в конечном счете, объем совокупного прибавочного продукта
общества вплоть до эпохи механизации и машинизации этого вида труда. Все
это, казалось бы, создавало условия для многовекового существования в
этом регионе лишь сравнительно примитивного земледельческого общества.

4. Вместе с тем потребности более или менее гармоничного развития
социума выдвигали к жизни, порождали своего рода компенсационные
механизмы выживания.
Крайняя слабость индивидуального парцелльного хозяйства в условиях
Восточно-европейской равнины была компенсирована громадной ролью
крестьянской общины на протяжении почти всей тысячелетней истории русско
й государственности. Крестьянское хозяйство как производительная ячейка
так и не смогло порвать с общиной, оказывавшей этому хозяйству важную
производственную помощь в критические моменты его жизнедеятельности.
Ограниченный объем совокупного прибавочного продукта в конечном счете
создавал основу лишь для развития общества со слабо выраженным процессом
общественного разделения труда. Однако задача гармоничного развития
общества обусловила необходимость оптимизации объема совокупного
прибавочного продукта, то есть его увеличения как в интересах общества в
целом, его государственных структур, так и господствующего класса этого
общества. Но на путях этой "оптимизации", т. е. объективной
необходимости усиления эксплуатации крестьян, стояла та же крестьянская
община - оплот локальной сплоченности и средство крестьянского
сопротивления.
Неизбежность существования общины, обусловленная ее
производственно-социальными функциями, в конечном счете вызвала к жизни
наиболее жестокие и грубые механизмы изъятия прибавочного продукта в
максимально возможном объеме. Отсюда появление режима крепостничества,
сумевшего нейтрализовать общину как основу крестьянского сопротивления.
В свою очередь, режим крепостничества стал возможным лишь при развитии
наиболее деспотичных форм государственной власти - российского
самодержавия.

5. Российское самодержавие имеет глубокие исторические корни. Суровые
природно-климатические условия сделали процесс разложения первобытного
общества у восточных славян необычайно длительным, растянутым на многие
столетия. Существенная ограниченность объема совокупного прибавочного
продукта в конечном счете диктовала и сравнительно ограниченную на
первых этапах численность складывающегося господствующего класса. Больше
того, сам облик этого класса на ранних этапах древнерусской
государственности был военизированным. Ведь чем меньше объем
прибавочного продукта, создаваемого обществом на ранних его этапах, тем
сильнее проявляется роль насилия в процессе изъятия и концентрации этого
продукта. Кроме того, длительное время даже в условиях существования
раннеклассового общества и государства война все еще продолжала
сохранять функции своеобразного "средства производства".

( о эволюции полюдья в институт поместного дворянства)

Полюдье как форма бескомпромиссного военного господства при
систематическом изъятии прибавочного продукта, видимо, очень рано
обнаружило тенденцию к универсальности своих функций, к перерастанию их
из чисто налоговых в общегосударственные. Отсюда, вероятно, можно
предположить и раннее зарождение судебных функций полюдья, и
исключительность даннических видов взимания ренты на ранних этапах
развития феодальной государственности


..становлению такого типа феодального государства, в котором, по
крайней мере в период полюдья, глава его был конкретным вершителем дел
на местах. Подобное положение явно способствовало сосредоточению в его
руках огромной власти и энергичному совершенствованию механизма изъятия
и централизованного перераспределения ограниченного по объему
совокупного прибавочного продукта. Видимо, так же как и в
центральноевропейских государствах, важную роль сыграла при этом
созданная раннефеодальным государством система, получившая в новейшей
историографии название служебной организации", важнейшей функцией
которой было обслуживание потребностей господствующего класса. Такого
рода структуры были призваны создать альтернативу системе крупного
феодального землевладения и укрепить тот тип государственности, где
дуализм, то есть соотношение частнособственнических тенденций и
элементов общественного землепользования, был в относительном
равновесии. Итогом всех этих существенных особенностей развития
восточнославянского социума был тот специфический строй, который в нашей
литературе получил определение "государственного феодализма".
Важнейшим элементом такого строя был институт власти-собственности",
обнаруживающий себя, в частности, в синкретизме институции "князь".

В системе "государственного феодализма" верховная собственность на землю
оставалась у государства, а крестьяне были "держателями" земли,
обязанными перед государством: налогами, оброком и натуральными
повинностями.

И вновь объективная реальность существования русского социума в суровых
природно-климатических условиях Восточной Европы включила в действие по
сути дела те же механизмы самоорганизации общества с минимальным объемом
совокупного прибавочного продукта

....феодальное землевладение развивалось, видимо, быстрыми темпами, но
обладало малым запасом прочности. Будучи, как правило, дарованным
феодалу государством, население того или иного села или деревни
относилось к нему не как к хозяину, а как к господину, насильно
владеющему землей и строениями и вынуждающему крестьян платить ему оброк
и нести повинности. На Руси долгие столетия владельческие крестьяне,
объединенные в общину, считали землю, на которой живут, платят с нее
налоги и выполняют повинности, по сути дела, своей землей, а не землей
феодала, на которую они бы добровольно пришли и которую обрабатывали бы,
вознаграждая феодала-хозяина за кров и ту же землю. Следовательно, здесь
не было своего рода равновесия отношений крестьянина и вотчинника.
Именно это равновесие и создавало на Западе Европы тот баланс взаимных
интересов крестьянина и феодала, который придавал сеньории известную
прочность. И эта прочность была тем выше, чем тверже были права феодала
на землю.
Наследники Ивана Калиты вполне понимали непрочность результатов
многотрудной деятельности московских князей по приращению территории
Великого княжества Московского, по созданию единого государства. Видимо,
не следует переоценивать и такой фактор, стимулирующий объединение
княжеств, как рост торгово-экономических связей, хотя, безусловно, он
имел немалое значение. Решающим же обстоятельством, стимулировавшим
объединение княжений, конечно, были задачи политического характера


(система"служения" - следствие таких условий производства)


На первый план резко выдвинулись задачи упрочения, цементирования нового
политического формирования, в котором по-прежнему общество оставалось
внутренне рыхлым, непрочным, как любое феодальное общество, где еще не
созрели условия для внутренней относительной прочности каждой вотчины,
где еще не возникла новая система феодальной иерархии, которая сплотила
бы господствующий класс.

7. Исторически выход был найден в форсировании развития условной формы
феодального землевладения - той формы, которая, будучи конституированной
государством, влекла за собой резкое усиление политико-экономической
роли этого государства, ставила каждого помещика в прямую зависимость от
государя, от центральных властей, сделав факт обладания землей лишь
следствием его верной службы (и прежде всего военной и государственной)
великому князю Московскому, а позднее царю. Больше того, примерно с
середины XVI века и обладание вотчиной было для каждого феодала
обусловлено службой царю, хотя вотчина по-прежнему была несравненно
более полной формой собственности, чем поместье.
Наиболее стремительные темпы преобразования земельной собственности
феодалов характерны, с одной стороны, для последней трети XV века, с
другой - для эпохи правления Ивана IV. Присоединение к Москве Великого
Новгорода закончилось массовой ликвидацией огромного количества вотчин,
выселением их бывших владельцев в другие районы страны и насаждением в
новгородских землях почти сплошь поместной формы землевладения, хотя на
первых порах обладатели этих поместий не всегда ощущали себя уже не как
вотчинники. Точно так же и в правление Ивана Грозного феодальное
землевладение, принципы которого были теперь укреплены и упорядочены
реформами 1550-х годов, стремительно развивалось именно как поместное
землевладение. Думается, что столь скоротечные и широкомасштабные
преобразования были бы где-нибудь на Западе Европы просто невозможны. И
не потому, что Западу была несвойственна жестокость Грозного, а потому,
что там сильнее была сословная корпоративность дворянства и прочнее была
внутренняя устойчивость сеньории. Кроме того, за плечами грозного царя
была и могучая система "государственного феодализма".
8. Энергичный, насильственный характер указанных реформ земельной
собственности, проводившихся, в частности, во второй половине XVI века с
особой жестокостью, повлек за собой серьезные осложнения
внутриполитической и экономической жизни страны. В свою очередь, и сами
они были усугублены войнами, которые вел Иван Грозный. В итоге страна
шаг за шагом вползала в тяжелый экономический и социальный кризис,
сопровождавшийся упадком хозяйства, голодом, запустением и т.п.
Резкое и стремительное выдвижение помещичьего класса на ведущую роль в
государстве подогрело политические амбиции казачьей прослойки общества.
С прекращением царствующей династии Рюриковичей в конечном счете в
стране в начале XVII века началась жестокая борьба за место в среде
господствующего класса-сословия, отягощенная бурным выступлением
социальных низов. Это была своего рода "гражданская война", известная в
литературе как эпоха "Смуты".

...народ остался один на один с чудовищными последствиями смуты, с
громадным оскудением населения, катастрофическим падением его
численности, и не менее катастрофическим сокращением пашни и т. д. Лишь
к 50-70-м годам XVII века основные последствия разрухи страны были
преодолены. Однако печать этой трагедии русского народа оставила
неизгладимый след, ибо уровень духовного развития России в XVII в. был
уже иным.
И тем не менее, кардинальные цели господствующего класса даже в условиях
жесточайшего кризиса были решены. Созданы были основы жестокого
механизма извлечения совокупного прибавочного продукта. Внедрена была
система поместной формы землевладения. К первой половине XVII в., по
мнению ряда исследователей, поместья составляли уже около 60% всего
частновладельческого фонда земель.
Несмотря на явное стремление владельцев поместий превратить их в вотчины
и избавиться от экономической неэффективности поместий как формы
хозяйства, ярко обнаружившей себя в годы кризиса, буквально все
правительства России, оберегая общество от новых потрясений, явно
уклонялись от каких-либо кардинальных решений и не форсировали обратного
преобразования поместий в вотчины. Слишком важна была условная система
землевладения для политического укрепления системы самодержавной
неограниченной власти монарха, для формирования дворянства как основы
незыблемого государственного единства

В конечном счете переход поместий на статус вотчины был растянут на
период, занявший более столетия. Более мощные хозяйственные потенции
вотчины, обнаружившие себя в период упадка экономики после Смуты, и
прежде всего явные предпочтения крестьян, отдаваемые этой форме
хозяйства, стали основой крепостничества не только как жестокой формы
эксплуатации, но и вместе с тем как системы выживания на основе
отношений патернализма в неблагоприятных условиях жизни российского
социума. Будучи слитой с крестьянской общиной, она положила начало
прочнейшему режиму самодержавного государства.

