От And
К All
Дата 07.11.2001 14:59:19
Рубрики Прочее; Образы будущего;

Мистерия -=Sтрана TV=-

---------------------
Наши ценности,
счастье,
мыслящее тело
& drugs
---------------------

Опыт с банковской тематикой научил меня кое-чему. Теперь, вместо того, чтобы задавать ехидные вопросы по каждому из отдельных научных тезисов о химической теории счастья, я предложу свой взгляд сразу, целым ракурсом. Имея уже представленное целое, я буду полностью готов излагать известные мне (и мои собственные) альтернативные взгляды по всему спектру вопросов и помочь лучше узнать то, чего вы никогда не знали. Я думаю, после того, как сюда подключаться Сысой, Александр, Беглетц, Саша, другие, имеющие медицинское и биологическое образование, и welcome все-все-все, мы получим солидный материал. После него, если у кого и появится прежнее дурацкое мнение о психотропных веществах (наркотиках), ему уже нельзя будет приписать известное высказывание: "не читал, но осуждаю". Это будет просто -- прежнее, дурацкое, мнение.

Конечно, это шутка, но в каждой шутке есть доля шутки...


* * *

Кто мы и как мы мыслим.
Или как мы думаем, что мы мыслим...



•::::: Мистерия -=Sтрана TV=- :::::•

Представьте себе мир, в котором живут телевизоры. На экранах у них -- весь окружающий нас красочный мир -- насколько взора хватает; из динамиков звучит синхронное озвучивание визуального потока, им необходимо питание -- они его получают, они рождаются, совершенствуются, стареют, подхватывают недуги, и т.д., всё как у людей, в общем :)) Ага, так как телевизоры будут аналогами осознающего себя Я, то телевизоры должны иметь смотрящий во внутрь глаз. Представьте, что это видеокамера, смотрящая прямо на собственный экран, и микрофон, слушающий собственный динамик. Видеокамера и микрофон в нормальном состоянии таковы, что не имеют бокового зрения. Таким образом, вся перспектива, открывающаяся перед таким взором -- это рефлексия на картинку со звуком, представляемую на экране. Умные внутренности ящика, "мозг", несомненно, отвечает за картинку и звук. Проверьте, можете попробовать ударить молотком по мозгу -- картинка может надолго испортиться, могут появиться радужные пятна, летающие звездочки, забавные волны, сползающие узоры, хрипы и т.д. Практика -- критерий истины, не забыли?

TV-неврология учит их тому, насколько сложен аппарат, "подпирающий" психическую жизнь. Восприятие и память зависят от степени сохранности этого аппарата; то же относится и к внешнему проявлению (экстериоризации) внутренних инстинктивных побуждений. Можете аккуратно ввести электроды сквозь технологические отверстия в корпусе и подать электрический ток -- появятся забавные и не очень, эффекты, в зависимости, куда попали электроды. Попытки просто, вслепую, ввести электроды может вызвать шок, то есть помутнение изображения и сильно ослабевающий звук, возможно, будет слышен какой-то шелестящий фон и прочие мешающие звуковые эффекты. Телепузики составили подробную технологическую карту зон стимуляции мозга. Они нашли где нужно сверлить дырочку, на какую глубину опускать электрод и с какой частотой и силой нужно подавать импульсы, чтобы получить удовольствие, страх, веселье, половое влечение и тп. Попытки вскрытия умерших телевизоров (естественно, это только симуляция на внутреннем экране, но она правдива в высшем смысле и несомненно "реальность", разыгрывающаяся прямо перед "глазами" для нашего телепузика) приводят к обнаружению сложной пространственной структуры внутренностей телевизора, и множества органов, части которых столь ладно подогнаны друг к другу.., угадываются сложные функции у этих органов и сложные механизмы реализации этих функций. Наши телевизоры, вовсе не подозревая, что они телевизоры, видя всё это богатство, решают, что функция всех этих структур и механизмов -- рождать видение и слышание "реальности". Рассуждают они так: если телевизор сбросить с 9-го этажа, он разобьется, и его части перестанут адекватно реагировать на "реальность", то есть упавший перестанет мыслить, исчезнет внутренний мир, исчезнет его Я. Значит, думают наши телепузики, картинка -- это функция "мозга" и причина появления этой картинки тоже в "мозгах", в его сложной пространственно-нейронно-временной структуре. Отсюда, -- вещают ученые телепузики доверчивым собратьям, -- исследование мозга дОлжно привести нас к познанию нашего Я, познанию, как мы мыслим, пониманию, почему мы так или иначе реагируем на "реальность", где источники наших удовольствий, страхов, несчастий и счастий, и т.д. Основная масса телепузиков совершенно уверена в том, что яблоко перед их взором, это, несомненно, точно -- яблоко. Можно протянуть руку вперед, и видеть ее своими глазами (на экране, то бишь), видеть, как рука берет яблоко, приближает его к себе и отчетливо слышать хруст откусываемой части. Что может быть реальнее этого эмпирического опыта, думает нормальный телепузик? Внимательно разглядывая правдивый, логичный, красивый, закономерный мир на внутреннем экране, телепузики не перестают восхищаться явленным им миром, они изучают законы, которым подчиняются следствия их эмпирического мира и научившись пользоваться внутренней операционной средой Системы, создают новые объекты в своей реальности. Даже некоторые ученые не могут сдержать выдох восхищения Великим Конструктором.

