Страна, с которой мы не воюем сто лет. Турция, экс-противник и возможный союзник
Страна, с которой мы не воюем сто лет. Турция, экс-противник и возможный союзник
Россия и Турция последний раз воевали в декабре 1917 года. Именно тогда, ровно без трёх лет век тому назад, с подписанием 18 декабря Эрзинджанского перемирия закончились боевые действия на Кавказском фронте.
После этого русские войска были официально отведены на территорию России, а регулярной турецкой армии уже противостояли только армянские и грузинские добровольцы.
Россия уже тогда, в декабре 1917 года, находилась в тяжелейшем экономическом и политическом кризисе, который буквально через неделю после событий на Кавказе перерастёт в формирование первого «белого» соединения — донской Добровольческой армии.
Та же участь постигнет и Турцию: несмотря на значительные уступки большевистской России по условиям подписанного Брестского мира, Османская Империя точно так же не переживёт Первую мировую войну, потеряв Ирак и Сирию и чуть не погибнув в результате Севрского мира и интервенции Греции.
И Россия, и Турция уже не будут воевать в ХХ веке, более того — сегодня фигуры Климента Ворошилова и Михаила Фрунзе стоят по левую руку от Мустафы Ататюрка, основателя современного турецкого государства, на «Памятнике Независимости», стоящем на центральной стамбульской площади Таксим.
Реклама
В декабре настоящие новогодние скидки на квартиры от Л1! Дома сданы
Маленькие двушки в Петербурге! Меньше метров - лучше цена
Торги на рынке Forex без вложений и риска. Первый депозит - бесплатно
Создание сайта под ваши задачи
Это не просто прихоть Ататюрка: участие новой, советской России в построении независимого Турецкого государства трудно переоценить. Именно поставки оружия и продовольствия в трудные моменты 1920–1922 годов спасли молодую Турецкую республику от окончательного краха, а сотрудничество СССР и Турции в 1920–1930-х годах развивалось по многим направлениям.
Именно тогда произошёл раздел Республики Армения между будущим Советским Союзом и Турцией: коммунистические восстания на Закавказье произошли во многом благодаря неафишируемой поддержке Турции, но попутно породили так и не решённый до сих пор вопрос границ независимой Армении, возникшей после распада СССР.
Во многом именно этим сотрудничеством и определялась очень сдержанная позиция Турции во время Великой Отечественной войны: даже когда немецкие войска вовсю штурмовали Кавказский хребет, Турция соблюдала старый договор о мире и нейтралитете, подписанный с Советской Россией ещё в 1921 году.
Сегодняшняя позиция Турции в существующем мироустройстве во многом задаётся именно результатами Второй мировой войны: в отличие от Восточной Европы, которая полностью попала в орбиту влияния СССР, Турция, начиная с начала 1950-х годов, была полностью включена в орбиту военного блока НАТО.
Турция вполне могла бы быть одним из учредителей блока НАТО, но этому помешали тогдашние напряжённые отношения с давней турецкой соперницей — Грецией, в результате чего обе страны были приняты в НАТО только после разрешения турецко-греческих противоречий.
Однако Турция, несмотря на включение её в систему блока НАТО и попадание страны в зону американского влияния, так и не смогла решить массу политических и экономических проблем, которые были унаследованы ею ещё со времён распада Османской Империи и попытки её фактической ликвидации по условиям Севрского договора.
Начиная с середины 1950-х годов, напряжённость в греческо-турецких взаимоотношениях начинает расти и выливается сначала в погромы греков в Стамбуле в 1955 году, а затем, в 1960 году, между Турцией и Грецией разразился так называемый «Кипрский кризис», вызванный желанием острова Кипр, на котором издревле существовало смешанное греческо-турецкое население, войти в состав континентальной Греции.
В итоге кипрский кризис так и не был разрешён, вылившись в военный переворот греческой хунты, который произошёл на острове 15 июля 1974 года.
