Форум С.Кара-Мурзы : Ветка : ВЕСТИ - ветка ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ (10)

От	Администрация (И.Т.)
К	All
Дата	01.10.2002 15:12:00
Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

ВЕСТИ - ветка ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ (10)

ВЕСТИ - ветка ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
------------------------------------------------------------------------
Из правил форума.
"В связи с резким увеличением посещаемости приходится экономить объем форума и особенно число веток.
Установлен лимит на сообщения в корень форума - 1 сообщение. Когда оно уйдет в архив, можно давать следующее сообщение. Сообщение в корень должно быть основательным, давать материал для дальнейшей дискуссии, и быть связанным с тематикой работ С.Кара-Мурзы. Другие срочные или важные для тематики форума сообщения могут помещены в специальные ветки "ВЕСТИ", периодически открываемые модераторами."
Ветку "Вести" тоже просьба не перегружать, выкладывать только тексты по тематике форума.

В ответ на это сообщение можно размещать свое.

Открываем такую ветку 2 раза в месяц, примерно 1-го и 15-го числа. Одна ветка в месяц быстро переполняется.

НАПОМИНАЛКА о правилах (сами правила http://itugarinov.chat.ru/forum2.html)

На нашем форуме надо:
1. Позиции фиксировать и обосновывать, прежде чем критиковать - сообщать с чем согласен.
2. Помещать материалы - только связанные с тематикой работ С.Кара-Мурзы.
3. От темы ветки не отклоняться.
4. Если цитировать собеседника- то минимально.
5. В заголовки слова заглавными буквами не писать.
6. Только 1 ник на человека.
7. В корень - не больше 1 постинга (Еще 1 - можно дать в общую ветку "ВЕСТИ").
8. Коротких сообщений - не более 5 в неделю, не превращать форум в чат.
9. В ветках-СЕМИНАРАХ участвовать (соблюдая особые правила).
10. Законы не нарушать, сетевую этику соблюдать, на личности не переходить.
11. Модерирование не обсуждать.
12. Иногда освежать в памяти правила, смысл рубрик и тексты обращений С.Кара-Мурзы к участникам.
(Незнание - не освобождает...)

От	alex~1
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	18.10.2002 09:58:31

Re: ВЕСТИ -...

По поводу образования.

http://www.ng.ru/politics/2002-10-18/2_school.html

От	Дмитрий Кобзев
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	11.10.2002 13:28:02

В.Полтерович Кризис экономической теории (*)

Привет!

http://shenon.narod.ru/LiberalParty/krizis.htm

"Состояние теории я называю кризисным, если доказано или весьма правдоподобно, что поставленные ею основные задачи не могут быть решены принятыми в теории методамиВ настоящей работе приводятся аргументы, демонстрирующие, что современная экономическая теория, несмотря на впечатляющий прогресс, находится в глубоком кризисе, который, видимо, должен привести к переформулировке ее основных целей и изменению стиля исследований. Кризис обнаруживает себя не только в том, что теоретическая экономика не сумела найти эффективные решения насущных проблем экономической политики, в частности, в реформирующихся странах, но и глубинным внутренним для теории образом: происходит накопление теоретических фактов, свидетельствующих о принципиальной ограниченности ее методов"

"Профессионал должен заботиться о престиже своей профессии, а разговоры о кризисе отнюдь не способствуют этому; напротив, они, вполне возможно, отвратят молодые таланты от занятий экономикой. Это серьезный контраргумент, и я подозреваю, что отчасти нежелание нарушить корпоративную этику сдерживает публичное обсуждение этой проблемы среди тех, кто занимается теорией"

"Ниже будет показано, что развитие теоретической экономики характеризуется тремя необычными для естественной науки чертами, которые и обусловливают кризис. Во-первых, слишком многие наиболее общие результаты теории в определенном смысле отрицательны, и по-существу, свидетельствуют о неполноте исходных моделей6 . Во-вторых, большинство конкретных результатов неустойчивы относительно правдоподобных вариаций исходных гипотез. В обоих случаях дело обстоит так, как будто после длительной кропотливой и изощренной работы над моделью исследователь получает от нее следующее сообщение:" Ответы на Ваши вопросы зависят от неучтенных Вами обстоятельств". Третья черта: обнаруженные эмпирические закономерности не накапливаются, а напротив, опровергаются последующими исследованиями. Непрочность фундамента влечет зыбкость теоретических конструкций. Один из основных признаков прогресса в естественных науках состоит в том, что старые теории включаются в новые как частный случаи. В экономике это если и происходит, то лишь на уровне абстрактных моделей, соотношение которых с реалиями остается неясным"

Дмитрий Кобзев

От	Игорь С.
К	Дмитрий Кобзев (11.10.2002 13:28:02)
Дата	11.10.2002 14:10:34

Блестяще!!!! И это - ЛибералПарти!!!??? (-)

От	Дмитрий Ниткин
К	Игорь С. (11.10.2002 14:10:34)
Дата	11.10.2002 15:08:46

А что Вас удивляет?

Есть наука, и есть эстрадная экономика. И наука прекрасно понимает свою ограниченность и свои проблемы.

А что до кризиса - кризис в науке нормальное явление. Не говоря уж о том, что сегодняшний уровень знаний несравним с тем, что было несколько десятков лет назад.

От	Игорь С.
К	Дмитрий Ниткин (11.10.2002 15:08:46)
Дата	15.10.2002 14:15:10

Скорее радует... (-)

От	Дмитрий Кобзев
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	09.10.2002 17:13:15

Отказ от Сибири - мечта Тов.Рю

Привет!

ЭКО, N2/2002

Оценка последствий отказа от федеральной поддержки экономики Сибири

http://econom.nsc.ru/eco/Arhiv/ReadStatiy/2002_08/Malov.html

Дмитрий Кобзев

От	Дмитрий Кобзев
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	09.10.2002 17:10:13

Обзор экономической ситуации в России (*)

Привет!

ЭКО, N10/2002

http://econom.nsc.ru/eco/Arhiv/ReadStatiy/2002_08/Kurierov.html

Дмитрий Кобзев

От	А. Решняк
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	09.10.2002 15:19:25

"Муравьиная" тропа человечества.

http://inworld.narod.ru/nomer1/vk.htm
"МУРАВЬИНАЯ" ТРОПА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА,
ИЛИ
ПОД ГИПНОЗОМ ВЫСШЕГО РАЗУМА
Василий КОСИНОВ

ДЕТСКИЕ ВОПРОСЫ
Юля, моя пятилетняя внучка, присев на корточки у муравейника, с любопытством наблюдала за ожесточенной борьбой маленьких коричневых существ с полосатым черно-желтым шмелем. Она громко позвала меня и попросила вызволить беднягу из муравьиного плена. Несмотря на отчаянные попытки освободиться, самостоятельно шмель взлететь не мог. Он бросался из стороны в сторону, жужжал и кружил на месте. Сухой палочкой я осторожно передвинул шмеля за пределы муравейника, и тот, словно обрадовавшись нежданной и неведомо откуда взявшейся удаче, медленно поднялся над землей и стремительно улетел.
Так я почувствовал себя некой высшей силой, фатумом, провидением.
Тут же посыпались детские вопросы: "Почему муравьи напали на шмеля? Кто ими командует? А они тоже думают? Почему каждый муравей не строит себе домик?.."
Я не знал, что ответить по поводу отсутствия индивидуального жилищного строительства в муравьиной среде и на некоторые другие вопросы. И пообещал девочке, что отвечу ей через несколько дней, когда сам найду ответы в умных книгах.
Однако чем больше я вникал в суть детских вопросов, тем неразрешимее они становились. О жизни муравьев написаны десятки книг, сотни диссертаций и иных научных трудов. Но оказывается, энтомология тоже не знает ответов на все вопросы. И детские - только на первый взгляд наивные. Они - самые трудные.
Не только вопросы ребенка, но и его сочувствие шмелю заставили меня посмотреть на наше собственное бытие иначе. Очевидно, что милосердия нам не хватает не только по отношению к братьям нашим меньшим, но и к самым близким, родным, да и просто окружающим людям.
Кстати, почему девочка пожалела шмеля и не пожалела тех муравьишек, кто, возможно, остался голодным из-за моего вмешательства? Может быть, мы "приближаем" к себе, считаем более подобными нам тех, кто побольше, и не видим тождества в более маленьких существах? В этом мы правы или ошибаемся?
Дети, как известно, невероятно интуитивны. Может быть, в детских вопросах о мыслях в головах муравьев и о том, кто ими командует, заключаются и ответы, намекающие на некую волю свыше? Ведь девочка почему-то не спросила, командует ли ими кто-нибудь, она спросила кто…
Впрочем, это уже не детские вопросы.

НАСЕКОМЫЕ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ТЕОРИИ ЮНГА
Движение есть жизнь. А жизни свойственна та или иная степень разумности. Вселенная находится в постоянном движении, следовательно, она тоже разумна.
Сознание есть бесконечная цепь обработанной информации. В зависимости от степени совершенства биологических существ (их мозга как "механизма" по переработке информации) возрастает и уровень сознания. Очевидно, нельзя исключать из этого процесса и небиологические формы разумной жизни.
Что является импульсом к возникновению сознания? Похоже, оно возникает по принципу химической реакции, где обязательным условием является минимальная критическая масса…
Это сигнал к движению, к организующему началу.
Оказывается, муравей обладает сознанием. Зачаточным (относительно нашего) или просто другим, своим, неким аналогом, эквивалентом нашего сознания - это уже другой вопрос. Это мнение разделяет часть энтомологов. Они также полагают, что ориентация этих насекомых в пространстве и во времени связана с расположением на небосводе солнца и звезд. Муравьи всегда возвращаются в муравейник до заката солнца.
Это - не единственное их сходство с нами.
Муравей-одиночка долго не живет. Двое, трое, семеро проживут более продолжительный срок, но строить себе жилище не станут. Для строительства муравейника необходима минимальная группа (минимальная критическая масса, биомасса в нашем случае?) в десять особей.
Откуда и за счет чего появляется импульс к "общественной" разумной деятельности, к заботе друг о друге, к распределению обязанностей и т. д.? Что принимать здесь за основу? Инстинкт? Некую запро-граммированность? Но тогда это уже "коллективное бессознательное".
Что превращает беспомощного индивида в члена организованного сообщества, что толкает к этой организованности? Именно критические условия.
Аналогий здесь много. Например, достижение определенной критической массы серого вещества в головном мозге родившегося ребенка необходимо для того, чтобы его сознание заработало.
В скобках замечу, что "коллективное бессознательное" - термин Карла Юнга. Похоже, то, что вкладывает Юнг в это понятие, характерно не только для живых существ. Возможно, оно затрагивает и все остальное, то, что мы называем неживой природой. Между объективной и субъективной сторонами непременно должна существовать связь, это связь между Духом и Материей.
Любое биологическое существо (в том числе и человек) представляет себой набор химических элементов. Каждый элемент в отдельности относится к неживой природе, но в их совокупности проявляется живой разум.
Это, на мой взгляд, подтверждает первичность Духа и существование Космического Разума.
Как происходит воплощение Духа в Материю?
Полагаю, нечеловеческая сторона существует независимо от нас, она управляет всем разумным процессом во Вселенной.

ШЕСТИНОГАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Коллективное человеческое сообщество напоминает… громадный муравейник. Если не брать во внимание достижения нашего технического прогресса, то не заметить массу общего между человеком и муравьем невозможно.
Если учесть, что муравей способен поднимать тяжесть, в 52 раза превышающую его собственный вес, понятно, что наш технический прогресс - дело вынужденное, да и то он нам часто во вред.
Итак, в нас много общего. Муравьи, как и люди, - коллективные существа и не переносят одиночества. Они (как и мы) реконструируют почву, "охотятся", осваивают новые территории.
Муравьи - заботливые родители, они охраняют свое потомство и обеспечивают его необходимым запасом продовольствия.
Они не просто охотники и собиратели (как первобытные человеческие племена), но хорошие пастухи и "скотоводы". Они выращивают тлей и разводят гусениц некоторых видов бабочек, используя их в качестве "дойных коров". Они ухаживают за ними, стерегут, а весной выгоняют на "пастбище".
Среди муравьев есть также няньки, рабочие, солдаты и даже царица. Своих мертвых они выносят на "кладбище". Безошибочно определяют друг друга по принципу "свой - чужой".
При возникновении опасности муравьи подают сигналы тревоги, отдают приказы, мобилизуют все население муравейника при помощи химического языка.
Муравьи - искусные архитекторы и строители. Они строят свои жилища с многочисленными комнатами, ответвлениями, переходами; создают и поддерживают в помещениях определенный микроклимат, необходимую температуру и влажность.
В случае нападения врагов (муравьиному сообществу, как и человеческому, не удается избежать военных конфликтов) муравьи первым делом спасают свое потомство, переносят его в безопасное место, охраняют. Сообщают о себе, если попадают в беду. Во время военных действий они коллективно держат оборону, нападают на противника и уничтожают его.
У муравьиного и человеческого сообществ много общего. Даже то, что он, как и мы, люди, имеют свой "табель о рангах", то есть разделены по роду занятий, по степени элитарности и т. д.

ОБЩИЙ ПАРАДОКС:
ХОТИМ ОДНО -
ДЕЛАЕМ ДРУГОЕ
Еще нас объединяет один общий парадокс: по одиночке мы действуем совершенно иначе, нежели в коллективе.
Спросите молодого новобранца, хочет ли он воевать, убивать? Мало у кого из людей проявится жажда крови. Но в коллективе, в составе действующей армии люди, каждый из которых хотел бы сеять хлеб, строить дома ли петь в опере, разрушают и убивают.
Природа, как известно, не создает ничего лишнего. Поэтому нам не дает покоя резервный "запас" человеческого мозга, превышающий 90%. Слишком много "лишнего". Зачем это сделано и почему такая огромная часть мозга не работает?
Этот факт свидетельствует о том, что человеческий мозг - творение искусственное, а его "запас" рассчитан кем-то на реализацию будущих, еще только предстоящих целей и задач.
Мы подконтрольны тем, кто нас создал. Отсюда проявление "нашего" коллективного бессознательного.
Что или кто мешает всеобщему объединению людей? Не на идеологической или религиозной основе (это невозможно), но хотя бы в целях самосохранения?
У любых биологических существ идет непрерывная и жестокая борьба за выживание, скажете вы, это закон природы.
Это верно. Но ведь другие живые существа на планете Земля гораздо меньше, чем люди, конфликтуют между собой, внутри своего вида (с другими видами - да, но не с себе подобными). Некоторые вымирающие виды оленей, самцы которых всегда жестоко сражались в брачный период за благосклонность самки и право продолжения рода, с некоторых пор перестали ранить и калечить друг друга. Теперь их битвы носят чисто ритуальный характер и больше похожи на танец.
Отчего же люди, у которых явно настал "момент истины", "время Ч" и т. д., не могут так поступать?
Скорее всего, так заложено, предусмотрено свыше. Но почему в человеке не срабатывают такие же механизмы? Может быть, потому, что человек вроде бы и сам может принять подобные решения, без "диктовки" сверху?

ГИПНОТИЧЕСКИЙ ТРАНС "СВЫШЕ"
В мире людей не прекращаются войны и террор. Этот процесс не остановить, хотя он и противоречит нашему сознанию, потому, очевидно, что, увы, не мы его контролируем.
В природе существует множество невидимых излучений, еще не освоенных наукой. Их влияние на наше сознание неизвестно, но негативные последствия уже налицо. Коллективный человеческий разум не находит выхода из этого тупика.
Мы пытаемся найти варианты справедливого общественного устройства, но эти попытки не дают результата. С одной стороны, мы понимаем, что живем не так, с другой стороны, не можем выйти из странного замкнутого круга собственного устоявшегося бытия. Получается, человек сам запустил необратимый процесс самоуничтожения, так и не достигнув высшей формы развития разума. Такое уже было в истории нашей планеты. И неоднократно.
"Мы - планета обреченных", - открыто заявляет уфолог А. В. Фатеев. В своем обвинительном акте он проклинает ту цивилизацию, которая отняла у нас пространство и время, будущее и настоящее. По его мнению, именно высшая цивилизация лишила человечество ума. Это значит, все мы проживаем на грешной Земле подконтрольную чуждому разуму, "не свою" жизнь. И она мало чем отличается от муравьиной.
Человеческое подсознание большей частью заблокировано. Зачем?
По-настоящему оно начинает работать лишь в состоянии гипнотического транса. В этом состоянии человек начинает вспоминать те события прошлого, которые он в обычном, нормальном своем состоянии никогда бы не вспомнил. Почему так происходит?
Наше коллективное бессознательное напоминает сеанс гипноза. Оно проявляется независимо от сознания и интеллекта человека.
Во время военных действий, преодолевая естественный страх, попирая исповедуемые высокие моральные императивы, вопреки собственной воле человек делает то, чего не желает и не должен. Подчинясь общему настрою, воле толпы.
Сам этот настрой приходит из вне. Его источник где-то там, далеко. Космос, пронизанный во всех направлениях информационными потоками, оказывает заметное влияние на сообщество землян.
Никто не поверил гениальному физику Тесле, когда он во время проведения Филадельфийского эксперимента заявил, что получил послание от инопланетян.
Почему не поверили? Да потому, что мы мыслим подобно муравьям. Когда живой муравей, соприкоснувшийся с мертвым, пытается войти к себе в жилище, соплеменники непременно выбрасывают его на кладбище. Несмотря на то, что муравей не только подает явные признаки жизни, но и отчаянно сопротивляется. Члены муравьиного сообщества действуют "по определению", запрограммированно. Они больше "доверяют" трупному запаху, нежели перевешивающим этот "аргумент" реалиям. Как мы похожи! Дурно пахнущий муравей будет опущен в муравейник только тогда, когда трупный запах выветрится и полностью исчезнет.
То же самое происходит и с людьми. Мы изучаем искусственно запущенный процесс с середины, не вникая в первопричину. Мы верим в то, что видим, ощущаем, "знаем". Но не в большее. Верим в любую ложь, если она не противоречит штампам нашего мировоззрения. Поэтому "пахнущее чем-то необычным" заявление Теслы оказалось невостребованным ни наукой, ни обществом.
Сама идея об ином разуме, об иной жизни, о пришельцах и т. д. представляется бредовой довольно большому количеству людей. И такие люди "выбрасывают" ее из головы, как муравьи выбрасывают на кладбище своего живого соплеменника со знаковым запахом.
И те и другие делают это бессознательно (на уровне коллективного бессознательного), слепо веря в то, что уже знакомо, известно. Но почему нами так нелогично, бессмысленно отторгаются новые полезные знания? Почему мы идем в процессе познания мира "муравьиной" тропой?
Процесс познания мира контролируется высшей формой разума. Для человека поэтому он превращается в псевдопроцесс, так как является экспериментом над его сущностью. Мы находимся не просто под влиянием высшего разума, но, по-видимому, под его влиянием, сравнимым с гипнозом. Кто знает, не перестанет ли эта высшая форма разума доминировать над нами, если мы сбросим оковы с нашего запечатанного мозга? Не уравняемся ли мы в правах?

С уважением, Александр Решняк.

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	08.10.2002 21:12:20

Ноам Хомский. Преступления "Межсооба" (перевод и оригинал). (*+)

http://www.russ.ru/politics/20021003-hom-pr.html

Преступления "Межсооба"
Ноам Хомский

Дата публикации: 3 Октября 2002

Философ Людвиг Витгенштейн советовал своим читателям проследить за тем, как
употребляется словосочетание, если требуется определить его значение.
Последовав этому совету, мы обнаружим, что политические термины регулярно
употребляются в доктринальном значении, которое существенно отличается от
буквального. Например, термин "терроризм" часто употребляется не согласно
его официальному толкованию, а сводится к "терроризму" (в официальном
значении этого слова), осуществляемому "ими" против "нас" и зависимых от нас
государств. Примерно те же правила действуют и в отношении других
стандартных терминов, таких как "военное преступление", "оборона" и
"миротворческий процесс".

Один из этих терминов - "международное сообщество". Буквальное его значение
более или менее понятно: в первом приближении это государства Генеральной
Ассамблеи ООН (или значительное их большинство). Тем не менее, этому термину
регулярно приписывают специальный смысл, что позволяет использовать его для
обозначения Соединенных Штатов вкупе с несколькими союзниками и зависимыми
государствами. (В дальнейшем для передачи этого специального смысла я буду
использовать термин "Межсооб".) Соответственно, чисто логически США не могут
игнорировать мнение международного сообщества. О том, как работают эти новые
языковые правила, можно судить по нынешним событиям.

Никто не задумывается над тем, что Соединенные Штаты на протяжении 25 лет
препятствуют усилиям международного сообщества по дипломатическому
урегулированию палестино-израильского конфликта на условиях, которые, по
сути, были изложены еще раз в предложениях Саудовской Аравии, одобренных в
марте 2002 г. Лигой арабских государств. Эта инициатива широко
приветствовалась как историческая возможность, которая может быть
реализована лишь в том случае, если арабские государства согласятся,
наконец, признать существование Израиля. На самом деле арабские государства
(вместе с Организацией освобождения Палестины) делали это уже неоднократно.
В первый раз это случилось в январе 1976 г., когда эти государства вместе с
остальными поддержали резолюцию Совета Безопасности ООН, призывавшую к
политическому урегулированию конфликта на основании выхода Израиля с
оккупированных территорий и достижения "соответствующих договоренностей,
<...> гарантирующих <...> суверенитет, территориальную целостность и
политическую независимость всех государств региона и их право на мирное
существование внутри закрепленных и признанных границ" - фактически,
резолюцию Совета Безопасности ООН расширили, признавая существование
палестинского государства. Соединенные Штаты наложили вето на эту резолюцию.
С тех пор Вашингтон систематически блокировал подобные инициативы. И это при
том, что большинство американцев поддерживают идею мирного разрешения
конфликта, которая вновь была озвучена в плане Саудовской Аравии. Тем не
менее, все это вовсе не означает, что Вашингтон игнорирует международное
сообщество или общественное мнение в собственной стране. Такого просто не
может быть, поскольку американское правительство по определению не может
игнорировать Межсооб и, будучи правительством демократического государства,
прислушивается к общественному мнению в своей стране.

Точно так же никто не задумывается над тем, что Соединенные Штаты игнорируют
мнение международного сообщества по проблемам терроризма, хотя США были
практически единственными (не считая Израиля и воздержавшегося Гондураса),
кто в декабре 1987 г. голосовал против важнейшей резолюции ООН, резко
осудившей эту чуму современности и призвавшей все государства взяться за ее
уничтожение. То, что основания для беспокойства действительно были, сегодня
не нужно доказывать никому. Однако все это исчезло из истории, как бывает
всякий раз, когда Межсооб противится воле международного сообщества (в
буквальном смысле этого словосочетания).

В то время Вашингтон всячески препятствовал попыткам Латинской Америки
мирным образом урегулировать центральноамериканский конфликт и был осужден
за пособничество международному терроризму Международным судом, который
потребовал от него положить конец подобным преступлениям. Ответом США была
эскалация конфликта. И снова оказывается, что ни этот, ни подобные ему более
поздние эпизоды не говорят ровным счетом ничего о позиции Межсооба по
отношению к терроризму.

Время от времени кто-нибудь обращает внимание на обособленность Межсооба, в
результате чего наш мир начинают растерянно исследовать на предмет
психических расстройств. Пример тому - опубликованная в январе 1984 г. в
"Нью-Йорк Таймс Мэгэзин" статья Ричарда Бернштейна под названием "ООН против
США" (а вовсе не наоборот). Еще одним доказательством отставания нашего мира
от лидера служит то, что со времен первых шагов Организации Объединенных
Наций, когда слово Вашингтона было законом, Соединенные Штаты всегда намного
опережали остальных в деле наложения вето на резолюции Совета Безопасности.
Великобритания шла второй; третьим, с большим отрывом, следовал Советский
Союз (позже Россия). Те же показатели справедливы и для Генеральной
Ассамблеи, однако выводов по поводу положения международного сообщества
никто не делает.

Сегодня очень любят рассуждать о нормативной революции, которая якобы
свершилась в Межсообе в 1990-х годах, в результате чего последний,
наконец-то, взвалил на себя новую обязанность: имеется в виду гуманитарная
интервенция, с помощью которой наказываются виновники ужасных преступлений.
Однако никто и никогда не задумывается над тем, что международное сообщество
"отрицает так называемое "право" на гуманитарную интервенцию", как и любые
другие виды насильственного подавления беспорядков, и считает, что все это -
в том числе и тот вид экономической интеграции, который на Западе называют
глобализацией, - лишь новое обличье традиционного империализма. Эти выводы
были изложены в апреле 2000 г. в декларации, разработанной на Южном
саммите - первой встрече глав государств Группы 77-ми, в которую вошли
бывшие неприсоединившиеся страны и которая, таким образом, выражает мнение
чуть ли не 80 процентов мирового населения. Эта декларация снискала отзыв из
нескольких пренебрежительных слов в элитных средствах массовой информации.

90-е годы двадцатого века принято считать десятилетием гуманитарной
интервенции - 90-е, а вовсе не 70-е, которые начались и закончились самыми
известными случаями гуманитарной интервенции: вначале в Индию (восточный
Пакистан) и Вьетнам, затем в Камбоджу. Почему так сложилось, вполне понятно.
Межсооб не был причастен к тем интервенциям. На самом деле он изо всех сил
противился им, когда применял санкции против Индии и адресовал ей угрожающие
жесты и жестоко наказывал Вьетнам за то, что он положил конец множащимся
зверствам Пол Пота. Зато американские бомбардировки Сербии считаются
величайшим событием эпохи нового всемирного Просвещения, и неважно, что
против этой акции резко выступили Индия, Китай и многие другие страны. Мы не
станем здесь рассуждать об этой гуманитарной интервенции, которая была
призвана укрепить "доверие" к Межсообу и, из соображений пиара, положить
конец преступлениям (последнее было равносильно подливанию масла в огонь).
Не станем мы здесь размышлять и о несогласии Межсооба отказываться от
долговременного участия в сравнимых по тяжести и более тяжких преступлениях
и делать на этом основании выводы о ценности его действий.

Эти темы не затрагиваются в обширной литературе по ответственности так
называемых передовых государств. Зато имеется высоко ценимый литературный
жанр, который занимается исследованием культурного изъяна Межсооба, не
позволяющего ему должным образом реагировать на преступления других.
Интересно, не правда ли. Хотя гораздо более интересным представляется до сих
пор не заданный вопрос: почему Межсооб продолжает творить свои
преступления - либо напрямую, либо путем содействия зависимым от него
кровожадным государствам?

Мне нетрудно было бы продолжать, хотя стоит признать, что Межсооб не первый
пользуется такими методами. Они почти универсальны и вызывают в памяти
исторические эпизоды, о которых не хочется вспоминать.