9. Характернейшей особенностью российской государственности являются ее
хозяйственно-экономические функции. Как уже говорилось, потребность в
деспотической власти была первоначально обусловлена политически (борьба
с монголо-татарским игом и внешней опасностью), а потом и экономически.
Ведь помимо функций изъятия прибавочного продукта и усиления
эксплуатации земледельца, "государственная машина" была вынуждена
форсировать и процесс общественного разделения труда, и прежде всего
процесс отделения промышленности от земледелия, ибо традиционные черты
средневекового российского общества - это исключительно земледельческий
характер производства, отсутствие аграрного перенаселения, слабое
развитие ремесленно-промышленного производства, постоянная нехватка
рабочих рук в земледелии и их отсутствие в области потенциального
промышленного развития.
Отсюда необычайная активность Русского государства в области создания
так называемых "всеобщих условий производства". В XVI - XVII вв. это
строительство пограничных крепостей-городов, строительство
оборонительных циклопических сооружений в виде засечных полос,
строительство крупных металлургических производств для выпуска оружия и
средств сооружения тех же засечных полос, в XVIII в. на первый план
выступает необходимость строительства огромных каналов, сухопутных
трактов, возведения заводов, фабрик, верфей, портовых сооружений и т. п.
Без принудительного труда сотен тысяч государственных и помещичьих
крестьян, без особого государственного сектора экономики совершить все
это было бы просто невозможно. Следует подчеркнуть, что в условиях
России и, в частности, огромных территорий функционирование многих
отраслей экономики без важнейшей роли ее государственного сектора,
элиминировавшего безжалостные механизмы стоимостных отношений, было
невозможно на всем протяжении российской истории.
Реализация всех этих функций в конечном счете не может не вызвать эмоции
изумления, ибо минимальный объем совокупного прибавочного продукта
объективно создавал крайне неблагоприятные условия для формирования
государственной настройки над компонентами базисного характера. Речь
идет о том, что даже в петровскую эпоху господствующий класс в лице так
называемого неподатного населения составлял не более 6-7 % от населения
страны. А ведь основная часть этой группы являлась своего рода несущей
конструкцией всей структуры самоорганизации общества (административное и
хозяйственное управление, судебно-правовое регулирование, финансы,
внутренняя и внешняя безопасность, религиозно-культовая и идеологическая
функции и т. п.). Столь незначительная численность этого слоя (а к концу
XVIII в. она была такой же и лишь к реформе 1861 г. достигала едва 12%)
ярко символизирует крайнюю упрощенность самой российской системы
самоорганизации российского общества. И не случайно, что в силу этой
упрощенности из функций самоорганизации общества в начале XVIII в. и в
более ранние эпохи (когда этот слой был еще меньше) резче всего
проявляли себя военная, карательно-охранительная и религиозная функции.
А государственные рычаги, несущие функции управления, уходили в толщу
многочисленных структур общинного самоуправления города и деревни.
Управленческая роль общины усиливала ее как фактор господства общинных
традиций в землепользовании, что в конечном счете необычайно сильно
тормозило развитие частнособственнических тенденций в феодальном
землевладении.
Весьма длительный в условиях России процесс правового и фактического
укрепления феодальной земельной собственности, тем не менее, далеко не
всегда давал желаемые результаты - то есть доведение земельного владения
дворянина до нормы полноправной частной собственности (с учетом того,
что эта собственность феодальная).
Скорее всего, здесь вновь решающую роль сыграли неистребимые традиции
крестьянского общинного землевладения и землепользования. Ведь в
практической жизни феодал-землевладелец всегда подчинялся традициям в
системе землепользования. В частности, это хорошо известная в литературе
система "открытых полей", когда на сжатое поле феодала или крестьян
выгонялся скот без различия его принадлежности. Это и обычай подчинения
феодала действиям общины при ведении севооборота. А ведь еще бывали
общие выпасы, общие леса и т. п. Писцы еще в XVI - XVII веках частенько
отводили сразу нескольким помещикам один и тот же лес в общее владение и
пользование.
При дроблении владения между наследниками порядки землепользования часто
почти не менялись. Хозяйства, крепко связанные общиной, были намертво
соединены и между собой.

статус дворянина в XVIII- XIX в. измерялся не числом десятин его
земельного владения, а числом крепостных душ. Истоки этих особенностей
феодально-корпоративной собственности идут к общине и к статусу
российского социума как социума с низким объемом совокупного
прибавочного продукта.
Вся история русского народа и специфичность ведения земледельческого
хозяйства не способствовали вызреванию сколько-нибудь твердых традиций
частной собственности на землю.
Это, видимо, составляло на протяжении большого периода важнейшую
особенность российской государственности. Не исключено, что эта
особенность надстройки общества во многом предопределила и специфику
положения иных народов России, которое было нередко более благоприятным,
чем положение русских.


10. Констатация примитивности структур самоорганизации российского
общества позволяет подчеркнуть парадоксальность успеха ряда выдающихся
эпох в его истории. Прежде всего это эпоха Петра Великого.
Главное свое достижение он гордо назвал Империей. Однако это был,
скорее, некий "симбиоз" империи и деспотии, социально-политический
организм, где центральное звено - Великороссия и ее крестьянство - не
имело практически никаких привилегий.
В подобного рода государстве, чисто формально выглядевшем как империя, а
по существу представлявшем своего рода сожительство целого ряда обществ
(и этносов) с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта,
основным источником изъятия этого прибавочного продукта был носитель
этой государственности - русский народ. Наибольшая тяжесть эксплуатации
падала на великорусов, и это было следствием суровой объективной
реальности, то есть локализации этноса в зонах, крайне неблагоприятных
для земледельческого производства. Поэтому именно русские люди и отчасти
малороссы, остро нуждавшиеся в расширении хозяйственного пространства,
шли на Юг, Юго-Восток и Восток, на необжитые территории в поисках лучшей
доли, вступали в контакты с другими народами.
Противоположная ситуация, то есть утверждение привилегированного
положения русских как "имперской нации" в российском социуме как
обществе с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта, в
условиях сохранения многонационального государства была исторически
нереальна.
Великий вклад великого преобразователя - Петра I - создание в
государстве промышленного производства, способствовавшего гигантскому
скачку в развитии производительных сил страны. Однако заимствование
"западных технологий" таким архаическим социумом, как Россия, дало
вместе с тем и чудовищный социальный эффект: были вызваны к жизни еще
более жестокие, более грубые формы эксплуатации, чем самые суровые формы
феодальной зависимости, появились люди, являющиеся принадлежностью
фабрики и продающиеся вместе с ней.

В то же время нельзя не признать, что чисто эволюционное развитие в
весьма своеобразных природно-климатических условиях имело своим
результатом лишь веками бытовавшие слабые ростки так называемых
неадекватных форм капитала с присущим им относительно высоким уровнем
оплаты труда, господством поденной и краткосрочной форм найма и
ничтожной возможностью капиталистического накопления и расширения
производства. В силу этого уровень промышленной прибыли на протяжении
длительного исторического периода уступал в России размерам торговой
прибыли, а удачливые предприниматели-промышленники были, как правило,
прежде всего купцами.
Когда же во второй половине XIX в. капитализм в России стал быстро
развиваться при активнейшем содействии государства, мелкое производство
так и не получило широких масштабов развития; в стране очень рано и
весьма стремительно стало развиваться прежде всего крупное промышленное
производство и набирать силу процесс его очень ранней монополизации.
Думается: что природно-географический фактор и в первую очередь
необъятное пространство России сыграли в этом далеко не последнюю роль.

Западные пристрастия великого царя не в последнюю очередь были вызваны
последствиями Смуты, так как, скажем, первая половина XVI в. известна
выдающимися достижениями русской православной культуры, а XVII век был
совсем иным.
Более гибка была парадоксальная политика Екатерины Великой, положившая
конец традиционной политике "насильственного" посословного "разделения
труда". Четко осознавая бедственное положение крестьян на территории
исторического ядра России, она развернула широкую кампанию
законодательного поощрения крестьянской торговли и промышленности. Но
поскольку продукция земледелия Нечерноземья оставалась общественно
необходимой, то удержать крестьянские массы на земле можно было только
общим усилением режима крепостного права.
Тем не менее в периоды правления Петра I и Екатерины II были проведены
колоссальные по эффективности преобразования в виде резкого подъема
промышленности, наращивания военной силы государства и, что особенно
важно, создания пространственно-географических условий экономического
развития страны. Наряду с народом-тружеником, с крестьянством, немалую
роль сыграло здесь и сплоченное царем российское дворянство.
Таким образом, развитие государственных структур, государственного
хозяйства и "государственной машины" было обусловлено двумя ведущими
факторами. Один из них связан с проблемами оптимизации объема
совокуп-ного прибавочного продукта, другой - с чисто внешней,
оборонительно-наступательной функцией государства.

12. (3 фактора собирания Руси)

...
Второй важнейший фактор развития оборонительно-наступательной функции
государства связан с природно-климатическими условиями развития
населения страны. Как уже говорилось, обилие малоплодородных почв,
необычайно короткий сезон земледельческих работ имели своим следствием
постоянный "недобор" урожая, что в конечном счете и обусловило низкий
объем совокупного прибавочного продукта в стране. Однако общество в
целом еще в далеком прошлом приспособилось к суровым условиям
хозяйствования сохранением и развитием распорядков сельской жизни.
Крестьянская община на протяжении тысячи лет российской
государственности являлась важнейшим средством защиты крестьянского
хозяйства от множества житейских неожиданностей, ведущих крестьянскую
семью к разорению, нищете и смерти. Община не только спасала миллионы
крестьян от пауперизации, она в значительной мере содействовала
сохранению генофонда русского населения (впрочем, не только русского, но
и других народов России). В свою очередь, крайне экстенсивный характер
земледельческого производства и объективная невозможность его
интенсификации привели к тому, что основная историческая территория
Русского государства не выдерживала увеличения плотности населения.
Отсюда постоянная, существовавшая веками, необходимость оттока населения
на новые территории в поисках более пригодных пашенных угодий, более
благоприятных для земледелия климатических условий и т. д. Объективные
условия плотной заселенности Европы открывали для русских лишь путь на
Юг, Юго-Восток и Восток Евразийского континента...

...ростом кадров рабочих людей промышленное развитие Центра России в
немаловажной степени было обязано расширению ее территории, расселению
русских людей на новых землях и включению в единую экономику других
народов Российского государства. Однако то и другое доставалось далеко
не просто, так как на протяжении XIX - начала XX в. валовой душевой сбор
постоянно балансировал на грани допустимого минимума, иногда опускаясь и
ниже его.

