От	Мак
К	All
Дата	29.10.2009 20:24:01
Рубрики	Прочее; Россия-СССР; Идеология; Культура;

Игорь Игнатов о романе "Околоноля", приписываемого Владиславу Суркову, идеологу

---

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/832/41.html

ЗАВТРА НОМЕР 44 (832) ОТ 28 ОКТЯБРЯ 2009 г.

Игорь Игнатов

НОЛЬ ЖИВОТВОРЯЩИЙ

Ground Zero, или Натан Дубовицкий на пути в Царствие Небесное
--------------------------------------------------------------------------------




Ну а мы в эфире обитаем,

Мы во льду астральной вышины

Юности и старости не знаем,

Возраста и пола лишены.

Г. Гессе, "Степной волк"



ПРИВЕТ ИЗ ПРАВОГО ПОЛУШАРИЯ

Околоноля. О чем это он? И, кстати, кто он, пишущий о пребывании около ноля? Не секрет — что уж таиться, надо сказать об этом прямо — есть такие люди, которые ассоциируют Натана Дубовицкого со всем нам знакомым Владиславом Юрьевичем Сурковым. (Почему ассоциируют — сами должны понимать…) Так что не буду делать вид, что я "не в курсе".

Однако тут же и замечу, что личность автора слишком уж большого значения для нас не имеет — ведь нам, "как людям интеллигентным", важны не столько личности, сколько концепты, идейные тренды, не так ли?

Хотя, знаете, с другой стороны, совсем уж закрывать глаза на личности тоже нельзя. В каком-то смысле оные для нас все-таки небезынтересны. И дело тут не в пустом обывательском любопытстве. Если знаешь (точнее, предполагаешь), кем автор был, и что он делал в какие-нибудь там "лихие девяностые", то лучше начинаешь понимать направление его идейной и — глубже — духовной эволюции. Или, если позволите, инволюции. Впрочем, тема эта тонкая. Так что не будем комкать — обо всем по порядку.

Так вот, полагаю, что подозревать несравненного Владислава Юрьевича, великого комбинатора, заслуженного постмодерниста и заклинателя духов поэтической преисподней, у нас есть некоторые основания. Дело в том, что Владислав Юрьевич представляется мне человеком очень и очень правополушарным — правополушарным в смысле доминирования правого полушария его головного мозга над левым. А в мире, где находится основной "порт приписки" правополушарных людей, куцая логика нашего грубо-вещественного мира, со всеми причитающимися ей негнущимися "причинно-следственными связями" и "жестокими законами", о которых говорил еще О. Бендер, власти не имеет. Нет, там, конечно, тоже есть своя логика — но логика многомерная. Логика духовных законов и "тонких состояний". (Некоторые называют ее "квантовой", но такое определение в корне неверно, ибо логика "Той Стороны" сугубо континуальна, неразрывна и не имеет в себе противоречий — она течет, как величественная и бесконечная река.) На языке этой потусторонней логики разговаривают с земными существами не только Творец или, скажем, Люцифер (да-да, и он тоже), но даже самые что ни на есть "рядовые" обитатели Послежизни, ибо, как это было сказано, даже последние "там" изрядно "больше" (речь, как вы понимаете, идет о сознании и его возможностях) "первых" здесь.

У большинства людей функции правого полушария головного мозга, ответственного за интуицию, целостное и образное восприятие действительности, за способность к синтезу и "духовидению", подавлены левым, ответственным за рациональное мышление и свойственную ему способность к разного рода ментальным операциям (речи, счету, письму, чтению), логическим рассуждениям и анализу. У "правополушарников" же (в силу каких-то химических или физических особенностей организма — например, замедленной частоты мозговых волн или специфики строения головного мозга) правое полушарие в той или иной степени избавлено от тиранического ига левого. Результатом является формирование до некоторой степени альтернативных видов сознания, характеризующихся доминированием вышеперечисленных особенностей. Это означает, что для "правополушарников" возможны ментальные прорывы в иные мерности бытия и прозрения иных реальностей — это могут быть весьма различные мерности и реальности, представляющие широкий спектр от глубин подсознания до высот сверхсознания (все зависит от личностных и духовных особенностей тех или иных носителей), но всех их роднит то, что они находятся за порогом нашего вещественного мира. Однако данное преимущество (если оно, конечно, воспринимается носителями правополушарного сознания как таковое — а это не всегда факт) часто компенсируется наличием проблем с некоторыми "левополушарными" функциями.

Например, написание "левополушарных" программ, манифестов и прокламаций (я имею в виду, конечно, те из них, что построены на рациональных доводах и логике причинно-следственных связей) для нашего "правополушарника" будет делом непростым: как правило, тут он вторгается в "чужие воды" и сразу же начинает говорить что-то не то. Это все нам знакомо — ой, как знакомо...



"КАФКА'S ПИКЧЕРС" ПРЕДСТАВЛЯЕТ…

А что мы наблюдаем в литературе? О, тут дело сложнее. "Околоноля" — произведение странное: кто читал, тот, наверно, энергично меня поддержит. Блестящие картинки, выписанные по всем канонам постпостмодерна, даны в нем на фоне рыхлой, совершенно неразвитой и явно вымученной в ментальных судорогах сюжетной линии.

О, как хороши, как рельефны спиральки сюжетиков, беспорядочными картинками расцветающие тут и сям по тексту! Не спеша, словно побеги папоротника, разворачиваются они то в парной Ктитора, то в приюте Музы Мерц, то в 2а на Большом Ордынском, то в ресторане "Алмазный", где, кстати сказать, вообще много чего разворачивается. Как гиперреальны в своей супернасыщенности правдой нашей непростой жизни верно схваченные автором образы: плаксивые от беспредельного своего обрядофилия православные душегубы, коранический ваххабит Иван, православный фундаменталист Худайбердыев и скинхедствующий наци-интеллигент Наум… Да таковы, видимо, расклады многомудрой души и самого Натана: если уж он русский, то непременно ваххабит, уж коли азиат, то безальтернативно православный, а если уж еврей, то безысходно скинхед. Такими и только такими могут быть правильные балансы!

А как выписана роскошная ГБ-капитанша Сара в гламурнейшем своем кителе с платиновыми погонами от Сен-Лорана — впрочем, и не Сара вовсе, а некая Вархола, католическая правнучка легендарного красночеха, катящая в инвалидной коляске на явку во все том же ресторане "Алмазный" своего ничего НЕ слышащего-видящего-чувствующего-говорящего-понимающего и безмерно похожего на покойника (что, впрочем, не помешало ему на каком-то этапе непростого жизненного пути обратиться в католицизм) мужа Абдаллу, завернутого, как и положено покойникам, в плед цветов российского триколора.

А обжигающе-чудовищная правда о хазарах, поведанная Вархолой Егору и самим же Егором потом проверенная на личном опыте, — как вам она? Аутентичны — до зубовного скрежета — и сами эти фатальные хазары — покрытые пулеметными лентами "низкорослые длинноволосые толстяки" (Урус Егор — Хочеш "Кафкас пикчурс" искал? — Дэнги давай — Биллион манат — Режисeрысы Мамаев кирдык).

А притча о Тишайшем-из-нас, блаженный и нескончаемый сон которого разворачивается на фоне прогрессирующего безумия жены Шопена? Вам это ничего не напоминает? Ведь прямо с жизни списано. Ведь это же ушедший в бессознанку русский народ, счастливый в своем аутическом неведении относительно планов "режиссeрысы Мамаев". И прав, прав был тот врач, который задумчиво сказал на кухне той коммунальной квартиры: "Разбудив его, кого мы разбудим?"

"Я всегда доверял врачам и принял рецепт с благодарностью. Спящий не храпел, не бормотал, не вертелся c бока на бок. Он никому не мешал. Между тем, будучи разбужен, он мгновенно начнет доставлять неудобства если и не "целым человечествам", то нам с женой определенно".

Ну, гениально — что тут скажешь? Народ-то — нехороший, фашистский. Страшный-то народ, если разобраться. Он только и хорош, когда спит зубами к стенке…

А сама идея погрязшей в кровавом беспределе литературной мафии, стежки-дорожки багрово-липких следов которой всплывают то тут, то там по тексту… Этих бывших работников литкульта и тружеников гильдии переводчиков, а ныне чернокнижников, взявшихся за пистолет, топор и гранатомет в суровой борьбе за сверхприбыли от продаж бесценного стихсырья… Этих профессионалов стального пера, которые мочили, да и ныне (все, кроме прозревающего в великой тишине Егора) мочат жестоко, хладнокровно, самозабвенно…

Ведь это же всё родное, россиянское — россиянское до боли, до умопомрачения, до влаги в глазах и зуда в носоглотке. И всё оправданно — и творческие цели, и средства художественной выразительности. "Кафка's пикчерс" представляет…

Россиянская действительность настолько абсурдна и гротескна, а обитатели сей сумеречной зоны в такой степени привыкли к свойственному ей матово-свинцовому сюрреализму, что пробудить и заинтересовать их можно только за счет бесконечной актуализации абсурда и нагнетания гротеска — путем возведения россиянского "сюра" в степени еще небывалого концептуального и игрового беспредела. Чтобы солнцем паленые, всеми ветрами битые и всеми дождями умытые — тертые-перетертые аборигены землицы россиянской не уснули бы над журнальчиком художественной прозы, приходится писать вкусно, с сочно хрустящими детальками, с перчиком-лучком, с гиперболками и завихреньицами, с пряненьким таким безумьецем. Ведь чтобы донести до читателя какую-то мысль, сегодня "просто стебаться" уже мало — надо стебаться параноидально и бесновато. Только так не отстанешь от россиянской жизни, которая сама есть воплощенный стеб, обжигающая паранойя и беснование почти запредельное.

И то, знаете ли, с трудом получается (вот автор знает) — не образуется, по крайней мере, ни квадрата, ни куба. Обнаруживаются, как ни зажигай, лишь вполне скромненькие себе преувеличеньица — да и то лишь местами. А большинство сцен, собственно говоря, воспринимаются как описание жизни "вполне себе реальной" — "как у людей". Ну, может, на одну пятую корпуса идет мустанг натанова креатива впереди реальности, данной нам в ощущении на состояние октября 2009 года, да и только.

Но и эти полкорпуса для нас важны — как констатация неизбежности необратимого.

Страшная книга. Страшная!

Страшная, как лицо реликтового гоминоида, в которого верил (и не без основания!) профессор Поршнев. Или скорее даже как физиономия номадического андроида (с его нановерблюдами и клонированными ишаками), о приходе которого возвестил нам мятежный Жак Аттали.

А почему страшная-то? Так я уже говорил — потому что описывает она гиперреальность — насыщенную, неисповедимую реальность, которая "более реальна", чем та, что наблюдаема нашими подслеповатыми, замороченными глазками, коими мы все пытаемся разглядеть вкусненькие желуди у себя под курносым носом. Мы находимся в потоке жизни, над которым вознестись не в силах. Мы скользим в вечном настоящем, будучи не в состоянии подняться над точкой своего обзора, чтобы охватить взглядом весь поток жизни — прошлое, настоящее и будущее. И соответственно, узреть, как прошлое — через точку преломления в настоящем — выпестовывается в будущее. А Натан-то наш Дубовицкий смотрит на мир из некой точки спрессованного бытия, где в сжатом, сконденсированном виде настоящее сосуществует с элементами будущего. Там, в этой точке, многое уже состоялось — и платиновые гэбистские погоны от Ива Сен-Лорана, и всесилие палеолитической Хазарии. И уж, наверное (хотя доподлинно из текста это и не явствует), действительно ползают по миру успешные номады Жака Аттали на своих шарнирных конечностях — одни в обшитых алмазами ермолках, а иные — и при гэбистских погонах на гламурных мундирах от Дольче и Габбана. "Человек знает, о чем пишет".

Бывает так, что стеб побеждает смысл. В предложенном нам тексте, однако, стеб, напротив, порождает новые смыслы — так тоже бывает, хотя и реже. Будущее существует сначала в воображении, потом в воле и потом в реальности. Все, что когда-то пронеслось через человеческое воображение, обречено стать реальностью — вопрос только во времени. Так вот, элементы будущего, прорисованные визионерским пером Натана Дубовицкого, фатально неизбежны — и не столько потому, что соответствующие им образы пронеслись через воображение нашего автора, сколько по причине того, что оные давно уже плавают в коллективном бессознательном всего россиянского дурдома.

"Мечтаете о леопардовых лосинах — будут вам леопардовые лосины".

И вот посреди всей этой тонко выписанной жути появляется время от времени какая-то женщина с затемнением вместо лица — женщина, которая претендует на роль некоего экзистенциального центра, а на самом деле является всего лишь дыркой от экзистенциального бублика. Сюжет вроде бы набирает обороты, раскручивается, как тропический циклон, готовый поразить Флориду, и — внезапно — глохнет-тухнет, как перегоревший пылесос.

Да и вообще, такое впечатление, что кто-то писал-писал, старался, с любовью вылепливал малосвязанные друг с другом фрагменты (в надежде связать их как-то впоследствии), широко и привольно изливал бессознательное на бумагу, которая, казалось бы, еще многое готова была стерпеть… И вдруг надорвался духом, да и скомкал все свое творение, как кулек с косточками из-под вишен, слил весь свой многомерный message, как борщ, в унитаз.

Вроде поначалу и было что-то многообещающее, а потом сюжетная линия захлебывается в безумной, торопливой кульминации…

Так кажется поначалу. Но потом-то начинаешь понимать, что в скомканности (да что там — отсутствии!) сюжета тоже есть какой-то смысл. Да и эта женщина без лица, Плакса… Может, она и нужна-то в романе именно как лишенный внутренних смыслов ноль, чтобы закрутить вокруг него что-то осмысленное?

Ну, и начинаешь думать уже после прочтения романа — быть может, неоднократного его прочтения… "Сюжета тебе хочется… Ишь, какая цаца гнилая".

А где он в жизни нашей, сюжет-то? Ведь ничего более бессюжетного, чем жизнь россиянская, и придумать-то нельзя. И в самом деле — вся она состоит из фрагментов каких-то непрестанно усугубляющихся безумств, напоминающих то ли вялотекущую белую горячку, то ли нарастающий в своей интенсивности наркотический бред.

Можно ли и нужно ли требовать сюжета от художника, живописующего россиянскую жизнь и пытающегося проникнуть в ее мистическую глубину?

По мне — так и не обязательно вовсе, ибо иррелевантно реальности. Пускай уж будут себе фрагменты… И пускай они плавают себе в чем Бог на душу автору положит.

Тут именно эти фрагменты и важны. А еще — общий метафизический импульс, который к такой банальности, как "сюжет", свести нельзя. Обойдемся без сюжета!



НОЛИ СНАРУЖИ И ВНУТРИ НАС

О чем все-таки этот роман, если смотреть на вещи шире? И что же, в конце концов, представляет собой тот "ноль", о пребывании возле которого ведет речь Натан наш Дубовицкий? (Я высказал догадку, что им может быть Плакса, но это лишь догадка...).

Дать однозначные ответы на эти вопросы нельзя. Ибо, как и в случае с любым эзотерическим текстом, смыслы здесь лежат иерархическими пластами, и в каждом пласте имеются свои ответы на свои вопросы.

Как-то мне, тогда еще не читавшему роман, пришла в голову совершенно чудовищная мысль, которая буквально сотрясла и на многие недели омрачила мое сознание. Я почему-то подумал, что в романе Сурков ведет речь о своей работе под началом Дмитрия Анатольевича нашего Медведева. Причем, если вдуматься, подобная мысль совершенно естественна — ну, о чем, скорее всего, может писать первый заместитель руководителя администрации президента РФ? Так-то оно так… Но ведь это же — страшно. "На что руку поднял?" Короче говоря, некоторое время я проходил сам не свой — у меня непроизвольно сжимались кулаки и ходуном ходили желваки.

Однако, прочитав роман, я понял, что он совсем не об этом. К счастью.

Если мы проникнем своим разумом в означенный литературный продукт чуть глубже поверхностного слоя феноменальной жизни, сплошь заполненного гиперреальными сценками и образами торжествующего сюра, то обнаружим некий общий и во все частности проникающий эсхатологический смысл. Говоря вкратце, этот роман — об обнуленности всего нашего бытия и наших смыслов — тех смыслов, которые по идее должны заставлять нас жить, а иногда даже умирать.

То, что мы наблюдаем сегодня в россиянской федерации, да и не только в ней, а много еще где на постсоветском пространстве, есть крах, опустошение, демолиция всех когда-либо озвученных и предложенных "россиянам" и прочим постсоветянам смыслов, значений и дрeм — серая дырка, ground zero, подобный тому, что остался в Нью-Йорке на месте башен-близнецов.

(Каков, однако, черный Божественный юмор: от перестроечного "Города Зеро" остался россиянский ground zero.)

