От	Игорь С.
К	Pout
Дата	31.07.2002 09:25:09
Рубрики	Прочее; Россия-СССР;

А есть основные документы

---

холодной войны, ну, например, текст многократно упоминавшейся речи (письма?) Даллеса, ну, в котором "мы подменим ценности фальшивыми" и т.д. на английском? На "заслуживающем доверия" с точки зрения оппонентов сайте?

---

От	Pout
К	Игорь С. (31.07.2002 09:25:09)
Дата	31.07.2002 10:35:05

Re: А есть...

---

Игорь С. сообщил в новостях
следующее:64122@kmf...
> холодной войны, ну, например, текст многократно упоминавшейся речи
(письма?) Даллеса, ну, в котором "мы подменим ценности фальшивыми" и
т.д. на английском? На "заслуживающем доверия" с точки зрения оппонентов
сайте?

Нет такого текста Даллеса , насколько могу судить. Это какой-то
артефакт.Просто очень "звонкий и доходчивый". как будто реальных
недостаточно.Для вящей простоты, видимо.

Настоящих документов и матриалов (выдержек из них)введено за последнее
время достаточно. Большие выдержки из оф.док-тов в уже давней книге Н.Н.
Яковлева "ЦРУ против СССР" - там весь второй раздел книги про эти
материалы.Книга на биб-ке Мошкова История
разработки доктрин,планов США после ВВ2, все фундировано на 100проц.

Более поздние и свежие ссылки есть у Лисичкина-Шелепина на свежие
работы. Напр Широнин В. КГБ-ЦРУ. Секретный пружины перестройки. М.Ягуар
1997.

И напр.книга П.Швейцера"Победа" про дела рейгановской адм-ции. Про нее
Айша говорил что она издана в 95 кажется. я отрывки читал и большой
обзор. Это подлинные а не надуманные док-ты

---

От	Михаил Едошин
К	Pout (31.07.2002 10:35:05)
Дата	01.08.2002 00:27:06

Библиографическая ссылка на Швейцера

---

> И напр.книга П.Швейцера"Победа" про дела рейгановской адм-ции. Про нее
> Айша говорил что она издана в 95 кажется. я отрывки читал и большой
> обзор. Это подлинные а не надуманные док-ты

Швейцер П. Победа: Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря / Пер. с польского
Л. Филимоновой. --- Минск: Авест, 1995. --- 464 с.

Сам я ее пока подробно не читал, но могу сказать, что автор в основном ссылается на личные разговоры с теми или иными лицами. Не
подсчитывал, но такие ссылки составляют примерно половину. Многие из них анонимные: например, "Американский государственный
служащий".

---

От	Pout
К	Михаил Едошин (01.08.2002 00:27:06)
Дата	04.08.2002 18:19:46

Отрывок из начала книги Фроянова

---

Отрывок из начала книги Фроянова
И.Я.Фроянов. Погружение в бездну: (Россия на исходе XX века)
http://lib.ru/POLITOLOG/froyanow.txt

Фроянов выступает в ней скорее как публицист.,чем как историк. Проводит
свою концепцию, уже выработанную ранее , в частности в своей
книге"Октябрь 1917 " - она у меня есть.
Несколько ссылок у него на свежие источники также любопытны. Есть и на
Швейцера. Упомянута книга Пихоя - я о ней слышал, но не видал. Говорят,
весьма репрезентативная (Пихоя заведовал при Ельцине архивами).
Здоровенный том по архивным источникам, но очень дорогой
Пихоя Р. Г. Советский Союз- История власти. 1945-1991. М, 1998

-----------


из трех названных ''оппозиционных течений'' преобладающее
значение в политической жизни страны приобрело
либерально-демократическое
течение, представители которого изменили свои установки и от
признания
принципов общественной и государственной собственности перешли к их
полному
отрицанию в пользу частной собственности. Сахаровцы вчера - это
демократы
сегодня.
Нынешних демократов характеризуют, по справедливому
замечанию
Ю.Александрова, ''крайняя форма "западопоклонства", цинизм и
нигилизм''.
Перед нами социальная популяция, отличительным свойством которой
является
космополитизм, или мировое гражданство. Для ее членов свобода
выезда за
границу - ''важнее целостности Отчизны. Это их
-- -- -- -- -- --
усилиями романтизируются и морально оправдываются предатели
Родины, а
слово "патриот" в их устах звучит как синоним фашиста. Самым
большим
несчастьем своей жизни
эти люди считают то, что они родились в "этой" стране. Любимая
их поговорка - "с Родиной нам не повезло". Тело их еще здесь, но
душа
постоянно пребывает за океаном. Ключ к пониманию мотивов их
поведения -
гипертрофированный индивидуализм. Для них не существует других
интересов,
кроме личных, - ни интересов народа, ни интересов государства...
Получив
вожделенную буржуазную "свободу", они удивительно быстро
научились
ненавидеть простой трудовой народ- "совков" и "быдло". Им
действительно
неуютно в стране, населенной народом с коллективистской психологией,
который
всегда жил по принципу: "Раньше думай о Родине, а потом о себе". Эти
люди,
составившие ядро "демократических сил", открыто презирали
государство, в
котором жили''.'
Космополитические настроения, характерные для демократов, обеспечили им
всестороннюю поддержку со стороны Запада, видевшего в них (порой не
без
оснований) проводников своей разрушительной антирусской политики.
Идея
вестернизации, проповедуемая ими, влияла даже на близкое
окружение
партийного руководства. Например, при Л.И.Брежневе сначала
существовала
группа советников, куда входили Г.Арбатов, Н.Иноземцев, А.Бовин;
генсек
называл их ''мои социал-демократы''.1 Добродушно-снисходительный
тон, в
каком глава КПСС говорил о социал-демократах, может показаться
мелочью. Но
за этой мелочью скрывались симптомы начавшегося перерождения
партийной
верхушки, если не всей, то, во всяком случае, ее части, стихийно
тянувшейся
к социал-демократии. Здесь показательна сама деятельность
брежневских
''социал-демократов''. Ведь они работали над проектами реформ.2
Значит, их
кто-то наверху к этому побуждал. Другое дело, что все кончилось,
так
сказать, пуфом. Но факт деятельности этих разработчиков,
именуемых
социал-демократами, весьма примечателен. В дальнейшем люди,
подобные
Г.Арбатову и А.Бовину, станут верной опорой горбачевской перестройки.
Некоторые из демократов оказались в роли прямых проводников
интересов
Запада в нашей стране. Тут не обошлось без западных спецслужб,
сумевших
создать в советском обществе целую сеть ''агентов влияния''. В этой
связи
привлекает к себе внимание один документ. Речь идет о подготовленной в
1977
году внешней разведкой КГБ СССР и подписанной его
председателем
Ю.В.Андроповым записке, адресованной ЦК КПСС. Текст ее был
оглашен
председателем КГБ В.А.Крюч-

ковым на закрытом заседании Верховного Совета СССР 17 июня 1991
года в
Кремле. Вот эта записка: ''По достоверным данным, полученным
Комитетом
государственной безопасности, последнее время ЦРУ США на основе
анализа и
прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР
разрабатывает
планы по активизации враждебной деятельности, направленной на
разложение
советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В
этих
целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку
агентуры
влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в
дальнейшем
продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой
Советского
Союза. ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов
влияния,
предусматривающей приобретение ими навыков шпионской деятельности, а
также
их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме
того,
один из важнейших аспектов подготовки такой агентуры - преподавание
методов
управления в руководящем звене народного хозяйства. Руководство
американской
разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с
затратами,
вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в
перспективе
занять административные должности в аппарате управления и
выполнять
сформулированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того,
что
деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния,
проводящих
в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний,
будет
координироваться и направляться из единого центра, созданного в
рамках
американской разведки. По замыслу ЦРУ, целенаправленная
деятельность
агентуры влияния будет способствовать созданию определенных
трудностей
внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие
нашей
экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по
тупиковым
направлениям. При выработке указанных планов американская разведка
исходит
из того, что возрастающие контакты Советского Союза с Западом создают
44

благоприятные предпосылки для их реализации в современных
условиях. По
заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно
заниматься
работой с такой агентурой из числа советских граждан,
осуществляемая в
настоящее время американскими спецслужбами программа будет
способствовать
качественным изменениям в различных сферах нашего общества, и прежде
всего в
экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом
многих
западных идеалов. КГБ учитывает полученную информацию для
организации
мероприятий по вскрытию и пресечению планов американской разведки''.1
Вряд ли следует сомневаться, что КГБ ''учитывал
полученную
информацию''. Но в то, что он сумел разработать и осуществить
мероприятия
''по вскрытию и пресечению планов американской разведки'', верится с
трудом.
''Агенты влияния'' сделали свое черное дело, разрушив СССР и погрузив
Россию
во мглу. Сначала КГБ, похоже, упустил время, а потом оказался
бессилен
помешать ''процессу'', который ''пошел''. Почему так случилось, ответ
дать
может только время.
Как явствует из приведенного документа, американские спецслужбы
ставили
задачу внедрения ''агентов влияния'' прежде всего в сферу
управления
политикой, экономикой и наукой. Вероятно, не исключался и самый
высокий
уровень управления. В этой связи привлекают к себе внимание
сведения
В.А.Крючкова, касающиеся А.Н.Яковлева - видного ''прораба''
перестройки,
человека, чрезвычайно близкого М.С.Горбачеву и потому очень
влиятельного.
Еще в 1983 году Ю.В.Андропов, будучи уже Генеральным секретарем
ЦК
КПСС, в телефонном разговоре с В.А.Крючковым нелестно отзывался о
Яковлеве.
''Он не только подчеркнул неоткровенность этого человека ("Что
думает на
самом деле, ни черта не поймешь!"), но и, более того, выразил
большие
сомнения в безупречности Яковлева по отношению к
-- -- -- -- -- -- -
1 Крючков В.А. Личное дело. Ч. И. М., 1997. С.389-390.
45

