Правительство внесло в Госдуму законопроект, который, предрекают юристы, может положить конец отечественной криминалистике. Он предусматривает расширение перечня статей Уголовного кодекса, по которым можно будет применять так называемый особый порядок судопроизводства. В результате получить свою "двушечку", "пятёрочку", а с новыми поправками – и "пятнашечку" сможет кто угодно, независимо от виновности: у следствия больше не будет необходимости вообще что-нибудь доказывать.
Законопроект, внесённый в нижнюю палату парламента на днях, остался незамеченным за более "яркими", но менее реалистичными идеями – вроде предложенных двухпроцентных отчислений в пользу престарелых родителей или запрета на стриптиз для учителей. А зря.
У проекта довольно блёклое название: "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации". Его авторы предлагают расширить сферу применения особого порядка судопроизводства, распространив этот механизм фактически на все статьи Уголовного кодекса.
Цель очень доходчиво изложена в пояснительной записке: это "снизит расходы средств федерального бюджета, связанные с рассмотрением дела по существу и вызовами в суд участников уголовного судопроизводства, значительно сократит сроки рассмотрения уголовных дел судом".
Конец следствия
Для начала напомним, что особый порядок – это упрощённая процедура, в результате которой подсудимому выносят приговор за одно заседание, без исследования доказательств, только на основании его собственного признания. При этом ему нельзя назначить наказание больше двух третей от того срока, что предусмотрен "его" статьёй.
Согласно закону в действующей редакции, обвиняемый может подать ходатайство "о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации, не превышает 10 лет лишения свободы". Инициаторы законопроекта предлагают "базу" расширить – применять особый порядок к тем, кому грозит срок до 15 лет.
– Если этот закон вступит в силу, то в особом порядке будут рассматриваться процентов 80 всех дел, – даёт прогноз адвокат Сергей Афанасьев. – Такой закон – просто подарок органам следствия: не надо забивать голову тактиками, методиками, проблемами. Договоритесь с обвиняемым – и всё. Криминалистика закончилась, дела можно не расследовать. В провинции уже сейчас, и без этого закона, по-моему, дела в суд не направляются, кроме как в особом порядке.
"Панихидой по правосудию" называет этот законопроект адвокат Юрий Новолодский.
– Если круг дел, в которых суду не нужно исследовать доказательства, расширится, то правильно пишут авторы пояснительной записки: сплошная экономия бюджетных средств, – горько иронизирует он. – Особый порядок позволяет суду не исследовать доказательства вообще. А суд должен выполнять жёсткую контрольную функцию по отношению к следствию, он должен быть настроен критически по отношению к каждому доказательству, представленному обвинением. У нас этого давно уже нет. А без этого нет никакого правосудия.
Законопроект содержит условие: к тем, кому вменяются статьи об убийстве, захвате заложника, бандитизме, организации преступного сообщества, угоне воздушного судна и диверсии, особый порядок может применяться "только в том случае, если с обвиняемым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве".
– Вам не кажется, что в этом есть элемент принуждения? – интересуется Юрий Новолодский. – Особый порядок применяться не будет, если вы не заключите сделку со следствием.
Уголовное поощрение
– Этот законопроект направлен на то, чтобы ещё больше утвердить в нашей уголовно-процессуальной практике так называемый институт достижения соглашения со следствием, – уверен адвокат Новолодский.
С 2009 года особый порядок стал частью механизма, когда обвиняемый идёт на досудебное соглашение со следствием – сделку. Один из обвиняемых даёт показания на соучастников, главным образом – на лидера, и получает за это меньший срок. Предполагалось, что это поможет раскрывать групповые преступления, изобличать банды наркоторговцев и так далее. На практике это стало применяться несколько шире.
– Появилась такая тенденция: поймали четверых, следователь ничего не делает, а только ждёт, кто из них первым признается, – говорит Сергей Афанасьев.
Гражданина, давшего показания по сделке, судят в особом порядке, выделив его дело в отдельное производство. При этом не присутствуют те, кого он назвал подельниками. Они не могут возразить или доказать оговор. Их дело попадёт в суд уже с "довеском" – состоявшимся приговором, где обстоятельства преступления доказаны, осталось лишь "вписать" имена всех соучастников. Ключевым доказательством их вины послужат слова уже осуждённого подельника. Такую схему можно применять по-разному.
