От Иван Иванов
К Максим
Дата 13.04.2002 21:59:48
Рубрики Образы будущего; Манипуляция; Идеология; Культура;

Блин, да поймите же вы!


Да, действительно, я уверен, что скинхеды, избивающие чернокожих парней, только за то, что они приехали к нам учиться, получив в репу, успокоятся всерьез и надолго. Даже наверняка такими способами можно перевоспитать и какого-нибудь хулигана, воришку или бузотера. Но все эти разговоры - чисто теоретические. О том, чтобы ОФИЦИАЛЬНО ввести телесные наказания в НЫНЕШНЕЙ России не может быть и речи. Общество однозначно воспримет это как плевок в свое лицо. Попробуйте представить себе что-нибудь такое на Западе! Считаете, что телесные наказания снизят преступность, или еще как-либо помогут обществу - пожалуйста, только в другое время и в другом месте. А в нынешней России об этом не может быть и речи. Это также прочно отошло в историю, как и публичное отрубление головы на городской площади. С современным обществом это несовместимо. Хорошо это, или плохо - отдельный разговор. Но это есть.
От Максим
К Иван Иванов (13.04.2002 21:59:48)
Дата 15.04.2002 19:40:17

Здесь требуется референдум и опросы - не все так однозначно. Народ решит - будет

Хотя и неоднозначно - не уверен, но предположу, что на вопрос "Согласны ли Вы, чтобы НЕИСПРАВИМЫХ и "запущенных" хулиганов, скинхедов, зигхайлевцев, долбанутых громил-фанатов, лечили поркой по мягкому месту (не обязательно по голому - по прикрытому. И не кнутом и плетью конечно, а тем же ремнем)?" абсолютное бол-во ответит "Да, конечно. По-другому они не понимают. Их уже ничем не пробрать, а слова на них уже не действуют - возраст не тот". Если провести референдум по такому щекотливому вопросу - что надо делать, если хотим узнать отношение граждан к этому вопросу и их МНЕНИЕ и поставить точку в этом вопросе (надо - не надо. вводить - не вводить), то результат, как мне кажется, вполне предсказуем - никто не будет против, чтобы однозначного преступника и неисправимого подонка лечили и таким способом, если ВСЕ другие способы желаемого результата НЕ ПРИНЕСЛИ.
От И.Пыхалов
К Иван Иванов (13.04.2002 21:59:48)
Дата 14.04.2002 02:31:39

Что значит "в нынешней России"?

> Да, действительно, я уверен, что скинхеды, избивающие чернокожих парней, только за то, что они приехали к нам учиться, получив в репу, успокоятся всерьез и надолго. Даже наверняка такими способами можно перевоспитать и какого-нибудь хулигана, воришку или бузотера. Но все эти разговоры - чисто теоретические. О том, чтобы ОФИЦИАЛЬНО ввести телесные наказания в НЫНЕШНЕЙ России не может быть и речи. Общество однозначно воспримет это как плевок в свое лицо. Попробуйте представить себе что-нибудь такое на Западе! Считаете, что телесные наказания снизят преступность, или еще как-либо помогут обществу - пожалуйста, только в другое время и в другом месте. А в нынешней России об этом не может быть и речи. Это также прочно отошло в историю, как и публичное отрубление головы на городской площади. С современным обществом это несовместимо. Хорошо это, или плохо - отдельный разговор. Но это есть.

Естественно, главной причиной сегодняшнего разгула преступности, в том числе и подростковой, в нашей стране являются не недостатки в имеющейся системе наказаний, а установившийся в результате "перестройки" и "реформ" общественно-политический строй. Однако "будет и на нашей улице праздник" - по крайней мере, я на это надеюсь. Поэтому не вижу ничего зазорного в "чисто теоретических разговорах" о том, как нам устроить жизнь после прихода пресловутой "народной власти". И когда это время настанет, то, должен заметить, нынешние либеральные табу нам будут не указ. Думаете, если Горбачеву, Ельцину и Чубайсу публично снесут головы на Красной площади - народ это не поддержит? Да это всеобщее ликование вызовет!
От Добрыня
К И.Пыхалов (14.04.2002 02:31:39)
Дата 14.04.2002 14:20:10

О сносе головы Чубайса

Вообще говря, есть, есть в народе такое сильное желание приговорить его к реструктуризации и продаже мяса по рыночной цене - но это ИМХО неправильно. Лучше его приговорить к пожизненному ежедневному прохождению экскурсий на энергообъекты, чтоб каждый день он сам убеждался, какой он дремучий дурак.

"И вот так он весь день в дерьмо и нырял!" (с)"Джентльмены удачи".
От А.Б.
К Добрыня (14.04.2002 14:20:10)
Дата 15.04.2002 00:14:08

Re: Это слишком мягко...

Я б его в "солдат-моторы" определил.
Пусть отрабатывает киловаттами свою многотысячную (в уё) зряплату! :))
От Максим
К Иван Иванов (13.04.2002 21:59:48)
Дата 13.04.2002 22:43:02

Да поняли уже. Горячая тема оказалась на редкость - прямо пара Холокосту.