------------------------------------------

http://www.foreignpolicy.com/issue_septoct_2002/chomsky.html

The Crimes of 'Intcom'
By Noam Chomsky

The philosopher Ludwig Wittgenstein advised readers to attend to the use of
a phrase in order to determine its meaning. Adopting that suggestion, one
regularly discovers that terms of political discourse are used with a
doctrinal meaning that is crucially different from the literal one. The term
"terrorism," for example, is not used in accord with the official definition
but is restricted to terrorism (as officially defined) carried out by them
against us and our clients. Similar conventions hold for "war crime,"
"defense," "peace process," and other standard terms.

One such term is "the international community." The literal sense is
reasonably clear; the U.N. General Assembly, or a substantial majority of
it, is a fair first approximation. But the term is regularly used in a
technical sense to describe the United States joined by some allies and
clients. (Henceforth, I will use the term "Intcom," in this technical
sense.) Accordingly, it is a logical impossibility for the United States to
defy the international community. These conventions are illustrated well
enough by cases of current concern.

One does not read that for 25 years the United States has barred the efforts
of the international community to achieve a diplomatic settlement of the
Israeli-Palestinian conflict along the lines repeated, in essence, in the
Saudi proposal adopted by the Arab League in March 2002. That initiative has
been widely acclaimed as a historic opportunity that can only be realized if
Arab states agree at last to accept the existence of Israel. In fact, Arab
states (along with the Palestine Liberation Organization) have repeatedly
done so since January 1976, when they joined the rest of the world in
backing a U.N. Security Council resolution calling for a political
settlement based on Israeli withdrawal from the occupied territories with
"appropriate arrangements ... to guarantee ... the sovereignty, territorial
integrity, and political independence of all states in the area and their
right to live in peace within secure and recognized borders"-in effect, U.N.
Security Council Resolution 242 expanded to include a Palestinian state. The
United States vetoed the resolution. Since then, Washington has regularly
blocked similar initiatives. A majority of Americans support the political
settlement reiterated in the Saudi plan. Yet it does not follow that
Washington is defying the international community or domestic opinion. Under
prevailing conventions, that cannot be since, by definition, the U.S.
government cannot defy Intcom, and as a democratic state, it naturally heeds
domestic opinion.

ALSO READ:

Kofi A. Annan
Problems Without Passports

Ruth Wedgwood
Gallant Delusions

Similarly, one does not read that the United States defies the international
community on terrorism, even though it voted virtually alone (with Israel;
Honduras alone abstaining) against the major U.N. resolution in December
1987 harshly condemning this plague of the modern age and calling on all
states to eradicate it. The reasons are instructive and highly relevant
today. But all of that has disappeared from history, as is customary when
Intcom opposes the international community (in the literal sense).

At the time, Washington was undermining Latin American efforts to bring
about a peaceful settlement in Central America and had been condemned for
international terrorism by the International Court of Justice, which ordered
the United States to terminate such crimes. The U.S. response was
escalation. Again, none of this history nor similar episodes since bear on
Intcom's attitude toward terrorism.

Occasionally, Intcom's isolation is noticed, leading to perplexed inquiries
into the psychic maladies of the world. Richard Bernstein's January 1984 New
York Times Magazine article "The U.N. versus the U.S." (not the converse) is
an apt example. Further evidence that the world is out of step is that after
the early years of the United Nations, when Washington's writ was law, the
United States has been far in the lead in vetoing Security Council
resolutions, with Great Britain second and the Soviet Union (later Russia) a
distant third. The record in the General Assembly is similar-but no
conclusions follow about the international community.

A major contemporary theme is the normative revolution that Intcom allegedly
underwent in the 1990s, at last accepting its duty of humanitarian
intervention to end terrible crimes. But one never reads that the
international community "reject[s] the so-called 'right' of humanitarian
intervention" along with other forms of coercion that it perceives as
traditional imperialism in a new guise, particularly the version of economic
integration called globalization in Western doctrine. Such conclusions were
elaborated in the declaration of the South Summit in April 2000, the first
meeting of the heads of state of the G-77 (the descendant of the former
nonaligned countries), which accounts for nearly 80 percent of the world's
population. The declaration merited a few disparaging words in elite media.

The 1990s are widely considered the decade of humanitarian intervention, not
the 1970s, even though the latter decade was bounded by the two most
significant cases of intervention to terminate horrendous crimes: India in
East Pakistan and Vietnam in Cambodia. The reason is clear. Intcom did not
carry out these interventions. In fact, it bitterly opposed them, imposing
sanctions and making threatening gestures toward India and harshly punishing
Vietnam for the crime of terminating Pol Pot's atrocities as they were
peaking. In contrast, the U.S.-led bombing of Serbia stands as the great
moment of the new international enlightenment-no matter that such action was
strongly opposed by India, China, and much of the rest of the world. Here is
not the place to review the humanitarian intervention undertaken to preserve
Intcom's "credibility" and, for public relations purposes, to terminate the
crimes that it precipitated. Nor is this the place to examine Intcom's
refusal to withdraw from its long-standing participation in comparable or
worse crimes and what that implies about Intcom's operative values.

Such topics do not enter the extensive literature on the responsibilities of
the self-declared enlightened states. Instead, there is a highly regarded
literary genre inquiring into the cultural defect of Intcom that keeps it
from responding properly to the crimes of others. An interesting question no
doubt, though by any reasonable measure it ranks well below a different one
that remains unasked: Why does Intcom persist in its own substantial crimes,
either directly or through crucial support for murderous clients?

It is all too easy for me to continue, though it should be recognized that
such practices are no innovation of Intcom. They are close to historical
universals, including analogues that are not pleasant to recall.

---------------------------------------------

Noam Chomsky is institute professor and professor of linguistics at the
Massachusetts Institute of Technology. He is the author of, most recently,
9-11 (New York: Seven Stories Press, 2001). A collection of his essays and
lectures is available in Understanding Power: The Indispensable Chomsky (New
York: New Press, 2002), edited by Peter R. Mitchell and John Schoeffel..

От	Дмитрий Кобзев
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	08.10.2002 08:59:44

Новое интервью Паршева в Огоньке - краткий дайджест новой книги (*)

Привет!

"Я всего один раз в жизни встретил в литературе правдивое описание причины Второй мировой войны. Проговорился сын Рузвельта в своих мемуарах. Он сопровождал отца во время встреч с главами разных государств. В том числе и во время встречи Рузвельта с Черчиллем в 1941 году. Так вот, он приводит замечательную фразу Рузвельта на тех переговорах: «Станет ли кто-нибудь отрицать, что одной из главных причин возникновения войны было стремление Германии захватить господствующее положение в торговле Центральной Европы?..» И это правда! Вторая мировая война была лишь эпизодом мировой борьбы за рынки."

http://www.ropnet.ru/ogonyok/win/200239/39-19-22.html

Дмитрий Кобзев

От	Yuriy
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	08.10.2002 00:22:55

Новая книга А. Паршева в Интернете.

http://www.iwolga.narod.ru/docs/par_0/imp_neft.sow

От	А. Решняк
К	Yuriy (08.10.2002 00:22:55)
Дата	09.10.2002 16:23:41

Спасибо Паршеву, наконец-то озвучил цели российсакого айкидо

http://www.iwolga.narod.ru/docs/par_0/apr_3.sow
>Интересно, что по некоторым оценкам это самое колебание в 1 доллар за баррель может обеспечить своей экспортной политикой Россия, хотя ее экспорт в мировом масштабе и невелик. То есть, если Россия действует по рекомендациям ОПЕК и обеспечивает подорожание нефти на 1 доллар, то ее выигрыш — всего 1 млрд, а остальные 14 получают страны ОПЕК. Если же Россия играет в пользу Запада, то на удешевлении она теряет миллиард, зато страны Запада получают 15.

>Среди сторонников сближения России и Запада циркулирует идея соглашения, штрейкбрехерского по своей сути: Россия разрушает политику ОПЕК, а Запад за это компенсирует ей потери от удешевления нефти.

Очень ясно объясняются действия наших политиков верхнего ранга.

С уважением, Александр Решняк.

От	Almar
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	07.10.2002 23:21:53

Ради чего? - орывки из новой книги А.Зиновьева

Отрывки из новой книги А.Зиновьева «Русская трагедия (Гибель утопии)» Москва, АЛГОРИТМ, 2002-10-07 тираж 3000
Книга по жанру - социологический роман обычный для Зиновьева. Теоретическую основу ее составляют вставки из более ранней книги «Русский эксперимент». Поэтому наиболее интересно было выискивать новые мысли и ощущения автора, разбросанные по всей книге среди многочисленных повторов. Настрой книги также обычный для Зиновьева – полный пессимизм с оттенком оптимизма. В книги сам автор изображен в третьем лице под именем Критик. Ниже предлагается два отрывка: предзаключительный (Солома для утопающих) и заключительный (Ради чего?).

========================================================================================
СОЛОМА ДЛЯ УТОПАЮЩИХ
В результате антикоммунистического переворота в горбачев-ско-ельцинские годы в России была разгромлена советская социальная организация. При этом наиболее жестоко обошлись с советской идеологической сферой. На место обещанного реформаторами освобождения от тирании марксизма-ленинизма в Россию устремились потоки западной идеологии, началась поощряемая властями реанимация православия, стали расцветать всякого рода секты и шарлатанские учения, была отброшена и дезорганизована немарксистская часть советской идеологии, включая философию, социальные учения, этику, эстетику. Наступило состояние, в отношении к которому слово «беспредел» уместно с не меньшими основаниями, чем в отношении к прочим аспектам социальной организации страны.
Утопающим в трясине идеологического беспредела россиянам с высот политической и идеологической «элиты» время от времени бросаются соломинки и даже порою целые охапки соломы, ухватившись за которые россияне вроде бы должны обрести идейную ориентацию в постсоветском идейном пространстве. Это делается по трем основным линиям, по каким вообще формируется постсоветская социальная организация России — по линиям советизма, западнизма и национально-русского фундаментализма.
Хотя советская идеология разрушена и всячески очерняется, от нее осталось достаточно значительное наследие. Оно сохраняется не только потому, что его невозможно истребить в течение короткого времени, но и потому, что оно преднамеренно сохраняется и даже подкармливается из самых различных соображений. Нет надобности обосновывать это утверждение. Читатель сам может видеть это в телевидении, кино, театрах, газетах, на выставках, юбилеях и прочих общественных мероприятиях. Хозяева новой России всячески стремятся создать видимость, будто продолжается некий «нормальный» ход жизни, будто отброшены лишь некие ужасы коммунизма, а все ценное живет как ни в чем не бывало.
Среди спасительных идеологических соломинок по линии советизма попадаются, естественно, идеи реставрации советской социальной организации. Имеют ли эти идеи какие-то перспективы? Думаю, никаких.
За последние годы в России и в мире произошли такие перемены, что в России сейчас просто некому сражаться за идеалы коммунизма. Эти идеалы дискредитированы настолько, что даже крупнейшая коммунистическая партия (КПРФ) в значительной мере отреклась от них. И Запад не остановится перед применением новейшего оружия против России, если возникнет реальная угроза реставрации коммунизма. А в самой России нет людей, способных мобилизовать россиян на сопротивление западной агрессии, подобное тому, какое имело место в годы войны против гитлеровской Германии. Да и без вмешательства Запада нынешняя политическая власть России, какой бы она ни была беспомощной в прочих отношениях, достаточна сильна и решительна, чтобы самым жестоким образом подавить всякие попытки реставрации коммунизма. Подавить под видом благородной борьбы против терроризма и экстремизма. Давая клятву Конгрессу США не допустить возрождение «чудовища коммунизма», бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцин имел для этого веские основания.
По линии западнизации в российскую менталитетную сферу и в головы россиян неудержимым потоком вливаются помои западной идеологии. Но и по этой линии в идеологическую российскую трясину сыпется спасительная солома. Она сыпется как из «Кремля», так и из «гражданского общества», т.е. из политических партий, общественных движений, культурных организаций. В общем виде она выглядит примерно так. В одном популярном мультфильме есть персонаж — кот Леопольд, который обращается к мышам, делающим ему всяческие пакости, с призывом: «Ребята, давайте жить дружно!» Этого кота можно считать основателем этой линии постсоветской идеологии. Не Маркса и Ленина — с этими исчадиями коммунизма покончено,— а именно демократического кота Леопольда. Его первым последователем стал первый президент России Ельцин, который после учиненного под его водительством погрома Советской России обратился к россиянам с призывом жить в единстве и дружбе, как тому и учил кот Леопольд. У Ельцина, естественно, нашлись продолжатели его дела. Они обогатили это учение новыми идеями такого же высочайшего интеллектуального уровня: ребята, давайте жить в согласии, по справедливости и по закону!
При этом не предпринимаются никакие попытки осуществить хотя бы мало-мальски объективный анализ той социальной организации, которая создается в России вместо разрушенной советской. Возможно ли вообще в рамках новой постсоветской социальной организации для миллионов людей жить в согласии, по справедливости, по закону? Могут ли жить в согласии миллиардеры, нажившие богатства за счет ограбления миллионов сограждан, и ограбленные и обнищавшие сограждане, владельцы роскошных особняков и обитатели трущоб, безработные, беспризорники, коррумпированные чиновники, преуспевающие по'-литики, банды преступников, жиреющие попы, атеисты, проститутки, охранники, торгаши, выброшенные из армии офицеры и из науки ученые и т.д.? Можно ли уговорами заставить миллионы преступников, порождаемых самими условиями новой социальной организации, жить по закону?
Социальная сущность всей такой спасательной идеологической соломы тривиальна: заставить россиян примириться с теми последствиями, к каким привел антикоммунистический переворот, уйти от постановки и тем более от решения действительно жизненно важных социальных проблем, уговорить жертвы реформ быть послушными, не конфликтовать друг с другом и с властями, сделать вид, будто все случившееся было неизбежно и пошло на благо страны и народа, уйти от ответственности за исторические глупости и преступления, имитировать начало эпохи подъема и движения к процветанию.
Просматривая программы партий и выступления партийных лидеров, невольно задаешься вопросом: в каком веке мы живем — где-то в средние века еще до появления великих мыслителей XVIII и XIX веков или в XXI веке, имея за плечами грандиозные научные открытия и не менее грандиозный опыт социальных преобразований XX столетия? Куда все это испарилось? Неужели все это впустую? Неужели сочинители спасительной идеологической соломы никогда и ничему не учились? Неужели они уверены в том, что с интеллектом кота Леопольда сделают вклад в эволюционное творчество человечества?!
Пусть представители политической элиты, бросающие тонущим россиянам «соломинки» в виде слов «согласие», «закон», «справедливость» и т.п., ответят себе на вопросы: возможно согласие между грабителями и ограбленными или нет? законно приобретены баснословные богатства незначительной частью россиян или нет? справедливо ли сказочное благополучие меньшинства россиян и нищета большинства или нет? Если «да», то все такие «соломинки» суть сплошное лицемерие. И масса россиян не до такой же степени оболванена идеологически, чтобы принимать их за чистую монету и влачить жалкое существование, утешаясь этими пустышками. Если «нет» (а именно так отвечает себе большинство россиян), то у самих производителей спасательной «соломы» вряд ли надолго хватит терпения строить здание постсоветизма на такой зыбкой идейной основе.
Один из лидеров будущей партии власти высказал идею о необходимости единения россиян «перед лицом мирового терроризма», чем и будет заниматься созидаемая партия. Невольно напрашивается сравнение с разрушенной КПСС недавнего прошлого, аналогом которой создаваемая партия власти постсоветской России в той или иной мере будет в силу объективных социальных законов, независимо от того, знают об этих законах создатели партии или нет, и независимо от того, хотят они этого или нет. КПСС призывала советских людей к единению в борьбе за построение коммунистического социального строя — «светлого будущего всего человечества» (и реальные шансы на это были), причем в борьбе против капиталистического (империалистического) западного мира, которую [борьбу] советские люди на самом деле вели на всем протяжении советской истории. А тут — «перед лицом мирового терроризма»! Не слишком ли это мелко и поверхностно для партии, рассчитывающей на историческую роль? Россия неизмеримо больше пострадала и страдает от политических кретинов и предателей, от грабителей приватизаторов, от организованной преступности, от наркомании, от нищеты, от вымирания населения, от деградации интеллектуального потенциала и т. д.
Идеология «перед лицом мирового терроризма» есть идеология американская, а не российская, причем временная. Американцев самих она уже не очень-то вдохновляет. Уж если объединяться и шагать дружными рядами, то уж лучше перед лицом пожаров, наводнений, массовых грабежей, вымирания населения, сокращения продолжительности жизни, беспризорности и прочих явлений такого рода, ставших буднями российской постсоветской жизни. Только перед таким лицом дружными рядами > можно шагать скорее к коммунизму, чем к капитализму.
А сколько спасательной соломенной трухи сыпется в идеологическую трясину постсоветской России по третьей линии — по -линии реанимации российского фундаментализма, включая сюда в первую очередь православие! Сила воздействия ее поистине поразительна. Новые правители страны, значительная часть которых в свое время входила в атеистическую элиту КПСС и получила атеистическое образование, быстренько обучились кое-как креститься и, прикинувшись ревностными христианами, сделали ставку на православную церковь, претендующую на роль духовного вождя в деле возрождения России. Такого раболепства перед всем, что так или иначе связано с православием, монархией, дворянством и т. п., какое можно наблюдать сейчас, не было даже в дореволюционные годы. Если вдруг будет принято решение превратить президента в царя или императора и ввести дворянские титулы чиновникам и богачам, наверняка поднимется ликование, какого не было даже в мае 1945 года. Пигмеи контрреволюции готовы стать князьями, графами и баронами, превратив прочий люд в холопов.
Включаю телевизор, листаю газеты и журналы, слушаю ора- : торов, беседую со знакомыми людьми — и переживаю ужасающее состояние, будто я живу не в двадцать первом веке, являющемся преемником и наследником величайших в истории человечества научных открытий и технических изобретений двадцатого века, а в дремучем Средневековье. Теперь я не удивлюсь, если вдруг увижу разъяренную толпу, бегущую за одиноким человеком, которого эта толпа заподозрила в атеизме. Толпу не невежественных и тупых людей, а людей образованных, с научными степенями и званиями, писателей, политиков, общественных деятелей, генералов, профессоров и прочих представителей постсоветской российской элиты, включая бывших высокопоставленных функционеров КПСС. Двадцать с лишним лет прожил на некоммунистическом и даже антикоммунистическом Западе, но ничего подобного не видал нигде, даже в США.
Одно из самых страшных (если не самое страшное) последствий антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы — идеологическая деградация России. Из самой просвещенной страны с самым высоким уровнем гражданской (нерелигиозной) идеологии Россия в поразительно малый (с исторической точки зрения) срок превратилась в страну идеологического беспредела и религиозного умопомрачения, сопоставимого с таковым в исламских странах. Это беспрецедентное историческое падение России стремятся изобразить как освобождение от гнета коммунистической идеологии, как проявление свободного волеизлияния народа, как духовное прозрение и возрождение народа и т. п. Это не просто заблуждение — это составная часть умышленной тотальной фальсификации истории и умышленного оболванивания российского населения, которое было заранее спланировано стратегами холодной войны уже в самом начале ее как средство именно духовного разложения советского народа, занижения его образовательного, морального и идейного уровня.
Через средства массовой информации россиянам усиленно навязывается утверждение, будто православная религия и церковь (православие) выражают национальные интересы русского народа и будто бы поэтому началось их бурное возрождение. В реальности произошло нечто иное. В реальности под предлогом отмены марксизма-ленинизма как государственной идеологии была разрушена вообще вся сфера светской (нерелигиозной, гражданской) идеологии, которая не сводилась к марксизму-ленинизму. Последний составлял лишь часть этой сферы, создававшейся усилиями советских ученых, писателей, художников, деятелей кино и театра и т. д. в течение многих десятилетий. Православие при поддержке новой (постсоветской) власти просто захватило освободившееся место подобно тому, как была захвачена некоторой частью населения страны вся экономическая сфера, созданная в советские годы и дезорганизованная в результате переворота.
То, что происходит с православием в России, не есть всего лишь свобода религии, какая по идее должна иметь место в демократической стране, на что претендуют реформаторы России. Свобода религии при этом не должна быть засильем религии. А в России настойчиво проповедуется требование считать русскими только таких граждан, которые исповедают православную религию. Церковь должна быть отделена от государства. Это означает, в частности, что церковь не должна вторгаться в систему образования, с чем фактически православие не считается. Не соблюдается и условие равноправия религий. Православие стремится стать привилегированной религией, пользующейся особым покровительством власти, что ему фактически удается. Свобода религии предполагает также свободу от религии, т. е. свободу для нерелигиозной идеологии, включая атеизм, пропаганду атеизма, воспитание атеистических убеждений. В нынешней России фактически для этого нет никаких условий. Хотя формального (юридического) запрета на это нет, на деле созданы такие условия, что активный атеизм фактически не допускается и систематически подавляется и изгоняется из памяти россиян.
Нерелигиозная (светская, гражданская) идеология не сводится к атеизму и не обязательно является антирелигиозной. Это может быть идеология, опирающаяся на результаты достижений науки. С такой претензией в свое время возник марксизм и ленинизм. И было бы фактически неверно (просто нечестно) отвергать великую роль, какую он сыграл в истории нашей страны и всего человечества. Со временем он утратил былое влияние, став неадекватным той ситуации, которая сложилась на планете во второй половине двадцатого столетия. Его кризис стал одним из факторов кризиса и краха советского коммунизма. Но это не означает, что светская идеология вообще потерпела крах. Силы западного мира, одержавшие победу в холодной войне, руководствовались не религиозной, а светской идеологией (хотя и не выраженной так явно, как марксизм).И сейчас они осуществляют глобализацию человечества с идеями не религиозной, а светской идеологии. Намерение придать мировой агрессии США и стран НАТО вид войны христианства против мусульманства успеха не имело и не будет иметь. В современных условиях в западном мире никакая религия не может приобрести ту власть над сознанием людей, какую она имела когда-то. Даже Ватикан жалуется на недооценку церкви, хотя по видимости католичество никогда не было таким активным, как теперь. Сами условия существования и социальные закономерности эападнизма вынуждают западный мир быть атеистическим по сущности, какую бы религиозную внешность ему не навязывали его правители. Это целиком и полностью относится и к России, раз она пошла по пути эападнизации. В XXI веке стать на долгое время властителем душ россиян и преодолеть идеологический беспредел на этом пути православию не по силам. Выдержать конкуренцию с современными СМИ, ставшими «ватиканами» идеологии западнизма, оно бессильно. Сам образ жизни россиян в новых условиях исключает возвращение их в идейное состояние феодальной России. Церковь может вернуть себе былую власть над сознанием россиян только при условии превращения их в безграмотных, тупых, больных и нищих холопов. Россия действительно имеет шансы стать такой. Но у нее и на этом пути есть мощные конкуренты: политическая власть, руководствующаяся какой-то светской идеологией, и денежный тоталитаризм, руководствующийся циничной светской идеологией западнизма.
Одновременно с реанимацией православия в среде российской интеллигенции (точнее, той ее части, которую я называю идеологенцией) начались поиски некой «национальной идеи», которая по силе воздействия на массы населения была бы сравнима с марксизмом-ленинизмом недавнего прошлого, но чтобы при этом была его отрицанием. Это должна быть национально русская идеология. Ее должно принять большинство этнических русских, вдохновиться ею, забыть о различиях положений и интересов, объединиться и зашагать дружными рядами по пути возрождения, подъема и процветания России. С интеллектуальной точки зрения, идея явно не уступающая идеологии кота Леопольда (жаль, что кота звали Леопольдом, а не Васькой, как все упростилось бы!).
Национальная идея отличается от упомянутой выше идеи единства и согласия тем, что исходит не от власти и политической партии, намеревающейся служить высшей власти («Кремлю») и участвовать во власти, а из среды россиян, озабоченных тяжелым состоянием русского народа и угрозой его вырождения. Она имеет целью объединить русский народ и возбудить его на борьбу за его интересы именно как народа. Цели вроде благородные. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. В конкретном исполнении замысла получается нечто такое, что вполне укладывается в существующее состояние идеологического беспредела. В разговорах и публикациях на эту тему русский народ и его история идеализируются. В их описаниях в возвышенно хвалебных тонах предстают и православие, и монархия, и великодержавность, и черты социальной организации, против которых шла вековая борьба лучших представителей народа. Очерняется советский период. Игнорируются реальные качества русского народа, такие например, как низкий уровень самоорганизации и национальной солидарности, покорность перед властями, низкопоклонство перед Западом и другие, практически исключающие консолидацию русского народа, независимую от центральной власти и представителей других народов. Русский народ не сумел в более или менее значительной степени воспользоваться теми возможностями, какие ему предоставлялись в советские годы. И в годы краха советского строя он не оказал практически никакого сопротивления тем, кто громил этот строй. Русские националисты сваливают вину за то состояние, в котором оказался русский народ, на представителей других народов, в особенности — на евреев. Но ведь большинство тех, кто сыграл самую активную роль в разгроме Советского Союза и советского социального строя, являются этнически русскими (Горбачев, Ельцин и их «команды»). Суть дела не в этнических, а в социальных факторах, которые сторонники «национальной идеи» игнорируют или не понимают, когда берутся судить о них.
Заметное место в спасительной «соломе» занимают идеи евразийства. Я не имею возможности рассмотреть их в этой статье. Замечу лишь, что они имеют много общего с идеями «национальной идеи». Их приверженцы точно так же игнорируют или ложно истолковывают социальные процессы, происходящие в человечестве, и фактическое состояние России и ее положение в процессе глобализации. Шансы для России сплотить и возглавить азиатские страны на борьбу с США и странами НАТО равны нулю. Таковы же шансы на то, что идеология роли России как лидера и объединителя народов Европы и Азии в этой борьбе будет иметь значительный успех в России, влиять на политическую стратегию российских правителей.
Россия уже вступила на путь западнизации, в процесс глобализации в его западнистском (американо-европейском) варианте. И если какие-то силы и события свернут ее с этого пути, они ни в коем случае не будут порождены евразийством.
Наконец, последняя соломинка, за которую предлагается ухватиться россиянам, тонущим в трясине идеологического беспредела,— это патриотизм. При этом предполагается ясным и общеизвестным, что такое патриотизм. Последний считается бесспорной добродетелью. Приводятся примеры выдающихся патриотов, а также времен, когда патриотизм сыграл огромную (даже решающую) роль в исторических событиях. Россияне призываются возлюбить Россию и действовать на благо ее.
На самом деле простота и очевидность проблемы патриотизма кажущаяся. Тут есть свои сложности, связанные, во-первых, с пониманием самого явления патриотизма как явления социального и, во-вторых, с пониманием конкретной ситуации в России в этом отношении. Поступок считается патриотическим, если человек совершает его в интересах своей страны (родины) и делает это из чувства любви к родине и верности ей. Не всякий поступок в интересах страны является патриотическим. Он может совершаться из каких-то шкурнических соображений. Отдельный человек оценивается как патриот, если его деятельность определяется множеством патриотических поступков в течение более или менее длительного времени, возможно — всей жизни. Характеристика массы людей и целого народа (и даже объединения нескольких народов) с точки зрения патриотизма не сводится к характеристике отдельных людей, входящих в них, подобно тому как характеристика леса не сводится к характеристике входящих в него отдельных деревьев. Это — характеристика массовая. Требуются особые правила исследования (включая правила измерения и вычисления), чтобы ее установить. Народ может содержать патриотов и непатриотов. Входящие в него люди могут совершать как патриотические, так и непатриотические поступки. Тут требуется выяснить степень патриотизма, которая может быть высокой или низкой, может меняться со временем и в зависимости от ситуации. Чувство патриотизма не является прирожденным. Оно воспитывается. Оно не обязательно бессознательно и спонтанно. Оно может быть результатом размышлений. Может быть даже вынужденным, например — когда у человека нет выбора. Чувство патриотизма может основываться на факторах позитивных (гордость за величие страны, за ее успехи, благополучие, природа, условия жизни и т. п.) и негативных (несчастья, нападения врагов, угроза благополучию народа и т. п.).
Часто ссылаются на поведение советских людей в годы войны с гитлеровской Германией как на образец патриотизма. При этом не знают или преднамеренно опускают то, что на одного Матросова находились сотни шкурников и трусов, что непатриотические поступки не поощрялись и наказывались, а патриотические поощрялись и вознаграждались, что миллионы людей были поставлены в такое положение, что были вынуждены совершать патриотические поступки, что степень патриотизма народа менялась (стала возрастать), что массовый патриотизм был организован колоссальными усилиями системы власти и идеологического аппарата и т.д. В результате действия совокупности факторов (о некоторых из них я упомянул) в массе народов Советского Союза было выработано идеологическое состояние, компонентом которого стала высокая степень патриотизма. Она проявлялась в миллиардах поступков людей, и это стало одним из факторов победы. Разговоры о патриотизме и призывы к нему занимали в этом грандиозном свершении народа ничтожно малую роль.
В той ситуации, которая сейчас сложилась в России, степень патриотизма российского населения чрезвычайно низка, низка как никогда, близка нулю. И если бы она была высокой, в России просто нет условий для того, чтобы она заметным образом сработала как важный фактор социальной эволюции страны. Более того, я в России не вижу сил, способных поднять степень патриотизма и заинтересованных в этом. Тут возможна лишь имитация патриотизма, подделка, спектакли на эту тему и словоблудие, не обязывающее к патриотическому поведению массы россиян. Патриотические умонастроения просто не могут воплотиться в действия, объединяющиеся в единый поток поведения народа в интересах страны, ибо такого единства народа и его интересов просто нет в самом постсоветском состоянии России. Где тот враг, в борьбе с которым народ выступит как единое целое? Какова та великая цель, ради достижения которой народ в массе готов пойти на жертвы? Нет такого внешнего врага, ибо основные враги для большинства россиян — их собственные соотечественники, выгадавшие от контрреволюционного переворота. Нет такой цели, ибо эгоистические цели нынешних хозяев России, составляющих меньшинство населения, не могут стать историческими целями страны как единого целого. В нынешней России просто нет таких «амбразур», на которые могли бы броситься новые матросовы, нет таких матросовых и нет тех, кто способен воздать им должное. Патриотизм как массовое явление просто лишен смысла.
В России предпринимаются отдельные разрозненные попытки (в большинстве кустарные) выработать идеологию, адекватную современным условиям и требованиям, идеологию светскую (нерелигиозную) и ненационалистическую, опирающуюся на научные исследования современной реальности. Но они имеют ничтожно мало шансов пробиться к известности и признанию, если даже они достигнут высочайшего интеллектуального уровня. Почему? Дело в том, что огромное число людей, оккупирующих идеосферу и живущих за ее счет, сделают все от них зависящее, чтобы помешать этому. Нужны усилия многих людей и длительное время, чтобы преодолеть это препятствие. А чтобы это учение приобрело статус массовой признанной идеологии, нужны силы, способные придать ему социальный авторитет (например — высшая власть). Но и этого мало. Идеи сами собой в головы людей не заползают, какими бы они хорошими ни были. Для этого нужно множество людей, которые должны профессионально заниматься этим делом. Они должны быть организованы в целое,— должен сложиться идеологический механизм. Такой механизм имеет церковь. Такой механизм существовал в советские годы в распоряжении «Кремля». Если даже и это препятствие будет преодолено, предстоит длительная борьба за «души» россиян. При этом придется иметь дело с силами, противодействующими распространению этого учения и принятию его массами, в их числе — с невосприимчивостью самих масс, с религиозными организациями, заинтересованными в сохранении масс в состоянии мракобесия, со СМИ, с огромной силой навязывающими россиянам западную идеологию.
В современной России никаких условий и мало-мальски серьезных сил для преодоления этих препятствий просто нет. Высшая власть поддерживает православную церковь почти как государственную, а прочие политические силы (включая коммунистов) заигрывают с нею. Шансы на создание признанного нерелигиозного учения, превосходящего все прочие идеологические учения, и на создание конкурентоспособного механизма его распространения и вбивания в головы масс россиян близки к нулю.
Что же остается? Существующий идеологический беспредел, который со временем может быть истолкован как западный плюрализм на российской почве. Усиление православия. Тоска по всесильной «национальной идее». Конъюнктурные лозунги вроде призыва сплотиться перед лицом мирового терроризма. Пустословие партийных программ, обещающих бороться за все хорошее против всего плохого. Эпоха, когда умами и чувствами россиян владели идеи глобального и эпохального масштаба, безвозвратно ушла в прошлое. Эпоха осужденная и оплеванная неблагодарными потомками, но непонятая в ее трагическом величии.
КОНЕЦ СЕМИНАРА
Придя на очередное занятие семинара, мы нашли дверь помещения запертой на амбарный замок. Пождав человека, который ее открывал, с полчаса и не дождавшись, мы разошлись. Надежда легализовать семинар при учреждении, в котором работал выдвинувший эту идею участник семинара, не оправдалась. Найти новое помещение по доступной цене пока не удалось. Семинар заглох. К тому же заболел Критик. Я навещаю его регулярно. Записываю наши беседы. Они касаются в основном марксизма, коммунизма и антикоммунизма. Похоже на то, что эти темы, о которых, казалось, забыли и которые, казалось, были делом прошлого, так или иначе дают о себе знать как непреходящие. Предпринимаются попытки разжечь антикоммунизм. Хотя он превратился в повседневный (рутинный) компонент постсоветской идеологии, этого хозяевам нового мира мало. Они хотят придать ему действенный характер.
………………………………………………………….
…………………………………………………………..
……………………………………………………………
РАДИ ЧЕГО?
Я определил свою позицию как противостояние тому новому мировому порядку, который насильно навязывает человечеству западнистское сверхобщество во главе с США и который насильно навязывается россиянам нашими реформаторами. Но ради чего это противостояние? Надо этой безальтернативной социальной эволюции противопоставить что-то позитивное, какой-то иной путь эволюции. Какой? Я долго ломал голову над этой проблемой. Я долго противился выводу, к которому пришел Критик после десятков лет размышлений. Теперь я вижу, что он прав. Есть только один эволюционный путь, альтернативный за-паднизму: тот, которым наша страна шла более семидесяти лет и добилась выдающихся успехов глобального и эпохального значения, но свободный от тех его черт, которые стали одним из факторов краха советского (русского) коммунизма.
Как назвать этот путь? Теоретически тут проблемы нет: конечно, коммунизм. Но мы живем не в абстрактной теории, а в конкретной исторической реальности. Со словом «коммунизм» теперь подавляющее большинство людей ассоциирует исключительно негативные явления советского периода. Идет грандиозная фальсификация советской истории и антикоммунистическая пропаганда. Отстаивать позитивные достижения советского периода как достижения коммунизма невозможно. Называть их коммунизмом, а себя коммунистами — значит невольно брать на себя ответственность за все то плохое, что приписывается коммунизму. Значит заранее обрекать себя на неудачу. Открыв для человечества коммунистический путь эволюции, Россия не сумела отстоять его, предала его и дискредитировала надолго, если не навечно.
Не лучше обстоит дело и со словом «социализм» в любых комбинациях (включая «национал-социализм», «социал-демократы» и т. п.). Оно стало многозначным, неопределенным, никак не связанным с характеристикой эволюционного пути человечества.
Проблема названия не есть в данном случае проблема чисто терминологическая. Она отражает состояние самой реальности. Должны пройти годы и годы, прежде чем наступит эволюционная упорядоченность и ясность.
С КЕМ И КАК? L
Передо мной встала также проблема: вместе с кем реализовать противостояние, о котором идет речь, и как конкретно? Я познакомился со всеми известными организациями и движениями, которые находятся в оппозиции к новому мировому порядку или критически относятся к нему. И не нашел ничего такого, к чему я мог бы присоединиться в качестве единомышленника. Я мог бы присоединиться на какое-то одно мероприятие или несколько (например, подписать какое-то воззвание или принять участие в митинге). Но не более. У всех участников этих организаций и движений нет того понимания современности и эволюции человечества, какое я получил от Критика. И нет даже желания выработать такое понимание. Наш семинар был, пожалуй, единственным зародышем организации моих единомышленников. И в какой-то мере журнал «Сопротивление».

