От Meskalito
К All
Дата 21.10.2002 13:32:25
Рубрики Прочее; Образы будущего; Манипуляция; Культура;

40 лет карибскому кризису, статья Известий


Есть очень интересное замечание про Сахарова.
http://www.izvestia.ru/politic/article25434
ФЕДОР БУРЛАЦКИЙ: "МЫ ПОНИМАЛИ, ЧТО АМЕРИКАНЦЫ - ЦИВИЛИЗОВАННЫЕ ЛЮДИ" • Георгий БОВТ


40 лет назад мир оказался на грани ядерной войны - 22 октября 1962 года президент США Джон Кеннеди объявил о начале воздушной и морской блокады Кубы, на которой были обнаружены советские ракеты. Разразился так называемый Карибский кризис, в ходе которого руководители Советского Союза и Соединенных Штатов испытывали друг у друга нервы на прочность. Ощутив в те дни близость Армагеддона, и политики, и простые граждане начали понимать - ядерное оружие не должно быть в международном споре даже последним аргументом.

О неизвестных подробностях Карибского кризиса с Федором БУРЛАЦКИМ, в то время сотрудником ЦК КПСС, побеседовал обозреватель "Известий" Георгий БОВТ.

- Недавно на Кубе прошла конференция в связи с 40-летием Карибского кризиса. Сенсацией стали откровения бывшего советского подводника Вадима Орлова, рассказавшего, что на советской подлодке Б-59 - одной из четырех, противостоявшей американским военно-морским силам вблизи Кубы, были ядерные торпеды. Над ней барражировал американский противолодочный корабль, сбрасывая глубинные бомбы, - мол, всплывайте, либо мы вас уничтожим. Было это 27 октября, в самый критический день. И вроде обсуждался командиром даже вопрос, а не атаковать ли американский корабль. Мол, голосовали даже три старших офицера, которые принимают решения. Два были "за", один "против". От ядерной катастрофы якобы мир спас тогда один человек по фамилии Архипов - именно он голосовал против. Так вот, насколько тогда психологически над советским руководством довлело это чувство ядерной опасности? Как вообще чувствовали себя эти люди в смысле ответственности перед историей?

- Это вопрос о мотивах, по которым Хрущев начал эту авантюру. Мне довелось через полгода после завершения Карибского кризиса редактировать письмо, которое он надиктовал Фиделю Кастро. Там он пытался объяснить, почему он попросил его разместить ракеты и почему он их потом вывез. Фидель был крайне недоволен тем, что убрали ракеты. Как известно, первая версия была такая - и Хрущев на ней публично настаивал - что надо, мол, защитить Кубу после известных событий в заливе Свиней от американской агрессии. На самом деле Хрущев писал следующее. Что прогуливался он как-то вдоль берега Черного моря в Варне с маршалом Родионом Малиновским. И тот сказал, что там, на другой стороне Черного моря - в Турции размещена военная база США с ракетами и ядерными боеголовками, которая может в течение 5-6 минут уничтожить Киев, Харьков, а через 10-12 минут - Москву. Хрущев спросил Малиновского: почему они могут позволить себе иметь базы в Турции, и в Италии, и в Англии, а нам нельзя тоже иметь какую-то базу вблизи Америки? Например, на Кубе. Малиновский сказал: конечно, это возможно, вот если Фидель Кастро согласится. Так что, может, он и хотел попутно защитить кубинскую революцию, но на самом деле речь шла о том, чтобы продемонстрировать силу американцам, добиться паритета. Хрущев был сильно раздражен давлением Америки, особенно после Берлинского кризиса. Он проиграл эту игру, хотя считал ее справедливой. Надо сказать, что немалую психологическую роль сыграло и то, что мы первыми взорвали водородную бомбу. Будущий великий либерал Андрей Сахаров дал в виде водородной бомбы в руки Хрущева мощный рычаг для более жесткой политики в отношении Штатов. Но Хрущев не имел в виду ни на минуту нанесения первого ядерного удара. В этом отношении он абсолютно чист. Грозить, пугать, блефовать, устраивать авантюру - да, но начинать войну не было и в мыслях.

- На этой подлодке было тактическое ядерное оружие, так что командир мог использовать его в случае удара по его кораблю...

- Вопрос о том, кто мог отдать приказ об использовании ядерного оружия, до сих пор обсуждается. Многие говорят, что генералу Плиеву, командовавшему нашими войсками на Кубе, были даны очень широкие полномочия. Но не было дано право нанесения ядерных ударов. Насколько я был осведомлен тогда, им было предоставлено право на ответный удар в случае, если американцы первыми нанесут свой ядерный удар.

- А вы тогда кем работали?

- Я руководил группой консультантов в отделе социалистических стран ЦК КПСС, который курировал Кубу. И через Юрия Андропова, который был руководителем отдела, получал всю самую доверительную информацию.

- Каким вам запомнился самый драматический момент кризиса?

- Первый - это выступление Кеннеди 22 октября 1962 года, когда он говорил, что Советский Союз завез ракеты - коварно и тайно. Я его процитирую: "Создание этой базы, - говорил он, - не может быть названо иначе, как подготовка к ядерному удару по Западному полушарию". Он сказал, что таким образом русские хотят изменить ход истории. Это, конечно, было колоссальным преувеличением. Хрущев не ставил подобных целей.

- А в какой именно момент Хрущев испугался?

- Самый большой испуг у Хрущева был 27 октября, после того, как нашими силами над Кубой был сбит самолет-разведчик У-2. Это вызвало взрыв возмущения у Кеннеди и его кризисной группы. Кеннеди предъявил ультиматум: либо вы вывозите ракеты, либо мы будем бомбить вашу базу и Кубу в целом. Началось лихорадочное обсуждение в Президиуме ЦК - что делать. Мною тогда был подготовлен вариант ответа. Этот ответ, чтобы предотвратить бомбовый удар по Кубе, решено было отправить не по дипломатическим каналам, а в открытом порядке. И вот секретарь ЦК Леонид Ильичев с заявлением Хрущева, что, мол, мы готовы вывести ракеты и другие вооружения, которые вы, американцы, считаете наступательными, - вот с этим заявлением он несется на Пятницкую, в Радиокомитет, попадает в некоторый затор и, как рассказывали очевидцы, бегом бежит по лестнице, чтобы успеть вручить это диктору. Чтобы тот немедленно зачитал в эфире послание Хрущева.

Ну а первый испуг или возмущение, переходящее в испуг, Хрущев пережил, когда после заявления 22 октября Кеннеди объявил блокаду Кубы, карантин. Вначале Хрущев возмущался: мол, это нарушение международных законов, а потом сбавил тон и принял решение остановить идущие конвоем корабли и повернуть их обратно. По воспоминаниям тогдашнего спичрайтера Кеннеди Теодора Соренсена, в американской кризисной группе пронесся вздох облегчения, когда наши корабли остановились.

- А среди наших советников обсуждались какие-то альтернативы или это было абсолютно стопроцентное единое мнение?

- Не было монолитного мнения. Монолитным оно было в Президиуме ЦК, где никто ни слова не мог сказать по этому поводу. По такому поводу возражать Хрущеву означало вылететь из ЦК.

- То есть он все решения принимал единолично?

- Нет. Все решения как раз принимались коллективно. Он был не дурак. Готовились решения военными в Генштабе. Большая часть документов писалась от руки в одном экземпляре. И 24 мая 1962 года на заседании Президиума ЦК было принято основное решение - о размещении ракет на Кубе, его подписали все члены Президиума.

- Оно не обсуждалось?

- Оно докладывалось. Малиновский докладывал. Многие задавали какие-то технические вопросы. Тот же Косыгин поставил вторым свою подпись после Хрущева, он мог спросить - а это учли? А это сделали? Но ни один из них никаких сомнений по поводу самой акции не высказывал.

- А ваша группа советников - какая там была атмосфера?

- Было понимание степени опасности. Один из моих друзей, работавший в международном отделе ЦК, спрашивал меня: отправил ли я свою семью за город? Я спросил: а почему я должен это делать? Он сказал, что может быть неожиданный ядерный удар по Москве со стороны США. А вот Кеннеди дал распоряжение сотрудникам Белого дома, чтобы их семьи либо выехали за пределы Вашингтона, либо находились у телефона.

- Были ли какие-нибудь формы возражения такой авантюре, если уж нельзя было заявить первому секретарю ЦК КПСС, что он авантюрист?

- Хрущев постоянно добивался ответа на вопрос: можно ли разместить тайно ядерное оружие на Кубе? Он отправил делегацию во главе с маршалом Бирюзовым, создали комиссию. И все единодушно говорили, что можно. Нашелся только один - помощник посла Алексеева, я сейчас не помню его фамилию, военный, который сказал: Никита Сергеевич, это невозможно.

- С ним потом ничего не сделали - с этим военным?