После этого переворота Турция «временно» оккупировала северную треть острова. Впоследствии военная хунта на Кипре была низложена, однако непоправимый вред греческо-турецким отношениям уже был нанесён, а Республика Северного Кипра так и осталась непризнанным мировым сообществом государством — самым старым на сегодняшний день.
Кроме того, надо сказать, что похожие процессы «прерванной интеграции» происходили и в походе Турции в экономический союз Европы.
Турция выступила одним из основателей Совета Европы в 1949 году. Однако с тех пор вот уже 65 лет страна стоит буквально в «предбаннике ЕС», а вопрос членства Турции в Евросоюзе переносится год за годом. Несмотря на формальное заявление королевы Великобритании Елизаветы II о том, что «Турция играет роль моста между Западом и Востоком в критическое для ЕС и всего мира время», решение о приёме Турции в Евросоюз сегодня принимается не на уровне царствующих особ.
Турцию в Евросоюзе не хотят в первую очередь видеть страны «корневой Европы», и в первую скрипку — Германия и Франция. Именно французскому президенту Саркози принадлежит заявление о том, что «у Европы есть определённые границы, и далеко не все страны могут стать её полноправными членами. Это касается и Турции, которой нет места в Евросоюзе; безграничное расширение ЕС может привести к разрушению европейского политического союза», которое по-прежнему оставляет Турцию на скамейке запасных Евросоюза.
Именно на таком политическом и экономическом ландшафте и развиваются взаимоотношения современной России и Турции. Армянская, греческая, кипрская и прибавившиеся за последние годы ещё и курдская и сирийско-иракская (исламистская) проблемы — это настоящий «пояс огня» вокруг пока ещё стабильной Турции. Трудно сказать, где у современной Турции нет проблем на её границах: со всеми соседями у Турции присутствуют взаимоотношения той или иной степени напряжённости.
Более того, политика ЕС и США, как первой скрипки блока НАТО, отнюдь не способствует стабильности турецкого государства: педалируя вопрос армянского геноцида и границ Армении (и, как следствие, ставя опосредованно под сомнение легитимность самого турецкого государства), подмораживая кипрский конфликт, а теперь и создав очаг напряжённости в Сирии, выродившейся в итоге в монстра Исламского Государства, — Запад создал в итоге для Турции весьма узкий коридор возможностей.
Более того, сама по себе динамика развития Турции грозит легко вынести её за пределы этого и без того неудобного коридора: рост собственного населения и постоянно растущая потребность в энергии делает страну очень уязвимой к «оранжевым» технологиям. В условиях малейшего энергетического или экономического кризиса Турция очень легко может получить сотни тысяч протестующих по всей стране, что и показала серия недавних гражданских волнений.
Такие волнения уже почти что два года то разгораются, то утихают вокруг казалось бы рутинного вопроса переформатирования всё той же площади Таксим в Стамбуле.
Формальным поводом к волнениям стала вырубка парковой зоны Гези, расположенной на площади Таксим. Однако, уже с первого дня волнений, против Турции был включён полный комплекс мероприятий «оранжевого сценария», который пока, к счастью, не привёл к окончательной дестабилизации Турции.
Однако вернёмся к вопросам энергетики и геоэкономики.
Важность Турции, как «моста между Европой и Азией», всегда признавалась всеми мировыми игроками. «Мост» тут надо понимать двояко: с одной стороны, именно на турецкой территории расположен комплекс проливов Босфор и Дарданеллы, который является самым узким местом, в котором вода разделяет Азию и Европу. С другой стороны — именно турецкие проливы кратчайшим дешёвым морским транспортом связывают порты внутренних Чёрного и Азовского морей и систему великих рек Европы с Мировым океаном.