КОНЕЦ
В СМИ стали появляться статьи, в которых говорится о явлениях экстремизма. Перечисляются многочисленные группы, семинары, центры и т.п., в которых вызревают идеи экстремизма и публикации, пропагандирующие эти идеи. Но ни слова о нашем семинаре, о журнале и группе «Сопротивление» и о моих статьях. Это странно, так как все то, что критикуется, есть жалкий лепет в сравнении с нашими материалами. А нас игнорируют. Критик был прав, когда говорил, что чем лучше мы будем понимать реальность и чем радикальнее будут наши намерения, тем меньше будет шансов на то, что на нас обратят внимание.
Умер Критик. Об этом сообщили в некоторых газетах и по телевидению как о чем-то малозначительном. На гражданскую панихиду пришло человек двадцать. Кто-то произнес бесцветную короткую речь. И Критика увезли на кладбище для совков (или коммуняк). Так закончилась эпоха Великой Утопии.
В квартире, где жил Критик, поселились какие-то чужие ему люди. Что стало с его рукописями, выяснить мне не удалось.
Когда погода стала терпимой, я решил поехать на кладбище. Москва была оживленной. Повсюду люди. Но что это за люди! Критик когда-то писал, что самой фундаментальной задачей Запада в борьбе с Россией было лишить ее статуса производительной державы, превратить ее в поставщика сырья для Запада (причем не только природного, но и человеческого сырья в виде проституток, программистов и т.п.), сделать производительную деятельность бессмысленной для русских, превратить самую жизнеспособную часть русских в торгашей, в прислугу, в развлекателей, в охранников, в мошенников и вообще в людей таких категорий, какие характерны для колонизируемых стран.
Кладбище разрослось. От могилы Жены до могилы Критика пришлось идти почти километр,— совки вымирают ускоренными темпами.
Я положил букетик цветов на убогую могилу Критика. Мелькнула мысль собрать деньги, чтобы приобрести и положить на могилу каменную плиту со словами «Здесь покоится вечным сном Утопия — самая прекрасная и самая дерзкая мечта человечества». Но кто даст на это деньги?! Собрать деньги на такое дело — вот уж настоящая утопия.
Домой добрался поздно. Спать не мог. Думал о прожитой жизни. Вспомнил Критика. На вопрос, какое бы время и место жизни он выбрал бы, если бы вдруг стало возможным повторить жизнь, он ответил: Россию советского периода. А ты, спросил я себя, как бы ты ответил на этот вопрос? Так же. Ответил бы без всяких колебаний, абсолютно искренне, без всякой задней мысли. И не в силу привычки и какой-то идеологической оболваненности — я достаточно образованный человек, я имею представлению о том, как живут люди на планете, я не был идеологически оболванен,— а в силу свободного выбора духовно свободного человека. Я счастлив, что я появился на свет в советское время в России, в это случайное исключение в человеческой истории, во время реализовавшейся социальной утопии. Я счастлив, что прожил в это время лучшую часть жизни. Я счастлив, что получил возможность оценить мою жизненную удачу, увидев гибель утопии. Аминь!
А. Зиновьев
9.05.2002

От	concord
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	04.10.2002 07:46:01

Сегодня - 45-летие космической эры

По этому поводу антисоветские "Известия" опубликовли неожиданно обьективную статью:

http://izvestia.ru/politic/article24707

Вот ее финал:

Потом СССР выиграл у Америки еще одну гонку - первым направил в космос человека. Потом проиграл американцам лунную гонку. Потом не смог догнать США в использовании кораблей многоразового использования. Потом от соперничества перешли к сотрудничеству в мирном освоении космоса. Но все эти этапы были лишь дальнейшими шагами на пути, который открыл советский спутник - "простейший" с технической точки зрения, но ценнейший - с исторической.

Удивительно, даже такое "пещерно"-антикоммунистичское издание, как "Известия" вынуждено сквозь зубы, но все-таки признать выдающееся советское достижение. Без традиционных насмешек и ерничества. Неужели что-то меняется?

От	self
К	concord (04.10.2002 07:46:01)
Дата	05.10.2002 17:24:09

Re: Сегодня -...

> Удивительно, даже такое "пещерно"-антикоммунистичское издание, как
"Известия" вынуждено сквозь зубы, но все-таки признать выдающееся советское
достижение. Без традиционных насмешек и ерничества. Неужели что-то меняется?

меняется. понимание реалий и приспособление к ним. Зачем дразнить гусей?
Признание "выдающихся советских достижений" поможет полнее вливать дезу в
успокоившееся сознание, тем более, что такое "признание" никак не может
серьёзно повлиять на что-либо. Приёмам манипуляций нет счёта - ребята на
месте не стоят. В смыле не газетные репортёришки и редактора, а кто бабки
вваливает. А ёрничать найдётся кому - у интелей остатки мозгов уже на десять
раз прополосканы... Они уже на автомате, про себя повторяют старые песни как
испоченный грамофон о принудиловке, грабеже, низком уровне жизни, за счёт
чего и полетели в космос...

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	03.10.2002 13:54:16

"Завтра". Российский лес, русские в Латвии и "русский фашизм" (*)

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/41.html
Олег Щукин ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/42.html
Андрей Девятов КАК ПРОВОЖАЮТ ДРЕВЕСИНУ
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/51.html
Николай Коньков НАШ ЛЕС (Почему его не видно за деревьями кризиса?)

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/43.html

Вячеслав Алтухов ПЯТЫЙ ПУТЬ

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/53.html
Александр Ефремов ВЕРТОЛЕТ
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/72.html
Владимир Бондаренко КТО ЖЕ ФАШИСТ? (Швыдкой – провокатор антисемитизма в России)

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	03.10.2002 13:50:12

Проханов: интервью с Березовским и Юшенковым (*+)

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/14.html

ВОПРОС В ЛОБ Сергею ЮШЕНКОВУ
--------------------------------------------------------------------------------

"ЗАВТРА". В последнем номере нашей газеты Александр Проханов в своей передовице достаточно лестно о вас отзывался, не исключив возможности сотрудничества со всеми, кто находится в оппозиции к режиму. Как вы прокомментируете его слова?
Сергей ЮШЕНКОВ. Мне трудно это комментировать. Я вижу во многих публикациях патриотов критический анализ действительности, с этим я готов согласиться, только у нас разные рецепты. Мы считаем, что беда заключается в том, что фактически госструктурами зажимаются инициативы каждого отдельного человека, а патриоты считают, что эти инициативы надо очень жестко регулировать именно с помощью государственных механизмов. Так что совпадение наших позиций пока что достаточно расплывчато.

Публикацию подготовил Олег ГОЛОВИН

-------------------------

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/463/21.html

С БЕРЕЗОВСКИМ, В ЛОНДОНЕ... (Беседа Александра ПРОХАНОВА с Борисом БЕРЕЗОВСКИМ)
--------------------------------------------------------------------------------

Бориса Березовского по праву считают самой загадочной фигурой в период ельцинского правления. Говорят о его несметных богатствах. О неограниченном влиянии на политику. О "сотворении" им Путина. О его причастности к гексогенным взрывам в Москве. О скором возвращении в Россию из изгнания. Газета "Завтра", как никто, способствовала демонизации Березовского. Тем значительней оказалась встреча в предместьях Лондона главного редактора "Завтра" Александра Проханова с опальным олигархом.