– Наше следствие порой использует эти сделки для того, чтобы получить замечательного человечка, который будет оговаривать других соучастников, – считает Юрий Новолодский. – За это он получит не уголовное наказание, а "уголовное поощрение".
Как тут не вспомнить "дело Навального"? Оно, напомним, было построено на показаниях экс-гендиректора "Кировлеса" Опалева, осуждённого в особом порядке.
– Если вспоминать фразу, что "признание – царица доказательств", то при сделке её коронуют, – уверен Сергей Афанасьев. – Если просто при особом порядке суд обязан убедиться хотя бы в наличии события преступления, то в случаях с соглашением о сотрудничестве его интересует только одно: выполняет ли подсудимый условия этого соглашения. Все обстоятельства и квалификации суд принимает в том виде, в каком они предложены следствием.
Схема даёт осечку, когда дело слушают присяжные: они не знают слова "преюдиция", им неинтересны прежние приговоры, они стараются судить по фактам. И выносят вердикт – доказано или не доказано. Не хватает фактов – не доказано.
Так, в известном деле о покушении на ректора Полярной академии были осуждены в особом порядке организаторы – отец и сын Журавлёвы. За организацию убийства они получили по условному сроку за то, что дали следствию показания на "заказчика" – проректора академии Лукина. Но присяжным, которые судили Лукина, оказалось недостаточно чьих-то слов, им хотелось доказательств. И Лукина оправдали.
– При рассмотрении дела с присяжными видны все огрехи проведённого расследования, – объясняет адвокат Новолодский. – Видно, где доказательства подменяются рассуждениями.
В последнее время у нас сужается круг дел, которые могут рассматриваться судами присяжных. Из него выпали дела о терроризме, о взятке. Зато, как мы видим, расширяется база для применения особого порядка и сделки.
Потерпевшие потерпят
У института особого порядка судопроизводства, особенно – в комплекте со сделкой, есть ещё одна опасная сторона, о которой говорит адвокат Афанасьев. Речь идёт о правах потерпевших. Если в случае просто с особым порядком их протест является препятствием для упрощённого рассмотрения дела, то при сделке у потерпевших нет права возразить.
– Во всех случаях соглашение о сотрудничестве – это как бы компромисс общества с преступником, – подчёркивает адвокат. – Как далеко общество готово зайти в этом компромиссе?
Он приводит пример из недавней судебной практики. Уральского воротилу Павла Федулаева судили как организатора семи убийств. В суде сидели потерпевшие из семи семей. Кроме того, ему вменялись рейдерские захваты. Действовала группа, а Федулаев считался её лидером. Ему светило пожизненное заключение. Но он пошёл на сделку, дал показания на всех своих подчинённых-подельников и получил 20 лет колонии. Потерпевшие были потрясены.
Адвокаты подсудимых защищают. Но даже они считают, что такие способы облегчения участи преступников должны применяться с большой осторожностью.
– В этом нужно не только видеть положительные аспекты, о которых взахлёб говорят в пояснительной записке к проекту её авторы, – уверен Юрий Новолодский. – Нужно ещё слышать тех людей, которые в силу своей работы "на земле" знают об оборотной стороне медали.
Но в правительстве, видимо, с "работающими на земле" юристами не согласно. Как отреагирует Дума – можно прогнозировать: подавляющее большинство законопроектов, внесённых президентом и правительством, у депутатов проходят на ура.
К сожалению, "Фонтанке" не удалось узнать, как смотрит на институты сделки и особого порядка глава Следственного управления Следственного комитета по Санкт-Петербургу Андрей Лавренко. Он в отпуске. Но, будем надеяться, свою точку зрения он выскажет в ближайшее время – по возвращении.
Ирина Тумакова,
"Фонтанка.ру"
IGA: как тут не вспомнить слова товарища Вышинского?