Советскому государству в целом. Тут же Андропов сказал, что
Яковлев
десять лет уже как работает в Канаде и что пора его отзывать в
Москву.
"Кстати, - заметил Юрий Владимирович, - есть люди, которые очень
хлопочут о
возвращении Яковлева в Москву, вот и пусть порадуются". В числе
хлопочущих
людей был назван Арбатов, который, по словам Андропова, еще при Брежневе
сам
приложил руку к тому, чтобы подальше отправить Яковлева из
Москвы на
посольскую работу, "а теперь вдруг почему-то не может обойтись без
этого
проходимца". Да, именно так, назвав Яковлева "проходимцем", и закончил
наш
телефонный разговор Юрий Владимирович'', - заключает свой
рассказ
В.А.Крючков.
Здесь, как видим, фигурирует Арбатов, один из
брежневских
''социал-демократов''. Его хлопоты о Яковлеве нам понятны. Непонятно
другое:
почему Генеральный секретарь, обладающий необъятной властью,
потворствует
хлопочущим за человека, который вызывает сомнения
относительно
''безупречности'' его отношения к Советскому государству и которого
нельзя
назвать иначе, как проходимцем. Быть может, Андропов лишь на словах
не
одобряет Яковлева, а втайне с ним? Или за Яковлевым уже тогда стояли
такие
силы, с которыми не мог не считаться даже Генеральный
секретарь?
По-видимому, утвердительный ответ может быть дан как на первый, так
и на
второй вопрос. Похоже, Юрий Владимирович лукавил, когда по
отношению к
Арбатову занял несколько отстраненную позицию.
Брежневский
''социал-демократ'' стоял близко к Андропову в качестве советника
по
внешнеполитическим во-
просам.1 И он, конечно, имел непосредственное влияние на Андропова. К
Яковлеву был благожелательно настроен и Горбачев,2 которого Андропов
считал
своим человеком. Наконец, нелестный отзыв Андропова о Яковлеве
мог не
отражать настоящего отношения генсека к послу в Канаде. Существует
версия,
согласно которой между ними было и нечто общее. Но даже если она не
верна,
бесспорно другое: Яковлева поддерживали и продвигали весьма
влиятельные
люди.
Сейчас, по прошествии времени и конкретных событий,
недоумение
Андропова насчет того, почему кое-кто в Москве не может обойтись
без
Яковлева, кажется наивностью, довольно странной для генсека, бывшего
совсем
недавно председателем КГБ СССР и подписавшего записку об ''агентах
влияния''
иностранных спецслужб, направленную в ЦК КПСС. Неужели Андропов не знал,
что
приближается перестройка и Яковлев нужен именно в Москве? Не случайно,
на
наш взгляд, что в судьбе Яковлева активное участие принимает
Горбачев, с
помощью которого тот вернулся в Союз и сразу же ''был назначен
директором
Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он
довольно
быстро вошел в неофициальную команду Горбачева, помогая последнему
готовить
материалы к докладам и статьям''.
А.Н.Яковлев ''не воспринимал Союз, считал нашу страну
империей, в
которой союзные республики были лишены каких бы то ни было свобод. К
России
он относился без тени почтения, я никогда не слышал от него ни
одного
доброго слова о
русском народе, - пишет В.А.Крючков. - Да и само понятие "народ" для
него вообще никогда не существовало''.1 В другой раз Крючков говорит:
''Я ни
разу не слышал от Яковлева теплого слова о Родине, не замечал, чтобы
он
чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной
войне.
Меня это особенно поражало, ведь сам он был участником войны,
получил на
фронте тяжелое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать все и
вся
брало верх над справедливостью, самыми естественными
человеческими
чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к
Родине и
собственному народу''.2 Если Крючков верно подметил
индивидуальные
особенности Яковлева, то следует признать факт разложения правящей
партийной
верхушки, допускающей в свою среду и удерживающей в ней лиц с
подобными
взглядами и настроениями.


.....вернемся к Яковлеву.
По свидетельству В.А.Крючкова, ''начиная с 1989 года в
Комитет
госбезопасности стала поступать крайне тревожная информация,
указывающая на
связи Яковлева с американскими спецслужбами. Впервые подобные сведения
были
получены еще в 1960 году. Тогда Яковлев с группой советских
стажеров... в
течение одного года стажировался в США в Колумбийском
университете''.1 В
1990 году КГБ ''как по линии разведки, так и по линии контрразведки
получил
из нескольких разных (причем оценивавшихся как надежные) источников
крайне
настораживающую информацию в отношении Яковлева. Смысл донесений
сводился к
тому, что, по оценкам спецслужб, Яковлев занимает выгодные для
Запада
позиции, надежно противостоит "консервативным" силам в Советском Союзе и
что
на него можно твердо рассчитывать в любой ситуации. Но, видимо, на
Западе
считали, что Яковлев сможет проявлять больше настойчивости и
активности, и
потому одному американскому представителю было поручено провести с
Яковлевым
соответствующую беседу и прямо заявить, что от него ждут
большего.
Профессионалы хорошо знают, что такого рода указания даются тем, кто уже
дал
согласие работать на спецслужбы, но затем в силу каких-то причин
либо
уклоняется от выполнения заданий, либо не проявляет должной
активности.
Именно поэтому информация была расценена нами как весьма серьезная,
тем
более что она хорошо укладывалась в линию поведения
Яковлева,
соответствовала его практическим делам''.2 Далее В.А. Крючков сообщает,
что
В.И.Болдин, работавший тогда заведующим общим отделом ЦК КПСС,
посоветовал
ему переговорить о Яковлеве с Горбачевым.3 Состолась довольно
любопытная сцена, описание которой заслуживает того,
чтобы быть приведенной целиком.
''До сих пор, - пишет В.А.Крючков, - хорошо помню свою
беседу с
Горбачевым. Я показал ему информацию - агентурные сообщения,
откровенно
поделился опасениями, подчеркнул необходимость тщательной и
срочной
проверки. Нужно было видеть состояние Михаила Сергеевича! Он был в
полном
смятении, никак не мог совладать со своими чувствами. Немного придя в
себя,
он спросил, насколько достоверной можно считать полученную
информацию. Я
ответил, что источник, сообщивший ее нам, абсолютно надежен, но
объект
информации настолько неординарен, что весь материал нуждается еще в
одной
контрольной проверке. При этом я рассказал, что каналы и способы
проведения
необходимых проверочных материалов в данном случае имеются, и притом
весьма
эффективные, и всю работу можно будет провести в сжатые сроки.
Горбачев
долго молча ходил по кабинету. "Неужели это Колумбийский
университет,
неужели это старое?!" - вдруг вырвалось у него. Спустя какое-то время
Михаил
Сергеевич взял себя в руки и, как всегда в таких случаях, начал
искать не
решение возникшей проблемы, а думать, как уйти от нее. "Возможно, с тех
пор-
Яковлев вообще ничего для них не делал, -заглядывая мне в глаза, лепетал
он,
- сам видишь, они недовольны его работой, поэтому и хотят, чтобы он
ее
активизировал. Видя всю нелепость таких рассуждений, он снова
надолго
замолчал, о чем-то напряженно размышлял. "Слушай, -выпалил он
вдруг с
облегчением, - поговори сам напрямую с Яковлевым, посмотрим, что он
тебе
скажет". Признаюсь, я ожидал чего угодно, только не такого
поворота.
Собираясь к Горбачеву, я заранее предполагал, что он будет увиливать,
что ни
на какое решение не отважится, а предложит, к примеру,

подождать и посмотреть, что будет дальше, не поступят ли
дополнительные
сведения. Но чтобы все это "вывалить" самому Яковлеву! Я
попытался
сопротивляться, отвечал, что такого в практике еще не было, мы же
просто
предупредим Яковлева, и на этом дело закончится, до истины так и
не
докопаемся. Горбачев слушал мои возражения рассеянно, и я понял, что
решение
он уже принял. Было совершенно очевидно, что в случае отказа
поговорить с
Яковлевым Горбачев предупредит его сам''.
Итак, Горбачев знал о колумбийском прошлом Яковлева, но,
несмотря на
это, выдвигал его и поддерживал. По характеру поведения и ряду
высказываний
Горбачева в разговоре с Крючковым можно предположить, что между
ним и
''колум-бийцем''-Яковлевым существовала какая-то незримая и потаенная
связь.
''Подобное поведение первого лица в государстве, - замечает О.А.
Платонов, -
свидетельствовало о том, что и он к тому времени был тесно
интегрирован в
систему связей мировой закулисы''.2 Не случайно В.И.Болдин говорил
Крючкову:
''Горбачев по Яковлеву все равно ничего предпринимать не будет''.3 Еще
более
определенно высказывался В.М.Чебриков, заявив, что ''Яковлев и
Горбачев -
одно и то же. Через Яковлева не перешагнуть, можно сломать
шею''.4
В.А.Крючков, наконец, понял: ''Обе зловещие фигуры нашей
действительности -
Горбачев и Яковлев - одновременно являются и "архитекторами" и
"прорабами"
перестройки. Коварные задумки и их исполнение относятся к тому и
другому.

Они договорились, спелись, слились воедино, органически
дополняя друг
друга. В черной игре они менялись местами, но из чисто
тактических
соображений''.1 В этой оценке Горбачева и Яковлева справедливо все,
за
исключением того, что названные лица являются одновременно
''архитекторами''
и ''прорабами'' перестройки. В разряд ''прорабов'' их зачислить
можно. На
такую ''должность'', т.е. на роль ловких исполнителей, они, как
говорится,
''тянут''. А вот отнести их к ''архитекторам'' перестройки нельзя,
поскольку
ее ''архитектурный'' проект был задуман и разработан, судя по всему,
не у
нас. Этот поистине дьявольский план свидетельствует о причастности к
нему
интеллектуалов самой высокой марки, сопоставления с которыми ни
Горбачев, ни
Яковлев, конечно, не выдерживают. Надо отдать должное
прозорливости
Б.И.Олейника, который, обращаясь к Горбачеву, говорил: ''И Вы,
Михаил
Сергеевич, хоть и "первый немец" или "первый американец" - тоже всего
лишь
пешка в последнем ряду сатанинской игры''.
Впрочем, в литературе существуют и несколько иные оценки
деятельности
Горбачева и Яковлева. Так, В.С.Павлов, наблюдавший Горбачева с
близкого
расстояния, характеризует его так: ''Типичный исполнитель и проводник
чужих
идей, который сам способен только продолжать, стараться в меру
своих
возможностей реализовывать чужие идеи и мысли''. Это верно. Надо
только
подчеркнуть, что исполнитель весьма умелый, ловкий, изворотливый и
хитрый,
настоящий мастер ин-

триги. А вот с другим мнением Павлова относительно роли
Яковлева
согласиться нельзя. Называя Яковлева ''семейным кардиналом'',
Павлов
полагает, что он являлся ''основным конструктором политической
линии
"перестройки" и руководителем ее осуществления... Был стратегом и
тактиком
политики Горбачева, хотя и держался в основном в тени, стараясь
не
афишировать свою реальную роль в руководстве''.1
Мы сомневаемся в таких конструкторских способностях Яковлева.
Учитывая
то, что пишет о нем Крючков, можно высказать предположение,
согласно
которому Яковлев служил посредствующим звеном между Горбачевым
и
закордонными разработчиками ''перестройки'', т.е. получал первым
инструкции
и сигналы с той стороны. Это и создавало иллюзию, будто ему принадлежит
роль
''стратега и тактика политики Горбачева''. И Яковлев, по
свидетельству
А.С.Черняева, сам был не прочь из непомерного тщеславия приписать себе
эту
роль: ''Он мнит себя "автором" перестройки, "автором" самого
Горбачева...''2
По Черняеву, именно Горбачев - ''убежденный и непоколебимый
автор
перестройки, умудренный ее "разносным" опытом''. На наш взгляд,
Горбачева
следует считать главным исполнителем перестройки, а Яковлева -
главным
передатчиком поступающих с Запада ''перестроечных'' идей и
помощником
Горбачева в их реализации.
А.А.Громыко присовокупил к паре Горбачев - Яковлев
Э.Шеварднадзе.
''Яковлев и Шеварднадзе ~ не те люди, куда зайдут они вместе с
Горбачевым?''
- говорил он в январе 1988 года Крючкову, что для последнего
прозвучало
''несколько неожиданно''.4 Однако у О.А.Платонова принадлежность
Шеварднадзе
к ''мировой закулисе'', в частности к масонским