- Нет конечно. Хрущев хотел знать правду, но был очень увлечен этой идеей, хотел показать кузькину мать американцам. Кастро вначале колебался - надо ли давать согласие на размещение ракет, потому что он понимал, что это может быть американским ударом против Кубы, настаивал на заключении формального открытого договора. В конечном счете Хрущев увильнул и не подписал этот договор - его подписали маршал Малиновский и Че Гевара. Но в договоре ничего не говорилось ни о каких ракетах, тем более ядерных. Это было довольно недостойное поведение, оно выставило в дурном свете нашу страну. Но по сути он поступил правильно, потому что если бы он подписал договор, то не смог бы вывезти без разрешения Кастро оружие. Так что эта хитрость Хрущева, довольно постыдная, сыграла положительную роль. Он сумел сам принять решение в очень короткие сроки, практически в один момент, ведь было не до обсуждений 27 октября.

- А что Андропов - никак не высказывался?

- Он был достаточно влиятельной фигурой в этой истории. Через него шла вся переписка и все отношения с Кастро. Самый драматический момент в отношениях с Кастро наступил именно 27 октября. Кастро неожиданно посетил нашего посла Алексеева - после того, как был сбит самолет У-2 и погиб американский летчик, и сообщил ему, что у него имеются достоверные сведения, что американцы наутро собираются бомбить базу. И Кастро через Алексеева предлагал Хрущеву нанести превентивный ядерный удар по США. Он сказал, что кубинский народ готов принести себя в жертву делу победы над американским империализмом. Андропов расписал эту телеграмму мне, подчеркнул жирным слова Кастро и поставил два огромных вопросительных и два огромных восклицательных знака. Он был глубоко возмущен таким авантюризмом со стороны Кастро.

- Он как-то это прокомментировал?

- Это и был комментарий. Но к тому времени, когда мы обсуждали, он уже доложил Хрущеву. И Хрущев спокойно сказал, что у товарища Фиделя Кастро сдали нервы, что у нас идут успешные переговоры с американцами и мы близки к соглашению.

- То есть в Москве до конца никто и не верил, что будет нанесен американцами удар и что нужно семьи вывозить за город? Или мандраж все же был?

- У нас все было намного спокойнее, чем у американцев. Все-таки мы понимали, что американцы - цивилизованные люди, что они не пойдут на ядерную войну, которая может ополовинить их население. Американцы же подозревали в нас разбойников в некотором смысле. Но мне лично Макнамара (тогда - шеф Пентагона. - прим. "Известий") потом сказал, что 27-го числа, вечером, он думал: увижу ли я завтра восход солнца? То есть они были потрясены больше, чем мы. Да и более информированы. Печать шумела, население готовили, убежища.

- У нас никаких планов эвакуационных приведено в действие не было?

- Абсолютно нет. Все это была верхушечная игра. Я не помню ни одного человека, который бы верил в то, что это был канун ядерной войны. В чем был драматизм нашей ситуации, лично Хрущева? В том, что называется "эскалация". Один делает ход - другой тоже должен сделать ход. И вот, если американцы будут бомбить нашу базу на Кубе, а там 40 тысяч наших солдат, ядерное оружие, ракеты, самолеты, мы можем все это оставить без ответных действий?

- И какие обсуждали варианты?

- Вариант был такой: нанести удар по турецкой базе. Обсуждали и вопрос о Западном Берлине. Но ни один из этих вариантов не рассматривался серьезно.

- То есть реакции на бомбардировку Кубы не было проработано?

- Не было. Было очевидно, что надо уносить ноги и сохранить при этом достойное выражение лица.

- А что вообще собой представляли цэковские советники в те времена?

- Это очень интересный вопрос. Когда Хрущеву удалось свергнуть эту банду сталинистов, он почувствовал необходимость в поиске новых людей. Он почувствовал недостаток и знаний, и культуры. Одни его диктовки носили такой хаотический характер, что надо было просто обладать гением решателя кроссвордов. И пошел поиск такого типа людей антисталинской направленности - из журналистской и творческой среды. Первый, кто подхватил эти настроения, был Юрий Владимирович Андропов. Он пригласил меня в качестве консультанта, я тогда работал в журнале "Коммунист", я пригласил Назарова, Бовина, Арбатова, Петренко, потом такая же группа возникла и в международном отделе - Черняев, Загладин. А потом эти консультантские группы уже расплодились и в других отделах. Этих людей хотели использовать, чтобы подкрепить власть. Но хотели их держать на расстоянии. Никто из консультантов так и не занял высоких политических постов.

- А вот начальник ваш Юрий Владимирович Андропов очень даже хорошо встроился? Ведь был неглупый человек.

- Это был очень интересный человек, не нашей среды, он даже не имел высшего образования. Самородок, который прошел комсомольскую и партийную школу. Но был настроен на очень высокую карьеру. Он был сильно напуган "ленинградским делом", из которого чудом вышел. Он работал в Карелии, когда расстреляли Кузнецова. Роль его толковали по-разному, до сих пор есть разные версии.

- Вы встречались с Хрущевым после его отставки? Он переоценивал Карибский кризис?

- Нет, он не испытывал по этому поводу никакого сожаления, напротив, гордился, что он и Кеннеди сумели прийти к согласию. Он наивно так говорил: смотрите, он из такой богатой семьи, с таким образованием, а я свиньям хвосты крутил, и вот мы нашли общий язык и смогли предотвратить катастрофу. Это его все еще очень удивляло - разделение на богатых и бедных, красных и белых. Хрущев был человек острого природного ума. И чрезвычайно низкой, почти нулевой культуры. Кроме того, он был смелый, отчаянный человек, актер - эти его размахивание кулаками, запугивание.

- А вот знаменитую историю про ботинок в ООН, кстати, его сын, Сергей Хрущев, в интервью нашей газете опровергал...

- Я даже удивляюсь, почему Сережа такие вещи говорит. Я как раз спрашивал у самого Сергея несколько лет спустя: почему он стучал ботинком? И он рассказал мне, что тоже спросил об этом же отца и тот сказал: это же Америка, а в Америке можно протестовать как угодно. Это, мол, у нас другие нравы, а там, пожалуйста, свисти, стучи, снимай ботинок и так далее.

- Раз он был такой эмоциональный волюнтарист, может, он и разрядку с Западом устроил бы раньше Брежнева? Прорабатывалось ли что-нибудь на уровне экспертов - вариант разрядки?

- Карибский кризис имел результатом именно начало разрядки. Кеннеди и Хрущев пришли к выводу, что надо принять ряд решений, которые не допустили бы повторения чего-нибудь подобного в будущем. И последние письма Хрущева и Кеннеди были выдержаны в этом духе, они обсуждали программы развития отношений между двумя странами. Как раз в ту пору выступил Макнамара с предложением сократить число ядерных боеголовок примерно со 100-200-300 с обеих сторон. Мы, я в частности, разрабатывали те же идеи. Я выступил чуть позднее с докладом "Планирование всеобщего мира", который ставил эти же вопросы - о том, что предотвращение ядерной войны является общечеловеческой ценностью, которая стоит выше классовых, национальных ценностей.

- Потом про это забыли лет на десять.

- Да, забыли, но потом эти идеи в каком-то смешанном виде мои коллеги - Анатолий Ковалев, замминистра иностранных дел, Георгий Арбатов, Михаил Черняев - поместили в доклад Брежнева, так называемую Программу мира. Позднего Брежнева. Но уже после Октябрьского пленума 1964 года по просьбе Андропова я подготовил записку о реформах в Советском Союзе. Состояли они из нескольких страниц, там было намечено пять крупных предложений. Первое - демократизация, не развитие демократии, а демократизация, сосредоточение партии в основном на идеологической работе. Второе - экономическая реформа с использованием технологической революции. Третье - научное управление и борьба с бюрократизмом. Четвертое - борьба с коррупцией. Пятое - мирное сосуществование с Западом. Он доложил эту записку Брежневу и Косыгину во время поездки в Польшу в конце 1964 года. Предложения были полностью отвергнуты. Возможно, это было одной из причин его перемещения председателем КГБ. Он очень не хотел уходить.

- Но реформы все равно пришли к нам из КГБ, как ни крути, в результате. И нынешний реформатор - тоже... Но вот в свете 40-летия Карибского кризиса, что вы думаете про ядерное оружие. Какую службу оно сослужило нашей стране?