Беда, впрочем, не только и не столько в обнуленности этой "фэдэрации" как таковой. В конце концов, жертва геополитического аборта запрограммирована на обнуление, и ничего странного для людей понимающих в этом нет. Беда в том, что РФ есть вторичный (через посредство СССР) дериватив исторической России. И прежде чем благополучно обнулиться самой, РФ обнулила все смыслы российской истории — те смыслы, которыми Россия прирастала столетиями.

Ну, РФ — это фигурально, конечно. На самом деле, все сделали люди — конкретные люди.

Да вот хотя бы и Владислав Юрьевич, например. Птенец гнезда ЕБНова. Ударник подковерного труда. Любимое детище "семьи", немало измыслившее для того, что "линия ЕБНа" не пресеклась раньше времени, чтобы ЕБН, а за ним и ВВП — каждый в свое время — благополучно и беспроблемно удвоились.

Образно говоря, Владислав Юрьевич — а с ним и пребывающий в астральном теле молочный брат его Натан — приложили руку к штурвалу того самолета, что влетел в здание исторической России (в форме ее первичного советского дериватива) и оставили на его месте пепелище, тот самый ground zero, которым и является, по существу, современная Россияния. Только вот наше "9/11" продолжалось не день, не неделю, не месяц и даже не год, а много-много лет. Двое из трех уже и не помнят, когда, как, почему и при каких обстоятельствах это началось — иные потому, что еще не осознавали себя в то эпическое время, иные же — по причине засоренности мозгов (о том, как и почему все "это было-было", "нам уже рассказывали" — и не один раз) или прогрессирующего старческого слабоумия.

И трудно, ой как трудно мне представить, чтобы Владислав Юрьевич никогда об этом не думал, наедине с собой в этом себе не признавался, ну и, конечно же, не делился бы своими соображениями с любезным Натаном Юрьевичем. Так что появление "Околоноля" — это интересный знак. Не знак даже, а message. Неужели забрезжило? Неужели вызревать нaчало (а то и вызрело!) осознание тщеты всех россиянских дел — копошения в трупе забитого советского мамонта, стяжания сокровищ убиенной советской тещи? Ведь именно о смертельной тщете этих дел, о бесплодности "великой россиянской мечты" и движущих россиянским человеком "идеалов" и мечтаний и повествует роман. В нем смерть — смерть кромешная. Мертвецы, мертвецы кругом… Копошатся, копошатся… и — главное — не понимают, что они уже мертвы. И дела их мертвы. И мечты. И планы.

"Околоноооля" — это о мертвых, о мертвечине, о приближении к точке Абсолютного Ноля по Кельвину, когда всякая жизнь прерывается.

Или-таки нет? Может быть, ноль воспринимается Натаном Дубовицким и в каком-то ином — и даже где-то положительном — смысле? Может, ноль — это дно? А когда дно достигнуто, ноль становится точкой роста. Началом нового цикла. Вот только что собирается выращивать или строить на своем ground zero Натан есть величина неизвестная. Когда знакомишься с проповедью Егора на квартире Музы Мерц, в голову приходит мысль: человек продает православие от Жака Аттали. Тоже ведь штришок…

"Освобождение жизни от смерти и зла", "воскресение во плоти" и бессмертие в ней же — это, конечно, великие, христианские цели. Но вот только когда разворачивают детали, обнаруживается подмена, да-с… Кондовая такая, с "вибрисами резиновыми".

"Вечные будем, да. И кто был до нас — воскреснут. И этого добьется человек техническими средствами. Молиться перестанет, в церкви ходить перестанет, а верить — не перестанет. И жалеть жизнь — будет. Изобретет приспособление для жизни вечной…".

"… так загоним смерть еще дальше. А там, еще немного совсем — клонирование, биотехнологии, генная инженерия. И нет ее вовсе, а только жизнь вечная и любовь".

А вот и оно, "жакатталическое", номадически-бедуиновое, с запахом верблюжьих лепешек и ослиной мочи: "Техника… освободит и от самой смерти. Мы будем сделаны из неизнашиваемых либо легко сменяемых частей и материалов…". Да-да, как же, помним и где-то даже понимаем…

Это из серии про тех олигархов, которые "бабла накопили, а теперь Боженьке не доверяют" — что обеспечит-де им Боженька адекватное дивидендам VIP-обслуживание на том свете. И вот мечтают они теперь добиться бессмертия "техническими средствами". Подкормить кое-кого "баблосиками", чтобы изобрели им "приспособление для жизни вечной". Или пилюлю какую. Или отвар. Или сок из свежевыжатых младенчиков. Уж эти действительно — "верить не перестанут". Только вот не в Боженьку, а доктора Франкенштейна.

Не о той "вечной жизни" благовествует Егорушка, ой, не о той… И это тоже своего рода ноль — ноль вместо спасения. Вывернутая, как рукавица, в ноль вечность.

Аналогичный во многом случай подмены зафиксирован, кстати, в фильме "Главное — любить" (L'Important C'Est D'Aimer), что снят режиссером Анджеем Жулавски по мотивам текста, написанным Кристофером Фрэнком. Там тоже как бы на Боженьку намекают. И на Евангелие. Боженька-де завещал. "Главное — любить", а кого и как — есть вопрос как бы второстепенный. Можно и христианскою любовью. А можно и посредством свального греха. "Мужчина с мужчиной" и "женщина с женщиной" — тоже, наверное, можно. Ведь любят же! А мужчина с ишаком? А женщина с конем? Можно. Если любят друг дружку, то всё можно. "Только пах берегите".

Короче, есть, друзья, такие слова резиновые, в которые можно запихнуть любые (часто противоположные) смыслы. С их помощью можно оправдать что угодно и одновременно что угодно дискредитировать. Такие слова очень любят манипуляторы. "Любовь". "Империя". "Жизнь вечная". Это для них, как феромоны.

Так неужели и в самом деле такова она, благая весть от Натана Дубовицкого? Неужели опять очередная "манипуляция сознанием" несознательных младенцев?

Но будем великодушны: здесь Егор (а вместе с ним и автор) — еще где-то в середине своего пути. Он еще не проснулся. Great Awakening еще не произошло. Потому-то, возможно, и несет он сию еретическую околесицу.

К тому же — кто знает — может, и это стеб? Стеб над мятежным Жаком и натужно ищущими, как подсобить хозяевам россиянской жизни, церковными иерархами? Кто поручится, что не стеб?



ДВУНОГИХ ТВАРЕЙ МИЛЛИОНЫ…

К чему это я? Да к тому, что все — или почти все (кроме самого-самого главного) — в романе есть стеб сложносочиненный и многомудрый. А если вдуматься, так и вся творческая деятельность г-на Суркова — в первую очередь на поприще политического кукловодства — является многослойным стебом над им же формируемой реальностью. Ведь что Натан Юрьевич делал все эти годы, которых уже поболее десятка набежало? Он продуцировал некие смыслы и лепил некие големы — тут же наполняя их испепеляющими антисмыслами, разрушительными вирусами, формулами самораспада. Во все его творения встроены троянские кони и концептуальные взрывные механизмы разной сборки. На каждой слепленной им глиняной шельме поставлена жирная черная метка. Как бы для удобства окружающих — чтобы даже самому безнадежному идиоту всё было ясно.

Ну, вот взять хотя бы МДАД "Наши" — эту притчу во языцех "молодежного строительства". Это, с позволения сказать, "движение" называется "демократическим" и, что характерно, "антифашистским". Это притом, что и по стилю, и по содержанию, и по организации это движение напоминает именно организационное творение Дуче. Об этом говорит даже само его название: раз есть "наши", значит есть и "чужие", которым эти "наши" противопоставлены. Да и напрашивающаяся производная этого названия — "нашисты" — отличается от "фашистов" на одну букву. Словом все, решительно все сделано для того, чтобы фашизм, пусть отчасти и опереточный, лез бы изо всех отверстий оного "антифашистского" движения — лез бы навязчиво и откровенно.

Собственно, за всё это не худо было бы сказать г-ну Суркову большое человеческое спасибо: он убедительно разоблачил россиянский "антифашизм", который сам же и создал. Выпукло показал, что любой "антифашизм", направленный в России против русских, есть движение нерушимого союза провокаторов и паскудствующих недоумков.

Но с другой-то стороны, прежде чем изобличить оных рукотворных МДАД-провокаторов, тот же Владислав Юрьевич творчески, с любовью и, как водится, с изрядной долей стеба замутил бренд и самого "русского фашизма" — того самого, который "ужос-ужос-ужос", который был и остается "самым страшным из всех фашизмов", когда-либо вгонявшим в ступор бедное человечество. Выковал, раскалил докрасна в своей "кузнице смыслов" и приложил сие тавро ко всему русскому. И запузырился "русский фошызм", и полез из всех щелей, как тесто из квашни…

И тут поневоле возникает вопрос: а не в той ли творческой мастерской лепился и продолжает лепиться голем "скин-движения" и "этнического национализма", с его зигами, хайлями, свастиками, свароговыми квадратами и безвременно убиенными неграми, решительная борьба с коими столь актуальна для будущности русского народа, где в какой-то момент — чуть позже — зашевелил глиняными своими усами и голем Якеменко? Не буду отвечать на этот вопрос, но отмечу: и здесь использован тот же знакомый нам по предыдущему случаю принцип.

Но это национализм как бы "этнический". А взять еще тот, другой, который — "в рамках умеренного прогресса" и нордически-сдержанной любви к начальству. "Гражданский" (или "где-то около") то бишь… И его создал-вылепил многомудрый Владислав Юрьевич. И как вылепил!

А "Единая Россия" — что это такое? Сей триумфально побеждающий на всех выборах "безобраз", который неизменно набирает очки и завоевывает все новые симпатии трудящихся по мере погружения Эрэфии в обнуляющую безнадегу ХХI столетия, с загребущими руками и мешками фальшивых бюллетеней?.. Объясните мне, как относиться к этому бессмысленному пучеглазому чуду, эпическому в своей всевозрастающей борзости?

Впрочем, как бы мы к чуду этому, для нужд "вертикали" вроде бы созданному, ни относились, ясно одно: оная "системная партия" "околополитических лавочников" на самом-то деле задумана как форма дискредитации системы и "вертикали". Ее сокрушительные победы равносильны всеохватным поражениям системы в борьбе образов. Там, где ЕР потопталась, долго трава расти не будет.

А "суверенная демократия" с ее выборами-вбросами-выбросами, "машинками для голосования" и все возрастающим — опять-таки эпическим — беспределом? Раньше — о, мы с ностальгией вспоминаем о тех благословенных архаичных временах — хоть что-то "вбрасывали". Теперь уже и это — "лишнее". Ныне вполне достаточно просто внести нужные цифры в компьютер, как поступили (предположительно, в территориальной избирательной комиссии), например, с данными, полученными с участка № 1702 г. Москвы ( http://www.gzt.ru/megapolis/266047.html), где ЕР приписали 550 виртуальных голосов — и это при том, что общее число избирателей, реально пришедших на голосование, составило всего 426 человек (из 2351 внесенных в список), а число проголосовавших за ЕР (надо полагать, после всех ухищрений) оказалось равным 192. Так процент "проголосовавших" за ЕР вырос с 45% до 76%. Это если не считать, конечно, что оный участок подвергся нашествию ставших уже легендарными 175 узбеков, курсировавших на 35 машинах по району Зябликово г. Москвы, посещавших каждый участок, произносивших волшебное слово "Лужков" и получавших взамен бюллетени для голосования ( http://www.gzt.ru/topnews/politics/ 265975.html). Эти же или другие творческие узбеки, скорее всего, оплодотворили и массу других участков в улусе уважаемого Лужков-джана. Например, на участке 2864, где председатель комиссии (смелая женщина, кстати, таких у нас становится все меньше) заявила о вбросе 200 бюллетеней, или на участке 1046, откуда о размерах вброса не сообщается ( http://www.gzt.ru/topnews/politics/265975.html).

Впрочем, всё это — случайные вершинки айсберга. В силу специфики работы моего родственника я знаю, что в этот день во многие избирательные участки г. Москвы по нескольку раз звонили "сверху" и требовали от избиркомов повышать-повышать-повышать "победный" процент ЕР. Повышать как? Без всяких архаичных вбросов, естественно. А пальчиками — путем ударов по клавиатурке. Причем команды давались открытым текстом и в выражениях никто не стеснялся. Никто уже и не пытался держаться в рамках эзопова языка и соблюдать формальные "правила приличия". Массовые вбросы стали "гласной" практикой. Суверенных "понесло". Что ж, всё это давным-давно было просчитано. "Кем просчитано?" — спросите вы. Дурацкий вопрос! Что тут можно сказать? В рамках плоской и сермяжной логики, характерной для обитателей этой трехгрошовой реальности, "суверенная демократия" — это, конечно, форма удержания власти некоей кликой, которой на честную демократическую победу надеяться не приходится. Но в рамках логики обитателей более высоких планов — это еще и метод тотальной самодискредитации той самой клики (та бы и рада была не подставляться, но своих-то мозгов у нее нет, а заемные мозги таят в себе опасность: и вот уже Владислав Юрьевич с томной улыбкой и лукавыми чертиками в знойно-агатовых глазах нажимает на нужную клавишу — клавишу слива, насколько я понимаю.) Ведь если таковыми были методы обеспечения победы и на других выборах — в частности, президента РФ и депутатского корпуса ГД (а такой вывод, мягко говоря, напрашивается) — то это означает, по крайней мере, одно: нами правят самозванцы. А вдохновленная свыше ритуальная отвязность вбросово-диджитальной "демократии" призвана довести этот факт до сведения самых безнадежных имбецилов. Ведь плоским унтерменшам "in charge" только подмигни, ничего даже конкретно не приказывая, и они расшибут свои узенькие лобики и круглые брахицефальные черепушки, материализуя волевой импульс высшего существа. Да наломают при этом таких дров, так подставят сами себя и своих формальных повелителей, что только пальчики оближешь.

Всепобеждающая "суверенная демократия" явно организована и претворяется в жизнь таким образом, чтобы внушить к себе (а также и россиянской "государственности" в целом) все возрастающее презрение и отвращение со стороны подневольных подданных. И одновременно вызвать все возрастающее уважение к "несуверенным" ее формам, которые, впрочем, самим же Владиславом Юрьевичем признаны "невозможными".

А взглянем на эти божественные комбинации с "оппозицией", с этими голубями, принимающими корм прямо из рук. Владислав Юрьевич "приподнимает" Семигина, помогает в создании широко Народно-патриотического союза России. Приближает мятежного одногодку своего Геннадия Юрьевича (сколько у КПРФ генов, а все — не те), делает его "другом и соратником". Как бы. А потом сталкивает с Зюгановым, проводя два враждебных друг другу съезда коммунистов, после чего обе части взаимно (кто — de jure, а кто — de facto) аннигилируются.

А как филигранно идет работа с брендами! Владислав Юрьевич берет "социалиста" Глазьева и (попутно решая задачу организации "раздрая" на левом фланге — как и в предыдущем случае, с размахиванием кулаками, шмыганьем носов и исполненными взаимной обиды криками "А ты кто такой?") соединяет его с "националистом" Рогозиным. Получается "национал-социализм". Правда, в кавычках — но кто ж их заметит?

Гениально! Квазибожественно! Но бесплодно... Бесплодно — в рамках "большой картины". И творимое им бесплодие вызывает вопросы — метафизические вопросы.

Что же это такое? Это не просто продавливание одного варианта (партии, политического дизайна) вместо другого варианта. Это — активное развенчание и выжигание всех смыслов. Это кропотливое выстраивание системы, все элементы которой содержат все взрывные устройства различной степени мощности. Системы, в которой оглушительная победа равносильна оглушительному поражению, а движение вперед равносильно движению в сторону ноля.

Нет, каким-то совсем не россиянским человеком (хотя кому уж быть россиянином, как не ему?) предстает перед нами любезный Владислав Юрьевич. И каким-то совсем не россиянским божкам он служит.

Так называемые "россияне", судя по стилю руководства, представляются ему продуктом культурной инволюции, сырьем для бесконечной манипуляции, "дикой глиной" для лепки недолговечных големов. Во Владиславе Юрьевиче явно просматривается некий засланный люден братьев Стругацких. А может быть, и какая-нибудь более эволюционно-прогрессивная форма жизни — странник, например.

И даже что-то большее — нечто такое, о чем внешне бедовые, а на самом деле очень даже осторожные и традиционно державшие свой коллективный нос по ветру братья и писать-то не решались. Бр-р! Аж холодок по спине!

Короче, если присмотреться к деятельности и дискурсу Владислава Юрьевича, то становится понятным, что предполагаемой сверхцелью ее до сих пор являлось предотвращение вызревания каких-либо плодов и смыслов вообще — предотвращение складывания каких-либо форм и сгустков организации.