кругам, не вызывает сомнений. А весьма осведомленный бывший
контрразведчик генерал В.С.Широнин высказывает предположение о
связях
Шеварднадзе с ЦРУ.2 И в принципе тут нет ничего неправдоподобного.
Л.В.Шебаршин, возглавлявший Первое главное управление КГБ
(внешняя
разведка) в 1989-1991 годах, рассказывает об одной оперативной
информации,
поступившей к нему в октябре 1990 года. ''Месяца два назад, - говорит
он, -
помощник одного из виднейших государственных деятелей КПСС и
Советского
Союза (назовем его Костин) побывал в Соединенных Штатах. Его
исключительно
хорошо приняли, обласкали и предложили ... тайное сотрудничество.
Американцы
обнаружили полнейшую осведомленность о всех служебных делах
"объекта",
похвалили его либеральные взгляды и вообще вели себя так, будто
были
абсолютно уверены в его согласии работать с ними. Твердый отказ поверг
их в
смятение. Почему? Откуда у них была уверенность? В разведке такие
ситуации
известны - с помощником беседовали ''по наводке'', иными словами,
по
рекомендации человека, хорошо знающего "объект" вербовки. Уж не сам ли
босс
навел американцев на своего помощника? Напрасно Костин отказался
так
решительно, надо было поиграть, и, возможно, мы увидели бы истинное лицо
его
начальника. Теперь добраться до правды будет трудновато''.
Л.В.Шебаршин
получал агентурные сведения о присутствии ''людей ЦРУ в советских
верхах''.4
Была, конечно, публика и менее сановная, типа Ю.Н.Афанасьева,
как
явствует из наблюдений Б.И.Олейника. Писатель вспоминает о
пребывании
Афанасьева в Париже. ''Как и у кого он там стажировался, -
пишет
Б.И.Олейник, -
мне неизвестно, но возвратился Юрий Николаевич совершенно другим
человеком. И до этого не отличавшийся изысканностью стиля, он после
Парижа и
вовсе распоясался. К лицу приклеилась постоянная брезгливая гримаса.
Голос
потяжелел вкупе с фигурой. Но больше всего поразил бывших коллег
бросок
Афанасьева в карьере. Не особенно преуспевающий в науках,
элементарно
компилирующий "марксо-ленинские источники" (полистайте его
диссертации),
вернейший апологет соцсистемы, он заимел доктора наук, потом и
целый
историко-архивный институт. Словом, за ним угадывалась чья-то мощная
рука,
все время подталкивающая вверх и манящая из-за рубежа, где он
стал
завсегдатаем''.1
Привлекает к себе внимание свидетельство А.А.Собчака,
который
простодушно повествует о том, что, будучи введенным в состав
Президентского
совета при Горбачеве, спросил как-то президента, почему он ''не
попытался
опереться на новых лиц, пришедших в политику благодаря его реформам,
т.е. на
представителей демократической оппозиции и прогрессивно мыслящих
ученых''?
Последовал знаменательный ответ: ''Как я мог это сделать, если на
каждого из
вас практически от КГБ и других служб поступали
компрометирующие
материалы''.2 Нетрудно догадаться, какой характер имели
эти
''компрометирующие материалы''...
Таким образом, к моменту перестройки Запад управлял тайным
корпусом
''агентов влияния'', занимавших видные места в экономике и политике,
науке и
культуре. В этом нас убеждают не только приведенные выше факты,
но и
высказывания некоторых осведомленных западных деятелей.
В 1995 году Госдепартаментом США в соответствии с законом ''О
свободе
информации'' и по заявке неправительственного Архива
национальной
безопасности были рассекрече-
ны некоторые документы в связи с так называемым окончанием
''холодной
войны'', в том числе три телеграммы (донесения, депеши) Джека Мэтлока,
посла
Соединенных Штатов в Москве, к мнению которого прислушивались
президенты
Р.Рейган и Дж.Буш.1 Посол отправил в Вашингтон эти телеграммы в феврале
1989
года. Наше внимание привлекает первая депеша Мэтлока, где мы
читаем:
''Нынешний хаос во внутриполитической жизни СССР предоставляет
Соединенным
Штатам беспрецедентную возможность повлиять на советскую
внешнюю и
внутреннюю политику. Наши возможности отнюдь не безграничны - мы не
можем
заставить их отдать нам ключи от своей лавки - но достаточны, чтобы
изменить
в нашу пользу баланс интересов по многим ключевым вопросам, при
условии,
если проявим достаточную мудрость в умелом, последовательном и
настойчивом
использовании нашего скрытого влияния''.2 Стало быть, по Мэтлоку,
американцы
не могут заставить русских отдать им ''ключи от своей лавки'' и
сделаться
полными хозяевами в их доме. Но при ''последовательном и
настойчивом
использовании скрытого влияния'' они могут, по словам посла, заставить
их
действовать так, как это выгодно США. Американский посол определяет
круг
людей, осуществляющих в СССР это ''скрытое влияние'': ''Нет
никакого
сомнения, что горстка представителей советской элиты, получившая
самые
свежие и обширные личные впечатления о Западе, находится в числе
движущих
сил, выступающих за плюрализм и права личности. Но не следует
недооценивать
силу воздействия нашего примера на советские умы, и если мы
расширим
возможности для советской политической элиты увидеть жизнь в
Соединенных
Штатах, это будет служить нашим интересам''.3 Развивая эту мысль,
Мэт-лок
предлагает, не теряя времени, выработать ''системный

план приглашений в Соединенные Штаты под той или иной эгидой тех
членов
политбюро, которые еще не были там, а также многочисленных
партийных и
хозяйственных лидеров из основных республик и областей''.1 Нет сомнений,
что
Мэтлок ведет речь о формировании контингента ''агентов влияния''.
Но, в
отличие от предшествующей, если можно так выразиться, поштучной работы
ЦРУ в
данном направлении, посол рекомендует перевести пополнение этого
контингента
на поточную систему. Мэтлок исходил из трезвой оценки ситуации,
сложившейся
к 1989 году в СССР, характеризуя ее как хаотическую. Надо было не
упустить
момента, чтобы поймать рыбу в мутной воде, среди которой могли
попасться на
крючок и такие крупные экземпляры, как члены Политбюро ЦК КПСС.
Любопытно сопоставить советы Мэтлока с рассуждениями
помощника
Горбачева по международным вопросам А.С.Черняева, если не
осведомленного, то
догадывающегося о связях своего патрона с мировой закулисой.
''Все
внешнеполитические условия, - пишет Черняев, - были налицо,
чтобы
политически порвать со старым строем, именно тогда - в конце лета и
осени
1990 года. Порвать с партией, с социалистической идеологией, с
прежним
порядком осуществления власти, назначить выборы в новый
парламент,
отказаться от Советского Союза''. При различии терминологии (у
Мэтлока
фигурирует ''скрытое влияние'', а у Черняева -
''внешнеполитические
условия'') в главном посол и помощник сходятся, отмечая активное
воздействие
внешних сил на внутренние процессы, происходящие в советском обществе.
Само
собой разумеется, что это воздействие могло осуществляться
посредством
''агентов влияния''. Но формирование этой агентуры - дело
длительное,
требующее немало времени. Вот почему есть основание утверждать, что
создание
ее следует отнести к ''застойно- му периоду''. При переходе к
''перестройке'' ''агенты влияния''
находились, по выражению Мэтлока, ''в числе движущих сил,
выступающих за
плюрализм и права личности'', а если говорить проще, - за
разрушение
общественного и государственного строя СССР. В одной упряжке с
ними
оказалась часть партийной, советской и хозяйственной номенклатуры.
То была довольно влиятельная группа функционеров, ближе, чем
кто-либо
другой, стоявшая к государственной собственности, ощущавшая
ее
притягательность и потому испытывавшая постоянный соблазн завладеть ею.
Но
при Сталине, когда действовала мощная карательная система,
принцип
неприкосновенности государственной собственности соблюдался, причем
не на
словах, а на деле. Советские люди знали, что можно было оказаться
за
решеткой, взяв лишь колос пшеницы с колхозного поля. С течением
времени
многое переменилось. Не стало строгого хозяина, стоявшего на
страже
''социалистической собственности''. Партийно-государственная
верхушка,
натерпевшаяся страха от Сталина, все больше входила в
состояние
расслабленности, и естественным ее спутником стали различные
привилегии,
сложившиеся в тщательно разработанную, так сказать, лествичную, систему,
где
каждая номенклатурная ступень имела свой набор и характер
благ,
предусмотренных данной системой. Привилегиями в той или иной
мере
пользовалась вся номенклатура. Это номенклатурное потребление
прибавочного
продукта являлось одной из вопиющих несправедливостей, вызывающей
гнев и
глухой ропот у народных масс. Не случайно Б.Н.Ельцин пришел к
власти,
провозгласив главнейшим принципом своей политики борьбу с
партийными
привилегиями, что обеспечило ему мощную народную поддержку.
Номенклатурная система привилегий служит превосходной
исторической
иллюстрацией к известной народной мудрости: ''рыба гниет с головы''.
Эта
система не только разложила и развратила верхушку партии, но и лишила
ее
морального права требовать от остальных соблюдения норм ''социалисти-
ческого общежития''. Этический пример, который она подавала
обществу,
был примером отрицательным. А когда правители не на высоте,
трудно
рассчитывать на добродетельную жизнь подданных. Общественные
последствия
разложения партийной верхушки наступили незамедлительно.
Среднее номенклатурное звено, непосредственно
соприкасающееся с
государственной собственностью, стало управлять этой собственностью,
не
забывая, мягко говоря, своих личных интересов. Дачи, машины,
драгоценности,
деньги - вот что стало предметом если не вожделений, то, во всяком
случае,
повышенного внимания многих функционеров из этого звена. В конце
концов из
них образовалась плотная социальная прослойка,
заинтересованная в
номенклатурной приватизации и реставрации капитализма. Эти люди,
порожденные
временем ''застоя'', ждали своего часа. И он настал.
''Перестройка'' и
вышедшие из нее ''демократические'' преобразования ''исполнили все
сроки''.
В аналогичном ожидании находились дельцы теневой экономики,
которая
пышным цветом расцвела в ''застойный период''.1 Социальная опасность
теневой
экономики заключалась в том, что она разлагающим образом
действовала на
нравственное состояние общества, распространяя в нем теневые отношения,
если
не повсеместно, как полагает В.С.Лельчук,2 то по крайней мере
довольно
широко. ''Одно время казалось, - пишет исследователь, - будто теневая
эко-
номика идет прежде всего из Средней Азии, Закавказья и других южных
регионов. Теперь выясняется прямая причастность Москвы к
вненалоговым
мероприятиям. И в столице СССР действовали мастерские, ателье,
отдельные
цехи, служащие и рабочие которых не догадывались, что они работают
не на
государство''.1 Теневая экономика, как раковая опухоль, расползалась по
всей
стране. ''Теневики'' накопили огромный криминальный капитал,
требующий
легализации и открытого применения в производстве и финансовом
деле, а
поэтому были весьма заинтересованы в изменении общественного строя в
стране
и готовы оказать всемерную помощь тем, кто решится на слом
существующей
социальной системы.
Названные выше метаморфозы, происходившие внутри советского
общества,
не являлись чем-то таинственным или скрытым от народа. Он видел
перерождение
номенклатуры, ее, как говорили в старину, ''несытовство'' и понимал,
что в
жизни отсутствует главное - социальная справедливость (не
путать с
социальной поддержкой, помощью и некоторым набором социальных
гарантий!),
которая, как выяснялось, все еще остается его вековечной и
неосуществленной
мечтой. А коль так, то ''с волками жить - по-волчьи выть'': народ
ответил
жиреющей номенклатуре падением дисциплины, интереса к работе и
своеобразной
''приватизацией'' общественного прибавочного продукта -
расхищением
государственной собственности. Массовые воровство и хищения
стали
повседневностью. Люди уносили домой все, что можно было вынести.
Для
обозначения такого рода ''приватизаторов'' появился даже
специальный
технический термин ''несуны''. Этих ''несунов'' была тьма, и с
ними,
несмотря на старания властей, ничего нельзя было сделать, поскольку
их
''работа'' приобрела такой размах, что превратилась по существу
во
''всенародное'' дело.
-- -- -- -- -- -- -- -
1 Там же. С.220-221; см. также: История России. XX век. С.573.
60