- Я в 60-х дружил с академиком Зельдовичем, одним из создателей нашей ядерной бомбы. И спросил его - вы чувствуете какую-то ответственность за ядерное оружие? Он сказал, что это было неизбежно. Не только технологически. Не имей мы ядерного оружия, мол, давно была бы война и мы бы ее проиграли. Когда я встречался с Сахаровым, тоже говорили об этом. Ни секунды он не колебался: мы делали правильное дело - предотвратили ядерную войну. Кстати, мы потом с ним поспорили. Он говорил, что году в 1984-м будет всемирное правительство. Мы у них возьмем демократические свободы, права человека, они возьмут у нас планирование, а мировое правительство будет единственной гарантией спасения человечества от ядерной катастрофы. Я поспорил на ящик армянского коньяка против бутылки "Боржоми", что не будет этого. И вот мы проводили с ним пресс-конференцию в Париже после его освобождения Горбачевым из ссылки в Горьком. Я его и спрашиваю - Андрей Дмитриевич, а где мой "Боржоми", ведь мирового правительства нет. И тут он сказал фразу потрясающую, фразу гения: "Это не я ошибся, это ошиблась история".

Теперь мы имеем однополярный мир. И я, который был очень близок к пацифизму, считаю сейчас, что ядерное оружие - это наше единственное спасение от распада. Если бы у нас не было ядерного оружия, если бы осуществилось то, о чем Горбачев и Рейган договаривались в Рейкьявике - безъядерном мире к началу ХХI века, то почти наверняка нашу страну уже разобрали бы на куски.

Справка "Известий"

После провала операции 1961 года в Заливе Свиней, когда кубинские контрреволюционеры, поддерживаемые правительством США, были разгромлены войсками Фиделя Кастро при попытке высадки на территорию острова, Соединенные Штаты не отказались от планов силового свержения промосковского режима в Гаване. Советское руководство, со своей стороны, пыталось извлечь максимальную стратегическую пользу из появления союзника в 90 километрах от территории "главного противника" СССР - отсюда и принятое летом 1962 года решение об отправке на Кубу советских ракет средней дальности и артиллерийских ядерных снарядов. Они доставлялись на остров в обстановке секретности - выгружались и перевозились к местам установки по ночам.

Однако 14 октября американской разведке удалось сделать аэрофотоснимки размещенных на позициях ракет. И 22 октября президент Джон Кеннеди объявил морскую и воздушную блокаду Кубы. Кораблям США было предоставлено право обыскивать и в случае необходимости топить суда, нарушающие блокаду. В повышенную боевую готовность были приведены американские вооруженные силы, в том числе в Западной Европе, включая и стратегическую авиацию с ядерным оружием на борту. Тем не менее советские суда еще несколько дней держали курс на Кубу, прежде чем им был дан приказ о возвращении.

Карибский кризис длился около месяца (блокада Кубы была снята 20 ноября). В течение этого срока советские ракеты были вывезены с острова.
От FM
К Meskalito (21.10.2002 13:32:25)
Дата 21.10.2002 14:55:48

Re: 40 лет...

>Это вопрос о мотивах, по которым Хрущев
>начал эту авантюру.

Мне этой фразы вполне хватило. То, что американцы размещали ракеты в Турции - это по боку, типа... :(

Тогда они просто дико перепугались, что мы им свои ракеты под нос подсунули в ответ на то, что они их подсунули нам туда же. И нечего тут популистские речи расписывать...
От Pout
К FM (21.10.2002 14:55:48)
Дата 23.10.2002 08:46:08

"Адская игра". Фурсенко, Нафтали(*)


FM сообщил в новостях
следующее:74294@kmf...
> >Это вопрос о мотивах, по которым Хрущев
> >начал эту авантюру.
>
> Мне этой фразы вполне хватило. То, что американцы размещали ракеты в
Турции - это по боку, типа... :(
>
> Тогда они просто дико перепугались, что мы им свои ракеты под нос
подсунули в ответ на то, что они их подсунули нам туда же. И нечего тут
популистские речи расписывать...

Своего рода энциклопедия не только Карибского кризиса,но и Холодной
войны. Книга первоначально издана в США,отрывки работ Фурсенко и
участников событий(ветеранов)по результатам работы нескольких совместных
саммитов публиковались в толстых журналах.Уникальна книга набором
введенных в оброт рассекреченных документов и воспоминаний учаснтиков с
обеих сторон

http://nvo.ng.ru/notes/1999-11-26/8_gambit.html

Книга целиком тут
http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/F/FursenkoAA/igra/


http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/F/FursenkoAA/igra/glava4-2.h
tml#ugr

отрывок ( только один из целого ряда, и из "середины сюжета")
-----------

(стр. 200 и далее. Глава 4)

Оплан 314
...

Анализ, проведенный командованием американских военных сил в Атлантике,
стал частью общего обзора политики американского правительства в
отношение Кубы. Месяцем раньше Роберт Кеннеди сказал новому директору
ЦРУ Джону Маккоуну, что Куба является "приоритетной проблемой
американского правительства, все другие - второстепенны, и на нее нельзя
жалеть ни времени, ни денег, ни усилий, ни людей"{4}. С ноября 1961
года, когда президент Кеннеди назначил бригадного генерала Лэнсдейла
руководителем и координатором программы против Кубы, на самом верху
стала циркулировать информация, что президент решил "использовать все
ресурсы, чтобы сместить Кастро"{5}. 18 января, после того как были
собраны мнения всех задействованных служб в правительстве, Лэнсдейл
доложил план выполнения "кубинского проекта", или операции
"Мангуста"{6}. Очевидно удовлетворенный прогрессом в этом деле, Кеннеди
сказал своему брату в частной беседе: "Заключительная глава по Кубе еще
не написана"{7}. Братья Кеннеди никогда не скрывали своего гнева в
отношении американской разведки в целом, в особенности в отношении ЦРУ,
после унижения, которое они испытали в апреле 1961 года. Больше не
должно было повториться поражения, подобного в Заливе Свиней.

Спустя две недели после того, как командование американских военных сил
в Атлантике обсуждало способы осуществления прямой военной интервенции
на Кубе, Объединенный комитет начальников штабов отдал ему распоряжение
официально оформить эти проекты, чтобы они могли стать основой для новых
планов возможных действий на Кубе. Директива Объединенного комитета
начальников штабов поступила в штаб-квартиру командования американских
военных сил в Атлантике в Норфолке, штат Вирджиния, в половине первого
ночи 22 февраля.

В Москве было время завтрака, когда в Норфолке узнали, что Объединенный
комитет начальников штабов принял решение: "Желательно, чтобы... планы
по поддержке Оплана командования американских военных сил в Атлантике
были завершены как можно скорее"{8}.

Кремль не получил копию этого послания. Однако у министра иностранных
дел Андрея Громыко и министра обороны Родиона Малиновского было общее
представление о намерениях командования американских военных сил в
Атлантике и Объединенного комитета начальников штабов. 21 февраля, за
день до того, как этот план получил добро от Объединенного комитета
начальников штабов, Владимир Семичастный, новый председатель КГБ,
направил им специальное послание, в котором предупреждал, что "военные
специалисты США получили оперативный план против Кубы, который, по его
информации, поддержан президентом Кеннеди"{9}.

В рапорте КГБ не было конкретного упоминания Оплан 314, но говорилось,
что действия сухопутных сил будут поддержаны подразделениями военной
авиации, расположенной во Флориде и Техасе. Советский разведывательный
источник неверно утверждал, что Кеннеди передал полномочия по
осуществлению агрессии единолично Макнамаре. Однако КГБ сообщал
советскому правительству, что ему неизвестно, когда Макнамара может дать
добро на проведение операции: "Конкретная дата начала операции нам еще
неизвестна, хотя говорят, что она состоится в ближайшие несколько
месяцев".

Откуда русским стало известно об этом? Были ли эти неопределенные
разведданные результатом проникновения советской разведки в высокие
сферы в Вашингтоне, или это всего лишь совпадение, что 22 февраля
советские и американские военные руководители в одно и то же время
обсуждали вероятность того, что Джон Ф. Кеннеди вскоре отдаст приказ
нанести второй удар по побережью Кубы?
....



8 февраля, за две недели до того, как КГБ направил свой тревожный доклад
об американских военных приготовлениях, Президиум ЦК вернулся к
рассмотрению проблемы обеспечения безопасности Кубы. Впервые с сентября
1961 года наиболее влиятельные деятели Советского Союза решили
предпринять что-нибудь, чтобы помочь Кастро защитить себя. Их побудили к
этому крайне тревожные разведданные от источника, гораздо более
надежного, чем те, которыми располагал КГБ. Даже не упоминая об операции
"Мангуста", этот источник нарисовал такую картину: нетерпеливый
президент приучил себя к мысли, что маленькая Куба представляет угрозу
безопасности региона и что политика по отношению к Фиделю Кастро
приобрела черты личной вендетты. Этим источником информации был не кто
иной, как сам Джон Ф. Кеннеди.

В первую неделю февраля зять Хрущева Алексей Аджубей возвратился домой
после длительного визита в Новый Свет. Эту поездку увенчала беседа
Аджубея с американским президентом в Вашингтоне. Аджубей уже сообщал в
Кремль об этой встрече в телеграмме, отправленной 31 января, но как он
объяснил своему тестю по возвращении, Кеннеди сделал крайне
провокационное заявление о кастровской Кубе, о котором он решил
информировать Хрущева лично.

