От C.КАРА-МУРЗА
К Miguel
Дата 02.12.2002 11:12:48
Рубрики Образы будущего; Ограничения; Хозяйство; Теоремы, доктрины;

Re: Что такое функциональность науки? Старая записка

О проблеме эффективности научно-технической деятельности в России в переходный период
1. В целом при оценке эффективности главное - не точность измерений отдельных составляющий эффекта, а структурная полнота. Главные искажения оценки возникают оттого, что некоторые виды эффекта скрыты от беглого взгляда и не учитываются при оценке. Особенно важны бывают такие «скрытые» эффекты в периоды нестабильности и кризиса, когда все критерии и приоритеты резко смещаются.
В таких ситуациях хорошо разработанные, особенно количественные методики оценки эффективности могут быть даже вредны, потому что создают иллюзию достоверности. Напротив, грубые, качественные и интуитивные оценки оказываются ближе к реальности, поскольку интегральный интуитивный взгляд схватывает скрытые эффекты, которые не поддаются формализации и ускользают при «хорошей» методике.
2. При оценке видов научно-технической деятельности (разных как по направлениям, так и по типам) полезно сразу же классифицировать их на два большие категории: те, эффект от которых может быть «куплен» или получен за рубежом (шире - от зарубежной научной системы), и те, которые для получения эффекта должны осуществляться собственной, отечественной системой (хотя бы и в сотрудничестве). Среди тех "продуктов науки", которые невозможно купить или позаимствовать за рубежом, есть и такие, что необходимы для обеспечения политической, культурной и экономической независимости страны и ее безопасности.
Чтобы определить минимальную, критическую величину и силу потребной России науки, мы должны видеть в ней не только одну из полезных отраслей хозяйства и духовной деятельности, а системообразующий фактор России, один из ее корней. Далее перечислим те воздействия (эффекты), через которые отечественная наука участвует в создании, скреплении и развитии России и ее современного народа (нации). Исходя из этого перечисления (которое следует уточнять и дорабатывать) вытекает структура оценки эффективности той части науки, которая не может быть заменена импортом знания.
4. Наука через систему образования, искусство и средства массовой информации формирует рационально мыслящего человека с современным взглядом на мир, природу и общество.
Не располагая крупным научным сообществом, выросшим на почве национальной культуры, Россия не смогла бы произвести эту работу, т.к. для восприятия научного знания и метода и включения их в интеллектуальное оснащение народа необходимо, чтобы оно было "переведено" на язык родной культуры. Исключительная устойчивость советского народа в войне 1941-1945 гг. и народа России в условиях тяжелого кризиса сегодня - в большой степени результат длительного "воспитания наукой".
Это воспитание обладает инерцией, но уже в следующем поколении возможен срыв. При этом не произойдет "возвращения" людей к нормам доиндустриальной, крестьянской культуры. Дерационализация мышления урбанизированного населения в условиях социального стресса порождает "цивилизацию трущоб" с массовым антиобщественным поведением, наркоманией и инфекционными заболеваниями.
5. Наука, охватывая своими наблюдениями, экспедициями и лабораторными исследованиями все пространство страны, дает достоверное знание о той реальной (и изменяющейся) природной среде, в которую вписывается вся хозяйственная и общественная жизнь народа.
Этого знания не может заменить ни изучение иностранной литературы, ни приглашение иностранных экспертов. Еще более сложной и широкой задачей является "объяснение" этого знания политикам и хозяйственникам, широким слоям народа. Это может сделать только авторитетное и достаточно крупное национальное научное сообщество.
6. В тесной связи с изменяющейся природной, техногенной и социальной средой изменяются люди, их коллективные общности (народы и этносы), все общество. Процессы этно- и социогенеза, ускоряющиеся в условиях природных и социальных кризисов, в принципе не могут быть удовлетворительно изучены и объяснены без собственной национальной науки. Этнографическое исследование "извне" всегда будет, по принципиальным методологическим причинам, "империалистическим", изложенным на чужом языке.