Контроль Турции над зоной проливов всегда был камнем преткновения во всех международных договорах и конфликтах. Надо сказать, что так или иначе, но вокруг ситуации обеспечения контроля над проливами были завязаны три конфликта, которые вела Российская Империя с Турцией: Крымская война, Русско-турецкая война 1877–1878 годов и Первая Мировая война.
По итогам событий 1920-х годов зона проливов осталась под контролем Турции — попытки установить над ней международный (в первую очередь англо-французский) протекторат провалились. Однако «реликты» этого исторического сюжета сегодня тоже присутствуют во взаимоотношениях Турции с внешним миром.
На сегодняшний день, несмотря на формальный суверенитет Турции над зоной проливов, они находятся под действием так называемой «конвенции Монтрё», принятой в 1936 году, которая во многом применяет к территориальным водам Турции положения международного морского права, включающего свободный проход кораблей всех классов и видов, включая нефтеналивные танкеры и газовозы.
При этом Турция, осознавая всю важность проливов для экономики страны, но и понимая, что международное морское право очень сильно ограничивает контроль Турции за транзитом грузов, включая и энергетические, через зону турецких проливов, предприняла в последние десятилетия ряд ограничительных шагов по зоне проливов.
Ограничения эти формально касаются безопасности провода через проливы крупнотоннажных судов и судов, перевозящих опасные грузы, но в первую очередь бьют как раз по перевозке энергетических грузов — нефти и сжиженного природного газа.
Например, СПГ-танкер, следующий из Средиземноморья в порт Южный, должен два раза пройти через проливы Босфор и Дарданеллы, прождать возле каждого из проливов от 3 часов (Дарданеллы) до 1–2 суток (Босфор) и заплатить за недешёвую лоцманскую проводку, в силу принудительной блокировки пролива. Для провода танкеров и газовозов пролив Босфор перекрывается в одном из направлений, и танкер идёт через Босфор прямо посередине пролива (обычно движение в Босфоре «двустороннее»). Вот как это выглядит в реальной жизни — «Расступись Босфор, танкер идёт!»:
В силу этих обстоятельств сама Турция строит, например, свои терминалы по регазификации СПГ в Эгейском или, на крайний случай, — в Мраморном море. Так получается просто дешевле. Для других же черноморских стран и, в первую очередь, России попытка постройки дополнительного нефтяного или газового терминала на Чёрном море приведёт впоследствии к «бутылочному горлышку» в районе проливов, которое потом невозможно будет расширить никакими усилиями, даже при активном желании на то турецкой стороны. Ибо мотивировка ограничения движения танкеров и газовозов через проливы требованиями безопасности задаёт равное отношение ко всем участникам морской торговли через Босфор и Дарданеллы.
Вокруг этого геополитического и геоэкономического ландшафта Турции, а именно: кольца нестабильности вокруг всех западных, восточных и, особенно, южных границ Турции; концепции «моста между Европой и Азией», сходящегося на перекрестии морских проливов и разорванного ими сухопутного перешейка; внутренней нестабильности самой страны и спокойным миром последнего века во взаимоотношениях со своим могущественным северным соседом — и будет строиться наш рассказ о будущем «Турецкого южного потока», который сегодня в полный рост встал как альтернатива погибающей украинской газотранспортной системе и так пока и не реализованному проекту морского газопровода «Южный поток».
Географическое положение Турции и геополитические расклады вокруг неё, надеюсь, стали ясны из предыдущей статьи.
Имея на востоке враждебно настроенную Армению, помнящую о событиях начала ХХ века, на востоке — недружественные Ирак и Сирию, де-факто распавшиеся на сегодняшний день на исламистские и курдские анклавы, волоча за собой в Средиземном море так и не решённый кипрский вопрос, а на западе гранича со своей давней соперницей — Грецией и имея в целом весьма переменчивую и нестойкую позицию всего большого ЕС и скрытую поддержку со стороны США «оранжевых» технологий внутри страны, Турция сегодня по факту обладает очень узким полем для внешнеполитического манёвра.