(от факторов выживания - к привыкам,обычаям и особенностям менталитета,
а затем русского православия и нац.характера)

13. Больше того, в основе многовекового формирования Российского
государства был важнейший фактор - русский народ и прежде всего
великорусское крестьянство, особый менталитет которого формировался под
мощным воздействием природно-климатического фактора.
Как уже говорилось, российские крестьяне-земледельцы веками оставались
своего рода заложниками природы, ибо она в первую очередь создала для
крестьянина трагическую ситуацию, когда он не мог ни существенно
расширить посев, ни выбрать альтернативу и интенсифицировать обработку
земли, вложив в нее и труд, и капитал. Даже при условии тяжкого,
надрывного труда в весенне-летний период он чаще всего не мог создать
почти никаких гарантий хорошего урожая. Многовековой опыт российского
земледелия, по крайней мере с конца XV по начало XX века, убедительно
показал практическое отсутствие сколько-нибудь существенной корреляции
между степенью трудовых усилий крестьянина и мерой получаемого им
урожая. Точнее говоря, мера трудовых усилий подтверждалась не всегда, а
часто - далеко не всегда, соответствующей прибавкой урожая.
Все это способствовало формированию в огромной массе русского
крестьянства целого комплекса далеко не однозначных психологических
поведенческих стереотипов. Разумеется, скоротечность рабочего сезона
земледельческих работ, требующая почти круглосуточной тяжелой и быстрой
физической работы, за многие столетия сформировала русское крестьянство
как народ, обладающий не только трудолюбием, но и быстротой в работе,
способностью к наивысшему напряжению физических и моральных сил.
Вместе с тем господство на большей части территории Российского
государства крайне неблагоприятных климатических условий, нередко
сводящих на нет результаты тяжелого крестьянского труда, закономерно
порождало в сознании русского крестьянина идею всемогущества в его
крестьянской жизни Господа Бога. Труд - трудом, но главное зависит от
Бога ("Бог не родит, и земля не дает", "Бог народит, так и счастьем
наделит", "Не земля хлеб родит, а небо", "Бог - что захочет, человек -
что сможет" и т. д.).
Крестьянское восприятие природы - это прежде всего постоянное,
бдительное и сторожкое отслеживание изменений в ней, фиксация работы
разнообразных природных индикаторов, сигнализирующих селянину о грядущих
изменениях, о грозящей или возможной опасности благополучию крестьянской
семьи, дома, хозяйства.
Глубочайшее и доскональное знание разнообразных природных явлений в
целом позволяло крестьянину приспосабливаться к тем или иным годовым,
сезонным и сиюминутным изменениям климата. Многочисленные приметы
поведения представителей животного и растительного мира, мира птиц и
насекомых давали крестьянину сигналы о характере смены сезона и его
самого (характер зимы, весны, лета, осени), о степени благоприятности
условий и времени посева и сбора урожая, прогнозах на сам урожай (в том
числе и отдельных культур); они же "предсказывали" болезни и смерть
близких и т. п. Нет необходимости напоминать о многочисленности примет,
основанных на оценке внешнего вида солнца, различных фаз луны, имеющих
существенное значение в определении погоды, сроков сева полевых и
огородных культур, посадки в землю луковиц, корневищ и т. п.
Важно заметить, что природные условия лесных просторов Нечерноземья и
лесостепной зоны часто способствовали формированию множества локальных и
микролокальных пространств со своеобразием протекания общих погодных
процессов. А это приводило к разнице урожайности отдельных полей и даже
их участков. Пестрота почвенных условий усиливала этот эффект.
Не исключено, что в крестьянском восприятии это как бы дробило всеобщую
единую силу Высшего Божества на отдельные компоненты. Вполне возможно,
что именно эти явления постоянно пробуждали в крестьянском менталитете
чисто языческие эмоции локального поклонения объектам природы (типа
архаичных обрядов моления у овина, у воды, у дерева и т.д.), что
способствовало причудливому переплетению многих праздничных ритуалов
господствовавшего в России христианского вероучения с языческими
суевериями и обрядами. Думается, что масштабы столь своеобразного
"синкретизма" для христианской страны, какой была Россия, поистине
огромны. И суть дела заключена не в необыкновенной силе традиции
язычества, к которому изначально приспособилась христианская
православная церковь, а в живучести языческого менталитета русского
крестьянина, в том, что силу этой живучести питали могучие
природно-климатические факторы.

Явлений, демонстрирующих необычайную живучесть языческого менталитета,
многообразие своеобразных контактов и антиконтактов русского селянина с
природой, особенно много в домашнем быте крестьянина. Его окружали
буквально многие сотни различного рода примет, поверий. Православные
иконы в "красном углу" избы, и ежедневные молитвы, и даже посещение
церкви не мешали ему питать многочисленные суеверия и соблюдать
языческие обряды, за которыми стояла могучая вера в силы природы.
Особенно богат был опыт крестьянина в наблюдении над домашними животными
и птицей, странностями их поведения, которые оценивались с точки зрения
грядущей беды или удачи, хорошей или плохой погоды, видов на урожай и т.
п. Немалую роль в его мироощущении играла вера в лесных духов, в лешего,
в русалок, ведьм, кикимор и особенно в домовых. Буквально поражает
воображение количество причудливых обрядов и примет, связанных со
смертью и похоронами членов крестьянской семьи, а также покорность
русского крестьянина XVIII - XIX вв. неурожаям и бедам, вызываемым
грозой и молнией.
Наконец, следует вспомнить и о непременном элементе крестьянского быта -
ворожеях, знахарях, шептунах и т. п., наговаривавших воду, хлеб и проч.,
знавшихся, по поверью, с темными силами.
Глубокая включенность сельского жителя в орбиту многообразного окружения
природы не только порождала неиссякаемую веру в ее сверхъестественные
силы и локальные проявления, не только способствовала глубокому
функциональному познанию "механизма", своего рода сигнальной системы
природы, диктовавшей логику поведения, но иногда и вызывала активность
самого крестьянина в контактах с ее светлыми и темными силами.
Поэтому христианизация на Руси в конечном счете весьма своеобразно
отразилась на менталитете крестьянина: в нем, как уже говорилось,
поселился не только христианин, но и сохранился язычник. Это не
означает, что русский крестьянин не принял основные догматы
православного христианства. Наоборот, многочисленные свидетельства
XVIII-XIX вв. говорят о том, что русский народ искренне исповедовал
христианство. Однако необычайно суровые климатические и природные
условия, вечная сверхнапряженная ситуация ожидания хоть мало-мальски
приемлемого результата чрезвычайно тяжелого труда, обилие воздействия
разного рода факторов на этот результат порождали, на наш взгляд,
"языческую самодеятельность", погружая русского крестьянина в бездонный
мир суеверий, примет и обрядов.
Думается, что своеобразие подобного менталитета российского крестьянства
имело немалые политические следствия. Одно из них: максимальная
контактность с народами иных конфессий, что имело громадное значение в
практике масштабных миграционных подвижек и мирном проникновении на
новые территории русского населения. Вместе с тем вполне очевидным
становится и то, что без государственного статуса, без поддержки
государственной машины российская православная церковь не имела бы
серьезных перспектив всепоглощающего влияния на крестьянство. В конечном
счете именно христианское православие отвечало духовным потребностям
социума с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта, социума
с общинной структурой консолидации в противостоянии Природе и внешним
врагам.

(черты менталитета)

Необычайно сложные природно-климатические условия основной исторической
территории России, диктовавшие необходимость громадных трудовых затрат
на сельскохозяйственные работы, сопряженных с высоким
нервно-психологическим стрессом ("страда"), имели, как уже отмечалось
выше, своим следствием не только поразительные трудолюбие,
поворотливость и проворность как важнейшие черты русского менталитета и
характера, но и многие особенности, противоположные этим качествам.
Отсутствие значимой корреляции между мерой трудовых затрат и мерой
получаемого урожая в течение многих столетий не могло не создать
настроений определенного скепсиса к собственным усилиям, хотя они
затрагивали лишь часть населения. Немалая доля крестьян была в этих
условиях подвержена чувству обреченности и становилась от этого отнюдь
не проворной и трудолюбивой, проявляя безразличное отношение к
собственной судьбе.
Такова была реальность. Таковы были косвенные следствия влияния на
ментальность природно-климатического фактора. Приходится только
удивляться, что категория равнодушных, не верящих в свои силы людей, да
и просто опустившихся была незначительной. Что в целом народ русский
даже в годину жестоких и долгих голодных лет, когда люди приходили в
состояние "совершенного изнеможения", находил в себе силы и мужество
поднимать хозяйство и бороться за лучшую долю.
У подавляющей массы населения всегда были живучи традиции коллективизма
и взаимопомощи, хотя у любого крестьянина одновременно никогда не
исчезала и естественная тяга к личному, частному способу ведения
хозяйства. В крестьянской психологии в России во все времена идея
принадлежности земли Богу, а стало быть, обществу в целом, была ведущей,
основной идеей. Она, пожалуй, составляет одну из главных особенностей
характера русского народа. О другой важнейшей черте его - доброте и
простодушии - еще в XV в. писал польский хронист Я. Длугош. В основе
того и другого лежала, вероятно, общинная психология, которая помимо
прямой непосредственной роли, сыграла не менее важную и опосредованную
роль в судьбах русского народа, определив, например, целый ряд
существеннейших проявлений национального характера и культуры.
С момента концентрации крестьянских хозяйств и дворов в многодворные
деревни и села резко возрастает процесс демократизации общины, который
усиливается и обретает силу в качестве защитной функции с ростом
крепостнической эксплуатации. Систематическая практика "помочей" и даже
барщинные работы целыми бригадами на господских полях также
стимулировали чувство коллективизма.