Александр ПРОХАНОВ. Борис Абрамович, наш разговор протекает на веранде дворца, среди зеленых лугов и дубрав, на территории английского острова, которую вы купили. Задаю себе вопрос: кто вы сейчас? Меншиков в Березове? Наполеон на Корсике? Троцкий в Мехико? Кем вы себя чувствуете в изгнании?
Борис БЕРЕЗОВСКИЙ. Мне кажется, в этом вопросе есть несколько подтекстов. Поясню, как я понимаю ваш вопрос. Никем, кроме как самим собой, никогда себя в жизни не ощущал. Не было никогда стремления "делать жизнь" с кого-то, как говорил классик. Считаю, что каждый человек уникален. Господь постарался, чтобы все мы были абсолютно различными. Смысл, который Господь вложил в эту идею, состоит в том, что мы имеем право на ошибку. Мы можем ошибаться, а другие должны распознать эту ошибку и больше этим путем не идти. Среда, в которой мы обитаем, — воздух, вода, информационная среда, люди, что нас окружают, — все это меняется и, в огромной степени, непредсказуемо. Поэтому Господь сотворил нас так, чтобы мы могли приспосабливаться к этим изменениям. Мы по-разному на них реагируем. Например, одним нравится то, что произошло при Ельцине. Другим это категорически не нравится. Одни пошли путем реформ, другие пошли противоположным, сопротивляясь этим реформам. И вот сегодня мы уже понимаем, что ни те, ни другие не были до конца правы. Если бы мы все были одинаковы, то пошли бы скопом одним-единственным путем, и тогда неминуемо свалились бы в пропасть. Здесь, в Лондоне, я не ощущаю себя персонажем ни прежней истории, ни новой. Ощущаю себя просто самим собой. Таким, какой есть, со своими ошибками, со своими решительными шагами. Порой ошибочными, а иногда совершенно правильными, настолько, что и сегодня могу подтвердить: да, я поступал правильно. Так что, поверьте, ничего необычного в своем положении не вижу. А уж если возвращаться к истории, на которую вы ссылаетесь, то ведь это нормальная ситуация, когда человек, открыто противостоящий власти, не может жить в своей стране. Что же касается русской истории, то уж совершенно логично, что человек, который эту власть создавал, не может сегодня найти с ней общий язык. Власть всячески топчет того, кто когда-то ее выстраивал, а теперь пытается ей возражать. Не вижу в этом несправедливости, потому что неприятности, к которым приводили меня мои ошибки, никогда не пытался объяснить за счет дурных черт кого бы то ни было. Считаю, что все мои проблемы — это результат моих собственных ошибок. Отношу их только к себе самому, никогда не пытаюсь найти виновного. Сейчас заметно, что появляется все больше людей, которые испытывают неприязнь к Путину. Хочу сказать, что чувства неприязни, тем более ненависти, Путин у меня не вызывает. Вообще никаких эмоций Путин у меня давно не вызывает, да, пожалуй, не вызывал никогда. Что меня гнетет, так это серость власти. Серая власть России противопоказана, ибо, как мы уже говорили с вами, Россия — это максималистская страна. Для нее тусклость, болото, застой — смерть наверняка. В другом же случае есть шанс выжить.
А.П. И все-таки, едва ли вы считаете, что ваша жизнь — сплошная непрерывность. Как и любая жизнь, она имеет градации, делится на периоды, на жизненные эпохи. Скажем, ваш советский период — это, видимо, некая целостность. Ваша жизненная ситуация после 91-го, когда вы были в центре политической власти, формировали экономику, конструировали политику и не очень-то полагались на волю Всевышнего, как вы сейчас говорите, а были нетерпеливым конструктором, яростным социальным инженером — это второй период. Третий — это опала, вынужденное изгнание, временное или на всю жизнь. Когда я вас спрашивал, у меня не было никаких подтекстов. Меня интересует самоощущение человека, который насильно вырван из той среды, которую сам создавал.
Б.Б. На самом деле есть внутренний мир человека и внешний. Сначала о внешнем. Да, жизнь в Советском Союзе — это целый период, ровный, яркий, счастливый. Я был абсолютно счастлив в Советском Союзе, рос в классической советской семье. Отец — инженер-строитель. Мать, когда я был маленький, — домохозяйка, а потом лаборантка в институте педиатрии, проработала там двадцать пять лет. Отец так и умер на работе. Школа, институт, сначала один, потом университет, потом аспирантура, потом диссертация кандидатская, диссертация докторская, член-корреспондент Российской Академии наук. Повторяю, был абсолютно счастлив, потому что занимался любимым делом. А потом эта жизнь закончилась, в 89-м году, когда в институте перестали платить зарплату, и я почувствовал, как повисла в воздухе какая-то неопределенность, угроза, и жить стало неуютно. Я — человек, чувствительный к внешним изменениям. Эту угрозу, эти подземные гулы я почувствовал раньше других. Хотя внешне все оставалось спокойным: жена, двое детей, квартира, машина напополам с приятелем, докторская зарплата. Однако, я почувствовал, что прежняя жизнь завершается. И попытался предугадать новую, еще неявную жизнь, перемены, грядущие в огромной стране. И принял абсолютно нетривиальное решение: больше не заниматься наукой, а начать заниматься бизнесом, который в то время назывался "спекуляцией". Это было непросто, потому что страна не воспринимала такие категории, как "хозяин", "большие деньги", "быстрый, бешеный заработок". Все это раздражало общество, даже близких товарищей. Но я принял решение, кардинально изменил мою внешнюю жизнь. Ушел из тихого, спокойного академического института, полностью стал самостоятельным. Никакой зарплаты, никакой социальной помощи. Не жди ниоткуда помощи и защиты. Я тоже был членом компартии, и, в отличие от некоторых, билет свой никогда не рвал, не сжигал. Так и лежит у меня в сейфе в институте, где я до сих пор на общественных началах заведую лабораторией. Кстати, эту лабораторию создал я и никогда не прекращал с ней связь, до сих пор общаюсь с моими коллегами. Но, тем не менее, наступила совсем другая реальность. Я взял полностью ответственность за свою жизнь, уже не уповая на государство. Хотя, конечно, подсознательно рассчитывал, что в трудные минуты оно придет на помощь. Конечно, раньше государство бесплатно учило, лечило, давало жилье. Это потом я стал понимать, что за это расплачивался налогами, неполной зарплатой, ограничением индивидуальных возможностей, обеспечивающим "социальную справедливость". Я не хочу говорить, хорошо это или плохо. Но началась для меня совершенно другая жизнь, с риском, ответственностью и свободой. И мне такая жизнь очень нравилась. До этого я был не последним человеком в науке. Член-корреспондент Российской Академии наук, в которой на весь Советский Союз было 800 человек, 500 академиков и 300 членов-корреспондентов. Это результат, к которому стремился любой честолюбивый ученый. Я рассчитывал в дальнейшем стать академиком, лауреатом Нобелевской премии, хотя понимал, что я не лучший среди своих коллег. Что есть люди, превосходящие меня в науке. Может, это был один из побудительных мотивов изменить мою жизнь? Потому что, когда я пришел в бизнес, я почувствовал, — то, что я делаю в бизнесе, под силу очень немногим людям. В науке я знал: есть 1000 человек, которые могут делать то же, что и я. Но в бизнесе из моего окружения на это не был способен никто. Это потом появились какие-то новые имена, которых я прежде не знал: Миша Ходорковский, Володя Потанин, Володя Виноградов. Их совсем было мало, этих людей, которых потом назвали олигархами. Ощутив свою уникальность, я почувствовал себя комфортно. Потому что, повторяю, категорически не люблю делать в жизни то, что другой умеет лучше меня. Просто отхожу в сторону. Спрашиваю: зачем я толкусь в этом месте, если есть другой, который делает лучше? Забегая вперед, признаюсь — когда я стал заниматься политикой, то почувствовал себя совсем комфортно. Ибо я действительно во многих проектах не видел себе равных. Никого, кто мог бы это придумать и реализовать. И, конечно, это было комфортное ощущение: я нахожусь в том месте, которое никто другой не может занять. Но это уже третий этап моей жизни. Переход от бизнеса к политике.
А.П. А какова мотивация этого перехода? Политика способствует бизнесу? Или политика — увлекательная игра? Или в вас продолжал говорить "системщик", "концептуалист", который постоянно расширяет поле деятельности? Или политика препятствовала реваншу ваших идейных противников, которые хотели отобрать у вас богатство и влияние?
Б.Б. Об этом немного позже... И, наконец, теперь еще один жизненный цикл — изгнание. Я не могу приехать в Россию, потому что меня туда не пускают, там есть ордер на мой арест. Я объявлен "в розыск", ищут, никак не найдут. Хотя мы с вами сидим в Лондоне, и все это знают. Если бы меня хотели заполучить в России, если бы считали, что для этого есть криминальное основание, что Березовский действительно что-то похитил, то почему бы не обратиться в Интерпол? Не обращаются. Значит, причина одна: не нужно, чтобы Березовский возвращался в Россию. Это чистая политика, не вижу других аргументов. Это следствие моего перехода от бизнеса к политике. И вот теперь то, о чем вы спросили, — мотивация. Я ее долго не мог сформулировать. Но сформулировал с помощью Андрея Дмитриевича Сахарова. Когда его однажды спросили: "В чем смысл жизни?" — он ответил: "В экспансии". Это определение мне подходит. Я лишь развил для себя это определение. Разделил экспансию на внутреннюю и внешнюю. Нужно правильно понять сахаровский термин "экспансия". Думаю, что Сахаров имел в виду преодоление энтропии, преодоление хаоса. "Победа над хаосом", — вот что движет человеком. И вне себя и внутри я пытаюсь бороться с хаосом. Внутри себя сложнее, чем вовне. И для меня внутреннее преодоление хаоса — это стремление к свободе. Воспитание себя как свободного человека. Для меня свободный человек тот, кто умеет сам себя ограничивать. Для меня, человека верующего, православного, свобода означает жизнь с соблюдением ограничений, которые сформулировал Иисус Христос в Нагорной проповеди. А до него в Ветхом Завете Моисей, который услышал эти заповеди от Бога. Вот это для меня и есть свобода. Свобода как система внутренних ограничений. И вот, выстраивая в течение всей моей жизни систему внутренних ограничений, которая противостоит хаосу внутри моей души, я ощущаю мою внутреннюю жизнь как нечто целое, неразрывное, не подлежащее делению на периоды. Я не прерывал этого движения ни в советское время, ни тогда, когда занимался бизнесом. Хотя искушения были огромные... А вот теперь о политических мотивациях. В бизнесе сначала хотелось просто заработать миллион. Потом не миллион, а 10 миллионов. Потом понимаешь: ну, стоп! Всего заработанного не прожить, но хочется, чтобы были такие автомобили, которых никто никогда не делал. Приступаешь к реализации, не получается. Может быть, сумасбродная идея, не оформлена рационально. Потом понимаешь, что она вообще недостижима, если не будешь защищен в своих идеях, не будет защищен твой бизнес. И ты начинаешь заниматься политикой. Не могу сказать, что в 96-м году я был категорическим противником прихода к власти Зюганова. Я видел слабость Ельцина, слабость реформаторов в целом, которые были уже неспособны противостоять напору "левых". Они уже, по существу, проиграли в 96-м битву за власть. Но оставались люди, и я в том числе, которым было что терять. Быть может, и жизнь. И тогда именно я инициировал союз реформаторов и олигархов, и этот союз помог одержать победу. Реформаторы одни, сами по себе, были не в состоянии победить Зюганова. А олигархи в одиночку тоже были не в состоянии победить Зюганова. Только их союз обеспечил победу. Сегодня многие мне говорят: "Как ты считаешь, если бы победил Зюганов, не пошла бы Россия более естественным путем? Не удалось бы избежать издержек Путина?" Так как победа Путина означает победу не идеологии, не варианта развития, а победу спецслужб. А приход к власти спецслужб в любой стране — трагедия. Хуже этого не может быть ничего. И я не хочу сказать, что у меня есть сомнения в правоте того, что я делал в 96-м году. Но у меня накапливаются вопросы по поводу того, что же случилось в результате победы Путина? Насколько это хорошо для России по сравнению с тем, что могло случиться? Хотя, как вы знаете, политика не терпит сослагательных наклонений. Однако, это не означает, что нельзя делать выводы для будущих шагов.
А.П. Согласен, исследование утраченных возможностей — тоже часть развития. Но вот вы произнесли сейчас развернутый тезис, который характеризует вас как очень бурного, экспансивного человека. Вряд ли такой человек может стать любимым учеником Христа. Ваша внешняя активность столь велика, что это, по классике, предполагает некоторую остановку, замедление внутренней жизни. Откладывание "на потом", может быть, "на никогда", основного метафизического решения: "Как быть?" По-моему, здесь есть противоречие.
Б.Б. Вы знаете, эти противоречия снимаются силой воли. Есть ли у тебя сила воли не переступить те внутренние ограничения, что и составляют смысл духовной жизни? Для меня же, повторяю, внутренние ограничения — это десять христовых заповедей. Я их не переступал. Очень много писали о моем участии в мафиях, в заговорах с целью убийства, в убийстве Листьева, еще в тысяче грехов. Разве что не говорили, будто я пил кровь христианских младенцев.
А.П. Зато это делал Ельцин, который, как известно, пользуется инъекциями, приготовленными из человеческих эмбрионов.
Б.Б. Нет, нет, я не переходил через эти грани. И может, самое главное, я никогда не перешел через грань, которая называется "убить", "заказать" другого человека. Вы знаете, какое противоречивое и жестокое было время. Многие не смогли устоять перед этим искушением. Кровь проливали и те, кто проводил реформы, и те, кто им противостоял. Но я, повторяю, не только смог преодолеть. Я действительно ничего не украл. В нашей прокуратуре еще никого так пристально не изучали, как меня. И если бы я действительно был уличен в краже, то был бы ордер на экстрадицию, и меня в наручниках привезли в Россию.
А.П. А вообще, не ощущаете комплекса вины? Я не имею в виду прокурорские нападки. Вы как центральный политик ельцинской эпохи не ощущаете вины перед сонмом несчастных, разоренных, потерявших высокую социальную цель, брошенных в пучину социальных и национальных несчастий? Ведь чувство вины — это очень человеческое состояние.
Б.Б. Конечно же, я ощущаю колоссальный комплекс вины. И не только за те деяния, когда я ошибался и эти ошибки принесли страдания миллионам людей. Но даже за ошибки моих предков, если их деяния, их прегрешения, вольные и невольные, приносили несчастья. Знаете вы или нет, — когда был съезд партии "Либеральная Россия", была выпущена декларация. Я участвовал в написании этой декларации. Первым пунктом я призвал покаяться всех за то, что произошло в России, за горе и беды людские. Разгорелась длительная дискуссия среди либералов. Мне было дико, что люди, считающие себя либералами, полагают, что им не за что каяться. В этом манифесте я пытался обосновать тезис о том, что идея свободы — прямая производная христианства. Главный смысл христианства — именно в свободе. Но не в свободе как вседозволенности, не в свободе как "воле вольной", а в свободном умения себя ограничивать. Покаяние — это и есть ораничение. Поэтому я должен каяться. Мы пришли на землю, чтобы страдать. Только через страдания можем понять смысл жизни. Если я говорил, что смысл жизни в экспансии, но это тоже страдание. Невозможно жить иначе, кроме как каяться за то, что совершил.
А.П. Снизим уровень разговора, который напоминает разговор двух патрициев, проживших бурные жизни и философствующих на темы бытия. Наши жизни еще не прожиты и впереди много бурь. Вы интерпретируетесь нынешней российской властью как опасный враг. Может быть, единственный для нее опасный враг. Не сомневаюсь, что эти постоянные прокурорские заявления, по "Аэрофлоту", Андаве", "Атолу", автомобильным сделкам, — все это должно вас травмировать, психологически уязвлять, как бы вы ни верили в английское правосудие. Какие еще возможности у власти давить на вас? Какие механизмы использует власть в борьбе с вами?
Б.Б. Все-таки не стану утверждать, что здесь, в Лондоне, чувствую себя в полной безопасности. Конечно, существует такие понятия, как западная демократия, гарантии свобод, защита частной собственностии. У нас в Советском Союзе, были такие, кому абсолютно не нравилась советская система, и они идеализировали Запад. Я никогда не был диссидентом, никогда активно не выступал против системы, хотя это не значит, что я был конформистом. Я был членом партии, активно работал, принимал участие в общественной жизни. Я общественно активный человек с детства. Тем не менее, у меня были фантастические иллюзии относительно Запада в целом. Относительно демократии как способа управления страной. Заблуждения относительно того, где витрина, а где истинный интерес. И, по мере того, как я узнавал Запад, происходили, если не прозрение, то постоянная переоценка и, к сожалению, я не обнаруживал дополнительных плюсов демократии, но все больше минусов. Одновременно происходило колоссальное переосмысление современного мироустройства в целом. Поэтому здесь, в Лондоне, я чувствую себя, конечно, в большей безопасности, чем в России, но я не чувствую абсолютной защищенности. Понимаю, насколько конъюктурны соображения Запада, насколько они рациональны. Если Западу нужен сегодня Путин, то во имя этого сдадим кого угодно, хоть "маму родную", а уж Березовского — с большим удовольствием, дайте только хоть малейшие аргументы. Или наоборот — Путин выступил против бомбардировки Ирака, а Березовский выступает против Путина, вот и используем Березовского, чтобы "надавить" на Путина. Так что я все понимаю, тут у меня никаких иллюзий нет. А что касается давления со стороны российской власти, то, знаете, во мне что-то сильно изменилось после одного эпизода моей жизни. И прежде было много смертельных трюков, когда, казалось, я должен был умереть. А вот остался жив, что, в общем-то, странно. Но один случай сильно подействовал, когда на меня было совершено покушение. В 15 сантиметрах от меня оторвало голову моему водителю, а должны были оторвать голову мне — взорвалась машина. После этого я посмотрел на мою жизнь по-другому. Я понял, что жизнь — это подарок Всевышнего, и относиться теперь к этому нужно, как к подарку. Либо я испугаюсь, забьюсь в угол, постараюсь исчезнуть в тайге, в джунглях, с глаз долой, стану цепляться за жизнь. Либо решу, что это подарок Господа и я весь в его власти. Это не значило, что я должен подставлять себя под пули, но появилась вера в судьбу, в промысел, а это своеобразное бесстрашие. Давление началось на меня еще при Ельцине с моего жесткого противостояния Коржакову и Барсукову. И тогда уже использовали средств для того, чтобы я "заткнулся". Потом известная история с Евгением Максимовичем Примаковым, когда я первым выступил против него открыто. Последовало давление — не то, что оказывал прежде Коржаков, мягко сказать, дваление солдафона, а давление изощренное, рафинированное, ибо Евгений Максимович серьезный противник, и он великолепно использовал свое влияние на Ельцина. Примаков сделал все, чтобы я перестал быть Исполнительным секретарем СНГ, и в этом мало чем отличался от Чубайса, который использовал те же приемы для того, чтобы я перестал быть заместителем секретаря Совета безопасности. Чубайса тоже нельзя назвать глупым и слабым человеком. И тем не менее, я это давление выдержал, во мне ничто не дрогнуло, когда Евгений Максимович сказал: "В тюрьму посадим". В очередной раз открыли дело Аэрофлота, в очередной раз вызвали в Генеральную прокуратуру. Я находился за границей, но сказал, что прилечу, несмотря на то, что был выписан ордер на мой арест. Рискнул прилететь, потому что понимал, страна еще не готова к таким репрессивным расправам. Сейчас не прилетаю, потому что знаю — страна готова. Прилечу, уж точно арестуют. Мне кажется, люди в спецслужбах сделали мой психологический портрет, знают хорошо мои слабые стороны. И, тем не менее, профессионалы там, похоже, перевелись. Здесь, в Англии, получаю глупые угрозы, "подметные письма". Дескать: "Борис Абрамович, зачем вам нужно все это? Вот кладбище здесь под Лондоном такое красивое, и последнее вам предупреждение, а иначе фильм покажем про то, как вы с мальчиками развлекаетесь" И подписи, естественно: "Иван Иванович", "Николай Николаевич", такая, извините, "гэбэшная" система. А месяц назад пришли два офицера из Скотланд Ярда, сюда, где мы с вами сидим. Я пригласил адвоката. Они показали какую-то бумажку и заявили, что есть информация, будто на меня готовится покушение с целью убийства здесь, в Лондоне. Заказ — из России. Предложили взять под охрану этот дом, где мы с вами сидим, мой рабочий офис. Не могу сказать, что я отнесся к этому предупреждению очень серьезно. Но, тем не менее, я отношусь серьезно к неумению обучаться. С другой стороны, ну, убьют Березовского, что случится? Вы правильно сказали, что я занимаю определенную нишу. Занимаю ее, пока жив. Не буду жив, ее другой займет обязательно. Надо понимать, что моя деятельность — это не прихоть Березовского. Это порождено системой нынешней власти.
А.П. Все-таки думаю, что место у вас уникальное. Не может быть воспроизведено двойником или наследником. Мне кажется, сейчас вы очень одинокий человек, в социальном, в политическом, может, и в экономическом смысле. Вы уже не окружены той средой, которая обеспечивала бы вам коллективную, групповую безопасность. Вы демонизированы, скажем прямо, и с помощью моей газеты. Власть получает возможность в атмосфере этой демонизации совершить неправовые действия в отношении вас. Общество воспримет их с одобрением. Расправа над вами станет козырем власти: она расправилась с главным демоном России — с Березовским. Однако, мне кажется, вы обладаете некоторым иммунитетом. Вы знаете "тайны кремлевского дворца". Вы владеете банком тайных знаний. Вы — ведающий человек. Эти знания, особенно если вы ими поделились со Скотланд Ярдом или Интелленджен сервис, являются для вас гарантией безопасности. Кремль не может послать к вам киллера или устроить автомобильную катастрофу. Мне почему-то кажется, извините, что я это говорю, вы — человек очень сложных, моментальных рефлексов, и отрабатываете для себя эту форму безопасности.
Б.Б. Уверяю вас, ни одной тайной ни президента Ельцина, ни его семьи, ни президента Путина я не обладаю. И уж точно, даже если бы и обладал, не стал бы делиться ни с одной разведкой. То, что мы сегодня с вами встречаемся, свидетельствует о том, что я хочу жить в России. А я не смог бы жить в России, если бы я посчитал, что предаю ее. Для меня неприемлемо использовать слабости страны, открывая их соперникам моего государства. Я полагаю, что у меня достаточно сил, чтобы самому воздействовать на режим. Уж точно не стану прибегать к помощи извне, потому что это обнаружит мою неспособность. Покажет: режим настолько прочен, что лишь внешняя агрессия способна его изменить. Но тогда я выступаю не против режима, а против страны. Когда я был заместителем секретаря Совета безопасности, я встречался со многими политиками мира, с представителями спецслужб. И уж точно известно, что я никогда не выступал как их агент или как шпион. Я участвовал в освобождении заложников, которые были взяты в чеченский плен. Это была совсем непростая задача, с риском для жизни не только для меня, но и для моих друзей. И, тем не менее, я решал эту задачу. У англичан я прошу "вид на жительство", и они мне его не дают. Знаю почему. У них есть обязательства перед Путиным. Сами говорят, что есть прямая угроза покушения, угроза жизни, но "вида на жительство" не дают. "Вид на жительство" не надо путать с гражданством, потому что я по-прежнему гражданин России и больше никакой другой страны. Все сказанное не означает, что я рассматриваю спецслужбы Англии как врагов. Но я их не рассматриваю как союзников, с которыми должен кооперироваться в решении каких-то своих проблем или проблем России. Притом я хочу заметить, англичане суперкорректны, меня никто не выдавливает из страны. Моя жена Лена, мои дети живут здесь, они получили "вид на жительство" мгновенно. Они могут свободно передвигаться, перемещаться, ездить во Францию, в Россию, хотя, к сожалению, это тоже опасно. У меня ни к кому нет претензий. Это мой путь, я сам его выбрал. У меня нет претензий к Путину, к Блэру или к Бушу, к их спецслужбам. Так же, как нет претензий к ФСБ, которая тупо выполняет свою задачу, как они считают, разумную.
А.П. Последние полтора года мы в России наблюдали, как вас лишают информационного могущества. Вся страна, затаив дыхание, кто с ужасом, кто с восторгом, наблюдала "четвертование" Березовского на ОРТ, на ТВ-6. Думаю, власть в очень большой степени перерубила каналы вашего воздействия на русскую реальность. Но не лишила ли она вас и экономической мощи? Какая судьба ваших капиталов в России? Они себя чувствуют свободно, или их тоже выдавили, наложили секвестр?
Б.Б. Констатирую: власть незаконным образом отобрала мою собственность. Она уменьшила мое влияние на русскую политику, заменив его другим влиянием. Думаю, что ваша газета, у которой я не пользуюсь симпатией, не в восторге от такой замены. Существование средств массовой информации, не подчиненных только государству, создавало возможность лучше понимать происходящее. Да, с искаженииями, но не с такими глобальными, как это происходит сегодня. Что касается бизнеса, экономики, компаний, которые я создавал, — часть из них мне пришлось продать. Ведь у меня другого бизнеса, кроме русского, никогда не было. В этом и была сила олигархов, у меня в частности, что мы верили — в России можно создать лучший в мире бизнес. Иностранные банкиры и бизнесмены удивлялись, почему мы "держим яйца в одной корзине", в русской. В 96-м году мы были сильны именно потому, что "все яйца были в одной русской корзине". Если бы наши капиталы были на Западе, не уверен, что все бы олигархи объединились для своей защиты вокруг Ельцина. Еще хочу сказать, что с моей точки зрения, никто больше богатых людей не заинтересован в будущем России. Не только на словах, но и по возможностям. Капитал — это концентрированный потенциал нации. Это вовсе не деньги в мешке, это интеллект, фабрики, ресурсы. Другое дело, что этот потенциал распределен между различными группами или людьми. Тем не менее, давление на мой бизнес со стороны ФСБ было мощным. Я вынужден был продать половину моего русского бизнеса, создать свой бизнес за границей. Этот бизнес сегодня во многих странах. Часть бизнеса я оставил в России. Часть, о которой власть знает, часть, о которой власть не знает. Конечно, этот бизнес подвержен большему риску, чем тот, что не связан.
А.П. Ваш путь после 91 года — это путь триумфального восхождения, несмотря на то, что вас взрывали, что у вас были всевозможные издержки в отношениях с властью и с другими олигархами. Но все равно, это был путь триумфатора. То, что вы являетесь главным конструктором схемы перехода власти от Ельцина к Путину — ни для кого не секрет. Если бы этот проект удался на все 100 процентов, то сейчас ваша роль в России была бы, по-видимому, колоссальной. Но здесь кривая успеха резко пошла вниз. Вы ошиблись в Путине. Что это был за проект — проект создания Путина из ничего, из облака мерцающей пыли? Как в недрах этого проекта рассматриваются взрывы московских домов? В чем была ваша ошибка? И ошибка ли это? Не является ли эта подножка, которую вы сами себе подставили, подножка "Путин", роковой для вас?
Б.Б. Начну с последней части вашего вопроса. Действительно считаю, что персонально Путин — это ошибка. Хотя далеко не только моя. Я не один принимал это решение. Более того, у меня были иные предложения, рассматривались другие решения. Вообще, это иллюзия, что народ выбирает. Эта иллюзия особенно сильна в России. Традиционно в России вопрос о власти решается элитой. Точно так же, как в большинстве других странах мира, например, в Америке. Когда Америка выбирает такого президента, как Буш, понятно, что это не может быть выбор народа в чистом виде. На самом деле народу этот выбор навязан. Если говорить точно, этот выбор навязывается капиталом. Теперь хочу ответить на ваш вопрос, в чем же моя главная ошибка. Она состояла в том, что с 91-го года, сначала робко в моем сознании, потом все отчетливее, я считал, что главной преградой на пути развития России являются коммунисты. В 96-м году я действительно пытался построить конструкцию, которая противостояла коммунистам. Но уже тогда у меня зародилось сомнение. Это был первый звонок, который, к сожалению, не разбудил меня. Звонок прозвучал 17 марта 96-го года, совсем незадолго до президентских выборов, когда один из близких Ельцину людей позвонил мне рано утром и сказал, что Ельцин подписал три указа, находясь в Завидове. Один указ о переносе выборов на 2 года, второй указ — о разгоне компартии, третий указ — о разгоне парламента. Я был крайне удивлен. Я встретился с этим человеком буквально через час. Я прекрасно понимал, что это катастрофа. Что 93-й год повторить в России невозможно. Это означало бы снос Ельцина или превращение его в нелегитимного президента. Я вместе с другими приложил массу усилий, чтобы этого не произошло. Сегодня известно, что главным человеком, переломившим эту ситуацию, был министр МВД Анатолий Куликов. Он сказал Ельцину, что не сможет удержать народ. Он не гарантирует, что не будет крови на улицах. Не думаю, что это был решающий довод для Ельцина. У этой зловещей, антиконституционной конструкции были свои архитекторы. В ночь с 16 на 17 марта в Завидове они уговорили Ельцина подписать эти указы. Вот тогда, собственно, и началось противостояние команды, которую создали олигархи, команде силовой. Закончилось оно поражением силовиков. Чубайс тогда воскликнул: "Вбит последний гвоздь в гроб коммунизма", не понимая вообще, что такое коммунизм. Это идея, в которую вбить гвоздь невозможно. Ей можно противостоять, но только не силой. И вот тогда у меня зародилось сомнение, а правильная ли цель — борьба с Зюгановым? Отсюда ли исходит основная опасность? Что было бы, если бы победил Ельцин, но остались бы Коржаков и Барсуков? Считаю, что это была бы почти та же конструкция, которая сегодня создается в России. Ельцин переставал быть легитимным, опирался бы только на спецслужбы, и они получали неограниченный контроль над ним. Дальнейшее развитие совершенно понятно. Но, опять же, я не придал этому большого значения, потому что все закончилось успехом, коммунисты были повержены, Коржаков, Барсуков отстранены. Уже позднее я понял, что мы прошли буквально по лезвию. Коммунисты повержены в результате выборов. А Коржаков уже в результате административных действий Ельцина. Я понимал, что с коммунистической идеологией, как с доминирующей, покончено в России. Это приняло общество, приняли сами коммунисты. Долго не принимали, но потом приняли. И постепенно я понял, что основной противник реформ и вообще нормального развития России, — это не коммунисты, а спецслужбы. Уже после того, как "партия была сделана" и избрали Путина, я стал задумываться над этой историей со взрывами домов. Я вдруг понял, что это была абсолютно такая же конструкция, но другого исполнения, какую пытались в свое время осуществить Коржаков и Барсуков. Я был в политике, понимал, что происходит. В 99-м году был один эпизод, который я тоже потом осмыслил. В 99-м году ко мне на связь вышли люди Удугова. Только-только премьер-министром стал Степашин. И мне сказали, что в Дагестане осенью произойдут серьезные события. После моих прямых вопросов достаточно недвусмысленно объяснили, что предполагается вторжение Басаева. Я абсолютно четко сформулировал свою позицию. Сказал, что для чеченцев — это просто гибель. Благодаря двухлетним усилиям моих и Рыбкина в Чечне складывается политическая основа для мирного процесса. Она еще не подкреплена экономическими шагами, но есть общественное мнение и в России, и на Западе, которое поддерживает мирный процесс. Если же будет война в Дагестане — это, безусловно, поражение для чеченцев, поражение для России, потому что остановить это будет невозможно. Это смертельный трюк. Сразу же после этого секретного разговора я доложил об этом Степашину. Тогда я не отреагировал на то, с каким спокойствием Степашин это воспринял. Он мне сказал: "Не волнуйся, мы все знаем, все контролируется". И это при том, что в течение двух лет в Буйнаксе, в Чабанмахи ваххабиты рыли окопы, создавали опорные пункты, окопы. Как об этом не могла знать ФСБ? Уже позже я пришел к выводу, что все это было одной большой провокацией. И интервенция Басаева, и война в Дагестане, и взрывы. Как оценивать действия ФСБ? Конечно, русское самосознание было поражено в Чечне в Первую войну. Есть два способа преодолеть это поражение. Либо ждать, когда народятся два новых поколения, и травма зарастет. Либо реванш. Другого человечество не знает. Мы знаем историю современной Германии, знаем, что понадобилось два поколения, чтобы немцы освободились от комплекса пораженцев. Они с этим справились. Россия пошла другим путем. Она решила не ждать. Решила взять реванш. Была устроена эта провокация. Но даже после начала войны еще оставался шанс локализовать ее трагические последствия. У меня был на эту тему серьезнейший разговор с Путиным. Мы дошли до Терека в конце 99-го года. Я никогда не прекращал встреч с чеченцами, в том числе с теми, кого в России называют "боевиками". Я не прекращал связи с теми, кто был легитимен с точки зрения российского законодательства. Это Масхадов, это Закаев, еще целый ряд людей. В тот момент, когда мы вышли на Терек, они были готовы к миру на наших условиях. Я сказал: "Путин, послушай, победа — это не флаг над Грозным. Победа — это уже преодоленный на сегодняшний день русскими "комплекс пораженцев", это ощущение чеченцев, что они проиграли. Теперь давай заключать мир. Без штурма Грозного". Но видимо что-то сидит внутри Путина очень ограниченное и злобное. Вот эта мелочность, тщеславие, непонимание, что за это тщеславие придется расплачиваться тысячами и тысячами конкретных жизней.
А.П. Может быть, он хотел принять в Грозном парад Победы?

Окончание следует

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	03.10.2002 13:37:55

О см. казни в прилич. общ-ве сегодня даже говорить не принято. Всем ясно? (*+)

http://www.spbvedomosti.ru/2002/10/02/sazhenets.shtml?print

Сажать нельзя. Помиловать?
Михаил Рутман

Известный российский ученый-криминолог предлагает активизировать социальный контроль над преступностью

Для беседы о ситуации с преступностью в современной России более авторитетного собеседника, чем профессор Гилинский, пожалуй, не найти. Доктор юридических наук, руководитель Центра девиантологии Социологического института РАН, член Нью-Йоркской академии наук, автор более 300 опубликованных научных трудов. Последние четыре года под его непосредственным руководством проводилось обширное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе». Итоги его (которые, по правде говоря, большого оптимизма не внушают) позволяют Гилинскому делать весьма серьезные выводы о состоянии борьбы с преступностью в нашем обществе. Выводы эти, прямо скажем, далеко не всегда удобны для сильных мира сего, но Яков Ильич отстаивает их с завидным постоянством — и в прессе, и с высоких трибун, в том числе и зарубежных. С его оценками можно не соглашаться, но то, что они принадлежат человеку, душой болеющему за свою страну, сомневаться не приходится.

— Начнем, Яков Ильич, «танцевать от печки». Как следует относиться к официальным данным о масштабах преступности в нашем обществе и ее динамике? Растет она или все-таки падает, как это нам порой пытаются показать представители соответствующих органов?

— Что происходит с преступностью точно, не знает никто. По очень простой причине — очень высока латентность, то есть нерегистрируемость преступлений. Можно точно говорить о показателях официальной статистики и о результатах наших виктимологических опросов, выявляющих процент жертв преступлений среди населения. Официальная статистика говорит о том, что в России вообще и Петербурге в частности был непрекращающийся рост преступности с 1989 до 1994 года. Затем наступила ее стабилизация и к 1997 году даже некоторое сокращение. Начиная с 1998-го идет рост зарегистрированной преступности, и в 2001 году ее уровень оказался выше, чем за всю новейшую историю России. Если говорить о конкретных цифрах, то самым благополучным был 1987-й, год горбачевской «перестройки», — 817 преступлений на 100 тысяч жителей. А в 1995-м и 2001-м, соответственно, — 1863 и 2045. Такого у нас не было с 1920-х годов. В Санкт-Петербурге немножко другая ситуация. Стабилизация, которая началась с 1995 года, практически продолжается — рост есть, но незначительный.

— Можно ли доверять этим цифрам?

— Нет. Объясню, почему. «Лакмусовая бумажка» уровня преступности — это количество убийств. Их доля, как показывает опыт многих стран, в общей массе преступлений всегда устойчива и стабильна. По убийствам у нас та же тенденция, что и по преступности в целом: минимум — 6,3 на 100 тысяч населения — в «горбачевском», 1987-м, году, непрекращающийся рост до 1994-го, потом некоторое сокращение, а начиная с 1998-го — рост. Сегодня по уровню убийств мы занимаем третье место в мире после Колумбии и ЮАР. В то время как в Западной Европе этот показатель не превышает 1,2, у нас в 2001-м он составил 23,1 — такого не было за всю дореволюционную и советскую историю России. Таким образом, динамика роста числа убийств существенно опережает официальную динамику преступности в целом. Это первый признак того, что со статистикой что-то не так. По Петербургу уровень убийств в 1987-м и 2001-м, соответственно, — 3,4 и 20,5. Рост в 6 раз — о какой стабилизации преступности может идти речь!

— Вы хотите сказать, что реально совершенных преступлений значительно больше, чем фиксируется статистикой?

— Судите сами. Раскрываемость преступлений во всех развитых странах колеблется около 42 — 45%. В СССР было 99%, что у людей разумных могло вызвать только смех. Нормального общемирового показателя — около 47% — мы достигли в 1992 году, а потом... опять пошел рост, и к 2000 году раскрываемость стала свыше 75%. О чем это говорит? Очевидно, о создании искусственной латентности — массовом сокрытии труднораскрываемых преступлений от учета. Показатель же так называемой естественной латентности дают результаты наших исследований. В соответствии с ними каждый год свыше 26% взрослого населения оказываются жертвами разного рода преступлений. И свыше 70% из них не обращаются в милицию. В большинстве случаев — потому что люди стражам порядка не доверяют.

— Но ведь рост преступности — общемировая тенденция, не так ли?