Массовое поведение, пронизанное мелкособственническим духом,
мотивами
эгоизма и индивидуализма, не могло не вызвать отрицательных
последствий,
связанных прежде всего с ослаблением начал коллективизма и
чувства
ответственности за судьбу советского государства. Произошло самое
опасное
для жизни страны - отчуждение народа от государства, их разделение.
Народные
массы, отождествляя государство с партийной номенклатурой, смотрели на
него
как на нечто внешнее, постороннее, чужое. Отсюда равнодушие к нему. И
когда
советское государство переживало свой роковой час, народ
безмолвствовал,
заняв положение наблюдателя. В этом положении мы находим его и
сегодня...
...
продолжало существовать отчуждение
народа от собственности и, следовательно, от власти. Больше того,
тенденция
всеобщего и полного огосударствления, по наблюдениям
современных
экономистов, заметно усилилась, и в итоге произошло
поглощение
государственной собственностью ''всего и вся''.1
Свертывание деятельности репрессивных органов было
следствием
субъективных причин, а именно критики культа личности и развенчания
Сталина
как политического и государственного деятеля, позволивших
''повесить'' на
''отца народов'' не только его собственные злодеяния, но и все
то
отрицательное, что обусловливалось самой системой. Казалось, она от
этого
только выиграет. Но случилось обратное. Примечательно в данном
отношении
признание М.С.Горбачева, прозвучавшее на заседании Политбюро 4 апреля
1985
года, т.е. тогда, когда он был вынужден еще старательно
маскироваться,
выдавая себя за ярого приверженца существующего строя: ''Хрущев
довел
критику действий Сталина до невероятных размеров'', что ''принесло
только
ущерб, после которого мы до сих пор в какой-то мере не можем
собрать
черепки''.2
-- -- -- -- -- -- -- -- -- --
1 Коловангин П.М., Рыбаков Ф.Ф. Экономическое реформирование
России в
XX веке. С.22, 30.
2 Цит. по:Волкогонов Д. А. Семь вождей. В 2 книгах. М.,1996.
Кн.2.
С.313. - Похоже, что Горбачев здесь ''пел с чужого голоса''.
Аналогичные
вещи говорил на заседании Политбюро 12 июля 1983 года Устинов,
расположением
и поддержкой которого тот дорожил: ''Ни один враг не принес столько
бед,
сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей
партии
и государства, а также в отношении Сталина''. По словам
Устинова,
относительно Сталина Хрущев допустил ''вопиющие безобразия'' (Цит. по:
Пихоя
Р. Г. Советский Союз- История власти. 1945-1991. М, 1998 С. 432).
Позднее,
когда отпадет необходимость в ''мимикрии'', надобность подыгрывать
старикам
из Политбюро, Горбачев даст иную оценку ''разоблачениям'' Хрущева,
полагая,
что ''для истории и большой политики огромное значение имеют
реальные
последствия его политических действий. Критика Сталина,
олицетворявшего
собою режим, не только выявила тяжелейшее состояние нашего общества в
целом,
извращенный характер политической борьбы, происходившей в нем, но и
полное
отсутствие элементарной законности. Она морально
дискредитировала
тоталитаризм, породила надежды на реформирование системы, дала
импульс
развитию новых процессов как в сфере политики и экономики, так и в
духовной
жизни. И это должно быть поставлено в заслугу Хрущеву, тем, кто
поддержал
его'' (Горбачев М.С. Жизнь и ре-Формы. Кн.1. С.94)
....
Прежде всего был ослаблен контроль за
номенклатурными работниками. Для них настали райские времена.
Номенклатура
благоденствовала и обогащалась за счет государственной
собственности,
становилась все более ненасытной и наглой. Ее перерождение
шло
беспрепятственно. ''Если сравнивать положение "номенк-латурщика" в
30-е и
70-е годы, то приходится констатировать, что в 70-е оно было
несравнимо
более комфортным, чем в 30-е. Тогда, в 30-е годы, "кадры"
пребывали в
постоянном
страхе: путь наверх был сопряжен с риском, а достижение избранничества
вовсе не гарантировало его продолжительности''. Комфортность условий
для
номенклатуры 70-х годов состояла прежде всего в отсутствии должного
контроля
за ее деятельностью, что вело к безнаказанности за содеянные
неблаговидные
дела, ранее караемые безжалостно. Это был период
''стабильности
бюрократического аппарата''.2
Номенклатура, или правящая бюрократия, очень скоро возомнила
себя
избранной, лучшей частью общества. Е.С. Варга превосходно выявил
ее
амбициозную самооценку: ''Мы ответственны за советское
государство.
Крестьяне и рабочие ленивы, инертны, невежественны. Мы призваны
побудить их
работать, оплачивая их труд, а если необходимо - особенно это
относится к
крестьянам - средствами принуждения. Мы должны все спланировать,
все
предписать, все проконтролировать: что и когда возделывать крестьянам,
когда
им снимать урожай, сколько поставить государству, сколько скота у них
должно
быть или сколько им не полагается иметь и т.д. Мы должны
планировать
промышленное производство - на год, семь или двадцать лет
вперед;
установленный нами план является законом. Мы призваны планировать
развитие
науки и предписывать ученым, как они должны вести свои исследова-
ния, с тем чтобы они не заблудились в своих теоретических
исследованиях
и не упустили из вида практические цели. Мы обязаны предписывать
писателям и
художникам, как и что им должно творить, чтобы принести пользу
народу и
служить социализму. Мы, политики, понимаем все лучше других людей;
мы
ответственны за все сферы человеческой деятельности. Мы определяем,
каков
должен быть доход колхозников, какова заработная плата рабочих,
каково
жалованье отдельных категорий работников умственного труда''.1
Такие притязания номенклатуры, по верному наблюдению Е.С.Варги,
привели
к полному ее отторжению от трудовых масс: ''Сегодня противоречие
между
официальной и действительной идеологией правящих кругов углубляет
пропасть
между ними и трудящимися, последние высмеивают и ругают их
высокопарные
речи. Газет обычно не читают, по радио слушают только музыку,
спортивные
сообщения и прогноз погоды. Да и сама бюрократия, естественно, также
мало
верит в ею же провозглашаемую идеологию... Отсюда повсеместный
цинизм,
проникающий в самые глубинные слои учащейся молодежи из "лучшего"
общества.
Карьера любой ценой и всеми способами, все остальное - пустая
болтовня''.
Итак, можно утверждать, что процесс разложения и
перерождения
советского общества возник в номенклатурной среде и оттуда
перекинулся на
другие социальные страты. Нельзя согласиться с Дж.Хоскингом, когда
он
утверждает, будто ''к середине 1960-х годов общество, основы которого
были
заложены Сталиным, сформировалось полностью - в высшей
степени
иерархическое, стабильное и консервативное''. На наш взгляд, с начала
60-х
годов начинается разложение общества, сложившегося в сталинскую эпоху,
что
ведет к неустойчивости системы, к ее балансированию на грани двух
формаций
-социалистической и капиталистической. Необходим был лишь
достаточный по силе толчок, чтобы направить страну в ту
или иную
сторону.
К началу 80-х годов эрозия советского общественного
строя,
обусловленная внутренними процессами и подрывными действиями
внешних
враждебных сил, зашла настолько далеко, что появились несомненные
признаки
деградации системы. Перспектива экономического, социального и
политического
кризиса приобретала реальные очертания. Основой всех негативных явлений
было
искусственное сохранение отживших свой век отношений собственности.
По словам А.А.Собчака, ''к началу восьмидесятых годов XX
столетия, на
седьмом десятилетии своего существования, коммунистический режим
медленно,
но неотвратимо вползал в глубочайший экономический и политический
кризис.
Казалось, что это связано прежде всего с физическим одряхлением
советского
руководства, а также с грузом сталинского догматизма, перенесенного в
иную
эпоху теми, кто свою политическую карьеру начинал еще под опекой
первого
советского генсека и просто не смог преодолеть стереотипы
минувшего''.1 На
наш взгляд, суть вопроса заключается не только в
''коммунистическом
режиме''. Кризисная ''немочь'' распространялась на все советское
общество,
превращавшееся в механическое соединение различных социальных
групп,
погруженных в собственные интересы и лишенных общей руководящей
идеи,
консолидирующей нацию. Теряя сплоченность и, следовательно, целостность,
оно
перерождалось в ''размытую социально-невыразительную массу,
утрачивающую
присущую ему систему ценностей и идеалов''.2
Перед нами явные признаки национального кризиса, поразившего прежде
всего русский народ. В такие моменты людьми овладевает общественная
апатия,
они мало осознают, что принадлежат к одной этнической общности,
имеющей
собственное историческое
предназначение, ради которого есть смысл работать и жить. Их полностью
захватывают заботы дня нынешнего, прежде всего материальные, -
заботы
кошелька и желудка. Видение будущего им недоступно, настоящее они
не
понимают, а в прошлом не находят назидания. Это - состояние болезни
нации,
ослабляющей ее силы и способность к активному сопротивлению и
самозащите. На
ее фоне действие национального фактора чрезвычайно невыразительно.
Можно
сказать, что шел процесс денационализации русского этноса,
обезоруживающий
его перед внешним миром. Это сразу почуяли наши недруги, сообразив,
что
возник удобный и благоприятный момент для осуществления давнего
плана
овладения Россией. Вот почему с начала 80-х годов открывается
новый,
наиболее драматичный период натиска Запада на Россию.
Глава
третья
НОВЫЕ ПЛАНЫ ЗАПАДА

