Страна танго, футбола и говядины охвачена беспорядками. Полиция стреляет в многотысячные толпы, которые громят магазины. Владельцы
лавок взялись за ружья, а один даже облил ворвавшихся погромщиков раскаленным маслом. Правительство Аргентины подало в отставку.
Президент Фернандо де ля Руа уволил не всех, но принял отставку самого знаменитого в Латинской Америке экономиста-либерала министра
экономики Домиго Кавалло, человека, по рецептам которого предлагалось спасать российскую экономику в ходе дефолта 1998 года.
Президент Аргентины Фернандо де ла Руа объявил в стране чрезвычайное положение с целью пресечения массовых беспорядков, вызванных
тяжелейшим экономическим кризисом.
Правоохранительные органы не в состоянии взять ситуацию под контроль. Толпы людей грабят супермаркеты в Буэнос-Айресе, в провинциях
Энтре-Риос, Мендоса, Санта-Фэ, Корриентес, Чако, Росарио. Есть сведения о погибших и раненых.
Крах аргентинской либеральной модели даже в деталях совпадает с тем, что происходило в России три с половиной года назад, что
доказывает полное тождество рецептов.
К середине 1990-х годов экономика Аргентины, второго по величине государства Латинской Америки, добилась серьезных успехов.
Приватизация промышленности и отпуск цен привели к тому, что рост ВВП стабильно превышал 8 процентов в год. Инфляция соответствовала
мировому уровню. МВФ щедро кредитовал развитие многообещающей страны. И в этот момент Кавалло совершил роковую ошибку - решил
закрепить успех теми методами, которые соответствовали его представлениям. Чтобы укрепить песо и не допустить произвольного
печатания денег, решено было жестко привязать количество песо в стране к количеству имеющихся золотых и долларовых резервов в
Центральном банке. Каждое песо должно было быть обеспечено доллларом. За соблюдением этого правила следил валютный совет (который
предлагалось создать и в России).
На первый взгляд - сильное решение. Но последствия оказались, как всегда в таких теориях, противоположны тем, что ожидались.
Аргентина должна была платить по долгам МВФ, кредиты которого, как и в России, были частично проедены, частично разворованы. Денег
не хватало - валютный совет строго следил за паритетом с долларом. И аргентинское правительство пошло тем же путем, что и
российское, - стало выпускать государственные облигации, аналог нашим ГКО. И пошла расти пирамида. Деньгами от облигаций оплачивали
долги МВФ, сами же облигации гасились за счет новых выпусков. Инвесторы, в том числе американские, охотно раскупали доходные бумаги.
Чтобы поддержать доверие к облигациям, брались новые займы у МВФ, что требовало еще больших выплат по обслуживанию долга. Пытаясь
увеличить собственные доходы, правительство закрутило налоговый пресс. В результате 40 процентов экономики ушло в тень, 45 процентов
трудоспособного населения работали неофициально.
Осень нынешнего года в Аргентине в точности повторяет то, что происходило в России в июле 1998 года. Высосав с помощью облигаций
деньги из страны, инвесторы отказались покупать новые бумажки и потребовали полного расчета. Выдающийся переговорщик Кавалло
попросил у МВФ очередной заем в 8 миллиардов долларов, и фонд со свойственной ему дальновидностью деньги дал. Они сразу же ушли на
выплаты по прошлым кредитам и облигациям, иными словами - в песок. А суммарный долг страны возрос до 132 миллиардов долларов.
Правительство ввело лимит на снятие гражданами денег со счетов, что вызвало панику, инвесторам предложило поменять облигации на
новые - с отдаленными сроками погашения и меньшей доходностью, что вызвало возмущение. Даже от пенсионных фондов потребовали вложить
деньги граждан в государственные бумаги. Так ничего и не понявший Кавалло в очередной раз попросил у МВФ 1,3 миллиарда долларов. Но
фонд уже кое-что понял и денег не дал. Зарубежные фирмы стали выводить свои капиталы, закрывать производства, правительство
сократило зарплаты и социальные программы, цены выросли, и не имеющие сбережений миллионы аргентинцев с латино- американским
темпераментом двинулись грабить магазины.
Домиго Кавалло в отличие от многих его российских единомышленников в личных интересах не подозревают. Он искренне и последовательно
делал то, что считал правильным. Его не смутил даже российский дефолт, напротив, он предлагал и в России использовать аргентинскую
модель. К счастью, к тому моменту российские реформаторы уже переместились из министерских кресел в оппозицию...