Из теории и практики мы знаем, что хаос есть закономерное и безусловно продуктивное, необходимое для роста системы состояние — циклически повторяющийся момент ее развития. Это — как сброс рептилией старой кожи или ракообразными — старого панциря. Но тот хаос, который Владислав Юрьевич продуцирует и поддерживает в Россиянии, есть хаос хронический, вялотекущий и изматывающий. Никакому развитию он не способствует — а способствует лишь накоплению "системных ошибок" (errors) и возрастанию погрешностей. Это хаос, ведущий к образованию и расползанию "лишаев" и "пустынь", как внешних, так и внутренних.

Зачем Владислав Юрьевич всё это делает, остаётся большим вопросом. Возможно, ограниченная человеческая логика и рациональность и не позволят нам на него ответить. (Нам было трудно понять уже людена; странника понять совсем невозможно). А может быть, Сурков хочет научить нас пониманию тщеты всех земных дел и страстей? Быть может, он действительно "часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо"?



ОТПАДЕНИЕ ДЕМИУРГА

Многие считают, что Сурков гениален. Он нас — разглядел. R1a+R1b в объеме 60-65% по области нашего расселения — это вам не шутка. А еще где-то 20% неиндоевропейских, но тоже нордических палеоевропейских генов. А еще 10% финских — я подчеркиваю, финских, причем балтофинских, вполне себе нордических, а не каких-то там "угро-финских", зауральских, кои нам приписываются, как это не смешно, некими сармато-печенежскими националистами с Уграины. Ну и прочее по мелочам. Но без всякой там экзотики — вернее, есть палеоазиатский компонент, но всего 0,3%, да и то в Сибири, по большей части. А остальное — все то же, что наличествует у неких немцев-голландцев-скандинавов. Не говоря уже о каких-нибудь смешных чехах-словаках-ук(г)рах.

Короче, рассмотрел нас Сурков. Вот и мы — приветствуем не усомнившегося в нас. Нам он друг и мы ему друзья. Да, мы такие! "Зиг хайль!" — говорит Урус-Угор. Солнце арийской расы вновь восходит на Востоке — собственно, там, где и положено ему восходить! Так покроем же нашими рунами заблеванные стены евроатлантических городов!

Уже гремят походные барабаны, бьют воины мечами о щиты, печатают шаг боевые дружины, грузятся снаряжением драккары. Поют под ногтем лезвия боевых топоров. Наносится рудая охра на лица, волосы и бороды! Распаляются, ревут от боевой ярости готовые вступить в бой берсерки. Сурков — наш конунг!

Сурков, руны предрекают нам победу! Веди нас, воинов Прави, на завоевание левого полушария! Веди нас из Ирия, из Валхаллы Духа, где мы вволю попировали с тобой над текстом "Суверенной демократии", на завоевание этого вертепа плоской рациональности! Распространим жизнь вечную вовне мечами своими! Пусть скользят наши победоносные драккары по фьордам наших извилин под рудым Парусом Мечты!

Но молчит Сурков. И лукаво мерцают его антрацитовые глаза… Да и не конунг он. Он — больше, чем конунг. Не Один даже, именем которого мы, люди Прави, привыкли скреплять клятвы свои. Один — тот глаз отдал за магическое знание и "внутреннее" зрение, а Сурков и знанием обладает, и со зрением у него все в порядке.

Нет, Сурков — круче Одина. Он — наш Яхве. Единственный и неповторимый Демиург, всецело властвующий над сотворенным им миром. А вот моисеев и иисусов навинов — их у нас много. И водят они народ свой по пустыне выжженных смыслов, уверяя страждущих, что где-то под слоями глины, гипса и песка "государства российского" есть водный горизонт, коим можно увлажнить пески и развести "цветущий сад" той или иной конфигурации.

Время от времени Яхве выкликает своих моисеев и особо отличившихся и. навиных и призывает на Гору Синайскую — все их, патриотов государства российского и птенцов гнезда ЕБНова, охранителей и совратителей, либералов и домостроевцев, христопродавцев и в Христа облекшихся, блоггеров из Москвы и логгеров с Дальнего Востока, а также разнообразных серо-буро-коричневых "наших", "ваших", "ихних", "идущих на" и "идущих в". Призывает, рассаживает и принимается зачитывать им свои многомудрые текстa, Прочищает сознание. Засевает семенами когнитивную целину. Высекает коммандменты в душах и сердцах. А потом берет свой большой фиолетовый карандаш и начинает водить им по Книге Жизни, расставляя галочки и крестики напротив чьих-то фамилий. Отголоски же коммандментов в самом невообразимом переложении — в зависимости от духовной специализации — всплывают позже на разных концах политического спектра. Из них складываются евангелия и баллады. Но все они не оставляют в душе Демиурга ничего, кроме усталости и раздражения.

Мчится бешеный шар и летит в бесконечность,

И смешные букашки облепили его,

Бьются, вьются, жужжат и с расчетом на вечность

Исчезают как дым, не узнав ничего.



Демиург, впрочем, не злонамерен. Он лишь исполнен огромного презрения к букашкам, вьющимся вокруг вершины Горы Синайской, этим легковесным созданиям, не способным ни уловить смысла игры, ни даже осознать смысла своих собственных жизней.

Демиург творить хочет. Творить! Но не может, поскольку одержим презрением. Ибо даже лучшие из моисеев его, как зеницу ока хранящие доверенные им скрижали, суть големы глиняные. Творить же можно лишь с любовью и милосердием. А какая любовь к големам-то?

Жадностью гонимый и тоской,

Душной гнилью сброд разит людской,

Дышит вожделеньем, злобой, страхом,

Жрёт себя и сам блюет потом.



Как безнадежно дело воинов Прави! Как торжествует Князь Мира сего, засевший в левом полушарии!

Но кто же виноват, если Сурков слепил этих големов? Кто виноват, что он сделал на них ставку? Кто виноват, что он создал вокруг себя расползающуюся пустыню?

Да и вообще, с его званием Демиурга тоже надо разобраться. ("Да, подвижник, да — отшельник, но отнюдь не святой".) Гностики почитали за Демиурга (и они, кстати, ассоциировали его с Яхве) несовершенного вторичного квазибога, отличного от Отца, о котором говорил Иисус. Демиург создал несовершенную материю и вдохнул в нее несовершенную жизнь. И восстал в гордыне своей против Бога истинного, противопоставив Ему свое земное творение. Отсюда и понятие — Князь Мира сего. Не тоже ли самое произошло с Сурковым и его големами? Начал творить из гордыни, менял по ходу дела "плюс" на "минус", ноль на бесконечность из горделивого любопытства — смотрел, что получится. Получилось "не очень". Получилось "парламент — не место для дискуссий". А Россия — не место для разумной жизни. Нельзя, неправильно творить без любви — из гордыни, из себялюбия и противопоставления. Так взялась творить третья часть ангелов — и отпала. Вот и Сурков тоже отпал. И обрек все вокруг себя на пустыню. А големы его — и не моисеи вовсе (пусть и с маленькой буквы), а суть бесплодные духи пустыни этой.

Впрочем, пустыня, Сурковым созданная, тоже не бессмысленна. Это — не конец пути, а один из его хитроумных витков. Причина, повод для дальнейшего движения. Над нами Сурков. А над Сурковым — Бог. И Он видит дальше самого Суркова. Отец истинный, далекий, Господь наш, нас Сурковым наказывает. Он же нас им и испытует — и через Суркова дает нам надежду. Ибо та пустыня, в которую поместил нас Владислав Юрьевич, должна возбудить в нас жажду — жажду к Духу. И побудить искать Его. И рыть колодцы, и взывать к Небесам в мольбе о Влаге селестиальной. Испытание Сурковым есть болезненное, но благое испытание — в нем Милость Божья к заблудшим. Потому — восславь Суркова внешнего, Демиурга пустыни Духа. Ибо поставлен он помыкать тобой к славе твоей. Но убей в себе Суркова внутреннего, ветхого. И одновременно прирасти Натаном Дубовицким — Сурковым новым, в духовное тело облекшимся.

Не понял люден, странник Сурков — не понял как горделивое ангелическое существо с наклонностями Мефистофеля — что обожение возможно лишь через человека. Ангелы к этому непригодны — потому в космической иерархии они и стоят позади человека. Вот и придется Суркову возвращаться к человеческому в себе, чтобы спастись. Вновь стать человеком. Найти подходящий крест и распять себя на нем. И когда Сурков это понял, он и решил написать "Околоноля", ибо реально приблизился к нолю очень близко, заглянул уже в само черное, с багровыми отсветами отверстие, в пекло, в дырку от бублика. И ужаснулся.

Впрочем, поговорим не о пустынях, а о садах, не о смерти, а о спасении. Каков Сурков сам в себе и сам для себя? Каково ему там, внутри себя, в темнице тела своего? Ему, который есть то ли воплощенный Дух пустыни, то ли бредущий по ней изможденный странник, сам молящий о глотке воды?



СПАСЕНИЕ ДЕМИУРГА

Так вот, на этом фоне уже не кажется странным, что Натан Юрьевич начинает разговор о таком, казалось бы, абстрактном для него предмете, как спасение.

А вот то, что он постулирует это спасение, как явление, уже почти свершившееся — вот это немного странно. Впрочем, странно лишь с самого что ни на есть первого взгляда.

В этой чудесной обреченности на спасение слышатся мне даже некие кальвинистские перезвоны… Предопределение-де, электы… Знаем-с. Однако нет, это не кальвинизм. Или — скажем так — не совсем кальвинизм (немножко кальвинизма на самом дне все-таки можно наскрести — куда ж без этого, кто ж из интеллектуалов-то наших Кальвином преподобным не грешил?).

Тут что-то значительно более глубокое — чего от Натана (и Владислава) Юрьевича вроде как и не ожидаешь…

Главное в романе спрятано среди строк. Главное — это преображение. И оно сжато в несколько предложений и плотно сбитых параграфов.

Преображение случилось в ту далекую пору, когда не был Егор еще чернокнижником и даже литработником. Когда была еще жива страна, и многое в ней еще было по-настоящему — когда среди мертвых личин еще попадались живые лица, а сам Егор еще был золотистой босоногой личинкой.

Как-то, в те дальние, советские еще годы, увидел Егор родникового Господа в открытом им источнике и понял — тогда еще не разумом, но сердцем, через пребывающего в нем потаенного внутреннего человека, что создан по Образу и Подобию. Что смотрит он на мир глазами Господа, что Господь через него и других, подобных ему воплощенных, заточенных в вещественном мире странников глядит на Космос и благоволит. Там, у Егоркина родника, сам Егорка, еще того не понимая, узрил тайну богочеловеческую.

И тогда же где-то там же, в "донной Руси", в деревне, где жил он в летнее время с доброй старушкой-самогонщицей, среди июльских трав, медовых лугов и богооткровенного перезвона кузнечиков и кобылок, он пережил акт спонтанного, внутреннего крещения, испытал нечто такое, что можно назвать сатори — а можно и Божьим Откровением — услышал изначальную тишину и вибрацию неподверженного тлению Творения, узрил внезапно вечно-длящуюся, вневременную суть мира и вещей, ощутил сердцем великий безмолвный Зов Жизни Вечной.

Это вошло в него, и он принял это в сердце. Стал другим. И потом, много лет спустя, нашло вдруг на него странное, нелепое нежелание стрелять в людей. Христос сошел в ад — воистину сошел.

На самом-то деле именно эти (если не считать финального болда) помещенные на с. 25 два параграфа являются самыми главными в тексте. Они все объясняют и все искупляют — возможно, и помимо воли и понимания самого Натана Дубовицкого.

Заряд этой богочеловеческой тайны и вневременной тишины перевешивает (по крайней мере, таков посыл) все неразумное, что сказал Егор в "нехорошей квартире", и все странное (иного слова, пожалуй, и не подберешь), что сделал и накуролесил в реальной жизни своей демиург Натан Юрьевич, ложную проповедь их покрывает и искривления коллективного ума их распрямляет. Ибо те ошибки, которые делаются в процессе роста, конечно же, подлежат искуплению. И нет в этом ничего удивительного, ибо несказанное преобразование происходит внутри человека после того, как входит в него великая тишина…

И знаете, от вести Натановой благой (о кузнечиках и великой тишине, стало быть, а не о deus ex machina) пробирает — изрядно пробирает. Ибо то, что увидел и почувствовал Егорка в оной точке далекого июльского полдня, есть не что иное, как Послежизнь, Afterlife, то есть жизнь нетленная и настоящая. И все, пребывающее на Земле есть лишь вторичные, временные и несовершенные копии этих истинных, изначальных элементов, созданных Там до начала времен. Это было известно еще со времен Пифагора и Платона — и еще было известно, что жизнь Там не есть существование "чистого сознания" в некоем бестелесном, невещественном "эфире", но есть полноценная жизнь в настоящем, богоносном теле, нескончаемо более реальном, чем то скудное, ветхое и временное тело, которые имеем мы на Земле. И окружено это тело такими же реальными, солидными, настоящими вещами и организмами — неизмеримо более настоящими, чем тем, что мы видим вокруг себя — речкой, вечными лугами с вечными неумирающими кузнечикам, лесом, холмами, горами — всем тем, что желает видеть, воспринимать, и что носит подспудно в своей креативной глубине наше, с Богом разделенное, Сознание.

Удивительным, признаться, кажется мне то обстоятельство, что об этом знает и некий господин, сидящий в Администрации. Звучит странно, дико, нелепо, но — факт… Ибо знакомые все симптомы — для меня, по крайней мере… Все так…Все так… Знает человек вкус спасения… Вроде и не могло угнездиться в том обреченном Заведении такого духовидца-самородка — ан нет, угнездился-таки… Проник-таки. Окопался, замаскировался, слился с субстратом. Университетов не кончал. Ph.D. не получал. В мантии не облачался. До всего сам дошел.

И вот странный этот самородок и силится (насколько успешно — уж вам решать) показать нам — подобным ему нероссиянским людям, у которых есть шанс что-то понять, — как одно может совмещаться с другим — как процессы умирания и воскресения в человеке разнесены во времени при одновременном протекании каких-то их этапов и элементов.

Сознание, ум и психика нашего героя продолжают возрастать по своим предсказуемым земным законам, наполняются чернотой, закосневают в грехе — вот уже и гормоны берут мозг под свой контроль и начинают диктовать душе условия капитуляции… Вот уже и маленький напыщенный диктатор, сидящий в левом полушарии, загоняет правое в концлагерь, опутывает колючей проволокой рационально-аналитического аппарата, пропускает по ней ток и подсаживает человека на собирание разноцветных бус и хлебов земных. А спасение самосевом, как зерно горчичное (уж не из лугов ли и огородов "донной" Рязанщины залетевшее?), супротив всякой "логики" и "здравого смысла" проникает в душу и поселяется в ней — сначала дремлет, дозревает, а потом закрепляется корнями и начинает распускать ветви и побеги. Так ветхий человек умирает, а новый нарождается.

Посмотрел, возможно, на каком-то этапе сам Натан Юрьевич на дела рук своих, свершенные еще до вызревания в его сумеречном мефистофелевском нутре зерна горчичного, и ужаснулся той пустыне, к устроению которой — внутри и снаружи себя — он оказался причастен. Понял, что вся многотрудная деятельность его земная была служением Смерти. Осознал, что ранее казавшееся ему жизнью клокочущей, на самом деле является мучительным умиранием, что возгонка в себе людена низвела его до ноля бесплодного. А самое главное, постиг он, что обратно уже не повернуть, что умирание можно лишь форсировать, устремившись к последней и самой главной точке невозврата.

Знаете, есть фильм такой — "Необратимость" ("Irreversible", 2002) режиссера Гаспара Ноэ. Фильм жестокий, с немалым количеством поганых (да еще затянутых!) сцен и совершенно не в моем вкусе, но не без смысла. Опять же о подмене любви сексом и всяческим скотством, но еще больше — о причинно-следственных связях и о стальной хватке греха, о том, что нельзя к греху относиться легко. Смотреть не советую, но пару отвлеченных выводов сделаю.

Так вот, если вы думаете, что вам позволено по-скотски относиться к любимой, то и ваше собственное будущее, несомненно, окажется скотским. При советской власти вам не хватало колбасы, и вы громко кричали об этом, жаловались Творцу, родственникам и окружающим? Что ж, это тоже своего рода предопределенность — тогда вы еще не знали, что колбасу сделают из вас — в переносном, а то и прямом смысле. Для многих — очень многих — это будущее уже наступило. Гордыня вашего себялюбивого ума погрузила вас в грех, который породил 1991 год и все последующее. Вы не ценили бесплатное здравоохранение и образование, безопасность на улицах, гарантированную работу, так полезайте в коридор необратимости. Творцу не нужны пожиратели колбасы — ему нужны сотворцы. Придет время, и на прилавках появится много канцерогенов и "генномодифицированной продукции", но счастливым вас весь этот stuff из крысиных шкурок и свиных костей уже не сделает. Грех загонит вас в такой коридор, видимого выхода из которого не будет, а будет лишь усугубление греха и нисхождение в ад. Вы окажетесь в узкой трубе с зазубринами, направленными вовнутрь. Из такой не выбираются.