Ладно, видимо зря эту мухинскую "мысль" вытащил - похоже в самом деле уровень сознания и духовности людей поднялся настолько, что "пальцем не тронь" стало законом - значит надо трудом и другими способами переучивать, а не "кнутом". Все - точка. Закончили.


"Они "учили" их кнутом и палкой, потом поняв, что надо бы трудом и со смекалкой. Они пороли их непонимая, что те давно уже духовнее царя, не зная что поганою нагайкой, копали яму для себя, царя, офицерь-я".

http://news.vif2.ru/nvz/forum/0/co/52325.htm

***

http://news.vif2.ru/nvz/forum/0/co/52335.htm
От Леонид
К Иван Иванов (13.04.2002 21:59:48)
Дата 13.04.2002 22:40:47

А весь вопрос в чем?

Хотите Вы сломать современное общество или нет?
Лично я очень хочу увидеть крах новоевропейской цивилизации. Современное общество должно быть уничтожено.
От Товарищ Рю
К Леонид (13.04.2002 22:40:47)
Дата 13.04.2002 23:56:57

Пуп земли, что ли?

>Лично я очень хочу увидеть крах новоевропейской цивилизации. Современное общество должно быть уничтожено.

Странноватая логика... однако легко лечится тем же самым средством, которая тут и обсуждается. Вы на это намекаете?
От Иван Иванов
К Леонид (13.04.2002 22:40:47)
Дата 13.04.2002 23:08:14

Леонид, не пойму хоть убейте.


Привет.
Я ну никак не понимаю, какая связь между сломом современного общества и введением в повседневную юридическую практику телесных наказаний за не очень серьезные преступления. Причем ввод телесных наказаний предлагался даже в мирное время именно как просто полезная обществу юридическая процедура.
Нет, я, конечно, ничего не имею против, если чернокожие студенты, скажем, из университета им. Патриса Лумумбы соберутся и наконец набьют рожи уродам скинам, которые их терроризируют. Но вопрос-то стоял не об этом, а о том, целесообразно ли ОФИЦИАЛЬНОЕ введение такой меры наказания в повседневную практику. И по-моему, общими усилиями все уже пришли к выводу, что может это и полезно, но в нашем обществе лучше такого не вводить.
Вот еще пара строк насчет нашего общества. Сразу после войны в некоторых городах практиковались публичные казни нацистских преступников. Как правило это были люди, на чьей совести были смерти огромного числа людей, казнили их как правило в тех же городах, где они зверствовали, то есть у жителей были все причины, чтобы их ненавидеть и понимать, за что их казнят. Тем не менее, сейчас об этом стараются не вспоминать, этого стесняются. Об этом не любят вспоминать даже те, чьи близкие оказались замученными этими преступниками. Потому что публичными казнями, несмотря на их заслуженность, было переступлено некоторое табу нашего общества. Также будет и с телесными наказаниями. Леонид, Максим, это -не наш путь.

С уважением, Иван.
От И.Пыхалов
К Иван Иванов (13.04.2002 23:08:14)
Дата 14.04.2002 02:43:59

Извините, но Вы неправы

> Вот еще пара строк насчет нашего общества. Сразу после войны в некоторых городах практиковались публичные казни нацистских преступников. Как правило это были люди, на чьей совести были смерти огромного числа людей, казнили их как правило в тех же городах, где они зверствовали, то есть у жителей были все причины, чтобы их ненавидеть и понимать, за что их казнят. Тем не менее, сейчас об этом стараются не вспоминать, этого стесняются. Об этом не любят вспоминать даже те, чьи близкие оказались замученными этими преступниками. Потому что публичными казнями, несмотря на их заслуженность, было переступлено некоторое табу нашего общества. Также будет и с телесными наказаниями. Леонид, Максим, это -не наш путь.

Когда я учился в школе, наш учитель истории нам рассказывал, как казнили нацистских преступников у нас в Ленинграде (он в свое время был этому свидетелем). При этом никаких мыслей о том, что это было постыдное деяния, о котором лучше не вспоминать, у него не возникало.

У одного из моих друзей дедушка во время войны партизанил в Белоруссии. Он без всякого раскаяния рассказывал о том, что они делали с захваченными немцами (подробности пересказывать не буду).

Так что насчет табу Вы, мне кажется, погорячились
От Леонид
К И.Пыхалов (14.04.2002 02:43:59)
Дата 14.04.2002 10:04:16

Соседка рассказывала

Слышал я такой случай. Соседка была замужем за офицером -пограничником на западной границе. И прошла всю войну от первого и до последнего дня. Фельдшером. Она рассказывала, что присутсвовала при казни двух полицаев в белорусском селе.
Это был не самосуд. Их судил военный трибунал прямо под открытом небом. Эти полицаи вешали и расстревали местных жителей. Председательствующий объявил им приговор - повесить. И сказал небольшую речь - что это жестокая казнь, которую Советская власть решила применять к пособникам фашистов. Повесили их на дереве. Чрез два часа соседке нашей довелось проехать мимо на машине. Трупы были сильно повреждены, а под ними валялась куча камней. Жители деревни, в которой эти полицаи участвовали в карательных акциях, закидали трупы камнями.
Жестоко? Да. Но и справедливо. Их повесили на том же дереве, где они вешали крестьян.
Соседка считала эту казнь вполне заслуженной. И говорила, что так публично надо было вешать всех полицаев, кто принимал участие в карактельных акциях.
От Xapи
К И.Пыхалов (14.04.2002 02:43:59)
Дата 14.04.2002 04:59:02

Прав, прав...