Непоколебимая, не подверженная сомнениям уверенность либерала в собственной мудрости сродни религиозному фанатизму. Как и положено
фанатикам, экономисты-монетаристы совершенно необучаемы. В 1994 году по либеральному сценарию произошел так называемый <Текиловый
кризис> в Мексике. В 1997 году - Азиатский кризис. В 1998 году - дефолт в России. В 2001 на те же грабли наступила Аргентина. Но
самое интересное, что российские либералы по-прежнему пропагандируют свои идеи, к примеру, предлагают взять новые кредиты МВФ, чтобы
легче было платить по старым, жестко привязать курс рубля к доллару и так далее.
Впрочем, одно различие у религиозного и экономического фанатизма есть. Религиозный фанатик готов сам погибнуть за свою веру. А
либеральный экономист знает, что за сделанные им долги будут рассчитываться другие. Как в Аргентине, так и в России.
АРГЕНТИНА: КОГДА БОМБАРДИРОВЩИКИ НЕ ПОМОГУТ
25-12-2001
Дело в том, что в стране существует широкое и довольно хорошо организованное рабочее движение, с левым крылом , гораздо более активным, чем обычная профсоюзная бюрократия, а также живая традиция мощных обще-национальных движений, в которых рабочий класс решал свои задачи и добился значительных успехов.
Как главная ставка на кону – выплата внешнего долга, так и полный комплект неолиберального экономического предательства, от приватизации до привязки курса национальной валюты к доллару – имеют решающее значение для Третьего мира.
Долг Аргентины – один из крупнейших в Третьем мире. Неизбежное прекращение выплаты этого долга немедленно послужит примером другим странам Третьего мира. Но даже если этого не произойдет сразу же, дефолт Аргентины сам по себе приведет к взлету процентов по займам и сделает немыслимым выплату долгов для других стран Третьего мира.
В Латинской Америке уже несколько лет наглядно виден растущий кризис легитимности существующих буржуазных режимов.
Даже с помощью миллиардов американских долларов и сотен американских наемников приказчики Колумбии (такая раболепная марионетка империализма не заслуживает названия «правительства») не в состоянии уничтожить партизан. Массовое движение, развернувшееся в Эквадоре год-два назад, временно приостановлено, но не потерпело решительного поражения. В Венесуэле старая прогнившая двухпартийная система сметена на свалку истории одним мощным взмахом метлы Боливарской революции, и ,похоже, многие крупные помещики скоро составят компанию своим братьям по классу в музее древностей. В Мексике, однопартийный режим ИРП сломан, и некоторые из его преступлений, как бойня в Тлателолко и серия исчезновений студентов-активистов, начали выходить на свет.
Гусано («червяк»-кубинский контрреволюционер), бывший когда-то чисто кубинским явлением, становится все-латиноамериканским. В Майами сейчас встречаются венесуэльские гусанос, колумбийские, эквадорские и мексиканские, и интересно было бы посмотреть – отправятся ли и аргентинские гусанос в Майами, или, по своей давней англофильской традиции, приземлятся в Британии.
Еще один момент очень важен именно для Латинской Америки, хотя имеет некоторое значение для всего Третьего мира.
Это – существование и выживание кубинской революции, которая, несмотря на всю империалистическую клевету и нападки, остается притягательной для трудящихся континента. Существование Кубы - неопровержимое доказательство возможности революции, возможности народа совершить ее, того, что никакая сила не способна остановить народ, решивший завоевать национальную и социальную свободу. И что можно существовать, и неплохо, не будучи колонией Ситибэнк (США).
Это, конечно, далеко не первый раз, начиная с 1959 года, когда в Латинской Америке мы наблюдаем многобещающее революционное брожение. Но сейчас многое изменилось. Реформизм в рабочем движении сейчас гораздо слабее, чем раньше. Во первых, из-за конца сталинизма в СССР, во-вторых – из-за нового, уже после Холодной войны созданного, вида империалистической эксплуатации, который попросту уничтожает относительно благополучные слои рабочего класса и мелкой буржуазии в полуколониальных странах. И в-третьих, потому, что реформисты всех мастей все больше разоблачают себя как орудия неолиберальной империалистической политики.
Ничто не предопределено, ничто не «неизбежно», все решится в реальной борьбе. Но покуда империалисты были заняты, восхищаясь автоматизированной бойней, устоенной ими в Афганистане, Аргентина взорвалась, и это не та задача, которая решается бомбардировщиками и англо-империалистическими союзами.