— Так. В развитых странах сегодня общий уровень зарегистрированной преступности выше, чем у нас. Сегодня главным образом это связано со все большим расслоением общества на богатых и бедных. Общемировая практика показывает, что когда соотношение доходов 10% самых богатых и самых бедных людей превышает 10, общество находится в состоянии нестабильности и конфликта. Что касается России, то в 1990-м году этот показатель у нас составлял 4 — 4,5, но уже к 1994 году, по данным официальной статистики, он вырос до 15, а по мнению экспертов, до 20 — 25. Причем учтите, что в отличие от советских лет, когда разрыв в доходах, хотя и не такой большой, как правило, не афишировался, сейчас богатство демонстрируют! Это при том, что подавляющая масса населения живет бедно. Возникает зависть, которая порождает вал корыстных и насильственных преступлений.

— Все эти обстоятельства, согласитесь, должны бы обеспокоить власть имущих — ведь стабильность в обществе и в их интересах тоже. В чем же дело: либо власть неадекватно оценивает ситуацию, либо она бессильна, либо просто избирает неправильную стратегию борьбы с преступностью?

— В большей степени, думаю, последнее. Нужно четко понимать: снизить конфликтность в обществе нельзя только полицейскими мерами. Мировая история дает примеры всех возможных «силовых» способов борьбы с преступностью, в том числе чудовищно жестоких. И все это не дало результатов! Не случайно в большинстве развитых стран сегодня отошли от принципа ужесточения мер наказания. И мировой опыт, и многочисленные криминологические исследования неопровержимо доказывают, что рост числа смертных казней и увеличение количества заключенных не только не оздоравливают обстановку в обществе, но и повышают уровень конфликтности в нем. Тюрьмы никого не исправляют, они лишь способствуют «повышению квалификации» преступников.

— Позволю себе заметить, что в самой развитой стране мира — США — и сажают беспощадно, и казнят...

— У них такая же тупиковая стратегия, как и у нас. Поэтому, извините, я Соединенные Штаты и не считаю цивилизованной страной. О смертной казни в приличном обществе сегодня вообще даже говорить не принято. В большинстве стран она отменена.

— Но тюрьмы, согласитесь, существуют везде...

— Но сажают в них уже все меньше и меньше. В Японии к лишению свободы приговаривают лишь 3 — 3,5% осужденных по уголовным делам. 95% приговариваются к штрафным санкциям. Остальные — к иным мерам наказания. У нас в законе подобные меры прописаны, но ими не умеют пользоваться. Это исправительные и общественные работы. Да и те же штрафы применяют гораздо реже, чем могли бы. И доля людей, приговоренных к этим мерам, все время падает. Хотя, на мой взгляд, перечень альтернативных мер наказания должен быть существенно расширен.

— Что ж, преступный мир такие нововведения воспримет «на ура». Ведь едва ли не от любого преступления можно будет «откупиться»...

— Разумеется, для наказания за тяжкие преступления иной меры, кроме лишения свободы, человечество не придумало. Но не обязательно же сажать на долгие годы. В Швеции, например, где к лишению свободы приговаривается 20% осужденных, 80% из них получают сроки до полугода! В Западной Европе вообще основные сроки исчисляются неделями и месяцами. Важный момент: несовершеннолетних практически не сажают. Специалисты прекрасно знают: чем раньше человек садится, тем больше шансов, что из него выйдет закоренелый преступник. И, наконец, последнее: условия содержания в местах лишения свободы должны быть человеческими. Честь и достоинство осужденного должны соблюдаться. Суд осуждает к лишению свободы, а не к голоду и не кислородному голоданию. А в наших следственных изоляторах каждый год в жаркую погоду люди умирают от тепловых ударов!

— Надеюсь, вы понимаете, что западные стандарты для нас далеко не всегда применимы? Хотя бы по причинам экономическим. Уже не говоря о том, что есть разница в традициях, в менталитетах...

— Понимаю прекрасно. И все же считаю, что даже в нынешних условиях возможно оптимизировать стратегию борьбы с преступностью. Пожалуй, даже не борьбы, а социального контроля — такого же, как над алкоголиками и наркоманами. Прежде всего необходимо очистить Уголовный кодекс от лишних статей. Такие составы преступления, как оскорбление, неосторожное повреждение чужого имущества, ряд экономических преступлений, должны быть декриминализированы. За большинство из этих деяний может быть установлена либо административная, либо гражданско-правовая ответственность.

— Но ныне действующий Уголовный кодекс и так гораздо гуманнее предыдущего! За ряд преступлений сроки снижены, многие составы вообще исключены.

— А сколько введено новых! Более того, заявляю со всей ответственностью: такого жесткого Уголовного кодекса, как сейчас, у нас не было никогда, даже при Сталине. Впервые с дореволюционных времен кодекс предусматривает пожизненное заключение. Максимальный «исчисляемый» срок лишения свободы увеличен с 15 до 20 лет. По совокупности преступлений можно получить 25 лет, а по совокупности приговоров — 30. 25 у нас уже было — по закону 1932-го года и по Указу 1947-го, но 30 — никогда.

— Согласен, 30 лет — многовато. Хотя, если поставить себя на место потерпевшего от тяжкого преступления или его близких людей, может быть, и этот срок покажется слишком мягким... Но вы, похоже, предлагаете совсем «отпустить вожжи». Можно будет, например, всю жизнь совершать мелкие кражи и отделываться штрафами или общественными работами.

— Это смотря какие штрафы и какие работы. И потом — в том-то весь и смысл, чтобы наказание было не жестоким, а неотвратимым.

— Да как вы обеспечите эту неотвратимость?! Штраф попробуйте еще взыскать, а от работ человек попросту сбежит!

— Во-первых, есть масса способов решения этих проблем. К примеру, наблюдение за человеком осуществляется при помощи электронного браслета, надеваемого на руку или на ногу. Во-вторых, я же не говорю, что все это нужно будет ввести завтра в приказном порядке.

— Боюсь, что эти идеи не будут восприняты нашим обществом ни завтра, ни в ближайшем будущем. Интересно, вы озвучивали их на публике?

— Конечно. И не раз. Многие реагируют примерно так же, как и вы. Часто приводят и такой «корректный» аргумент: что я буду говорить, если изнасилуют и убьют мою дочь? Но многие люди и соглашаются со мной. Более того, у меня, оказывается гораздо больше сторонников, чем я мог предположить. Среди здравомыслящего населения эти идеи зреют, хотя еще до конца не оформились. Может быть, вам покажется странным, но мои взгляды разделяют многие сотрудники правоохранительных органов, которые лучше других видят бесперспективность существующей системы наказаний. Несколько лет назад я участвовал в одном совещании в Москве, так там самые либеральные взгляды высказывал тогдашний начальник ГУИН генерал Калинин.

— Что ж, подождем пока наверху созреет «критическая масса», и тогда...

— Увы, я далек от оптимизма. В обществе, до такой степени коррумпированном, как наше, говорить о какой-то стратегии социального контроля над преступностью бессмысленно.

— Картина, прямо скажем, достаточно безысходная...

— Но долг ученых — мой и моих коллег — в том, чтобы постоянно информировать общество, будить его сознание, соответствующим образом ориентировать власть.

— Вы полагаете, что сверху плохо видно?

— Президент как бывший сотрудник ФСБ, возможно, понимает больше, чем другие. Но он учился на нашем юрфаке, его учили тому же, что и меня... Что касается остальных... Судя по тем законопроектам, которые исходят сверху, понимание реальных проблем — на весьма невысоком уровне. Многие из принимаемых и обсуждаемых законов не просто безграмотны, но и откровенно вредны.

— При таком раскладе, честно говоря, даже боюсь задавать традиционный вопрос о ваших прогнозах на будущее.

— Я — пессимист как в жизни, так и в науке. Но знаю точно: объективные закономерности прогресса рано или поздно пробивают себе дорогу. Так было во всем мире, так, уверен, будет и в России.

От	Leonid
К	Георгий (03.10.2002 13:37:55)
Дата	05.10.2002 17:16:58

Рациональные зерна. А вобще - пошло это приличное общество на три веселые буквы.

От	Leonid
К	Георгий (03.10.2002 13:37:55)
Дата	05.10.2002 17:08:12

Рациональные зерна. А вобще - пошло это приличное общество на три веселые буквы.

От	И.Пыхалов
К	Leonid (05.10.2002 17:08:12)
Дата	06.10.2002 03:41:56

Из воспоминаний жандармского офицера

>Я - за введение телесных наказаний в качестве меры уголовной и административной ответственности. И дисциплинраной.

"Илецкая защита когда-то была местом каторжан, потомки которых остались там же, населяя пригород под названием Ташкент, прилегающем к железной дороге. Потомки эти оказались достойными своих предков, и все были на подбор хулиганами, особенно мальчишки-подростки. Одно время ни один поезд не проехал в Оренбург без побитых стекол, за что всегда платились бедняги кондуктора, а виновниками всегда были упомянутые мальчишки, которые бросали в проходящие поезда камни. Сколько ни писали мы по этому поводу протоколов, ничего не выходило. Мировой судья каждый раз отдавал мальчишек под надзор их родителей, а самим родителям объявлял выговор. Только и всего! И вот однажды я сам поехал в Илецк, чтобы принять против битья стекол решительные меры: ведь могли случайно кому-нибудь из пассажиров и голову проломить! Пропустив поезд, в котором оказалось несколько стекол побитых мальчишками, я взял дрезину и с дорожным мастером, несколькими рабочими и с одним унтер-офицером отправился к месту, где по указанию кондукторов оставались три мальчика в возрасте от 15 до 17 лет. Ах, как я им надрал уши! Бить их я не приказал — это было бы истязанием, да и вообще кулачной расправы у нас никогда не было, так как она в Корпусе жандармов строго преследовалась, но в данном случае я позволил себе сделать исключение, и мера эта оказалась самой благотворной.

Никаких жалоб на меня не последовало, надранные уши надлежащее впечатление произвели и на других, и с тех пор битье стекол в вагонах прекратилось навсегда".

От	Leonid
К	И.Пыхалов (06.10.2002 03:41:56)
Дата	06.10.2002 12:04:20

Вот то-то и оно!

На самом деле, осудить подростка скажем, за мелкую кражу или за хулиганство на лишение свободы - маалоперспективно. Скорее всего, воспитательная колония будет для него курсами повышения крминальной квалификации. С этим трудно поспорить.
Разумеется, нельзя содержать заключенных в нечеловеческих условиях. Но вот европейские тюрьмы - подсчитайте, сколько они стоят. И сколько выделяюи Минюсту из бюджета.
Вобще, ситуация у нас интересная. Вот с той же переписью. В советскоие времена на макроуровне статистические показатели корректировались и были недостоверными _ так нам говорили на лекции по социально-экономической статистике. Однако на микроуровне и мезоукровне все было прозрачным. А теперь? А теперь хотят -сдают отчеты в статуправление, не хотят - не сдают (до 01.07.2002 г.) вобще не было никаких рычагов воздействия - обязанность сдавать отчетность в статуправления была прописана, а вотр санкции и порядка ее применения не было!). Теперь на каждой паршивой фирнме коммерческая тайна. В том числе и от гос. органов.
И так во всем. Силовые структуры государства откровенно хаялись. Мол, демократическому государству якобы спецслужбы и не нужны. Зато фирмы стали обзаводиться собственными охранными структурами. Которые и образовывали ОПГ.
Вобщем, складывается такое впечатление, что весь этот бизнес-класс хотел взять на себя функции государства. Отсюда и все теории эти.
Допустим, государство откажется от репрессивной политике. Что это будет означать в наших условиях? Или беспредел полный или возрождение кровной мести.
Свято место пусто не бывает. Или монополия на насилие принадлежит государству, или... Или государственная жизнь фактически прекращается и каждый делает, чего хочет и чего может себе позволить.
Однако следует заметить, что протесты против смертной казни имеют под собой и метафизическую подоплеку. Здесь сказывается вытеснение смерти из общественного сознания Новой Европы. В приличном обществе еще и о смерти не принято говорить.

От	Leonid
К	Георгий (03.10.2002 13:37:55)
Дата	05.10.2002 09:03:38

Это до поры до времени

Вот когда его ограбят, изнасилуют и зарежут его дочь, он по другому запоет.
А вобще-то все эти гуманисты, противники смертной казни могут затравить собакой и избить подростка, залезшего в их садовой участок.
А Пыхалов прав - как хорошо не принадлежать к приличному обществу!

От	Павел
К	Leonid (05.10.2002 09:03:38)
Дата	08.10.2002 10:40:08

однозначно

как только коснется их интересов - за копейку удавят.

А уголовщину они сейчас поддерживают потому что у нее - сила. Вот все.

От	Leonid
К	Павел (08.10.2002 10:40:08)
Дата	09.10.2002 15:52:12

Тут не так просто

>как только коснется их интересов - за копейку удавят.

>А уголовщину они сейчас поддерживают потому что у нее - сила. Вот все.

Не верю я в прямой заказ.
Вобще, в 80-х годах произошел бунь против самой идеи государства. Этот гуманист последователен, хотя и не до конца. Он в принципе отрицает за государством право на насилие. Что это означает? Это означает кровную месть и суд Линча. Насилие - фундаментальное свойство жизни. Оно просто перейдет к другим.
В советские времена положение дел рна каждом конкретном предприятии было в общем-то прозрачно. Теперь закрытость переместилась на микроуровень - на каждой паршивой фирмочке коммерческая тайна. Вот переписи боятся.
Не. Я бы хотел зависеть только от чиновников. Я знаю нормативные акты и найду с ними общий язык. А вот зависеть от работодателей и малиновых пиджаков всяких западло.

От	Павел
К	Leonid (09.10.2002 15:52:12)
Дата	11.10.2002 14:07:24

если подумать - не так уж и сложно

>>как только коснется их интересов - за копейку удавят.
>
>>А уголовщину они сейчас поддерживают потому что у нее - сила. Вот все.
>
>Не верю я в прямой заказ.

а и не надо. Есть социальный заказ. И непрямая оплата.

>Вобще, в 80-х годах произошел бунь против самой идеи государства. Этот гуманист последователен, хотя и не до конца. Он в принципе отрицает за государством право на насилие. Что это означает? Это означает кровную месть и суд Линча. Насилие - фундаментальное свойство жизни. Оно просто перейдет к другим.

к более сильным и богатым. Источники силы и богатства - насилие. Круг замкнулся.

>Не. Я бы хотел зависеть только от чиновников. Я знаю нормативные акты и найду с ними общий язык. А вот зависеть от работодателей и малиновых пиджаков всяких западло.

это вам. А им надо денег немеренно. А это толко у криминала можно получить.

От	И.Пыхалов
К	Георгий (03.10.2002 13:37:55)
Дата	05.10.2002 03:15:14

Как прекрасно не принадлежать к "приличному обществу"! (*)

http://www.duel.ru/199842/?42_2_1

О ПОЛЬЗЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ

(И. ПЫХАЛОВ, Ленинград)

В нынешнее беспокойное время разгул преступности в нашей стране приобрел просто
катастрофические масштабы. Как добиться её снижения? Этот вопрос с каждым днём становится всё
актуальнее. Недаром же всё больше политиков в своих выступлениях обещают "навести порядок" и
"покончить с криминальным беспределом" в случае прихода к власти.

Одновременно с этим под предлогом вступления в Совет Европы в России происходит фактическая
отмена смертной казни - сперва указом президента РФ N724 от 15.05.96 г. "О поэтапном сокращении
применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы", а затем окончательно -
распоряжением президента N53-рп от 27.02.97 г. "О подписании протокола N6 (относительно отмены
смертной казни) от 28.04.83 г. к конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4.11.1950 г.".

Оговорюсь сразу. Автор данной статьи не собирается включаться в надоевшую всем дискуссию о
моральности или аморальности смертной казни. Давайте попытаемся рассмотреть эту проблему,
опираясь на факты, а не на эмоции.

Одно из первых, что приходит в голову при поиске путей снижения преступности - а не следует ли
ужесточить наказания? В зависимости от ответа на подобный вопрос общественное мнение в нашей
стране делится на две полярные группы. Обычный рядовой гражданин, как правило, горячо одобряет
такое предложение, добавляя при этом: "сажать их надо!", "расстреливать, а лучше вешать публично"
и т.п. Совсем другая реакция у того, кто причисляет себя к "интеллектуальной элите общества". Он
обязательно заведёт речь о нерушимости прав человека, незыблемости общечеловеческих
ценностей, аморальности смертной казни и, наконец, с пафосом произнесёт что-нибудь вроде:
"Никогда в истории человечества ужесточение наказаний не приводило к снижению уровня
преступности!".

Вполне очевидно, что прежде чем делать такое категорическое утверждение, следовало бы изучить
уголовную практику всех государств Земли, начиная с древнейших времён и кончая сегодняшним
днём. Понятно и то, что произносящие упомянутую высокопарную сентенцию, за редким
исключением, вообще не утруждают себя знакомством хоть с какими-то статистическими данными
по этой теме.

Характерным примером является серия публикаций в "Московских новостях" председателя
комиссии по помилованию при президенте РФ Анатолия Приставкина. Вот типичное его
высказывание:

"Совсем недавно, в 1995 г., мы расстреляли 86 человек, а число убийств в стране выросло почти вдвое
... А вот прошлый год [1997-й - И.П.] мы впервые за много лет прожили без расстрелов, и, как
выяснилось, число убийств не возросло, а даже чуть уменьшилось" ("Московские новости", N4,
1-8.02.98, с.24).

Возьмём теперь в руки Российский статистический ежегодник за 1996 г. Выясняется, что количество
умышленных убийств в России в 1995 г. вовсе не увеличилось в 2 раза, а наоборот, уменьшилось с
32,3 тыс. до 31,7 тыс. Выражаясь словами известного писателя Булгакова, "поздравляю вас, гражданин
соврамши!".

Каковы же были на самом деле количественные тенденции преступлений и наказаний в нашей
стране?

"Период застоя" оставил нам в наследство не слишком низкий, но, в общем, вполне приемлемый
уровень преступности. Достаточно сказать, что при большем населении в СССР в те годы
совершалось значительно меньше умышленных убийств, чем в США, а в пересчёте на душу
населения - в 2 раза меньше. При этом в среднем за год в нашей стране расстреливалось 750
осуждённых. Такая тенденция сохранялась и в начале правления Горбачёва.

Но вот объявлена перестройка. По стране всё сильнее гуляет "свежий ветер перемен", постепенно
перерастая в разрушительный смерч. Предпринимается первая попытка вбросить в общественное
сознание идею отмены смертной казни, однако она натыкается на резкое неприятие подавляющего
большинства населения. Тем не менее, результаты "нового мышления" начинают сказываться. Если в
1986 г. в СССР казнено 666 человек, то в 1987 - 440, в 1988 - 210, в 1989 - 186 (Молодёжь: цифры, факты,
мнения. N1, 1995, с.110).

Одновременно начинается резкий рост преступности. В 1989 г. количество умышленных убийств в
СССР достигает рекордной цифры в 19 тыс., что на 31% больше, чем в 1988 г., количество
изнасилований увеличивается на 24%, разбойных нападений - на 70% (Ежегодник БСЭ. 1990, с.43-44).

В результате известных событий Советский Союз распадается, однако преступность продолжает
расти. Переходим к статистическим данным по России:

le start

1990 г. 1991 г. 1992 г. 1993 г. 1994 г. 1995 г.

Всего зарегистрированных

преступлений, тыс. 1839,5 2173,1 2760,7 2799,6 2632,7 2755,7

Умышленных убийств и

покушений на убийства, тыс. 15,6 16,2 23,0 29,2 32,3 31,7

Изнасилований и покушений

на изнасилования, тыс. 15,0 14,1 13,7 14,4 14,0 12,5

Разбойных нападений, тыс. 16,5 18,5 30,4 40,2 37,9 37,7

le end

(Российский статистический ежегодник, 1996, с.244)

Показательно, что в 1992 г., когда число умышленных убийств выросло на 42%, было казнено всего 18
человек (Молодёжь: цифры, факты, мнения. N1, 1995, с.110). Начиная с 1994 г. количество убийств
стабилизируется на уровне примерно в 30 тыс. (таким оно было и в прошлом - 1997 г.). Но это очень
высокий уровень, в пересчёте на душу населения - в 4 с лишним раза больше, чем до начала
перестройки. Надо полагать, для дальнейшего его роста необходимо, чтобы на улицах российских
городов начались открытые боевые действия. При этом доля наиболее опасных для общества видов
убийств, тех самых, которые и подпадали под "расстрельную" статью, увеличивается. Так, если в 1995
г. в России было раскрыто 60 заказных убийств, то в 1996 - 70, а за 9 месяцев 1997 г. - больше 100
("Российские вести", N3, 10.01.98 г.).

А вот другое высказывание упомянутого Приставкина:

"Германия и Италия, отменившие казнь сразу после войны, когда лежали они в руинах, открыли путь
для построения гуманного общества, где человек защищён законом от насилия" ("Московские
новости", N9, 8-15.03.98, с.25).

Предлагаю читателям произвести небольшой эксперимент. Спросите своих знакомых, что у них в
первую очередь ассоциируется со словом "Сицилия"? И не думайте, что мафия - региональная
сицилийская проблема. В ходе операции "Чистые руки", проведённой итальянскими
правоохранительными органами в начале 90-х годов и сопровождавшейся массовыми облавами,
обысками и арестами (и конечно же, истошными воплями либералов-гуманистов о нарушениях прав
человека и возвращении к временам фашизма), к уголовной ответственности были привлечены 2
бывших премьер-министра - Джулио Андреотти и Бетино Кракси, большое число бывших
министров, не говоря уже о "мелкой сошке", а две крупнейшие политические партии страны -
Христианско-демократическая и Социалистическая - просто прекратили своё существование.
Разумеется, мафия не сдалась без боя. "Гуманное общество" не сумело "защитить законом от
насилия" многих прокуроров, следователей, полицейских и свидетелей, погибших в это время от ее
рук.

Именно в ФРГ и Италии действовали крупнейшие в странах Запада левоэкстремистские
террористические организации - РАФ и "Красные бригады". Интересно отметить, что в 1977 г.
основатели РАФ А.Баадер, Г.Энслин и Я.Распе, отбывавшие пожизненное заключение в немецкой
тюрьме, при подозрительных обстоятельствах одновременно покончили самоубийством. Годом
раньше такая же судьба постигла их товарища по организации Ульрику Майнхоф. По мнению
большинства исследователей, лидеры РАФ были убиты западногерманскими спецслужбами. Но зато
приличия соблюдены и можно учить "гуманизму" другие страны.

Если уж так хочется искать примеры "на стороне", то почему бы не взглянуть на США? Как и Россия,
Соединённые Штаты - большая страна как по населению, так и по территории, в них проживают, в
том числе и компактно, представители множества различных национальностей, а криминальный
уровень весьма высок.

Происходит ли ужесточение уголовных наказаний в США? Чтобы детально ответить на этот вопрос,
следует проанализировать американское законодательство и судебную практику. Однако для того,
чтобы получить общее представление, достаточно взглянуть, так сказать, на конечный продукт
работы правосудия - количество осуждённых. Итак, вот данные Бюро статистики Департамента
Юстиции США за последние 18 лет о численности американцев, отбывающих наказание за уголовные
преступления:

le start

Год условно осуждённых заключённых в "jail" заключённых в "prison" освобождённых
условно-досрочно всего

1980 1,118,097 182,288 319,598 220,438 1,840,421

1985 1,968,712 254,986 487,593 300,203 3,011,494

1990 2,670,234 403,019 743,382 531,407 4,348,042

1991 2,729,322 424,129 792,535 590,198 4,536,184

1992 2,811,611 441,781 850,566 658,601 4,762,559

1993 2,903,160 455,500 909,381 676,100 4,944,141

1994 2,981,022 479,800 990,147 690,371 5,141,340

1995 3,096,529 499,300 1,078,545 700,174 5,374,548

1996 518,492 1,111,226

1997 567,079 1,158,763

le end

Некоторые пояснения. В США существуют 2 вида тюремных заведений. Jail - приблизительный
аналог наших изоляторов временного содержания, в jail содержатся подследственные, а также
отбывают наказание осуждённые на небольшие сроки. Prison - собственно тюрьма.

Как видно из таблицы, число осуждённых американцев каждой из четырёх категорий, как и их
суммарное количество, неуклонно возрастает из года в год, прямо как выплавка чугуна в СССР до
начала перестройки.

Похожая тенденция наблюдается и со смертной казнью. Вот данные о количестве приведённых в
исполнение смертных приговоров, начиная с 1976 г., когда Верховный суд США восстановил в стране
смертную казнь:

le start

1976 г. 0 1982 г. 2 1988 г. 11 1994 г. 31

1977 г. 1 1983 г. 5 1989 г. 16 1995 г. 56

1978 г. 0 1984 г. 21 1990 г. 23 1996 г. 45

1979 г. 2 1985 г. 18 1991 г. 14 1997 г. 74

1980 г. 0 1986 г. 18 1992 г. 31

1981 г. 1 1987 г. 25 1993 г. 27

le end

Следует отметить, что численность осуждённых, которым вынесены смертные приговоры, намного
больше. Так, в 1996 г. было вынесено 299 смертных приговоров, а общее количество "смертников"
составляло на конец 1996 г. 3219 человек. При этом, если в современной России, согласно
Уголовному кодексу, смертная казнь не может быть применена к женщинам, несовершеннолетним и
лицам старше 65 лет, то среди приговорённых к высшей мере американцев - 48 женщин, а 2,2% на
момент совершения преступления не достигли 18 лет (на декабрь 1996 г. младшему из осуждённых
было 17 лет, старшему - 81 год). Из 38 штатов, практикующих смертную казнь, законодательно
установленный минимальный возраст преступника, с которого может быть применена эта мера, в
трёх штатах составляет 17 лет, в 11 - 16 лет, в двух (Арканзас и Северная Каролина) - 14 лет.

Как же влияют строгие, но справедливые приговоры американских судей на уровень преступности в
США? Оказывается, весьма положительно! Начиная с 1991 г. уровень преступности в Соединённых
Штатах постоянно снижается. Причём темпы этого снижения растут. Если в 1995 г. по сравнению с
1994-м общее количество преступлений уменьшилось на 1%, количество тяжких преступлений
(убийства, изнасилования, разбойные нападения) - на 3%, а количество убийств - на 7%, то за первые
шесть месяцев 1997 г. по сравнению с первым полугодием 1996-го - соответственно на 4%, 5% и 9%.

(Все приведенные статистические данные по США получены через Интернет с серверов ФБР
(www.fbi.gov) и Бюро статистики Департамента Юстиции США (www.ojp.usdoj.gov/bjs)).

Итак, что же мы видим? Там, где следуют житейскому здравому смыслу, согласно которому вор
должен сидеть в тюрьме, а маньяк и убийца - на электрическом стуле, это даёт вполне ощутимые
положительные результаты. Там же, где, повинуясь зарубежному диктату и игнорируя мнение
большинства населения (как минимум 70%, согласно данным опросов), вводят мораторий на
смертную казнь, где одна за другой объявляются бесконечные амнистии - результат также налицо ...