Желание Запада ''прибрать к рукам'' советскую страну имело прежде
всего
две побудительные причины: экономическую и военно-политическую.
С точки зрения экономической подчинение России западному влиянию
сулило
мировой промышленно-финансовой элите богатейший источник сырьевых
ресурсов и
неисчерпаемый резервуар дешевой рабочей силы. В плане
перспективного
экономического развития речь шла о перемещении промышленных
мощностей в
страны Восточной Европы. На этот счет было подготовлено немало
документов,
главные идеи которых сводятся к следующему: ''1. Возросло
загрязнение
окружающей среды в развитых странах, вывоз сырья себя не оправдывает,
малая
окупаемость. 2. Необходимость вывода за пределы стран с развитой
рыночной
экономикой не только добывающих, но и многих перерабатывающих
предприятий.
Научно-информационные общества, как США, Японии, Западной Европы,
ввиду
завершения структурной перестройки, начавшейся с 1973 года,
отказываются от
традиционной политики "консервирования" СССР и ряда других стран в
качестве
аграрно-сырьевой колонии и переводят их в разряд промышленных колоний,
так
называемый нижний этаж мировой цивилизации, вынося на территорию этих
стран
все материалоемкие, трудоемкие, экологически грязные производства...
3.
Ввиду нестабильности в странах Азии и Африки предпочтение отдать
территории
СССР. Джон Скиннер, президент ТНК ,,Биз-
нес интернэшионал", так сказал: "Наша задача - проникнуть на советский
рынок, овладеть дешевым сырьем и там же его перерабатывать в условиях
самой
дешевой рабочей силы"''.
Сейчас мы видим, что этот план, хотя и осуществлялся, но полностью
пока
еще не реализован, что позволяет надеяться на его пресечение
набирающими
мощь национально-патриотическими силами.
С точки зрения военно-политической ставилась задача
устранения с
мировой арены СССР как великой державы с последующим его расчленением
на
части и превращением русского народа в безликую и безвольную
этническую
массу, подвластную западным мановениям. Именно в начале 80-х
годов
президентом США Р. Рейганом вместе с несколькими избранными и
особо
доверенными советниками разрабатывается конкретный план
развала
социалистического лагеря, ослабления экономической мощи и влияния
СССР. По
признанию К. Уайнбергера, для этого ''была принята широкая
стратегия,
включающая также и экономическую войну. Это была супертайная
операция,
проводимая не в содействии с союзниками, а с использованием
других
средств''.2 Так ''началось стратегическое наступление, имеющее своей
целью
перенесение центра битвы супердержав в советский блок и даже вглубь
самой
Страны Советов (курсив наш. - И.Ф.}.
Цели и средства наступления были обозначены в серии секретных
директив
по национальной безопасности (N800), подписанных президентом Рейганом в
1982
и 1983 годах, -официальных документах президента, направленных
советникам и
департаментам, касающихся ключевых проблем внешней политики. Как
всегда в
таких случаях, они шли под грифом "совершенно секретно". Эти директивы
по
многим аспектам означали отказ от политики, которую еще недавно
проводила
Америка (курсив наш. - И.Ф.}. Подписанная в марте
-- -- -- -- -- -- -- -- -
1 Кузьмин А. Заговор мирового правительства. М, 1993. С. 10.
2 Швейцер
П. Победа. Минск, 1995. С. 13.

1982 года "NSDD-32" рекомендовала "нейтрализацию" советского влияния в
Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов
поддержки
антисоветских организаций в этом регионе. Принятая Рейганом в ноябре
1982
года "NSDD-66" в свою очередь объявляла, что цель политики
Соединенных
Штатов - подрыв советской экономики методом атаки на ее
"стратегическую
триаду", т.е. на базовые средства, считавшиеся основой советского
народного
хозяйства. Наконец, в январе 1983 года Рейган подписал "NSDD-75", в
которой
Соединенным Штатам рекомендовалось не только сосуществование с
советской
системой, но и фундаментальные ее изменения. Некоторые из этих
директив
имели своей целью проведение Америкой наступательной политики,
результатом
которой должно быть ослабление советской власти, а также
ведение
экономической войны, или войны за ресурсы''.1
Важнейшая роль в осуществлении планов Рейгана отводилась разведке.
''За
годы президентства Рейгана было проведено значительное число
мероприятий,
направленных на укрепление американской разведки''.2 Особое значение
при
этом придавалось аналитическим службам. Только в начале 80-х годов
было
принято на работу в ЦРУ ''около 2000 аналитиков, пришедших из
университетов
и научно-исследовательских центров''.3 В целом ''при администрации
Рейгана
был принят ряд основополагающих документов, составляющих в
совокупности
концепцию долгосрочных программ в области разведки и контрразведки''.4
Денег
на разведывательную деятельность в СССР американцы не жалели.
''Так,
например, по данным сенатского комитета по разведке за 1986 год, две
трети
ассигнований, выделенных на разведку, расходовались на работу,
направленную
против Советского Союза''.5 Известно также, что
-- -- -- -- -- -- -- -
1 Там же. С. 13-14.
2Даллес А. Искусство разведки. М, 1992. С.262.
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же. С.263.
президент Дж. Буш дал указание ''увеличить в два раза
ассигнования на
агентурную разведку и активизировать ее деятельность в СССР''.1 При
этом
особую роль администрация Буша отводила всякого рода тайным операциям.2
Согласно определению одного из ведущих американских специалистов
по
вопросам разведывательной деятельности США Д.Ричелсона, к тайным
операциям
относятся: ''1. Оказание влияния на политических, государственных
и
общественных деятелей зарубежных стран. 2. Создание выгодной для
США
ориентации общественного мнения в зарубежных странах. 3. Оказание
финансовой
поддержки и материально-технической помощи (включая снабжение
оружием и
боеприпасами) политическим партиям, группам, фирмам, организациям
и
отдельным лицам, деятельность которых отвечает государственным
интересам
США. 4. Пропагандистские мероприятия.
5. Политические и полувоенные акции с целью поддержки или
свержения
существующих в зарубежных странах режимов.
6. Физическая ликвидация отдельных лиц''.3 Обращает на себя
внимание
установка на финансирование отдельных лиц, ''деятельность которых
отвечает
государственным интересам США''. Наверняка можно сказать, что тут
фигурируют
''агенты влияния'', о которых мы уже говорили.4
-- -- -- -- -- -- --
1 Там же. С.264.
2 Там же Р.Никсон считал секретность важнейшим инструментом
политики
США. Он писал: ''Пока мы не поймем, что секретность - это один
из
инструментов власти, мы будем изначально в невыгодном
положении в
геополитическом соперничестве с Москвой. Сами по себе секретные
операции ни
плохи, ни хороши. Секретная операция - не самоцель, это средство
для
достижения цели. . . Часто случается так, что секретная операция
является
единственным средством для достижения какой-нибудь важной цели''
(Никсон Р.
На арене. Воспоминания о победах, поражениях и возрождении. М.,
1992. С.
377).
3 Там же. С.271.
4 См. с. 44-- 45 настоящей работы.

Руководители Соединенных Штатов разработали системную
программу
разрушения СССР. Их глобальная стратегия была направлена против
ядра
советской системы и содержала в себе:
- ''тайную финансовую, разведывательную и политическую помощь
движению
"Солидарность" в Польше, что гарантировало сохранение оппозиции в
центре
Советской империи;1
- значительную военную и финансовую помощь движению
сопротивления в
Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им
возможность
распространения войны на территорию Советского Союза;
- кампании по резкому уменьшению поступления твердой валюты в
Советский
Союз в результате снижения цен на нефть в сотрудничестве с
Саудовской
Аравией, а также ограничения экспорта советского природного газа на
Запад;
- всестороннюю и детально разработанную психологическую
войну,
направленную на то, чтобы посеять страх и неуверенность среди
советского
руководства;
- комплексные акции мирового масштаба с применением тайной
дипломатии с
целью максимального ограничения доступа Советского Союза к
западным
технологиям;
- широко организованную техническую дезинформацию с целью
разрушения
советской экономики;
- рост вооружений и поддержание их на высоком техническом уровне,
что
должно было подорвать советскую экономику и обострить кризис
ресурсов''.2
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --

2 Швейцер П. Победа. С. 18-19.
74

В поход против СССР вместе с Рейганом пошел и римский папа.
Известно,
что 7 июня 1982 года в библиотеке Ватикана состоялась встреча и
беседа
Рейгана с Иоанном Павлом II. Собеседники, по словам К.
Бернстайна,
осуществившего журналистское расследование взаимоотношений между
Вашингтоном
и Ватиканом и выступившего со статьей на эту тему в журнале
''Тайм''
(Нью-Йорк), договорились ''о проведении тайной кампании с целью
ускорить
процесс распада коммунистической империи''.1 Как свидетельствовал
советник
Рейгана по национальной безопасности Р. Аллен, ''это был один из
величайших
тайных союзов всех времен''.2 Участие в нем римского папы
весьма
красноречиво. Оно говорит о том, что этот союз был направлен не
столько
против коммунистического строя, сколько против православия, русского
народа,
России. Экспансия католицизма на территории бывшего СССР, его
враждебность
по отношению к православию, наблюдаемые ныне, - яркое тому
подтверждение.
Сговор американского президента с папой предусматривал
следующее:
''обеспечить крах советской экономики, ослабить контакты и связи
Советского
Союза с его клиентами по Варшавскому договору, навязать реформы в
рамках
советской империи''.3 Появление такой программы необходимо, на наш
взгляд,
связывать с ослаблением СССР, вызванным застойными явлениями и
эрозийными
внутриобщественными процессами, о которых говорилось выше.
Начало тотальной ''холодной войны'' против Советского Союза,
одобренной
и благословленной римским понтификом, можно и должно рассматривать
как
современный вариант крестового похода на Россию. Здесь лежит грань в
истории
нашей страны: с этого момента перемены, происходящие в СССР, в
значительной
мере обусловлены внешним влиянием, которое становится
доминирующим, а
внутренний фактор от-
ступает на второй план. С приходом же к власти Горбачева и
его
единомышленников типа Яковлева и Шеварднадзе Советский Союз вступил на
путь
извне управляемой катастрофы. Но мы, как говаривал древнерусский
летописец,
''на прежнее возвратимся''.
Неблагополучие страны, обозначившееся к началу 80-х
годов,
почувствовали и на кремлевском Олимпе. Это хорошо видно по
действиям
Ю.В.Андропова, сменившего Л.И.Брежнева на посту Генерального
секретаря ЦК
КПСС.
...
=================

---

От	Pout
К	Михаил Едошин (01.08.2002 00:27:06)
Дата	01.08.2002 09:13:38

Отрывок из "ЦРУ против СССР". Директивы СНБ 20\1 и 20\4(*)

---

Большая рецензия на Швейцера из "НГ" с компиляцией отдельных
моментов у меня где-то валяется, если найду - выложу

Михаил Едошин сообщил в новостях
следующее:64197@kmf...

>
> Швейцер П. Победа: Роль тайной стратегии администрации США в распаде
Советского Союза и социалистического лагеря / Пер. с польского
> Л. Филимоновой. --- Минск: Авест, 1995. --- 464 с.


Тут вот ссылка на книгу Яковлева и отрывок из нее о первых директивах
СНБ 1947-48 годов
--------------
Николай Яковлев. ЦРУ против СССР
http://lib.ru/POLITOLOG/yakowlewnn.txt


Предисловие автора

ЦРУ ПРОТИВ СССР.

Необходимое пояснение.
Война после войны.
От УСС к ЦРУ.
"Клуб господ" и наука.
ЦРУ: на полях сражений "психологической войны".
Подведем итоги: старое в новом.

ПОД ЖЕЛЕЗНОЙ ПЯТОЙ.

Этот жестокий, жестокий мир секретных служб.
Служители железного закона беззакония.
В борьбе с собственным народом.