Используя канал Большаков - РФК (Роберт Ф. Кеннеди), президент пригласил
Аджубея в Белый дом. В ходе разговора, в котором были затронуты все
основные пункты американо-советской конфронтации, - Лаос, Берлин,
разоружение, - президент поднял и проблему Кубы.

- Вопрос Кубы, - сказал Кеннеди, - будет решен на Кубе, а не
вмешательством извне.

- А как же Пунта-дель-Эсте? - спросил Аджубей, имея в виду попытку ряда
стран во главе с США исключить Кубу из Организации американских
государств.

- Народ Соединенных Штатов весьма озабочен тем, что Куба стала нашим
врагом. Вас беспокоят враждебно настроенные соседи, нас тоже. Но
повторяю, кубинский вопрос будет решен на Кубе.

- Но угроза Кубе сохраняется, - возразил Аджубей.

- Я уже говорил Н.С.Хрущеву, что считаю вторжение, которое имело место,
ошибкой; однако мы не можем не следить за развитием событий на Кубе. Вам
же небезразличен, например,курс Финляндии.

Он добавил, что США сами нападут на Кубу.

Аджубей отметил, что "разговор о Кубе был сложен для президента". В
какой-то момент Кеннеди, потеряв самообладание, раскрыл, что ожидает,
что отношения с Кастро станут проблемой предвыборной кампании 1964 года:
"Если я выставлю свою кандидатуру на следующих выборах и кубинский
вопрос останется в таком же положении, как сейчас, то придется что-то
предпринять"{12}.

Если бы это было все, что сказал Кеннеди, то Кремль мог бы не
пересматривать свою поддержку Кубе в феврале 1962 года. Однако Кеннеди
не только провел параллель между озабоченностью Советского Союза и
своей - Кубой, он воспользовался визитом зятя Хрущева, чтобы в еще более
образной форме предупредить русских и заявить, что США считают своим
законным правом иметь свободу рук в Карибском бассейне.

Как пишет Аджубей, в этот момент Кеннеди "пристукнул кулаком по столу" и
сказал: "В свое время я вызвал Аллена Даллеса и ругал его. Я сказал ему:
"Учитесь у русских. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали
конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела Финляндии, президент
этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается. А
вы, Даллес, ничего не смогли сделать"".

Противоречивость заявлений Кеннеди бросалась в глаза. С одной стороны,
он заверял, что США не готовят интервенцию, с другой - пытался убедить
Аджубея, что американцам "даже с психологической точки зрения" трудно
согласиться с тем, что происходит на Кубе. "Это ведь в 90 милях от
нашего берега. Очень трудно, - повторил он и добавил: - Куба лезет
изнутри".

...

Стратегические угрозы

Хотя Хрущев принял угрозу Кеннеди в отношение Кубы весьма серьезно, он
пока еще не был уверен, как будут развиваться отношения между США и СССР
в 1962 году. У Кремля были причины полагать, что после берлинского
кризиса президент Кеннеди захочет добиться реального прогресса на
стратегическом уровне. В январе Джон Кеннеди использовал канал
Большакова, чтобы договориться об обмене телевизионными обращениями и
информировать о намерении его брата посетить Советский Союз в ходе
своего всемирного турне, запланированного на весну. Белый дом намекнул,
что Кеннеди проявляет интерес к проведению второй встречи на высшем
уровне, на этот раз в Москве, и визит Роберта мог бы стать
подготовительным этапом{14}.

В январе Хрущев поставил вопрос о зондаже американского президента на
обсуждение Президиума ЦК. Руководство поддержало его намерение принять
Роберта Кеннеди и пресс-секретаря Белого дома Пьера Сэлинджера. Хрущев
одобрил также обмен телевизионными обращениями{15}.

Сообщение Аджубея, последовавшее через несколько недель после этого,
взволновало Хрущева, он беспокоился за Кастро, однако как ив 1961 году,
во время событий в Заливе Свиней, советский руководитель не был склонен
из-за Кубы ставить под удар любые позитивные изменения в отношениях с
Вашингтоном, которым он придавал большое значение. Потребовалось нечто
большее - какая-то еще более важная информация из Вашингтона, которая
заставила бы его пересмотреть советско-американские отношения в тот
самый момент, когда его специалисты по Кубе оценивали возможности Кастро
противостоять США.

2 марта 1962 года Большаков и Роберт Кеннеди встречались вне стен
Министерства юстиции, возможно в ресторане, выбранном Фрэнком Хоулменом,
для обсуждения возможностей проведения второй встречи на высшем уровне
между Хрущевым и Кеннеди{16}. Газета "Вашингтон пост" в тот день
сообщала, что президент Кеннеди собирается выступить с речью по вопросу
ядерных испытаний. Роберт Кеннеди начал встречу, заверив Большакова, что
его брат не желал бы возобновления испытаний. "Президент искренне хочет
избежать проведения ядерных испытаний и готов подписать соглашение по
этому вопросу с премьером Хрущевым, который, как мы уверены, хочет того
же"{17}.

Как и в мае 1961 года, Генеральный прокурор предложил Большакову, что
обе страны могут заключить соответствующее соглашение по этому вопросу и
тем самым избежать возобновления американцами испытаний ядерного оружия.
Поскольку две сверхдержавы не смогли достичь договоренности о режиме
контроля, в частности, о количестве проверок на месте, гражданстве
инспекторов и т. п., то почему бы не начать с соглашения, которое легко
поддавалось бы контролю? Ядерные испытания в атмосфере нельзя скрыть.
Имея это в виду, Кеннеди отдал распоряжение начать переговоры о
запрещении испытаний в атмосфере, и если представители двух стран не
смогут ни к чему прийти, то он вновь хотел бы встретиться лично с
Хрущевым{18}.

Решение США возобновить ядерные испытания было для Кремля ударом в
солнечное сплетение. Оно подтвердило подозрения, что Вашингтон
наращивает мускулы и намерен применить силу в Карибском бассейне. Более
того, Хрущев не был удивлен уловками братьев Кеннеди. Эти тайные сделки,
которые они так любили, никогда не затрагивали тех проблем, которые
реально разделяли две державы. Хрущев стремился догнать США по ядерной
мощи. Поэтому он считал, что если и установить запрет на ядерные
испытания, он должен быть всеобъемлющим и не оставлять американцам
возможности продолжать взрывы под землей. Советский Союз только что
провел первые подземные испытания, но они были дороги, а США опережали
русских по технологии их осуществления. Почему американское
правительство думает, что он пойдет на такие унизительные сделки? И что
еще хуже, это предложение было сделано за несколько часов перед тем, как
Кеннеди официально заявил о своем намерении возобновить ядерные
испытания 15 апреля, если к этому времени не будет подписано соглашение
об их запрете. Неужели американцы думают, что он согласится на
переговоры, основанные на угрозе. С точки зрения Хрущева, это был
шантаж, такая же бесстыдная попытка размахивать ядерным оружием, как
применение Трумэном атомных бомб, чтобы закончить войну с Японией.

Вашингтону следовало бы предвидеть реакцию Хрущева на подобные угрозы.
Но в Кремле в первые две недели марта произошло еще нечто такое, чего не
ожидал Джон Кеннеди. Почти в тот же момент, когда Роберт Кеннеди призвал
представителей Кремля к заключению соглашения по контролю над
вооружениями, советская военная разведка передала Хрущеву информацию,
которая считалась надежной и подтверждала, что Пентагон сделал серьезные
приготовления для ядерного нападения на Советский Союз. Согласно двум
сообщениям от 9 и 11 марта из надежного источника в службе национальной
безопасности США, крупные советские ядерные испытания, проведенные
осенью 1961 года, удержали Соединенные Штаты от дальнейшего продвижения
их планов нанесения упреждающего ядерного удара по Советскому Союзу.
Этот источник, который считался весьма ценным и донесения которого
передавались советскому руководству, сообщал, что между 6 и 12 июня 1961
года Соединенные Штаты приняли решение нанести ядерный удар по
территории СССР в сентябре 1961 года. И только лишь объявление,
сделанное русскими о проведении новой серии ядерных испытаний, заставило
Соединенные Штаты отменить свое решение. Согласно сообщению информатора
ГРУ, испытания убедили Соединенные Штаты, что советский военный
потенциал был более мощным, чем они полагали ранее{19}.

В архивах ГРУ нет указания, кому поступило это сообщение. Однако оно
несомненно должно было дойти до Хрущева и укрепить его уверенность в
том, что ядерное оружие - это единственный язык, который понимают
Соединенные Штаты. В конце июня 1960 года подобный рапорт КГБ
относительно планов Пентагона нанести превентивный ядерный удар
подтолкнул Хрущева сделать публичное заявление о ядерных гарантиях
Гаване. Теперь, два года спустя, неуклюжая ядерная дипломатия Кеннеди и
два пугающих сообщения, полученных ГРУ, не могли не усилить
озабоченности Хрущева насчет стратегической уязвимости Москвы.