(черты характера нац.государственности)

14. Взятые в целом, все эти факторы механизма выживания определенным
образом повлияли на характер российской государственности и прежде всего
породили всемогущество и жестокость власти российских самодержцев и
сопутствующий ей суровый режим внутреннего подавления сословий. Самым
тяжелым было положение крестьянства, единственным оружием которого была
локальная сплоченность общинного мира. Когда же эта сплоченность стала
разрушаться рынком, судьба общества в целом была поставлена под
сомнение.
Невзирая на то, что в пореформенное время уже развился процесс
стремительного вовлечения крестьянства в русло капиталистических
отношений, создавалась сложная и противоречивая ситуация.
Антикрестьянский по сути характер реформ тем не менее способствовал
удерживанию огромных масс населения на земле, что для общества с
минимальным объемом совокупного прибавочного продукта было весьма важным
моментом. Но одновременно с этим был сохранен и архаический защитный
механизм общинного землепользования. И в то же время законы капитализма
сильнейшим образом стимулировали расслоение общинного крестьянства. На
всей территории исторического ядра Российского государства процесс
расслоения привел к созданию огромного слоя безлошадных и однолошадных
крестьянских хозяйств, составлявших от 50 до 65 процентов всех
крестьянских дворов. Социальная напряженность, порожденная такой
ассиметрией расслоения, дополнялась общей проблемой нарастания
парадоксального малоземелья при одновременном существовании дворянских
латифундий.

Эти два фактора, по сути, лежали в основе грандиозного аграрного
кризиса, который в конечном счете привел страну к трем русским
революциям.
Все эти моменты, связанные с особыми чертами российской
государственности, были исторически неизбежны и породили своеобразие и
самого российского общества, общества Великой России, с ее великой
культурой и великим сосуществованием ее народов.
В силу различия природно-географических условий на протяжении тысячи лет
одно и то же для Западной и Восточной Европы количество труда всегда
удовлетворяло не одно и то же количество "естественных потребностей
индивида". В Восточной Европе на протяжении тысячелетий совокупность
этих самых необходимых потребностей индивида была существенно больше,
чем на Западе Европы, а условия для их удовлетворения гораздо хуже.
Следовательно, меньшим оказывался и тот избыток труда, который мог идти
на потребности "других" индивидов, по сравнению с массой труда, идущего
на потребности "самого себя". Иначе говоря, все сводится к тому, что
объем совокупного прибавочного продукта общества в Восточной Европе был
всегда значительно меньше, а условия для его создания значительно хуже,
чем в Западной Европе. Это объективная закономерность, отменить которую
человечество пока не в силах. Именно это обстоятельство объясняет
выдающуюся роль государства в истории нашего социума как традиционного
создателя и гаранта "всеобщих условий производства".

==============

---

От	Pout
К	Pout (09.01.2003 21:24:19)
Дата	11.01.2003 12:50:16

аннотация к работе Милова (к выкладке книги)

---

Pout сообщил в новостях следующее:83072@kmf...
> Книга "Великорусский пахарь"целиком сканится и
> скоро будет готова. Послесловие - это просто предварение ее появления.

Перед выкладкой на сайт просили дать аннотацию книги. Класть книгу в
виде "слепого" зипа не стоит.Надо положить несколько глав в открытом
виде. И вводную. Если сойдет - вот этот вариант.
=====


http://www.hist.msu.ru/Departments/RusHis19/milov.htm

Милов Л.В.

Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса.
М., РОСПЭН, 1998.

Книга посвящена кардинально важным вопросам истории России, ускользавшим
до сих пор, по тем или иным причинам, от пристального внимания
ученых-историков.

Особенностью работы является ее структура, непохожая на традиционный для
научных монографий способ рассмотрения проблемы.

В первой части работы (27 авт.л.) проведено фронтальное исследование
производственных возможностей крестьянского хозяйства практически на
всей европейской территории расселения великорусского этноса. Опорой для
такой проработки был материал XVIII столетия, то есть наиболее раннего
периода, по которому была бы возможна перспектива создания прочной и
полной источниковой базы, способной охарактеризовать все стороны
сельскохозяйственной деятельности социума. Кроме того, для выяснения
наиболее важных тенденций аграрного развития были предприняты
целенаправленные экскурсы в XV-XVII вв., а также в XIX в. На это
потребовались десятилетия поиска и сбора (часто - по крупицам)
исторической информации, включая различные архивные фонды.

В итоге такой работы выявилась громадная роль в развитии великорусского
социума природно-климатического и шире - географического фактора. Больше
того, оказалось возможным вскрыть конкретный механизм влияния этого
фактора на характер и темпы развития общества в целом. В этом отличие
данного подхода к проблеме от предшественников, включая и корифеев
исторической и философской мысли, обычно останавливавшихся лишь на
принципиальных утверждениях важности этого фактора в жизни тех или иных
обществ. Поэтому вторая часть работы (свыше 12 авт.л.) посвящена
раскрытию итогов непосредственного и опосредованного влияния
природно-климатического фактора на экономику общества, социальный строй
и российскую государственность в целом, то есть речь идет о создании
некоей модели социума и его специфических черт.

Главной особенностью территории исторического ядра Российского
государства с точки зрения аграрного развития является крайне
ограниченный срок для полевых работ. Так называемый "беспашенный период"
, равный семи месяцам, фиксируется в государственной документации еще в
XVII столетии. Иначе говоря, на протяжении многих веков русский
крестьянин имел для земледельческих работ (с учетом запрета работ по
воскресным дням) примерно 130 дней. К тому же из них на сенокос уходило
около 30 дней. В итоге однотягловый крестьянин (то есть имеющий семью из
4 человек) имел для пашенных работ около 100 рабочих дней. Для сравнения
напомним, что в крупном (монастырском) хозяйстве в середине XVIII в. на
десятину пашни (на все виды работ) расходовалось 59,5 чел.-дней и
примерно столько же шло на гектар пашни в фермерских хозяйствах Севера
Франции того же времени. Из них только на обработку земли тратилось
39-42 чел.-дня. Однако, делая такие затраты труда, французский фермер
располагал десятью месяцами рабочего времени в год, а в Центральной
России этот срок был вдвое меньше. Поэтому здесь только крупное
феодальное хозяйство за этот срок, обладая возможностью концентрации
барщинной рабочей силы для летних работ, могло выполнить весь минимально
необходимый с точки зрения норм агрикультуры комплекс работ. Что же
касается крестьянина, то он располагал в расчете на десятину пашни лишь
22-23-мя рабочими днями на все виды пахотных работ (а если он был на
барщине, то временем, вдвое меньшим).

Отсюда идут все беды русского крестьянина: он мог нормально обработать
лишь крайне небольшой участок пашни. Если же он должен был непременно
его увеличить, то мог сделать это исключительно за счет сна и отдыха и
за счет привлечения труда детей и стариков. Второй вариант расширения
мизерной пашни мог быть реализован лишь за счет резкого снижения уровня
агрикультуры (вплоть до разброса семян по непаханному полю), что вело к
низкой и очень низкой урожайности, выпаханности почвы и постоянной
угрозе голода, который в России был весьма частым гостем. Столь
трагическая ситуация усугублялась тягчайшими условиями развития
скотоводства, главным из которых был необычайно длительный (до 7
месяцев) период стойлового содержания скота, что требовало больших
запасов кормов. А ведь период заготовки кормов буквально втискивался в
напряженный и сжатый по времени цикл полевых работ и поэтому был крайне
ограничен (20-30 суток). Отсюда горький парадокс российского
Нечерноземья: обширные пространства, луга, перелески, а корма
практически мало (и это в основном солома), поэтому и скота было мало, и
удобрений для полей было очень мало, не говоря уже о пищевых ресурсах
скотоводства, возможности сбыта его продукции и т.д.

Важнейшим следствием этих обстоятельств явилось широкое распространение
с самых древних времен архаических приемов земледелия, становление не
классического трехполья паровой системы земледелия, а некоей комбинации
трехполья с периодическим забрасыванием пашни в перелог или залежь.
Правда, наряду с этим наблюдается и многообразие и гибкость
крестьянского опыта, его тонкий учет тех или иных местных специфических
условий. В Нечерноземье важнейшим резервом крестьянского хозяйства были
лесные, кратковременно используемые росчисти.

Описанная ситуация сказывалась на всем укладе жизни великорусского
пахаря, охарактеризовать который в сжатом виде можно как
"мобилизационно-кризисный режим выживаемости общества с минимальным
объемом совокупного прибавочного продукта". Весь быт земледельца был
пронизан стремлением к крайней экономии ресурсов и времени, что
отчетливо отражает исследованный в книге характер жилища, одежды, пищи,
психологии сельского жителя и т.д.

Дефицит рабочего времени в цикле полевых работ вытеснил такой вид
земледелия, как огородничество и садоводство, в русские города. Статус
посадского человека, горожанина позволял здесь резко повысить
интенсификацию земледельческого производства, что очень рано
способствовало развитию торгового огородничества и садоводства,
становлению хитроумных технологий выращивания теплолюбивых культур в
суровых условиях исторического центра России.

Все эти вопросы освещены с привлечением богатого материала источников в
одиннадцати очерках первой части книги "Великорусский пахарь в XVIII
столетии". Они носят несколько образные названия и заголовки: 1. "Судьбы
паровой системы земледелия"; 2. "Как пахал, чем обрабатывал землю
русский крестьянин"; 3. "Что сеяли на полях России?"; 4. Жатва и
хранение зерна. Лен домашний и товарный. Конопля"; 5. "Что такое "сам-3"
или "сам-7"? Какие урожаи были в России"; 6. "Семь потов" великорусского
крестьянина (Каким трудом добывали хлеб)"; 7. "Особенности развития
скотоводства"; 8. "Огороды в городе" - парадоксы русского огородничества
и садоводства"; 9. "Изба и подворье два века назад"; 10. "Забытая одежда
наших предков"; 11. "Деревенская пища".

Вторая часть работы - "Феодальная Россия - социум особого типа" -
посвящена наиболее важным, на взгляд автора, сторонам
социально-экономического развития русского социума и особенностям его
государственности. Она состоит из следующих глав и разделов: Глава I.
"Мачеха-природа и судьбы земледелия (тупик или развитие)"; Глава II.
"Компенсационные механизмы выживания. Крепостники и община. О
происхождении крепостничества"; Глава III. "Некоторые особенности
генезиса капитализма в России. Крупное производство под опекой
государства (Тульские заводы XVII века). Неадекватные формы капитала";
Заключение "К характеристике российской государственности".

В первой главе исследована основная тенденция в развитии земледелия
вплоть до 1861 года. Названные выше обстоятельства и прежде всего
объективно складывающиеся весьма ограниченные возможности интенсификации
труда вели к тому, что урожайность в целом по стране колебалась вокруг
минимального уровня "сам-3", несмотря на отчаянные усилия великорусского
пахаря добиться повышения этого уровня. Наиболее показательно, что
чистый сбор на душу сельского населения в 40-х годах XIX в. был равен в
среднем 23,2 пуда, а в 50-х годах - 21,2 пуда. И даже в самом конце XIX
в. душевой сбор в расчете на все население страны, включая картофель,
был равен лишь 21,5 пуда (при тогдашней норме 24 пуда на человека).

