От Leonid
К Георгий
Дата 20.09.2002 20:41:50
Рубрики Прочее;

Высоцкий - маргинальный певец

>(Уже без связи с Высоцким - фильм "Джентльмены удачи". Талантливый, смешной,
>но... Какими же "домашними" стали уголовники после этого фильма - хоть и
>"ненастоящие"! А чего стоит одно откровенное перечисление блатного
>словаря...)


А что Вы скажете по поводу "Бриллиантовой руки"? Ведь там впервые в советском кинематографе женщина расстегивает лифчик. Со спины это показывают. А чего стоит одна песня про зайцев?
"А нам все равно, а нам все равно.
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас в самый жуткий час
Мы волшебную косим трын-траву!"
Настоящая наркоманская песня. :-)))))
А уголовники с советском кинематографе 70-х годов на самом деле показывались домашними, добрыми и отчасти смешными. Вспомните "Трактир на Пятницкой".
Я писал про это - про розовость, слащавость и приторность официальной мифологии тех лет.



>Здесь, однако, возникает вопрос, является ли заказчик частным лицом, или, в
>свою очередь, представляет кого-то. Советский марксизм, например, исходил из
>предположения, что за спиной любого заказчика стоят чьи-нибудь классовые
>интересы. В таком варианте "автора" можно рассматривать как своего рода
>жало, через которое один класс впрыскивает другому под кожу яд - или,
>варьируя метафору, как иглу шприца, через которую массам вкалывается
>очередная доза "опиума для народа".

Помню первый курс. На лекциях философии в постсоветское время звучали вполне совесткие тезисы. Гегель исполнял социальный заказ прусской буржуазии. Мне так и представлялся при этих словах некий клуб предпринимателей, куда пригласили Гегеля. Профессор, вот нам надо обосновать такие и такие требования. Будьте добры, придумайте что-нибудь умное в обоснование наших интересов. :-)))))

>Это последнее обстоятельство очень важно. В современном структурированном
>обществе существует целый ряд запретов и табу, препятствующих межсоциальным
>коммуникациям. "Господа" предпочитают вести свою роскошную жизнь за высокими
>заборами; голь и нищета прячется по своим опасным норам; профессионалы
>охраняют свои занятия от нескромности назойливых профанов; чиновная
>бюрократия изобрела таблички "посторонним вход воспрещён" [3].
>Более того, сам интерес к тому, что происходит за заборами и закрытыми
>дверьми, обычно осуждается. Детей из приличных семей не пускают гулять с
>чумазыми босяками, чтобы они "не научились от них плохому". Но и родители
>босяков не разрешают своим детишкам дружиться с барчуками, опасаясь, что что
>они "наберутся барских замашек". И это очень мудро: босяк может научить
>барчука сморкаться в кулак, воровать яблоки и задирать подолы девочкам, а
>барчук - приохотить нищего пацана к лёгкой и сытой жизни. "Всяк сверчок знай
>свой шесток".

А Вам не кажется, что как раз в совесткогм обществе - предвоенном и послевоенном не было этих социальных барьеров? Могу судить по рассказам мамы. Она - из типичной рабочей семьи. Бабушка была малограмотной (как ьыло записано в ее трудовой книжкн) и не умела читать и писать - только еле-еле могла подписывать. Дед - церковно-приходскую школу окончил. Начальное образование. Оба были рабочими, жиди в коммунальной квартире, где у них была комната в 11 кв. метров. Тем не менее они держали няню для сових детей.
Мама училась в близлежащей школе. Да, а это было на улице Льва Толстого, рядом с Теплым переулком, где жили ыв то время воровские династии. Так вот - в одном классе сидели за партами дети рабочих, дети потомственных воров и дети военных - то есть, элиты советского общества.
Социальные границы в 1947-1957 гг. не определялись четко.

>Зато она узнаёт много нового и интересного о мире, с которым она не имеет
>шансов соприкоснуться, да и не хочет этого. Однако, вполне возможно, что
>после парочки "романов о голытьбе" она будет более снисходительна к
>попрошайкам, сходит на благотворительный бал в пользу бедных, и будет меньше
>кричать на прислугу.