Хрущев реагировал немедленно, отменив обмен телевизионными обращениями
между двумя лидерами. Громыко проинструктировал советское посольство в
Вашингтоне, чтобы Большаков сказал пресс-секретарю Кеннеди Пьеру
Сэлинджеру, который занимался организацией телеобращений с американской
стороны, следующее:

"Последние события, в особенности решение Джона ф. Кеннеди возобновить
ядерные испытания, делают невозможным обмен телевизионными
посланиями"{20}.

Советский руководитель также решил ужесточить свои условия по запрещению
испытаний оружия, чтобы убедиться в том, что Кеннеди понял его. Это
соглашение должно быть всеобъемлющем или его не должно быть вовсе. В
прошлом он был готов на две или три инспекции в качестве "политической
уступки" вечно подозрительному Западу. Но теперь позиция Советского
Союза состояла в том, что инспекций быть не должно. Хрущев явно
нервничал, опасаясь, что американские эксперты могут получить точные
сведения о советском ядерном потенциале. Три инспекции могли бы убедить
американцев в том, что они располагают достаточным стратегическим
превосходством, чтобы воспользоваться таким шансом и нанести
превентивный удар. Позднее Хрущев вспоминал: "Мы не могли позволить
Соединенным Штатам и их союзникам присылать сюда своих инспекторов,
которые шныряли бы по Советскому Союзу. Они бы обнаружили, что наши
позиции относительно слабы, а поняв это, они могли бы решиться напасть
на нас"{21}.

Хрущев поставил на карту свой престиж на заседании Политбюро, которое
было посвящено проблеме урегулирования советско-американских отношений
путем заключения соглашений по разоружению. Решение Кеннеди возобновить
испытания ядерного оружия более чем что-нибудь другое означало провал
попытки договориться с СССР. У Хрущева не оставалось другого выбора, как
отказаться вести дела с американским президентом, контролирующим правое
крыло своего правительства. Чтобы подстраховаться, Хрущев попросил
своего зятя Аджубея распространить содержание его беседы во время
встречи с Кеннеди, с акцентом на острый характер диалога{*}. Хрущев
чувствовал, что вскоре ему может быть брошен вызов, и, вероятно, это
будет связано с Кубой.

Мангуста

...
=======

Александр Фурсенко
Тимоти Нафтали
Адская игра
Секретная история Карибского кризиса 1958-1964
Предисловие

Часть I Объятия

Глава 1 Как относится Кастро к России
Viva Фидель!
Воспоминания молодости
Глава 2 Наш человек в Гаване
Танец канкан
Прибытие Алексеева
Микоян и Кастро
Глава 3 "Ля Кубр"
Тактика "салями"
Микоян в Гаване
Предлог
Реакция сверхдержав на инцидент с "Ля Кубр"
Ядерные гарантии ХрущеваАванпост
Глава 4 "Куба -да, янки - нет!"
Гаванская декларация
Советский Союз идет на сближение
Тревога в октябре
"Москва - наш мозг и главный руководитель"
Ответ Хрущева
Часть II Столкновение
Глава 1
Залив Кочинос
Стремление к саммиту
Кеннеди и Куба
"Если бы речь шла о части советской территории"
Саммит и Залив Кочинос
Алексеев в Бразилии
Нападение
Счастливчики
Глава 2 Урок президенту
Жестокий апрель
Первый шаг Советского Союза
Гамбит Кеннеди
Появление Георгия Большакова
Взаимные подозрения
Ответ Москвы
Собственные идеи Хрущева
Заседание Президиума ЦК 26 мая
Приготовления Кеннеди
Вена
Глава З Кондор и Мангуста
Поезд в Житомир
Планы убийства
Берлинские дни
Кастро тоже хочет иметь ракеты
Специальная операция
Разочарование в Гаване
Мангуста
Глава 4 Трудности в Тропиках
Оплан 314
Любимый зять
Стратегические угрозы
Мангуста
Москва пересматривает свою кубинскую политику
Внутренние проблемы на Кубе у Кастро
Глава 5
Ядерное решение
Лиса и ёж
Неожиданное приглашение
Американский визитер
Ядерное решение
Предложение Хрущева
Глава 6
Анадырь
Пинок под столом
Попытки Хрущева сохранить тайну
Глава 7 "Теперь мы можем поддать вам"
Крестовый поход Джона Маккоуна
Заявление Кеннеди
Решение, принятое в Пицунде
Глава 8
Исполком
Снова план "Мангуста"
Две кампании
Шок в Сан Кристобал
Первое заседание Исполкома, 16 октября 1962 года
"Думаете, это можно сделать за один день?"
Маккоун возвращается
Затишье перед бурей
А еще и межконтинентальные баллистические ракеты?
США не готовят нападения
19 октября: что делать?
20 октября: день решений
Воскресенье 21 октября 1962 года: связь с Великобританией
Понедельник 22 октября 1962 года: подготовка речи
Глава 9 Ракетный кризис
"Может вылиться в большую войну": Москва. 22 октября 1962 года
Вашингтон, 22 октября, 6 часов вечера, восточное поясное время (1 час
ночи по московскому времени)
Реакция Хрущева
Реакция советского посольства в Вашингтоне
Что собирается делать Хрущев?
"Роберт Кеннеди едет к Добрынину"
"Александровск"
24 октября: блокада
Глава 10
Апогей холодной войны
"Правильная и разумная тактика"
Уоррен Роджерс
Москва, пятница 26 октября
Вашингтон, 26 октября
Гавана, 26 октября
Вашингтон, 26 октября, вечер
Москва, 27 октября, 9 часов утра (Гавана, 2 часа ночи)
Москва, суббота 27 октября, полдень (4 часа утра по времени Восточного
побережья США)
Гавана, суббота 27 октября, 10 часов утра (5 часов дня по московскому
времени)
Вашингтон, суббота 27 октября, 10 часов утра (5 часов вечера по
московскому времени)
Москва, воскресенье, 28 октября, 10.45 утра (2.45 ночи)
Вашингтон, воскресенье, утро, 28 октября, 9.00 утра (5 часов дня по
московскому времени)
Гавана, воскресенье днем 28 октября
Глава 11
Миссия Микояна
Скептицизм на Кубе
Ноябрьский кризис в Вашингтоне
Кризис, вызванный самолетами ИЛ-28
Кастро хочет использовать силу
"Это будет сделкой"
Кастро не успел моргнуть глазом
Месть Кастро
Часть III Последствия
Глава 1 Речь в Американском университете
Кеннеди в Палм Бич
У Хрущева другие заботы
План "Мангуста" в 1963 году
Фидель Кастро в СССР
Глава 2
Даллас и Москва
Вторая миссия Микояна
Заговор правых сил?
Москва, октябрь 1964 года


------------------------------------------------------------------------
--------

Александр Фурсенко, Тимоти Нафтали "Адская игра", Издательство "Гея", M.
1999






От Pout
К Pout (23.10.2002 08:46:08)
Дата 23.10.2002 09:08:10

Re: "Адская игра". Главная часть игры. "Анадырь"(*)

ссылочку потерял к тексту. Пикантная подробность про Германию.И еще
один отрывок.

> Книга целиком тут
> http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/F/FursenkoAA/igra/
>
>
>
 http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/F/FursenkoAA/igra/glava4-2.h
> tml#ugr
>
> отрывок ( только один из целого ряда, и из "середины сюжета")
...
...
> Хрущев поставил на карту свой престиж на заседании Политбюро, которое
> было посвящено проблеме урегулирования советско-американских отношений
> путем заключения соглашений по разоружению. Решение Кеннеди
возобновить
> испытания ядерного оружия более чем что-нибудь другое означало провал
> попытки договориться с СССР. У Хрущева не оставалось другого выбора,
как
> отказаться вести дела с американским президентом, контролирующим
правое
> крыло своего правительства. Чтобы подстраховаться, Хрущев попросил
> своего зятя Аджубея распространить содержание его беседы во время
> встречи с Кеннеди, с акцентом на острый характер диалога{*}. Хрущев
> чувствовал, что вскоре ему может быть брошен вызов, и, вероятно, это
> будет связано с Кубой.
>
----------------------
* Речь шла не только о комментарии Кеннеди, где он уподоблял Кубу
Венгрии, но и о его настойчивых утверждениях о необходимости пребывания
солдат союзных стран в Берлине, а также о том, что Западная Германия уже
обладала бы ядерным оружием, если бы на канцлера Аденауэра не
оказывалось такое сильное давление. В глазах Москвы все эти замечания
выглядели весьма тревожно.






> Глава 6
> Анадырь


----------
- От Pout

Дата 26.10.2001 11:03:05
Рубрики Современность; Спецслужбы; Локальные конфликты; Политек;

Главная часть игры."Анадырь"
------------------------------------------------------------------------
--------


>Выложили книгу про сабж.
>
 http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/F/FursenkoAA/igra/index.html

"Анадырь"
ч.2 глава 6

...