Примечания.
------------
(отрывок
"Война после войны")
...
Американские высшие штабы своевременно поняли и оценили происходившее
тогда: исполинские победы Советского Союза привели к созданию
военного
равновесия в силах между СССР и США, а в широком плане между
социализмом и
капитализмом. Здесь коренятся истоки всего послевоенного
развития
международных отношений. Если Великий Октябрь был прорывом в
цепи
капитализма, то победа СССР в Великой Отечественной войне создала
равновесие
в силах между социализмом и капитализмом. Обратить вспять,
опрокинуть
сложившееся в результате советских побед соотношение сил - в этом
усматривал
свою генеральную задачу Вашингтон.
Американские военные, мыслившие привычными категориями голой
силы,
стали приискивать надлежащие средства для удара по "врагу", то
есть
Советскому Союзу. Философским камнем при решении проблемы,
представлявшейся
неразрешимой в рекомендациях, относящихся к 1943-1944 годам, явилось
атомное
оружие. Еще до его испытания и использования в высших советах
Вашингтона
обозначилось согласие, что угроза атомной бомбы, зашифрованной под
кодовым
названием S-1, заставит СССР "либерализовать" свой строй и отказаться
от
плодов победы в Европе. Военный министр Г. Стимсон, по крайней мере,
вынес
такое впечатление от бесед с Ф. Рузвельтом. В одной из записей
Стимсона
после встречи с Рузвельтом значится: "Необходимость ввести
Россию
органически в лоно христианской цивилизации... Возможное использование
S-1
для достижения этого..."[13]. Учитывая крайнюю секретность
всего
связанного с атомной бомбой, Стимсон по необходимости был краток в
записях -
отточия и сокращения документа.
После сожжения атомными бомбами Хиросимы и Нагасаки и еще
до
капитуляции Японии комитет начальников штабов США приступил к
разработке
планов новой войны. Они были зафиксированы в директивах 1496/2
"Основа
формулирования военной политики" и 1518 "Стратегическая концепция и
план
использования вооруженных сил США", утвержденных комитетом
начальников
штабов соответственно 18 сентября и 9 октября 1945 года. Тогда вся
эта
документация была строго засекречена, в наши дни для некоторых
американских
исследователей открыт к ней ограниченный доступ.
В работе М. Шерри "Подготовка к следующей войне", увидевшей свет в
1977
году, сказано:
"Мы не нанесем первого удара", - заверил конгресс Эйзенхауэра
поздней
осенью (1945 г.), однако секретные планы свидетельствовали об обратном.
Даже
в публичных заявлениях некоторые военные прозрачно намекали на
мудрость
превентивного удара. Законность первого удара, лишь
подразумевавшаяся в
ранних планах, отныне безоговорочно подтверждалась комитетом
начальников
штабов...
На серии штабных совещаний был усилен акцент на действиях в
плане
превентивных ударов. Штабные планировщики потребовали включить в
директиву
1496 подчеркнутое указание на нанесение "первого удара", настаивая: "На
это
следует обратить особое внимание с тем, чтобы было ясно - отныне это
новая
политическая концепция, отличная от американского отношения к
войне в
прошлом..."
В случае большой войны некоторые ее цели были ясны. США
должны
"следовать нашей единственной политике, которой мы придерживались в
течение
тридцати лет. Мы предпочитаем вести наши войны, если они
необходимы, на
чужой территории". Располагая системой передовых баз и
мобильными
вооруженными силами, США должны максимально защититься от
прямого
нападения... В набросках директивы 1518 выражалось сомнение
в
целесообразности попыток добиться полного завоевания или
уничтожения
главного врага типа Советского Союза. Но генерал Линкольн доказывал,
что
цель в войне против СССР - "не загнать его за свои границы, а уничтожить
его
военный потенциал, в противном случае последует длительная война...".
Комитет начальников штабов в октябре (1945 г.) рекомендовал
ускорить
атомные исследования и производство атомных бомб, сохранение
максимальной
секретности и "отказ ввести в эти тайны любую страну или ООН".
Чтобы
ускорить движение по избранному пути, военное министерство возглавило
усилия
по установлению военного контроля над будущими атомными
исследованиями...
Убежденные, что иного пути нет, военные отныне составляли
планы
использования атомных бомб как главного средства массированного
сдерживания
и возмездия. Это не держали в тайне. В ноябре 1945 года был
опубликован
доклад (главнокомандующего ВВС) генерала Арнольда военному
министру, в
котором указывалось, что США должны "указать потенциальному
грессору - за
нападением на США немедленно последует всесокрушающий атомный удар по
нему с
воздуха". Куда дальше, чем Арнольд, зашел комитет начальников
штабов, ч
который в секретном докладе взвесил желательность нанесения атомных
ударов
по Советскому Союзу как в виде возмездия, так и первыми.
Объединенный
разведывательный комитет наметил двадцать советских городов, подходивших
для
атомной бомбардировки... Этот комитет рекомендовал атомное нападение
не
только в случае неминуемого выступления СССР, но и в том случае, если
успехи
врага в области экономики и науки указывали на создание возможностей
"в
конечном итоге напасть на США или создать оборону против нашего
нападения".
Комитет советовал "предоставить приоритет стратегической авиации" в
любых
усилиях пресечь продвижение России к созданию возможностей для
нападения.
Комитет добавил, что атомные бомбардировки относительно
малоэффективны
против обычных вооруженных сил и транспортной системы, то есть
признал -
атомная бомба будет пригодна только для массового истребления
(населения)
городов"[14].
Эти оголтелые, плечи которых густо усыпали генеральские и
офицерские
звезды, сочинявшие каннибальские планы и разгонявшие маховик гонки
атомных
вооружений, что - они верили в советскую "угрозу"? Уже
приведенное
содержание секретных штабных документов, которые обозрел и в
какой-то
степени проанализировал М. Шерри с надлежащими отсылками к архивным
досье,
не оставляют сомнения - никто не верил в "агрессивность" Советского
Союза.
Конечный вердикт М. Шерри:
"Советский Союз не представляет собой непосредственной угрозы,
признало
командование вооруженных сил. Его экономика и людские ресурсы были
истощены
войной... Следовательно, в ближайшие несколько лет СССР сосредоточит
свои
усилия на восстановлении... Советские возможности, независимо от того,
что
думали о намерениях русских, представлялись достаточным основанием
считать
СССР потенциальным врагом"[15].
Директива комитета начальников штабов 1496/2 не оставалась
достоянием
военных. Она была доложена координационному комитету,
объединявшему
представителей государственного департамента, военного и
военно-морского
министерств. Уже как документ этого комитета (СВНКК-282) она была
предложена
на рассмотрение и суждение руководства государственного
департамента.
Политики, как им подобает, сделали второстепенные замечания в своей
записке
от 16 ноября 1945 года: "Действия во исполнение заявления
комитета
начальников штабов о военной политике США", но и слова не сказали по
поводу
устрашающего положения директивы 1496/2, воспроизведенной в
документе
СВНКК-282, а именно:
"Мы не можем допустить, чтобы возобладала ложная и опасная идея -
дабы
избежать занятия агрессивной позиции, мы позволили первому удару
обрушиться
на нас. В таких обстоятельствах наше правительство должно быстро
добиваться
политического решения, одновременно проведя все приготовления,
чтобы в
случае необходимости самому нанести первый удар"[16].
Чем? Прежде всего атомными бомбами! Вплоть до последнего
времени в
американской историографии безраздельно господствовало представление о
том,
что Трумэн поторопился с сожжением Хиросимы и Нагасаки, ибо
США
располагали-де двумя атомными бомбами. Их нельзя было израсходовать
для
демонстрации мощи атомного оружия где-нибудь не в населенном месте,
поэтому
был необходим предметный урок ценой гибели сотен тысяч мирных
жителей. В
изданной в 1978 году, например, примечательной во многих отношениях
книге У.
Манчестера "Слава и мечта" сказано: "Генерал Грэвс считал,
что
предварительные испытания будут не нужны. Он считал, что первая бомба
будет
готова примерно к 1 августа 1945 года, вторая к 1 января 1946 года, а
третья
позднее, в точно не установленный срок". Так он считал на рубеже
1944/45
года. На начало лета 1945 года, по словам У. Манчестера,
"американцы не
имели бомб, чтобы растрачивать их без дела. Помимо статичного
устройства,
которое подлежало взрыву, у них было всего две бомбы -
"Худой" и
"Толстяк"[17].
Итак, для Японии США располагали двумя бомбами, к исходу 1945
года,
оказывается, в американских арсеналах было по крайней мере 196 атомных
бомб
и... для русских! В директиве Объединенного комитета военного
планирования
No 432/д от 14 декабря 1945 года, принятой в связи с описанными
директивами
комитета начальников штабов об атомной бомбардировке 20 советских
городов,
было сказано: "На карте к приложению А (к документу
Объединенного
разведывательного комитета от 3 ноября 1945 г. - Н. Я.)...
указаны 20
основных промышленных центров Советского Союза и трасса
Транссибирской
магистрали - главной советской линии коммуникаций. Карта также
показывает
базы, с которых сверхтяжелые бомбардировщики могут достичь
семнадцати из
двадцати указанных городов и Транссибирскую магистраль. Согласно
нашей
оценке, действуя с указанных баз и используя все 196 атомных бомб
(куда
входят 100 процентов резерва), Соединенные Штаты смогли бы нанести
такой
разрушительный удар по промышленным источникам военной силы СССР, что
он в
конечном счете может стать решающим".
Упомянутые "источники военной силы" планировщики атомной
агрессии
трактовали куда как расширительно. Из документа
Объединенного
разведывательного комитета 329 от 3 ноября 1945 года отчетливо виден
ход их
мысли: "Одной из главных особенностей атомного оружия является
его
способность уничтожить скопления людей, и эту особенность
следует
использовать в сочетании с иными его качествами".
Посему:
"1. В приложении А приведены 20 городских территорий,
рекомендованных
как наиболее подходящие стратегические цели для ударов с
применением
атомного оружия. Города отобраны по принципу их общего значения с
учетом: 1)
производственных мощностей, особенно производства самолетов и
другого
вооружения; 2) наличия государственных и административных учреждений
и 3)
наличия научно-исследовательских учреждений...
Мы располагаем лишь неполной информацией о расположении и
функциях
ведущих научно-исследовательских учреждений, находящихся в ведении
Академии
наук СССР (ее штаб-квартира в Москве). Эти институты, возможно,
работающие в
контакте с ведущими университетами, представляют собой
главные
исследовательские центры. Следует полагать, что значительная часть
этих
учреждений расположена в отобранных для бомбежки районах".
Значит, сожжем и ученых! А всего в 20 городах, избранных на
первый
случай объектами атомной бомбардировки, в то время проживали 13
миллионов
человек, среди них женщины, дети, старики. Мартиролог, открытый
Хиросимой и
Нагасаки, должны были пополнить 20 советских городов (в
очередности,
установленной американскими штабными планировщиками): Москва,
Горький,
Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград,
Баку,
Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси,
Новокузнецк,
Грозный, Иркутск, Ярославль[18].
Итак, в сентябре - ноябре 1945 года Соединенные Штаты приняли
на
вооружение доктрину "первого удара", внезапной атомной агрессии
против
Советского Союза. Повод к открытию военных действий был ясен: чем
быстрее
становился на ноги Советский Союз после тяжелейшей войны, тем громче
звучал
военный набат в Вашингтоне. Мы безмерно радовались тому, что год 1947-й
стал
годом великого успеха - Советский Союз после четырех лет войны и двух
лет
восстановления снова вышел на позиции, завоеванные в ходе
социалистического
строительства к 1941 году. Открылись горизонты, омраченные было войной.
Страна, скорбя о павших в недавнюю войну, чествовала героев
мирного
труда. Наши успехи были замечены и "отмечены" правящей элитой
Соединенных
Штатов, которая сделала из них надлежащие практические выводы.
Выводы в
глазах той самой элиты вдвойне прочные, ибо одновременно с
советским
народом, героически трудившимся на послевоенных стройках, не покладала
рук
рать "специалистов" по нашей стране. Эти подлинно установили, кто мы
такие,
и разрабатывали рекомендации, как именно с нами поступить, какие
орудия и
средства употребить для этого.