Внешний и внутренний рынки зерна создавались лишь за счет "внутренних
резервов" крестьянского двора, то есть жесткого ограничения потребностей
людей. При этом в XVIII в. себестоимость продукции полеводства была
примерно вдвое выше ее рыночной цены при идеально высоком уровне
урожайности. А при реально низких урожаях себестоимость могла быть втрое
и даже впятеро выше рыночной цены. И не случайно, что в таких условиях
прирост населения страны в решающей своей части поглощался сферой
земледельческого производства. Будучи сугубо экстенсивным, оно
распространялось на всё новые и новые территории. Именно этот фактор
лежал в основе многовекового движения русского населения на юг и
юго-восток Европейской России, где были более плодородные земли, хотя и
постоянно подвергавшиеся нашествию засухи.

Всё это, казалось бы, создавало условия для существования в этом регионе
Европы лишь сравнительно примитивного земледельческого общества. Однако
неумолимые, прежде всего геополитические, факторы, диктуя потребности
более или менее гармоничного развития социума, вызывали к жизни и
порождали своего рода компенсационные механизмы, и им в книге посвящен
особый раздел.

Крайняя слабость индивидуального крестьянского хозяйства в условиях
Восточно-Европейской равнины была компенсирована громадной ролью общины
на протяжении почти всей тысячелетней истории русской государственности.
Крестьянское хозяйство как производительная ячейка так и не смогло
порвать с общиной, оказывавшей этому хозяйству важную производственную
помощь в критические моменты его жизнедеятельности. Ограниченный объем
совокупного прибавочного продукта в конечном счете создавал основу лишь
для развития общества со слабо выраженным процессом общественного труда.
Однако задача достижения гармоничного развития общества обусловила
необходимость оптимизации объема совокупного прибавочного продукта, то
есть его увеличения, как в интересах общества в целом, его
государственных структур, так и господствующего класса этого общества.
Однако на пути этой "оптимизации", то есть объективной необходимости
усиления эксплуатации крестьян, стояла та же крестьянская община - оплот
локальной сплоченности и средство крестьянского сопротивления этой
эксплуатации.

Неизбежность существования общины, обусловленная ее
производственно-социальными функциями, в конечном счете вызвала к жизни
наиболее грубые и жестокие политические механизмы изъятия прибавочного
продукта в максимально возможном объеме. Отсюда исторически обусловлено
и появление крепостничества как наиболее реальной для этого региона
Европы формы функционирования феодальной собственности на землю. Режим
крепостничества сумел нейтрализовать общину как основу крестьянского
сопротивления. В книге подробно исследован на актовом материале XV-XVI
вв. весьма не простой путь становления режима крепостного права как
явления, порожденного не только ситуативными моментами (хозяйственное
разорение, борьба за рабочие руки и т.п.), но и фундаментальными,
непреходящими для феодального социума факторами (такими как
природно-климатические условия, минимальный объем совокупного
прибавочного продукта, неизбежность существования общины). В свою
очередь, режим крепостничества в России стал возможным лишь при развитии
наиболее деспотичных форм государственной власти - российского
самодержавия, имеющего глубокие исторические корни. В итоге такого рода
"оптимизации" объема совокупного прибавочного продукта режим
крепостничества, в свою очередь, породил и компенсационные
(патерналистского типа) механизмы выживания, которые тесно переплетались
с общинными механизмами выживания.

Характерной особенностью российской государственности помимо жестокого
политического режима власти является необычайно сильное развитие ее
хозяйственно-экономической функции. Потребность в деспотической власти
исторически лишь на ранних этапах была обусловлена политически (борьба с
монголо-татарским игом, внешняя опасность, задачи объединения русских
княжеств и т.п.). В дальнейшем этот режим существеннейшим образом был
обоснован экономически. Ведь помимо функций изъятия прибавочного
продукта и усиления эксплуатации земледельца, "государственная машина"
была вынуждена форсировать и процесс общественного разделения труда, и
прежде всего процесс отделения промышленности от земледелия, ибо
традиционные черты средневекового российского общества - это
исключительно земледельческий характер производства, отсутствие
аграрного перенаселения, слабое развитие ремесленного и промышленного
производства, постоянная нехватка рабочих рук в земледелии экстенсивного
типа и их острое отсутствие в области потенциального промышленного
развития.

Отсюда необычайная активность Русского государства в области создания
так называемых "всеобщих условий производства". Это и строительство
пограничных крепостей-городов, грандиозных оборонительных сооружений в
виде засечных полос, строительство и организация крупных
металлургических производств (особенности которых выявлены в
исследовании тульских и каширских заводов XVII века), огромных каналов,
сухопутных трактов, возведения заводов, фабрик, верфей, портовых
сооружений. Без принудительного труда сотен тысяч государственных и
помещичьих крестьян, без постоянных своего рода "депортаций" в те или
иные районы страны мастеров-металлургов, оружейников, каменщиков, купцов
и т.п., наконец, без особого обширного государственного сектора
экономики совершить это было бы просто невозможно. Следует подчеркнуть,
что в условиях России и, в частности, исторически сложившейся ее
огромной территории функционирование многих отраслей экономики без
важнейшей роли ее государственного сектора, элиминировавшего
безжалостные механизмы стоимостных отношений, было невозможно на всем
протяжении российской истории.

Реализация всех этих функций феноменальна сама по себе, ибо минимальный
объем совокупного прибавочного продукта объективно создавал крайне
неблагоприятные условия для формирования государственной надстройки над
компонентами базисного характера. Господствующий класс и так называемое
неподатное сословие даже в петровскую эпоху составляли не более 6-7% от
населения страны (к 1861 году этот процент был около 12%). Основная
часть этой группы являлась своего рода несущей конструкцией всей
структуры самоорганизации общества, которая неизбежно носила упрощенный
характер. И не случайно, что в силу этой упрощенности из функций
самоорганизации общества в начале XVIII в. и в более ранние эпохи резче
всего, помимо организационно-экономической, проявляли себя военная,
карательно-охранительная и религиозная функции. А государственные рычаги
управления уходили в толщу многочисленных структур общинного
самоуправления города и деревни. Управленческая функция общины еще более
усиливала ее как фактор господства общинных традиций в землепользовании,
что в конечном счете необычайно сильно тормозило развитие
частнособственнических тенденций в феодальном землевладении. Этот
сложный и длительный процесс становления и укрепления феодальной
земельной собственности так и не довел (вплоть до 1861 года) земельное
владение дворянина до уровня полноправной частной собственности.
Решающую роль в этом сыграли неистребимые традиции общинного
землепользования, как, впрочем, и вся история русского народа и
специфичность ведения земледельческого хозяйства.

Вместе с тем выдающаяся роль государства в промышленном развитии страны
способствовала гигантскому скачку в развитии производительных сил
страны, хотя заимствование "западных технологий" архаическим социумом
дало вместе с тем и чудовищный социальный эффект в лице огромной
категории рабочих, навсегда прикрепленных к фабрикам и заводам (так
называемые "вечно отданные").

В то же время чисто эволюционное развитие процесса отделения
промышленности от земледелия в российских природно-климатических
условиях имело в течение столетий лишь слабые ростки так называемых
неадекватных форм капитала с присущим им относительно высоким уровнем
оплаты труда, сочетающимся с господством поденной и краткосрочной форм
найма и ничтожной возможностью капиталистического накопления (а,
следовательно, и укрупнения мелкого производства). В работе исследованы
основные отрасли хозяйства, в которых в период XVII - начала XVIII в.
роль неадекватных форм капитала была весьма существенна. В силу этих
обстоятельств в России в целом уровень промышленной прибыли на
протяжении длительного исторического периода уступал по своим размерам
торговой прибыли, а удачливые предприниматели-промышленники были, как
правило, прежде всего купцами. Когда же во второй половине XIX в.
капитализм в России стал быстро (по сравнению с прошлым) развиваться при
активнейшем содействии государства, мелкое производство так и не
получило широких масштабов развития; в стране очень рано и весьма
стремительно стало развиваться в силу высокой стоимости всей
инфраструктуры народного хозяйства прежде всего крупное промышленное
производство (на начало XX в. составлявшее более 70% предприятий), почти
тотчас охваченное процессами монополизации. Думается, что
природно-географический фактор и, в первую очередь, необъятное
пространство России сыграли в этом деле далеко не последнюю роль.

Названные и рассмотренные в книге моменты, характеризующие особые черты
российской государственности, были исторически неизбежны и породили в
конечном счете своеобразие и самого российского общества, общества
Великой России, с ее великой культурой и великим сосуществованием ее
народов.

В силу различия природно-географических условий на протяжении тысячи лет
одно и то же для Западной и Восточной Европы количество труда всегда
удовлетворяло не одно и то же количество "естественных потребностей
индивида". В Восточной Европе на протяжении тысячелетий совокупность
этих, самых необходимых потребностей индивида была существенно больше,
чем на Западе Европы, а условия для удовлетворения их гораздо сложнее и
хуже. Стало быть, объем совокупного прибавочного продукта общества в
Восточной Европе был всегда значительно меньше, а условия для его
создания значительно хуже, чем в основных западноевропейских социумах.
Это объективная закономерность, отменить которую человечество пока не в
силах. Таким образом, книга поднимает вопрос о новой по сути концепции
социально-экономической истории России.

Первый тираж издания 1998 г. разошелся практически моментально. В мае
2001 г. издательство РОССПЭН выпустило дополнительный тираж (3000 экз.),
а в конце 2001 - начале 2002 г. планируется второе издание книги Л.В.
Милова (телефон отдела распространения издательства РОССПЭН 181-34-57).
В 2000 г. монографии <Великорусский пахарь и особенности российского
исторического процесса> присуждена Государственная премия РФ.


=======

---

От	константин
К	Pokrovsky~stanislav (05.01.2003 02:53:28)
Дата	07.01.2003 23:54:41

Труд и собственность интеллигенции . (Статья Милова в Копилке)

---

Близко к вопросу о роли малых предприятий при социализме и капитализме , стоит вопрос о месте в социалистической экономике деятелей науки, искусства, спортсменах, преподавателях, изобретателях и т.д. Речь идет именно о создателях довольно редких , а иногда и уникальных видах «продуктов». Подспудно этот вопрос вызревал давно, а во время перестройки он был повернут в антисоветское русло и доведен до истерии. Вспомним хотя бы скандальные препирательства наших спортсменов с Госкомспортом из-за того кому принадлежат призовые и рекламные деньги.
В связи с этим , возможно будет интересна выложенная в Копилку работа Л.В. Милова (milov2.rtf)

Исторические судьбы некоторых форм собственности.
(К характеристики труда в духовном производстве. )

Вопросы истории , 1989, № 3.