Иногда попадаются дефектные телепузики. Их сознание воспринимает потусторонние звуки чужих динамиков, зрение иногда ухватывает куски вечности -- где никаких картинок и звуков, ничего кроме вечности, иногда они телепатически, неясно видят, что происходит у соседа-телепузика, на экране которого сейчас картинка Гавайских островов, где тот с упоением видит себя молодым и богатым, несущимся в виндсерфинге. Некоторым из дефектных телепузиков даже видятся отчетливые иероглифические странные символы, пробивающиеся сквозь картинку "реальности", по их "нездоровому" мнению, это управляющие сигналы, которые используются для построения картинки и синхронизации звука для ничего не подозревающих людей. Врачи-телепузики замечают, что функции внутреннего глаза-видеокамеры нарушены, она расфокусирована и смотрит куда-то вбок, то же самое и с микрофоном, и закачивают сложные фармацевтические (на самом деле -- программные) заплатки с помощью специальных шлангов внутрь телепузику, пытаясь подстроить их видение-слышание, чтобы было "как у всех".

Находятся и любопытные телепузики, прослышавшие о странных эффектах некоторых фармацевтических заплаток. Большой интерес вызвали деструктивные действия некоторых препаратов, изменяющие функции приема "реальности". Телепузик, запустивший в себя такой препарат, вдруг начинает принимать сотни чужих каналов-картинок, вовсе не предназначенных для него, на всё это накладывается невообразимая какафония каналов звука. Телепузик, расстроивший свое СО-знание "реальности", воспринимает видения войны на другом конце Земного шара, революции, наводнения, пожары. Он видит приготовление места казни, приговоренного к смерти, плач родных. Получает сексуальное удовольствие не касаясь ничего. Параметры обратной связи глаза-видеокамеры и микрофона изменяются и становятся неустойчивыми: от сверхнасыщенных цветов до полного их исчезновения, от сверхчувствительности к звуку до полной глухоты, может наблюдаться подвозбуждение в петле обратной связи с появлением забавных паттернов, узоров, интерференционных линий на картинке "реальности данного момента" и в канале звукового сопровождения. Синхроничность нарушается, исчезает чувство времени, а вместе с ним чувство "здесь и сейчас". Внутренний таймер барахлит, выдавая неправильные тактовые команды: события-картинки могут прокручиваться с невероятной быстротой, а могут остановить свое движение. Вместе с ним барахлит мультиплексор каналов, "забывая" отключить посторонние последовательности, порождая эффект быстрого отката и вновь запуска движения киноленты-истории, вплоть до памяти о плавании самого себя в околоплодной жидкости. Для большинства телепузиков, пробующих запустить в свой мозг программно-фармацевтических жучков, это не более чем посещение "в реале" запретного кинотеатра с крутыми мультфильмами, где с открытым ртом эти инфанты пускают слюни от увиденных эффектов, в надежде, что антижучковые механизмы найдут и через некоторое время обезвредят жучка, не подвесив и не зациклив при этом операционную систему мозга.

Лишь для немногих телепузиков запустить себе жучка -- это путешествие в поисках себя, попытка узнать реальность, выяснить, что собой представляет ego. Они склонны не доверять всеобщему мнению, будто в отражении их сознанием явденной им "действительности" является сам телевизор, а точнее, его процессорная часть, куда запускали электроды исследователи. Устройство и программные особенности мозга в Стране у телепузиков таково, что они склонны задавать себе вопросы -- какова природа картинки, какова природа звука, какова природа синхроничности и параллелизма действительности, какова природа волевого акта, не стоит ли за ним Некто, наконец, какова миссия и значение собственного Я. Это философы-телепузики.

Одни считают, что всё можно понять, если сосредоточиться на опыте, в котором можно доверять только своим ощущениям, ведь "практика -- критерий истины". Они увлеченно исследуют картинку-реальность и потихоньку ковыряют внутри телевизоров. Предварительно получив признание у остальных себе подобных, что они сами -- "в норме", они не доверяют дефектным телепузикам и их свидетельствам, а любопытных деструктивщиков пытаются лечить и наказывать за употребление и хранение программных заплаток. У них без проблем выходит "нормальная" картина мира, где по трубам в один бассейн вливается и выливается вода, механизмы работают так, как это показывает "на практике" та "действительность", где они черпали "законы", бомбы взрываются, самолеты не падают (в основном :0), технологии всё удешевляют и множат, в общем, всё соответствует "норме". Они отвергают бога, высмеивают жрецов, хулят священные писания и ищут спасения в наслаждениях "материальными объектами".

Другие подозревают, что явленный мир -- ловушка для интеллекта. Когда они смело следуют туда, куда ведут их доказательства и логика всеобщей Системы, они приходят к тому, что мир нереален, а лишь иллюзия собственных чувств. Многие из них склонны верить, что созданы Великим Телевизором, который ждет их обратно в свое чрево, рождены они в грехе и долг их -- стать святыми телевизорами, усилиями воли прогоняющими иллюзии с глаз-видеокамер долой.

Есть и такие, которые ищут единство во всех вещах что видят, не чураясь свидетельств дефектных и любопытных-исследователей. Они исследуют даже мир, виденный во сне, которые остальные не считают "реальным" лишь на том основании, что, пробуждаясь, они обнаруживают, что мир, видимый во сне, не совпадает с тем "реальным миром", который воспринимают в состоянии "бодрствования" и открытым глазом-видеокамерой. Хотя то, что нормальным телепузикам сон со сновидениями представляется менее реальным, чем состояние "бодрствования", объясняется это только расхождением с явленной им реальностью в бодрствовании. Им даже не приходит в голову, что сон без сновидений, где пропадает эмпирическое Я, дает им тот же пример пропадания "реальности", что и сон со сновидениями после пробуждения. Этот безобъектный мир сна без сновидений и является чистым Я, считают они, туда уходит наше Я после смерти.

Интересно, кто всё это придумал?
* * *
От And
К And (07.11.2001 14:59:19)
Дата 11.11.2001 20:01:07

Манипуляция сознанием и Мозговая мифология

Есть известная (на этом форуме) книга "Манипуляция сознанием". В ней описывается, что сознанием можно манипулировать, и как плохо, когда человек этого не видит. Многим стало бы не по себе, узнай они, что их сознанием манипулируют. Ведь сознание -- это.... ну в общем.... оно не должно быть манипулируемо, потому что.... да, а что это такое, сознание? Почему оно поддается манипулированию? Естественный вопрос для того, кто прочтет книгу. Вот на это я и обращаю ваше внимание -- вся книга названа "Манипуляция сознанием", объяснена манипуляция, и не раскрыт вопрос о том, что такое сознание. Что такое сознание -- вопрос остается открытым уже тысячи лет. Что, если сознание -- это продукт манипуляции неизвестного Автора над неизвестной субстанцией?