4

22 февраля 1946 года поверенный в делах США в СССР Дж. Кеннан
отослал в
Вашингтон "длинную телеграмму", которую американские политики и
историки
единодушно считают по сей день краеугольным камнем в оценке
Советского
Союза. В восьми тысячах резких слов, на комментирование которых в США с
тех
пор ушли многие миллионы слов, Кеннан обрисовал жуткую угрозу, будто
бы
нависшую над США, и предложил стратегию неукоснительной вражды к
СССР.
"Итак, перед нами политическая сила, фанатически утвердившаяся в
убеждении,
что с США не может быть постоянного модус вивенди... Вот отправная
точка, от
которой должен действовать отныне наш политический
генеральный
штаб"[19]. Против Советского Союза надлежит действовать
только
силой. Умники, собравшиеся в Вашингтоне при Трумэне, уже по той причине,
что
Кеннан назвал их "политическим генеральным штабом", преисполнились
сознания
собственной государственной значимости и пустились в состязание с
ним по
части сочинения прожектов расправы с советским народом. Специальный
помощник
президента К. Клиффорд по приказу Трумэна провел совещание с
высшими
государственными руководителями США и 24 сентября 1946 года представил
ему
обширный доклад "Американская политика в отношении Советского
Союза".
Определенно разделяя апокалипсическое видение Советского Союза
Кеннаном,
Клиффорд высказался:
"Адепты силы понимают только язык силы. Соединенные Штаты и
должны
говорить таким языком... Надо указать Советскому правительству,
что
располагаем достаточной мощью не только для отражения нападения, но и
для
быстрого сокрушения СССР в войне... Советский Союз не слишком уязвим,
ибо
его промышленность и естественные ресурсы широко рассредоточены, однако
он
уязвим для атомного, бактериологического оружия и дальних
бомбардировщиков.
Следовательно, чтобы держать нашу мощь на уровне, который эффективен
для
сдерживания Советского Союза, США должны быть готовы вести
атомную и
бактериологическую войну. Высокомеханизированную армию,
перебрасываемую
морем или по воздуху, способную захватывать и удерживать
ключевые
стратегические районы, должны поддержать мощные морские и воздушные
силы.
Война против СССР будет "тотальной" в куда более страшном смысле, чем
любая
прежняя война, и поэтому должна вестись постоянная разработка
как
наступательных, так и оборонительных видов вооружения... Любые
переговоры об
ограничении вооружений вести медленно и осторожно, постоянно памятуя,
что
предложения о запрещении применения атомного оружия и наступательных
видов
вооружения дальнего действия значительно ограничат мощь
Соединенных
Штатов...
США должны понять, что советская пропаганда опасна (особенно
когда
подчеркивается американский "империализм"), и избегать любых
действий,
которые могли бы придать видимость правды советским обвинениям... США
должны
приложить энергичные усилия, чтобы добиться лучшего понимания США
среди
влиятельных слоев советского населения, и
противодействовать
антиамериканской пропаганде, которую Кремль распространяет среди
советского
народа. В самых широких масштабах, какие только потерпит
Советское
правительство, мы должны доставлять в страну книги, журналы,
газеты и
кинофильмы, вести радиопередачи на СССР... В самих Соединенных
Штатах
коммунистическое проникновение должно быть разоблачено
и
ликвидировано"[20].
Если присовокупить вялые и косноязычные рассуждения в докладе
(куда
Клиффорду тягаться с отменным стилистом Кеннаном!) насчет того,
что
"трудности" США с СССР порождены советским режимом, а ссоры с
русским
народом у Вашингтона-де нет, тогда обрисовываются контуры
стратегического
мышления правящей элиты США. К генеральной цели - уничтожению или
фатальному
ослаблению Советского Союза - ведут два пути: война или (на подступах к
ней,
а при определенных условиях вместо нее) подрывная работа. Вашингтон
должен
быть готов проводить оба курса. Какой возобладает, покажет завтрашний
день,
точнее, соотношение сил между СССР и США. Мирного сосуществования, не
говоря
уже о сотрудничестве, между капитализмом и социализмом быть не может.
Так гласила доктрина, восторжествовавшая в самых верхах
американского
общества. Она отражала отчаяние увядающей цивилизации,
которая
мобилизовывала силы, чтобы удержаться на исторической арене.
Политика США в отношении Советского Союза была представлена миру
как
политика "сдерживания" коммунизма[21]. А рамки
этого
расплывчатого и пустого лозунга оказались достаточно широкими,
чтобы
охватить "доктрину Трумэна", "план Маршалла", сколачивание
агрессивных
блоков и окружение Советского Союза плотным кольцом американских
военных
баз. В интересах "сдерживания" на исходе 1947 года проводится
реорганизация
высшего государственного руководства в США. Учреждается Совет
национальной
безопасности во главе с президентом, орган чрезвычайного
руководства,
который отныне в глубокой тайне решает вопросы войны и мира для
Соединенных
Штатов. В прямом подчинении Совета национальной безопасности
учреждается
Центральное разведывательное управление. Одновременно
основывается
министерство обороны для руководства и координации военных усилий.
Эта
структура государственного правления была создана для войны и имела в
виду
скорейшее развязывание войны против СССР. То, что инициативу возьмут на
себя
Соединенные Штаты, в Вашингтоне сомнений не вызывало. Совет
планирования
политики государственного департамента, который возглавил Кеннан, 7
ноября
1947 года представил "Резюме международной обстановки":
"Опасность войны многими значительно преувеличивается.
Советское
правительство не желает и не ожидает войны с нами в обозримом
будущем...
Крайние опасения по поводу опасности войны исходят из неверной
оценки
советских намерений. Кремль не желает новой большой войны и не ожидает
ее...
В целом нет оснований полагать, что мы внезапно будем
вовлечены в
вооруженный конфликт с СССР"[22].
Получив и ознакомившись с выводами совета планирования политики,
те в
Вашингтоне, кто готовил нападение на Советский Союз, надо думать,
испытали
немалое удовлетворение - подготавливаемый удар будет внезапным.