>...наш учитель истории...
>У одного из моих друзей дедушка

Так ведь никто и не говорит, что в Союзе все без исключения были нравственными людьми. В таком случае он просто бы не развалился.
От И.Пыхалов
К Xapи (14.04.2002 04:59:02)
Дата 14.04.2002 05:13:28

Вы считаете себя вправе судить о его нравственности? (-)
От Xapи
К И.Пыхалов (14.04.2002 05:13:28)
Дата 14.04.2002 05:28:36

Нет, пожалуй всё-таки о

его нравственности - нравственный человек может совершить аморальный поступок, но он это осознает и стыдится. В Ваших примерах люди явно не понимали аморальности происходившего.
От И.Пыхалов
К Xapи (14.04.2002 05:28:36)
Дата 14.04.2002 06:03:27

Аморальности - с Вашей точки зрения

>его нравственности - нравственный человек может совершить аморальный поступок, но он это осознает и стыдится. В Ваших примерах люди явно не понимали аморальности происходившего.

То есть, по Вашему, тот бывший партизан должен теперь стыдиться, что поступал с пленными немцами по принципу "око за око, зуб за зуб", а не по нормам Женевской конвенции? А не слишком ли много Вы на себя берете? Этот человек в свое время долг перед Родиной выполнил - в отличие от нас с Вами, Союз проворонивших.

Далее. Моральность или аморальность того или иного поступка с точки зрения общества определяется мнением большинства членов этого общества (а не кучки интеллигентов). Вы уверены, что большинство общества на Вашей стороне? Сейчас за восстановление смертной казни выступает не менее 75% жителей страны. Думаю, что и за введение публичной смертной казни выскажется больше половины. И уж во всяком случае, публичную казнь нацистских преступников в послевоенные годы, при всей промытости мозгов "общечеловеческими ценностями", большинство нынешних жителей РФ не осуждает - такова моя субъективная "экспертная оценка".
От Максим
К И.Пыхалов (14.04.2002 06:03:27)
Дата 14.04.2002 15:50:13

Вот, в тему о том, как расправляются со скотами наши бойцы

Усевшись на ящики из-под снарядов, комбат негромко позвал: "Иван, у нас гости, иди обедать". Из соседнего подвального помещения появился начальник штаба первого батальона капитан Ильин. Худой, если не сказать поджарый, первый заводила в бригаде по волейболу, но при работе педант, аккуратист. В мирной жизни всегда подтянутый, наглаженный, сверкающий, сейчас он мало чем отличался от всех остальных. Такой же закопченный, небритый, невыспавшийся.
- Здорово, Слава, - сказал он, и глаза его чуть заблестели. Мы с ним были почти ровесники, но только я старший офицер штаба бригады, а он начальник штаба батальона. И оба капитаны. Нас с Иваном давно уже связывали дружеские отношения, дружили и жены и дети.
Я не скрывал своих эмоций, и полез обниматься. Потихоньку стали давать о себе знать нервы, подкатывала истерия после короткого моего перехода.
За бойцов я не беспокоился, они находились среди своих, так что и накормят и обогреют.
- Слава, ты за снайпером? - спросил комбат.
- За ним, за кем же еще, - ответил я. - Как вы эту суку взяли?
- Да, этот гад нам три дня покоя не давал, - посуровел Иван. - Засел рядом с вокзалом, и через площадь поливал нас. Троих бойцов положил и первого ротного ранил в ногу. А эвакуировать нет возможности. Вызывали медиков сюда, на месте оперировали.
- Ну, как он, - спросил я, - историю про медиков я слышал, молодцы, нечего сказать, а вот как ротный - жить-ходить будет?
- Будет, будет, - радостно подтвердил комбат, - вот только отстранил я его, а взводных, сам знаешь, нет, вот и командуют двухгадюшники. (Таким нелестным термином называли выпускников институтов, призванных на два года в офицерском звании). Но этот, вроде, парень толковый. Горячий, правда, как Чапай на лихом коне, хочет всю Чечню один освободить.
- Что у снайпера было? -спрашиваю я. - А то, может, и не снайпер, а так, перелеканный какой-нибудь, малохольный местный житель, их сейчас много по городу бродит.
Комбат с начштаба вроде как даже и обиделись. Иван вскочил, побежал в свою каморку, и принес нашу отечественную винтовку СКС. Вот только оптика импортная, я это сразу понял, - видел уже, скорее всего, японская. Хорошая игрушка.
Пал Палыч - комбат - пока мы осматриваем с Иваном карабин, рассказывает, что в карманах у задержанного было обнаружено две пачки патронов, а в его "лежке", - то есть, там, где он устраивал засаду - упаковка пива и два блока сигарет. Рассказывая, Палыч накрывал стол: резал хлеб, открывал тушенку, сгущенку, невесть откуда взявшиеся салаты, маринованные помидоры и огурцы. Наконец, поставил на импровизированный стол бутылку водки.
Я, тем временем, пересчитал зарубки на прикладе: выходило тридцать две. Тридцать две оборванные наши жизни. Как работали снайпера, мы все не понаслышке знали. Когда по старым, чуть ли не довоенным картам, мы ночью входили в город, - они нас встречали. И хотя мы мчались, разбивая головы внутри БМП, дробя зубы от бешеной езды и кляня всех и вся, снайпера умудрялись отстреливать у проезжавшей мимо техники мотающиеся туда-сюда антенны, да еще и ночью, в клубах пыли. А когда наши оставались без связи, и командиры посылали бойцов посмотреть, что за ерунда, - тут их и убивал снайпер. А еще у духовских стрелков такая хитрость: не убивают человека, а ранят, - бьют по ногам, чтобы не уполз, и ждут. Раненые кричат, а те расстреливают спешащих на помощь, как цыплят. Таким образом около тридцати человек потеряла бригада на снайперах, и к ним у нас особый счет. Еще удивительно, что бойцы этого гада живым взяли.

