От Ольга
К Добрыня
Дата 28.04.2002 02:05:06
Рубрики Крах СССР;

Никакой обречённости


не было, скорее ощущение непробиваемости и неповоротливости управленческой системы, превратившейся в гигантский плохо смазанный скрипучий местами бесполезный механизм. Ощущение необходимости серьезного ремонта, особенно в идеологии, партстроительстве (членом КПСС я не была), общественных организациях. Особых претензий к материальному обеспечению в сер. 80-х у меня почему-то не было (может, потому, что жила в это время в Москве). Не было и ощущения духовной несвободы. Помню, когда все восхищались фильмом "Гараж", я восприняла его как интеллигентскую конъюнктуру (потом, в 90-е, отношение к нему поменялось). Истинного диссидентства в наших университетских кругах не было, так только, ради моды. По-моему, в существование настоящих отступников и не верилось по-серьезному. Хохмили просто, в пикантные моменты разговоров поднимали очи горе и добавляли "но я с этим не согласен, товарищ полковник". В целом было чувство, что после кончины Брежнева лед тронулся и все будет пучком, хоть постепенно, но наверняка. Тогдашнее телевидение (кравченковское) я и сейчас считаю самым демократичным и интересным за все советское время. Упоение новинками кино, театра, прессой, толстыми журналами (выписывали 12-15 наименований). Подъем, ощущение быстрого обновления и оздоровления системы.

Другое дело - 89, 90, 91 годы. Возникло чувство тревоги, что под разговоры о демократизации общества нам начинают втюхивать нечто совсем иное. Потрясение от всего, что происходит в республиках. Как?! Волнения?! Войны?! В голове не укладывалось, ведь вчера еще... Ощущение своего бессилия, недоумение и ярость, что нет в государстве силы, способной противостоять этому омерзительному и опасному процессу. В 91-ом злилась на ГКЧП, давшего повод к утверждению Ельцина и краху коммунистов. Шабаш ведьм. Уныние. Деморализация оттого, что в твоем ближайшем окружении или среди известных всем персон находился еще и еще кто-то, желавший всадить кол в нашу прошлую страну, ее святыни. Тяжелые были чувства. Конец Союза - боль, горечь, злость и уход в нравственное и идейное подполье. И - надежда, что вот-вот... появится какой-нибудь Илья Муромец и в удушающей атмосфере мелькнут хотя бы намеки на спасение. Любопытно, что все это ощущалось на фоне относительного материального благоденствия нашей семьи (так уж получилось).

Вот такие впечатления.