Президиум ЦК собрался ровно в 11.00 утра 10 июня, чтобы обсудить
результаты
этой миссии. Помимо членов и кандидатов в члены Президиума Хрущев
привлек
министров иностранных дел и обороны, Громыко и Малиновского,
заместителей
Малиновского из Генштаба (М-В.Захарова, А.А.Епишева, С.С.Бирюзова,
В.И.Чуйкова),
а также Бориса Пономарева и других секретарей ЦК13. Вначале Рашидов, а
затем Бирюзов сообщили о своих переговорах на Кубе.
Они сообщили, что Кастро благодарен и удовлетворен советским планом. Это
то, чего хотел Хрущев. Он видел, как нарастал кризис в мае, какой
явственно
упрямой казалась Америка, опьяненная своим ядерным превосходством, и
каким
беззащитным был Фидель Кастро. Сейчас, по крайней мере, Кастро не
представлял
такой серьезной проблемы. После обсуждения "сути" проблем
советско-кубинских
отношений Малиновский зачитал меморандум по осуществлению операции с
ракетами,
подготовленный Генштабом. Советские военные рекомендовали послать на
Кубу
два типа баллистических ракет - Р-12 с радиусом действия 1700 километров
и Р-14, способные покрывать вдвое большее расстояние. Оба типа ракет
были
оснащены ядерными боеголовками мощностью в 1 мегатонну тринитротолуола.
Малиновский уточнил, что вооруженные силы могут поставить 24 ракеты
среднего
радиуса действия Р-12 и 16 ракет промежуточного радиуса действия Р-14 и
иметь в резерве еще половину от числа ракет каждого типа14. Сорок ракет.
Сорок ракет следовало снять из подразделений, размещенных
на Украине и в европейской части России, нацеленных на объекты в Европе.
Будучи установлены на Кубе, эти ракеты удвоили бы число советских
ядерных
ракет, способных достичь территории Соединенных Штатов15.
План, изложенный Малиновским, составили быстро. Хотя сама идея
размещения
ядерного оружия на Кубе, возможно обсуждалась Малиновским и Хрущевым в
зпреле, серьезное планирование в высших эшелонах Министерства обороны
началось
лишь в начале мая16. Предполагалось направить
на Кубу группу военнослужащих, которая должна быть сосредоточена вокруг
пяти подразделений ядерных ракет, три из них оснащались ракетами Р-12 и
две - ракетами Р-14. Помимо ракет в состав этой группы включались четыре
моторизованных подразделения, два танковых батальона, эскадрилья
истребителей МИГ-21, сорок два легких бомбардировщика ИЛ-28, два
подразделения крылатых
ракет, несколько батарей зенитных орудий и 12 подразделений ракет СА-2
(со 144 пусковыми установками). Каждое моторизованное подразделение
состояло
из 2500 человек, а два танковых батальона оснащались новейшими
советскими
танками Т-5517. Такая структура была новшеством
в Советской армии, где никогда прежде в армейскую группу не включались
баллистические ракеты18.
В программе, очерченной 10 июня Малиновским, ядерные средства не
ограничивались
ракетами средней и промежуточной дальности. Два подразделения крылатых
ракет ("фронтовых крылатых ракет" - ФКР) также имели ядерные боеголовки.
Министерство обороны приняло решение направить 80 таких ракет для защиты
кубинского побережья и района, прилегающего к американской военной базе
Гуантанамо. Ракеты имели дальность действия около 160 километров и
мощность
ядерной боеголовки эквивалентную от 5,6 до 12 килотонн19.
Детали плана Малиновского свидетельствовали, что советские военные
рассматривали
кубинскую операцию как возможность выдвинуть свою мощь в Западное
полушарие
в ходе миссии по спасению Фиделя Кастро. В целом на Кубу отправляли
50874
человека военного персонала. Советский военно-морской флот собирался
использовать
Кубу в качестве базы для советской, равно как и кубинской обороны. В
рамках
размещения советской военной группировки на Кубе ВМФ принял решение
построить
на острове базу для подводных лодок, включая технический пункт
обслуживания новых советских подводных лодок, оснащенных баллистическими
ракетами. Для
обороны побережья острова советский ВМФ намеревался послать
мини-флотилию:
два крейсера, четыре эсминца (два из них с ракетными пусковыми
комплексами
на борту) и 12 катеров типа "Комар", каждый из которых имел на
вооружении
по две ракеты Р-15 с обычными зарядами с радиусом действия в 16
километров20. Для патрулирования Восточного побережья Соединенных Штатов
ВМФ планировал
послать отряд из 12 подводных лодок, включая семь, имевших ракеты с
ядерными
боеголовками. Каждая из подлодок имела на борту по три баллистические
ракеты
(Р-13) с боеголовками мощностью в 1 мегатонну. Из всех систем
вооружения,
предназначенных для Кубы, советские подводные лодки с баллистическими
ракетами
гораздо больше подходили для утверждения советской стратегической мощи,
чем для предотвращения грядущей военной акции США против Кастро. По
ядерной
мощи ракеты Р-13, которыми они были оснащены, соответствовали ракетам
среднего
и промежуточного радиуса действия21.
Прослушав меморандум, зачитанный Малиновским, Президиум ЦК единогласно
его принял. При сорока ракетах, день и ночь нацеленных на США, ни один
генерал в Пентагоне не посмел бы и думать о нанесении первого ядерного
удара по территории Советского Союза или атаковать Кубу.

