С.Кара-Мурза в чем то сродни Честертону. В книгах Кара-Мурзы, блестяще написанных, здравый смысл противостоит псевдоинтеллектуализму. Честертон этому тоже посвятил все свое творчество. Недавно мне попалась вещица Честертона "Три типа людей", где он изящно приложил подобных "интеллектуалов". Оказывается, они и в начале 20 века были такими же, как сегодня.
Гилберт Кийт Честертон (1874-1936), английский писатель - романист, новеллист, эссеист. Творчество его многогранно: например, его трактат "Вечный Человек" многими читателями оценивается как лучшая христианская апология XX-го столетия, а серия рассказов про отца Брауна - как нестареющая классика детективного жанра.
"Этот великий человек был в сущности, всего лишь журналистом, но зато каким журналистом."
Бернард Шоу.
"Оптимист считает, что все идет к лучшему, что битва будет выиграна; для Честертона акценты ложились иначе - бытие хорошо не тем, что оно идет к лучшему, а тем, что оно противостоит небытию, и, чем бы ни кончилась битва, нужно с благодарностью принимать именно ее риск, ее нерешенность, ее непредсказуемость, с которой, как уже говорилось, связана свобода человеческого выбора."
С. С. Аверинцев о Честертоне
"...он был воинствующим католиком старого типа и столь же воинствующим приверженцем права бедных восставать против богатых... ...справедливая война представлялась ему возможностью, при определенных обстоятельствах - последней возможностью, противопоставить энтузиазм героев расчету торгашей, жертвенный порыв - механическому порядку, дух - сытости."
С. С. Аверинцев о Честертоне
Гилберт К. Честертон / Gilbert K. Chesterton
--------------------------------------------------------------------------------
Грубо говоря, в мире есть три типа людей. Первый тип - это люди; их больше всего, и, в сущности, они лучше всех. Мы обязаны им стульями, на которых сидим, одеждой, которую носим, домами, в которых живем; в конце концов, если подумать, мы и сами относимся к этому типу.
Второй тип назовем из вежливости <поэты>. Они большей частью сущее наказание для родных и благословение для человечества.
Третий же тип - интеллектуалы; иногда их называют мыслящими людьми. Они - истинное и жесточайшее проклятие и для своих, и для чужих. Конечно, бывают и промежуточные случаи, как во всякой классификации.
Многие хорошие люди - почти поэты; многие плохие поэты - почти интеллектуалы. Но в основном люди делятся именно так. Не думайте, что я сужу поверхностно. Я размышлял над этим восемнадцать с лишним минут.
У первого типа (к которому вы и я не без гордости можем причислить себя) есть определенные, очень твердые убеждения, которые называют <общими местами>. Так, люди считают, что дети приятны, сумерки печальны, а человек, сражающийся против троих, - молодец. Эти мнения ни в коей мере не грубы, они даже не просты.
Любовь к детям - чувство тонкое, сложное, почти противоречивое. В самом простом своем виде оно слагается из преклонения перед радостью и преклонения перед слабостью. Ощущение сумерек - в пошленьком романсе и нелепейшем романе - очень тонкое ощущение. Оно колеблется между тоской и наслаждением; можно сказать, что в нем наслаждение искушает тоску.
Рыцарственное нетерпение, охватывающее нас при виде человека, вступившего в неравный бой, совсем нелегко объяснить. Тут и жалость, и горькое удивление, и жажда справедливости, и спортивный азарт. Да, чувства толпы - очень тонкие чувства; только она их не выражает, разве что взорвется мятежом.
Здесь-то и кроется объяснение необъяснимого на первый взгляд существования поэтов. Поэты чувствуют, как люди, но выражают эти чувства так, что все видят их тонкость и сложность. Поэты облекают в плоть и кровь несмелую утонченность толпы. Простой человек выразит сложнейшее чувство восклицанием: <А ничего паренек!>; Виктор Гюго напишет (<Искусство быть дедом> фр.). Маклер лаконично заметит: <Темнеть раньше стало...>; Йейтс напишет <В сумерках>.
Моряк пробурчит что-то вроде: <Вот это да!..>; Гомер расскажет нам, как человек в лохмотьях вошел в свой собственный дом и прогнал знатных мужей. Поэты показывают нам во всей красе человеческие чувства; но помните всегда, что это - человеческие чувства. Никто не написал хороших стихов о том, что дети отвратительны, сумерки нелепы, а человек, скрестивший меч с тремя врагами, достоин презрения.
Эти мнения отстаивают интеллектуалы, или, иначе, умники.
Поэты выше людей, потому что понимают людей. Нечего и говорить, что многие поэты пишут прозой - Рабле, например, или Диккенс. Умники выше людей, потому что не желают их понимать. Для них человеческие вкусы и обычаи - просто грубые предрассудки. Благодаря интеллектуалам люди чувствуют себя глупыми; благодаря поэтам - такими умными, как и подумать не смели.
Однако люди делают из этого не совсем логичные выводы. Поэты восхищаются людьми, раскрывают им объятия - и люди их распинают, побивают каменьями. Умники презирают людей - и люди венчают их лаврами. В палате общин, к примеру, много умников и немного поэтов. Людей там нет.
Скажу еще раз: поэты - это не те, кто пишет стихи или вообще что-нибудь пишет. Поэты - те, кому воображение и культура помогают понять и выразить чувства других людей.