Во втором батальоне на днях обнаружили лежку, по всем признакам - женщины. Все как обычно: диван или кресло, безалкогольные, в отличие от мужчин-снайперов, напитки, и какая-то мягкая игрушка. Неподалеку спрятана винтовка. День бойцы в засаде прождали, не шевелясь. Ни в туалет сходить, ни покурить. И дождались. Что там было - никому не ведомо, но чеченка вылетела птичкой с крыши девятиэтажного дома, а по дороге к земле ее разнес взрыв гранаты. Бойцы потом торжественно клялись, что она почувствовала запах их немытых тел и рванула на крышу, а оттуда и сиганула вниз. Все, конечно, сочувственно кивали головой и жалели, что не приложили руку к ее полету. Никто не поверил, что в последний полет с гранатой она отправилась сама. Чеченцы, насколько я помню, не кончали жизнь самоубийством, это наша черта - страх перед пленом, бесчестием, пытками. После того случая комбат второго батальона произнес фразу, ставшую девизом нашей бригады: "Сибиряки в плен не сдаются, но и в плен не берут".

Комбат тем временем разлил водку, и мы с Иваном присели. Если кто говорит, что воевали пьяные, - плюнь ему в рожу. На войне пьют для дезинфекции, не всегда вскипятишь воду, руки хорошо помоешь. "Красные глаза не желтеют" - девиз фронтовых медиков. Воду для пищи, питья, умывания приходилось брать в Сунже - такая небольшая речушка, которая протекает через всю Чечню, в том числе, и через Грозный. Но в ней столько трупов людей и животных плавало, что о гигиене и думать не приходилось. Нет, напиваться на войне никто не будет - верная смерть. Да и товарищи не позволят - что там у пьяного с оружием на уме?
Подняли пластиковые белые стаканчики - мы их в аэропорту Северный много набрали - и сдвинули. Получилось не чоканье, а шелест, "чтобы замполит не слышал" шутили офицеры.
- За удачу, мужики - произнес комбат, и, выдохнув воздух из легких, опрокинул полстакана водки.
- За нее окаянную, - подхватил я и тоже выпил. В горле сразу стало горячо, теплая волна покатилась внутрь и остановилась в желудке. По телу разлилась истома. Все набросились на еду, когда еще удастся вот так спокойно поесть. Хлеб, тушенка, огурцы, помидоры, все полетело в желудок. Теперь уже Иван разлил водку, и мы выпили, молча прошелестев стаканчиками. Закурили. Я достал было свои, привезенные еще из дома "ТУ-134", но, увидев у комбата и у Ивана "Мальборо", убрал обратно.
- Снайперские? - поинтересовался я, угощаясь из протянутых обоими пачек.
- Оттуда, - ответил комбат.
- Как второй батальон? - спросил Иван, глубоко затягиваясь.
- Берет гостиницу "Кавказ", сейчас в помощь им кинем третий бат и танкистов. Духи засели и крепко сидят, держатся за неё. Ульяновцы и морпех штурмуют Минутку и дворец Дудаева. Но только людей теряют, а толку мало.
- Значит, и нас скоро пошлют им на помощь, - встрял в разговор комбат. - Это тебе не бутылки о голову колотить, тут думать надо, как людей сберечь и задачу выполнить. Никогда не понимал десантников, это ж надо добровольно, в трезвом состоянии выпрыгнуть из самолета, а? - беззлобно пошутил Палыч.
- А я никогда не понимал пограничников, - подхватил Иван, - четыре года в училище их учили смотреть в бинокль и ходить рядом с собакой. Чует мое сердце, будем грызть асфальт на этой долбаной площади.
Про себя я уже решил, что не довезу этого снайпера до штаба бригады. Умрет он, сука, при попадании шальняка, или при "попытке к бегству". Один черт, все, что он мог рассказать, он уже рассказал.
Это в кино психологически убеждают "языка" в необходимости рассказать известные ему сведения, ломают его идеологически. В реальной жизни все проще. Все зависит от фантазии, злости и времени. Если время и желание есть, то можно снимать эмаль у него с зубов с помощью напильника, убеждать посредством полевого телефона. Такая коричневая коробочка с ручкой сбоку. Цепляешь два провода к собеседнику, и покручиваешь ручку, предварительно задав пару-тройку вопросов. Но это делается в комфортных условиях, и если его предстоит отдавать в руки прокурорских работников. Следов не остается. Желательно предварительно окатить его водой. А чтобы не было слышно криков, заводишь рядышком тяжелую бронетехнику. Но это для эстетов.
На боевых позициях все гораздо проще - из автомата отстреливают по очереди пальцы на ногах. Нет ни одного человека, кто бы выдержал подобное. Расскажешь, что знал, и что помнил. Что, читатель, воротит? А ты в это время праздновал Новый Год, ходил в гости, катался с детишками полупьяный с горки, а не шел на площадь и не митинговал с требованием спасти наших бойцов, не собирал теплые вещи, не давал деньги тем русским, которые бежали из Чечни, не отдавал часть пропитых тобой денег на сигареты для солдат. Так что не вороти нос, а слушай сермяжную правду войны.

