>Прежде всего, речь шла не о геноциде, а максимум о насильственной ассимиляции,
"доброжелатель" противоречит тексту классика.
> которая в конечном итоге пошла бы на пользу потомкам ассимилированных. Разумеется, Александр с этим не согласится, поскольку в его понимании единственная возможная польза - это сохранение русского народа
Скорее потому что не вижу пользы в уничтожении русского народа. Особенно пользы потомкам этого народа.
>именно в качестве специфического этноса, а не как в виде счастливой жизни людей, когда-то составлявших этот этнос.
"счастливая жизнь" как представляет ее Энгельс-Тэтчер. Наши с ним представления о счастьи расходятся. Он видит счестье в торговле, и ради свободы торговли им не жалко уничтожить десятки миллионов людей.
>Далее, второй абзац второй части статьи звучит так:
>"Всё это, однако, ещё не было бы решающим фактором. Если бы хоть
>когда-нибудь, будучи угнетаемы, славяне начали НОВУЮ РЕВОЛЮЦИОННУЮ ИСТОРИЮ,
>это само по себе доказало бы их способность к самостоятельному развитию. С
>этого момента революция была бы заинтересована в их освобождении и частные
>интересы немцев и мадьяр уступили бы стоящим выше них интересам европейской
>революции."
>Что делает все измышления Александра просто бредовыми (или даже скорее
>злостно подтасованными), поскольку в 1905 году русские выполнили это
>требование и, соответственно, заслужили (с точки зрения марксизма) право на
>самостоятельность.
Так они ее и в 1812 заслужили Отечественной войной, не говоря уже о Пугачеве. Однако, эти революционные бои не из тех что нравятся Энгельсу. Они были не за свободу торговли и разделение труда, а против. То есть были "реакционными". Такой же были и революция 1905 и октября 1917.
>А ближе же к концу Энгельс пишет:
>"Но давайте не будем питать никаких иллюзий. Для всех пан-славистов национальность - т.е. воображаемая общая славянская национальность - СТОИТ ВЫШЕ революции.
Я бы сказал что для русских человеческая жизнь стоит выше наживы и свободы торговли. Об этом Толстой очень душевно писал. В данном случае конфликт между свободой убивать ради собственности и наживы, которую отстаивает Энгельс безотносительно конкретных народов (смотри пассажи о мексиканцах и Калифорнии) и справедливостью, которую отстаивают "реакционные" русские. Как верно заметил Энгельс, русским плевать на прелести свободного рынка если из-за них нужно убивать миллионы людей. Русские не считают это ни прогрессом ни счастьем ни цивилизацией, ни даже единственным путем модернизации.
Как показала история, правы русские, а не Энгельс. Революции победили в "реакционных" странах, в своем "идиотизме деревенской жизни" не признающих свободного рынка. "Китайские стены" не пали под тяжелой артиллерией дешевых товаров, а попытка революционного пролетариата уничтожить "свиноголовых" окончилась весьма плачевно именно для самого революционного пролетариата.
И если "китайские стены пали" то не из-за тяжелой артиллерии дешевых товаров, а из-за того что при их возведении в них были положены мины в виде "вечно верной теории" верховенства наживы.
> Но революция не терпит предъявления ей никаких условий. Ты либо революционер и принимаешь все последствия революции, какими бы они ни были, либо ты скатываешься в объятия контрреволюции и однажды обнаруживаешь себя, возможно, неожиданно или против желания, рука об руку с Николаем и Виндишгретсом."
Это не "революции не терпят", а революционеры. И общаться с ними нужно исходя из этого.
> В данном случае конфликт между свободой убивать ради собственности и наживы, которую отстаивает Энгельс безотносительно конкретных народов (смотри пассажи о мексиканцах и Калифорнии) и справедливостью, которую отстаивают "реакционные" русские. Как верно заметил Энгельс, русским плевать на прелести свободного рынка если из-за них нужно убивать миллионы людей. Русские не считают это ни прогрессом ни счастьем ни цивилизацией, ни даже единственным путем модернизации.
Просто интересно, какую же такую справедливость отстаивали
благородные русские в 1830 и 1848 годах в Польше и Венгрии?
>> В данном случае конфликт между свободой убивать ради собственности и наживы, которую отстаивает Энгельс безотносительно конкретных народов (смотри пассажи о мексиканцах и Калифорнии) и справедливостью, которую отстаивают "реакционные" русские. Как верно заметил Энгельс, русским плевать на прелести свободного рынка если из-за них нужно убивать миллионы людей. Русские не считают это ни прогрессом ни счастьем ни цивилизацией, ни даже единственным путем модернизации.
>
>Просто интересно, какую же такую справедливость отстаивали
>благородные русские в 1830 и 1848 годах в Польше и Венгрии?
"Стоит привести в связи с этим еще один выразительный «пример». В 1847 году Александр Герцен эмигрировал из России, поскольку считал свою родину средоточием зла, своего рода «апогей» которого он видел в казни пяти участников восстания 14 декабря. Он не мог не знать, что с 1773 (подавление пугачевского бунта и казнь шести его главарей) и до 1847-го — то есть почти за 75 лет,—казнь декабристов была единственной казнью в России. И все же он отказывался жить в стране, где возможна такая неслыханная жестокость.
Однако не прошло и полутора лет после отъезда Герцена в благословенную Европу, и непосредственно на его глазах были в течение всего трех дней расстреляны одиннадцать тысяч участников парижского июньского восстания 1848 года. Поначалу бедный Герцен почти обезумел от ужаса и написал своим друзьям в Москву совершенно «недопустимые» слова: «Дай Бог, чтобы русские взяли Париж, пора окончить эту тупую Европу..!» Сообразив, что его оголтелые западнические друзья будут крайне возмущены таким пожеланием, он бросил им обвинение: «Вам хочется Францию и Европу в противоположность России так, как христианам хотелось рая — в противоположность земле...
Я стыжусь и краснею за Францию...
Что всего страшнее, что ни один из французов не оскорблен тем, что делается...»
Это последнее наиболее важно: Герцен «стыдится», а французы — нисколько. Но Герцен все же остается русским: отдышавшись после шока 1848 года, он через восемь лет начал издавать в Лондоне альманах «Полярная звезда», на обложку которого поместил силуэты пяти мучеников-декабристов — как неумолимый укор России. И Европа «согласилась» с Герценом: в массе изданных там сочинений казнь декабристов квалифицируется как выражение беспрецедентной жестокости, присущей именно России..." http://www.voskres.ru/kozhinov/slovo/1.htm