В конце ХХ века Россия втягивается в очередной пик бурного этногенеза и социальных преобразований. Оставить сегодня этот процесс без широкого научного сопровождения - значит заложить разрушительные заряды незнания и непонимания, которые взорвутся завтра.
7. Создаваемая для хозяйства, обороны, всего жизнеобеспечения государства и общества техносфера гораздо сильнее, чем принято думать, связана с природной средой и культурой. Поэтому хотя многие ее элементы и целые блоки могут быть импортированы или созданы с помощью переноса знаний и технологий, техносфера страны в целом, как единая система, в большой степени зависит от усилий национальной науки, причем усилий непрерывных.
В России уже создана огромная и специфическая техносфера, которую должно "вести" (не говоря уже о развитии) адекватное по масштабам и структуре национальное научное сообщество. Без него эта техносфера не может быть даже безопасно "остановлена" и демонтирована.
8. Мир в целом втягивается в глубокий глобальный кризис ("кризис индустриализма", третья волна цивилизации), симптомами которого служат частичные кризисы - экологический, энергетический, демографический, культурный и др. Россия - первая крупная цивилизация, которая испытала на себе воздействие этого кризиса в его радикальной форме. Наука России уже накопила большое, хотя еще недостаточно оформленное, знание о поведении технологических, социальных и культурных систем на изломе, при крупномасштабных переходах "порядок-хаос". Развитие и формализация этого знания, которое совершенно по-новому ставит многие фундаментальные вопросы, важны для самой России, но не в меньшей степени - и для мирового сообщества.
9. Россия живет в быстро изменяющемся мире, который к тому же создает огромный запас знаний о природе и человеке. Знания из этого мира и о нем, необходимые для развития и самого существования России, поступают в нее извне по механизму push-pull ("тяни-толкай"). Только сильная и структурно полная отечественная наука может служить тем механизмом, который "втягивает" в страну нужное для нее знание из всей мировой цивилизации. Страны, не обладающие таким механизмом, получают отфильтрованное и искаженное знание, утрачивают реальную независимость и вовлекаются главными мировыми державами и их блоками в их орбиту в качестве "материала".
Указанные стороны бытия России отечественная наука обеспечивает в любые периоды - и стабильные, и переходные. В настоящее время и в ближайшем будущем Россия переживает период нестабильности, кризиса и переходных процессов. В это время на науку возлагаются совершенно особые задачи, которые в очень малой степени могут быть решены за счет зарубежной науки, а чаще всего в принципе не могут быть решены никем, кроме как отечественными учеными.
10. В условиях кризиса и в социальной, и в технической сфере возникают напряженности, аварии и катастрофы. Обнаружить ранние симптомы рисков и опасностей, изучить причины и найти лучшие методы их предотвращения может лишь та наука, которая участвовала в формировании этих техно- и социальной сфер и "вела" их на стабильном этапе. Если мощность науки во время кризиса недостаточна, вал техногенных и социальных катастроф будет нарастать, а расходы на устранение последствий будут расти в непредсказуемых масштабах.
В условиях острого кризиса возникает необходимость в том, чтобы значительная доля отечественной науки перешла к совершенно иным, чем обычно, критериям принятия решений и организации - стала деятельностью не ради "увеличения блага", а ради "сокращения ущерба". Эффективность таких исследований и разработок особенно трудно оценить и даже заметить в стабильный период, пока «ущерб» не наступил. Он наступает как раз тогда, когда исследования или не ведутся, или ведутся недостаточно. А когда эффективность таких исследований удовлетворительна, она в принципе необнаружима. Это создает в научной политике особую методологическую трудность и требует глубокого изменения в мышлении политиков и администраторов.
От Begletz
К C.КАРА-МУРЗА (02.12.2002 11:12:48)
Дата 03.12.2002 07:14:44