Психическую реальность понимали по-разному: как спонтанную игру фундaментальныx элементов (Гербарт), проявляющуюся в формах сознательной психической жизни; как ряд постепенно уходящих вглубь слоев бессознательного (Конштамм [Kohnstamm], Фрейд); как личное бессознательное, накапливающееся в течение всей жизни индивида; как коллективное бессознательное (Юнг) -- субстрат универсального опыта человечества, действующий в каждой отдельно взятой личности. С другой точки зрения бессознательное мыслится как абсолютное бытие. Эта концепция бессознательного по сути своей метафизична, термин "бессознательное" -- подобно терминам "бытие", "ничто", "становление", "субстанция", "форма".

Тезис, который я буду обосновывать: мозг -- инструментарий психики.

                  Что такое цвет?
              Что, собственно, я вижу?
                   Что такое Я?


Что такое цвет? Попробуйте раскрыть понятие "зеленый". То есть попробуйте дать определение этому слову. Вы встретите массу трудностей, потому что тот цвет, который вы привыкли считать зеленым (вкладывая в это психическое содержание), видите только вы, а то, что его именно так видят другие, вы заключаете лишь на основании того, что вам с самого рождения твердили: вот эти трава и листья -- зеленые. Но у вас нет никакой возможности проникнуть в Я других людей и самому сравнить их ощущение "зеленый", поэтому максимум, в чем вы можете быть уверенным, так это в том, что человек ощущающий зеленый так, как вы -- синий, на месте синего -- фиолетовый и т.д. по всем цветам, тем не менее, это свое личное ощущение цвета светового потока тоже _именует_ зеленым. Если вам позвонила по телефону жена и спросила, купить ли вот такого цвета рубашку, то ей ничего не останется, как подбирать словами то, что вы когда-то видели вместе, к примеру: ну вот помнишь, цвет, как машина у того-то, только светлее, или как у нас телефон на кухне, только темнее. Если же вы обладаете цветоощущением пчелы или говорите с нами с другой планеты, то в никаким способом передать свое ощущение цвета не сможете. Вы можете договориться, что свет с определенной длиной волны будем называть зеленым. Но здесь есть одно но. Мы видим цвета такими, какие они есть, независимо от состава облучающего спектра, главное условие восприятия -- наличие всех "основных" цветов в спектре. В физиологии зрения этот феномен известен как константность цветового восприятия. И это еще не всё. В качестве основных вы можете выбрать _произвольные_ длины волн, главное, чтобы они находились достаточно далеко друг от друга на воспринимаемой глазом шкале длин волн света. Теперь вы понимаете, что описать физически что такое цвет, не привлекая для этого психофизиологическое описание зрения человека с планеты Земля, невозможно. В научной теории цвета, в колориметрии, например, впрочем, как и повсюду в технике, используются только таблицы, числа в которых получены округлением результатов опыта для среднестатистического человека, а основные цвета определенных длин волн всего лишь условились считать основными. Теперь можно поставить вопрос, насколько объективно наше ощущение "зеленый"?

То ощущение, которое каждый из нас прямо сейчас может себе позволить, взглянув на зеленый лист, ощущение "зеленый", существует только в вашем сознании -- это реальность, но реальность для вас одного. Такую реальность мы называем субъективной. Если идентичная галлюцинация осознается не только мной, но и тобой, то в итоге возникает иллюзия "объективности" этой реальности, т.е. мы оба в процессе коммуникации выясняем, что осознаем идентичные, например, летающие тарелки в идентичных ситуациях, в идентичное время и т.п., а потому по глупости своей решаем, что летающая тарелка существует независимо от сознания вообще. Если ту же самую галлюцинацию осознает еще несколько человек, а лучше -- несколько миллионов человек, то иллюзия становится крайне устойчивой, благодаря чему, кстати, т.н. субъективный идеализм и был в свое время если не полностью отвергнут, то, по крайней мере, возведен в ранг "сомнительной теории", что, в общем-то, явилось следствием двух причин: во-первых, субъективный идеализм, несмотря на все заслуживающие похвал труды Беркли, так и не смог убедительно объяснить природу тех психических содержаний, которые мы называем материальным миром; во-вторых, эта галлюцинация настолько устойчива и настолько _всеобща_, что отдельному человечку не впасть в иллюзию, не позволить манипулировать своим сознанием хору миллионов, крайне тяжело. "Объективность" этой реальности есть не что иное, как следствие предположения _идентичности_ субъективного опыта переживания объектов т.н. материального мира у многих заточенных в этот мир субъектов. Поскольку мы не умеем входить в сознание других Я и не умеем вводить созданные нами в своем собственном сознании психические содержания в другие сознания, т.е. я не могу заставить вас осознать мое ощущение зеленого, мы не имеем возможности сравнить эти ощущения, и значит ничего не можем сказать о существовании зеленого вне человеческого опыта. Более того, в процессе научных изысканий люди весьма близко подошли пониманию идеальной природы материи, однако им что-то мешает признать это. Возможно, признаться в этом поистине страшно, ибо в итоге всем станет ясно, что не материя отражается нашим сознанием, а всего лишь идея, принявшая для нас форму материи. И что сама материя той же природы, что и содержимое нашей психики.