В ней рассмотрена политэкономия «духовного производства» , в которую включается широкий спектр деятельности, традиционно относимой к деятельности интеллигенции. Основной тезис автора, в том, что такого рода деятельность связана с особым видом собственности – собственности на мастерство. Такой вид собственности был распространен в Средневековье, например у ремесленников, и в последствии был, в значительной мере, вытеснен капиталистическими, а в Советском Союзе – социалистическими отношениями. Однако в ряде областей человеческой деятельности , эта форма собственности сохранилась. Отрицание этой формы собственности , как реальности, попытка ее сведения к общенародной , являлось по мнению автора существенной пробелом советской экономической науки.

В статье нет готового решения вопроса, ее задача- поставить проблему, перевести ее с обывательского , на теоретический уровень рассмотрения, и предостеречь от простых , кажущихся очевидными решений.

-----------------
Статью «добыла» и отсканировала участница нашего Форума Ольга (г. Липецк), за что я ей искренне благодарен.

>
К. Маркс, характеризуя первичные формы собственности, выделял для докапиталистических обществ особую форму собственности, связанную с ремесленным трудом. Он подчеркивал, что в период господства индивидуального характера труда «особый вид труда, мастерство в нем и соответственно с этим собственность на орудие труда равнозначны собственности на условия производства» [1]. Особая роль мастерства, «ремесленной сноровки» является главным средством утверждения ремесленника собственником орудия труда [2]. В свою очередь и само мастерство является особым видом собственности («собственность на самый труд как на определенную ремесленную сноровку») [3]. Высшей стадия развития эта форма собственности достигает в корпоративной форме средневековых цехов [4]. Наоборот, ее отрицание может состояться тогда, когда собственность на орудия труда и на мастерство могут быть поглощены, как указывает Маркс, такими отношениями, как рабство или крепостничество, то есть присвоением, порабощением самой личности носителя мастерства [5]…

Маркс при анализе экономической сущности труда в сфере услуг делает упор на его непроизводительный характер, то есть на констатацию того, что обмен труда на доход ничего общего не имеет с капиталистическим способом производства. При этом в первую очередь и вполне закономерно обращается внимание на то, что носители услуг являются работниками, тружениками, что они обменивают свой живой труд на доход, выступающий в натуральной форме при феодализме и в денежной в эпоху капитализма. Маркс писал, что «с развитием капиталистического производства все услуги превращаются в наемный труд и все оказывающие их превращаются в наемных рабочих, следовательно имеют эту общую с производственными рабочими черту»[7]. Однако это вместе с тем не означает, что труд, оказывающий услуги, так же, как производительный труд, сводится к тому, что мы имеем здесь дело с рабочей силой, являющейся товаром. Положение носителей услуг, как индивидуумов, совпадает с положением производительных рабочих лишь потому, что те и другие работают по найму.

…
Сложнее обстоит, видимо, дело с наукой. Современная наука — крупная, технически насыщенная отрасль хозяйства, а центральная фигура - ученый — стала лишь компонентом «совокупного ученого» (аналогия «совокупным рабочим» Маркса). В этом смысле в современней науке нет или почти нет «работающих собственников», занятых сугубо индивидуальным трудом. И тем не менее особо выдающиеся ученые, уникальные специалисты, «генераторы идей» и т. п., видимо, сохраняют положение «потенциальных собственников». Носители услуг такого уровня имеют размах творческой деятельности, часто выходящий за рамки той корпорации или предприятия, в рамках которых они работают. Итог этой деятельности он может продать или реализовать самостоятельно. Кроме того, многие представители зарубежное науки, работая в университетах, колледжах и т. п., занимаются творчеством в качестве «хобби». Это относится ко многим представителям фундаментальных наук, к представителям гуманитарных наук. Успех их деятельности на «рынке» потребительных стоимостей — их личный успех. Нельзя забывать и такое явление, как «утечка мозгов». Это удел многих капиталистических и развивающихся стран. Если непосредственные производители эмигрируют под тяжким гнетом безработицы, то ученые «слуги общества» делают это в немалой степени из-за стремления реализовать свою личность, свою потребительную стоимость и, конечно, увеличить свею долю дохода, которую они получают от владельца дохода в обмен на свои услуги. Существенную роль при этом играет и общественная ситуация, затрудняющая на родине реализацию той или иной уникальной потребительной стоимости.
К числу «слуг общества», практически остающихся за рамками капиталистического способа производства, относятся такие свободные профессии, как литератор и художник. Маркс, приводя в пример экономическую организацию груда при подготовке литератором-предпринимателем энциклопедического издания, указывает, что «в большинстве случаев здесь дело ограничивается переходной к капиталистическому производству формой, заключающейся в том, что люди, занятые различными видами научного и художественного производства, ремесленники или же мастера своего дела, работают на совокупный торговый капитал книготорговцев,—отношение, не имеющее ничего общего с капиталистическим способом производства в собственном смысле слова и не подчиненное ему даже формально» [19].


Советскими учеными сделано немало теоретических и конкретно-экономических разработок, выявляющих закономерности и специфику развития непроизводственной сферы при социализме [25]. Несмотря на это, спорными остаются как теоретические оценки политико-экономической сущности процессов, протекающих в нематериальном производстве, так и конкретные подходы к оценке труда в этой сфере (стоимостный учет услуг, создание системы синтетических показателей услуг и т. п.). Есть такие разработки и применительно к области духовного производства (наука, художественное творчество, культура и образование). Прежде всего они представлены философскими исследованиями духовного производства, сформировавшими основные категориальные понятия этой сферы нематериального производства [26]. В последнее время появились и специальные политико-экономические исследования духовного производства [27].
На концепцию экономики нематериального производства при социализме сильнее всего воздействует постулат нетоварной сущности социалистического производства. Считается, что развитие непроизводительных отраслей при социализме, удовлетворение ими личных и общественных потребностей «не опосредовано отношениями товарного производства и не связано с ними» [28]. Хотя некоторые авторы и признают, что в областях духовного творчества существует авторское право, правда, не совпадающее с понятием собственности, хотя признается также, что духовные блага могут быть в личной и групповой собственности, однако товарный характер продукта духовного производства» сводит по существу на нет проблему собственности (и личной и групповой) [29]. Больше того, поскольку ведущей формой собственности является государственная, а это в литературе все еще означает, что право владения, пользования и распоряжения средствами производства непосредственно принадлежит государству[30], то главная черта этой собственности - всеобщность труда, непосредственно-общественный характер труда.
...
Распространен и такой взгляд на творческий, в частности, научный труд, согласно которому в условиях всеобщности труда «духовные способности человека должны быть и в общественной собственности... в той мере, в какой государство участвует в их формировании и развитии» [33]. На практике эту меру обладания способностями и потенциями творческого работника определить пока невозможно, поэтому любой итог деятельности такого работника теоретически, согласно этим концепциям, принадлежит государству. Если, скажем, артист выступает с концертом, то «с точки зрения экономической он всегда выступает как представитель театра или другого какого-либо творческого объединения» [34].
Такого рода взгляды вполне согласуются с прошлой практикой нашего государства, когда носители личных услуг, оставшиеся на уровне труда индивида, просто исчезали в общем процессе ликвидации «кустарной промышленности». Уцелели лишь те разряды «слуг общества», индивидуальные услуги которых оставались абсолютно необходимыми обществу (например, композиторы, художники, писатели, адвокаты и т. п.). Тем самым сфера нематериального производства на долгие десятилетия была резко сужена в многообразии своих функций.

---

От	miron
К	константин (07.01.2003 23:54:41)
Дата	08.01.2003 12:17:16

Вопрос гораздо сложнее и глубже

---

Привет,

То, что Милов обсуждает, только надводная часть айсберга. Это проблема интеллектуальной ренты. Социализм тем и отличается от капитализма, что при нем нет интеллектуальной ренты. Интеллектуальная рента включает ренту за высокую квалификацию и технологическую ренту, как выгоду от монопольного обладания знанием. И тут без обших взвешенных решений не обойтись. Если мы вводим интеллектуальную ренту, то немедленно скатимся к капитализму.

Вопрос, кому принадлежат знания, основной в экономике. Капитализм решает его через патентование и авторские права. Но дело в том, что высокая квалификация во многом связана с етм, что специалист получает монополию от обшества на данные род деятелности, Если бы обшество постоянно посылало на данный участок работы все новые и новые силы, то цена уникального продукта стала бы значительно меньше. Следовательно, считать, что уникальность квалификации это заслуга только индивида, нельзя, это заслуга ситуации, когда другого похожего (пусть чуть хуже) индивида обшество просто не подготовило. Возникает монопольный рынок при продаже продукта труда уникального индивида. А это не совсем верно.

Например, Скептик, считает, что интеллигенции в СССР не доплачивали, а это не совсем так, просто предложение интеллигентского труда было больше его спроса и цена на него падала.

---

От	Ignat
К	miron (08.01.2003 12:17:16)
Дата	14.01.2003 18:43:37

Re: Вопрос гораздо...

---

На мой взляд в Советский период имела место деградация образования. Это произошло из-за изъятия части общечеловеческих знаний из научного оборота по идеолоическим причинам. Кроме того развитие советской системы высшего образования сопровождалось резким снижением его качества. Через несколько поколений снижение качества высшего образования отразилось на уровне среднего образования. Результаты этого процесса мы пожинаем до сих пор в том числе и в экономике. Тот кто хочет поспорить на эту тему не кривя душой пусть приведет цифры роста числа выпускников ВУЗов за годы Советской Власти и вспомнит какое число его соучеников стало педагогами и как эти педагоги сами учились в школе.
С уважением Игнат

---

От	М.Згурски
К	Ignat (14.01.2003 18:43:37)
Дата	15.01.2003 14:54:07

Re: Вопрос гораздо...