О пользе изучения трилобитов

5. Наука, охватывая своими наблюдениями, экспедициями и лабораторными исследованиями все пространство страны, дает достоверное знание о той реальной (и изменяющейся) природной среде, в которую вписывается вся хозяйственная и общественная жизнь народа.
Этого знания не может заменить ни изучение иностранной литературы, ни приглашение иностранных экспертов. Еще более сложной и широкой задачей является "объяснение" этого знания политикам и хозяйственникам, широким слоям народа. Это может сделать только авторитетное и достаточно крупное национальное научное сообщество.

Упускаете важнейший момент, СГКМ: это национальное научное сообщество должно быть международно авторитетным. А это возможно лишь при наличии сильной академической науки, которая развивается по своим законам, без оглядок на "пользу в народном хозяйстве."

6. В тесной связи с изменяющейся природной, техногенной и социальной средой изменяются люди, их коллективные общности (народы и этносы), все общество. Процессы этно- и социогенеза, ускоряющиеся в условиях природных и социальных кризисов, в принципе не могут быть удовлетворительно изучены и объяснены без собственной национальной науки. Этнографическое исследование "извне" всегда будет, по принципиальным методологическим причинам, "империалистическим", изложенным на чужом языке.

А такие исследования "изнутри" не будут ли всегда заказными и тенденциозными?
Кроме того, почему, скажем, какой-нибудь американский палеонтолог, имеющий бабки и желание изучать трилобитов где-нибудь на Ставропольщине, приехав, изучив, и написав статью, пусть и на английском языке, не обогатит русских знаниями об отечественных трилобитах? Если жителям Ставрополья интересно, что у них под ногами, среди них всегда найдется энтузиаст, который переведет статью американца в Сцайенсе: "Братцы! А знаете ли вы, что Профессор Сэм Адамс открыл у нас новый класс трилобитов с 18ю парами мандибул?!"
И почему это работа Сэма Адамса по русским трилобитам будет "империалистической?" Откопал, пересчитал хелицеры и мандибулы, описал для мировой науки, а находку передал в местный краеведческий мьюзиум...
От Miguel
К C.КАРА-МУРЗА (02.12.2002 11:12:48)
Дата 03.12.2002 05:12:30

Re: Что такое...

Здравствуйте!

Хотелось бы свести написанное Вами хотя бы к одному практическому выводу. Насколько я понимаю, по-большому, основные функции науки сводятся в обеспечению общества необходимыми ему знаниями. Могли бы Вы сформулировать следующее положение?

Те люди в обществе, которые получают от науки необходимые обществу знания и используют их в интересах общества, в принципе неспособны оценить полезность получаемых ими знаний. Мало того, зачастую они не способны указать источник, из которого они получают данное знание; даже пользуются полученными от отечественной науки знаниями они неосознанно. Соответственно, невозможно выявить пользователей получаемого от науки знания, которые могли бы проконтролировать фунциональность науки на соответствующем участке познания.

И ещё. Если Вы согласны, с только что сформулированым тезисом частично, т.е. только для определённых видов знания в определённых сферах, то хотелось бы выяснить такую вещь:

Можно ли "локализовать" те сферы деятельности общества, в которых имеет место ситуация, описанная в сформулированом тезисе? Можно ли несколько чётче описать те виды получаемого от науки знания, полезность которых потребители не могут оценить?

С уважением,

М.
От C.КАРА-МУРЗА
К Miguel (03.12.2002 05:12:30)
Дата 03.12.2002 11:49:43

Re: Что такое...

Согласен с первым тезисом, если не доводить его до абсурда. Общество всегда не может осознать полезности нового знания, поскольку осознание полезности исходит из старого опыта. И сами ученые не могут осознать - это видно даже из динамики цитирования новаторских работ, которые через десять лет вдруг оказываются самыми нужными. В частности, их полезность может быть "создана" новыми посторонними работами, то есть без этих работ ее бы и не было. Именно поэтому в западной политэкономии расходы на фундаментальную науку списываются как "накладные расходы". Без них плохо, а сказать точно, зачем они - нельзя. Кроме того, люди не могут и не обязаны понимать полезность скрытых функций науки. Например, в получении навыков рациональных рассуждений - эффективнее всего через пример таких рассуждений от ученых в магазине, автобусе, в скандале у пивной.
От Miguel
К C.КАРА-МУРЗА (03.12.2002 11:49:43)
Дата 04.12.2002 07:47:30

А указ ли нам западная политэкономия?

Здравствуйте!

Спасибо за ответ. Однако, приведённый пример новаторских работ, которые, всё-таки, цитируются через 10 лет, настолько ослабляет сформулированный мною тезис, что появляется надежда на нахождение практического решения. В этом сообщении я в очередной раз забегу немного вперёд, чтобы показать, к чему я клоню. Сразу оговорюсь, что пока оставляю в стороне общественные и гуманитарные науки.

Итак. Согласно Вашему примеру, получается, что, по крайней мере, внутри науки оценку важности нового знания можно дать, хотя бы через 10 лет. (У меня же в вопросе было: много ли такого знания, что мы им пользуемся и никогда об этом не узнаём и нужно ли _специально_ финансировать получение этого знания?)

Но если новаторские работы оказываются самыми нужными через 10 лет, то, по крайней мере, через 20-30 лет уж точно можно оценить их практический вклад, через 30-40 лет вненаучная польза новой науки станет более или менее ясной. А это значит, что пригодившиеся новаторские работы не забываются, что проблема оценки нужности фундаментальных исследований не в самой по себе невозможности оценки, а в большом временном промежутке между исследованием и его практической применимостью! Из этого, в частности, можно заключить, что западная политэкономия вынуждена списывать расходы на фундаментальную науку как накладные не из-за их внеэкономического характера (принципиальной "неокупаемости"), а из-за сложностей в организации долгосрочных проектов, на которые способно только государство. А экономические рассчёты с 50-летней перспективой для тамошней экономики менее характерны, чем для нашей социалистической экономики (по крайней мере, это наиболее принятая точка зрения, А.П.Паршев считает иначе насчёт долгосрочных проектов на Западе).

