>Коммунизм, ставший для России формой национальной идеи в ХХ веке, целью своей ставил коммунизм. Представлять коммунизм просто как общество экономического процветания либо как приз в экономическом соревновании - значит заведомо оглуплять идею.
Возможно.
>>А если главным обоснованием правильности политического учения становится его способность выиграть экономическое соревнование с другим строем - то экономический кризис вызывает кризис идеологический. А уже идеологический кризис и вызвал крушение социальной системы, построенной на "неправильной идеологии".
>На протяжении своей истории СССР, как система, пережил несколько идеологических кризисов, например, когда расставался с идеей мировой революции и др.И ничего, выжил. Потому что, подчеркиваю - коммунизм - это не просто идеология, политическое или экономическое учение или государственный строй. Это - русская национальная идея образца ХХ века. Национальная идея жизнеспособна, пока живы олицетворяющие ее национальные лидеры. После Сталина эту нишу пытались заполнить многие, но все оказались мелковаты.
Плоха национальная идея зависящая от одного человека. Это показывает на отсутствие национальной идеи.
На счет кризиса 20-30 это я с вами согласен. К сожалению, Сталин не мог провести конрреволюцию до конца, выкинуть коммунистический идеологический базис, что позже привело к идеологическому кризису в СССР в 70-80-х.
>Так что, причины крушения советского строя (если таковое состоялось, в чем я сомневаюсь) надо искать в кризисе национальной идеи, в том числе в отсутствии лидера.
У вас преувеличение роли личности в истории. И отрицание объективности в истории.
А кризис нацидеи - коммунизма был налицо, в этом вы правы.
>У вас преувеличение роли личности в истории. И отрицание объективности в истории.
>А кризис нацидеи - коммунизма был налицо, в этом вы правы.
По поводу роли личности – диалектическая суть этой проблемы, как мне кажется, несколько сложнее. Что значит – действие объективных законов? Как будто на перекрестках стоят скрижали, на которых эти законы записаны, а повсюду рыскают отряды исторической полиции и зорко следят за личностями – а не нарушили ли те случайно объективные законы?
То есть деятельность личностей – это тоже момент реализации объективных законов. Я бы проблему сформулировал иначе – о соотношении случайного и закономерного в историческом процессе, помня, однако, что и случайность – момент пересечения двух закономерностей.
Возможно, что говоря о роли нацлидера я в полемическом запале несколько перегнул палку. Хотелось бы изложить позицию несколько подробнее.
В том, что мы пережили, а точнее, переживаем системный кризис, кажется, никто не сомневается. Хотя у нас очень много людей, которые готовы во всем увидеть исключительно происки ЦРУ, или на худой конец, мирового сионизма. Я только что прочитал книгу С.Кара-Мурзы о манипулировании сознанием и общественным мнением в частности в последнее десятиление. И может быть, мне показалось, но и он оказался не свободен от стремления «раскрыть заговор».
Кажется, общеизвестно: если жизненный потенциал системы выше критического уровня, любые внешние воздействия, направленные на ее разрушение, только ее укрепляют, как наезд США на КНДР делает последнюю более сплоченной и монолитной. Если ниже критического – тогда побеждают «заговорщики». Но если стервятники пируют на трупе павшей лошади, это не значит, что именно они ее и убили?
Да, все преобразования 90-х годов – социально-политические, экономические. государственного строительства и т.д. берут начало в общественном сознании, и размах манипулирования им небывало велик (впрочем, это неотъемлемый атрибут любого революционного периода в жизни общества). Но ведь все это стало возможно только потому что само сознание вошло в стадию кризиса и пик активности его из сфер национальных ценностей, идеологических и проч. И проч. Переместился в сферу массового сознания, которое по природе своей максимально приспособлено для манипуляции.
Такой же кризис у нас был в конце девятнадцатого века, когда Россия оказалась перед необходимостью вступления в фазу индустриального общества, связанную с импортом многих духовных ценностей Запада. В результате – конфликт революции и гражданской войны, кризис заканчивается тем, что большевики эту историческую задачу (индустриализации) выполняют.
И вот мы опять в такой же ситуации. Опять нужно переходить вместе со всем миром в новую фазу (теперь уже информационного общества), а национальная идея для этого устарела, коммунизм перестал быть целью и моделью идеального общества, следовательно, внутренних духовных ресурсов для рывка нет, надо заимствовать на Западе.
Вот мы дошли и до самого больного вопроса: в какой степени эти заимствованные ресурсы изменят нашу национальную природу? После Великого Октября перелицовке подверглись все этажи национального здания – идеология, религия, обычаи, верования, символика, мифология… А когда пригляделись – ба, знакомые все лица! Ну, был поп – стал парторг, ходили в церковь причащаться – стали ходить на партсобрания, был батюшка-царь – стал товарищ Сталин. Стоило столько людей губить только для того, чтобы улицу переименовать!
Так вот, главная диллема:
1. Мы заканчиваем период переименования и выдвигаем очередного Сталина (он же Иван Грозный, Петр, Екатерина и другие). По другому не можем, потому что у нас всякая ересь может существовать только в том случае, если там свой протопоп Аввакум найдется. То есть национальный лидер у нас – не обязательно государственный деятель, диктатор или сотрудник КГБ, важно, чтобы он был объединяющим национальным символом, без чего разброд и шатания не закончатся. В какой степени рождение лидера зависит от личностных качеств самого прототипа, в какой – от случайных и объективных обстоятельств – это вопрос уже другой.
2. Мы окончательно сдаем в архивы и музеи все наши национальные особенности и становимся «шестнадцатой республикой» Западной Европы. Мечта немцовых сбывается! В европейском доме, как бедному дальнему родственнику из деревни, случайно свалившемуся на голову образованных хозяев, нам брезгливо указывают место в чуланчике, чтобы не раздражал своей простотой деревенской.
Вот так. Как сказано в писании, «иного не дано».
С уважением, Вольвач