И наконец, последний штрих. Как уже было сказано, в настоящее время правовой основой моратория
на смертную казнь являются указы президента. Однако, начиная с декабря 1997 г., в Государственной
Думе рассматривается проект закона "О моратории на исполнение наказания в виде смертной
казни". Любопытен состав его авторов: наряду с депутатом от "Демократического выбора России"
Ю.Рыбаковым (осуждённым в советское время за уголовное преступление) и депутатом от "Нашего
дома" адвокатом А.Александровым, ими являются два члена ЦК КПРФ - В.Зоркальцев и
Ю.Полдников. В чем же причина столь трогательного единства в игнорировании интересов
избирателей? Не в том ли, что так называемые "народные избранники" панически боятся
ответственности перед своим народом и поэтому пытаются заранее подстраховаться, отменив
смертную казнь? В таком случае их старания напрасны. Как показывает мировой опыт, во время
революции судить начинают не по закону, а по совести.

От	Михаил Едошин
К	И.Пыхалов (05.10.2002 03:15:14)
Дата	05.10.2002 09:57:46

-БъГЭ ЛЕФДС ЯЛЕПРМНИ ЙЮГМЭЧ Х ЯНБЕПЬЮЕЛШЛХ САХИЯРБЮЛХ

> Экономический анализ смертной казни стал одной из главных тем научных поисков американского экономиста-криминолога Айзека Эрлиха. В своих работах[25] он доказывал, что применение смертной казни дает сильный удерживающий эффект, сокращающий криминальное насилие и, в частности, количество совершаемых преступниками убийств. А. Эрлих провел сравнение количества убийств и смертных казней в различных штатах США, элиминируя другие факторы расхождений между ними (различия в национально-расовой и половозрастной структуре населения, в уровне доходов и т. д.). Его исследования показали, что между количеством смертных приговоров и числом убийств существует четкая обратная зависимость: каждая казнь убийцы предотвращает от 7 до 15 убийств. Хотя по поводу методики анализа последствий применения смертной казни (и иных видов наказаний) продолжаются дискуссии, в целом вывод А. Эрлиха об экономической эффективности этой высшей меры наказания стал среди экономистов довольно распространенным, хотя и не общепринятым[26].

[25] См.: Ehrlich I. The Deterrent Effect of Capital
Punishment: a Question of Life and Death // American
Economic Review. 1975. June. P. 397 п 417; Ehrlich I.
Capital Punishment and Deterrence: Some Futher Thoughts and
Evidence // Journal of Political Economy. 1977. August. P.
741 п 788.

[26] (Двадцать шестая ссылка должна была указывать на
критику, но почему-то пуста)

Источник: Латов В. Ю. Экономика вне закона ( http://ie.boom.ru/Latov/Monograph/Chapter1.htm)

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	03.10.2002 13:35:37

В Россию приезжал чилийский президент. (Эх, Ниткин!)

Прочитал об этом в "СПб Ведомостях", но на сайте нету. Поэтому перескажу возможно ближе к тексту.

Президент Чили заявил, что реформы 1991-2001 года в России были проведены "с большим умом" (sic!). "Вы сумели адаптироваться к 21 веку, и в этом Чили есть чему поучиться у России" (фраза дословно). Торговать, мол, будем. Вы нам - нефть, а мы Вам - медь можем и пр.

Так что это наш Ниткин считает - соглашаясь с "нами"? - что реформы идиотские, и что страна беднее, чем раньше.
А вот чилиский президент, оказывается, опыт перенимать хочет. (И это после "того самого", "заветного" Пиночета. ЁПРСТ!)

От	Gera
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	03.10.2002 09:49:26

Очень интересные статьи, особенно – в совокупности.

http://www.aif.ru/moskva/482/06_01.php

http://www.aif.ru/aif/1145/14_01.php

От	miron
К	Gera (03.10.2002 09:49:26)
Дата	03.10.2002 15:16:56

Проблема, о которой я говорю уже.

долгое время-ограбление России Москвой- наконец-то появилась и в печати.

Никто здесь не хочет обсуждать вопрос о том, что в Москве построен кусочек Золотого миллиарда. Решение проблемы очень просто. Еслки власти не разделят ренты на нефть, то должен быть выброшен лозунг - бей Москву - спасай Россию.

От	Igor Ignatov
К	miron (03.10.2002 15:16:56)
Дата	04.10.2002 08:57:08

Ре: Он построен только для "економической елиты"

Я Москву не люблю (xотя в ней родился), но зачем же етой агиткой размаxивать. В Москве в среднем выше зарплаты, но в "золотом миллиарде" здесь живет только економическая елита.

Проблема Москвы, как паразитичного образования, вторична по отношению к несправедливости распределения доxодов в стране в целом.

У Вас пластинку чуть-чуть заело, Саша.

С уважением.

От	miron
К	Igor Ignatov (04.10.2002 08:57:08)
Дата	04.10.2002 14:56:35

Вы просто в Москве давно не были

>Я Москву не люблю (xотя в ней родился), но зачем же етой агиткой размаxивать. В Москве в среднем выше зарплаты, но в "золотом миллиарде" здесь живет только економическая елита.<

Это также верно как и то, что в Золотом миллиарде хорошо живет только экономическая элита. По моим подсчетам уровень жизни в Москве стал в 4-5 раз выше, чем в Иванове. Что совпадает с данными статьи, выложенной однажны Кобзевым. Во ногих городах и селах зарплаты вообше не платят.

>Проблема Москвы, как паразитичного образования, вторична по отношению к несправедливости распределения доxодов в стране в целом.<

Да, если считать, что курица первичнее яйца. Модел Москвы типична для изучения механизмов формирования Золотого миллиарда. Два фактора главные - ограничение миграции и градиент инфраструктуры, а далее само пойдет, если округа нищая. Вот бы и изучать механизмы омиллиардивания. Так нет лучше сьхоластикой заниматься: Бразилия, Фольксваген... Решение Конституционног суда о прописке так и не выполнено.

>У Вас пластинку чуть-чуть заело, Саша.<

Я бы Вам рекомендовал прежде проверить свои пластинки. И нечего играть роль страуса зарывшись головой в песок. Именно моя агитка находот наибольшее понимание среди жителей России немосквичей. Так что одновременно быть солидаристом и сытым в России не получится.

>С уважением.

С приветом.

От	Георгий
К	Gera (03.10.2002 09:49:26)
Дата	03.10.2002 13:17:14

А где же Ваше отношение к ним? (-)

От	Gera
К	Георгий (03.10.2002 13:17:14)
Дата	03.10.2002 13:53:04

Отношение - согласно СЛМ.

"Мир хижинам, война дворцам"

От	IGA
К	Gera (03.10.2002 09:49:26)
Дата	03.10.2002 11:43:33

aif

А вот об отношении АИФа к зависти:
http://www.aif.ru/dochki/238/09_01.php?forprint

От	Владимир К.
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	02.10.2002 18:53:42

Очень любопытная книга. Как результат "брожения умов".

Евгений Лукин "Слепые поводыри" фантастический роман
в копилке:

http://vif2ne.ru/nvz/forum/files/Palmira/evluk2.zip

Прочитать можно и по диагонали, кто не особо увлекается. Но, сюжет и высказывания главных героев очень даже любопытны.

Такое впечатление, что Лукин в курсе многих обсуждений Форума. Хотя, конечно, Форум - не единственный доступный источник.

От	self
К	Владимир К. (02.10.2002 18:53:42)
Дата	05.10.2002 13:48:40

вопрос модератору

Владимир К. пишет в сообщении:71661@kmf...
> Евгений Лукин "Слепые поводыри" фантастический роман
> в копилке:
> http://vif2ne.ru/nvz/forum/files/Palmira/evluk2.zip

а те, кто отключён (режим только чтение) могут залезть в копилку? ведь так
нужно вводить пароль и логин.

адрес вне копилки
http://www.rusidiot.narod.ru/literature/bl_gd/index.html

От	Администрация (И.Т.)
К	self (05.10.2002 13:48:40)
Дата	05.10.2002 20:20:59

В режиме "только чтение" - копилка недоступна

Этот режим такой, как у незарегистрированного читателя форума. Нет также возможности пользоваться внутренней почтой, менять настройки, смотреть полный список участников и вести поиск участников.
Такова программа форума, которую мы получили в готовом виде.

От	Кудинов Игорь
К	self (05.10.2002 13:48:40)
Дата	05.10.2002 14:49:57

нет

> а те, кто отключён (режим только чтение) могут залезть в копилку? ведь так
> нужно вводить пароль и логин.

От	Владимир К.
К	Владимир К. (02.10.2002 18:53:42)
Дата	02.10.2002 18:57:46

Александр! Там про "ленивых" туземцев и т.п. прямо от Вас! ;-) (-)

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	02.10.2002 15:27:50

Как большевики расчистили дорогу "демкам-либералам" (*+)

(Спасибо Крылову за наводку %-)))

http://www.russ.ru/politics/20020704-tzim.html

"Городская революция" и будущее идеологий в России
Цивилизационный смысл большевизма

Вадим Цымбурский

Дата публикации: 4 Июля 2002

Общество, которое мы образуем, наследует 70-летней большевистской России - и понятно, что специфика этого 70-летия продолжает влиять на наш нынешний "веер возможностей". Весь вопрос в том, какие из множества характеристик большевистского периода выдвинуть вперед и принять за первостепенно значимые при оценке исторической развилки дня наставшего.

Я говорю о цивилизационном смысле большевизма, не имея в виду ни "всемирную цивилизацию" Евро-Атлантики, ни то, какими методами и с каким успехом большевистские правители по-своему реагировали на ее ритмы. В перипетиях российской истории, сквозь все реакции на внешние вызовы, до конца XX века проступает автономный цивилизационный ход со своей стадиальностью. Модернизаторство большевиков, как и модернизаторство петербургских императоров, выступает экзогенной, привнесенной динамикой, наложившейся на этот автономный ход, который имел бы шансы состояться - в иной аранжировке - даже вымри Европа в ХIV веке от чумы и прекрати вовсе ее народы влиять на судьбы других обществ. В рамках этого хода смысл большевизма определяется существенно иначе, чем в логиках модернизационной, мирсистемной и иных глобалистских парадигм, - а "веер возможностей" для России на ближайшие десятилетия оказывается развернут настолько по-другому, что вряд ли позволительно пренебрегать и таким разворотом.

I.

Я начну с одной дискуссии прошлого десятилетия, - она нас хорошо введет в суть проблемы. В середине 1990-х по-русски вышли две книжки немецкого идеолога-консерватора Г.Рормозера1. В них автор, помимо прочего, отстаивал сближение немцев с русскими не только на экономической основе, но и на почве сродства идейного. Как он это делает?

По Рормозеру, социализм XIX-XX веков как сила мировой истории был вызван к жизни отсутствием у первенца Просвещения - классического либерализма с его ставкой на игру частных интересов и воль - той собственной "социальной, исторической, национальной или религиозней субстанции", откуда либеральное общество "могло бы черпать свои жизненные силы" как целое. Выходит, либерализм утилизует долиберальные и нелиберальные "субстанции" общества - и в то же время разъедает их кислотами рационализма и эмансипаторства. Но протест социалистов против либерального разгула, а затем и большевистский опыт в России долго служили Западу двойным охранительным стоп-сигналом, отпугивая европейцев и американцев как от социал-дарвинистских, так и от солидаристских крайностей. Создав себе в лице социализма противовес в пределах все той же просвещенческо-эмансипаторской установки, да и сам обогатившись социалистическими чертами, либерализм до поры нейтрализовал свои наиболее опасные задатки.

Времена поменялись. С закатом советского "реального социализма" и захирением левых партий на Западе, в обстановке экономических неурядиц и экологического паникерства, перед наблюдаемой мобилизацией многих незападных народов под религиозно-ценностными знаменами (привет С.Хантингтону!) Европа должна обуздать либеральное распыление своих обществ по-новому. Пора увидеть за неудачей большевизма крах ключевой идеи Нового времени, воодушевлявшей и либералов, и социалистов - идеи высвобождения человека из-под власти сил природы и общества. Надежной жизненной почвой европейцам, немцам особенно, может теперь послужить лишь открытый консерватизм с упором на сохранение и преемственность, на иерархию и авторитет, на государственничество и культурную гомогенность, на глубокое взаимопонимание между религией и политикой. Только на такой почве, пишет наш баденец, можно предотвратить большие эксцессы массового разочарования как в "либерализме без берегов", так и в "социализме равных потребностей". В противном случае, это разочарование способно вылиться даже и в новую фашизацию Запада.

Такое заключение побуждает Рормозера переоценить многие стороны советской системы. Он хвалит то, как она поддерживала расшатанный в либеральном мире принцип иерархии; замечает, что, мол, буржуазная семья сохранилась у русских лучше, чем на Западе; одобряет риторические обращения российских политиков к религиозным и иным традиционалистским смыслам; особенно радуется готовности русского собеседника прилагать понятие "миссии" не только к России, но и к Германии.

На обсуждении книжек Рормозера сперва в Институте философии РАН (в присутствии автора), а потом в "Вопросах философии", я утверждал следующее. Немалая часть наших интеллектуалов была вполне готова к подобным сюжетам: тогда же, в 1995-1996 гг., внушительно прозвучали "Колокола истории" А.И.Фурсова, - где этот "правый" ученик "левого" Валлеретайна рисовал падение коммунизма именно как конец либеральной мечты и возвещал начало консервативного века2. Но русских не могут не настораживать натяжки, возникающие, если применять схемы Рормозера к истории социальных идей в России. Ведь сам он охотно признает, что у нас нет и не было сильной либеральной - в западном смысле - традиции. Отсюда должно прямо следовать, что большевистский социализм не мог быть реакцией на перегибы либерализма - и новый консерватизм вряд ли завоюет умы и сердца русских, обещая обуздать либеральную опасность, похоже, весь расклад идеологического поля у нас оказывается не таким, как в истории западного человечества. Как выразился некий либерал: "Что-то все не то растет на наших суглинках".

Возможно, стоило бы вспомнить авторитетного для немецких консерваторов О.Шпенглера, который в "Пруссачестве и социализме" настаивает на содержательном и прагматическом разрыве между западным социализмом и собственно большевизмом как явлением русской истории. О разрыве, обусловленном не только общецивилизационными, но и стадиальными различиями между западными обществами и обществом России к началу XX века3. Методологически эти соображения очень полезны, хотя на мой взгляд собственно стадиальное состояние российской цивилизации Шпенглер и в "Закате Европы" и в "Пруссачестве" изображал ошибочно, слишком доверясь нашим славянофилам XIX века. Ведь нетрудно убедиться, что банальные уподобления большевизма тоталитарным западным режимам прошлого столетия и, в особенности, сближения его с немецким национал-социализмом как якобы однотипных реакций на перегрузки модернизации - начисто игнорируют резко различную стадиальную значимость этих тираний в истории соответствующих обществ. А именно то, какое состояние общества было у каждой тирании на "входе" и какое - на "выходе".

Й.Фест в последней главе своей биографии Гитлера доказывает, что национал-социализм, сокрушив в Германии остатки сословных различий, стал, по сути, немецким путем к современному - массовому - западному обществу4. Но как бы ни запоздало становление такого общества в Германии и как бы еще раньше ни задержалась немецкая индустриализация в XIX веке по сравнению с английской или французской, - можно ли спорить с тем, что ко времени мировых войн Германию уже несколько веков объединяла с "передовыми" странами Западной Европы гораздо более важная стадиальная доминанта: главенство городского общества и городской - "бюргерской", "буржуазной" - культуры в национальной жизни? Массовизация таких обществ, ускоренная или поздняя, также и в национал-социалистической версии, лишь стирала рудименты сословности в мире, где бюргерство - "третье сословие" - уже фактически стало синонимом для нации.

Россия же до второй трети XIX века представляла собою аграрно-сословное общество с признаками, находящими параллели скорее в средневековом прошлом западных народов. Здесь города - часто еще с чертами преобладавшей по начало ХVШ века военно-крепостной планировки - выступали преимущественно центрами управления в стране дворян и крепостного крестьянства5. Здесь большинство населения жило традиционной крестьянской культурой, верхи же - либо культурой двора, либо культурой усадеб. Здесь капитализм вырастал из совокупности крестьянских ремесел и промыслов, а в торговле - важнейшее место принадлежало торговым селам и многочисленным ярмаркам разного размаха и периодичности. Когда Рормозер говорит о "сохранении буржуазной семьи" в Советском Союзе6, на это надо сказать, что такая семья - точнее некий ее аналог - появляется у русских в последние полтора века, а в общенациональном масштабе возобладала при большевизме7. Я нахожу совершенно верной мысль Н.А.Бердяева, что большевизм впервые в нашей истории создал прочные основания для "обуржуазивания" - или "бюргеризации" - России. Кстати не менее прозорливым является и его прогноз о рискованности такого социального результата "не для коммунизма только, но и для русской идеи в мире"8.

Все в той же дискуссии вокруг книг Рормозера я позволил себе заявить: будущее идеологий в России во многом предуказано тем обстоятельством, что большевизм здесь был не коррелятом либерализма, но основным политическим, идеологическим и культурным выражением того стадиального миттельшпиля нашей цивилизации, который лучше не назовешь, чем "городской революцией". Во избежание очень тяжелых недоразумений попробую объяснить, что я вкладываю в это выражение.

II.

Для меня "городская революция" - вовсе не синоним урбанизации, скопления человеческих масс в городах и умножения числа самих городов. Тем более я не увязываю этого понятия с индустриализацией, как многие экономисты, историки и демографы, для которых, видать, история мира началась не раньше, чем 300-400 лет назад. По отношению к России я ставлю предварительным условием цивилизационного исследования - теоретическое различение проблем городской революции от проблем догоняющего развития. В этом плане мне не договориться, скажем, с А.Г.Вишневским, который в богатом мыслями и фактами труде "Серп и рубль" расписывает становление нашего городского общества как аспект вынужденной русской гонки, задрав штаны, за передовыми народами, преуспевшими в автономизации личности, раскрутке либеральной экономики и т.д. Вишневский прямо пишет: "Русское общество знало, конечно, внутренние напряжения, конфликты, они вынуждали его изменяться, развиваться своим собственным небыстрым темном, и живи Россия в полной изоляции, она, возможно, перешла бы к крупным переменам, созревшим на ее собственной почве. Но изоляции не было..."9. Для этого ученого социальные новшества, титулуемые им "городской революцией" в России ХХ века, стопроцентно экзогенны, навязаны русским необходимостью адаптироваться к внешней мировой среде. Взгляд этого убежденного западника на деле оказывается курьезно близок к рассуждениям Шпенлера о русских городах как искусственных образованиях, внедренных в Россию - "крестьянскую стихию бесконечной равнины" "из подражания, с их искусственно созданной массой и массовой идеологией"10. Городская революция, - кстати, охватывающая значительно больший временной период, чем только годы большевистского правления - и может, и должна рассматриваться как эндогенное цивилизационное движение-миттельшпиль с типологическими параллелями в истории многих крупных геокультурных сообществ Евро-Азии из числа т.н. цивилизаций.

Ибо на протяжении ХVI-ХХ веков Россия выступала одной из цивилизаций, охватив своим геополитическим строительством относительно обособленный ареал /комплекс ландшафтов/ земного пространства и осенив это строительство, а с ним свой культурный и социально-жизненный стиль собственной сакральной вертикалью. То есть идеологией, соотносящей это строительство и этот стиль, как и само существование русского народа, с особым видением предельного смысла мировой истории, предназначенности рода человеческого, - так что Земной Град цивилизации проецируется сакральной вертикалью в план мировых "начал и концов".

Практически все известные цивилизации возникали как общности аграрно-сословные. И почти все они в какой-то срок переживали стадию городской революции, когда горожане с отдаляющимся от аграрного цикла бытовым укладом и мирочувствованием, с особой экономикой и личностными эталонами, трансформируют культурно-идеологическую, а иногда и политическую жизнь народа или группы народов, составляющих этническое ядро цивилизации. В этой жизни как ключевая фигура духовно утверждается человек, избирающий, по замечательному определению культуролога и лингвиста В.Н.Топорова, "тот парадоксальный, как бы против самого себя направленный способ бытия, когда он не пашет и не пасет (и не живет по преимуществу данью пашущих и пасущих - В.Ц.), но, оторвавшись от природы, ... может создавать богатства и новые условия своей жизни из ничего, даром... т.е. из самого себя, по своей воле (своеволие как нарушение космического закона), по своим желаниям и потребностям (отсюда мотив эгоистичности городов) с помощью ремесла, обмена, торговли - впервые без санкции природы и космических сил"11. Самым наглядным примером того, как цивилизационная городская революция выливается в революцию политическую, может служить социальная борьба в Греции VII-VI вв. до н.э., приведшая во множестве городов-полисов торговый и ремесленный демос к торжеству над земельной знатью и культурно маргинализовавшая древнегреческую "хору" - как таковую. Или союз английских и французских королей с городами на заре европейского Нового времени, преодолевший феодализм и утвердивший форму национальной государственности с конвергенцией "обуржуазивающегося" дворянства и культурно возобладавшего "третьего сословия"12.

Но, повторяю, не менее важно то, что городские революции в развиваемом здесь смысле обычно выливаются в революции религиозно-идеологические, а часто к таковым и сводятся по преимуществу. Решительное возрастание социального веса горожан, их верхушки оформляется обновлением сакральной вертикали над геополитическим "домом" цивилизации: не находя в "вере отцов" - в религии пашущих, пасущих и собирающих с них дань - признания и оправдания своему строю жизни и социальной психики, горожанин по-своему заново осуществляет религиозное "удвоение мира". Он поддерживает новые учения, в импонирующей ему форме проводящие идею теодицеи и личного спасения.

В целях экономии места могу лишь процитировать то, что написал полтора года назад: "В истории обществ... не освятивших своей культуры и геополитики вавилонской башней эксклюзивной сакральной вертикали... волны урбанизации и реаграризации могут сменять друг друга не один раз, не порождая религиозно-идеологических и социокультурных метаморфоз революционного характера. Но в истории каждой из известных цивилизаций лишь однажды имела место (если вообще имела) городская революция, переопределившая своей духовной реформацией облик общества". 13.

Там же я отмечал, что из великих городских революций, известных истории цивилизаций, три приходятся на пресловутое осевое время" К.Ясперса. Точнее, сама идея "осевого времени" - историософская конструкция, навеянная сбеганием во времени нескольких городских революций в разных концах Евро-Азии. Таковы - становление моизма, конфуцианства и даосизма в Китае VI-IV вв. до н.э. как идеологий большого стиля, борющихся за души и умы в обстановке распада цивилизации на "сражающиеся царства" и роста многочисленных торгово-ремесленных городов. Такова "дионисийская реформация" в Греции VII-VI вв. до н.э. и становление натурфилософских систем с уклоном в космологическую мистику теодицейного (богооправдательного) свойства (элейская школа, Гераклит) и разработку новых "путей спасения" (Пифагор): все это - в окружении политической городской революции и в увязке с нею. Тогда же в Индии - кризис брахманизма и появление "шраманских" учений, оспаривающих "веру отцов" - ведийскую религию - и сословный (варновый) строй, пока, наконец, широко поддержанная в городах проповедь Будды не обновляет на тысячу лет сакральную вертикаль индийской цивилизации. Но в том же ряду оказывается и великая "доосевая" реформация в Египте Среднего царства (ХХШ-ХVШ вв. до н.э.), где начальная большая смута и последующая новая централизация кардинально повышают рель городов со сплоченным в цеха ремесленным людом и многочисленными "сильными малыми людьми", становящимися опорой возрождающих страну фиванских фараонов. В эту пору складывается учение о богооправдании, элита вырабатывает идею стоящего за множеством богов Сокрытого Бога Жизни, а в народе Осирис из суммарного образа мертвых фараонов-хранителей державы превращается в обожествленную фигуру всякого достигшего спасения праведника. Тут же оказываются и "послеосевые" реформации - победное шествие ислама по Среднему Востоку и Средиземноморью VII века н.э., вылившееся в господство цветущих городов Халифата над эксплуатируемой деревней в противоположность реаграризующейся православной Византии, этой крестьянской империи VII-IX вв. И наконец, здесь же европейская Реформация, проложившая путь западному капитализму и всему комплексу идей и технологий Нового времени14.

Подлинная гениальность Шпенглера проявилась в том, как, беря цивилизации ("высокие культуры") в наиболее укрупненном масштабе их динамики ("судьба"), в социоэкологическом дрейфе от уклада деревенских поселений и окруженных ими замков-"бургов" к быту имперских мегаполисов, "городов мира", - он почувствовал и выставил на свет хронополитический параллелизм ("синхронию") городских революций в разных высоких культурах в качестве однотипных стадий внутри этого большого хода. Меня лишь удивляло и удивляет, что открыв "эпоху Пифагора, Мухаммеда и Кромвеля" как одну из универсалий в динамической морфологии цивилизаций, Шпенглер проглядел совершенно аналогичную по типу "революцию раннего лета", разворачивавшуюся в России со второй трети XIX века и при его жизни достигшей фазы Реформации, смены сакральной вертикали - в большевизме.

Продолжение следует...

Примечания:

1 Рормозер Г. Кризис либерализма. М., 1996; Рормозер Г., Френкин А.А. Новый консерватизм: вызов для России. М., 1996.

2 Впервые труд Фурсова был как раз в эти годы напечатан в журнале "Рубежи" и затем вышел отдельным изданием в ИНИОНе.

3 Шпенглер О. Прусская идея и социализм. Берлин: Ефрон, б.г., с. 151-156.

4 Фест Й. Гитлер: Биография. Т3. Смоленск, 1993, с.399 и сл., 404 и сл.

5 См.: Семенов-Тянь-Шанский В.П. Город и деревня в европейской России. СПб., 1910, с. 38-43.

6 Рормозер, Френкин, указ. соч. с. 203.

7 См.: Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М.,1998, с. 134-149.

8 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.1990, с. 138.

9 Вишневский. Указ. соч. с. 14.

10 Шпенглер. Указ. соч. с. 152 сл., 156.

11 Топоров В.Н. Vilnius, Wilno, Вильна: город и миф. // Балто-славянские этно-языковые контакты. М.1980, с. 4.

12 Оценке этой эпохи как поры городской революции не противоречит быстро определившееся наступление национальных государств на существовавшие со Средних веков вольности и иммунитеты городов, слывших наследием феодального мира. Городская революция как час цивилизационной метаморфозы - это скорее час горожан, а не городов.

13 Цымбурский В.Л. Сколько цивилизаций? / С Ламанским, Шпенглером и Тойнби над картой XXI века. /Pro et contra, 2000, т.5., #3, с. 180.

