Transparency International поставила под сомнение честность российских депутатов
Организация Transparency International, занимающаяся борьбой с коррупцией,
провела анализ деклараций российских депутатов о доходах, которые они подавали в
2007 году, как кандидаты в члены парламента, и в 2010 году, пишет газета
"Ведомости".
В ходе исследования выяснилось, что некоторые депутаты за прошедшие со времени
попадания в Госдуму годы обзавелись собственностью, стоимость которой не
сочетается с указанными ими зарплатами. Так, депутат от "Единой России" Дмитрий
Вяткин при доходе в 2009 году в 3,5 миллиона рублей приобрел две квартиры и еще
одну получил от государства во временное пользование.
Депутат от ЛДПР Аркадий Саркисян при зарплате в 1,9 миллиона рублей стал
владельцем половины квартиры площадью 337 квадратных метров (средняя стоимость
квадратного метра, к примеру, в Москве составляет 156,2 тысячи рублей).
Парламентарий Эдуард Маркин с аналогичной зарплатой обзавелся автомобилями Audi
A8 L (от 4,5 миллионов рублей) и BMW X5 (от 3 миллионов рублей), причем
последняя машина записана на жену депутата.
Также исследование Transparency International показало, что многие депутаты за
прошедшие три года переписали часть своего имущества на жен или мужей. Среди них
оказались единоросы Станислав Говорухин, Владимир Васильев, Владимир Головнев и
ряд других. По мнению директора российского представительства Transparency
International Елены Панфиловой, депутаты считают, что имущество их супругов
контролируется менее строго, даже несмотря на то, что оно также подлежит
декларированию.
Единорос Владимир Головнев объяснил "Ведомостям" ситуацию с перепиской имущества
на жену тем фактом, что депутат по закону не имеет права заниматься
предпринимательской деятельностью. "Часть ответственности пришлось переложить на
супругу", - отметил он.
Депутаты отчитались о своих доходах в 2010 году впервые: ранее публиковать
декларации обязаны были лишь кандидаты в парламент. Стоит отметить, что в
декларации записаны только сведения о доходах за год и о принадлежащем
конкретному депутату транспорте и недвижимости, а данные о ценных бумагах,
счетах в банках и другой собственности в нее не включены.
"Во всем городе я не знал ни одного честного человека" (c)
...
Во всем городе я не знал ни одного честного человека. Мой отец брал
взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по
третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: "Благодарить надо!" - и проситель возвращался, чтобы дать 30-40 копеек. А те, которые взяток не брали, как,например, чины судебного ведомства, были надменны, подавали два пальца,отличались холодностью и узостью суждений, играли много в карты, много пили,женились на богатых и, несомненно, имели на среду вредное, развращающее
влияние. Лишь от одних девушек веяло нравственною чистотой; у большинства из них были высокие стремления, честные, чистые души; но они не понимали жизни и верили, что взятки даются из уважения к душевным качествам, и, выйдя замуж, скоро старились, опускались и безнадежно тонули в тине пошлого,мещанского существования....
Реальная же традиционная культура заставляла его "входить в положение" человека,
то есть относиться к нему "по совести" (на современном языке - "по понятиям"), а
не исходя из бездушной инструкции (Закона). Раз так, то и к себе, грешному, надо
относиться "по совести", а людей не обижать отказом от их благодарного
подношения. Как говорил просителю бюрократ в притче Кафки: "беру, чтобы ты не
подумал, что упустил что-то". Но бюрократ Кафки бездушен: берет, но не
сочувствует просителю и нисколько не отступает от инструкции. А русский бюрократ
по возможности поможет давшему взятку просителю или хотя бы пожалеет его.