...
К концу мая 1962 года Генштаб Советской армии подготовил легенду для
прикрытия кубинской операции. Те, кто подготавливали прикрытие, выбрали
кодовое название "Анадырь", желая таким образом скрыть место назначения
военного оборудования. Анадырь - это название реки, протекающей в той
части
Сибири, которая примыкает к Тихому океану, такое же название носила и
стратегическая военно-воздушная база, расположенная в том же районе.
Оттуда советские
бомбардировщики могли достигнуть территории США. Разработчики операция
прикрытия стремились создать впечатление, что речь идет о Сибири.
Военнослужащим,
медсестрам и инженерам, привлеченным к экспедиции на Кубу, говорили, что
они направляются в район с холодным климатом. Тем, которые нуждались в
более точных инструкциях, например инженерам-ракетчикам, разрешалось
сообщать,
что они направляются с межконтинентальными баллистическими ракетами на
полигон на арктическом острове Новая Земля. По советским железным
дорогам
к портам погрузки шли целые вагоны овчинных полушубков, валенок и
меховых
шапок, чтобы подтвердить версию об Арктике, как цели операции31.
План был весьма впечатляющим, но советские военные отлично понимали,
что у него есть крупный недостаток. Американские разведывательные
самолеты
У-2 регулярно на большой высоте совершали облеты Кубы, и потому
существовали
опасения, что Кеннеди узнает правду еще до завершения операции. По
крайней
мере с начала года советская разведка знала о полетах У-2 над Кубой.
Так,
в начале февраля 1962 года сотрудники КГБ сообщали из Вашингтона, что
руководство
ЦРУ представило Комитету по ассигнованиям конгресса вй время закрытых
слушаний,
посвященных помощи Советского блока Кубе, снимки, сделанные У-2, где
были
видны чехословацкие и польские грузовые суда32.
А чуть больше месяца спустя из советских разведывательных источников в
Вашингтоне поступило еще одно сообщение, что США используют У-2, чтобы
учесть количество МИГов, базирующихся на кубинских аэродромах33.
Если американцы будут продолжать эти полеты, то невзирая на все меры
предосторожности,
в сентябре-октябре американские фотоаналитики обнаружат пусковые
установки
и ракеты.
Хрущев, который широко пользовался сообщениями разведки, весной также
должен был знать, что американские У-2 регулярно совершают облеты Кубы.
Однако в это время у него впервые зародилась идея послать ракеты Фиделю
Кастро. Ни Хрущев, ни его ближайшие советники, по-видимому, не придавали
значения тому, что может попасть на пленку бортовых фотокамер
самолетов-разведчиков. По крайней мере один раз, в мае,
высокопоставленный советский военный попытался
заставить руководство в Кремле принять во внимание фактор У-2 при
рассмотрении
преимуществ кубинской операции и потерпел при этом поражение. Главный
военный
представитель Советского Союза на Кубе генерал-майор А.А. Дементьев
поднял
этот вопрос перед Родионом Малиновским в присутствии Хрущева до того,
как
Президиум ЦК условно одобрил план операции "Анадырь". "Эти ракеты
невозможно
будет спрятать от американских самолетов У-2", - предупредил Дементьев
советскоro министра обороны. Это замечание рассердило Малиновского. По
словам Алексеева, который сидел рядом, министр обороны пнул Дементьева
ногой под столом чтобы показать ему свое неодобрение. Возможно, министр,
как и его шеф Хрущев, держался того мнения что американская разведка не
засечет ракеты до тех пор, когда будет слишком поздно34.
К началу июля советский руководитель сам начал проявлять беспокойство
о том, где и как американцы узнают о проекте "Анадырь". "Итак,
невозможно
тайно доставить войска на Кубу", - якобы сказал Хрущев на встрече со
своими
военными советниками 7 июля 1962 года. Хрущев только что встречался с
Раулем
Кастро, который находился в Москве для ведения переговоров по договору
о взаимной обороне, который бы явился юридической основой для
развертывания
советского военного контингента на Кубе. Не исключено, что внезапный
пессимизм
Хрущева относительно операции прикрытия "Анадырь" был вызван
предостережением
генерала Дементьева, приехавшего в Москву вместе с Раулем Кастро. В
любом
случае тот факт, что Хрущев принял решение лично подстраховать операцию
по доставке ракет на Кубу, свидетельствует, что он осознал рискованный
характер операции прикрытия35.
Хрущев объявил, что защита от американских У-2 становится приоритетным
направлением операции. В первоначальном плане приоритетным считалась
только
сама по себе установка ракет на Кубе. Хрущев предложил первыми направить
на Кубу ракеты ПВО, легендарные СА-2 с тем, чтобы любой американский
самолет-разведчик
был сбит прежде, чем он сможет засечь сооружение пусковых установок на
самом начальном этапе36.
Восемьдесят пять судов, которые должны были доставить людей и
оборудование,
были рассредоточены по 6 портам, начиная с Севастополя на юге Крыма до
Севе-роморска, в районе Мурманска, на севере37.
На этапе погрузки для сохранения секретности никто из капитанов не знал,
куда направляется груз. Каждому из них был вручен запечатанный пакет,
который
хранился в сейфе и подлежал вскрытию в присутствии сопровождавшего судно
представителя КГБ в открытом море, после выхода в Атлантику. В пакете
был
приказ идти на Кубу. Инструкция предписывала капитанам предпринять все
возможные меры, чтобы уйти при попытке атаковать корабль или высадиться
на его борт. Если бы такие меры не дали результата или оказались
невозможными,
они должны были "уничтожить всю документацию, содержащую государственную
и военную тайну", и в случае очевидной попытки иностранной группы
захватить
судно и его груз, "капитан и командир группы военных, находящихся на
борту,
обязаны принять меры, чтобы обеспечить безопасность людей и потопить
судно"38.
Некоторым капитанам было также сказано, что в случае поломки в открытом
море и необходимости просить помощи они должны объяснять пришедшим на
помощь
иностранным морякам, что они везут автомобили на экспорт39.
Даже вновь назначенный командующий советского военного контингента на
Кубе был замаскирован другой фамилией. Посмотрев на паспорт,
подготовленный
для него, генерал Иса Плиев воскликнул: "Что это? Это, должно быть,
какая-то
ошибка!" Фотография была его, но имя было не то. "Я не Павлов", - сказал
он40.
Решение Президиума ЦК от 7 июля по кандидатуре генерала Плиева, которому
был дан псевдоним "Павлов", было неоднозначным. Плиев был артиллеристом.
Наиболее очевидной кандидатурой считался командующий ракетными войсками
на Украине и в Белоруссии генерал-лейтенант Павел Борисович Данкевич,
под
командованием которого находились ракетные дивизионы, направленные на
Кубу41.
Но Хрущев решил поставить заслон любым подозрениям относительно его
планов
в отношении Кубы. Выбор фигуры, столь очевидно связанной со
стратегическими
ракетными войсками, как Данкевич, ослабил бы прикрытие операции на Кубе.
Была и Другая причина, почему выбрали Плиева. Он был героем войны, его
лично знал Хрущев, и он был дружен с министром обороны Малиновским. Его
военная карьера началась еще в годы гражданской войны в России.
Heзадолго
до этого в качестве командующего Северо-Кавказским военным округом Плиев
привлек внимание Хрущева энергичными действиями по подавлению
беспорядков
в Новочеркасске. Хрущев чувствовал, что может доверять этому человеку,
и, пользуясь своей властью, назначил Плиева командующим советским
военным контингентом на Кубе42.
Из Генерального штаба Плиев получил приказ вылететь на Кубу 10 июля
во главе инспекционной группы. Председатель Совета министров Хрущев
только
что одобрил количество ядерных ракет и численность подразделений
сопровождения.
Однако план составлялся в такой спешке, что на Кубе не были определены
места развертывания ракет43. Москва возлагала
на Плиева ответственность за быстрые действия. В полученных им
инструкциях,
содержавших 14 пунктов, первым значилось - к 15 июля сообщить
"шифрованной
телеграммой" названия кубинских портов, где может быть проведена
разгрузка.
Министерство морского флота спешно завершало составление инструкций
капитанам советских судов44.
Попытки Хрущева сохранить тайну В то время как советские торговые суда,
взявшие на борт солдат и загрузившие
военное снаряжение, начали выходить в море, операция "Анадырь" вступила
в опасную стадию. Начиная с середины июля и до конца сентября, когда
оборонительные
ракеты СА-2 могли быть приведены в боевую готовность на Кубе,
перемещение
50-тысячной советской военной группировки через Атлантику и ее
развертывание
в Карибском бассейне приходилось осуществлять в открытую при очень
небольшом камуфляже. В конце июля Хрущев попытался принять
дополнительные меры, чтобы
не дать американцам обнаружить советские перевозки на Кубу. Во второй
раз
с тех пор, как Георгий Большаков начал встречаться с Робертом Кеннеди в
1961 году, в Кремле решили воспользоваться этим каналом, чтобы
предложить
свою инициативу45. Хрущев не мог заставить
Джона Кеннеди прекратить полеты У-2 над Кубой; но он мог добиться от
него
прекращения использования самолетов-разведчиков, совершавших облеты
советских
судов с целью фотографирования грузов, направляющихся на Кубу.
Охарактеризовав
американскую воздушную разведку в международных водах как "запугивание",
советское правительство направило в июле 1962 года через Большакова
просьбу
прекратить эти полеты во имя улучшения отношений между двумя странами46.
В конце июля, когда генеральный прокурор передал это послание Москвы
по назначению, основным беспокойством президента Кеннеди был Берлин, а
не Куба. Менее чем через четыре месяца в США должны были состояться
выборы
в конгресс, и Кеннеди не хотел, чтобы какой-нибудь сюрприз со стороны
Хрущева
подорвал его репутацию лидера, крепко держащего в руках руководство
внешней политикой. Кеннеди был уверен, что именно в Западном Берлине
Кремль скорее
всего может создать для него трудности. Как объяснил летом
пресс-секретарь
Пьер Сэллинджер источнику КГБ, "даже незначительное отступление
правительства
(США) от его нынешней позиции по Западному Берлину будет использовано
республиканской
партией в предвыборной кампании"47.
Джон Кеннеди недооценил значение беспокойства Хрущева относительно
действий
американской разведки по сбору данных о советских поставках. Думая о
том,
как использовать просьбу Хрущева о прекращении облета советских судов,
он решил использовать частный канал связи через Большакова. Президент
предложил
брату пригласить Большакова 30 июля в Белый дом с тем, чтобы самому
принять участие в разговоре с ним48. Кеннеди был готов
приказать прекратить американскиe разведывательные полеты в открытом
море,
но в ответ на это он хотел, чтобы советское правительство обещало,
говоря его словами, "заморозить" берлинскую проблему.
Поначалу казалось, что план Хрущева сработал. В начале августа Президиум
ЦК поручил Большакову сообщить Кеннеди: "Н.С.Хрущев доволен тем, что
президент
отдал приказ прекратить облеты советских судов в открытом море". В то же
время советский лидер не считал, что он должен умиротворять Кеннеди в
Берлине,
чтобы достичь своей цели на Кубе. Берлин все еще был для него как кость
в горле, и замечание Кеннеди о том, чтобы "заморозить" дело,
предполагало,
что советская сторона виновна в этом споре. Наряду с инструкцией
поблагодарить
Кеннеди за отзыв разведывательных самолетов, Хрущев приказал Большакову
передать в Белый дом, что он "хотел бы понять, что имел в виду Джон Ф.
Кеннеди, когда говорил о том, чтобы "заморозить берлинский вопрос"49.
Контроль над вооружениями - только этот аспект отношений сверхдержав
готов
был упомянуть Хрущев, чтобы успокоить нервы Кеннеди, пока ракеты на Кубе
не будут приведены в боевую готовность. В августе из Кремля Большакову
дали указание поговорить с братьями Кеннеди о проблеме запрещения
испытаний
ядерного оружия. Это не было обманом, но это не было и предложением
начать
переговоры. У Кремля не было новых предложений по этому вопросу, но до
Москвы не доходило и каких-либо сигналов, свидетельствовавших о
смягчении
позиции США. Москва проинструктировала Георгия Большакова сказать
Роберту
Кеннеди "для Джона Кеннеди лично": "Мы должны более упорно работать,
чтобы
добиться запрещения испытаний ядерного оружия"50.
Это могло на время несколько ослабить подозрения в Белом доме.
На протяжении всего лета Фидель Кастро не раз наталкивался на
осторожность
Хрущева и не мог понять ее причин. В середине августа он дал понять, что
его не вполне устраивает проект советско-кубинского договора об обороне,
который его брат привез из Москвы в середине июля. "Кастро заверил, что
все кубинское руководство единодушно принимает все изложенное в нашем
проекте,
но по внутренним причинам и международным причинам желал бы сделать эту
декларацию неуязвимой для реакционной пропаганды"51.
Тем не менее Кастро горел желанием раскрыть миру факт существования
договора
об обороне с Москвой и хотел, чтобы Хрущев подписал новый проект до
конца
месяца. Он предложил направить Че Гевару и Эмилио Арагонеса в Москву в
конце месяца для объяснений не только того, чем новый проект договора
лучше
прежнего, но и потому, что их визит явился бы хорошей "психологической
подготовкой для опубликования декларации о взаимной обороне (между Кубой
и СССР)". Хрущев приветствовал Че и Арагонеса, но охладил стремление
Кастро
обнародовать договор об обороне. Активность Кастро резко контрастировала
с тем, как понимал ситуацию Хрущев. Учитывая желание Кеннеди заморозить
главные проблемы американо-советских отношений до выборов в конгресс и
вероятность того, что Вашингтон обнаружит ракеты, когда они прибудут на
Кубу, Хрущев не хотел давать ему дополнительного повода жаловаться в
связи
с развитием ситуации на Кубе52.
Как ни странно, через неделю после объявления Москве о желательности
пересмотра текста советско-кубинского договора о взаимной обороне Фидель
Кастро и его брат Рауль сами дали Хрущеву дополнительный аргумент в
пользу
соблюдения секретности. Служба безопасности Кубы перехватила большое
количество
радиосообщений от агентов, находившихся вблизи кубинских портов. В этих
сообщениях содержалась детальная информация о передвижении советских
вооружений
и военнослужащих по острову. Хотя братья Кастро и обещали принять все
необходимые
превентивные меры, эта информация вызвала озабоченность в Москве53.15
августа шпион, действовавший в районе населенного пункта Торриенте,
сообщал
американцам следующее:
"Русские военнослужащие находятся также в Банья-Онда, Сан-Антонио,
Сан-Хулиане, Исабель-Рубио. В Торриенте они построили три барака и
заняли все здания,
в которых жили малолетние преступники размещавшегося здесь
исправительного
лагеря. Русские приказали выселить с территории в радиусе двух
километров
от Торриенте всех жителей, которые вынуждены были побросать свои дома,
посевы и собственность. В этот район завезено более ста ящиков, как
уверяют,
для строительства ракетной базы"54.
В Гаване и в Москве знали, что эти сведения о месторасположении ракетной
базы неверны. Самое ближайшее место установки ракет находилось на
расстоянии
более трех сотен миль от Торриенте, а первые ракеты еще не были
отправлены
из России. Но для Кремля это не имело значения. Важна была реакция
Вашингтона,
когда там получат эту информацию. Если по каналам, находившимся под
наблюдением
кубинцев, передавались подобные данные, то что же могли сообщать Кеннеди
другие, лучше осведомленные разведывательные источники?
Парадоксально, но сознание того, что вскоре американцы смогут засечь
операцию с ракетами, не вызвало в Кремле серьезной тревоги.
Одновременно,
в середине лета 1962 года, удалось зафиксировать повышенную активность
на американских базах ракет промежуточного радиуса действия в Турции.
Сопоставление
этой активности с аналогичными советскими действиями на Кубе дали
некоторые основания полагать, что Джон Кеннеди может расценить советские
Р-12 и Р-14
как законную форму обороны. 17 июля Председатель КГБ Владимир
Семичастный
сообщил Андрею Громыко, министру иностранных дел, что в Турции размещены
17 ракет промежуточного радиуса действия "Юпитер"55.
Примерно в то же время советская разведка предупредила руководство
советской
республики Грузии и командование Советской армии, что американские
ракеты,
расположенные вдоль побережья Турции, находятся почти в состоянии боевой
готовности56. Сочтя, что не следует использовать
это сообщение против Соединенных Штатов в ООН, Советский Союз придержал
его, чтобы выложить на стол позднее, если возникнет вопрос о ракетах на
Кубе.
В глазах русских "Юпитеры" у советской границы оправдывали ракеты на
Кубе57. Перед судом международного общественного
мнения не было различия между американскими ракетами, установленными в
Турции, нацеленными на Москву, и советскими ракетами, нацеленными на
Вашингтон
с территории Кубы. В Кремле полагали вполне вероятным, что и Кеннеди
может
думать так же. "Мы ожидали, что он проглотит ракеты, - вспоминает
Семичастный,
- как мы примирились с ракетами в Турции"58.