Если вдуматься, то в таком положении и оказался Егор — и, возможно, сам Натан Юрьевич. Совершив свой первый в жизни "основательный" грех (Егор укокошил загадочного — по всей видимости, только для того и появившегося на свет — Федора Ивановича, этого многозначительно обнуленного "старика-процентщика" перестроечной постдостоевщины, а что сделал, кроме уже известного нам, Натан Юрьевич, я не знаю), каждый из них загнал себя в эту трубу и дальше двигался уже под воздействием сил моральной гравитации — к эпицентру зла. Их ад был исходом предопределенным. Ireversible! В трубе ты окажешься в лапах греха, и время разрушит тебя.

Но если в тебя запало "зерно горчичное" Царствия Небесного, ничего не предопределено. Значит, есть искра. И значит, есть шанс раздуть огонь. Искру, конечно, можно затушить, и тогда возгорания не состоится, но она, по крайней мере, дает возможность преодолеть необратимость. Если есть в тебе зерно, а ты уже в трубе, то у тебя всегда остается шанс вырваться — пусть через страдания, пусть с разорванным в клочья телом, пусть оставив шмотки мяса "на шипах, направленных внутрь", но вырваться. Выйдешь ты с "заледеневшим сердцем" и, возможно, без пары-другой пальцев — как Егор, но живой. И побудить тебя к выходу из "коридора греха" может любая случайная вещь — хотя бы и встреча с некой Плаксой, которая на самом-то деле, как мы уже выяснили, есть ноль без палочки. Главное, чтобы щелкнул внутри тебя какой-то триггер-переключатель, и разгорелась в тебе любовь… Любовь все спасает.

Об этом, в конечном счете, видимо, и хотел сказать нам Натан Дубовицкий aka Владислав Юрьевич Сурков. Удивительный message. Если бы он пришел к нам от операторов UFO, я удивился бы гораздо меньше.

Впрочем, все это, разумеется, лишь предположения — хотя и предположения, обладающие правом на существование. И даже имеющие под собой некоторые основания. В противном случае, зачем писать такие тексты?

И вот, читая выделенное болдом краткое послесловие, которому предшествовала фантасмагорическая, похожая на бред неудачно приложившегося к yage дилетанта, еще раз убеждаешься: а Натан Дубовицкий инобытия взыскует, тайн Царствия ищет, возвращения к изначалию всех времен и истоку всех смыслов жаждет. Хочет преодоления смерти и падения — не только в себе, но и вокруг, желает "переиграть все", очутиться в примордиальной реальности, предшествующей всем бифуркациям и необратимостям… А в нее, в Rеальность эту, в бесконечное, полуденное, июльское бытие, где время и пространство являются функциями сознания и где привольно, в звоне кузнечиков и великой тишине, раскинулось бессчетное количество уходящих в бесконечность вселенных и планов постземной жизни, ведет узкий проход — "нулевая функция". И прежде чем увидеть этот омытый извечным, несокрушимым Духом прекрасный и новый для нас мир, прежде чем выйти из первичного вещественного раствора сей (па)скудной и условной преждежизни в Жизнь Настоящую, всем нам придется пройти через Врата Молчания, через пугающую точку воображаемого небытия, которая есть Ноль Животворящий.

---

От	Artur
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	16.11.2009 02:25:56

О любви банальными словами, а о презрении - с вдохновением

---

Нашёл время почитать эту статью. Всё, что связанно с выражением презрения сделано с вдохновением, что заставляет задуматься о истинных страстях/ощущениях автора

Именно поэтому всё, что сказано о любви не вызывает доверия и оставляет впечатление манипуляции.

---

От	И.Т.
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	15.11.2009 01:16:25

Полный текст статьи Игоря Игнатова о романе "Околоноля"(без редакторских правок)

---

Форматированный текст в копилке:
Полный текст статьи Игоря Игнатова о романе Натана Дубовицкого 'Околоноля':
http://vif2ne.ru/nvz/forum/files/Kmf/(091115011254)_IGNATOV_GroundZero.doc [225K]

Неформатированный текст ниже:

Игорь Игнатов

Ground Zero.
Натан Дубовицкий на Пути в Царствие Небесное
Первоначальный вариант текста

Ну, а мы в эфире обитаем,
Мы во льду астральной вышины
Юности и старости не знаем,
Возраста и пола лишены.
Г. Гессе «Степной волк»

Привет из правого полушария
Околоноля. О чем это он? И, кстати, кто он, пишущий о пребывании около ноля? Не секрет – что уж таиться, надо сказать об этом прямо – есть такие люди, которые ассоциируют Натана Дубовицкого с до наисладчайшей боли всем нам знакомым Владиславом Юрьевичем Сурковым. (Почему ассоциируют – сами должны понимать…) Так что, не буду делать вид, что я «не в курсе».
Однако тут же и замечу, что личность автора слишком уж большого значения для нас не имеет – ведь нам, «как людям интеллигентным», важны не столько личности, сколько концепты, идейные тренды, не так ли?
К тому же, гипотетическая принадлежность «Околоноля» перу эпического насельника Кремлевских Башен может с кем-то сыграть злую шутку (впрочем, об этом – чуть позже).
Так что не будем о личностях.
Хотя, знаете, с другой стороны, совсем уж закрывать глаза на личности тоже нельзя. В каком-то смысле оные для нас все-таки небезынтересны. И дело тут не в пустом обывательском любопытстве. Если имеешь представление (точнее, предполагаешь), кем автор был, и что он делал в какие-нибудь там «лихие девяностые», то лучше начинаешь понимать направление его идейной и – глубже – духовной эволюции. А то, бывает, и инволюции. Впрочем, тема эта тонкая. Так что не будем комкать – обо всем по порядку.
Так вот, полагаю, что подозревать несравненного Владислава Юрьевича у нас есть некоторые основания. О самом дорогом тов. Суркове (помимо того, что он – великий комбинатор, заслуженный постпостмодернист РФ и заклинатель духов поэтической преисподней), нам, положа руку на сердце, доподлинно известно не так уж и много. В частности, нам неизвестно, чтобы Владислав Юрьевич баловался прозой – писательствовал, так сказать. Нет, какие-то тексты (в частности, PRO «суверенную демократию» – да и много чего еще) г-ну Суркову-таки приписывают, но лично я с трудом могу поверить в то, что их написал автор вот этих стихов ( http://mickey-mauser.diary.ru/p9032092.htm), который, несомненно, есть визионер, а «не тварь дрожащая». По-моему, «господин из Администрации» просто шифруется – и шифруется, надо сказать, очень успешно.
Впрочем, есть и еще одно предположение (логически связанное с первым) – и оно мне кажется наиболее правдоподобным. Дело в том, что Владислав Юрьевич представляется мне человеком очень и очень правополушарным – правополушарным в смысле доминирования правого полушария его головного мозга над левым. А в мире, где находится основной «порт приписки» правополушарных людей, куцая логика нашего грубо-вещественного мира, со всеми причитающимися ей негнущимися «причинно-следственными связями» и «жестокими законами», о которых говорил еще О. Бендер, власти не имеет. Нет, там, конечно, тоже есть своя логика – но логика многомерная. Логика духовных законов и «тонких состояний». (Некоторые называют ее «квантовой», но такое определение в корне неверно, ибо логика «Той Стороны» сугубо континуальна, неразрывна и не имеет в себе противоречий – она течет, как величественная и бесконечная река.) На языке этой потусторонней логики разговаривают с земными существами не только Творец или, скажем, Люцифер (да-да, и он тоже), но даже и самые что ни на есть «рядовые» обитатели Послежизни, ибо, как это было сказано, даже последние «там» изрядно «больше» (речь, как вы понимаете, идет о сознании и его возможностях, а не о размере и весе тел) «первых» здесь.
У большинства людей функции правого полушария головного мозга, ответственного за интуицию, целостное и образное восприятие действительности, за способность к синтезу и «духовидению», подавлены левым, ответственным за рациональное мышление и свойственную ему способность к разного рода ментальным операциям (речи, счету, письму, чтению), логическим рассуждениям и анализу. У «правополушарников» же (в силу каких-то химических или физических особенностей организма – например, замедленной частоты мозговых волн или специфики строения головного мозга) правое полушарие в той или иной степени избавлено от тиранического ига левого. Результатом является формирование до некоторой степени альтернативных видов сознания, характеризующихся доминированием вышеперечисленных особенностей. Это означает, что для «правополушарников» возможны ментальные прорывы в иные мерности бытия и прозрения иных реальностей – это могут быть весьма различные мерности и реальности, представляющие широкий спектр от глубин подсознания до высот сверхсознания (все зависит от личностных и духовных особенностей тех или иных носителей), но всех их роднит то, что они находятся за порогом нашего вещественного мира. Однако данное преимущество (если оно, конечно, воспринимается носителями правополушарного сознания как таковое – а это не всегда факт) часто компенсируется наличием проблем с некоторыми «левополушарными» функциями.
Например, написание «левополушарных» программ, манифестов и прокламаций (я имею в виду, конечно, те из них, что построены на рациональных доводах и логике трехмерных причинно-следственных связей) для нашего «правополушарника» будет делом непростым: как правило, тут он вторгается в «чужие воды» и сразу же начинает говорить что-то не то. Сие нам знакомо – ой, как знакомо...
Впрочем, это все предположения. А есть факты, которые мы рассмотрим чуть ниже.

Зеркало россиянского дурдома: «Кафка’s пикчурс» представляет…
А что мы наблюдаем в литературе? О, тут дело сложнее. «Околоноля» - произведение странное: кто читал, тот, наверно, энергично меня поддержит. Блестящие картинки, выписанные по всем канонам постпостмодерна, даны в нем на фоне рыхлой, совершенно неразвитой и явно вымученной в ментальных судорогах сюжетной линии.
О, как хороши, как рельефны спиральки сюжетиков, беспорядочными куртинками расцветающие тут и сям по тексту! Не спеша, словно побеги папортника, разворачиваются они то в парной Ктитора, то в приюте Музы Мерц, то в 2а на Большом Ордынском, то в ресторане «Алмазный», в котором, кстати сказать, много чего разворачивается. Как гиперреальны в своей супернасыщенности правдой нашей непростой жизни верно схваченные автором образы: плаксивые от беспредельного своего обрядофилия православные душегубы, коранический ваххабит Иван, православный фундаменталист Худайбердыев и скинхедствующий наци-интеллигент Наум… Да таковы, видимо, расклады многомудрой души и самого Натана: если уж он русский, то непременно ваххабит, уж коли азиат, то безальтернативно православный, а если уж еврей, то безысходно скинхед. Такими и только такими могут быть правильные балансы!
А как выписана роскошная ГБ-капитанша Сара в гламурнейшем своем кителе с платиновыми погонами от Сен-Лорана – впрочем, и не Сара вовсе, а некая Вархола, католическая правнучка легендарного красночеха, катящая в инвалидной коляске на явку во все том же ресторане «Алмазный» своего ничего НЕ слышащего-видящего-чувствующего-говорящего-понимающего и безмерно похожего на покойника (что, впрочем, не помешало ему на каком-то этапе непростого жизненного пути обратиться в католицизм) мужа Абдаллу, завернутого, как и положено покойникам, в плед цветов российского триколора.
А обжигающе-чудовищная правда о хазарах, поведанная Вархолой Егору и самим же Егором потом проверенная на личном опыте, – как вам она ? Аутентичны – до зубовного скрежета – и сами эти фатальные хазары – покрытые пулеметными лентами «низкорослые длинноволосые толстяки» (Урус Егор – Хочеш «Кафкас пикчурс» искал? – Дэнги давай – Биллион манат – Режисëрысы Мамаев кирдык).
А притча о Тишайшем-из-нас, блаженный и нескончаемый сон которого разворачивается на фоне прогрессирующего безумия жены Шопена? Вам это ничего не напоминает? Ведь прямо с жизни списано. Ведь это же ушедший в бессознанку русский народ, счастливый в своем аутическом неведении относительно планов «режиссëрысы Мамаев». И прав, прав был тот врач, который задумчиво сказал на кухни той коммунальной квартиры: «Разбудив его, кого мы разбудим?»
«Я всегда доверял врачам и принял рецепт с благодарностью. Спящий не храпел, не бормотал, не вертелся бока на бок. Он никому не мешал. Между тем, будучи разбужен, он мгновенно начнет доставлять неудобства если и не “целым человечествам”, то нам с женой определенно» (1:60).
Ну, гениально – что тут скажешь? Начнет еще «доставлять неудобства» – прав каких-нибудь требовать, «честных выборов»… Да и вообще, народ-то – нехороший, нацистский. Страшный-то народ, если разобраться. Он только и хорош, когда спит зубами к стенке…
А сама идея погрязшей в кровавом беспределе литературной мафии, стежки-дорожки багрово-липких следов которой всплывают то тут, то там по тексту… Этих бывших работников литкульта и тружеников гильдии переводчиков с лицами и судьбами тов. Бузыкина из «Осеннего марафона» – а ныне чернокнижников, взявшихся за пистолет, топор и гранатомет в суровой борьбе за сверхприбыли от продаж бесценного стихсырья… Этих профессионалов стального пера, этих ставших воландами бузыкиных, которые мочили, да и ныне (все, кроме прозревающего в великой тишине Егора) мочат жестоко, хладнокровно, самозабвенно…
Ведь это же все родное, россиянское – россиянское до боли, до умопомрачения, до влаги в глазах, зуда в носоглотке и судорог в икрах да голенях. И все оправданно – и творческие цели, и средства художественной выразительности. Одним словом, «Кафка’s пикчурс» представляет…
Россиянская действительность настолько абсурдна и гротескна, а обитатели сей сумеречной зоны в такой степени привыкли к свойственному ей матово-свинцовому сюрреализму, что пробудить и заинтересовать их можно только за счет бесконечной актуализации абсурда и нагнетания гротеска – путем возведения россиянского «сюра» в степени еще небывалого концептуального и игрового беспредела. Чтобы солнцем паленые, всеми ветрами битые и всеми дождями умытые – тертые-перетертые аборигены землицы россиянской не уснули бы над журнальчиком художественной прозы, приходится писать вкусно, с сочно хрустящими детальками, с перчиком-лучком, с гиперболками и завихреньицами, с пряненьким таким безумьецем. Ведь чтобы донести до читателя какую-то мысль, сегодня «просто стебаться» уже мало – надо стебаться параноидально и бесновато. Только так не отстанешь от россиянской жизни, которая сама есть воплощенный стеб, обжигающая паранойя и беснование почти запредельное.
И то, знаете ли, с трудом получается (вот автор знает) – не образуется, по крайней мере, ни квадрата, ни куба. Обнаруживаются, как ни зажигай, лишь вполне скромненькие себе преувеличеньица – да и то лишь местами. А большинство сцен, собственно говоря, воспринимаются как описание жизни «вполне себе реальной» – «как у людей». Ну, может, на одну пятую корпуса идет мустанг натанова креатива впереди реальности, данной нам в ощущении на состояние октября 2009 года, да и только.
Но и эти полкорпуса для нас важны – как констатация неизбежности необратимого.
Страшная книга. Страшная!
Страшная, как лицо реликтового гоминоида, в которого верил (и не без основания!) профессор Поршнев. Или скорее даже как физиономия номадического андроида (с его нановерблюдами и клонированными ишаками), о приходе которого возвестил нас мятежный Жак Аттали.
А почему страшная-то? Так я уже говорил – потому что описывает она гиперреальность – насыщенную, неисповедимую реальность, которая «более реальна», чем та, что наблюдаема нашими подслеповатыми, замороченными глазками, коими мы все пытаемся разглядеть вкусненькие желуди у себя под курносым носом. Мы находимся в потоке жизни, над которым вознестись не в силах. Мы скользим в вечном настоящем, будучи не в состоянии подняться над точкой своего обзора, чтобы охватить взглядом весь поток жизни – прошлое, настоящее и будущее. И соответственно, узрить, как прошлое – через точку преломления в настоящем – выпестовывается в будущее. А Натан-то наш Дубовицкий смотрит на мир из некой точки спрессованного бытия, где в сжатом, сконденсированном виде настоящее сосуществует с элементами будущего. Там, в этой точке, многое уже состоялось – и платиновые гэбистские погоны от Ива Сен-Лорана, и всесилие палеолитической Хазарии. И уж, наверное (хотя доподлинно из текста это и не явствует), действительно ползают по миру успешные номады Жака Аттали на своих шарнирных конечностях – одни в обшитых алмазами ермолках, а иные – и при гэбистских погонах на гламурных мундирах от Дольче и Габбана. «Человек знает, о чем пишет».
Бывает так, что стеб побеждает смысл. В предложенном нам тексте, однако, стеб, напротив, порождает новые смыслы – так тоже бывает, хотя и реже. Может, Натан наш Дубовицкий решился-таки испробовать, невзирая на предупреждения докторов, аяуаски – и не какой-нибудь малышковой небесной, а вполне себе по-взрослому серьезной, черной? А может, и near-death, а то и afterlife experience под сурдинку отымел?
Американский психолог и философ Роберт Уилсон как-то сказал, что будущее существует сначала в воображении, потом в воле и потом в реальности. Все, что когда-то пронеслось через человеческое воображение, обречено стать реальностью – вопрос только во времени. Так вот, элементы будущего, прорисованные визионерским пером Натана Дубовицкого, фатально неизбежны – и не столько потому, что соответствующие им образы пронеслись через воображение нашего автора, сколько по причине того, что оные давно уже плавают в коллективном бессознательном всего россиянского дурдома.
Мечтаете о леопардовых лосинах – будут вам леопардовые лосины.
И вот, посреди всей этой тонко выписанной жути появляется время от времени какая-то женщина с затемнением вместо лица – женщина, которая претендует на роль некоего экзистенциального центра, а на самом деле является всего лишь дыркой от экзистенциального бублика. Сюжет вроде бы набирает обороты, раскручивается как тропический циклон, готовый поразить Флориду, и – внезапно – глохнет-тухнет, как перегоревший пылесос.
Да и вообще, такое впечатление, что кто-то писал-писал, старался, с любовью вылепливал малосвязанные друг с другом фрагменты (в надежде связать их как-то впоследствии), широко и привольно изливал бессознательное на бумагу, которая, казалось бы, еще многое готова была стерпеть… И вдруг надорвался духом, да и скомкал все свое творение, как кулек с косточками из-под вишен, слил весь свой многомерный message, как борщ, в унитаз.
Вроде поначалу и было что-то многообещающее, а потом сюжетная линия захлебывается в безумной, торопливой кульминации…
Так кажется поначалу. Но потом-то начинаешь понимать, что в скомканности (да что там – отсутствии!) сюжета тоже есть какой-то смысл. Да и эта женщина без лица, Плакса… Может, она и нужна-то в романе именно как лишенный внутренних смыслов ноль, чтобы закрутить вокруг него что-то осмысленное?
Ну, и начинаешь думать уже после прочтения романа – быть может, неоднократного его прочтения… «Сюжета тебе хочется… Ишь, цаца какая».
А где он в жизни нашей, сюжет-то? Ведь ничего более бессюжетного, чем жизнь россиянская, и придумать-то нельзя. И в самом деле – вся она состоит из фрагментов каких-то непрестанно усугубляющихся безумств, напоминающих то ли вялотекущую белую горячку, то ли нарастающий в своей интенсивности наркотический бред.
Можно ли и нужно ли требовать сюжета от художника, живописующего россиянскую жизнь и пытающегося проникнуть в ее мистическую глубину?
По мне – так и не обязательно вовсе, ибо иррелевантно реальности. Пускай уж будут себе фрагменты… И пускай они плавают себе в чем Бог на душу автору положит.
Тут именно эти фрагменты и важны. А еще – общий метафизический импульс, который к такой банальности, как «сюжет», свести нельзя. Обойдемся без сюжета!