Реально этот манёвр сегодня сводится к простому выбору: либо продолжать прошлую турецкую политику монопольной ориентации на ЕС и на США, унаследованную ещё со времён «холодной войны» США и СССР, либо же пытаться выработать некие альтернативы европейской и евроатлантической ориентации страны.
Проблема «европейского вектора» для Турции столь же тривиальна, как и для Украины: Турцию в Европе никто не ждёт. С другой стороны, нынешняя стратегия США по отношению к странам, отделяющим Россию с её богатствами от Европы, проста и незатейлива: эти страны должны быть 100% враждебными к России и 100% подконтрольными США, но ни в коем случае не давая возможность построения стабильного «моста» между богатой ресурсами Россией и Средней Азией и нуждающейся в этих ресурсах Европой.
Европа, с позиций США, всё больше в последнее время выступает прямым конкурентом американцев в борьбе за мировые ресурсы — и любое ослабление или же взятие под американский контроль европейско-евразийских «мостов» объективно играет на руку Соединённым Штатам.
Эта политика США чётко прослеживалась раньше на примере Грузии, успешно применяется сегодня на Украине и уже была испробована, начиная с 2003 года в тестовом режиме, и в самой Турции.
При этом не играет роли, какой из итоговых ситуаций будет соответствовать страна — либо полной марионетки американских хозяев, либо же представлять из себя просто территорию хаоса и безвластия: американские интересы в любом из вариантов защищены. «Мост» либо полностью контролируется ими через своих прямых агентов, либо же — разрушен в ходе «оранжевых событий» до основания и полностью непригоден к дальнейшему использованию.
Рецепт решения существующих турецких проблем, связанных с выживанием и развитием страны, прост. Единственной внятной альтернативой ЕС и США является ориентация на Россию. Именно Россия, с её ресурсами и неприхотливым, но ёмким рынком, может позволить Турции поддержать существующие темпы роста экономики, занять безработное население и стабилизировать ситуацию со снабжением страны энергией.
Напомню простые факты: Турция сегодня импортирует 90% потребляемого страной угля, 94% нефти и 100% природного газа. Потенциал крупных ГЭС в стране либо исчерпан, либо находится на востоке страны и, в случае его использования, будет напрямую дальше дестабилизировать и без того взорвавшуюся уже ситуацию в Сирии, Ираке и Турецком Курдистане.
Турция сегодня уже зависима от России в вопросе постройки АЭС (причём эта зависимость сохранится и после пуска энергоблоков станции), уже зависит от российского газа, поступающего по «Голубому потоку», газопроводу, запущенному в 2003 году.
Зачем же Турции и дальше входить в ещё большую энергетическую зависимость от России? И в чём могут быть дополнительные преимущества России в смене ненадёжной и хаотизирующейся Украины с её стареющей ГТС и сорванного проекта «Южного потока» — на роль Турции в качестве основных экспортных ворот России по природному газу на южном направлении?
Во-первых, сам по себе турецкий рынок и его запрограммированный рост. В 1990-х годах, на фоне быстро растущего турецкого населения и ещё более стремительного роста её населения, страна даже вынуждена была перейти к импорту электроэнергии из-за рубежа.
Массовая установка электрогенерирующих мощностей на природном газе (небольших газопоршневых и газотурбинных установок и нескольких газовых ТЭС) позволили Турции резко нарастить внутреннее производство электроэнергии из природного газа и даже перейти вместе с пуском «Голубого потока», обеспечившего избыток газа для страны, к экспорту электроэнергии:
Сегодня все эти тенденции — рост населения, ещё более стремительный рост экономики и энергопотребления, недостаток энергоносителей — будут преследовать Турцию и дальше.
В дополнение к «Голубому потоку», который за последние годы стабильно поставлял в Турцию 14 млрд. м3 природного газа в год, после недавнего визита Владимира Путина в Турцию получил «путёвку в жизнь» и следующий проект российско-турецкого энергетического сотрудничества, условно пока названный либо «расширением Голубого потока», либо же «Турецкий поток».