Помните, телепузик из "Sтраны TV" вытягивал перед собой руку и ее видел? Что же, собственно, он видел? Что именно я "вижу", когда вижу? Я -- это сознание, которое в данном случае осознает некий объект, который, в свою очередь, именуется "рукой"; однако ЧТО ИМЕННО осознает мое сознание в визуальном измерении непосредственного восприятия? Не более, чем комплекс _цветов_, т.е. лишь психическое содержание "свет/цвет". Откуда этот комплекс психических содержаний, именуемых "рукой", взялся в моем сознании? С точки зрения ортодоксальной науки, этот комплекс психических содержаний является следствием ТРАНСФОРМАЦИИ т.н. "физических" событий в психические события, т.е. трансцендетные (!) по отношению к непосредственному восприятию фотоны попали в глазное яблоко, где были переработаны в трансцендетные (!) по отношению к непосредственному восприятию нейросигналы (по существу это электроны), которые затем неизвестно где и неизвестно как были переработаны (???) в психические содержания. Следовательно, с точки зрения ортодоксальной науки, то, что я осознаю -- "рука" -- является отнюдь не МАТЕРИЕЙ в собственном смысле, но лишь следствием трансформации неких т.н. "физических" событий в психические явления. Таким образом, та рука, на которую мы смотрим, есть лишь комплекс психических содержаний в моем сознании, идея "цвет/свет", но отнюдь не материя и уж тем более не какие-то там элементарные частицы. Это во-первых. Во-вторых, никто (!) до сих пор -- несмотря на чудовищный прогресс в развитии научного инструментария -- не смог доказать существование прямой причинной связи между сомой и психикой.

Но давайте теперь предпримем исследование обратного явления, когда мозг посылает нервные импульсы в определенные органы для того, чтобы выполнить ту или иную поставленную волевым актом задачу. Что мы увидим? Мы зафиксируем совершенно _спонтанное_ возникновение в мозгу определенных процессов, не обусловленное никакими внешними физическими причинами. Например, я хочу поднять руку и она поднимается. Если в момент возникновения волевого импульса (т.е. чисто психического содержания) мы проникнем в самое исток мозговых импульсов, которые будут посланы в те или иные отделы нервной системы, то на трансцендентном по отношению к непосредственному восприятию атомном уровне мы зафиксируем нечто такое, что произойдет абсолютно _спонтанно_ без какой-либо внешней "физической" причины. Если бы мы не знали о том, что этому "спонтанному" мозговому явлению соответствует определенное психическое явление (интенция и волевой акт), мы встали бы перед выводом о том, что фундаментальный закон причинности несостоятелен, однако наблюдаемая нами смысловая связь между психическими явлениями и физическими явлениями указывает на то, что мнение о спонтанности явлений микромира есть не что иное, как следствие отсутствия у людей науки знаний о том очередном уровне психического (точнее, идеального) абсолюта, который является общим началом как материи, так и психики и фактической причиной доступных изучению якобы "спонтанных" явлений на уровне элементарных частиц. Если бы решили проследить, вооружившись самыми современными научными методиками и приборами путь нервного импульса от укола иглой, то на всем пути нервного импульса мы не обнаружили бы трансформации этого физического события в психическое содержание "боль". Это событие просто теряется в отделах мозга, не обнаруживая никаких признаков трансформации физическое-психическое.

Но только ли эти факты необъяснимости связи психики и сомы (тела) говорят нам о предлежащем материи уровне реальности? Окружающий нас мир просто битком набит этими фактами. Все они имеют либо неудовлетворительное, с точки зрения правил человеческого мышления, объяснения, либо вопрос об их объяснении не поднимается на поверхность. Можно вспомнить о двух вещах: гравитации и притяжении движущихся зарядов. Несмотря на то, что никаких признаков гравитонов (квантов гравитационного взаимодействия) и материального носителя гравитации не обнаружено и можно с уверенностью сказать, что и не будет обнаружено, тем не менее, гравитация каким-то образом действует между двумя материальными телами. Когда камень, выпущенный из руки, падает на Землю, вам, стороннему наблюдателю, (особенно убежденным материалистам) это должно казаться чудом. Земля нематериальным способом сообщает ускорение камню. Аристотель объяснял это любовью всех предметов занимать наиболее устойчивое положение. Сегодняшний день еще дальше от объяснения этого факта, потому что объяснение Аристотеля высмеяно. В школах, к примеру, дается закон всемирного тяготения, который не является объяснением, но более того, подменяет собой объяснения. Еще более удивительный факт дает нам наблюдение за движущимися электрическими зарядами. Как известно из школьных опытов, два заряда одного знака, движущиеся в одном направлении, притягиваются. Поразительно здесь вот что. Если в примере с гравитацией мы никогда не наблюдаем возникновение гравитационного взаимодействия, то в случае с движущимися зарядами, мы наблюдаем возникновение электрического взиаимодействия самым чудесным образом. Если вы, как наблюдатель, находитесь в покое относительно начавших двигаться электрических зарядов, то вы можете отметить, что с началом движения возникают силы притяжения там, где до движения существовали силы отталкивания, причем всё, что вы можете сказать, так это то, что движение предшествует появлению притяжения, так как методологически неверно называть движение причиной притяжения. Но если наблюдатель находится на одном из зарядов, то применив ход рассуждений Эйнштейна-Галилея с помещением наблюдателя с зарядами в непрозрачный ящик, мы будем наблюдать в равномерно движущемся ящике с наблюдателем, как неподвижные заряды одного знака притягиваются. Из этого приведения к абсурду следует, что либо существует абсолютная инерциальная система, а остальные инерциальные системы не равносильны абсолютной, либо движение происходит относительно некоей среды, либо пример с равномерно движущимся ящиком не годится в качестве рассуждений о незвасимости инерциальных систем. Ни то, ни другое, ни третье современная наука не приемлет, однако и никакого объяснения дать этому простому факту не может. Это снова чудо, мимо которого все спокойно проходят.