---

> На мой взляд в Советский период имела место деградация образования. Это произошло из-за изъятия части общечеловеческих знаний из научного оборота по идеолоическим причинам. Кроме того развитие советской системы высшего образования сопровождалось резким снижением его качества. Через несколько поколений снижение качества высшего образования отразилось на уровне среднего образования. Результаты этого процесса мы пожинаем до сих пор в том числе и в экономике. Тот кто хочет поспорить на эту тему не кривя душой пусть приведет цифры роста числа выпускников ВУЗов за годы Советской Власти и вспомнит какое число его соучеников стало педагогами и как эти педагоги сами учились в школе.
> С уважением Игнат

Образование в России всегда было связано со становлением государственности. После распада Российской империи совдеповская Россия на ее осколках восстанавливала эту систему, ибо ее руководство отдавало себе отчет и прекрасно понимало всю сложность ситуации в стране и ее взаимосвязь с образованием и наукой, преодолением технической отсталости, прогрессом, безопасностью, наконец. Думаю, понятно что это во многом обусловило особенности последующего развития страны, ее успехи, достижения и провалы в том числе.
Все же не надо далеко ходить за фактами, абсолютное большинство из нас – законченный продукт той системы образования. Насколько этот продукт из
> числа выпускников ВУЗов за годы Советской Власти

состоялся, давайте, –

> Тот кто хочет поспорить на эту тему не кривя душой

боюсь нарвется на резкие ответы, т.к. ответы затрагивают вопросы личного плана.
Думаю, Ignat, вы хорошо это понимаете. Тогда как называется ваше желание инициировать по этому поводу дискуссию? – Отвечу мягко выражаясь: нонсенсом вызвать общее негодование и возмущение участников для того, чтобы скомпромитировать участников инициированной вами дискуссии. Я так думаю, но может быть я ошибаюсь?


С уважением, Микола З.

---

От	Администрация (Добрыня)
К	Ignat (14.01.2003 18:43:37)
Дата	14.01.2003 20:45:26

Игнат, это последний Ваш осмысленный постинг. Остальной флейм удалён.

---

А вам - предупреждение. В случае повтора такого же флейма будете заниматься чтением.

---

От	Администрация (Добрыня)
К	Администрация (Добрыня) (14.01.2003 20:45:26)
Дата	14.01.2003 20:54:24

Всё-таки участнику Ignat 3 дня читать форум.

---

За продолжение генерации флейма несмотря на предупреждение.

---

От	Человекообразнов
К	miron (08.01.2003 12:17:16)
Дата	10.01.2003 12:27:51

Re: Вопрос гораздо сложнее и еще глубже

---

"То, что Милов обсуждает, только надводная часть айсберга. Это проблема интеллектуальной ренты. Социализм тем и отличается от капитализма, что при нем нет интеллектуальной ренты. Интеллектуальная рента включает ренту за высокую квалификацию и технологическую ренту, как выгоду от монопольного обладания знанием. "

Если брать труд философа , теоретика от науки , то зачастую оценку его труд получает вообще только после смерти автора . Многие работы были сделаны как личные авторские разработки в виде черновиков , которые автор даже не собирался публиковать . Никто не оценивал возможную денежную ценность открытия . О какой ренте здесь можно говорить ? Плодами автора пользуются издательские конторы и те кто сумел применить его интеллектуальные находки позднее . Даже субъективную и неоднозначную оценку ( своего рода голосование за и против )чаще дает общественное мнение либо личный риск издателя , а может спонсора финансирующего автора ( Энгельс- Маркс). Чаще прижизненный успех оказывается все той же раскруткой , а истенная ( постоянно растущая ) )цена продукта выясняется через десятилетия на аукционах Сотбис и Кристи . Написание детективов и т.п. трудно назвать интеллектуальной деятельностью ибо их создание напрямую связано с ожиданием материальной выгоды , а полезность зачастую весьма сомнительна . Это ремесленничество , за которое просто заведомо отдают даром часть лишних денег пользователи . Наемные научные сотрудники в годы существования СССР показали низкую эффективность при невиданной их массовости т.е. опять же здесь трудно говорить о торговле интеллектуальным продуктом и знаниями . Получение конкретного интеллектуального продукта требуемого уровня от любого образованного ( и даже получившего необходимое образование и оборудование ) человека в такой ситуации почти невозможно - в любом случае им окажется от природы одаренный человек . Корень проблемы в том и состоит , что талант это дар природы . Человек получивший его не платил за него ничего . Плата за общее образование ( а при социализме и оно условно бесплатное )лишь некоторое подспорье в работе . Гомер вообще был слепой , что не помешало ему создать качественный и востребованный продукт . Оплата интеллектуального труда может быть только договорной и весьма условной .

---

От	miron
К	Человекообразнов (10.01.2003 12:27:51)
Дата	10.01.2003 13:10:27

Так я о том же

---

Вопрос интеллектуальной ренты требует отдельного семинара. Прежде всего Вы не совсем понимаете, что это такое. Вы просто опять берете другую часть надводной зоны айсберга.

---

От	Miguel
К	miron (08.01.2003 12:17:16)
Дата	09.01.2003 00:52:15

Рента устанавливается только собственником, а цена - двумя сторонами

---

>Привет,

>То, что Милов обсуждает, только надводная часть айсберга. Это проблема интеллектуальной ренты. Социализм тем и отличается от капитализма, что при нем нет интеллектуальной ренты. Интеллектуальная рента включает ренту за высокую квалификацию и технологическую ренту, как выгоду от монопольного обладания знанием. И тут без обших взвешенных решений не обойтись. Если мы вводим интеллектуальную ренту, то немедленно скатимся к капитализму.

Извините, но вынужден вернуться к теме прежнего обсуждения и вновь спросить, отчего Вы так боитесь взимания платы за продукты интеллектуального труда с тех, кто ими пользуется в своей профессиональной деятельности. Пока что все Ваши возражения сводились к чисто идеологическому заклинанию, что взимание интеллектуальной ренты ведёт к капитализму. Давайте меньше рассуждать в терминах "капитализм-социализм" (я и сам знаю, что капитализм это очень плохо, а социализм хорошо) и вместо этого попытаемся перейдём к поиску конкретных преимуществ и недостатков практических предложений по общественному устройству. В данном случае: почему Вы против того, чтобы платить производителям интеллектуальной продукции в зависимости от полезности, которую приносит эта продукция? Речь не идёт о монопольном определении цены производителями интеллектуальной продукции, как определении помещиком размера аренды с крестьян, которым некуда деваться, а об узаконенном, организованном государством взимании части экономии, полученной при использовании идей.

С уважением,

Мигель

---

От	miron
К	Miguel (09.01.2003 00:52:15)
Дата	09.01.2003 10:13:07

И рента тоже

---

Привет, как поездка.

/Извините, но вынужден вернуться к теме прежнего обсуждения и вновь спросить, отчего Вы так боитесь взимания платы за продукты интеллектуального труда с тех, кто ими пользуется в своей профессиональной деятельности. Пока что все Ваши возражения сводились к чисто идеологическому заклинанию, что взимание интеллектуальной ренты ведёт к капитализму. Давайте меньше рассуждать в терминах "капитализм-социализм" (я и сам знаю, что капитализм это очень плохо, а социализм хорошо) и вместо этого попытаемся перейдём к поиску конкретных преимуществ и недостатков практических предложений по общественному устройству. В данном случае: почему Вы против того, чтобы платить производителям интеллектуальной продукции в зависимости от полезности, которую приносит эта продукция? Речь не идёт о монопольном определении цены производителями интеллектуальной продукции, как определении помещиком размера аренды с крестьян, которым некуда деваться, а об узаконенном, организованном государством взимании части экономии, полученной при использовании идей./

Чтобы обьяснить, я должен выложить свои статьи, а они не очень готовы. Кратко. Капитализма начался когда появилась интеллектуальная рента. Она основа накопления капитала. Она зашишается государством. Началось это дело в Венеции, где и родился капитализм. ИР несправедлива особенно сейчас, когда открытия переоткрываются через 2 года. Патентование в этом случае будет дискриминацией. Более того автор обычно продает права владельцу капитала, так что авторское право тожя побоку. Наконец, если государство финансировало разработку она и является владельцем.

---

От	Miguel
К	miron (09.01.2003 10:13:07)
Дата	09.01.2003 20:16:15

Взимание ренты - выкручивание рук

---

Привет!

Во-первых, в случае с рентой у того, кто её платит нет выбора: либо крестьянин заплатит помещику столько, сколько тот затребует, либо умрёт с голоду - хозяин не разрешит. А при покупке обычного товара, как правило, есть конкуренция между производителями. Третий возможный вид платежей - налогообложение: процент от чего-то, связанного с использованием предоставленного блага, либо вменённый тариф, одинаковый для всех из данной категории.

>/Извините, но вынужден вернуться к теме прежнего обсуждения и вновь спросить, отчего Вы так боитесь взимания платы за продукты интеллектуального труда с тех, кто ими пользуется в своей профессиональной деятельности. Пока что все Ваши возражения сводились к чисто идеологическому заклинанию, что взимание интеллектуальной ренты ведёт к капитализму. Давайте меньше рассуждать в терминах "капитализм-социализм" (я и сам знаю, что капитализм это очень плохо, а социализм хорошо) и вместо этого попытаемся перейдём к поиску конкретных преимуществ и недостатков практических предложений по общественному устройству. В данном случае: почему Вы против того, чтобы платить производителям интеллектуальной продукции в зависимости от полезности, которую приносит эта продукция? Речь не идёт о монопольном определении цены производителями интеллектуальной продукции, как определении помещиком размера аренды с крестьян, которым некуда деваться, а об узаконенном, организованном государством взимании части экономии, полученной при использовании идей./

>Чтобы обьяснить, я должен выложить свои статьи, а они не очень готовы. Кратко. Капитализма начался когда появилась интеллектуальная рента. Она основа накопления капитала. Она защишается государством. Началось это дело в Венеции, где и родился капитализм. ИР несправедлива особенно сейчас, когда открытия переоткрываются через 2 года. Патентование в этом случае будет дискриминацией.

Я как раз не предлагаю патентование, которое, грубо говоря, позволяет использование "интеллектуальной собственности" только с разрешения запатентовавшего её человека. Я предлагаю платить авторам идей в зависимости от полезности их идей, чтобы поощрить их к производству полезных идей, но без выкручивания рук пользователей со стороны авторов. Для этого предлагается использовать интеллектуальную продукцию без спроса автора, но перечислять либо установленный тариф за продукцию нескольких типов (за "пропой" песни, за использование учебника в лекции - установленные копейки), либо награды и почести там, где невозможно оценить экономический эффект (в Вашей медицине), либо процент от полученной экономии. Это не рента, а налог, справедливый характер взимания которого устанавливается государством после тщательной разработки. Что же касается переоткрытий, то пусть больше нового делают, а также описывают результаты доступнее для потенциальных пользователей, чтобы не приходилось одно и то же открытие по 10 раз в разных журналах объяснять. Эффективность научной работы только повысится.