Это реалии XIX века. Но не ХХ.


>Особенно интересным феноменом являются литературные счёты "законопослушных
>граждан" с организованной преступностью. В отличие от нищих попрошаек,
>мелких воришек, или опасных, но разрозненных разбойничьих банд,
>организованная преступность всегда располагала значительными материальными и
>организационным ресурсами, а также и немалыми амбициями. Рано или поздно
>капитанам преступного мира надоедает положение парий, и они начинают
>предпринимать усилия для повышения своего статуса в глазах общества.
>Это, правда, не так-то просто. Естественное отвращение честного человека к
>вору, насильнику и убийце не так-то просто преодолеть. Единственный шанс это
>сделать - так это каким-то образом объяснить и оправдать преступный образ
>жизни, представить его извинительным, оправданным обстоятельствами, а то и
>легитимным. Искусство же предоставляет легальную возможность это сделать,
>причём дифференцировано, по-разному воздействуя на разные социальные слои и
>группы. Например, для повышения своего реноме в глазах простолюдинов как
>нельзя лучше работает образ "робин-гуда", "благородного разбойника",
>грабящего исключительно богатых, и делящегося награбленным с бедными. Для
>публики почище годятся рассказы о нечеловеческих условиях содержания
>преступников в тюрьмах - вплоть до полного слияния образов "заключённого" и
>"невинного страдальца". Для интеллектуалов (не страдающих
>сентиментальностью, зато падких до всякой харизмы) можно нарисовать
>харизматические образы "гениев зла", бесконечно превосходящих "жалких
>обывателей". Хорошо работают также сближения криминала с какими-нибудь
>социальными группами, пользующимися симпатиями - скажем, борцами за
>какую-нибудь популярную идею (см. российский опыт: литературная "смычка"
>преступности и революции скрепляла физическую).

Это везде так. Только вот нет на самом деле той мафии, о которой снимают фильмы и пишут книги. Всемогущая мафия - всего лишь пугало.


>Вся страна знала основы уголовной фени: никому не надо было объяснять, что
>такое "вор в законе", "общак", или "дело" [7].

А бабушка моя, вполне законопослушная женщина, ни разу не попадавшая ни в одну историю, знала в какой зоне какая пайка. Интересно до сих пор - откуда?

>Соответствующее мировоззрение разделяло - или, по крайней мере, принимало
>как вариант нормы - достаточно большое количество людей, включая и тех, кто
>формально не принадлежал к преступному сообществу. Однако, преградой на пути
>криминализации советского мира оставался крайне низкий социальный и
>символический статус уголовника. Человек "с судимостью" воспринимался как
>"лишенец", поражённый в правах [12], лишённый возможности делать карьеру, и
>так далее. Конечно, все знали о существовании уголовной элиты -
>"криминальных авторитетов", "воров в законе" - проводящей время в дорогих
>ресторанах. Однако, даже этот экзотический вариант успеха не выглядел
>сколько-нибудь завидным: в конце концов, вор должен был пройти через тюрьму,
>жить рискуя, "под колпаком" у милиции, ежеминутно опасаясь ареста или ножа в
>спину.

Все лично знакомые мне зеки именно такие "лишенцы". Низкий социальный статус.

>Здесь-то и возник "социальный заказ" на человека, интегрированного в
>советскую систему, сделавшего успешную карьеру, уважаемого, а лучше
>всенародно любимого - но при этом связанного с "криминалом", и эту связь
>афиширующего. Идеально на эту роль подходил актёр или певец - такой, как
>Высоцкий.

Да Высоцкий - самый настоящий и очень талантливый маргинал. В чем секрет его успеха? В том, что он вербализировал и рационализировал маргинальное мироощущение.
Ведь и зарубежные маргиналы ценились высоко. Хэмингуэй и Лондон - кто они, как не маргиналы?

>В связи с этим нельзя не коснуться самой распространённой прижизненной
>легенде о Высоцком - а именно, темы его "срока". Миллионы людей в Советском
>Союзе были убеждены, что Высоцкий "сидел", причём не по политической, а по
>уголовной статье. Высоцкий время от времени опровергал эти слухи - однако,
>всячески при этом подчёркивая свою солидарность с "сидевшими". "Я не мотал
>срок, но мои друзья - мотали, и мы не перестали быть друзьями" [14] - таков
>был посыл его выступлений на эту тему [15].