С другой стороны, было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого как ординарные участники процесса. В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае, считавшейся наиболее серьёзным доказательством, «царицей доказательств» (regina probationum). К этому в корне ошибочному принципу средневекового процессуального права либеральные профессора буржуазного права ввели существенное ограничение: «царицей доказательств» собственное признание обвиняемого становится в том случае, когда оно получено правильно, добровольно и является вполне согласным с другими установленными по делу обстоятельствами. Но если другие обстоятельства, установленные по делу, доказывают виновность привлечённого к ответственности лица, то сознание этого лица теряет значение доказательства и в этом отношении становится излишним. Его значение в таком случае может свестись лишь к тому, чтобы явиться основанием для оценки тех или других нравственных качеств подсудимого, для понижения или усиления наказания, определяемого судом.
А что в правовых практиках США, стран ЕС и др. стран для сравнения, вот что надо
>юриспруденция: признание - царица доказательств!
Юристы считаются одними из здравомыслящих, флегматичных людей среди бойкого на выкрутасы населения, но вот пример обратного поведения: не приведены сравнительные правовые категории и аспекты в законодательстве и практике других стран - не с чем сравнить, может этот закон даже худосочно бледный при сравнении с аналогичными законами других цивилизованных стран.
Ниже один из многочисленных комментариев, в котором содержится хоть какая-то относительная аргументация закона, но опять же отсутствует информация ОБ ОПЫТЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ В ДРУГИХ СТРАНАХ, ведь что-то уже наверняка есть и надо пользоваться достижениями человечества, хотя бы для сравнения.
С уважением.
Написал Oleg_I
7 августа 2013г
"То, что адвокаты в трауре — это понятно, лишают несчастных хлебушка. Что касается самой статьи — я не совсем прослеживаю логику: в начале говорится о том, что "особый порядок" — это плохо, поскольку любой может сесть "ни за что" (у нас, как известно, 95% сидят именно по этой "статье"). В конце статьи приводится пример, свидетельствующий об обратном — "особый порядок", оказывается, сокращает срок. Оказывается, преступники очень любят особый порядок, и даже готовы идти ради него на сделку со следствием. Я не вижу никакой проблемы: если преступник сам признался — так его посадят в любом случае, и чего тянуть тогда? Если он оклеветал при этом другого человека — так его слова не более чем свидетельские показания, и могут быть опровергнуты другими доказательствами. Если же один преступник сдаст всю свою гоп-компанию и каждый из них получит надлежащий срок — то меня, как законопослушного гражданина, такое положение дел не может не радовать." blog.fontanka.ru/posts/137189/
База для реабилитации военнослужащих, подчинённые хозяйственники умеют удивить.
kommersant.ru/doc/2269342
Как стало известно «Ъ», из базового уголовного дела о крупных хищениях в Минобороны скоро исчезнет единственный эпизод, напрямую касающийся бывшего главы военного ведомства Анатолия Сердюкова.
Речь идёт о принадлежавшей его родственнику Валерию Пузикову базе отдыха «Житное» в Астраханской области, благоустроенной за армейский счет по личному указанию экс-министра. Господина Сердюкова спас сам господин Пузиков, безвозмездно передавший базу стоимостью 150 млн руб. Минобороны. В итоге состава преступления в «благоустройстве» не осталось.
По данным «Ъ», основанием для передачи военным базы отдыха «Житное», расположенной в Икрянинском районе Астраханской области, стало решение внеочередного собрания дольщиков некоммерческого партнерства ООО «Житное». На нём два основных владельца общества, коммерсанты Валерий Пузиков и Артур Позов, заявили о безвозмездной передаче своих долей государственным автономным учреждениям Минобороны — Студии военных художников им. М. Б. Грекова в Москве и Центральному музею бронетанкового вооружения и техники в подмосковной Кубинке. При этом ни в музей, ни в студию передаваемое имущество пока не поступило — по данным «Ъ», «Житное» было поставлено на баланс Минобороны, и в ведомстве сейчас решают, как им распорядиться.
База отдыха в дельте Волги, ориентированная исключительно на приём высокопоставленных гостей, стала при министре Анатолии Сердюкове чуть ли не объектом номер один в военной системе. Глава оборонного ведомства регулярно посещал «Житное» в компании друзей, в числе которых однажды оказались даже первые лица государства Владимир Путин и Дмитрий Медведев.