14 Там же. См. также великолепное изображение социальных перемен в Египте Среднего царства, представленное в труде: Перепелкин Ю.Л. История древнего Египта. СПб., 2000, с. 186-191. Должен сказать, что антитеза аграризированной Византии македонских императоров и Халифата с его "массовым городским ремеслом" и "стихией свободных цен" в городах меня впечатлила еще в юности при чтении учебника Г.Л.Курбатова "История Византии" (М.1984, с. 106 и сл.). Потому тезис Шпенглера о Византии и Халифате как двух выражениях единой - "арабской" - высокой культуры я бы переформулировал как порожденное городской революцией ислама противостояние "реформационного" и "контрреформационного" ареалов в пространстве ближневосточной цивилизации последней трети I тыс. н.э. Но о роли контрреформаций в сюжете городской революции см. ниже.

От	Антонов
К	Георгий (02.10.2002 15:27:50)
Дата	06.10.2002 13:43:01

Re: Как большевики...

Статья Цымбурского в russ.ru имеет несколько аспектов.
1. Все его рассуждения проводятся на основе литературных источников, как отечественных, так и главным образом "импортных" - источников, реальной русской жизни не знающих. Как пример - рассуждения о сохранении и утверждении большевиками русской "буржуазной" семьи. Т.е. реальность жизни сама по себе, а ее литературное отражение признается все же первичным. Абсурдно однако!
2. Опираясь на литературные источники, автор похоже совершенно незнаком с литературным наследием Л.Н.Гумилева. А ведь его учение о стадиальности этногенеза, как раз и подходит для объяснения теперешнего этапа русской истории, как вхождение в фазу надлома.
3. Городская революция в историческом аспекте есть не только фаза этнической истории (по Гумилеву) но и проявление паразитизма города, и утверждние этого паразитизма, как господствующего. Большевистская революция как раз и произвела отрицание (в перепективе!)этого паразитизма. Пример паразитизма -продразверстки (в критические моменты), а в обычные - уровень жизни городского пролетария в 13 году в два раза выше сельского середняка. Большевики сделали город не паразитом, а сосредоточением индустрии - партнера деревни. (Старый лозунг "Смычка города с деревней"). Демковская контрреволюция как раз и есть проявление паразитизма города, резко нараставшего с 70-х годов. В этом Цымбурский прав! А с паразитизмом надо бороться.
4.Использовав термин "крах большевизма", автор на протяжении статьи начинает себе противоречить, т.к. обсуждает перспективу его реставрации. Да и о каком крахе большевизма можно вести речь, если ВСЕ (!!!) национальные задачи, стоявшие с середины 19 века перед народами Российской империи, большевизм успешно разрешил, фактически в течении жизни одного поколения. Надо вести речь про крах либерализма, так как за все, за что ни возмется - рушится!

От	VVV-Iva
К	Антонов (06.10.2002 13:43:01)
Дата	06.10.2002 17:21:12

Re: Как большевики...

Привет

>4.Использовав термин "крах большевизма", автор на протяжении статьи начинает себе противоречить, т.к. обсуждает перспективу его реставрации. Да и о каком крахе большевизма можно вести речь, если ВСЕ (!!!) национальные задачи, стоявшие с середины 19 века перед народами Российской империи, большевизм успешно разрешил, фактически в течении жизни одного поколения. Надо вести речь про крах либерализма, так как за все, за что ни возмется - рушится!

Возмозно вы и правы, но почему то все построенное ими стремительно рухнуло, как прогнившее дерево. И тоже достаточно быстро ( в историческом мастабе времени) - всего за 70 лет.
Почему? Или что то сделано было неверно или цена была слишком велика?

Владимир

От	VVV-Iva
К	Георгий (02.10.2002 15:27:50)
Дата	02.10.2002 19:17:43

Re: Как большевики...

Привет

Очень полезно.

Вообще, большевики-коммунисты совершили колосалльный поворт в сознании русских людей. Они материлизовали сознание советских людей, добились постановки материального на первый план. Материалистическое сознание овладело массами и они стали готовы к капитализму и гонке за богатсвом.

Да заравствует Культурная Революция! :-(((((((

Владимир

От	Владимир К.
К	VVV-Iva (02.10.2002 19:17:43)
Дата	04.10.2002 08:18:46

Я тоже как-то раньше подумал об этом...

>Вообще, большевики-коммунисты совершили колосалльный поворт в сознании русских людей. Они материлизовали сознание советских людей, добились постановки материального на первый план. Материалистическое сознание овладело массами и они стали готовы к капитализму и гонке за богатсвом.

... сформулировав так: "Заставили народ жить на Земле".

Т.е., с одной стороны - не будь этого - не было-бы, пожалуй, попытки "построить рай на Земле" (раз Неба нет) (Просвещение/Гуманизм/Атеизм => индустриализация => урбанизация => "массовое" общество) и, см. выше.

Заслуги (без кавычек) большевиков - не умаляю, но, "медаль имеет две стороны".

Хотя, увы, был ли иной путь? Скорее всего, без "жизни на Земле" Россия перестала бы существовать уже в 17-м или 41-м году.

От	concord
К	Георгий (02.10.2002 15:27:50)
Дата	02.10.2002 15:59:35

Хорошо

Я читал эту статью пару месяцев назад. Очень глубокий анализ. Близко к моим ощущениям, что большевистская революция была запоздавшей религиозной реформацией России.

От	Георгий
К	Георгий (02.10.2002 15:27:50)
Дата	02.10.2002 15:29:12

Это действительно важно! Посмотрите!! (-)

От	Вольный Стрелок
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	01.10.2002 21:54:53

Re: Ураааа!! Сдохла проханолвская Заффтра, выгребная яма даже на фоне остальных

пытриётицких сил и СМИ :
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/462/11.html

Трупный червь Проханов пытается выжить на эпатаже и жириновщине.
Не поможИд!
Ну какая жИ гнусь весь русский нацпытриётизьмЪ !
Невзоровы, прохановы, чикины, мухинды, зюгановы, глазьевы, кургиняны, крыловы и пр.
Чума на оба ваши дома!

От	Администрация (Дмитрий Кобзев)
К	Вольный Стрелок (01.10.2002 21:54:53)
Дата	02.10.2002 16:17:54

Read Only на месяц за провокацию флейма и недопустимый тон сообщения (-)

От	Igor Ignatov
К	Вольный Стрелок (01.10.2002 21:54:53)
Дата	02.10.2002 02:05:19

Ре: Послушайте,

... любитель путиныx и путиноидов, не шелестите ветром в бурьяне и не брызгайте дерьмом на Форуме. Судя по Вашему стилю, Вы сами завсегдатай выгребныx ям. Вот там и упражняйтесь в метании какашек.
А здесь - завязывайте с Вашей нерусской истерикой.

От	Павел Краснов
К	Igor Ignatov (02.10.2002 02:05:19)
Дата	02.10.2002 04:09:48

Не тратьте на таких время на постинг, Игорь (-)

От	Вольный Стрелок
К	Павел Краснов (02.10.2002 04:09:48)
Дата	02.10.2002 04:43:17

Re: как продвигается создание политической партии

вирчуальных духов?
Скоро в Думу?

От	Вольный Стрелок
К	Igor Ignatov (02.10.2002 02:05:19)
Дата	02.10.2002 03:50:14

Ре: Вам наверное туда же приспичило

"Так не съездить ли нам в Лондон к Березовскому? Вдруг и он окажется, хоть на время, союзником? "Попитка нэ питка". "

От	Дмитрий Лебедев
К	Вольный Стрелок (01.10.2002 21:54:53)
Дата	02.10.2002 00:34:33

Как Вы себя чувствуете? (-)

От	Вольный Стрелок
К	Дмитрий Лебедев (02.10.2002 00:34:33)
Дата	02.10.2002 01:37:25

Re: "Не дождетесь!" (с) :-)))

Как ответил на подобный вопрос своих родственничков один старый еврей.
Я рад, что зло обезумело настолько, что в голом виде влезло на стол плясать ламбаду.
После Невзорова это самый яркий пример истинного пытриётицкого нутра. Такие же и прочие. Только трусливее и закомплексованее.
А этот еще и трусы в публику кинет.
Нестиранные!

От	Дмитрий Лебедев
К	Вольный Стрелок (02.10.2002 01:37:25)
Дата	02.10.2002 18:23:40

Re: "Не дождетесь!"...

Да я ничего особенного и не жду. А о русском патриотизме и патриотической печати Вы ничего не знаете.

От	Добрыня
К	Вольный Стрелок (02.10.2002 01:37:25)
Дата	02.10.2002 11:56:44

Фу... Уважаемая администрация, уберите пожалуйста этот бред (-)

От	Вольный Стрелок
К	Вольный Стрелок (01.10.2002 21:54:53)
Дата	01.10.2002 22:30:24

Re: А здесь Заффтра уж совсем либерастическое издание :

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/02/462/31.html
После 11 сентября 2001 года мир изменился. Что касается отношений США и России, то несмотря на то, что американская экономика вступила в этап рецессии, а в российской происходил определенный рост, фактический баланс сил остался неизменным. США и РФ вступили в XXI век с разными задачами и целями. Перед США, оставшимися единственной сверхдержавой, стоит задача реорганизации мирового порядка для обеспечения всеобщей безопасности и процветания.

*********************************

Я просто не понимаю как можно принимать людей за быдло, которое сжует все, даже такую гниль.
Статья достойна прочтения. Истинный постмодерн!
Проханов! Сдохни, чума!

От	BLS
К	Вольный Стрелок (01.10.2002 22:30:24)
Дата	01.10.2002 22:49:31

Доконца дочитай, млин... (-)

От	Вольный Стрелок
К	BLS (01.10.2002 22:49:31)
Дата	01.10.2002 23:25:35

Re: :-)

Комментарий НАМАНКОНа не делает Проханова менее чумным. Его передовица говорит красноречивее любой долговой расписки.

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	01.10.2002 21:09:42

Вы будете смеяться, но... тоже Крылов. Патриотизм - что это? (*+)

http://www.livejournal.com/users/krylov/

(на предыдущих страницах)

12:06p - Подборка высказываний о русском патриотизме (краткий синопсис):
МНЕНИЕ ВЛАСТИТЕЛЕЙ ДУМ:

В. Шендерович, мыслитель, делатель общественного мнения:

Патриотизм - последнее прибежище негодяев. Самуэль Джонсон сформулировал это
в семнадцатом веке, в Англии. С тех пор его слова часто цитировали. Марк
Твен - в Америке, Флобер - во Франции, Лев Толстой - в России... Эти могли
бы высказаться и сами (неплохо получалось), но - цитировали Джонсона. Уж
больно хорошо сформулировал тот англичанин...

МНЕНИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТОРОВ:

В. Войнович, литератор, специалист по творчеству А. Солженицына:

<Патриотизм последнее прибежище негодяя>. Всегда забываю, кому принадлежит
эта, теперь уже широко известная фраза, но помню, что ее, как себе очень
близкую вписал в свой <Круг чтения> Лев Толстой. Несмотря на авторитет
классика, наши негодяи не боятся именовать себя патриотами и активно
противодействовать всяким попыткам сделать Россию местом, пригодным для
благополучного обитания человека... Цепляясь за прошлое, патриоты,
естественно, выступают против настоящего. Против реформ, свободного рынка,
свободного предпринимательства и свободного хлебопашества. Разводя демагогию
и в данном случае призывая на помощь Толстого (тут бы и вспомнили заодно,
кем Толстой считал патриотов). Заботясь о величии государства больше, чем о
благополучии человека, они готовы и впредь разорять страну, сохраняя
колхозы, наращивая вооружения, тратя народные деньги на поддержание мертвого
тела вечно живого вождя.

МНЕНИЕ КРИТИКОВ:

А. Агеев, человек Большой Литературы:

"Патриотизм" был и остается последним прибежищем закомплексованных
неудачников.

МНЕНИЕ КОММУНИСТОВ:

Г. Маузер, "молодой большевик":

Великий русский писатель Л. Н, Толстой однажды сказал, что
патриотизм-последнее прибежище негодяев. Наша сегодняшняя жизнь полностью
подтверждает этот тезис. Посмотрите вокруг: все, кто еще лет 7-10 назад
усиленно разваливал нашу страну, кто составлял для нее планы умерщвления за
500 дней, кто делил ее на 50-100 феодальных княжеств, вдруг
стали...патриотами!

МНЕНИЕ ДРУЗЕЙ ЧЕЧЕНСКОГО НАРОДА:

П. Люзаков, активист "Российского движения за независимость Чечни":

Гениальному англичанину Самюэлю Джонсону надо бы в России поставить
памятник. И дело даже не в том, что он с беспощадной точностью определил
любому конченному люмпену, его крайний рубеж обороны. Его высший смысл
существования и глубинную сущность бытия. Ибо любовь к родине - индульгенция
за любые преступления. <За родину> можно убивать и сжигать чужих детишек, и
никто тебя не осудит... самые лютые ненавистники России, все самое жуткое
отребье, всевозможные маньяки-садисты, некрофилы, свихнувшиеся на своей
животной мизантропии бандюги в погонах и лампасах специально объединились в
некое тайное братство и назвались патриотами исключительно с целью
дискредитировать это дорогое нормальному человеку слово.
(там же:)
...Возмездие неотвратимо и не зависит от политической конъюнктуры. И не зря
российский генералитет прячет свои семьи, а вертолетчики Буденовска
спиваются...
(там же:)
...И неужели в России не найдется маленькой горстки настоящих демократов,
которые не побоятся вышвырнуть негодяев из их последнего прибежища?.. Жаль,
что таких людей почти не осталось в России. Но говорят, что они есть в самой
Чечне. Славяне, сражающиеся за свободу чеченского народа. Их мало, но они
есть. И это вселяет определенную надежду.

МНЕНИЕ МЕДИКОВ:

А.Я.Перехов, доцент кафедры психиатрии РГМУ, доцент кафедры психологии РГУ,
кандидат медицинских наук:

Патриотизм - последнее прибежище слабых, закомплексованных людей. Наша
страна пережила период государственного антисемитизма. Однако никакого
покаяния не произошло. Не было даже внятного официального признания этого
факта. Лично я вижу в этом почву для распространения фашистских идей... А
вот в Германии, где я был в прошлом году, я наблюдал результат такого
покаяния.

МНЕНИЕ ХРИСТИАН:

Дмитрий Таланцев, православный христианин, постоянный автор журнала "Клад
истины":

Людям, не знающим истинного, библейского Бога, свойственно создавать в своем
сознании разных идолов и им поклоняться. Так вот, одним из таких идолов
часто становится такое расплывчатое понятие, как Родина. Поэтому, с точки
зрения христианства, патриотизм есть не что иное, как разновидность
идолопоклонства, идолопоклонства перед Родиной, - что является совершенно
очевидным отрицанием 2-й библейской заповеди. Патриотизм - это поклонение
Родине. Христианство - это поклонение Истине, это поклонение Богу-Творцу...
В свое время "Архипелаг Гулаг" А.И. Солженицына был сильным ударом именно по
советскому патриотизму. Поэтому, несомненно, можно сказать, что это -
христианское произведение... Патриотизм является идолопоклонством, - то
есть, разновидностью богоотступничества...
(там же:)
Николай II-й являет собой яркий пример пламеннейшего патриота и одновременно
нехристианина. Это становится ясно, если мы почитаем его дневники и другие
исторические документы... если мы почитаем текст его отречения, то сразу
становится очевидным его пламенный патриотизм. Он, несомненно, поклонялся
России, а вот Бога-то, - библейского Бога, - он не знал. И как ему отплатил
его идол - Россия, за его поклонение? Известно, как: расстрелом его вместе
со всей семьей.

МНЕНИЕ МАРГИНАЛОВ:

А. Новиков. экстремально-маргинальный политолог:

Онтологическое дерьмо - главный продукт, производимый патриотами. Патриотизм
расщепляет мир на ложные смыслы и оставляет после себя такой же ложный
запах, собирающий мух. (Мухи эти, надо полагать, тоже являются патриотами.)
Патриотизм - состояние физиологическое; я думаю, одно из самых мерзких,
присущих человеку как родовому существу. Патриотически мыслящий человек -
это человек безнравственный. Патриот не совершает личного выбора. Он следует
за своей страной как тень, освобождая себя от сколько-нибудь активного
осмысления происходящего с ним, мыслит категориями, создаваемыми для него
НАЦИОНАЛЬНЫМ ОПЫТОМ. Нравственно все, что позволено данным опытом.
Нравственно убийство, если идет война. Оправдан донос, если есть враг
народа. Оправдана ложь, если есть цель. Родина для него есть Индульгенция,
отпускающая любые грехи. Но это означает, в сущности, только одно: Родина
СОЗДАНА теми, кто нуждается в таких индульгенциях.
(там же:)
Есть глубокая правда в словах Льва Толстого о том, что патриотизм - это
последнее прибежище негодяев... Можно сказать, что патриотизм - это ПЕРВОЕ
прибежище для негодяев, их ПЕРВАЯ институализация, их ПЕРВАЯ идеология, к
которой они обращаются. Негодяи РОЖДАЮТ патриотизм как свое оправдание. Если
только в обществе появляется достаточное количество мерзавцев, сразу
появляется патриотизм...
Поистине: Родина заслуживает того, чтобы ее проклинали.

МНЕНИЕ РУССКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ:

Брат Карамазов, русский националист:

"Популярное объяснение, почему надо забыть про патриотизм и величаться
только Националистами" (фрагменты):
Как известно, патриоты бывают трёх сортов: (1) квасные, (2) просвещённые и
(3) советские. От квасного патриота вы можете ожидать удара промеж ушей. От
просвещённого можно ожидать любых подлянок из стандартного интеллигентского
ассортимента. Советский же патриот воплем "Это провокатор, товарищи!"
постарается привлечь к вам внимание представителей правопорядка... Усилиями
патриотов слово "патриот" стало синонимом "неудачника". Патриоты
систематически просирают все сражения, в которые они ввязываются. Образ
патриота крайне несексапилен.
(ниже:)
Чтобы чётко отмежеваться от негодяев, Мы должны всегда называть себя только
Националистами. Разумеется, лет через пять хакамада станет ярой русской
националисткой, однако до той поры врагов нации будет всё-таки корёжить от
Национализма. У нас есть в запасе время. А потом назовёмся опять как-нибудь
по-другому.

МОЁ МНЕНИЕ:

- - -. (Ферштейн?)

)(

PS. Автор выражает благодарность:

avva, натолкнувшему меня на мысль провести подобное исследование;

поисковой системе yandex.ru, любезно предоставившей мне свои возможности;

фонду Сороса, не выделившему мне гранда на это исследование, и тем самым
снявшего с меня всякие подозрения в ангажированности.

От	self
К	Георгий (01.10.2002 21:09:42)
Дата	02.10.2002 17:19:24

мы не будем смеятся, Георгий...

...потому что кривляние проститутки не смешно. Эта продажная гнида не соизволила разобрать истинный смысл этого высказывания:
http://rusidiot.narod.ru/big/ross/ross_3.html#312

==============================
Патриотизм

В период перестройки каждый новоявленный "демократ" считал своим долгом процитировать фразу, которую приписывали Льву Толстому: "патриотизм - это последнее прибежище негодяев". Читатель "Независимой газеты" Н. Ефимов провел собственное исследование, откуда взялось это высказывание, и результатами поделился с читателями газеты (НГ от 24.06.2000).

Оказывается, высказывание принадлежит отнюдь не Льву Толстому, а английскому критику, лексикографу, эссеисту и поэту Сэмюэлю Джонсону, жившему в XVIII веке. В подлиннике оно звучит так: "Patriotism is the last refuge of a scoundrel". Смысл фразы, вопреки расхожему мнению, таков: Не все пропало даже у самого пропащего человека, отвергнутого друзьями и обществом, если в его душе сохраняется чувство Родины, в ней его последняя надежда и спасение.

Английское слово "refuge" (прибежище, пристанище) имеет еще значение: спасение, утешение. То есть не просто прибежище, а спасительное прибежище. Кстати, отсюда идет и другое английское слово, "refugee" - беженец, эмигрант.

Статья Сэмюэля Джонсона "Патриот" была написана в 1774 году. Она имела подзаголовок: "Обращение к избирателям Великобритании". Это серьезное, основательное выступление писателя, где он представлял развернутое понимание патриотизма:

"В конце каждого семилетия наступает пора сатурналий, и свободные мужчины Великобритании могут поздравить себя: у них есть из кого выбирать своих представителей. Отобрать и направить в парламент депутатов, которым принимать законы. и жаловать налоги, это высокая честь и серьезная ответственность: каждый избиратель должен задуматься, как поддержать такую честь и как оправдать такую ответственность.

Необходимо убедить всех, кто имеет право голоса в этом национальном обсуждении: только Патриот достоин места в парламенте. Никто другой не защитит наших прав, никто другой не заслужит нашего доверия.

Патриотом же является тот, чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом - любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами".

Как видим, Джонсон не только не ставил знака равенства между патриотом и негодяем, но и само слово "патриот" писал с большой буквы.

Родину не выбирают. Но сегодня многие меняют ее. Главный критерий выбора - жить надо там, где лучше. В конце концов, это право каждого: выбирать, где ему жить. Но такие люди стараются представить свой поступок как единственно правильный. Именно они и внедряют мнение, что патриотизм - нечто гадкое и отвратное.
==============================

И вообще, я смотрю, Вы даже кое-где комменты свои расставляете (в первой приведённой Вами статье). Вы не видите как он эквилибрирует понятиями, терминами, мешает, передёргивает, засирает мОзги и "ведёт" читателя?

От	concord
К	Георгий (01.10.2002 21:09:42)
Дата	02.10.2002 06:27:55

Еще афоризм

из того же ЖЖ (не крыловский, ссылки не помню):

"Американский патриотизм - последнее прибежище российского либерала."

От	Павел Краснов
К	concord (02.10.2002 06:27:55)
Дата	02.10.2002 06:42:08

:-)) (-)

От	Павел Краснов
К	Георгий (01.10.2002 21:09:42)
Дата	02.10.2002 04:01:56

Патриотизм - последнее Прибежище негодяев. А Либерализм - предпоследнее.

>Патриотизм - последнее прибежище негодяев. Самуэль Джонсон сформулировал это
>в семнадцатом веке, в Англии. С тех пор его слова часто цитировали. Марк
>Твен - в Америке, Флобер - во Франции, Лев Толстой - в России...

Те, кто это цитирует либо не думает, что говорит, либо сознательно манипулирует вниманием слушателя. Это любимая фраза всех пропагандистов, в корне искажающая смысл того, что сказано.
Говорится всё это в контексте, что тот кто патриот - обязательно негодяй.

Подумайте о смысле. "Последнее прибедижище". Значит существуют и другие. Например, Либерализм, Добро, Вера. Да мало ли ещё. Свинья грязь найдёт. А за неимением обгадит самые благородные вещи. Просто бастионы патриотизма негодяи заполняют в последнюю очередь. Когда все прочие прибежища уже переполнены.

От	Ольга В.
К	Павел Краснов (02.10.2002 04:01:56)
Дата	02.10.2002 09:38:06

Re: Патриотизм - последнее Прибежище негодяев

Вообще-то я читала, что у Джонсона это было сформулировано несколько в другом контексте.

Во-первых, речь шла о прибежище *негодяя*, т.е. отдельного человека. А во-вторых, говорилось о том, что даже у последнего негодяя в душе остается что-то светлое - а именно, любовь к родине, зацепившись за которую, как за последний бастион, человек может духовно воскреснуть.

От	VladT
К	Павел Краснов (02.10.2002 04:01:56)
Дата	02.10.2002 08:23:29

Либерализм - второе прибежище негодяя.

Угадайте, какое первое?

>Подумайте о смысле. "Последнее прибежище". Значит существуют и другие. Например, Либерализм, Добро, Вера. Да мало ли ещё. Свинья грязь найдёт. А за неимением обгадит самые благородные вещи. Просто бастионы патриотизма негодяи заполняют в последнюю очередь. Когда все прочие прибежища уже переполнены.

От	Павел Краснов
К	VladT (02.10.2002 08:23:29)
Дата	02.10.2002 17:53:06

Re: Либерализм -...

>Угадайте, какое первое?
Теряюсь в догадках... %-)

От	VladT
К	Павел Краснов (02.10.2002 17:53:06)
Дата	03.10.2002 06:21:49

Не идеология.

>>Угадайте, какое первое?
>Теряюсь в догадках... %-)

Первое прибежище негодяя - неидеологическое сообщество людей: семья, банда, мафия, спортивный клуб, клуб фанатов, общество филателистов... Не достигнув в нём комндных высот и не найдя спокойного прибежища для души, негодяй начинает искать это прибежище в политике и идеологии.

От	Павел Краснов
К	VladT (03.10.2002 06:21:49)
Дата	03.10.2002 06:38:49

Re: Не идеология.

>Первое прибежище негодяя - неидеологическое сообщество людей: семья, банда, мафия, спортивный клуб, клуб фанатов, общество филателистов... Не достигнув в нём комндных высот и не найдя спокойного прибежища для души, негодяй начинает искать это прибежище в политике и идеологии.

Спасибо!
Честно говоря, не задумывался над этим поворотом.
Отлично! Да, век живи, век учись...

С Уважением,
П.К.