Ну, так про него много легенд ходило. Такие песни пел. "Сижу на нарах я в Наро-Фоминске". И т.д. Моя жена такие песни поет, что мама думает, что она три срока отмотала.

>Кроме того, были песни, где Высоцкий говорил о себе как о "сидевшем" в
>первом лице. Разумеется, это делалось завуалированно, в виде намёков,
>разбросанных по песням. Например, сверхпопулярная "Баллада о детстве"
>начинается так:

>Час зачатья я помню неточно, -
>Значит, память моя - однобока, -
>Но зачат я был ночью, порочно
>И явился на свет не до срока.

>Я рождался не в муках, не в злобе, -
>Девять месяцев - это не лет!

>- очевидно, со "сроками" автор знаком не понаслышке;

>Первый срок отбывал я в утробе, -
>Ничего там хорошего нет.

>- если упомянут "первый срок", то, очевидно, был и второй, а может быть, и
>третий;

>Спасибо вам, святители,
>Что плюнули, да дунули,
>Что вдруг мои родители
>Зачать меня задумали -

>В те времена укромные,
>Теперь - почти былинные,
>Когда срока огромные
>Брели в этапы длинные.

>Их брали в ночь зачатия,
>А многих - даже ранее, -
>А вот живет же братия -
>Моя честна компания!

>- ввод "политической темы", посыл для интеллигентной публики;

>Ходу, думушки резвые, ходу!
>Слова, строченьки милые, слова!..
>В первый раз получил я свободу
>По указу от тридцать восьмого.

>- опять тема "нескольких сроков": если упомянут "первый раз", значит, имели
>место быть и другие.

Можно подумать, что он и торчал (а скорее всего и торчал на самом деле)
"Я лежу в палате наркоманов
Чувствую, сам сяду на иглу"

>Значение "военной темы" в советской культуре трудно преувеличить. Миф о
>Великой Отечественной Войне был, пожалуй, единственным, что связывало все
>страты советского общества воедино. Сакрализующая сила этого мифа была так
>велика, что отсыл к нему автоматически легетимизировал почти любую тему - за
>исключением, может быть, откровенной "антисоветчины". Советская власть могла
>безнаказанно зажимать и курочить почти всё - кроме того, чтобы говорить (а
>также писать и снимать фильмы) о войне. При этом, конечно, книги и фильмы
>"про войну" систематически запрещались и ставились на полку. Однако, это
>воспринималась советским обществом (и, не в последнюю очередь, самой
>властью) как циничное кощунство и посягательство на святыню, а полное
>закрытие темы (как это имело место, скажем, со "сталинизмом") было
>совершенно невозможным.

Авоенная тема - тема маргинальная. Фронтовики в мирной жизни - это маргиналы.

>Высоцкий воспользовался этим обстоятельством для введения в культурный
>обиход уголовной темы.

Он просто чуял своим нуторм все маргинальное - потому и воспользовался.

>Далее, очень характерен пафос "мы кровь мешками проливали". По сути дела,
>проводится та нехитрая мысль, что именно лагерники, штрафники (читай -
>уголовники), бросаемые на самые тяжёлые участки фронта, выиграли войну. В
>отличие от "ментов поганых", которые, разумеется, представали перед
>трибуналом, здешним или высшим (то есть обличались "культурой" - иного
>высшего суда, нежели мнение образованного сословия, у нас обычно в расчёт не
>принимают).

Это и есть маргинальность чистой воды.


Тем самым на
>символическом уровне "романтики с большой дороги" оказываются "понятными", а
>Высоцкий хорошо знает, что "понять - значит простить".
>Для закрепления эффекта Высоцкий делает ещё один ход, впервые обращаясь к
>теме военного мародёрства, "трофеев":

>Возвращались отцы наши, братья
>По домам - по своим да чужим...

>У тети Зины кофточка
>С драконами да змеями,
>То у Попова Вовчика
>Отец пришел с трофеями.