...


------------------------------------------------------------------------
--------


А, что за танк Т-5517?(-) - Pavel 26.10.2001 11:07:16 (0 b)
(17)это номер ссылки в тексте,скобки похерились в .тхт(-) - Pout
26.10.2001 15:05:18 (0 b)

------------------------------------------------------------------------
--------




От Meskalito
К FM (21.10.2002 14:55:48)
Дата 21.10.2002 15:24:57

ищите зерно истины даже среди кучи дерьма

>>Это вопрос о мотивах, по которым Хрущев
>>начал эту авантюру.
>
>Мне этой фразы вполне хватило. То, что американцы размещали ракеты в Турции - это по боку, типа... :(
вы прочитайте до конца. есть несколько интересных моментов, а то как это комментируется не так уж и важно
>Тогда они просто дико перепугались, что мы им свои ракеты под нос подсунули в ответ на то, что они их подсунули нам туда же. И нечего тут популистские речи расписывать...
От FM
К Meskalito (21.10.2002 15:24:57)
Дата 21.10.2002 15:36:15

Re: ищите зерно...

>вы прочитайте до конца. есть несколько интересных моментов, а то как это комментируется не так уж и важно

Я прочитал... Мне фактология известна, просто рассказ явно под текущий момент расчитан.

Меня печалит именно информационное направление таких статей. Почему бы не излагать просто факты, без "слёзок" по поводу глупости и беответственности Хрущёва?

Ведь если читать такую статью, то что оттуда вынесет бОльшая часть читающик. Что Хрущёв (и СССР с ним), были... м-м-м-м... не очень умными людьми, когда отправили ракеты на Кубу. А то, что это спасло нас от ракет под носом, этого никто не запомнит. :(

Я эту стаью рассматриваю лишь как очередной способ промывки мозгов, к сожалению.
От Георгий
К FM (21.10.2002 15:36:15)
Дата 21.10.2002 23:02:39

Я этих "цивилизованных людей" рассматриваю как больных,...

... которые чувствуют себя спокойно (?) только тогда, когда держат бритву у
твоего горла. Попытка же ответить тем же самым (а почему бы и нет?) вызывает
у них панику.
"Бритва" в данном случае - это военные базы у границ противника, разумеется.
Как-то слышал, когда кто-то из США и СССР обсуждал эту ситуацию, и
"советский" сказал: "Вы ведь тоже размещали базы у наших границ, так что
же?" Ответ был такой: "Вы привыкли к такой ситуации, а мы..."

>- А что вообще собой представляли цэковские советники в те времена?
>- Это очень интересный вопрос. Когда Хрущеву удалось свергнуть эту банду
сталинистов, он почувствовал необходимость в поиске новых людей. Он
почувствовал недостаток и знаний, и культуры. Одни его диктовки носили такой
хаотический характер, что надо было просто обладать гением решателя
кроссвордов. И пошел поиск такого типа людей антисталинской направленности -
из журналистской и творческой среды.

Это действительно очень интересный вопрос. Кожинов в своей книге "Россия.
Век XX. 1939-1964" очень убедительно показывает, что правление Хрущева
характеризовалось реанимацией "революционности" и внешнеполитического
авантюризма. Может быть, те, кого Бурлацкий назвал "бандой сталинистов", не
обладали "культурой" в "бовинском" смысле (фу!), но у них был здравый смысл
(что проявилось, например, в корейской войне).
Подробнее см. Кожинова.

Эти вот - "Назаров, Бовин, Арбатов, Петренко, Черняев, Загладин" - были,
разумеется, еще осторожнее. Но они были готовы просто сдаться.
От Meskalito
К Георгий (21.10.2002 23:02:39)
Дата 22.10.2002 11:08:50

ну зачем же так обобщать

запад в конце концов весьма неоднороден и отрицать наличие там думающих людей тоже нельзя. Другое дело что власть придержащие имеют совсем другие позиции и жизненные ценности.