5

Штабное планирование к этому времени зашло далеко, и министр
обороны
Дж. Форрестол 10 июля 1948 года потребовал представить
правительству
всестороннюю оценку национальной политики в отношении Советского Союза,
ибо
без нее "нельзя вынести логических решений относительно размеров
ресурсов,
уделяемых военным целям"[23]. Совет планирования
политики
представил просимый анализ, озаглавленный "Цели США в отношении
России",
который был утвержден 18 августа 1948 года как совершенно
секретная
директива Совета национальной безопасности СНБ 20/1. Этот документ,
занявший
33 страницы убористого текста, впервые опубликован в США в 1978
году в
сборнике "Сдерживание. Документы об американской политике и
стратегии
1945-1950 г".
Во вступительной части директивы СНБ 20/1 объяснялось:
"Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне
политической
войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России
уже
теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и
Японии
еще до начала военных действий с ними... При государственном
планировании
ныне, до возникновения войны, следует определить наши цели, достижимые
как
во время мира, так и во время войны, сократив до минимума разрыв
между
ними".
В элегантнейших фразах формулировалось:
"Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся
всего к
двум:
а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы;
б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней
политики,
которых придерживается правительство, стоящее у власти в России".
По уже сложившейся практике высшего государственного
руководства
намечались действия в условиях мира и в условиях войны. Для мирного
периода
директива СНБ 20/1 предусматривала капитуляцию СССР под давлением
извне.
Последствия такой политики в директиве СНБ 20/1, конечно, предвиделись:
"Наши усилия, чтобы Москва приняла наши концепции,
равносильны
заявлению: наша цель - свержение Советской власти. Отправляясь от этой
точки
зрения, можно сказать, что эти цели недостижимы без войны, и,
следовательно,
мы тем самым признаем: наша конечная цель в отношении Советского
Союза -
война и свержение силой Советской власти.
Было бы ошибочно придерживаться такой линии рассуждений.
Во-первых, мы не связаны определенным сроком для достижения наших
целей
в мирное время. У нас нет строгого чередования периодов войны и мира,
что
побуждало бы нас заявить: мы должны достичь наших целей в мирное
время к
такой-то дате или "прибегнем к другим средствам...".
Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно
никакого
чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с
международным
миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и
международного
сотрудничества (так именуется социализм и капитализм. - Н. Я.). Не наше
дело
раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести
принятие
такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны
думать,
что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события... Если
советские
лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных
концепций
международных отношений несовместимо с сохранением их власти в
России, то
это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы
там
свершились внутренние события... Как правительство мы не
несем
ответственности за внутренние условия в России..."
В директиве СНБ 20/1 подрывная работа против Советского
Союза
хладнокровно признавалась государственной политикой, неотъемлемым
элементом
общего политического курса Вашингтона. Для этого понадобилась
тотальная
мобилизация немалых ресурсов, традиционного лицемерия
заокеанской
республики. В самом деле, в директиве СНБ 20/1 с редкой
софистикой
констатировалось: "Нашей целью во время мира не является
свержение
Советского правительства. Разумеется, мы стремимся к созданию
таких
обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не
смогут
смириться и которые им не придутся по вкусу. Возможно, что,
оказавшись я
такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России.
Однако
следует со всей силой подчеркнуть - то их, а не наше дело...
Если
действительно возникнет обстановка, к созданию которой мы направляем
наши
усилия в мирное время, и она окажется невыносимой для сохранения
внутренней
системы правления в СССР, что заставит Советское правительство
исчезнуть со
сцены, мы не должны сожалеть по поводу случившегося, однако мы не
возьмем на
себя ответственность за то, что добивались или осуществили это".
Так какая же это "обстановка"? В директиве СНБ 20/1 в обобщенной
форме,
но достаточно четко указывалось:
"Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский
Союз
слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по
сравнению с
внешними силами, находящимися вне пределов его контроля".
В сумме все эти соображения сводились к одному - различными
подрывными
действиями и разными методами свергнуть социалистический строй в
нашей
стране. Такова конечная цель директивы СНБ 20/1 для "мирного" времени.
На случай войны дело много упрощалось, предусматривался самый
разудалый
образ действий. Составители документа не вдавались в детали, как
именно
будет нанесено военное поражение Советскому Союзу, - то дело
генералов, а
занялись дележом шкуры неубитого медведя, то есть политикой в
отношении
нашей страны после ее разгрома. Вероятно, они все же бросили взгляд
на
карту, а посему записали:
"Мы должны прежде всего исходить из того, что для нас не будет
выгодным
или практически осуществимым полностью оккупировать всю
территорию
Советского Союза, установив на ней нашу военную администрацию.
Это
невозможно как ввиду обширности территории, так и численности
населения...
Иными словами, не следует надеяться достичь полного осуществления нашей
воли
на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и
Японии. Мы
должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим".
Вашингтонские стратеги рассматривали несколько вариантов
этого
"урегулирования" в зависимости от исхода боевых действий:
"Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над
всей
или почти всей нынешней советской территорией, то мы должны потребовать:
а) выполнения чисто военных условий (сдача вооружения,
эвакуация
ключевых районов и т. д.), с тем чтобы надолго обеспечить
военную
беспомощность;
б) выполнение условий с целью обеспечить значительную
экономическую
зависимость от внешнего мира".
Условия, имеющие в виду расчленение нашей страны,
беспрепятственное
проникновение "идей извне" и т. д. "Все условия должны быть жесткими и
явно
унизительными для этого коммунистического режима. Они могут
примерно
напоминать Брест-Литовский мир 1918 г., который заслуживает
самого
внимательного изучения в этой связи".
Прекрасно! В 1948 году Совет национальной безопасности США
объявлял
себя наследником германских милитаристов 1918 года! В директиве СНБ
20/1,
впрочем, исправлялась "ошибка" кайзеровской Германии, а именно:
"Мы должны принять в качестве безусловной предпосылки, что не
заключим
мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с
любым
режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из
нынешних
советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления. Мы
слишком
натерпелись в минувшие пятнадцать лет, действуя, как будто
нормальные
отношения с таким режимом были возможны".
Но упомянутые 15 лет, то есть с 1933 года, - это
восстановление
дипломатических отношений между США и СССР, сотрудничество наших двух
стран
в войне против держав фашистской "оси". Не только мы, но все
человечество
видело, что Советский Союз защищал дело Объединенных Наций, включая
США, а
теперь, в 1948 году, выяснилось, что Америка "натерпелась";
"натерпелась"
тогда, когда советский солдат спас и Соединенные Штаты! Но
бесполезно
говорить о морали и элементарной порядочности, вернемся к директиве
СНБ
20/1. Ее составители тщательно проанализировали куда более
привлекательный
для них исход войны против Советского Союза - исчезновение Советской
власти:
"Так какие цели мы должны искать в отношении любой
некоммунистической
власти, которая может возникнуть на части или всей русской
территории в
результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что
независимо
от идеологической основы любого такого некоммунистического
режима и
независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать
хвалу
демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших
целей,
вытекающих из уже упомянутых требований. Другими словами, мы
должны
создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы
даже
некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:
а) не имел большой военной мощи,
б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира,
в) не имел серьезной власти над главными национальными
меньшинствами,
г) не установил ничего похожего на железный занавес.
В случае если такой режим будет выражать враждебность к
коммунистам и
дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были
навязаны не
оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем,
так
катаньем навязать их для защиты наших интересов".
Следовательно, речь шла не только об уничтожении Советской власти,
но и
российской государственности, исчезновении нашей страны из числа
великих
держав, а кто, по мысли Совета национальной безопасности, будет
править на
территориях, некогда составлявших Советский Союз? "В настоящее
время, -
заявлялось в директиве СНБ 20/1, - есть ряд интересных и сильных
русских
эмигрантских группировок... любая из них... подходит, с нашей точки
зрения,
в качестве правителей России". Все они, конечно,
подкармливались
американскими спецслужбами, назойливо выпрашивая новые подачки. Надо
думать,
что в Вашингтоне немало намучились с ними, а посему включили в директиву
СНБ
20/1 план, который должен был избавить американских политиков от
многих
хлопот:
"Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные
усилия,
с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах
России,
которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в
России
продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно
принять
решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно
будет
править Россией после распада советского режима. Наилучший выход для
нас -
разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально
быстро
и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они
получили
примерно равные возможности в заявках на власть... Вероятно,
между
различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы
не
должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши
военные
интересы".
Оставалось решить вопрос о политике в отношении Коммунистической
партии
Советского Союза: "Как быть с силой Коммунистической партии Советского
Союза
- это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого
ответа".
После разного рода рассуждений составители директивы СНБ 20/1
постановили
вверить его в руки тех самых "правителей" для нашей страны, которых
США
доставят из-за границы. Что даст возможность физически
истребить
коммунистов, а США умоют руки:
"На любой территории, освобожденной от правления Советов, перед
нами
встанет проблема человеческих остатков (язык-то какой! - Н. Я.)
советского
аппарата власти. В случае упорядоченного отхода советских войск с
нынешней
советской территории местный аппарат Коммунистической партии,
вероятно,
уйдет в подполье, как случилось в областях, занятых немцами в
недавнюю
войну. Затем он вновь заявит о себе в форме партизанских банд.
В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно
проста:
нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку
любой
некоммунистической власти, контролирующей данный район, и
разрешить
расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными
методами
русской гражданской войны. Куда более трудную проблему создадут
рядовые
члены Коммунистической партии или работники (советского аппарата),
которых
обнаружат или арестуют или которые отдадутся на милость наших войск
или
любой русской власти. И в этом случае мы не должны брать на
себя
ответственность за расправу с этими людьми или отдавать прямые
приказы
местным властям, как поступить с ними. Это дело любой русской
власти,
которая придет на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены,
что
такая власть сможет много лучше судить об опасности бывших коммунистов
для
безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в
будущем не
наносили вреда... Мы должны неизменно помнить: репрессии руками
иностранцев
неизбежно создают местных мучеников... Итак, мы не должны ставить
своей
целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от
коммунизма,
широкой программы декоммунизации и в целом должны оставить это на долю
любых
местных властей, которые придут на смену Советской
власти"[24].
На этом заканчивалась директива СНБ 20/1, которая вызвала
неистовый
восторг Белого дома и легла в основу американской политики в
отношении
Советского Союза. Во многом и очень многом, даже в нумерации, она
сходилась
с директивой No 21, отданной примерно за восемь лет до этого
Гитлером о
плане "Барбаросса"...
Впрочем, вопрос о приоритете геноцида в отношении тех, кто
считается
противником, не так прост. Директива СНБ 20/1 полностью
соответствовала
американской традиции ведения войны, которой восхищался не кто иной,
как
Гитлер. В его новейшей биографии, написанной американским историком
Дж.
Толандом, сказано: "Гитлер утверждал, что свои идеи
создания
концентрационных лагерей и целесообразности геноцида он почерпнул
из
изучения истории... США. Он восхищался, что... в свое время на Диком
Западе
были созданы лагеря для индейцев. Перед своими приближенными он
часто
восхвалял эффективность американской техники физического
истребления -
голодом и навязыванием борьбы в условиях неравенства
сил"[25].
Журнал "Ньюсуик" восхвалил эту книгу как "первую работу, которую
должен
прочитать каждый, интересующийся Гитлером... В ней сообщается много
нового",
а автор был удостоен в США премии Пулитцера. Вот и учтем это "новое"!
Соединенные Штаты в 1948 году брали курс на развязывание
агрессивной
войны против Советского Союза в самом ближайшем будущем.
Непосредственные
задачи военного планирования потребовали изложения описанного
документа
лаконичным языком, дабы довести его в качестве руководства до
сведения
командования вооруженных сил. Это взяли на себя члены Совета
национальной
безопасности: вице-президент СНБ А. Баркли, государственный секретарь
Дж.
Маршалл, министр обороны Дж. Форрестол, военный министр К. Ройал,
министр
военно-морского флота Д. Салливан, министр авиации С. Саймингтон,
директор
ЦРУ контр-адмирал Р. Хилленкоттер, директор управления национальных
ресурсов
Д. Стилмен и исполнительный секретарь СНБ адмирал С.
Соуэрс[26].
Внушительный авторский коллектив несколько месяцев трудился
над
собственной версией директивы СНБ-20/1, в конечном итоге сократив ее
ровно в
четыре раза. Конечный вариант, предложенный Трумэну и утвержденный
им 23
ноября 1948 года как директива СНБ 20/4, воспроизводил все
основные
положения предшествовавшей директивы, немного подпорченные
канцелярским
стилем высокопоставленных авторов. Конечно, они и их
помощники в
совокупности не обладали литературным даром главы совета
планирования
политики, где была сочинена директива СНБ 20/1.
С чиновничьим изяществом в директиве СНБ 20/4 заявлялось:
"Самую
серьезную угрозу безопасности США в обозримом будущем
представляют
враждебные замыслы, громадная мощь СССР и характер советской
системы".
Следовательно, само существование советского строя - "серьезная
угроза", и
все тут. Далее иногда в небольшом перифразе, а главным образом
буквальным
воспроизведением ключевых мест повторялась директива СНБ 20/1
и
перечислялись уже известные нам действия как в "мирное время", так
и во
время войны. По сравнению с ней, однако, несколько больший упор делался
на
подрывную работу в обоих случаях, с конечным выводом в этом отношении:
"Если Соединенные Штаты используют потенциальные
возможности
психологической войны и подрывной деятельности, СССР встанет перед
лицом
увеличения недовольства и подпольной оппозиции в зоне, находящейся
под
советским контролем".
Были кое-какие различия и в терминологии. Так, в директиве СНБ
20/4
появился термин применительно к СССР "большевистский режим", что
понятно -
ее писали люди много старше, чем сочинители директивы СНБ 20/1. Все это
были
несущественные различия, порожденные скорее авторским честолюбием,
чем
различием во взглядах.
Коль скоро директива СНБ 20/4 спускалась исполнителям, их заверили,
что
СССР война застигнет врасплох, ибо "тщательный учет самых различных
факторов
указывает на вероятность того, что Советское правительство в настоящее
время
не планирует никаких умышленных военных действий, рассчитанных на
вовлечение
США в конфликт"[27].
Положения директивы СНБ 20/4 были приняты к исполнению
американскими
штабами, цитировались и учитывались при составлении оперативных
планов
нападения на Советский Союз, каковых в это время было немало.
Политики подтвердили генералам, кто враг, а тем, в свою
очередь,
осталось определить военные методы и средства разгрома Советского Союза.
Без
большой оттяжки, ибо директивы СНБ 20/1 и 20/4 исходили из того, что
война
против СССР не за горами.

6

К 1948 году в сейфах американских штабов скопилось немало
оперативных
разработок нападения на Советский Союз. Как комитет начальников штабов,
так
и командующие на местах приложили к этому руку. Например,
командующий
американскими войсками в Европе Д. Эйзенхауэр оставил в наследство
своему
преемнику на этом посту план "Тоталити", составленный еще в конце 1945
года.
Планы, естественно, обновлялись, однако всеобъемлющая подготовка к
скорому
нападению на СССР последовала за принятием описанных директив СНБ.
По приказанию комитета начальников штабов к середине 1948 года
был
составлен план "Чариотир". Война должна была начаться "с
концентрированных
налетов с использованием атомных бомб против правительственных,
политических
и административных центров, промышленных городов и избранных
предприятий
нефтеочистительной промышленности с баз в западном полушарии и Англии".
В первый период войны - тридцать дней - намечалось сбросить 133
атомные
бомбы на 70 советских городов. Из них 8 атомных бомб на Москву с
разрушением
примерно 40 квадратных миль города и 7 атомных бомб на
Ленинград с
соответствующим разрушением 35 квадратных миль. В последующие за этим
два
года войны предполагалось сбросить еще 200 атомных бомб и 250 тысяч
тонн
обычных бомб. Командование стратегической авиации предполагало, что
где-то в
ходе этих бомбардировок или после них Советский
Союз
капитулирует[28].
К 1 сентября 1948 года по штабам соединений вооруженных сил США
был
разослан план "Флитвуд" - руководство к составлению
соответствующих
оперативных планов.

....
============
еще новинка у Мошкова

И.Я.Фроянов. Погружение в бездну: (Россия на исходе XX века)
http://lib.ru/POLITOLOG/froyanow.txt

---