Принципиальное устранение логических неувязок (шутливое, но в каждой шутке лишь доля шутки) может дать мистерия "Sтрана TV". Здесь всё происходящее в этой реальности расставлено по своим логическим местам до самых мелочей. Если мы осведомлены, или имеем гипотезу, что: заряды, камни, наша рука и цвет -- лишь идеи, введенные в наше сознание, -- тогда мы с полным правом можем признать, что гравитация, притяжение движущихся зарядов, и вообще все известные взаимодействия между частицами, связь волевого акта с откликом тела и пр. -- лишь одно из правил для нашего мышления и рефлексии, наряду с правилами логики и требованием непротиворечивости исходных утверждений.

     Карл Ясперс, основоположник психопатологии:


"То, что мозг является вместилищем души отнюдь не всегда считалось самоочевидной истиной. Биша (1771-1802) учил, что разум помещается в мозгу, тогда как эмоции -- в органах вегетативной жизни: печени (гнев), желудке (страх), кишечнике (радость), сердце (доброта). Уже Алкмеон (около 500 г. до н.э.) знал, что мозг -- это орган восприятия и мышления. Но вопрос о том, каким образом мозг связан с душой и каков смысл утверждения типа "мозг -- вместилище души", при ближайшем рассмотрении оказывается источником неразрешимых антиномий. В древности люди наивно предполагали существование "пневмы" ("духа") -- этой, так сказать, тончайшей из всех материй, с которой отождествлялась также и душа. "Пневма" представлялась чем-то таким, что способно распространяться по мозгу и артериям со скоростью молнии, что присутствует везде и одновременно заключено в определенном месте. Декарт, считая психику чем-то совершенно нематериальным, связывал ее с шишковидным телом, тогда как Земмеринг локализовал "пневму" психической субстанции в жидкости желудочка мозга. На все это Кант ответил утверждением, что душу в принципе нельзя считать чем-то материальным -- пусть даже самым что ни на есть "тончайшим" -- и, соответственно, имеющим свое вместилище в пространстве. По Канту душа может мыслить только во временных, но не в пространственных категориях; у нее могут быть "инструменты", но не может быть никакого "вместилища"...

Галль первым предпринял систематические поиски вместилища не души как таковой, а отдельных ее свойств (черт характера) и функций в рамках высокодифференцированной структуры головного мозга. Любопытно, что как в его исследованиях, так и -- особенно -- в трудах позднейших ученых, работавших в данной области, выдающиеся открытия соседствуют с бесплодными, спекулятивными фантазиями: Слабая обоснованность большинства воззрений Галля сделала его легкой мишенью для критики. Флуранс (1822) занял прямо противоположную позицию. Опыты по удалению участков мозга у животных показали, что с разрушением вещества мозга страдают все психические функции и что по прошествии первоначального шока остаток мозга продолжает нормально осуществлять все функции. На основании этого был сделан вывод о том, что мозг имеет гомогенную структуру и ни о какой локализации функций речи быть не может. Для проверки теорий Галля Французская академия сформировала комиссию с участием таких выдающихся ученых, как Кювье и Пиннель; комиссия отвергла воззрения Галля и поддержала концепцию мозга как структурно однородного железистого органа. Последующее развитие науки привело к тому, что представления этих трезвомыслящих, критически настроенных естествоиспытателей были поколеблены и чаша весов склонилась в пользу основной теории сумасбродного Галля -- то есть теории локализации функций и структурной неоднородности вещества мозга. Брока (1881) наблюдал и описал расстройства речи, совершенно отчетливо связанные с разрушением некоторых участков коры левого полушария. Хитциг и Фрич (1870) показали, что электрическая стимуляция отдельных участков коры приводит к
высокодифференцированным двигательным эффектам. С тех пор локализация стала рассматриваться как непреложный факт. Но остался вопрос: что же именно локализовано? Энтузиазм, обусловленный быстрым и чрезвычайно успешным развитием этой области неврологии, побудил одного из наиболее значительных исследователей, Мейнерта, составить всеохватывающую схему церебральных и психических функций. Согласно Мейнерту, "структура души и структура мозга непременно должны совпадать. Данный постулат никогда не был доказан. Более того, он принципиально недоказуем, поскольку лишен смысла. Между гетерогенными категориями не может быть совпадений; в лучшем случае одна из них может служить для метафорического выражения другой. Можно сказать, что постулат Мейнерта обязан своему появлению прежде всего позитивистскому и естественнонаучному духу нашего времени. Подобно Галлю он смешал действительно ценные научные догадки с богатой фантазией, которая у него, впрочем, имеет совершенно иное содержание. Он тщился объяснить любые события психической жизни, переводя их в термины структуры и физиологии мозга; таким образом, он представил плоды своей ненаучной фантазии в своеобычном псевдонатуралистическом облике. Затем пришла очередь конкретной реализации уже известной нам формулы Гризингера: "душевные болезни -- это болезни мозга". Казалось, что это фундаментальное воззрение восторжествовало в момент, когда его подхватил Вернике. Этот гениальный ученый стал пленником своего учения об афазии. Он открыл сенсорную афазию и ее локализацию в левой височной доле. Было выдвинуто следующее положение: "Благодаря анализу афазии мы имеем парадигму для любых других событий психической жизни". Это положение стало основанием для того, чтобы попытаться вывести всю психиатрию из принципов церебральной локализации. Но исходное представление, будучи ложным, оказалось одновременно весьма плодотворным (так часто бывает с принципиально ошибочными идеями, когда они подхватываются и разрабатываются выдающимися людьми): На фоне всего этого движения важно отметить следующий исторически значимый факт: уже выдающиеся ученые старших поколений, знакомые с фактическим материалом, на котором основывалась теория локализации, и отчасти даже принявшие участие в ее разработке, были принципиальными противниками какой бы то ни было локализации психических функций в головном мозгу. Это Браун-Секар, Гольц, Гудден; из более поздних исследователей к этому же ряду относится фон Монаков"...