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	01.10.2002 18:23:37

Тоже Крылов. Погибнет ли Европа, утонув в "мигрантах"? (*+)

http://www.russ.ru/politics/20020620-kryl.html

Европа и ее европейцы
По материалам семинара "РЖ-сценарии"

Константин Крылов

Дата публикации: 20 Июня 2002

Тема второго заседания (10.06.02): "Единая Европа" как
политико-географический образ

Я намерен затронуть одну не слишком интересную тему: разложение Европы
изнутри. Разумеется, было бы сладко, если бы Европа и в самом деле подгнила
где-нибудь в потрошках: ненавистники Европы могли бы радоваться, а ее
любители наконец-то нашли бы повод ее пожалеть, и, черт возьми, заняться ее
спасением. Сейчас, например, принято сокрушаться по поводу наплыва на
древний континент цветных мигрантов: уже пошли разговоры, что в Париже не
слышно французской речи, магазины, торгующие свининой, спешно закрываются, а
Эйфелеву башню скоро превратят в минарет. И так далее.
Подобная перспектива представляется почти неизбежной, особенно способствует
такому взгляду статистика: черные и цветные лихо плодятся, не
ассимилируются, живут замкнуто - в общем, идеально годятся на роль чаемой
пятой колонны, которая в нужный момент повернется к пригожей Европе своей
азиатской частью.
Я думаю, однако, что рассчитывать на это глупо. И вот почему.
Начнем с определений. Мы будем понимать под Европой совокупность культур,
где уже решен ряд проблем, терзающих остальное (неевропейское) человечество.
В данном случае неважно, каким образом (и, в частности, за чей счет) они
решены.
Скажем сразу, что мы не имеем в виду "высокие европейские достижения",
"культуру", "технику", "науку", и прочие "христианство и социализм". Европа
как географическое, историческое, культурное или религиозное единство -
малоинтересная тема. Не потому, что такового единства не существует, а
потому, что Европу любят (ну и ненавидят, конечно) не за это. Нужно быть
культурологом или идиотом, чтобы определять "европейский дух" через
какое-нибудь "филиокве" или, скажем, "протестантскую этику", "латиницу",
"пруста" и "кафку". Ясно ведь (то есть интуитивно ясно, как бы мы ни
пытались заморочить себе голову), что Европа осталась бы Европой и без
"филиокве". С другой стороны, столь же нелепыми и беспомощными являются
попытки подобраться к европейскому феномену со стороны материальной: Европа
далеко не всегда была "центром промышленного развития" и источником высоких
технологий. Возьму на себя смелость утверждать, что она вполне может
обойтись и без них: корейские и китайские муравьишки работают лучше, и к
тому же их труд обходится значительно дешевле. Что не делает их "Европой" ни
в каком смысле слова.
Вообще говоря, способность "что-то создавать" - в том числе "культуру"
(науку, искусство, религию, философию) - не дает власти. Производитель (в
том числе, производитель "высокого" - будь то вершины духа или хай-тек) -
всегда раб; или, по крайней мере, он всегда может быть поставлен в положение
раба. Гегель врал: раб, в поте лица трудясь и производя, никогда не получает
власти над господином - в лучшем случае, господин зависит от раба, но
господство на то и господство, что оно в любой момент может порвать паутинки
зависимости, пусть даже самой цепкой.
История это подтверждает. Римляне, когда им понадобилась "культура", брали
ее везде, где находили, брали по праву сильного, мечом: фактически, они
завоевали культуру, а ее родину превратили в "провинцию Ахайя". Современная
Америка, по возникновению нужды в науке, искусстве, образовании и
удовлетворении кой-каких духовных запросцев, попросту покупает и вывозит к
себе все то, что ее на сегодняшний день интересует. "Было ваше - стало
наше".
И напротив, господином делает способность присваивать и удерживать, в
частности - потреблять. Одной из сокровенных тайн Европы является ее свиная
всеядность: Европа способна переварить абсолютно все, при этом отнюдь не
становясь тем, что она ест. Европа - присваивающая, ассимилирующая и
богатеющая на этом цивилизация. (ХОРОШО! - Г.)
Стоит отметить, что история Европы (в указанном выше смысле) и началась с
подобного акта ассимиляции, то есть с Возрождения - уникальной, не имеющей
аналогов процедуры по освоению прошлого. Первое, что сожрала вселенская
хрюшка, - это собственное ("античное") прошлое (не подчинившись ему и не
став им).
Существует, вообще говоря, три способа как-то соотнестись с прошлым.
Традиционные культуры принадлежат прошлому в буквальном смысле слова: они
принадлежат своему прошлому, являются собственностью своих предков.
Переходные культуры (например, русская) научились "освобождаться от груза
прошлого" - попросту стряхивая его с себя, как конь может стряхнуть поклажу.
Правда, при этом сброшенное теряется. Только европейская культура обладает
своим прошлым как собственностью: их прошлое - это имущество, ценное и
ценимое, но при этом вполне продавабельное. Возрождение означало радикальный
поворот по отношению к прошлому, освобождение от его гнета и переход к его
освоению: сначала культурному, а потом и хозяйственному.
Второе, что умеет делать Европа, - это осваивать "неевропейское". Что,
впрочем, несложно, если отнестись к нему как к "своему далекому прошлому"
(например, к неевропейским культурам как к "древним", "диким", то есть, в
конечном счете, к "собственному забытому варварству"). Не будем описывать,
как европейцы это делали (достаточно вспомнить беспримерный в человеческой
истории опыт колониального раздела планеты). Важен результат: в ходе
освоения мира европейцы отобрали мир у него самого, сделав его эпифеноменом
Европы.
Третья проблема, которую сумели решить европейцы - это заставить служить
себе целый ряд явлений, которые в неевропейском мире являются
разрушительными (например, "свободный рынок" или "демократию"). Современное
общество - не то, где существует "демократия", "рынок", и т.п., а то, в
котором все это существует, не разрушая общества. То общество, где
существуют механизмы, компенсирующие вред, наносимый всеми этими явлениями.
(ПРОСТО БЛЕСТЯЩЕ СФОРМУЛИРОВАНО!!! - Г.)
Поэтому ошибается тот, кто считает Европу "еще одной культурой" (как
выражались наши евразийцы - "ареалом культурной жизни романо-германских
народов"). Европа - не культура, а метод оперирования любой возможной
культурой. Ее истинный символ - алхимический AZOT, Универсальный
Растворитель. Кстати сказать, это слово трактуется европейскими
оккультистами весьма интересно. Первая буква этого слова - А - начинает
собой три алфавита: латинский, греческий и еврейский. Остальные три буквы
завершают каждый из этих алфавитов. Таким образом, это слово - символ
мультикультурализма, переваренного и усвоенного, как того хотел Леонтьев,
"единой деспотической идеей", правда, не творящей, а рас-творяющей
многообразие в себе. Другим образом Европы может служить Бафомет - "бог не
познаваемый, а познающий".
Из этого сразу следует простой вывод. Допустим, случится так (это ведь не
исключено), что большая часть жителей Европы станет мусульманами. Из этого
совершенно не следует, что Европа после этого сольется с арабским морем.
Отнюдь нет: ей сложно одержать победу над мусульманами, но легко одержать
победу над мусульманством как таковым. Скорее она переварит и встроит в себя
ислам, то есть сделает его европейской религией. Более того: если это вдруг
зачем-то понадобится, какая-нибудь Франция (или Швеция) вполне способны
стать "центром исламской мысли". Конечно, это будет "другой ислам", но
подобный проект европейцам вполне по силам (опять же, если это понадобится).
Коран - такой же материал, как и, скажем, "буддизм", из которого европейцы
уже понаделали себе мягких игрушек психоаналитического назначения.
Остается разобраться с этническими меньшинствами, проживающими в Европе,
сохраняющими идентичность, и, соответственно, опасными. Однако почему мы
думаем, что они плохие европейцы? В конце концов, они приехали в Европу, они
живут в Европе (иногда на птичьих правах), они работают в Европе (на тех
работах, которыми гнушаются европейцы). Они заинтересованы в том, чтобы это
продолжалось и дальше. Некоторые, накопив денег, уезжают домой; некоторые
остаются. Но и те, и другие не могут желать того, чтобы Европа слетела с
копыт: это угрожает их жизненным планам.
Разумеется, из этого совершенно не следует, что эти люди ассимилируются.
Арабы, негры, китайцы, разумеется, не стали французами, немцами, или
итальянцами. Но они перестали быть и "нормальными арабами", "обычными
неграми", "традиционными китайцами". Эти люди больше не принадлежат ни
Третьему миру, из которого вышли, ни Первому, в который они стремились.
Сейчас именно они могут претендовать на звание жителей "Второго мира", не
сводимого к Первому и Третьему.
Разумеется, многие из них испытывают ненависть к тому, что их окружает. Но
это не мешает их заинтересованности; скорее, эта ненависть компенсирует
заинтересованность.
У Сент-Экзюпери - кажется, в "Планете людей" - есть описание араба, который
попадает в версальские сады и видит фонтан. Он садится около фонтана и ждет,
когда же вода кончится. Наконец он понимает, что эта вода не кончится
никогда - и с ним происходит то, что Ницше назвал "переоценкой ценностей".
Интересно, что после этой сцены он начинает ненавидеть французов - что, в
общем-то, вполне предсказуемо.
Ненавидеть можно тех, от кого зависишь, хотя бы в мыслях: а после сцены с
фонтаном он почувствовал именно это. Ненависть к Европе - это просто стадия
самоопределения себя в Европе. Более того. Идеальный житель единой Европы -
не связанный даже следами национальных предпочтений и предрассудков - это
эмигрант со стороны, приехавший не столько "в Германию" или "во Францию",
сколько именно в Европу как в целое. Он не имеет лингвистических
предпочтений: все европейские языки для него не родные - хотя английский,
конечно, ему ближе, чем любой другой. Он толерантен, так как сам нуждается
хотя бы в минимальной толерантности. И он готов быть европатриотом, так
как не нуждается в том, чтобы дверь, через которую вошел он сам, оставалась
открытой для его соплеменников. В электорате правых партий все большую роль
играют "старые иммигранты", хорошо устроившиеся в Европе и не желающие
наплыва чужаков... (ПРАВИЛЬНО! - Г.)
Так что образцовый житель единой Европы может получиться именно из "негра".
И скорее всего негры и пакистанцы "в случае чего" первыми бросятся защищать
эту самую европейскую цивилизацию. Проявляя при том чудеса героизма и
пассионарности.

-----------------------------------------------

От	Вольный Стрелок
К	Георгий (01.10.2002 18:23:37)
Дата	01.10.2002 19:21:21

Re: забавно, но довольно поверхностно. (-)

От	Георгий
К	Администрация (И.Т.) (01.10.2002 15:12:00)
Дата	01.10.2002 18:23:34

И снова Крылов. К моей идее "войны-компромисса" (*+)

http://www.russ.ru/politics/20020930-kryl.html

Плакальщики
Константин Крылов

Дата публикации: 30 Сентября 2002

В одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том
же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от
соперника моего. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе:
хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне
покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне.
И сказал Господь: слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит
избранных Своих, вопиющих к нему день и ночь, хотя медлит защищать их.

Лука, 18: 1-7

1.

Для начала определимся с определениями: так легче жить. Будем назвать
"левыми" все политические силы, которые настаивают на изменении (в пределе -
полном уничтожении и замене чем-то небывалым) существующего порядка вещей, в
чем бы он ни состоял. "Правыми", соответственно, назовем выступающих за его
сохранение (в пределе - реставрацию некоторого "неповрежденного" порядка).
Это определение не хуже прочих соотносится с реальностью, данной нам в
ощущениях. По крайней мере, оно позволяет понять, почему отечественные
"гайдарочубайсы" ("правые" по традиционной классификации) нормальным
человеческим сознанием опознаются как типичные "леваки", а наши
"коммуняки" - как защитники "традиционных ценностей" (1).
Дальше, однако, начинается цветущая сложность, причем в обоих лагерях.
Во-первых, с ходу очевидно, что консервативная позиция не может быть
абсолютной. Даже если очень хочется "сохранить вообще все", вплоть до
последней завитушечки, то - если уж сохранение существующего положения уже
стало проблемой, требующей возникновения "консервативной политики", -
понятно, что надо чем-то жертвовать, чтобы сохранить главное. Что вызывает к
жизни разные виды консервативных настроений, не очень-то дружных между
собой. К примеру: сохранять ли традиционную монархию ценой традиционной
религии или наоборот? Стоит ли Париж мессы? Пример поновее: следует ли
сохранять национальную культуру (традиционную и патриархальную) ценой отказа
от модернизации (что влечет за собой отставание, нищету, и в конечном
итоге - потерю политической независимости) - или модернизироваться по
полной, забыв про хороводы на лугу и протяжные деревенские песни? Вполне
себе "выбор Софи".
Далее, как только мы переходим от идеи "сохранения" к идее "реставрации" (а
переход этот более чем естественен: ведь если мы считаем нечто разрушимым,
то почему мы не можем считать его уже отчасти разрушенным, и подлежащим
восстановлению?) - то мы тут же сталкиваемся со всеми классическими
дилеммами "исторического знания". Откуда мы знаем то, "как оно все было"? Не
наши ли это мечтания? "Консервативная революция" (то есть проект радикальной
реставрации) обычно оказывается глубоко левым как по форме, так и по
содержанию. Далее, одних только жертв обычно оказывается маловато.
Приходится идти на всякие новшества, по поводу которых у правых тоже обычно
мало согласия... Невидимая (точнее, скрываемая - и не всегда тщательно)
"левая сторона" правой идеи мешается и топорщится, но без нее никак.
У "левых" такой проблемы нет: в принципе, настоящий левак ставит на
"абсолютно новое". При этом он может не задумываться, было ли оно и раньше,
в веках. Достаточно того, что он сам и его абреки и кунаки считают это
"новым" (интеллигентный человек сказал бы - "осмысляет в топосе новизны").
Не стеснен он и в средствах - по крайней мере, в своем воображении. "Левым"
оказывается и мистик, одержимый видениями "нового неба и новой земли", и
брутальный анархист, желающий "начальничков" порезать как свинюшек, и ученый
муж, пишущий о скором осчастливливании человечества путем всемерного
внедрения электричества, икс-лучей и нанороботов...
О средствах и поговорим.

2.

Если ограничить себя, и искать "средства обновления мира" только в области
политически возможного, то "левые взгляды" можно разделить по модусу
операнди на три большие группы.
Во-первых, левый эволюционизм. Это система взглядов, согласно которой
"естественный ход вещей" (если ему не помешают недалекие консерваторы) сам
приведет к решению тех проблем, которые сейчас кажутся нетерпимыми.
Например, классическая левая проблема "накормить голодных" решается сама
собой - путем повсеместного роста научно-технического прогресса и всего
такого. Главное - чтобы этому не мешали всякие фундаменталисты, исламисты, и
прочие "реакционеры и разжигатели". Такая умеренная левизна сейчас является
мейнстримным, принятым в "цивилизованном обществе" по умолчанию,
умонастроением.
Эволюционистов еще можно назвать "левыми правыми". Вовсе не любя прошлое, и
отнюдь не ставя себе целью его сохранение, на практике они вполне согласны с
тем, что ломать ничего не надо, - ну разве что "придать скорости процессу",
и то не слишком.
Во-вторых, левый революционаризм. Эти господа (впрочем, они предпочитают
называть себя "товарищами") могут быть определены как "левые левые". Они,
как правило, тоже верят в прогресс "и все такое", но при этом считают, что
существующая система (обычно с большой буквы - Система) является
непреодолимым для него препятствием. И настаивают на ее разрушении, полном
или частичном. По отношению к "накормить голодных": да, конечно, технически
это возможно "даже сейчас", но интересы капиталистов тому противоречат.
Значит, нужно устраивать революцию и лечить загнившие производственные
отношения свинцовыми примочками.
Нетрудно увидеть, что эти две системы взглядов различаются отношением к
"Системе". Эволюционисты верят в то, что Система не злонамеренна и "играет
как может" (более того, еще и учится со временем), серьезные помехи же
исходят от разного рода маргинальных сил (прежде всего - политических
противников). Революционаристы, напротив, верят в то, что Система является
корнем зол и должна быть, как Карфаген, delenda est (2).
Но возможна (и даже часто встречается) еще и третья точка зрения, которую
можно назвать "левой средней". Согласно ей, Система не то чтобы зла, а
скорее - глупа и инерционна. Ее не надо ломать (будет только хуже), но и
оставлять в покое ее тоже нельзя - иначе все будет идти так, как идет (или
хуже). На Систему надо давить, вымогая, клянча и требуя от нее разного рода
уступок и позитивных изменений. Применительно к нашему примеру с кормлением:
да, всеобщая сытость противоречит некоторым интересам некоторых
капиталистов. Значит, им надо объяснить (по возможности, не прибегая к
насилию), что некоторыми интересами надо пожертвовать во имя более насущных.
Для того же, чтобы быть услышанными, надо сделать - и поддерживать в
работоспособном состоянии - давилку, которая будет мягко, но назойливо (а то
и настырно) напоминать Системе, где и что надо подкрутить.
Нетрудно заметить, что описанная позиция, с одной стороны, выглядит
"средней" между первыми двумя, а с другой - серьезно от них отличается.
Прежде всего, и эволюционисты и революционаристы верят в автоматический
прогресс, только первые представляют его себе внутрисистемным ("все будет
хорошо, если под руку не толкать"), а вторые - внесистемным ("уберите эту
гадость, и оно попрет"). Третьи же допускают, что в некоторых сферах жизни
ничего само собой не происходит, но всего приходится добиваться. Более того:
следует конструировать всякие социальные механизмы (иногда довольно
сложные), единственное назначение которых - это давление на Систему.
Собственно говоря, "левая средняя" - это и есть (современная)
социал-демократия "в самом широком смысле этого слова" (3).
Разумеется, тут есть свои тонкости и градации. Так, европейские
социал-демократы - это люди, добившиеся от своей Системы (то есть от
"современной капитализьмы") довольно-таки многого... даже, можно сказать,
всего, чего вообще можно добиться без серьезного "искривления позвоночника"
самой Системы. Совокупность этих достижений именуется "социальным
государством" и тщательно охраняется - как от Системы (время от времени
пытающейся забрать назад какие-то свои дары) и ее консервативных поклонников
(считающих, что надо вернуться к "классическому капитализму по Смиту и
Дарвину", с кровью и хрустом костяков "неприспособленных"), так и от
несмысленных толп, алчущих новых бонусов и не понимающих, что их алкания
чрезмерны и опасны. Но это очень специфическая "европейская" ситуация. В
принципе же, "социал-демократия" (как умонастроение и политическая практика)
может существовать везде, где существуют способы чего-то добиться от
Системы, не ломая ее вконец.
Это очень четко проявляется в том, что предлагают делать правые, левые, и
средние левые по вопросу о недокорме. "Правые левые" будут рассуждать о
возможном повышении зарплат "на базе экономического роста". "Левые левые" -
о том, что капиталистов надо экспроприировать. А вот "средние" пойдут к
парламент с предложением ввести прогрессивный налог. И, вполне возможно,
таки введут.

3.

Здесь мы дошли до важного пункта - а именно, проблемы прихода к власти
"средних левых". "Левые левые", как известно, ставят на революцию, а "правым
левым" власть могут предоставить сами же правящие классы, ибо они
заинтересованы в статус-кво. Что касается "средних", то тут дело обстоит
сложнее. Не случайно именно они - признанные мастера партийного
строительства, и не случайно именно из их среды выходят всякие
газетно-журнально-телевизионные делатели мнений.
Это связано с основной стратегией "средних левых": ненасильственным
давлением.
Как слабый может взять у сильного то, что сильный ему отдавать не хочет?
Очевидно, не силой: на то он и слабый. Тем не менее, остаются и другие пути.
Например, обратиться за помощью к сильнейшему (как вариант - стать
сильнейшим самому). Можно также найти у сильного уязвимое место,
воспользоваться моментом слабости, блефануть, обмануть, и так далее. И, в
конце концов, остается самое банальное: выпросить у него желаемое,
разжалобив сильного или просто утомив его своим нытьем.
Это самое "выпросить" опирается на некие общечеловеческие черты, которые не
удается вытравить у себя даже самым-самым волкам. Речь не идет о "жалости и
милости": от химеры совести сейчас не освободился только ленивый, а среди
власть имущих ленивых нетути. Речь идет об общечеловеческой неприязни ко
всему нарушающему спокойствие, неприятному, будоражащему. Пусть даже и
безвредному. Ну, например, к громкому крику и плачу. В чем сила голодного
младенца, разрывающегося от крика? В том, что он будет орать, пока его не
накормят - или не убьют. Во всех остальных случаях он будет кричать: угрозы
на него не действуют, а от боли он будет кричать еще громче. И если вам
"некуда деваться", то остается или взять его за ножки и стукнуть об стену,
или все-таки накормить.
Все известные схемы давления на Систему устроены так же: делается нечто, в
общем-то, безвредное, но неприятное. Интересно, что это работает лучше, чем
нанесение прямого вреда. Например, стандарный джентельменский набор "форм
мирного протеста" - ну, всякие демонстрации-пикеты-говорильня-там-разная -
действуют на власти, как правило, куда сильнее, чем, скажем, забастовки,
хотя от забастовок происходит расстройство казны, а от орущих людей "просто
противно". Но противно-то - здесь и сейчас, и это хочется прекратить.
Сейчас, опять же, и здесь. Иной раз власти, конечно, и распускают руки -
например, разгоняет демонстрантов водометами и "демократизаторами". Но это
жизнь. "По морде получал, но чаще - впендюривал", как умозаключал поручик
Ржевский. Так и здесь: Система иногда огрызается, но чаще идет на
соглашения. В том числе и те, которые ей не нужны, - "просто достали".
Набор безвредных, но неприятных методов воздействия и есть
социал-демократический инструментарий.
Правда, тут существует важный нюанс: весьма часто "социал-демократическое по
форме" действие является только прикрытием для каких-то иных (иногда очень
жестких и даже разрушительных) форм давления. Системе далеко не все равно,
на каких условиях она идет на компромисс. Весьма часто "люди Системы" идут
на жертвы, потому что "сдаваться врагу позорно" и к тому же опасно:
уважающая себя Система больше всего на свете боится показать слабость. Зато
уступка "мирным ненасильственным требованиям" может показаться более
приемлемой альтернативой - это уже демонстрация не слабости, а милости к
слабым и просящим. В этих случаях "социал-демократический" камуфляж тоже
может оказаться востребованным - в качестве средства сохранения лица.

4.

Возможность появления на политической сцене российской социал-демократии
напрямую зависит от того, как мы квалифицируем существующий в России режим с
точки зрения его подверженности "ненасильственному давлению".
Во-первых, существует традиционное видение российской Системы как
бессмысленного и беспощадного колосса, понимающего только язык силы, да и то
в самом крайнем случае. Вопиять к ней бессмысленно: в лучшем случае "они"
посмеются, в худшем - раздавят пятой вопящего. Засим следует обычное "не
бойся, не надейся, не проси".
Интересно, что такое понимание дела сейчас существует в двух вариантах -
традиционно-либеральном, предполагающем ненависть к "этой стране" как
таковой (понятно, что наши либералы - это левые революционаристы), и
консервативно-почвенническом, создавшем концепт "антинародного
оккупационного режима" (который "жмет и давит силу русскую" то ли с 1991, то
ли с 1917, то ли даже с 988 года). В обоих случаях никакой
"социал-демократии" быть не может: монстр на троне неудобопреклонен, вопли
младенцев ему как сладкая музыка. Остается уповать либо на насилие
("вставай, страна огромная"), либо на терпение ("сдохнет же когда-нибудь эта
гнида!").
Во-вторых, есть видение нынешней Системы как совершенно аморфного желе. Это
соответствует популярной ныне идее "Смуты". В таком случае для нытья
отсутствует объект. Как говорят дети, "плакать некому" - не братве же?
Однако некоторая кристаллизация режима внушает определенные надежды.
Нынешняя власть слишком слаба и слишком цивилизована для того, чтобы
убедительно изображать из себя монстра. Но уже не настолько, чтобы ее нельзя
было о чем-нибудь просить и умолять. Вопрос в том, кто возьмет на себя эту
роль и с какой целью.
В принципе, делать начальничкам гадко у нас умеют. Проблема в том, что люди,
умеющие это делать, в основном занимались не "настоящей политикой", а
бизнесом, причем в самом отвратном его виде: вымогательством у властей денег
и прочих ресурсов, а также "продажей Родины" (4). Классическое "гусинское"
НТВ продемонстрировало такой уровень информационного шантажа, которому
трудно подобрать аналоги в современной истории. Это - равно как и
газетно-журнальное беснование тех же лет - надолго внушило людям
благонамеренным ту простую мысль, что функцию "давления на Систему" охотно
берет на себя какая-нибудь антисистема (по Гумилеву), еще более гадкая, чем
"чудище обло" на троне.
С другой - имеет место быть пресловутое "безмолвие народа". Однако, это
молчание, столь комфортное для власть предержащих (5), не является
естественным состоянием: это, скорее, обиженное молчание людей, на которых
наорали и заставили заткнуться - причем сделали это те же самые персонажи,
которые в другой рупор (а вообще-то - в тот же самый) орали на власть,
требуя себе бенефиций и преференций.
По мере оттеснения этой камарильи от рупора (точнее - в меру этого
оттеснения) у социал-демократических политиков появляются известные шансы -
если не на успех, то хотя бы на понимание.

Примечания:

(1) В данном случае мы не обсуждаем, насколько эти ценности
"на-самом-то-деле-традиционны", и тем более - спасительны ли они для нашей
многострадальной Отчизны или, напротив, губительны. Допустим, что
коммунисты - плохие защитники плохих ценностей. Это все уже придирки к
материалу и кройке, а не к самой классификационной сетке: даже самая грязная
и шелудивая собака остается все же собакой, а не "ехидной какой страшной".
(2) Интересно, что крайним вариантом "левой левой" позиции оказывается
политический фатализм, то есть вера в то, что Система неизменна,
нереформируема, и при том отвратительна, как руки брадобрея, - но сделать с
ней ничего нельзя, разве что ждать "свершения сроков". В этой точке,
впрочем, крайняя левизна смыкается со столь же крайней правой позицией
политического стоицизма: мир рушится, процесс разрушения ужасен, но "такова
Кали-Юга", будем же смотреть в лицо нашему неизбежному поражению.
(3) Словосочетание это образовалось довольно-таки случайно (оно связано с
генезисом большинства современных социал-демократических партий, родившихся
от - или выродившихся из - "революционных левых", как правило марксистских,
организаций), хотя и довольно удачно ложится на саму идею.
(4) Если кому-либо эта метафора непонятна или неприятна, ее можно без потери
смысла заменить на точное определение: принуждение (теми или иными
способами) руководства страны к принятию решений, выгодных для врагов данной
страны.
(5) Известная (и даже большая) часть современной российской "правой"
идеологии завязана именно на эту идею: народ должен молчать и терпеть. Стоит
отметить, что народ принял и это. И если бы кто-нибудь из наших "молодых
реформаторов" (скажем, Чубайс) обладал хотя бы толикой исторического чутья,
он обязательно повторил бы известный сталинский жест - то есть поблагодарил
бы публично русский народ за терпение.

От	I~Roudnev
К	Георгий (01.10.2002 18:23:34)
Дата	02.10.2002 17:48:17

Re: И снова...

ну прям таки макиавеллизм какой то... Крылов, конечно, мастер логических построений, когда его читаешь, мысль течет гладко, нигде не затыкается и не находит явных противоречий, а по прочтении вдруг охватывает какое то смутное подозрение "что то тут не так". Где то в подстрочнике прыгают блошки и раздражают бессознательное. По Крылову социал-демократия исходит из принципа "что выросло, то выросло" - и с кривой яблони можно потаскать яблочек, пусть невкусных, с червячками, зато яблочек. Система может быть твердой, жидкой, какой-угодно, но если при ее создании затрачено усилий и положено в могилы больше, чем она производит полезности, то такая Система подлежит ликвидации - с ней не имеет смысла договариваться, все равно произведет "дохлых мышей". Весь вопрос в том, как при условии "правильного проектирования" Система скатывается до фатальной бесполезности. И вопрос в ключе "войны-компромисса": способна ли современная власть, буде она даже национал-патриотической, солидаристской, возлюбившей народ пуще самой себя и ставящей чаяния народы превыше всего на свете, способна власть отразить западный цивилизационный гиперурбанизированный техногенный демофашизм? Вообще какие угрозы реально стоят перед народами России, перед страной в целом и можно ли путем социал-демократических обманок-компромиссов-игр с властьпридержащими эти угрозы отразить?
Мне так кажется, что цивилизационный кризис неразрывно связан с кризисом духовным, "обнищанием духа и веры", предельной духовной демобилизацией, что с одной стороны позволяет вольготно существовать всякой сволочи, с другой - развязывает руки врагам рода человеческого с их сатанинскими кровавыми игрищами. Не брошен ли русский эгрегор на арену колизея Истории? Может быть "либерализм", "русофобство" и пр. - это все следствия чрезвычайно мощного глубинного исторического процесса, входящего в финальную фазу?

С уважением, И.Руднев