>Более того автор обычно продает права владельцу капитала, так что авторское право тожя побоку.

Правильно. Налог на использование будет получать владелец каписала, организовавший производство полезной интеллектуальной продукции. Другое дело, что руководитель-делократ придумает систему поощрения работников в зависимости от того, насколько полезной оказалась работа, за которую они получали у него зарплату.

>Наконец, если государство финансировало разработку она и является владельцем.

Вот ответственное правительство и вынуждено будет организовать систему учёта и поощрения хороших производителей полезного знания.

>Привет, как поездка.

Почти замечательно. Чьяпас и Гватемала - просто сказка по части природных условий и натуральных ресурсов и люди хорошие, хотя и живут в нищете. (В Гватемале также значительная часть населения не имеет представления о единицах измерения времени и температуры.) Правда, на Юкатане и в Северной Гватемале не повезло с погодой - пасмурно, а то и дожли, вся живность попряталась. Под конец, южнее Акапулько съел игуановый суп и жареного армадилла. Черепаху и оленя - не удалось: оленей в том районе уже всех перебили, а за торговлю черепаховым мясом здесь вроде бы дают 50 лет. Посетил на пару часов Гондурас. Вот только откровенно рвотное впечатление осталось от Белиза, через который пришлось проехать, возвращаясь из Гватемалы. Не ходите в Белиз гулять.

С уважением,

Мигель

---

От	miron
К	Miguel (09.01.2003 20:16:15)
Дата	09.01.2003 23:30:32

Так и я о том же и потому против частной ренты

---

Привет,

>Я как раз не предлагаю патентование, которое, грубо говоря, позволяет использование "интеллектуальной собственности" только с разрешения запатентовавшего её человека. Я предлагаю платить авторам идей в зависимости от полезности их идей, чтобы поощрить их к производству полезных идей, но без выкручивания рук пользователей со стороны авторов. Для этого предлагается использовать интеллектуальную продукцию без спроса автора, но перечислять либо установленный тариф за продукцию нескольких типов (за "пропой" песни, за использование учебника в лекции - установленные копейки), либо награды и почести там, где невозможно оценить экономический эффект (в Вашей медицине), либо процент от полученной экономии. Это не рента, а налог, справедливый характер взимания которого устанавливается государством после тщательной разработки. Что же касается переоткрытий, то пусть больше нового делают, а также описывают результаты доступнее для потенциальных пользователей, чтобы не приходилось одно и то же открытие по 10 раз в разных журналах объяснять. Эффективность научной работы только повысится./

А кто против такой системы. Я о ней все время и толкую. Государство платит копеечку как премию за использование нужного интеллектуалъного продукта. Это ж советская система.

/Правильно. Налог на использование будет получать владелец каписала, организовавший производство полезной интеллектуальной продукции. Другое дело, что руководитель-делократ придумает систему поощрения работников в зависимости от того, насколько полезной оказалась работа, за которую они получали у него зарплату./

Если руководитель будет избран на основе отвесттвенности под конкретную программу, то получается та же системя советских премий. Я за.

/Почти замечательно. Чьяпас и Гватемала - просто сказка по части природных условий и натуральных ресурсов и люди хорошие, хотя и живут в нищете. (В Гватемале также значительная часть населения не имеет представления о единицах измерения времени и температуры.) Правда, на Юкатане и в Северной Гватемале не повезло с погодой - пасмурно, а то и дожли, вся живность попряталась. Под конец, южнее Акапулько съел игуановый суп и жареного армадилла. Черепаху и оленя - не удалось: оленей в том районе уже всех перебили, а за торговлю черепаховым мясом здесь вроде бы дают 50 лет. Посетил на пару часов Гондурас. Вот только откровенно рвотное впечатление осталось от Белиза, через который пришлось проехать, возвращаясь из Гватемалы. Не ходите в Белиз гулять./

Завидию белой завистью, но есть шанс реабилитироваться. В мае еду в Бразилию, тьфу, тьфу.

С уважением, Саша

---

От	Miguel
К	miron (09.01.2003 23:30:32)
Дата	14.01.2003 00:15:31

Почему же Вы против частной торговли и частных налогов?

---

>Привет,

>>Я как раз не предлагаю патентование, которое, грубо говоря, позволяет использование "интеллектуальной собственности" только с разрешения запатентовавшего её человека. Я предлагаю платить авторам идей в зависимости от полезности их идей, чтобы поощрить их к производству полезных идей, но без выкручивания рук пользователей со стороны авторов. Для этого предлагается использовать интеллектуальную продукцию без спроса автора, но перечислять либо установленный тариф за продукцию нескольких типов (за "пропой" песни, за использование учебника в лекции - установленные копейки), либо награды и почести там, где невозможно оценить экономический эффект (в Вашей медицине), либо процент от полученной экономии. Это не рента, а налог, справедливый характер взимания которого устанавливается государством после тщательной разработки. Что же касается переоткрытий, то пусть больше нового делают, а также описывают результаты доступнее для потенциальных пользователей, чтобы не приходилось одно и то же открытие по 10 раз в разных журналах объяснять. Эффективность научной работы только повысится./
>
>А кто против такой системы. Я о ней все время и толкую. Государство платит копеечку как премию за использование нужного интеллектуалъного продукта. Это ж советская система.

Почему государство должно платить за использование нужного интеллектуального продукта частными лицами? Да и внутри государственной экономики - та же проблема: почему весь бюджет должен быть ответственным за использование интеллектуального продукта в одной только отрасли или только одним предприятием? Ведь предложенная система приведёт к многочисленным злоупотреблениям, если не ничем не ограничить пользователям возможность ссылаться на якобы использованный интеллектуальный продукт, который, на самом деле, им не нужен, просто они помогут обогатиться за государственный счёт своим друзьям - создателям "нужного" интеллектуального продукта! И потом, почему Вы настаиваете на единообразной системе перечисления установленного тарифа в пару копеек независимо от степени нужности пригодившегося знания? Как Вы тогда сравните эффект использования, поощрите создание наиболее полезного знания?

Короче: почему не взимать плату за интеллектуальную продукцию в виде налога с того субъекта хозяйствования, который её использовал, в размере, например, 50% от полученной им "экономии" (грубо говоря, от экономического эффекта)? И только для тех случаев, когда размер экономического эффекта чётко определить невозможно, специально установить некую форму "вменённого", а не "процентного" налога, т.е. заставить платить по указанному тарифу, либо взвалить на государство такую оплату, когда опасность недорапортирования использования знания превышает злоупотребления перерапортирования?

>/Правильно. Налог на использование будет получать владелец каписала, организовавший производство полезной интеллектуальной продукции. Другое дело, что руководитель-делократ придумает систему поощрения работников в зависимости от того, насколько полезной оказалась работа, за которую они получали у него зарплату./

>Если руководитель будет избран на основе ответственности под конкретную программу, то получается та же системя советских премий. Я за.

Вот и хорошо.

>С уважением,

Мигель

---

От	miron
К	Miguel (14.01.2003 00:15:31)
Дата	14.01.2003 10:05:13

Я за государственные налоги

---

>Почему государство должно платить за использование нужного интеллектуального продукта частными лицами? Да и внутри государственной экономики - та же проблема: почему весь бюджет должен быть ответственным за использование интеллектуального продукта в одной только отрасли или только одним предприятием? /

Вы не поняли. Я за то, чтобы платит государству, которому интеллектуальная собственность и будет принадлежять.

---

От	Miguel
К	miron (14.01.2003 10:05:13)
Дата	14.01.2003 18:01:46

Пойдём дальше

---

>>Почему государство должно платить за использование нужного интеллектуального продукта частными лицами? Да и внутри государственной экономики - та же проблема: почему весь бюджет должен быть ответственным за использование интеллектуального продукта в одной только отрасли или только одним предприятием? /
>
>Вы не поняли. Я за то, чтобы платит государству, которому интеллектуальная собственность и будет принадлежять.

Sehr gut. А как государство поощрит (наградит) лично создателя пригодившейся интеллектуальной подукции? Может, перечислитт ему половину оплаты?

Мигель

---

От	miron
К	Miguel (14.01.2003 18:01:46)
Дата	15.01.2003 22:08:30

Лучше треть и давайте в ордельной ветке (-)

---

---

От	VVV-Iva
К	Miguel (09.01.2003 00:52:15)
Дата	09.01.2003 01:45:35

Re: Рента устанавливается...

---

Привет

> В данном случае: почему Вы против того, чтобы платить производителям интеллектуальной продукции в зависимости от полезности, которую приносит эта продукция? Речь не идёт о монопольном определении цены производителями интеллектуальной продукции, как определении помещиком размера аренды с крестьян, которым некуда деваться, а об узаконенном, организованном государством взимании части экономии, полученной при использовании идей.

Да потому, что тогда равенство полетит и марксовая теория тоже. Вы ведете подкоп под СССР, под плановую экономику. Так же надо будет признать право организатора производства на часть экономии им организованной и т.д. Только начни...

Как же тут с солидарностью? "все рабы и в рабстве все равны... Копернику выкалываются глаза..." из шигалевщины ("Бесы" Достоевского)


Владимир

---

От	Добрыня
К	Pokrovsky~stanislav (05.01.2003 02:53:28)
Дата	05.01.2003 13:29:01

Ой как интересно...

---

Я о мысли об искуственном соединении двух начал в западной идеологии... Не знаю, насколько это истинно - надо закопаться в историю - но во многом очень похоже на правду.

Тогда вопрос: а что может подтвердить такую мысль? Историческая проверка... Что ещё? Существование двух групп западного общества? Возможно... Такие различия можно попробовать искать в национальных и земельных особенностях. Но отличие это наверняка будет зашумлено современными урбанистическими чертами. Может, в столь распространённых на западе социал-демократических идеях?

Очень интересное наблюдение. Один наш любитель понырять как-то оказался по делам в Западной Африке - и заодно решил разузнать там относительно нырялки. Единственным человеком в округе, занимавшимся этим, оказался один немец, бывший ГДРовец. Когда он узнал что к нему пожаловал русский, позабыл про хвалёную немецкую бережливость и со словами "как хорошо встретить своего, социалиста" купил ящик "Смирноффа", который они и пили вместе долго и счастливо вместо нырялки... То есть тенденция к коммунистическим идеям есть и устойчива даже в европах.

---