"Афазия сделалась для Вернике настоящей путеводной звездой. Приняв как должное, что афазические расстройства могут быть связаны с определенными частями мозга, он принимает и некоторые (пусть не всегда бесспорные) идеи, полезные для подобного рода анализа, но прилагает их к любым психическим расстройствам; он совершенно игнорирует то обстоятельство, что афазия -- это расстройство "инструментария" души, но не ее самой". "Любые представления о локализации элементов сферы психического разрабатываются на фоне наших знаний о макро- и микроскопической структуре мозга. Морфологический мозг -- это не просто единообразная железистая масса. Можно сказать, что мозг раскрывается нам как множество разнообразных форм, путей и систем, обладающих тончайшей, на грани невидимого, микроструктурой. Исследователи, желающие представить общую картину на основании срезов или окрашенных препаратов, сталкиваются с поистине огромными техническими трудностями. То, что некогда казалось гомогенным, в дальнейшем обнаружило исключительное многообразие своей внутренней структуры. Так, Бродман разделил кору головного мозга на 60 цитоархитектонических зон согласно размеру, числу, форме и взаимному расположению нервных клеток, тогда как Фогт выделил 200 миелоархитектонических зон согласно различиям в распределении волокнистых путей в коре. Дифференциация клеточных форм и клеточных структур представляется едва ли не безграничной: Исследованию коры мозга неизменно сопутствует ощущение некоторой неудовлетворенности: мы узнаем нечто такое, чего не в состоянии понять. Мы видим некие конфигурации, но почти никогда не знаем, каковы их функции. В наших умах запечатлеваются бесчисленные формы, пути, скопления серого и белого вещества, мы узнаем многочисленные и разнообразные названия -- и тем не менее чувствуем себя полными невеждами, пытаясь понять или представить себе вещи, которые выходят за рамки нашей способности к пониманию. Мы вынуждены смириться с тем, что учение о функциональной морфологии мозга находится все еще в зачаточном состоянии и совершенно не соответствует темным, ультрамикроскопическим химико-биологическим процессам жизни ...

"Реалии психической жизни по-прежнему несоизмеримы с пространственными, видимыми категориями -- даже несмотря на то, что пространственные характеристики структуры мозга должны находиться в тесном сопряжении с психикой. Здесь проходит граница, за которой пространственное явление для нас кончается. Множество разнообразных по конфигурации слоев коры, нейроны, нервные окончания -- все это суть некие пространственные крайности, "замещающие" для нас душу, к постижению которой мы стремимся, но которой на этом пути нам не дано постичь никогда"...

"Нам не дано постичь душу как таковую, поскольку мы в принципе не имеем возможности преодолеть область "промежуточных причин" между телом и душой. Пытаясь продемонстрировать эмпирически доказуемые связи между душой и телом, мы всякий раз теряем почву под ногами. Мы с одинаковым основанием можем сказать: душа пребывает во всем теле -- душа находится в мозгу -- душа находится в определенном месте мозга -- душа пребывает нигде; и каждое такое утверждение выражает определенного рода опыт, содержит свою, собственную правду"...

"Мы не можем говорить о локализации таких сложных, относящихся отчасти к сфере психического функций, как язык, поведение, речь. Но мы имеем основания для того, чтобы предполагать связь между некоторыми отдаленными (не самыми очевидными) специфическими условиями этих психических функций и
определенными участками коры головного мозга. Так или иначе, до сих пор никому не удавалось локализовать психические функции или выявить хотя бы один случай, который мог бы убедительно обосновать теорию локализации".

"...Психозы всех трех типов протекают в отсутствие анатомически обнаруживаемой мозговой патологии, которая могла бы указывать на природу заболевания ... При маниакально-депрессивных психозах никакой осязаемой мозговой патологии не бывает вообще; при шизофрении нередко обнаруживаются неспецифические и не имеющие всеобщего характера патологоанатомические проявления; при эпилепсии имеют место обусловленные припадками анатомические нарушения (в аммоновом роге и других местах), но никакие анатомические корреляты болезненным процессам не выявляются ... Наиболее опытные психиатры утверждают, что истинная природа эпилепсии и двух других главных психозов представляется ныне куда менее ясной, чем прежде, -- при том, что на пути познания частностей в данной области был достигнут прогресс".

"Мы не знаем ни одного события соматической жизни, которое можно было бы с полным основанием считать специфической основой столь же специфических событий психической жизни. Грубые физические травмы, которым мы, исходя из наших наблюдений, приписываем роль причин афазии или органического слабоумия, на самом деле представляют собой не более чем разрушение факторов, оказывающее многократно опосредованное воздействие на ход событий психической жизни; по существу, значение этих факторов сводится к тому же, что и значение неповрежденных мышц как необходимого условия для
осуществления произвольных действий или значение неповрежденных органов чувств как необходимого условия для восприятия внешнего мира ... Сплошь и рядом при самых серьезных психических нарушениях мы обнаруживаем совершенно неповрежденный мозг или мозг, физиологическое исследование которого дает настолько незначительные результаты, что на их основании едва ли можно что-либо объяснить. И наоборот, мы обнаруживаем -- хотя и относительно редко -- серьезные изменения коры головного мозга у лиц, вполне нормальных в психическом отношении. Многочисленные изменения в мозгу психически больных людей совершенно не характерны для специфики событий психической жизни. Даже прогрессивный паралич, рассматриваемый как единственное душевное заболевание с известной специфической мозговой патологией, не дает оснований для того, чтобы связать определенные повреждения мозга с теми или иными психическими изменениями ... Итак, хотя мы предполагаем существование соматической основы для любых событий психической жизни -- как нормальных, так и аномальных, -- основа эта все еще не найдена. Непосредственную основу определенных событий психической жизни ни в коем случае не следует усматривать в известных мозговых процессах".