Ноли снаружи и внутри нас
О чем все-таки этот роман, если смотреть на вещи шире? И что же, в конце концов, представляет собой тот «ноль», о пребывании возле которого ведет речь Натан наш Дубовицкий? (Я высказал догадку, что им может быть Плакса, но это лишь догадка...)
Дать однозначные ответы на эти вопросы нельзя. Ибо, как и в случае с любым эзотерическим текстом, смыслы здесь лежат иерархическими пластами, и в каждом пласте имеются свои ответы на свои вопросы.
«Околоноля» - текст богооткровенный и сакральный. Да-да, я серьезно. Пусть пока это как бы и апокриф (Иоанна-то Богослова тоже долго не хотели признавать). Но придет время – я почти уверен – и он будет предложен для изучения в воскресных школах и на уроках Закона Божьего. А цитаты оттуда будут использовать в своих проповедях иерархи в дни государственных праздников и всенародной скорби – да вон в День согласия и примирения хотя бы. Или по итогам всероссийской эпидемии свиного гриппа. К этому все идет…
При этом совершенно неважно, что думает по поводу богооткровенности своего текста сам Натан Дубовицкий, и понял ли он, собственно говоря, что написал. Натан-то наш Богослов – орудие, медиум, посредник. Он пишет. Мы читаем. А диктует-то эти сакральные строки некая третья Сила, имеющая прямой доступ к Натанову правому полушарию. И эта проживающая внутри Натана (или хотя бы время от времени в нем обретающаяся) Сила есть нечто большее, чем сам Натан. Впрочем, до всего этого доходишь не сразу – нужно время…
Как-то мне, тогда еще не читавшему роман, пришла в голову совершенно чудовищная мысль, которая буквально сотрясла и на многие недели омрачила мое сознание. Я почему-то решил, что в романе Сурков ведет речь о своей работе под началом Дмитрия Анатольевича нашего Медведева. Причем, если вдуматься, подобная мысль совершенно естественна – ну, о чем, скорее всего, может писать первый заместитель руководителя администрации президента РФ? Так-то оно так… Но ведь это же – страшно. «На что руку поднял?» Короче говоря, некоторое время я проходил сам не свой – у меня непроизвольно сжимались кулаки и ходуном ходили желваки.
Однако, прочитав роман, я понял, что он совсем не об этом. К счастью.
Если мы проникнем своим разумом в означенный литературный продукт чуть глубже поверхностного слоя феноменальной жизни, сплошь заполненного гиперреальными сценками и образами торжествующего сюра, то обнаружим некий общий и во все частности проникающий эсхатологический смысл. Говоря вкратце, этот роман – об обнуленности всего нашего бытия и наших более частных земных смыслов – тех смыслов, которые, по идее, должны заставлять нас жить, а иногда даже умирать.
То, что мы наблюдаем сегодня в россиянской федерации, да и не только в ней, а много еще где на постсоветском пространстве, есть крах, опустошение, демолиция всех когда-либо озвученных и предложенных «россиянам» и прочим постсоветянам смыслов, значений и дрëм – серая дырка, ground zero, подобный тому, что остался в Нью-Йорке на месте башен-близнецов.
(Каков, однако, черный Божественный юмор: от перестроечного «Города Зеро» остался россиянский ground zero.)
Беда, впрочем, не только и не столько в обнуленности этой «фэдэрации» как таковой. В конце концов, жертва геополитического аборта запрограммирована на обнуление, и ничего странного для людей понимающих в этом нет. Беда в том, что РФ есть вторичный (через посредство СССР) дериватив исторической России. И прежде, чем благополучно обнулиться самой, РФ обнулила все смыслы российской истории – те смыслы, которыми Россия прирастала столетиями.
Ну, РФ – это фигурально, конечно. На самом деле, все сделали люди – конкретные люди.
Да вот хотя бы и Владислав Юрьевич, например. Птенец гнезда ЕБНова. Ударник подковерного труда. Любимое детище «семьи», немало измыслившее для того, что «линия ЕБНа» не пресеклась раньше времени, чтобы ЕБН, а за ним и ВВП – каждый в свое время – благополучно и беспроблемно удвоились.
Образно говоря, Владислав Юрьевич – а с ним и пребывающий в астральном теле молочный брат его Натан – приложили руку к штурвалу того самолета, что влетел в здание исторической России (в форме ее первичного советского дериватива) и оставил на его месте пепелище, тот самый ground zero, которым и является, по существу, современная Россияния. Только вот наше «9/11» продолжалось не день, не неделю, не месяц и даже не год, а много-много лет. Двое из трех уже и не помнят, когда, как, почему и при каких обстоятельствах это началось – иные потому, что еще не осознавали себя в то эпическое время, иные же – по причине засранности мозгов (о том, как и почему все «это было-было», «нам уже рассказывали» – и не один раз) или прогрессирующего старческого слабоумия.
И трудно, ой как трудно мне представить, чтобы Владислав Юрьевич никогда об этом не думал, наедине с собой себе самому в этом не признавался, ну и, конечно же, не делился бы своими соображениями с любезным Натаном Юрьевичем. Так что появление «Околоноля» - это интересный знак. Не знак даже, а message. Неужели забрезжило? Неужели вызревать нáчало (а то и вызрело!) осознание тщеты всех россиянских дел – копошения в трупе забитого советского мамонта, стяжания сокровищ убиенной советской тещи? Ведь именно о смертельной тщете этих дел, о бесплодности «великой россиянской мечты» и движущих россиянским человеком «идеалов» и мечтаний и повествует роман. В нем смерть – смерть кромешная. Мертвецы, мертвецы кругом… Копошатся, копошатся… и – главное – не понимают, что они уже мертвы. И дела их мертвы. И мечты. И планы. И детеныши их мертвы тоже – с самого момента выползания из вагины и прорыва плаценты.
«Околоноля» - это о мертвых, о мертвечине, о приближении к точке Абсолютного Ноля по Кельвину, когда всякая жизнь прерывается.
Или-таки нет? Может быть, ноль воспринимается Натаном Дубовицким и в каком-то ином – и даже где-то положительном – смысле? Может, ноль – это дно? А когда дно достигнуто, ноль становится точкой роста. Началом нового цикла. Вот только что собирается выращивать или строить на своем ground zero Натанушка есть величина неизвестная. Когда знакомишься с проповедью Егора на квартире Музы Мерц, в голову приходит мысль: человек продает православие от Жака Аттали.
«Освобождение жизни от смерти и зла», «воскресение во плоти» и бессмертие в ней же – это, конечно, великие, христианские цели. Но вот только когда разворачивают детали, обнаруживается подмена, да-с… Кондовая такая, с «вибрисами резиновыми».
«Вечные будем, да. И кто был до нас – воскреснут. И этого добьется человек техническими средствами. Молиться перестанет, в церкви ходить перестанет, а верить – не перестанет. И жалеть жизнь – будет. Изобретет приспособление для жизни вечной…» (1:50).
«… так загоним смерть еще дальше. А там, еще немного совсем – клонирование, биотехнологии, генная инженерия. И нет ее вовсе, а только жизнь вечная и любовь» (1:51).
А вот и оно, «жакатталическое», номадически-бедуиновое, с запахом верблюжьих лепешек и ослиной мочи: «Техника… освободит и от самой смерти. Мы будем сделаны из неизнашиваемых либо легко сменяемых частей и материалов…» (1:50). Да-да, как же, помним и где-то даже понимаем-с…
Это из серии про тех дорогих дивидендополучателей, которые «бабла накопили, а теперь Боженьке не доверяют» – что обеспечит-де им Боженька адекватное дивидендам VIP-обслуживание на том свете. И вот мечтают они теперь добиться бессмертия «техническими средствами». Подкормить кое-кого «баблосиками», чтобы изобрели им «приспособление для жизни вечной». Или пилюлю какую. Или отвар. Или сок из свежевыжатых младенчиков. Уж эти действительно – «верить не перестанут». Только вот не в Боженьку, а доктора Франкенштейна.
Не о той «вечной жизни» благовествует Егорушка, ой, не о той… И это тоже своего рода ноль – ноль вместо спасения. Вывернутая, как рукавица, в ноль бесконечность.
Аналогичный во многом случай подмены зафиксирован, кстати, в фильме «Главное – любить» (L’Important C’Est D’Aimer), что снят режиссером Анджеем Жулавски по мотивам текста, написанным Кристофером Фрэнком. Там тоже как бы на Боженьку намекают. И на Евангелие. Боженька-де завещал. «Главное любить» – а кого и как есть вопрос как бы второстепенный. Можно и христианскою любовью. А можно и посредством свального греха. «Мужчина с мужчиной» и «женщина с женщиной» – тоже, наверное, можно. Ведь любят же! А мужчина с ишаком? А женщина с конем? Можно. Если любят друг дружку, то все можно. «Только пах берегите».
Короче, есть, друзья, такие слова резиновые, в которые можно запихнуть любые (часто противоположные) смыслы. С их помощью можно оправдать что угодно и одновременно что угодно дискредитировать. Такие слова очень любят манипуляторы. «Любовь». «Империя». «Жизнь вечная». А то вон еще «инновации», «нанотехнологии», «общество знания»… Это для них, как феромоны.
Так неужели и в самом деле такова она, благая весть от Натана Дубовицкого? Неужели опять очередная «манипуляция сознанием» несознательных младенчиков? О, как это похоже на коварного Владислава Юрьевича!
Но будем великодушны: здесь Егор (а вместе с ним и автор) – еще где-то в середине своего пути. Он еще не проснулся. Great Awakening еще не произошло. Потому-то, возможно, и несет он сию еретическую околесицу.
К тому же – кто знает – может, и это стеб? Стеб над мятежным Жаком и натужно ищущим, как подсобить хозяевам россиянской жизни РПЦрианством? Кто поручится, что не стеб?