- Ладно, давай третью, и пошли смотреть на вашего стрелка, - сказал я, разливая остатки водки по стаканам.
Мы встали, взяли стаканы, помолчали несколько секунд и молча, не чокаясь, выпили. Третий тост - он самый главный у военных. Если у штатских это тост за "любовь", у студентов еще за что-то, то у военных это тост "за погибших", и пьют его стоя и молча, не чокаясь, и каждый пропускает перед своим мысленным взором тех, кого он потерял. Страшный тост, но, с другой стороны, ты знаешь, что если погибнешь, то и через пять, и через двадцать пять лет какой-нибудь сопливый лейтенант в забытом богом дальневосточном гарнизоне, или обрюзгший полковник в штабе престижного округа поднимут третий тост, и выпьют за тебя.
Мы выпили, я кинул в рот кусок тушенки, пару зубков чеснока, кусок "офицерского лимона" - лука репчатого. Никаких витаминов на войне нет, организм их постоянно требует, вот и прозвали лук офицерским лимоном. Едят его на войне всегда и везде, запах, правда ужасный, но женщин у нас нет, а к запаху привыкаешь и не замечаешь, тем более, что он хоть немного, но отшибает везде преследующий тошнотворный, выворачивающий наизнанку запах разлагающейся человеческой плоти. Съев закуску, запил ее прямо из банки сгущенным молоком, взял из лежавшей на столе комбатовской пачки сигарету и пошел первым на выход.
Следом за мной потянулись комбат и Иван Ильин. Метрах в тридцати от входа в подвал вокруг танка стояли плотной стеной бойцы и что-то громко обсуждали. Я обратил внимание, что ствол пушки танка как-то неестественно задран вверх. Подойдя поближе, мы увидели, что со ствола свисает натянутая веревка.
Бойцы, завидев нас, расступились. Картина, конечно, колоритная, но страшная, - на конце этой веревки висел человек, лицо его было распухшим от побоев, глаза полуоткрыты, язык вывалился, руки связаны сзади. Хоть и насмотрелся я за последнее время на трупы, но не нравятся они мне, не нравятся, что поделаешь.
Комбат начал орать на бойцов:
- Кто это сделал?! Кто, суки, желудки недорезанные (остальные эпитеты я приводить не буду, попроси у любого строевого военного, прослужившего не менее десяти лет в армии, поругаться - значительно увеличишь свой словарный запас разными речевыми оборотами)?!
Комбат продолжал бушевать, допытываясь правды, хотя по выражению его хитрой рожи я понимал, что он не осуждает своих бойцов. Жалеет, конечно, что не сам повесил, но надо же перед офицером из штаба "картину прогнать". И я, и бойцы это прекрасно понимаем. Также мы понимаем, что никто из командиров не подаст документы в военную прокуратуру за подобное. Все это пронеслось у меня в голове, пока я прикуривал комбатовскую сигарету. Забавно, всего несколько часов назад эти сигареты принадлежали вот этому висельнику, чьи ноги раскачиваются неподалеку на уровне моего лица, затем орущему комбату, а я ее выкуриваю, наблюдая за этим спектаклем.
Мне надоел этот затянувшийся цирк, и я спросил, обращаясь к окружившим бойцам, среди которых я заметил и Семена с Клеем:
- Что он сказал, перед тем, как помер?
И тут бойцов как прорвало. Перебивая друг друга, они рассказывали, что "эта сука" (самый мягкий эпитет) кричал, что жалеет, мол, что удалось завалить только тридцать два ваших.
Бойцы особенно напирали на слово "ваших". Я понял, что говорят они правду, и, если бы он не произнес своей исторической фразы, то может быть какое-то время еще и жил бы.
Тут один из бойцов произнес, развеселив всех:
- Он, товарищ капитан, сам удавился.
- Со связанными руками он затянул петельку на поднятом стволе и сиганул с брони, так что ли? - спросил я, давясь смехом.
Потом повернулся к комбату:
- Ладно, снимай своего висельника, запишем в боевом донесении, что покончил свою жизнь самоубийством, не вынеся мук совести, - я выплюнул окурок и размазал его каблуком. - Но винтовочку я себе заберу.
- Николаич, - впервые по отчеству ко мне обратился комбат, - оставь винтовку, я как посмотрю на нее, так меня всего переворачивает.
Посмотрев в его умоляющие глаза я понял, что бесполезно забирать винтовку.
- Будешь должен, а ты, - обращаясь к Ивану, - будешь свидетелем.
- Ну, Николаич, спасибо, - с жаром тряс мою руку Палыч.
- Из-за этого идиота мне пришлось тащиться под обстрелом, а теперь еще обратно топать.
- Так забери его с собой, скажешь, что погиб при обстреле, - пошутил Иван.
- Пошел на хрен, - беззлобно ответил я. - Сам бери и тащи этого мертвяка. И если вы будете иметь неосторожность брать еще кого-нибудь в плен, то либо сами тащите его в штаб бригады, либо кончайте его без шума на месте. А бойцов, которые его взяли как-нибудь поощрите. Все, мы уходим. Дайте команду, чтобы нас пару кварталов проводили.