Но у нас же этой проблемы не будет: проекты с 50-летней окупаемостью - вполне обычны и разумны. Важно, что канал роется не из любви к рытью, а из далёкой перспективы _экономической_ пользы от канала. Аналогичным образом, общество поддерживает науку в целом не из любви к ней, а в рассчёте на вненаучную пользу. Что же касается поддержки фундаментальных исследований, полезность которых далеко не очевидна, то можно попытаться найти хоть какой-то метод оценки их вненаучной полезности в будущем и исходить из этого метода. Вопрос в том, как это сделать. Иными словами, если принципы поддержки исследований, практическая полезность которых очевидна уже сейчас, определить несложно, то принципы поддержки остальных направлений надо выяснить отдельно.

Тут мы натыкаемся на следующие вопросы:

1. Какой набор критериев нужно применять при оценке наиболее перспективных фундаментальных направлений из многих возможных направлений (в силу ограниченности средств такой выбор всё равно придётся делать)? Под перспективностью мы понимаем конечную вненаучную пользу, пусть даже через несколько десятков лет.

2. Будут ли эти критерии носить точный или вероятностный характер (всегда верны или безошибочны только в большинстве случаев)? Этот вопрос важен потому, что, если критерии носят вероятностный характер, то отсюда логически вытекает необходимость концентрации и централизации науки: если выбирать не по одному приоритетному направлению на каждую экономически независимую научную организацию, а выбирать набор приоритетных направлений в рамках всей отечественной науки, то для всей науки в целом ошибка в меньшинстве случаев будет компенсирована правильным решением в большинстве случаев. Экономический и прочий вненаучный эффект от большинства правильных решений превысит потери от меньшинства неправильных.

3. Кто должен принимать решения о приоритетных направлениях тех фундаментальных исследований, практическая значимость которых неочевидна: высшее государственное руководство или учёные?

Мой ответ на эти вопросы такой:

1. Критерии правильного выбора приоритетных (наиболее перспективных с точки зрения вненаучной пользы) фундаментальных направлений, в основном, косвенные. Возьмём уже приводившийся здесь пример. Экономический эффект от развития теории банаховых пространств в 30-х годах предсказать было невозможно. Единственное, что заставляло развивать теорию - её эстетическая красота с точки зрения математики. Это - один из возможных внутринаучных признаков того, что данное направление в будущем может принести вненаучную пользу.

2. Однако, все эти признаки могут оказываться верными только во многих случаях, но не во всех. Отсюда получаем необходимость той или иной формы централизации нашей науки, скажем, в форме Академии наук (возможно, реформированной, с большой автономией подразделений, но название сохраняем тем же).

3. Нет никакой возможности выбирать приоритетные направления из множества возможно бесполезных проектов на уровне высшего государственного руководства, потому что оно некомпетентно в применении косвенных внутринаучных признаков перспективности направления. Большинство министров не могут оценить эти перспективы, оценивать их - дело руководства науки! В свою очередь, руководство науки, которое не уверено, какие фундаментальные проекты окупятся с большей вероятностью через 20 лет, вполне может руководствоваться косвенными признаками при оценке - признаками, которые не может уловить некомпетентное общегосударственное руководство, но которые могут заметить академики. Возвращаемся к нашему примеру: руководство науки установило закономерность, что, как правило, нужность ("вненаучная полезность") нового фундаментального направления зависит от эстетической красоты получаемых результатов. Поэтому руководство науки финансирует фундаментальные направления исходя из этого критерия. Из-за того, что таких проектов много, большинство решений оказываются правильными, и через 20 лет начинают приносить вненаучную пользу.

Таким образом, вопрос о выборе приоритетных направлений упирается только следующее: как заинтересовать руководство АН в том, чтобы наука приносила вненаучную пользу - не сейчас, так хотя бы через 20 лет? Как убедить академиков выбирать наиболее перспективные направления? Повторяю: руководство АН при выборе наиболее перспективных направлений будет руководствоваться внутринаучными признаками будущей вненаучной пользы, а не соображениями развития науки "вообще". Главное - поставить перед ним (руководством АН) задачу приносить вненаучную пользу, а это включает аккуратное перечисление всех вненаучных функций науки, так чтобы ничего не забыть.


Мой ответ на этот вопрос такой. Рассмотрим ситуацию: классик новой науки уже умер к тому времени, как его наука стала приносить вненаучную пользу. Раз мы не можем наградить классика, то почему бы не наградить отечественную науку за то, что вырастила такого классика, чтобы смогла и дальше работать в том же духе? И потом, почему нельзя наказать науку в случае, если все её знания так никому и не пригодились - ни через 20, ни через 100 лет?