Двуногих тварей миллионы – для них орудие одно…
К чему это я? Да к тому, что все – или почти все (кроме самого-самого главного) – в романе есть стеб сложносочиненный и многомудрый. А если вдуматься, так и вся творческая деятельность г-на Суркова – в первую очередь на поприще политического кукловодства – является многослойным стебом над им же формируемой реальностью. Ведь что Натан Юрьевич делал все эти годы, которых уже поболее десятка набежало? Он продуцировал некие смыслы и лепил некие големы – тут же наполняя их испепеляющими антисмыслами, разрушительными вирусами, формулами самораспада. Во все его творения встроены троянские кони и концептуальные взрывные механизмы разной сборки. На каждой слепленной им глиняной шельме поставлена жирная черная метка. Как бы для удобства окружающих – чтобы даже самому безнадежному идиоту все было ясно.
Ну, вот взять хотя бы МДАД «Наши» – эту притчу во языцах «молодежного строительства». Это с позволения сказать «движение» называется «демократическим» и, что характерно, «антифашистским». Это при том, что и по стилю, и по содержанию, и по идеологии, и по организации это именно что творение вполне себе «а-ля Дуче». Об этом говорит даже само его название: раз есть «наши», значит есть и «чужие», которым эти «наши» противопоставлены. Да и напрашивающаяся производная этого названия – «нашисты» – отличается от «фашистов» всего лишь на одну букву. Словом все, решительно все сделано для того, чтобы фашизм, пусть отчасти и опереточный, лез бы изо всех промежностей и отверстий оного «антифашистского» движения – лез бы навязчиво и откровенно.
Собственно, за все это не худо было бы сказать г-ну Суркову большое человеческое спасибо: он убедительно разоблачил россиянский «антифашизм», который сам же и создал. Выпукло показал, что любой «антифашизм», направленный в России против русских, есть движение нерушимого союза провокаторов и паскудствующих недоумков.
Но с другой-то стороны, прежде чем изобличить оных рукотворных МДАД-провокаторов, тот же Владислав Юрьевич творчески, с любовью и, как водится, с изрядной долей стеба замутил бренд и самого «русского фашизма» – того самого, который «ужос-ужос-ужос», который был и остается «самым страшным из всех фашизмов», когда-либо вгонявшим в ступор бедное человечество. Выковал, раскалил докрасна в своей «кузнице смыслов» и приложил сие тавро ко всему русскому. И запузырился «рюсский фошызм», и полез из всех щелей, как круто замешанное тесто…
И тут поневоле возникает вопрос: а не в той ли творческой мастерской лепился и продолжает лепиться голем «скин-движения» и «этнического национализма» с его зигами, хайлями, свастиками, свароговыми квадратами и безвременно убиенными неграми, решительная борьба с коими столь актуальна для будущности русского народа, где в какой-то момент – чуть позже – зашевелил глиняными своими усами и голем Якименко?
Не буду отвечать на этот вопрос. Подумайте над возможным ответом на него сами.
Но это мы говорили о национализме как бы «этническом» и «неконструктивном». А взять еще тот, другой, который – «в рамках умеренного прогресса» и нордически-сдержанной любви к начальству. «Гражданский» (или «где-то около») то бишь… И его создал-вылепил многомудрый Владислав Юрьевич. И как вылепил!
Вспомним еще одно детище той же творческой лаборатории – партию «Родина». Тут буквально уж слезы ностальгические начинают течь по «щекам впалым». Ибо – схема опять-таки «родная», многократно проверенная. Умеренный национализм в рамках законности во главе с Александром Бабаковым и идеологом в лице Марата Гельмана.
Красиво закручено! Какая Троя устоит перед таким Одиссеем?
Хотите национализма? Вот вам злодейский «русский фошызм», хрустящий ломкими, как соломка, косточками «таджикских девочек» – чудище обло и стозевно, уложенное в один подарочный пакет со своей диалектической инверсией в виде «антифошызма». А желаете «цивилизованного конструктива» – вот вам «Родина» с Бабаковым и Гельманом в пыльных шлемах. «Иного не дано». Пользуйтесь.
А «Единая Россия» – что это такое? Сей триумфально побеждающий на всех выборах «безобраз», который неизменно набирает очки и завоевывает все новые симпатии трудящихся по мере погружения Эрэфии в обнуляющую безнадегу ХХI столетия, любимое нами всеми брыдло-мрыдло-грызло с заребущими руками и мешками фальшивых бюллетеней..? Объясните мне, как относиться к этому бессмысленному пучеглазому чуду, эпическому в своей всевозрастающей борзости?
Впрочем, как бы мы к чуду этому, для нужд «вертикали» вроде бы созданному, не относились, ясно одно: оная «системная партия» «околополитических лавочников» на самом-то деле задумана как форма дискредитации системы и «вертикали». Ее сокрушительные победы равносильны всеохватным поражениям системы в борьбе образов. Там, где ЕР потопталась, долго трава расти не будет.
А «суверенная демократия» с ее выборами-вбросами-выбросами, «машинками для голосования» и все возрастающим – опять-таки эпическим – беспределом? Раньше – о, мы с ностальгией вспоминаем о тех благословенных архаичных временах – хоть что-то «вбрасывали». Теперь уже и это – «лишнее». Ныне вполне достаточно просто внести нужные цифры в компьютер, как поступили (предположительно, в территориальной избирательной комиссии), например, с данными, полученными с участка № 1702 г. Москвы ( http://www.gzt.ru/megapolis/266047.html), где ЕР приписали 550 виртуальных голосов ( http://www.moscow_city.vybory.izbirkom.ru/region/region/moscow_city?action=show&root=774116023&tvd=477411684517&vrn=2772000268682®ion=77&global=&sub_region=77&prver=0&pronetvd=0&vibid=477411684517&type=228) – и это при том, что общее число избирателей, реально пришедших на голосование составило всего 426 человека (из 2351 внесенных в список), а число проголосовавших за ЕР (надо полагать, после всех ухищрений) оказалось равным 192-м. Так процент «проголосовавших» за ЕР вырос с 45% до 76%. Красиво? Это если не считать, конечно, того, что оный участок вполне мог подвергнуться нашествию ставших уже легендарными 175 узбеков (или их молочных братьев), курсировавших на 35 машинах по району Зябликово г. Москвы, посещавшими там каждый участок, произносившими волшебное слово «Лужков» и получавшими взамен бюллетени для голосования ( http://www.gzt.ru/topnews/politics/265975.html). Эти же или другие творческие узбеки, скорее всего, оплодотворили и массу других участков в улусе уважаемого Лужков-джана. Например, участок 2864, где, кстати, председатель комиссии (смелая женщина, которых у нас становится все меньше) заявила о вбросе 200 бюллетеней, или участок 1046, откуда о размерах вброса, к сожалению, не сообщается ( http://www.gzt.ru/topnews/politics/265975.html).
Впрочем, все это – случайные вершинки айсберга. В силу специфики работы одного моего родственника, я знаю, что в этот день во многие избирательные участки г. Москвы по нескольку раз звонили «сверху» и требовали от избиркомов повышать-повышать-повышать «победный» процент ЕР. Повышать как? Без всяких архаичных вбросов, естественно. А пальчиками – путем ударов по клавиатурке. Причем команды давались открытым текстом и в выражениях никто не стеснялся. Никто уже и не пытался держаться в рамках эзопова языка и соблюдать формальные «правила приличия». Массовые вбросы стали «гласной» практикой. Суверенных «понесло». Что ж, все это давным-давно было просчитано. «Кем просчитано?» – спросите вы. Дурацкий вопрос!
Что тут можно сказать? В рамках плоской и сермяжной логики, характерной для обитателей этой трехгрошовой реальности, «суверенная демократия» выглядит, конечно, как форма удержания власти некой кликой, которой на честную демократическую победу надеяться не приходится. Но в рамках логики обитателей более высоких планов – это еще и метод тотальной самодискредитации этой клики. (Сама клика, конечно, и рада была бы не подставляться, но своих-то мозгов у нее нет, а заемные мозги таят в себе опасность: и вот уже Владислав Юрьевич с томной улыбкой и лукавыми чертиками в знойно-антрацитовых глазах нажимает на нужную клавишу – клавишу слива, насколько я понимаю.) Ведь если таковыми были методы обеспечения победы и на других выборах – в частности, президента РФ и депутатского корпуса ГД (а такой вывод, мягко говоря, напрашивается) – то это означает, по крайней мере, одно: нами правят самозванцы. А вдохновленная свыше ритуальная отвязность вбросово-диджитальной «демократии» призвана довести этот факт до сведения самых последних имбецилов. Ведь плоским унтерменшам «in charge» только подмигни, ничего даже конкретно не приказывая, и они расшибут свои узенькие лобики и круглые брахицефальные черепушки, материализуя волевой импульс высшего существа. Да наломают при этом таких дров, так подставят сами себя и своих формальных повелителей, что только пальчики оближешь.
Всепобеждающая «суверенная демократия» явно организована и претворяется в жизнь таким образом, чтобы внушить к себе (а также и россиянской «государственности» в целом) все возрастающее презрение и отвращение со стороны подневольных подданных. И одновременно вызвать все возрастающее уважение к «несуверенным» ее формам, которые, впрочем, самим же Владиславом Юрьевичем признаны «невозможными».
А как идет реклама «суверенной демократии»? Взять, например, пухлый томик «PRO суверенную демократию». Издание вроде формально PRO, а почти все в нем – CONTRA. Ужó так нахваливают в этом томике наваристую «суверенную демократию», так нахваливают, что – думается мне – уж и не брались бы за сие многотрудное и скользкое дело вовсе! Или (если уж страсть как хочется) наняли бы под оное того же Н. Дубовицкого – он бы хоть настроение людям поднял… А то какой-то коллективный Никонов, блин… Впрочем, в том как раз и гениальность, что именно Никонов!
А взглянем на эти божественные комбинации с «оппозицией», с этими голубями, принимающими корм прямо из рук Франциска нашего Ассизского. Владислав Юрьевич «приподнимает» Семигина, помогает в создании широкого Народно-патриотического союза России. Приближает мятежного одногодку своего Геннадия Юрьевича (сколько у КПРФ генов, а все – не те), делает его «другом и соратником». Как бы. А потом сталкивает с Зюгановым, проводя два враждебных друг другу съезда коммунистов, после чего обе части взаимно (кто – de jure, а кто – de facto) аннигилируются.
А как филигранно идет работа с брендами! Владислав Юрьевич берет «социалиста» Глазьева и (попутно решая задачу организации «раздрая» на левом фланге – как и в предыдущем случае, с размахиванием кулаками, шмыганьем носов и исполненными взаимной обиды криками «А ты кто такой?») соединяет его с «националистом» Рогозиным. Получается «национал-социализм». Правда, в кавычках – но кто ж их заметит?
Гениально! Квазибожественно!
Правда, гениальность эта (чего уж греха таить!) несколько эфемерная. Ибо держится она на изобилии не очень умных, ослепленных гордыней и иллюзией собственной значимости людей. Но с другой-то стороны – иных потенциальных «фигурантов» в россиянской ойкумене (судя по тому, как и какие «дела» здесь обтяпываются) и не наблюдается. И этих фигурантов нужно пользовать!
Что Сурков и делает – делает, надо признать, красиво. Красиво – но… бесплодно. Бесплодно – в рамках «большой картины». И творимое им бесплодие вызывает вопросы – метафизические вопросы.
Что же это такое? Это не просто продавливание одного варианта (партии, политического дизайна) вместо другого варианта. Это – активное развенчание и выжигание всех смыслов – даже отрицательных. Это кропотливое выстраивание системы, все элементы которой содержат взрывные устройства различной степени мощности. Системы, в которой оглушительная победа равносильна оглушительному поражению, а движение вперед равносильно движению в сторону ноля.
Нет, каким-то совсем не россиянским человеком (хотя кому уж быть россиянином, как не ему?) предстает перед нами любезный Владислав Юрьевич. И каким-то совсем не россиянским божкам он служит.
Так называемые «россияне», судя по стилю руководства, представляются ему продуктом культурной инволюции, сырьем для бесконечно манипуляции, «дикой глиной» для лепки недолговечных големов. Во Владимире Юрьевиче явно просматривается некий засланный люден братьев Стругацких. А может быть, и какая-нибудь более эволюционно-прогрессивная форма жизни – странник, например.
И даже что-то большее – нечто такое, о чем внешне бедовые, а на самом деле очень даже осторожные и традиционно державшие свой коллективный нос по ветру братья и писать-то не решались. Бр-р! Аж холодок по спине!
Короче, если присмотреться к деятельности и дискурсу Владислава Юрьевича, то становится понятным, что предполагаемой сверхцелью ее до сих пор являлось предотвращение вызревания каких-либо плодов и смыслов вообще – предотвращение складывания каких-либо форм и сгустков организации.
Из теории и практики мы знаем, что хаос есть закономерное и безусловно продуктивное, необходимое для роста системы состояние – циклически повторяющийся момент ее развития. Это – как сброс рептилией старой кожи или ракообразным – старого панциря. Но тот хаос, который Владислав Юрьевич продуцирует и поддерживает в Россиянии, есть хаос хронический (и – добавлю – хтонический), вялотекущий и изматывающий. Никакому развитию он не способствует – а способствует лишь накоплению «системных ошибок» (errors) и возрастанию погрешностей. Это хаос, ведущий к образованию и расползанию «лишаев» и «пустынь» - как внешних, так и внутренних.
Зачем Владислав Юрьевич все это делает, остается большим вопросом. Возможно, ограниченная человеческая логика и рациональность и не позволят нам на него ответить. (Нам было трудно понять уже людена; странника понять уже совсем невозможно). А может быть, Сурков хочет научить нас пониманию тщеты всех земных дел и страстей? Быть может, он действительно «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» (2)?

Отпадение Демиурга
Сурков гениален, как Один. Благовествует, как Один. Так же эзотеричен, любим женщинами из фракций. И похож даже на него – такой же магнетический, мерцающе-антрацитовый.
Скажете, черноват он для нордического бога? Да не факт! Один-то вроде из Приазовья был родом. И был он не «настоящим богом», а некой высокопоставленной фигурой (возможно, воином-жрецом) в одном местном племени, которое с боями дошло до Скандинавии и рекрутировало из своего состава вождей (впоследствии обожествленных) для местных германских племен. Некоторые исследователи полагают, что означенным племенем были аланы. Так что – думайте, судите и сравнивайте сами…
Я вот, правда, не знаю, есть ли у Суркова плащ (тот самый – синий, с капюшоном) и шляпа. Ну, скорее всего, есть. Держит он их у себя дома, в шкапу. На людях в них не появляется, а облачается в оные лишь ночью, когда, затянутый в пояс из оленьей кожи с начертанными на нем рунами и вооруженный магическим ясеневым посохом, принимается он бродить по Москве. Лицо его скрыто капюшоном, так что понять, кто перед ними, могут только посвященные, вроде Миши Прохорова. А прочих он испытует – заходит в офисы, представительства, мэрию, органы внутренних дел и внешних сношений. Предлагает погадать на костях с высеченными на них рунами. Кто полюбится ему – тем разъясняет он тайны суверенной демократии. А для отступников и глупцов у него припасено копье Гунгнир, которое, говорят, никогда не пролетает мимо цели.
Гениальный Сурков нас разглядел – потому-то и решил он прийти к нам и володеть нашими междуушными хрящами. Принял шаманскую инициацию на ясене Иггдрасиль, вышел из тела, узрел иные миры, увидел прошлое, настоящее и будущее, постиг все вещи в несокрушимой их истинности, понял, что мы – народ, завещанный ему норнами. Вернулся и принялся окормлять наваристыми смыслами. Дело-то стоящее! Временные затраты – вполне себе оправданы! Где есть еще такой народ? Даны, свеи, готы, саксы уже разобраны – а тут кровь с молоком пропадает! R1a+R1b в объеме 60-65% по области нашего расселения – это вам не шутка. А еще где-то 20% неиндоевропейских, но тоже нордических палеоевропейских генов, центром распространения имеющих район Ютландии и южной Скандинавии. А еще 10% финских – я подчеркиваю, финских, причем балтофинских, вполне себе нордических, а не каких-то там «угро-финских», зауральских, кои нам приписываются, как это не смешно, некими сармато-печенежскими националистами с Уграины. Ну и прочее по мелочам. Но без всякой там экзотики – вернее, есть палеоазиатский компонент, но всего 0.3%, да и то в Сибири, по большей части. А остальное – все то же, что наличествует у неких немцев-голландцев-скандинавов. Не говоря уже о каких-нибудь смешных чехах-словаках. (А уж о жовиальных ук(г)рах мы и вовсе умолчим-с, чтобы люди не смеялись.)
Короче, рассмотрел нас Сурков – и избрал, как Один норманнов. Вот и мы – приветствуем неусомнившегося в нас. Нам он друг и мы ему друзья. Разведем огонь в жертвенном очаге, сделаем кубки из черепов наших врагов! Да, мы такие! «Зиг хайль!» – говорит Урус-Егор. Солнце арийской расы вновь восходит на Востоке – собственно, там, где и положено ему восходить! Европе нужно еще одно нашествие. Так покроем же нашими рунами заблеванные стены евроатлантических городов!
Уже гремят походные барабаны, неистово бьют воины мечами о круглые свои щиты, покрытые громовыми знаками, печатают шаг боевые дружины, грузятся снаряжением драккары. Поют под ногтем лезвия боевых топоров. Наносится рудая охра на лица, волосы и бороды! Распаляются, ревут от боевой ярости готовые вступить в бой берсерки. Сурков – наш конунг!
Сурков, руны предрекают нам победу! Веди нас, воинов Прави, на завоевание левого полушария! Веди нас из Ирия, из Валхаллы Духа, где мы вволю попировали с тобой над текстом «Суверенной демократии», на завоевание этого вертепа плоской рациональности! Распространим жизнь вечную вовне мечами своими! Пусть скользят наши победоносные драккары по фьордам наших извилин под рудым Парусом Мечты!
Но молчит Сурков. И лукаво мерцают его антрацитовые глаза… Да и не конунг он. Он – стократно больше, чем конунг. Не Один даже, именем которого мы, люди Прави, привыкли скреплять клятвы свои. Один – тот глаз отдал за магическое знание и «внутреннее» зрение, а Сурков и знанием обладает, и со зрением у него все в порядке. Да и висел ли он на священном ясене Иггдрасиль? Вот я, например, не уверен… Ибо Суркову ведомы тайны рун с изначалия времен.
Нет, Сурков – круче Одина. Он – наш Яхве. Единственный и неповторимый Демиург, всецело властвующий над сотворенным им миром. А вот моисеев и иисусов навинов – их у нас много. И водят они народ свой по пустыне выжженных смыслов, уверяя страждущих, что где-то под слоями глины, гипса и песка «государства российского» есть водный горизонт, коим можно увлажнить пески и развести «цветущий сад» той или иной конфигурации.
Время от времени Яхве выкликает своих моисеев и особо отличившихся и. навиных и призывает на Гору Синайскую – всех их, патриотов государства российского и птенцов гнезда ЕБНова, охранителей и совратителей, либералов и домостроевцев, христопродавцев и в Христа облекшихся, блоггеров из Москвы и логгеров с Дальнего Востока, а также разнообразных серо-буро-коричневых «наших», «ваших», «ихних», «идущих на» и «идущих в». Призывает, рассаживает и принимается зачитывать им свои многомудрые текстá, Прочищает сознание. Засевает семенами когнитивную целину. Высекает коммандменты в душах и сердцах. А потом берет свой большой фиолетовый карандаш и начинает водить им по Книге Жизни, расставляя галочки и крестики напротив чьих-то фамилий. Отголоски же коммандментов в самом невообразимом переложении – в зависимости от духовной специализации – всплывают позже на разных концах политического спектра. Из них складываются евангелия и баллады. С ними идут «на» и «в». Но все они не оставляют в душе Демиурга ничего, кроме усталости и раздражения.

Мчится бешенный шар и летит в бесконечность,
И смешные букашки облепили его,
Бьются, вьются, жужжат и с расчетом на вечность
Исчезают как дым, не узнав ничего (3)

Демиург, впрочем, не злонамерен. Он лишь исполнен огромного презрения к букашкам, вьющимся вокруг вершины Горы Синайской, этим легковесным созданиям, не способным ни уловить смысла игры, ни даже осознать смысла своих собственных жизней.
Демиург творить хочет. Творить! Но не может, поскольку одержим презрением. Ибо даже лучшие из моисеев его, как зеницу ока хранящие доверенные им скрижали, есть суть големы глиняные. Творить же можно лишь с любовью и милосердием. А какая любовь к големам-то?