>Трофейная Япония,
>Трофейная Германия...
>Пришла страна Лимония,
>Сплошная Чемодания!


>Если называть вещи своими именами, то посыл здесь таков: "воины-победители",
>ограбившие Германию, с трофейными кофточками, и чемоданами, набитыми
>барахлишком, мало чем отличаются от обычных уголовников.

А может здесь просто отрыжка советской розовости и совесткого пуризма? Воин имеет право на добычу. Советские солдаты были всего людьми, а не ангелами. И не надо этого стыдится и закрывать глаза. Были и военный грабеж и изнасилования немок. И что здесь постыдного для СССР? Ничего.

>К тому же, фронтовики ещё и убийцы, причём получающие удовольствие от
>убийства. Для иллюстрации этого тезиса Высоцким написана специальная песня,
>"Охота на кабанов":



Есть люди, которым нравится драться и доставляет удовольствие убивать. И на войне они чувствуют себя как рыба в воде. Я знаю одного планового ветерана афганской войны. Он побывал во всех горячих точках СССР, в Югославии и даже в Израиле. Его тянет война - сильнее травки. Он гооврит, что когда ты убиваешь и тебя при этом могут убить - самое лучшее и самое сильное ощущение. А вот в обыденной жизни он чувствует себя полностью потерянным.

>На уровне "картинки" вырисовывается: фронтовики и урки - одно и то же.

Это было фатально для слащавого официального мифа, для моралистов. Но ведь форнтовики и не были ангелами Я писал об этом - нельзя игнорировать теневую сторону.

>Собственно "криминальной темы" тут нет. Однако, сама модель отношений явно
>заимствована из уголовного мира. Здесь всё серьёзно: здесь не просто могут
>убить, но убивают именно как урки, по тем же причинам и теми же способами.
>В сущности, Высоцкий озвучивает простую мысль: нравы "урлы" широко
>распространены, да, собственно - "все так живут". Не надо лицемерить: все
>серьёзные люди - урки. Будем говорить правду, благо это легко и приятно.

А если заменить слово урки на слово маргиналы? Это и будет правдой. Россия - маргинальная страна.

>Повторимся: мы не собираемся оспаривать тот факт, что нравы уголовного мира
>и этос мира законопослушного в ту пору не слишком отличались. Однако,
>Высоцкий легетимизировал этот факт, сделал его предметом гордости, или, по
>крайней мере, вывел из категории "постыдного". Теперь соответствующие факты
>перестали прятать - напротив, ими стали бравировать. "Всенародный любимец",
>"первый поэт России", не просто "сказал народу правду" (народ знал её и без
>него): он сообщил народу, что его дикие нравы - это хорошо.

И в этом его заслуга.


>Нетрудно догадаться, что к "ментам поганым" Высоцкий относился именно так,
>как и подобает урке.

Самое интересное, что большинство населения к ним так и относятся.


>Здесь невозможно не коснуться самой знаменитой (и чрезвычайно двусмысленной,
>добавим от себя) роли Высоцкого в кино. Имеется в виду "Место встречи
>изменить нельзя", где Высоцкий играет именно что "мента". Тема эта весьма
>обширна (в принципе, фильм был для своего времени рекордным по количеству
>разного рода "амнистированных смыслов"). Нам, однако, достаточно подчеркнуть
>одно: Высоцкий сыграл так, чтобы максимально сблизить образы "мента" и
>"урки". Его Жеглов, при всём своём обаянии, по сути тождественен своим
>"клиентам" - и эффективен именно в этом качестве [18].

Да. С этим я соглашусь.

>"Всенародная любовь" к Высоцкому была надлежащим образом организована и
>подогреваема - умными, дальновидными, авторитетными людьми, очень хорошо
>умеющими (а в большинстве случаев - и предпочитающими) играть людишками "в
>тёмную". Высоцкий же, при всех своих дарованиях, оставался тем, кем он был:
>исполнителем.
>К сожалению, он оказался талантливым исполнителем.

Решительно не согласен. Нельзя заказать идеологию, нельзя выдумать миф. Высоцкий стал рупором коллективного бессознательного маргиналов всех мастей - в этом секрет его популярности.