http://www.artofwar.ru/mironov/tale_mironov_1.html
От Максим
К Максим (14.04.2002 15:50:13)
Дата 14.04.2002 16:01:19

И еще

И вот в полный голос заговорили наши БМП. Из-за треска пушек и пулеметов БМП-2 поначалу не было слышно короткого тявканья орудий БМП-3, но потом они встали по интенсивности огня вровень с со старыми, проверенными "двойками". Мы также не отставали от "коробочек", долбя здания из автоматов и подствольников.
БМП отработали свои положенные десять минут и смолкли. В ушах звенело от грохота пальбы и разрывов, но надо бежать вперед. У противника со слухом, зрением и ориентацией в пространстве обстоит сейчас похуже. Снаряды рвались в замкнутом помещении, да и страха он натерпелся немало, до конца не отошел от артналета, какое-то время находится в прострации. И поэтому вперед, вперед, вперед.
Не было в этот раз такого, чтобы кто-то поднимал солдат своим примером, увлекая их за собой, как это происходило в первые дни. Нет, поднялись, и кто с древним криком "ура", кто просто визжа от страха и переизбытка адреналина в крови, бежал вперед. Но когда идешь вот так в атаку, то просыпается в тебе что-то первобытное. Видишь себя как бы со стороны, и наблюдаешь за всей картиной боя, охватывая, кажется, все уголки. Может коллективная ярость и страх рождают в такой момент коллективный разум?
Пока преодолевали с дикими воплями открытый участок метров в сто, нас встречали жидким, не скоординированным огнем. Никто из наших не пострадал, но бойцы на ходу, от живота открыли огонь, длинными очередями поливая разбитые окна, из которых на нас несся смертоносный металл.
И вот мы врываемся в подъезд бывшего жилого дома, остальные группы штурмуют другие четыре подъезда бывшей "хрущевки".
Человеческая психика и глаза устроены таким образом, что мы замечаем в первую очередь все, что находится от тебя справа, а потом уже слева. Духи пользовались этим, и когда мы врывались в помещение, они становились слева от входа, и пока мы машинально осматривали правую сторону помещения, у них было несколько секунд, чтобы расстрелять нас в спину. Потом уже мы, прежде чем куда-либо войти, стали кидать гранату, а затем входить и смотреть слева от входа.
Солнце уже начало пробиваться сквозь туман, но в здании от обстрела стоял полумрак. Пыль, смешанная со сгоревшей взрывчаткой и еще какими-то химикатами, висела в воздухе, затрудняя нам обзор.
Со мной вместе в подъезд ворвалось около пятнадцати человек. Боковым зрением, когда бежали к подъезду, я охватил и запомнил бойцов. Трусов, вроде, среди них нет. Все уже обстрелянные, обкатанные. На первом этаже три квартиры, значит, и дальше будет так же. Трое бойцов на площадку выше, между первым и вторым этажами, прикрывают от возможного нападения сверху. Остальные бойцы, срывая кольца, сноровисто готовят гранаты, и, зажав их в руке, кричат остальным: "Готово". Удар по дверям, они не заперты, но, сорванные взрывами, еле висят на петлях. Под мощными ударами солдатских сапог и ботинок слетают и падают. Я кричу: "Прячься, давай!!!"
Мы отпрянули от дверных проемов, спрятались за выступающие бетонные стены. В трех квартирах почти одновременно рванули гранаты, штук восемь, наверное. В голове зашумело от взрывов, из развороченных дверных проемов повалил дым и клубы пыли. Вперед, вперед, темп не снижать. Налево, направо. Пыль, не видно ни черта, две длинные очереди от живота. Пленные нам не нужны, самим жрать нечего. Вперед, вперед. Кухня, никого, ванная комната, дверь прикрыта, в сторону, две очереди от живота, в самой чугунной ванне можно спрятаться от осколков гранат. Киваю бойцу, стоявшему рядом и прикрывающему мою спину, тот рывком распахивает дверь, я нажимаю на спусковой крючок и повожу стволом автомата, тот бьется в руках, как живой, и поливает смертельной струей ванну, от нее в разные стороны летят осколки. Бойцы тем временем расстреливают комнаты, затянутые пылью и дымом. Стенные шкафы и антресоли не остаются также без нашего внимания. Все, трехкомнатная квартира проверена. Дальше, вверх.
Бойцы, стоявшие на площадке, показывают, что в квартире на втором этаже какое-то шевеление. Из других квартир также выскакивают солдаты и присоединяются к нам. Те, кто прикрывали нас на площадке, перемещаются выше. Не надо расставлять людей, они сами знают свой маневр. Не надо ни на кого орать. Все работают, как хорошо отлаженный механизм. Каждый прикрывает другого.
На втором этаже все повторяется вновь. Когда врываемся в квартиру, спотыкаемся о разорванный гранатой труп. Один спекся. Дальше проверяем, никого. Впереди еще три этажа, чердак, крыша и темный подвал. Вперед, вперед.