Тут-то мы приходим к очередной проблеме. Почему такой популярностью пользуется теория, что наука должна получать 4% от госбюджета - независимо от своего вклада в развитие страны?

Короче, всё, к чему я клоню - вот в чём. Нельзя ли перевести науку в целом, то есть АН, "на хозрасчёт", с обязательным изъятием наукой интеллектуальной ренты за реально использованные вне науки знания (добытые как давно, так и недавно), но так, чтобы наука не гналась только за сиюминутной прибылью, а думала о том, что будет через 20 лет? Если объединить всю отечественную науку в единую Академию наук, то плату за выполненные ей вненаучные функции можно будет перечислять ей, и таким образом АН в целом будет заинтересована в том, чтобы приносить обществу вненаучную пользу - сейчас и в будущем.

При составлении практического проекта организации отечественной науки можно будет взять за основу выполнение ею тех функций, на выполнение которых легче всего поставить некоторый "контроль" - например удовлетворение потребностей технологов в технологии и подготовку специалистов для народного хозяйства, в форме выплаты науке за реально использованные знания и подготовленных специалистов. Тогда Академия наук будет заинтересована в том, чтобы выполнять эти вненаучные потребности общества в первую очередь, и с этой целью будет удовлетворять те свои внутринаучные потребности, которые нужны для выполнения двух главных внешних функций. И уже выстроив практический проект с учётом контроля этих главных внешних функций, можно будет учесть те функции науки, о которых Вы говорите в своей записке. Ведь Вы же сами пишете о большинстве этих функций, что:

>Указанные стороны бытия России отечественная наука обеспечивает в любые периоды - и стабильные, и переходные.

То есть, выдвигая возможные предложения по организации науки, достаточно просто посмотреть, не нарушится ли выполнение нашей наукой перечисленных функций. Что же касается особых функций переходного периода (предотвращения ущерба), то тут, по-видимому, нет другого пути, кроме приглашения ответственным и компетентным руководителем учёных-экспертов для оценки возможного риска на участке ответственности руководителя и путей его устранения, а также инициативы самих учёных в предупреждении о новых опасностях (инициатива тут может побуждаться только совестью, ничем больше, поэтому соответствующие меры руководства к побуждению учёных будут "внеэкономическими").
__________________________________________

Попытаюсь теперь ответить на отдельные положения Ваших текстов с учётом написанного только что:

>Именно поэтому в западной политэкономии расходы на фундаментальную науку списываются как "накладные расходы". Без них плохо, а сказать точно, зачем они - нельзя.

Сказать, зачем можно: чтобы пригодиться со временем. Внутри науки критерии в развитии фундаментальных направлений в данный момент могут быть совсем другими: как уже сказано, могут зависеть не от ожидаемой вненаучной пользы, а от эстетической красоты результата. Но почему наука в целом должна получать от общества деньги за эстетическую красоту результатов, а не за приносимую пользу?

>Кроме того, люди не могут и не обязаны понимать полезность скрытых функций науки. Например, в получении навыков рациональных рассуждений - эффективнее всего через пример таких рассуждений от ученых в магазине, автобусе, в скандале у пивной.

Я не совсем понимаю, зачем выпячивать эту функцию науки. Скажем, в один исторический период наши крестьяне оказались намного умнее учёных! А харьковский депутат Съезда НД СССР Сухов - тот вообще таксист, и оказался единственным из представителей Харькова, кто стойко противостоял горбачёвщине. Что же теперь, специально деньги крестьянам и таксистам выделять, чтобы у пивной с учёными-алкашами скандалили? Этот вклад наука будет вносить в любом случае, при условии её существования и при условии, что науку не переведут сдуру в изолированные кампусы. Так что в отношении этой функции применимо указанное правило: если при выдвигаемых проектах реорганизации науки эта функция выполняется, значит, проект в этой части не ошибочный.

>Надо помнить важную мысль очень умного администратора науки, вице-президента по исслед/разр ИБМ Брэнскомба. Речь шла о критериях оценки исслед. лаборатории. Он сказал, что, сколько ни искал, не нашел лучшего критерия чем такой: доля усилий, которая в лаборатории тратится на подпольные, даже запрещенные начальством проекты.

Ну вот и "нехай" администраторы науки побольше запрещают. Это их дело, как науку развивать. Главное - чтобы в конечном итоге наука приносила вненаучную пользу. Для этого надо заинтересовать администраторов науки во вненаучной пользе.

С уважением,

М.