"История учит нас следующему: (а) соматически осязаемые мозговые процессы обнаруживались только благодаря применению чисто соматических методов исследования, без какой бы то ни было предварительной психопатологической работы; (б) в том, что касается психопатологии, мозговые процессы не выказывают никакой специфичности, то есть при мозговых процессах какой угодно разновидности могут обнаружиться какие угодно психопатологические симптомы. Отличным примером может служить прогрессивный паралич. В начале 1890-х гг. -- то есть в то время, когда соматический аспект прогрессивного паралича был изучен уже достаточно хорошо, -- Крепелин полагал, что эту болезнь он может диагносцировать психологически. Он пытался ставить диагнозы, привлекая множество недостаточно отчетливых явлений соматического толка; в результате он поставил ряд диагнозов, ложность которых была доказана последующим течением болезни". Таким образом, "нозологическая (нозология -- описание болезней, природа болезеней) единица прогрессивного паралича -- это единица чисто неврологическая, гистологическая, этиологическая. Что касается событий психической жизни при прогрессивном параличе, то в них нет ничего характерного -- если не считать общего разрушения мозга, которое лишь количественно (по степени своей тяжести) отличается от разрушений, сопровождающих другие органические мозговые процессы. Результатом паралитического мозгового процесса может стать какое угодно патологическое событие. Открытие прогрессивного паралича никоим образом не способствовало обнаружению таких единиц, которые могли бы быть охарактеризованы в терминах психологии и психопатологии".

"При патологоанатомическом исследовании мозга старых людей часто приходится наблюдать атрофию клеток, пигментацию, повышение содержания кальция, жировые новообразования, некротические очаги. Но связь между разрушением психики в старости и масштабом таких морфологических изменений в мозгу все еще остается не вполне ясной. Взаимное соответствие наблюдается далеко не всегда ... Чем серьезнее нарушение, затронувшее мозг, тем выше вероятность упадка психической жизни; и вместе с тем даже у очень старых людей с серьезными сенильными изменениями в мозгу признаки психического упадка могут полностью отсутствовать".

"Многие полагают, что подобно биологическим явлениям, жизнь человеческой души представляет собой соматическое событие; понять человека можно только при условии, что его природа объясняется в соматических терминах, а любое упоминание души есть некий теоретический паллиатив, не имеющий серьезного научного значения ... Но, как бы там ни было, придерживаясь определенной позиции, нужно сохранять ей верность до конца. Исследователи, которых мы имеем в виду, должны были бы воздерживаться от разговоров о психическом и даже от мышления в терминах психического. Оставив психопатологию, они должны были бы заняться изучением мозговых процессов и общей физиологии. Им лучше было бы не выступать в качестве судебно-психиатрических экспертов, поскольку они в этом деле ничего не смыслят: компетентное мнение они могут высказать разве что о мозге но ни в коем случае не о душе. Их помощь в качестве экспертов может быть полезна только на уровне чисто соматических исследований. Они должны отказаться от составления историй болезни. Перечень того, чем они не должны были бы заниматься, этим не исчерпывается. Подобная верность избранной позиции могла бы заслужить уважение и право называться настоящей наукой. Но нам куда чаще приходится слышать протесты, сомнения и упреки в субъективизме. Все это слишком похоже на бесплодный нигилизм людей, убеждающих себя в том, что в их некомпетентности виноват предмет их исследования, а не они сами."

"Возникает тенденция рассматривать любые психические события как нечто, наделенное по существу соматической природой и, соответственно, либо понятное в терминах науки о соматических явлениях, либо ожидающее скорой адекватной интерпретации в тех же терминах. Настоящий исследовательский подход, по идее, должен был бы допускать выдвижение гипотез, направленных на проверку, подтверждение или опровержение экспериментальных фактов с соматической точки зрения; но под влиянием соматического предрассудка воображаемая "сома" разбухает до масштабов эвристической презумпции, хотя в действительности она есть не более чем бессознательное выражение некоего ненаучного предрассудка. Склонность к своего рода резиньяции, нередко сопутствующая психологическим исследованиям, служит отражением того же предрассудка; так, многие думают, что шизофрения перестанет представлять психологический интерес, как только будет обнаружено лежащее в ее основе соматическое заболевание. Этот соматический предрассудок возникает вновь и вновь в обличье физиологии, анатомии или некоего неясного суррогата биологии. В начале нашего столетия его выражали примерно так: нет нужды изучать психику как таковую, поскольку она чисто субъективна. Любое ненаучное обсуждение психической жизни -- это обсуждение в терминах анатомии, то есть с точки зрения соматических, физических функций. Даже временные, условные анатомические построения могут показаться более предпочтительными, нежели чисто психологический исследовательский подход. Но все эти анатомические построения (и, в частности, известные концепции Мейнерта и Вернике) совершенно фантастичны; их вполне заслуженно называют "мозговой мифологией". В них связывают между собой вещи, в действительности никак не связанные; например, корковые клетки связываются с функцией памяти, а нервные волокна -- с ассоциацией идей. Соматические построения подобного рода в действительности ни на чем не основаны. Не существует никаких данных о наличии параллелизма между каким-либо конкретным мозговым процессом и столь же конкретным психическим феноменом. Локализация сенсорных областей в коре головного мозга или, скажем, локализация афазии в левом полушарии означают лишь, что эти участки должны быть целы, чтобы то или иное событие психической жизни могло иметь место. В сущности, это аналогично необходимости иметь неповрежденный глаз, двигательных механизм и т.п.; ведь это столь же важные "инструменты", обеспечивающие нормальное функционирование живого организма. Что касается неврологических механизмов, то здесь степень нашей информированности несколько выше; но мы все еще бесконечно далеки от обнаружения точного параллелизма между ними и тем, что происходит в психической жизни. Было бы большой ошибкой полагать, что открытие причин афазии и апраксии само по себе способно вывести нас в сферу психического; на эмпирическом уровне мы не имеем возможности выяснить, действительно ли между психическими и соматическими явлениями существует явление параллелизма или взаимодействия. Насколько мы вообще можем научно судить о психическом и соматическом, эти сферы отделены друг от друга необъятной областью промежуточных феноменов, о которых мы ничего не знаем. На практике мы можем говорить о параллелизме или о взаимодействии (обычно -- о последнем). Нам это дается достаточно просто, ибо всегда существует возможность преобразовать один ряд терминов в другой. Что касается тенденции переводить психологические феномены в соматические (воображаемые или реальные), то здесь уместно вспомнить слова Пьера Жане: <Мыслить анатомически там, где речь идет о психиатрии, -- это значит не мыслить вообще>".