«Газпром» и турецкая компания Botas Petroleum Pipeline Corporation подписали меморандум о строительстве «Турецкого потока» мощностью в 63 млрд. м3 газа в год, что в точности повторяет мощность отменённого «Южного потока».
Около четверти запланированного газа из строящегося газопровода уже заявила к получению сама Турция. Это составит 14 млрд. м3 природного газа в год, что равносильно запуску ещё одного «Голубого потока», который и обеспечивал всё увеличивающиеся потребности Турции в природном газе в десятилетие с 2003 по 2014 год.
Но что нам предстоит увидеть после постройки морской части газопровода, куда в дальнейшем пойдут ответвления «Турецкого потока», и какова судьба оставшихся пока свободными 49 млрд. м3 природного газа в год?
Попробуем представить, как будет развиваться ситуация с «Турецким потоком» в дальнейшем. На сегодняшний день реально, кроме меморандума «Газпрома» и Botas, нам мало что доступно, но представить и понять конфигурацию будущего «Турецкого потока» можно уже сегодня. Начальные участки трубопровода Россия уже полностью строит — южный транзитный коридор — исключительно по своей территории.
Ни присоединение Крыма, ни спорный статус Луганской и Донецкой народных республик пока никак не учитываются в трассе «Южного коридора» — выходной точкой будущего газопровода по-прежнему будет компрессорная станция «Русская». Терять задел, созданный для «Южного потока», России не хочется: мощности строящейся «Русской» совершенно избыточны для потребления газа на юге России — это изначально была экспортная компрессорная станция и поэтому её включение в новый вариант южного маршрута доставки газа целиком логично.
Основная же интрига заключена в дальнейшем: по какому морскому маршруту пройдёт будущий «Турецкий поток» и куда будут направлены его финальные ответвления?
Конечно же, понятно, что выбор турецкого маршрута постройки морского участка газопровода позволяет значительно облегчить финансовую и технологическую сложность изначального проекта «Южного потока». В этом плане даже очевидна и естественная точка выхода для будущего морского газопровода: его разумно тянуть по кратчайшему расстоянию от «Русской» до турецкого порта Самсун, где находится существующая точка выхода уже построенного «Голубого потока». Это позволит максимально полно использовать инфраструктуру «Голубого потока» и задействовать уже обученный ремонтный и эксплуатационный персонал на турецкой территории.
А вот дальше у нас присутствует интрига: место будущего газового хаба, с которого оставшиеся 49 млрд. м3 природного газа будут раздаваться, как «сёстрам по серьгам», пока не определено.
Указано лишь, что он будет находиться «на западной турецкой границе». И вот тут-то нас и поджидает основная интрига.
Во-первых, чётко оговорено, что Болгария исключена из игры как участница газового транзита: точка передачи газопровода будет находиться, согласно официальным сообщениям, на «границе Турции и Греции».
В этом случае Россия и Турция незримо решают две проблемы: Россия уходит из-под влияния Третьего энергетического пакета ЕС, заставляя уже сами страны Евросоюза строить газопроводы от точки передачи газа на турецко-греческой границе. Турция же надёжно привязывает Грецию к газовому транзиту, ставя гордых эллинов в прямую зависимость от турецких поставок голубого топлива.
Во-вторых, интересна сама точка выбора передачи газа: всё та же упомянутая «граница Турции и Греции». Дело в том, что конфигурация сухопутных границ на европейском берегу Мраморного моря такова, что выбор Греции, как партнёра по транзиту газа вместо безуспешно пытающейся сегодня реанимировать «Южный поток» Болгарии, задаёт ещё одну возможность для транзита газа с турецкого хаба: газопровод в этом случае может быть выведен Турцией напрямую на берег Эгейского моря, и в дальнейшем газ спокойно уже можно сжижать и отправлять, куда угодно по миру.