Жадностью гонимый и тоской,
Душной гнилью сброд разит людской,
Дышит вожделеньем, злобой, страхом,
Жрет себя и сам блюет потом (4)

Как безнадежно дело воинов Прави! Как торжествует Князь Мира сего, засевший в левом полушарии!
Но кто же виноват, коль скоро Сурков сам же и слепил этих големов? Кто виноват, что он сделал на них ставку? Кто виноват, что он создал вокруг себя расползающуюся пустыню?
Да и вообще, с его званием Демиурга тоже надо разобраться. («Да, подвижник, да – отшельник, но отнюдь не святой».) Гностики почитали за Демиурга (и они, кстати, ассоциировали его именно с Яхве) несовершенного вторичного квазибога, отличного от Отца, о котором говорил Иисус. Демиург создал несовершенную материю и вдохнул в нее несовершенную жизнь. И восстал в гордыне своей против Бога истинного, противопоставив Ему свое земное творение. Отсюда и понятие – Князь Мира сего. Не то же ли самое произошло с Сурковым и его големами? Начал творить из гордыни, менял по ходу дела «плюс» на «минус», ноль на бесконечность из горделивого любопытства – смотрел, что получится. Получилось «не очень». Получилось «парламент – не место для дискуссий». А Россия – не место для разумной жизни. Нельзя, неправильно творить без любви – из гордыни, из себялюбия и противопоставления. Так взялась творить третья часть ангелов – и отпала. Вот и Сурков тоже отпал. И обрек все вокруг себя на пустыню. А големы его – и не моисеи вовсе (пусть и с маленькой буквы), а суть бесплодные духи пустыни этой.
Сурков же – то ли воплощенный Дух-демиург той же пустыни, то ли бредущий по ней изможденный странник, сам молящий о глотке воды.
Впрочем, пустыня, Сурковым созданная, тоже не бессмысленна. И отнюдь не бесплодна. Это – не конец пути, а один из его хитроумных витков. Причина, повод для дальнейшего движения. Над нами Сурков. А над Сурковым – Бог. И Он видит дальше даже самого Суркова. Отец истинный, далекий, Господь наш, нас Сурковым наказывает. Он же нас им и испытует – и через Суркова дает нам надежду. Ибо та пустыня, в которую поместил нас Владислав Юрьевич, должна возбудить в нас жажду – жажду к Духу. И побудить искать Его. И рыть колодцы, и взывать к Небесам в мольбе о Влаге селестиальной. Испытание Сурковым есть болезненное, но благое испытание – в нем Милость Божья к заблудшим. Потому – восславь Суркова внешнего, Демиурга пустыни Духа. Ибо поставлен он помыкать тобой к славе твоей. Но убей в себе Суркова внутреннего, ветхого. И одновременно прирасти Натаном Дубовицким – Сурковым обновленным, в духовное тело облекшимся.
Не понял люден, странник Сурков – не понял как горделивое ангелическое существо с наклонностями Мефистофеля – что обожение возможно лишь через человека. Ангелы к этому непригодны – потому в космической иерархии они и стоят позади человека. Вот и придется Суркову возвращаться к человеческому в себе, чтобы спастись. Вновь стать человеком. Найти подходящий крест и распять себя на нем. И когда Сурков это понял, он и решил написать «Околоноля», ибо реально приблизился к нолю очень близко, заглянул уже в само черное, с багровыми отсветами отверстие, в пекло, в дырку от бублика. И ужаснулся.

Спасение Демиурга
Так вот, на этом фоне уже не кажется странным, что Натан Юрьевич начинает разговор о таком, казалось бы, абстрактном для него предмете, как спасение.
А вот то, что он постулирует это спасение, как явление уже почти свершившееся – вот это немного странно. Впрочем, странно лишь с самого, что ни на есть, первого взгляда.
В этой чудесной обреченности на спасение слышатся мне даже некие кальвинистские перезвоны… Предопределение-де, электы… Знаем-с. Однако нет, это не кальвинизм. Или – скажем так – не совсем кальвинизм (немножко кальвинизма на самом дне все-таки можно наскрести – куда ж без этого, кто ж из интеллектуалов-то наших Кальвином преподобным не грешил?)
Тут что-то значительно более глубокое – чего от Натана (и Владислава) Юрьевича вроде как и не ожидаешь…
Главное в романе спрятано среди строк. Главное – это преображение. И оно сжато в несколько предложений и плотно сбитых параграфов.
Преображение случилось в ту далекую пору, когда не был Егор еще чернокнижником и даже литработником. Когда была еще жива страна, и многое в ней еще было по-настоящему – когда среди мертвых личин еще попадались живые лица, а сам Егор еще был золотистой босоногой личинкой.
Как-то, в те дальние, советские еще годы, увидел Егор родникового Господа в открытом им источнике и понял – тогда еще не разумом, но сердцем, через пребывающего в нем потаенного внутреннего человека, что создан по Образу и Подобию. Что смотрит он на мир глазами Господа, что Господь через него и других, подобных ему воплощенных , заточенных в вещественном мире странников глядит на Космос и благоволит. Там, у Егоркина родника, сам Егорка, еще того не понимая, узрил тайну богочеловеческую.
И тогда же где-то там же, в «донной Руси», в деревне, где жил он в летнюю пору с доброй старушкой-самогонщицей, среди июльских трав, медовых лугов и богооткровенного перезвона кузнечиков и кобылок, он пережил акт спонтанного, внутреннего крещения, испытал нечто такое, что можно назвать сатори – а можно и Божьим Откровением – услышал изначальную тишину и вибрацию неподверженного тлению Творения, узрил внезапно вечно-длящуюся, вневременную суть мира и вещей, ощутил сердцем великий безмолвный Зов Жизни Вечной.
Это вошло в него, и он принял это в сердце. Стал другим. И потом, уже много лет спустя, нашло вдруг на него странное, нелепое нежелание стрелять в людей. Христос сошел в ад – воистину сошел.
На самом-то деле именно эти (если не считать финального болда) помещенные на с. 25 два параграфа являются самыми главными в тексте. Они все объясняют и все искупляют – возможно, даже помимо воли и понимания самого Натана Дубовицкого.
Заряд этой богочеловеческой тайны и вневременной тишины перевешивает (по крайней мере, таков посыл) все неразумное, что натворил Егор в своей мафиозной жизни и что сказал он в «нехорошей квартире», а равно и все странное (иного слова, пожалуй, и не подберешь), что сделал и накуролесил в реальной жизни своей демиург Натан Юрьевич, ложные проповеди их покрывает и искривления коллективного ума их распрямляет. Ибо те ошибки, которые делаются в процессе роста, конечно же, подлежат искуплению. И нет в этом ничего удивительного, ибо несказанное преобразование происходит внутри человека после того, как входит в него великая тишина…
И знаете, от вести Натановой благой (о кузнечиках и великой тишине, стало быть, а не о deus ex machina) пробирает – изрядно пробирает. Ибо то, что увидел и почувствовал Егорка в оной точке далекого июльского полдня есть ни что иное, как Послежизнь, Afterlife, то есть жизнь нетленная и настоящая. И все, пребывающее на Земле есть лишь вторичные, временные и несовершенные копии этих истинных, изначальных элементов, созданных Там до начала времен. Это было известно еще со времен Пифагора и Платона – и еще было известно, что жизнь Там не есть существование «чистого сознания» в некоем бестелесном, невещественном «эфире», но есть полноценная жизнь в настоящем, богоносном теле, нескончаемо более реальном, чем то скудное, ветхое и временное тело, которые имеем мы на Земле. И окружено это тело такими же реальными, солидными, настоящими вещами и организмами – неизмеримо более настоящими, чем те, что мы видим вокруг себя – речкой, вечными лугами с неумирающими кузнечикам, лесом, холмами, горами – всем тем, что желает видеть, воспринимать, и что носит подспудно в своей креативной глубине наше, с Богом разделенное, Сознание.
Удивительным, признаться, кажется мне то обстоятельство, что об этом знает и некий господин, сидящий в Администрации. Звучит странно, дико, нелепо, но – факт… Ибо знакомые все симптомы – для меня, по крайней мере… Все так…Все так… Знает человек вкус спасения… Вроде и не могло угнездиться в том обреченном Заведении такого духовидца-самородка – ан нет, угнездился-таки… Проник-таки. Окопался, замаскировался, слился с субстратом. Университетов не кончал. Ph.D. не получал. В мантии не облачался. До всего сам дошел.
И вот странный этот самородище и силится (насколько успешно – уж вам решать) показать нам – подобным ему нероссиянским людям, но только обретающимся по другую сторону концептуальных баррикад, – как одно может совмещаться с другим – как процессы умирания и воскресения в человеке разнесены во времени при одновременном протекании каких-то их этапов и элементов. Только нероссиянские люди и поймут демиурга – тем, из глинозема слепленным, это не дано. Ибо тут тайна, какой-то загадочный, нелинейный процесс, разуму глиняных людей недоступный. Беспонятка, по-россиянски говоря…
Сознание, ум и психика нашего героя продолжают возрастать по своим предсказуемым земным законам, наполняются чернотой, закосневают в грехе – вот уже и гормоны берут мозг под свой контроль и начинают диктовать душе условия капитуляции… Вот уже и маленький напыщенный диктатор, сидящий в левом полушарии, загоняет правое в концлагерь, опутывает колючей проволокой рационально-аналитического аппарата, пропускает по ней ток и подсаживает человека на собирание разноцветных бус и хлебов земных. А спасение самосевом, как зерно горчичное (уж не из лугов ли и огородов «донной» Рязанщины залетевшее?), супротив всякой «логики» и «здравого смысла» проникает в душу и поселяется в ней – сначала дремлет, дозревает, а потом закрепляется корнями и начинает распускать ветви и побеги. Так ветхий человек умирает, а новый нарождается.
Посмотрел, возможно, на каком-то этапе сам Натан Юрьевич на дела рук своих, свершенные еще до вызревания в его сумеречном мефистофелевском нутре зерна горчичного, и ужаснулся той пустыне, устроению которой – внутри и снаружи себя – он оказался причастен. Понял, что вся многотрудная деятельность его земная была служением Смерти. Осознал, что ранее казавшееся ему жизнью клокочущей, на самом деле является мучительным умиранием, что возгонка в себе людена низвела его до ноля бесплодного. А самое главное, постиг он, что обратно уже не повернуть, что умирание можно лишь форсировать, устремившись к последней и самой главной точке невозврата.
Знаете, есть фильм такой – «Необратимость» (“Irreversible”, 2002) режиссера Гаспара Ноэ. Фильм жестокий, с немалым количеством поганых (да еще затянутых!) сцен и совершенно не в моем вкусе, но не без смысла. Опять же о подмене любви сексом и всяческим скотством, но еще больше – о причинно следственных связях, о «карме», так сказать. И главное – о грехе, о мощи, о стальной хватке греха, о том, как легкомысленно относиться к греху легко. Смотреть не советую, но пару отвлеченных выводов сделаю.
Так вот, если вы думаете, что вам позволено отыметь сзади любимую, то будущее, несомненно, отымеет и вас – и тоже сзади. Отымеет по полной программе. Начнет с малого и кончит великим. При советской власти вам не хватало колбасы и вы громко кричали об этом, жаловались Творцу, родственникам и окружающим? Что ж, это тоже своего рода предопределенность – ибо колбасу сделают из вас – в переносном, а то и прямом смысле. Для многих – очень многих – это будущее уже наступило. Гордыня вашего себялюбивого ума погрузила вас в грех, который породил 1991 год и все последующее. Ибо более сытого, более безопасного, более человечного, более духовного, более христианского, более свободного времени, чем то, что подарил абсолютному большинству нашего народа Советский Союз последних двух десятилетий своего существования, оно, это большинство, не видело ни разу за всю свою тысячелетнюю историю.
Вы не цените этого? Так полезайте в коридор необратимости. Творцу не нужны пожиратели колбасы – ему нужны сотворцы. Придет время, и на прилавках появится много канцерогенов и «генномодифицированной продукции», но счастливым вас весь этот stuff из крысиных шкурок и свиных костей уже не сделает. Грех загонит вас в такой коридор, видимого выхода из которого не будет, а будет лишь усугубление греха и нисхождение в ад. Вы окажитесь в узкой трубе с зазубринами, направленными вовнутрь. Из такой не выбираются
Если вдуматься, то в подобном положении и оказался Егор – а, возможно, когда-то и сам Натан Юрьевич. Совершив свой первый в жизни «основательный» грех (Егор укокошил загадочного – по всей видимости, только для того и появившегося на свет – Федора Ивановича, этого многозначительно-обнуленного «старика-процентщика» перестроечной постдостоевщины, а что сделал, кроме уже известного нам, Натан Юрьевич, я не знаю), каждый из них загнал себя в оную трубу и дальше двигался уже под воздействием сил моральной гравитации – к эпицентру зла. Их ад был исходом предопределенным. Irreversible! В трубе ты окажешься в лапах греха, и время разрушит тебя.
Но если в тебя запало «зерно горчичное» Царствия Небесного, ничего не предопределено. Значит, есть искра. И значит, есть шанс раздуть огонь. Искру, конечно, можно затушить, и тогда возгорания не состоится, но она, по крайней мере, дает возможность преодолеть необратимость. Если есть в тебе зерно, а ты уже в трубе, то у тебя всегда остается шанс вырваться – пусть через страдания, пусть с разорванной в клочья задницей, пусть оставив шмотки мяса «на шипах, направленных внутрь», но вырваться. Выйдешь ты с «заледеневшим сердцем» и, возможно, без пары-другой пальцев – как Егор, но живой. И побудить тебя к выходу из «коридора греха» может любая случайная вещь – хотя бы и встреча с некой Плаксой, которая на самом-то деле, как мы уже выяснили, есть ноль без палочки. Главное, чтобы щелкнул внутри тебя какой-то триггер-переключатель, и разгорелась в тебе любовь… Любовь все спасает.
Об этом, в конечном счете, видимо, и хотел сказать нам Натан Дубовицкий aka Владислав Юрьевич Сурков. Удивительный message. Если бы он пришел к нам от операторов UFO, я удивился бы гораздо меньше.
Впрочем, все это, разумеется, лишь предположения – хотя и предположения, обладающие правом на существование. И даже имеющие под собой некоторые основания. В противном случае, зачем писать такие тексты?
И вот, читая выделенное болдом краткое послесловие, которому предшествовала фантасмагорическая, похожая на бред неудачно приложившегося к yage дилетанта сцена, еще раз убеждаешься: а Натанушка-то, черная душа, инобытия взыскует, тайн Царствия ищет, возвращения к изначалию всех времен и истоку всех смыслов жаждет. Хочет преодоления смерти и падения – не только в себе, но и вокруг, желает «переиграть все», очутиться в примордиальной реальности, предшествующей всем бифуркациям и необратимостям… А в нее, в Rеальность эту, в бесконечное, полуденное, июльское бытие, где время и пространство являются функциями сознания и где привольно, в звоне кузнечиков и великой тишине, раскинулось бессчетное количество уходящих в бесконечность вселенных и планов постземной жизни, ведет узкий проход – «нулевая функция». И прежде чем увидеть этот омытый извечным, несокрушимым Духом прекрасный и новый для нас мир, прежде чем выйти из первичного вещественного раствора сей (па)скудной и условной преждежизни в Жизнь Настоящую, всем нам придется пройти через Врата Молчания, через пугающую точку воображаемого небытия, которая есть Ноль Животворящий.


Литература:

1. Дубовицкий, Натан. Околоноля [gangsta fiction]. Русский Пионер. Том 1., г. Всеволожск, Ленинградская область: ООО Медиа-Группа «Живи», 2009.

2. Гете, Иоганн. Фауст. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960.
Можно еще вот здесь: http://www.lib.ru/POEZIQ/GETE/faust.txt

3. http://avertinsky.narod.ru/info/lyric/051.htm

4. http://www.hesse.ru/books/read/?book=wolf&page=17

---

От	И.Т.
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	04.11.2009 12:24:35

Игорь Игнатов - давний участник нашего форума (с августа 2000 года)

---

Его первое сообщение:
http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/archive/1/1760.htm

Igor Ignatov
04.08.2000 01:46:00
ре: По поводу бедного государства
(Это ответ на сообщении Юры, с которым была на форуме обширная дискуссия.
Адрес сообщения Юры http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/1/1759 )
--------------------------------------------------------------------------------

Добрый день. Прошу прощения за латиницу. Не представляю пока как "окириллится".
Мне кажется, Вы, Юра незаметно привели нас к тому, с чего дискуссия началась и по поводу чего
она ведется. Да, государство россиянское бедное. Так стало-то оно бедным и "немогушим" в резулътате
крупномасштабной антинациональной диверсии под лапшей "реформ". Ранъше-то оно было достаточно богатым,
чтобы финансировать разнообразные стороны жизнеобеспечения ДЛЯ ВСЕX. Частью программы "реформ" было
тиражирование невозможныx мифов и порочной "логики" в рамкаx которой эти мифы внедряются в сознание.
Вот Вы нам постоянно эти мифы цитируете, но при рассмотрении-то ведъ это - пустышки. Ну сколъко же
можно дискутироватъ об этом. Вот опять сбились на трактора, на ожидания "инвестиций" и "стабилизации".
Замкнутый круг. Ну загляните в Паршева. Тут были заданы Георгием разумные вопросы о смысле этого форума
для Вас. Возможно, Ваша позиция объясняется просто нежеланием сдвига к СОЛИДАРНОМУ обществу, помимо фактов,
помимо реалъности. Если не xочется, то тут и аргументы не нужны. Это от сердца идет, а не от логики.
В этом случае и спор беспредметен. С другой стороны, мне искренне xочется понять Вас.
Может это все-таки непонимание, привычка к пропаганде и Вы искренне ждете "инвестиций".
Сомневаюсь, чтобы Вы были заинтересованы в краxе. Это ведь и по Вам ударит. Нам (я имею в виду, всем
участникам) все-таки желательно найти какой-то общий язык. Дело в том, что логика "ИНОГО НЕ ДАНО" ведь
ведет Россию к катастрофе. А катастрофы-то пока мы еще и не нюxали. Мы еще пока в прекрасном цветнике
играемся в идеологические бирюльки. Если мы не выработаем формулы "катарсиса", прочистки мозгов, то
не миноватъ катастрофы. В выработке такой формулы - смысл форума. Может быть, стоит направить усилия
на поиск такой формулы, ну и идеологии соответствующей, а не спор ради спора поддерживать.