"В противоположность предрассудкам, предпосылки не предопределяют хода наших исследований, а обеспечивают по возможности адекватный подход к психической реальности. В эмпирических науках движущей силой любого исследования служит стремление к обнаружению реальности; посему, если речь заходит о соматических аспектах психиатрии, исследователь должен обращаться к гистологическим, серологическим и неврологическим фактам, не обращая внимания на обобщающие теоретические построения и спекуляции из области анатомии. В психопатологии фундаментальной реальностью для исследователя служит психическая жизнь -- такая, какой она видится в формах поведения больного и в том, что можно заключить на основе его речевых проявлений Нам следует ощутить, уловить и осмыслить все, что происходит в человеческой душе. Реальность, которую мы стремимся обнаружить, -- это реальность душевной жизни; мы хотим познать ее во всей полноте взаимосвязей, до некоторой степени доступных чувственному восприятию подобно объекту естественных наук. Лишь постижение психической реальности способно придать нашим понятиям должную полноту; мы не можем позволить, чтобы эта реальность растворилась в пустых теоретических предрассудках и анатомических или иных построениях, выдвигаемых на ее место. Не может быть и речи об успешных занятиях психопатологией, если мы лишены решимости охватить психическую субстанцию во всей ее полноте."

"Психиатрия, которая исходит из фундаментального представления о локализации психических функций, ничего не может поделать с тем обстоятельством, что элементы, обнаруженные благодаря психологическому анализу, не выказывают абсолютно никаких связей с анатомическими данными, выявленными при исследовании мозга; судя по всему такие связи едва ли когда-либо будут открыты. С одной стороны, один и тот же болезненный процесс может локализоваться в нервной системе по-разному; с другой стороны, психические расстройства при одном и том же органическом мозговом заболевании могут существенно отличаться друг от друга. Эти два ряда данных не обнаруживают между собой никакого параллелизма, а тем более содержательной связи ... Разного рода надуманные локализации -- скажем, локализация представлений и воспоминаний в клетках, локализация мыслительных ассоциаций в нервных волокнах и т.п. -- это пустое и бесплодное занятие; и еще более бесплодной игрой следует считать любую попытку гипотетического представления всей души в виде какой-то системы локализаций в мозгу. Подобного рода образ мыслей равносилен абсолютизации происходящих в мозгу событий, возведению их в ранг истинной субстанции человека, отождествлению "человеческого" с "мозговым".

[О наследовании психических болезней]: "По мере прогресса исследований их доказательность не растет, а падает. Одни и те же моменты повторяются снова и снова. Несоответствия нуждаются в объяснении; но последнее становится все более и более гипотетическим и, во всяком случае, не исключает прямо противоположных возможностей ... Мы видим нечто, мы удивляемся ему и усматриваем в нем какие-то возможности; но это "нечто" находится в точке, где ставятся вопросы, остающиеся без ответов. Существует очень сильно выраженная тенденция к обобщениям, основанным на объективной несомненности отдельных случаев; тенденция эта проявляется особенно ярко всякий раз, когда подходящих случаев очень много, а факты, которые им противоречат, малосущественны. Но осмысленное и чреватое многозначительными выводами наблюдение еще не может считаться законом или хотя бы более или менее отчетливо установленным правилом ... Несмотря на все усилия и использование многих тонких методов, попытки выявить законы наследственности в психопатологии ... не привели к тем позитивным и окончательным результатам, к которым нас приучила биологическая генетика ... Поскольку наследственная предрасположенность в сочетании со средой, вообще говоря, выступает в качестве решающего причинного фактора для всей психической жизни личности, мы можем утверждать, что наследуется все. Но пытаясь объяснить конкретные факты, мы обнаруживаем ограниченность наших возможностей: Мы не знаем, каким образом в процессе развития организма отдельные явления порождаются соответствующими генами (наше знание о некоторых гормональных влияниях в данном случае ничего не меняет). Но даже обнаружив связь между генетикой и историей развития, между генами и организующими факторами, мы уловили бы только механистические и безжизненные отношения в рамках исходных предпосылок жизни; сама же жизнь сталась бы за рамками нашего понимания. Мы не в силах даже представить себе, каким образом гены могут порождать психические явления, которые в своей совокупности неразрывно связаны с воспитанием, культурной традицией, историей духа ... Во врожденной предрасположенности (конституции) личности есть нечто такое, что не унаследовано от предков и не передается потомкам. Каждый индивид содержит в себе нечто сверх того, что присутствует в совокупности генетических связей ... В человеке, наделенном духовностью и свободой, всегда присутствуют признаки незаменимого бытия самости или, по меньшей мере, индивидуальной неповторимости. В каком-то решающем пункте каждый человек, выражаясь языком богословов, "творится" из одному только ему присущего источника, а не просто выступает в виде следствия модификаций наследственного вещества. Даже высокие проявления духа можно рассматривать как объективную реальность, связанную с некоторыми природными обстоятельствами (например, с концентрацией талантов в рамках одной семьи); но мы не можем считать дух результатом таких обстоятельств. Человек, как индивид, есть отражение целого: в каждом человеке содержится весь мир; каждый человек уникален и неповторим. Индивид -- это не сумма наследственных факторов (таковой суммой можно считать только предпосылки и условия его материального существования); он "непосредственно творится Богом."

--
продолжение последует.