По понятным причинам экс-министр не жалел военных сил и средств для благоустройства элитной базы. Так, например, асфальтированную дорогу к «Житному» длиной 8 км из ближайшего села Краса прокладывал инженерный батальон Минобороны, а озеленением базы целый месяц занимался взвод технического персонала из полка дальней авиации. Благоустройство, как рассказали военному следствию десятки свидетелей из числа бывших подчинённых Анатолия Сердюкова, курировал он лично: отдавал распоряжения на привлечение рабочей силы и закупку стройматериалов, утверждал всю проектную и строительную документацию, даже летал над «Житным» в военном вертолёте, проверяя качество проделанных работ.
Проявленное главой оборонного ведомства рвение, по мнению военных следователей, объяснялось не только его стремлением обеспечить достойный приём VIP-персонам, но и тем, что «Житное» принадлежало зятю экс-министра Валерию Пузикову. Помощь родственнику в главном военном следственном управлении (ГВСУ) СКР посчитали злоупотреблением должностными полномочиями, возбудив уголовное дело по ст. 285 УК РФ. Подозреваемыми в нём, правда, оказались неустановленные «должностные лица Минобороны», но господин Сердюков, получивший статус свидетеля, вполне мог стать одним из них.
По мнению специалистов, после смены собственников базы и её возвращения в систему Минобороны дальнейшее расследование обстоятельств благоустройства «Житного» потеряло смысл. «Событие осталось, но состав преступления в связи с фактическим погашением нанесённого государству материального ущерба исчез»,— говорят эксперты. В связи с этим эпизод с благоустройством будет исключён из базового дела «Оборонсервиса» — ГВСУ СКР остаётся лишь решить, когда и с какой формулировкой прекратить расследование.
Отметим, что ни одно из уголовных дел «Оборонсервиса», возбужденных за мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ) при продаже так называемых непрофильных активов Минобороны, не касалось напрямую бывшего министра. Отвечая на вопросы военного следствия, затрагивающие продажу по заниженной стоимости того или иного объекта, господин Сердюков всякий раз пояснял, что цену определяли его подчиненные-хозяйственники и нанятые ими коммерсанты. Он же как глава министерства лишь утверждал сделки, не вдаваясь в их финансовые детали. Опровергнуть показания экс-министра теоретически могла бы его близкая подруга, работавшая начальником департамента имущественных отношений Минобороны и обвиняемая сегодня в мошенничестве Евгения Васильева, однако она молчит. Не могут свидетельствовать против бывшего министра и другие участники сомнительных сделок из числа военных чиновников и коммерсантов, поскольку все они напрямую с господином Сердюковым не общались, а получали команды от его фаворитки. Таким образом, во всех эпизодах мошеннических с точки зрения военного следствия продаж экс-министр считается введённым в заблуждение подчинёнными — его не удалось привлечь по этим фактам даже в качестве подозреваемого.
По данным источника «Ъ», близкого к следственно-оперативной группе ГВСУ СКР, «разительные» перемены произошли и в настроении свидетеля Сердюкова. На всех предыдущих допросах экс-министр, как уже сообщал «Ъ», избегал прямых контактов с военными следователями — отмалчивался или в крайнем случае передавал им свои заранее заготовленные показания в письменном виде. Во время же последней встречи, проходившей в начале августа и посвящённой проведённым главной военной прокуратурой проверкам по фактам продажи армейской земли в Красногорском районе Подмосковья и закупки мебели для кадетского училища Минобороны в Краснодаре (см. «Ъ» от 18 июня и 8 июля), экс-министр уже улыбался, шутил и даже рассказывал сотрудникам ГВСУ СКР забавные истории из своей министерской жизни.
Свидетель, воспользовавшись случаем, в очередной раз изложил следствию и свою позицию относительно «Житного», сообщив, что на самом деле база строилась и благоустраивалась для отдыха и реабилитации военнослужащих. На вопрос следствия, почему в таком случае «Житное» не было сразу поставлено на баланс военного ведомства, а попало в собственность мужа его сестры Валерия Пузикова, экс-министр ответил, что и сам был немало удивлён, узнав об этом. По словам господина Сердюкова, он несколько раз отдавал команды подчинённым из числа хозяйственников, чтобы те правильно оформили все бумаги по объекту. Однако те якобы не так поняли его и в итоге подвели. «Ну вы же сами в погонах и знаете, как много в армии дураков служит»,— доверительно посетовал бывший глава Минобороны. Адвокат экс-министра Константин Ривкин комментировать ситуацию не стал.