Бойцы докладывают, что в соседней квартире также обнаружено два трупа. Хрен с ними. Дальше. Смотрю на часы, на первый и второй этажи ушло семь минут, надо ускориться.
На третьем этаже, когда сбиваем двери, слышим крик: " Не стреляйте, не стреляйте!" Кричат без акцента. Я поднимаю руку вверх. Бойцы не кидают гранаты, ждут. Я кричу: "Выходи, руки за голову".
С привыванием выходит грязный, обвешанный гранатами, с чеченским ножом (такая штучка - кинжал сваренный с кастетом ) на ремне, но, вроде, наш. Размазывая по лицу слезы, он кричит, что его мобилизовали, что он просто обычный зек, и не более того, что не убивал никого из наших. Я обращаю внимание, что на шее у него болтается штук пять личных жетонов. Раньше их выдавали только офицерам и прапорщикам, а при вводе в Чечню - всем солдатам. Представляет собой металлическую пластинку овальной формы, длиной пять сантиметров, а в ширину - три. Поле пластинки по длине разделено пополам, в верхней части надпись ВС СССР, а внизу буква и шестизначный номер. У каждого военнослужащего свой номер, пластинка сделана из не окисляющегося, тугоплавкого сплава. Впервые ее стали применять, когда после испытаний первой ракеты она упала на прибывшую комиссию и сожгла ее, все погибли. На войне каждый солдат носит такую пластинку со своим номером на шее, как у американцев, но у них есть еще одна с фамилией солдата и группой крови.
И вот я заметил, что у "обычного зека" на шее висят эти номера. В Чечне много болталось всякого отребья, по которому в России давно тюрьма плакала, а тут, среди бандитов, они были своими. Чтобы доказать свою лояльность, как рассказывали местные русские, они еще хуже чеченов издевались над своими братьями по крови.
Я схватил левой рукой за веревочки личных номеров, каждый солдат не хотел потерять его, и поэтому все веревочки-шнурочки были прочными, намотал их на руку и дернул трясущегося от страха зека. Бойцы сразу все поняли. Некоторые духи коллекционировали личные номера убитых ими солдат.
- А это что, сука? - спросил я, продолжая тянуть на себя шнурочки.
- Нашел, клянусь, нашел. Не стрелял я. Насильно меня сюда посадили, - выл он, плача.
Я упер правой рукой автомат ему в грудь и нажал на спусковой крючок. Пули разворотили ему грудь, испачкав мне брюки кровью. От выстрелов тело дернулось назад, но еще удерживалось веревочками личных номеров, хрустнули шейные позвонки. Казалось, что умершие солдатские души не отпускают убийцу. Продолжая упирать ствол автомата в мертвое тело, я попросил стоявшего рядом солдата:
- Обрежь веревки.
Тот снял с убитого чеченский нож и одним движением обрезал удерживаемый ими труп, тот глухим стуком упал. Боец протянул мне нож, я покачал головой, и тогда он спрятал его за голенище ботинка. Я распрямился, спрятал в карман личные номера и скомандовал:
- Гранаты к бою, поехали.
И опять прогремели разрывы гранат, и мы ворвались внутрь квартир. Тут уже было пять трупов, не разбираясь, что к чему, и не обыскивая их, дали для проверки пару очередей. Один "покойник" вдруг ожил и попытался вскинуть автомат, - перекрестный огонь из трех автоматов разрубил его на части.
И тут с площадки раздался взрыв гранаты и автоматная трескотня. Мы быстро закончили проверку квартиры и выскочили на лестничную площадку. Там вовсю шел бой. Духи с верхних этажей пытались прорваться вниз. Их удерживали трое бойцов, снизу им на помощь подоспели двое солдат, прикрывающие нас от внезапного нападения со стороны подвала. Тут и мы приняли оживленное участие в перестрелке. На узкой площадке мы мешали друг другу. Тут духи начали швырять гранаты. Из-за толчеи на площадке нам некуда было укрыться. Слава Богу, что эти недоумки кидали гранаты сразу, как только срывали кольца. Было время отшвыривать их вниз, на нижние этажи.
Мы тоже не оставались в долгу, двое с колена стреляли из подствольников, а четверо поверх их голов поливали из автоматов, не давая духам подняться. Тем временем, трое бойцов взяли взрывчатку "пластит", по форме, цвету, свойствам напоминающую пластилин, и обмазали им швы в кухне нашего этажа, а затем, пока мы отвлекали внимание духов, взорвали его. Раздался страшный грохот, обвалился потолок в кухне третьего этажа. В образовавшейся проем быстро нырнули пятеро бойцов, и вот уже бой перешел в квартиры на четвертом этаже. Поднявшись, мы начали почти в упор расстреливать духов в спину. Боялись, конечно, своих задуть, но повезло. На четвертом этаже после зачистки осталось лежать двенадцать боевиков. Неплохо, если, согласно Боевому Уставу, на каждого обороняющегося должно приходится не менее трех-четырех нападающих.