Возможность создания СПГ-терминала в Чёрном море, как вы помните из прошлой статьи, всегда упиралась в твёрдую позицию Турции касательно Черноморских проливов, которая всячески ограничивала транзит энергетических (справедливо названных «опасными») грузов через Черноморские проливы и особенно Босфор.
В случае же выхода российского газа, да ещё и в объёме около 50 млрд. м3 в год, на берег Средиземного моря его дальнейшее сжижение и доставка по всему миру становятся просто-таки очевидной идеей.
Да, обычная практика транспортировки природного газа подразумевает либо его транспортировку по газопроводам, либо же немедленное сжижение его прямо возле месторождения. Однако, по правде говоря, для России этот второй вариант сопряжён с массой трудностей: даже проект «Ямал-СПГ» оказывается расположенным достаточно далеко от рынков, на которых можно получить хорошую премию за поставку СПГ: Китая, Японии, Южной Кореи, Индии.
Вот, как пример, разрабатываемая схема поставки СПГ с Южно-Тамбейского месторождения по миру:
Для понимания ситуации тут лучше показать страны-импортёры и точки перевалки "арктического" СПГ на обычные, "тропические" газовозы, как показано на вот этой небольшой карте:
Как видите, для обеспечения доставки ямальского газа на перспективные рынки надо обеспечить, с одной стороны, эксплуатацию на Северном морском пути целой эскадры СПГ-танкеров ледового класса, но, с другой стороны, это всё равно не избавляет проект от организации в Европе и на Чукотке (!) пунктов по перевалке СПГ на обычные СПГ-танкеры, которые уже и доставляют природный газ потребителям по всему миру.
В случае же «Владивостока-СПГ» России для выхода на перспективные рынки ЮВА надо построить газопровод «Сила Сибири», который и сам имеет протяжённость около 4000 километров.
В случае же планируемого «Турецкого потока» его общая длина, в зависимости от маршрута, может составить 2300–2600 километров — от месторождений Западной Сибири и до точки гипотетического терминала на берегу Эгейского моря.
А что делать? Ближе, чем неудобный тупик Чёрного моря, контролируемый Турцией, и ближе Средиземноморья у России тёплых и незамерзающих морей пока нет.
В случае же постройки такого терминала — возможно, и совместно с Турцией — Россия получает мощный рычаг геополитического и геоэкономического давления на весь Евросоюз. Вопросы дискриминационного Третьего энергетического пакета не просто выносятся «за скобки», но и начинают играть против ЕС.
С одной стороны — именно ЕС в этом случае должно строить подводки к запланированному турецкому газовому хабу. С другой стороны — начни Евросоюз играться в те же игры, которые по глупости ли или по подлости сегодня осуществляет Германия с «Северным потоком», — будущий «Турецкий поток» вполне может стать каким-нибудь Russian-Aegian LNG, с которого российский природный газ уже сможет легко проложить себе путь через Суэцкий канал не на заполненные дешёвым трубопроводным газом рынки Европы, а на алчущие любых количеств СПГ рынки Японии, Южной Кореи, Китая и, особенно, Индии, которые на сегодня готовы давать 25%-ную премию от цены поставляемого им СПГ, по сравнению с европейскими ценами. Ситуация с ценами на сегодняшний день, на фоне подешевевше нефти, конечно же, уже подкорректировалась, но нам важнее качественная картинка:
Ну а что же Европа?
А Европа в этом случае остаётся со своими собственными истощающимися месторождениями газа, с ненадёжным транзитом через украинскую ГТС, с полупустым «Северным потоком» и с… Третьим энергопакетом, который, якобы, должен был обеспечить Европе целое море дешёвого природного газа.
Ведь всегда можно походить по рынку, никто же не неволит покупателя попробовать поискать товар подешевле…