Умнику воображение и культура помогают, как он говорит, <жить интеллектуальной жизнью>. Поэт отличается от толпы своей чувствительностью, умник - своей бесчувственностью. Он недостаточно тонок и сложен, чтобы любить людей. Его заботит одно: как бы порезче их отчитать. Он знает: что бы эти необразованные ни говорили, они не правы. Умники забывают, что необразованности нередко присуща тонкая интуиция невинности.
Разберем один пример. Возьмите первый попавшийся юмористический листок, и вы увидите шутки о теще или свекрови. Вероятно, они окажутся грубыми - они ведь рассчитаны на толпу; вероятно, теща - толстая, а хилый запуганный зять ходит на задних лапках. Однако сама проблема тещи далеко не проста.
Дело не в том, что тещи толсты и грубы; довольно часто они бывают изящными и неправдоподобно ласковыми. Дело в том, что, подобно сумеркам, отношения с тещей и свекровью слагаются из двух чувств. Эту сумеречную суть, эту непростую и щекотливую проблему может выразить поэт, чаще всего - умный и правдивый прозаик вроде Джорджа Мередита или Герберта Уэллса, чью <Анну-Веронику> я только что с наслаждением перечитывал.
И я поверю им, потому что они пользуются волшебным ключом газетной карикатуры. Но приходит умник и говорит: <Теща - не что иное, как наш соотечественник. Половые различия не должны влиять на чувства. Теща - братский интеллект. Пора наконец освободиться от этой первобытной семейной иерархии!>
И вот когда он это скажет (а он скажет именно так), я отвечу ему: <Сэр, вы глупее грошовых листков. Вы пошлее и вздорнее самого нелепого куплетиста. Вы грубее и невежественнее толпы. Вульгарные остряки поняли хотя бы всю сложность дела, только не могут как следует выразить. Если вы действительно не видите, чего не поделили мать жены и муж дочери, вы не тонки и недобры, вам не понять глубокой и таинственной души человеческой>.
Другой пример - старая пословица <Вдвоем хорошо, втроем похуже>. Это истина, выраженная по-народному, другими словами - выраженная неверно. Втроем совсем неплохо. Втроем очень хорошо; дружить лучше всего втроем, как дружили поначалу три мушкетера.
Но если вы считаете, что вдвоем и втроем - одинаково, если вы не видите, что пропасть между двумя и тремя больше, чем между тремя и тремя миллионами, я вынужден сказать, как это ни прискорбно, что вы - умник и ни вдвоем, ни втроем вам хорошо не будет.
Примечания:
Данный текст воспроизведен по изданию:
Честертон Г. К., Собр. соч.: В 5 т. Т. 5: Вечный Человек. Эссе / Пер. с англ.; Сост. и общ. ред. Н. Л. Трауберг. - СПб.: Амфора, 2000.
В бумажном издании этой странице соответствуют страницы: 376-379.
>Здесь-то и кроется объяснение необъяснимого на первый взгляд существования поэтов. Поэты чувствуют, как люди, но выражают эти чувства так, что все видят их тонкость и сложность. Поэты облекают в плоть и кровь несмелую утонченность толпы. Простой человек выразит сложнейшее чувство восклицанием: <А ничего паренек!>; Виктор Гюго напишет (<Искусство быть дедом> фр.). Маклер лаконично заметит: <Темнеть раньше стало...>; Йейтс напишет <В сумерках>.
Именно в этом, как говорят, секрет такой оглушительной популярности Чайковского, дар которого как раз и состоял в ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОМ ВОЗВЫШЕНИИ ("сублимации") ЧУВСТВ ОБЫКНОВЕННЫХ ЛЮДЕЙ.
Об этом писал и сам Петр Ильич, и его критики - кто с восхищением, кто с разочарованием, кто с презрением и почти ненавистью.
>Поэты выше людей, потому что понимают людей. Нечего и говорить, что многие поэты пишут прозой - Рабле, например, или Диккенс... Умники выше людей, потому что не желают их понимать. Для них человеческие вкусы и обычаи - просто грубые предрассудки. Благодаря интеллектуалам люди чувствуют себя глупыми; благодаря поэтам - такими умными, как и подумать не смели.
That's right.
>Однако люди делают из этого не совсем логичные выводы. Поэты восхищаются людьми, раскрывают им объятия - и люди их распинают, побивают каменьями. Умники презирают людей - и люди венчают их лаврами. В палате общин, к примеру, много умников и немного поэтов. Людей там нет.
К счастью, все-таки не всегда. Кстати - Советская власть порой отдавала чрезмерно большое предпочтение как раз... (черт, не так все просто... кто-нибудь может докончить?)
Честертон высказывает распространенную мысль о том, что устами поэта говорит толпа (Бог, судьба и т. п.) Он утверждает, что простой человек чувствует и воспринимает так же, как и поэт, прото поэт находит для этого нужные слова. Из этого Честертон делает неверный вывод о том, что существуют люди, которые не способны воспринимать и чувствовать, как простые люди или как поэты - духовные калеки, одним словом : ) Может они и есть, но это не обязательно т. н. "интеллектуалы".
Я бы, "интеллектуалов" или умников определил, как людей, которые считают, что нашли правильные слова, и умеют убеждать в этом людей. Умник может говорить полную чушь, но он отличается от обычного дурака тем, что люди воспринимают его слова, как откровение. Найти истину неизмеримо труднее, чем убедить всех вокруг, что то, что ты нашел - это и есть истина. Поэты - ловцы жемчуга, а умники - продавцы стеклянных фальшивок. Поэт делает свой бизнес на цене, а умник - на обороте.