http://www.artofwar.ru/mironov/tale_mironov_4.html
От Xapи
К И.Пыхалов (14.04.2002 06:03:27)
Дата 14.04.2002 06:45:37

И тут Вы пытаетесь приплести

выяснение истинности путем голосования.

Но вот большинство жителей Германии были на стороне нацистов. А Христа распяли при всеобщей (почти) всенародной поддержке. И Сократа казнили демократически в демократических Афинах.

Разумеется это моё мнение и я не собираюсь его менять только потому, что кто-то думает по-другому.

Что же касается подвигов, то никакой самый высокоморальный поступок не является индульгенцией, тем более бессрочной.
От Xapи
К И.Пыхалов (14.04.2002 05:13:28)
Дата 14.04.2002 05:25:26

Строго говоря,

о нравственности/безнравственности его поступков. А что?
От Леонид
К Иван Иванов (13.04.2002 23:08:14)
Дата 14.04.2002 00:10:44

А это просто

> Я ну никак не понимаю, какая связь между сломом современного общества и введением в повседневную юридическую практику телесных наказаний за не очень серьезные преступления. Причем ввод телесных наказаний предлагался даже в мирное время именно как просто полезная обществу юридическая процедура.

Так ведь телесные наказания - они и Библией предусмотрены и шариатом. Порой за незначительные правонарушения. За значительные полагается смертная казнь.
А связь прямая. Если есть желание сломать современное общество, то есть желание и сломать все понятие, на которых это общество держится.

> Нет, я, конечно, ничего не имею против, если чернокожие студенты, скажем, из университета им. Патриса Лумумбы соберутся и наконец набьют рожи уродам скинам, которые их терроризируют. Но вопрос-то стоял не об этом, а о том, целесообразно ли ОФИЦИАЛЬНОЕ введение такой меры наказания в повседневную практику. И по-моему, общими усилиями все уже пришли к выводу, что может это и полезно, но в нашем обществе лучше такого не вводить.

Но Вы хотите, чтобы это было другое общество или нет? В нашем обществе вобще лучше ничего не трогать. Но что-то делать надо. А скинхэдов не пороть надо, а живыми в землю зарывать.

> Вот еще пара строк насчет нашего общества. Сразу после войны в некоторых городах практиковались публичные казни нацистских преступников. Как правило это были люди, на чьей совести были смерти огромного числа людей, казнили их как правило в тех же городах, где они зверствовали, то есть у жителей были все причины, чтобы их ненавидеть и понимать, за что их казнят. Тем не менее, сейчас об этом стараются не вспоминать, этого стесняются. Об этом не любят вспоминать даже те, чьи близкие оказались замученными этими преступниками. Потому что публичными казнями, несмотря на их заслуженность, было переступлено некоторое табу нашего общества. Также будет и с телесными наказаниями. Леонид, Максим, это -не наш путь.

Так вот, как раз эти табу-то и надо поломать. В этих табу вся причина наших бед. Поэтому я и за публичные казни и за телесные наказания. Ибо это со всей очевидностью всем показывает, что человеечская жизнь высшей ценностью не является и что у человека нет никаких естественных прав. Что человек - прах и пепел, а не пуп земли и не царь природы.
Гуманизм изживать надо. И вернуться к примату трансцендентных реальностей.
Ломать надо эти табу. И идти назад - в древние времена.
От Xapи
К Леонид (14.04.2002 00:10:44)
Дата 14.04.2002 05:02:44

И даже ещё проще.

>Но Вы хотите, чтобы это было другое общество или нет?

Какое другое? Типа тех, что были раньше? Так они естественным образом закончились тем, что сейчас. Так что призыв к возврату к старым традициям (хоть православным, хоть иудейским, хоть мусульманским) это есть перекладывание проблем на плечи наших потомков.
От Леонид
К Xapи (14.04.2002 05:02:44)
Дата 14.04.2002 09:54:53

Re: И даже...

В истории нет ничего естественного. Ибо нет и быть не может каких-либо законов общественного развития, законов экономики. И даже законов природы. Нет их в реальности.
Основная задача - это преодоление новоевропейской цивилизации со всеми ее табу, допущениями и понятиями. Что выйдет в итоге - никто не знает. Но все будет лучше чем сейчас.
От Максим
К Иван Иванов (13.04.2002 23:08:14)
Дата 13.04.2002 23:41:18

Что мне понравилось. Всегда бы так.

Начали тему, шла в одном русле, а позже - бац! - появились серьезные основания все пересмотреть и свернуть обсуждение как бесмысленное, так как "стало все ясно". Если бы все темы так обсуждались, то все было бы "на ура!".