Примечание И.Т.:
Несколько сообщений Игоря Игнатова, выданные поиском как первые семь и датированные 01.2000, на самом деле отправлены 01.2001,
Это следствие отдельных сбоев при переносе архива старого форума в архив нового. О них тогда предупреждали Новик и Кобзев.
Это подтверждается тем, что эти семь сообщениий - ответ на сообщения от 28.12.2000 и из их содержания понятно,
что автор уже давно участвует в дискуссиях на форуме.
В архиве этого периода есть и некоторые сбои в указаниях, кому отвечает автор. Лесенка соблюдается в пределах 12 уровней,
затем превращается в вертикаль. В этот момент и начинаются неточности.
Еще одно пояснение. Игорь Игнатов тогда некоторое время писал латиницей. Он был в США и на его компьютере не было кириллицы,
а на старом форуме не было возможности перевести латиницу в кириллицу автоматом как есть сейчас.

Другое интересное сообщение из числа ошибочно датированных январем 2000 года, а на самом деле от января 2001 года. Оно тоже было написано латиницей и перекодировано Pout-ом

http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/6/6431
От Igor Ignatov
К С.КАРА-МУРЗА
Дата 04.01.2000 13:58:00
Рубрики Прочее;
re: "Opasnyj vopros"

re: "Opasnyj vopros" перекодированный
--------------------------------------------------------------------------------
Игор Игнaтов: рe: "Опaсный вопрос"

Дa, чувствую, Сeргeй Гeоргиeвич, тут кaкиe-то подводныe кaмни, aномaльныe зоны и номeнлaтурныe УФО. Видимо, обсуждaть тaкиe вeсчи нaдо с глaзу нa глaз.

У мeня eсть осчусчeниe, что я понимaю Вaс с полусловa, но вот кaк-то обсчо. Просто я привык строить логичeскиe тцeпочки и зaключeния нa основe конкрeтныx фaктов, a тут кaкaя-то тaинствeннaя мглa. В тaкой мглe чeрти водятся. Mы тут исповeдывaли другой стиль - поднимaли "опaсныe вопросы" и прeпaрировaли, пытaлись идти до концa, eсли сил xвaтaло. Taк что контрaст зaмeтeн. Я, нaпримeр, нe знaю, о чeм писaл тов. Kовaлeв из НЫ и в чeм природa eго aнтисовeтизмa. И являeтся ли он "прогрaммным". Я тaкжe нe слышaл о том, чтобы кто-то из KПРФ ссылaлся нa нeвыгодность СССР для русскиx. T.e., конeчно, eто было во врeмeнa сaмостийной россиянии 90-91 годa, но стой поры много воды утeкло и людeй. Eсли бы я услышaл тaкоe сeгодня, очeнь бы удивился и вмeстe бы с Вaми вожeгодовaл. Eто нe к тому, что я у Вaс продолжaю вюживaть признaниe по поводу того, кому тaм тов. Kрaвeц "нexорошо" подмигнул. Всe понятно - eто тeмa для контaктa другой кaтeгории.

Продолжу нeмного о другом.

Извинитe, Сeргeы Гeоргиeвич, но мнe кaжeтся, что Вaшa тeмa союзa с просовeтской-aнтисовeтской интeллигeнциeй трeбуeт e-e, кaк бы скaзaть, дорaботки. Послышaлось мнe в Вaшиx aргумeнтax что-то тaкоe... "трeвожноe". Eто кaк бы в очeнь мягкой формe тот жe синдром, что нaблюдaeтся у Проxaновa, который шлeт поздрaвлeния "дeржaвнику" Бушу. Mы тут, дeскaть, всe брaтя-дeржaвники, совeтскиe и aнтисовeтскиe. Чeловeк осчусчaeт в сeбe кaкую-то смутную бeзысxодность и думaeт: "можeт зa eто сxвaтиться, можeт eто подойдeт?"

Нe то, чтобы интeллигeнция, о которой Вы говоритe, совeршeнно нe имeeт союзничeского потeнциaлa - онa опять жe состоит из фрaкций, кaждaя со своими оттeнкaми и зaморочкaми. Meня нaсторaживaeт подxод. Ну вот смотритe. С одной стороны, Вы говоритe о кaкиx-то смутныx, нeявныx, нeвыскaзaнныx подспудностяx у вeрxушки KПРФ (или ee чaсти), при eтом добaвляя, кaк онa Вaм нeблизкa. Почeму нeблизкa - aргумeнты в послeднeм aбзaцe. Eто при том, что по основным вопросaм KПРФ всe жe нa "нaшeй" сторонe (социaлизм, пусть со смeшaнной eк-кой, нeт - рaсчлeнeнию монополий и чaстной собствeнности нa зeмлю, дa - Союзу)! С другой стороны, Вы противопостaвляeтe им интeллигeнцию, дa eсчe aнтисовeтскую - видимо Вы имeeтe в виду имeнно eту чaсть" - вот, гдe, дeскaть "нaши" собрaлись. A то, что отношeниe у eтиx "нaшиx" ко всeму историчeски-совeтскому рeзко и мaтугaльно отрицaтeльноe - eто кaк бы кaприз диaлeктики. Всe прeтeнзии, которыe Вы выстaвляeтe к KПРФ в послeднeм aбзaцe, возвeдeны здeсь в куб, eсли нe болee. Но Вы к ним удивитeльно снисxодитeльны: eто жe всe тaкиe xорошиe совeтскиe люди, у ниx просто поxмeлйe... Нaлитсо нeкогeрeнтность. Открытыe aнтисовeтчики, которыe всeгдa были и будут против совeтского проeктa, окaзывaются у Вaс "нaшими совeтским рeбятaми", a вeрxушкa KПРФ, нeкоторыe высшиe чины которой по косноязычию что-то гдe-то ляпнули, прeврaсчaeтся в "aнтисовeтскую силу". Нaрушaeтся мeрa и мaсштaб явлeний. Уж больно гибкой в тaкой систeмe координaт стaновится дeйствитeльность - прямо кaк голотурния. Tо вовнутрь жeлудком выворaчивaeтся, то нaружу... Aнтисовeтскиe "совeтчики" против совeтскиx aнтисовeтчиков...

Вот eто-то и нaсторожило мeня тогдa - в сaмом нaчaлe. По-моeму, тут eсть кaкой-то сбой логики, "увлeчeниe" с Вaшeй стороны. Увлeклись идeeй вписaния aнтисовeтсчиков в совeтский проeкт дa тaк, что готовы им простить продолжaюсчуюся ужe 12-15 лeт опоxмeлку бeз признaков просыxaния.
По поводу бурчaлок и сопeлок, которыe дeйствитeльно доносятся со стороны KПРФ - тут, конeчно нaдо рaзбирaться. Mного состaвляюсчиx. В рук-вe KПРФ xвaтaeт людeй с "кондовым", вeрнee нeт, eто ругaтeльноe слово, скaжeм лучшe, "тяжeлым" мышлeниeм. Eто, конeчно, зaмeтно. Нa ниx висит много комплeксов - "нeсоврeмeнность", "зaмшeлость" и прочee. Всe то добро, котороe нa ниx нaвeшaли СMИ и они сaми своeй подaтливостю. Eкспромтности и яркости мышлeния им нe xвaтaeт. Eффeктныx рaзоблaчeний нe получaeтся. И вот, стeснeнныe своeй косностю, нeкоторыe из ниx нaчинaют кaк бы иногдa подтягивaть, прибормaтывaть зa "молодыми и смeлыми": "у-урaвнило-овкa", "нe-eффeкти-ивность". Прaвдa, получaются кaк бы нe словa, a рaскaты exa, что-то нeвнятноe. Tипa - "снeжный чeловeк" учится говорить. Скaзaл - и сaм испугaлся. Что скaзaл, толком нe понял. Но что-то соврeмeнноe, бeз чeго нeльзя. Что-то типa: "Tовaриши, в нaш вeк eлeктроники и кибeрнeтики..." Eто обсчиe словa - словa-"скорлупки", идолы. Дa, они внeдряутся в бaшку. Они опaсны. Но "прогрaммности" тут, нa мой взгляд, нe тaк много. Вы посмотритe кaк KПРФ интeрнeт нa вытянутax рукax носит: "Всe большe рaстeт популярность eлeктронной сeти "Интeрнeт" в нaшeй стрaнe и во всeм мирe..." Нe чувствуeтe ничeго смeшного? Taк и xочeтся выскaзaться словaми "рaбочeго Aлeксeя": "мужик, ты чeго, в нaтурe..." Taкиe они рeбятa - нeглупыe, но "тяжeлыe". KПРФ - eто нe столько прогрaммa, сколько aрxeтип. Про опaсныe словa я Вaм большe скaжу - они прaктичeски всю eтимологию "дeмокрaтов" зaглотили. "Нaши стрaны", "нaши нaроды" - eто они о кaкиx-нибудь России с Бeлоруссиeй. Дa и РФ - никaкaя нe Россия, a сaмоe крупноe нa тeрритории России сeппaрaтистскоe обрaзовaниe. Зaпуск словa "Россия" по отношeнию к EрEфии было явной и сознaтeльной провокaциeй "дeмокрaтов". Но рeбятa в KПРФ тяжeлыe - нeдостучищся... Зомбируют сeбe "дурикa" помойной дeм. лeксикой. Врeмя от врeмeни выдaют горбуxи кaкиe-нибудь, типa вступлeния с Чубaйсом в "aнтигитлeровскую коaлицию". Но нe из "прогрaммныx" жe устaновок.

По поводу мeтaфоры спaсaтeльного кругa - полностю с Вaми соглaсeн. Нeльзя в кругe дырку дeлaть. Удaр будeт тяжeлым. Оппозиция послe нeго нe опрaвится. Но другaя, нeдоскaзaннaя Вaми чaсть eтой мысли тожe должнa быть выскaзaнa - с KПРФ нужно рaботaть. Нaдо воспринимaть иx тaкими, кaкими они eсть. Никaкой другой пaртии нa мeстe KПРФ и нe могло возникнуть, кaк нe могло быть "другой" рeволюции в 1917-м. Eто нe пaртия aнгeлов или свeрxчeловeков, но и нe пaртия aнтисовeтскиx зaговорсчиков. Сознaниe KПРФ "плывeт" тaкжe, кaк и у прочиx "россиян". Xорошо xоть "плывeт" в болee-мeнee прaвильном нaпрaвлeнии. Нужно искaть способы рaботaть с KПРФ и оплодотворять иx идeями. Вeдь дaжe и интeллигeнцию Вaм придeтся вeсти имeнно к ним, к KПРФ - нe в сaму пaртию, конeчно, но в зону позитивного контaктa.

Mнe кaжeтся, я понимaю, в чeм Вaши проблeмы с KПРФ. У ниx к Вaм прeтeнзии того жe родa, что и у Вaс к ним. Вы - новaтор, xотитe пeрeкомбинировaть eлeмeнты в новую зaсчитную структуру. И KПРФ, бeдолaгa, срaзу нaпрягaeтся. KПРФ - что цeрковь (нaдeюсь, A.Б. нe поймeт мeня прeврaтно). Онa стоит нa стрaжe опрeдeлeнныx "святынь", опрeдeлeнныx конструкций, которыe Вы xотитe пeрeструктурировaть. Вы нa ниx сeрдитeсь зa то, что они зa "дeмокрaтaми" пробормaтывaют словa-пустысчки и носят нa вытянутыx рукax опaсныx идолов, a они Вaс нe жaлуют зa то, грубо говоря, что Вы нa Ильичa что-то eрeтичeскоe нaговaривaeтe. Рaзвe мог Ильич ошибaться, xотя бы и плодотворно? Покушaeтeсь нa святыни! A уж что по поводу истмaтa говорили - стрaшно и возпроизвeсти. A мы, сообрaзуюсь с истмaтом и укaзaниями тов. Стaлинa, и в войну побeдили и в космос вышли! Kaк Вы думaeтe, пойдeт зa KПРФ тa сaмaя трeть, о которой Вы говоритe, eсли KПРФ вырaзит своe прилюдноe "фи" истмaту или признaeт, что Ильич мог ошибaться? Нeудивитeльно, что онa "нaпрягaeтся". Сeргeй Гeоргиeвич, Вы критикуeтe KПРФ зa опрeдeлeнный (и достaточно смутный) aнтисовeтский "eрeтизм", но дeлaeтe eто сaми жe с "eрeтичeскиx" позиций. Очeвидно, что и Вaши идeи нужны (обьeктивно) оппозиции, и KПРФ нужнa оппозиции. Нaдо eто кaк-то склeивaть...

A вообсчe с eтими подводными тeчeниями нaдо, конeчно, конкрeтно рaзбирaться. Что, в кaкой формe, кто, гдe скaзaл. Kaкой подтeкст, чйe влияниe. Глупость или нe совсeм. И с интeллигeнциeй тожe. Почeму, нaпримeр, Вы ee всю aнтисовeтской имeнуeтe. A нeт ли тaм промeжутожныx фрaкций или кaкиx-нибудь "дeмокрaтичeски-просовeтскиx"?

Союз с интeллигeнциeй (имeнно нeaнтисовeтской, a можeт, и мягко-aнтисовeтской) нaдо зaводить нe влоб, a чeрeз флaнги. Говорить о другиx вaжныx вeсчax, нaпрямую нeсвязaнныx с "измaми". Нaпримeр, о воссоздaнии Союзa или eдиной России, eдиного жизнeнного прострaнствa с одним-eдинствeнным сувeрeнитeтом и прочee. A потом, в мягкой формe другиe логичeскиe нити вeрстaть. Kaк eто Пaршeв дeлaeт. Говорит о внутрeннeм рынкe, изоляционизмe, a из eтого кaк бы вкрaдчиво и солидaрноe обсчeство вытeкaeт...

Вобсчeм, тeму интeллигeнции нaдо eсчe обкaтывaть, нa мой взгляд. Вeктор здeсь вeрный. Но покa сыро. Булькнeт, знaeтe, кaмушeк, и кругов никaкиx, a то eсчe зa кaпитулянство сочтут, нaчнeт сaмa жe "интeллигeнция" курaжится. Eто нa пользу нe пойдeт. Meня особeнно интeрeсуeт тот обрaз, тот проeкт, которыe Вы xотитe прeдложить интeллигeнции, и мexaнизм ee "приводa" в стaн нaшиx союзников. Что зa знaки Вы думaeтe eй подaвaть? Чeрeз кого? Kaкиe издaния, по Вaшeму, являутся голосом СОВETСKОЙ НEAНTИKОMMУНИСTИЦХEСKОЙ интeллигeнции. Скорee всeго, дeйствовaть нaдо чeрeз ниx. Но и от оппозиции дaлeко нe отгрeбaть. В зaдaнном Вaми вeкторe нaм eдинствeнный путь в дуxe грaфa Сeн-Жeрмeнa - служить "пeрeдaточным звeном", носить в сeбe портaтивный "синтeзaтор зaговорa". Опрeдeляюсчим, динaмичным eлeмeнтом обрeчeно быть то, что нe являeтся чaстю скрeпляeмыx плaстов, то, что "ин бeтweeн".

Прошу просчeниe зa прострaнный тeкст a лaтиницу. Tут покa вся компютeрнaя брaтвa пянствуйeт - никaк нe просоxнeт, подобно aнтисовeтской интeллигeнции. Нa дняx попробую испрaвить.

С увaжeниeм, Игор

---

От	Ikut
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	31.10.2009 14:30:39

Часть статьи о постмодернизме в политике (для обсуждения по частям)

---

Для обсуждения по частям. Уж очень сложная и многомерная статья.
Даже в этой части не разберешься, но хоть немного легче. По крайней мере минимум потусторонних сил. Вроде обсуждаются дела человеческие.

> НОЛИ СНАРУЖИ И ВНУТРИ НАС

> О чем все-таки этот роман, если смотреть на вещи шире? И что же, в конце концов, представляет собой тот "ноль", о пребывании возле которого ведет речь Натан наш Дубовицкий? (Я высказал догадку, что им может быть Плакса, но это лишь догадка...).

> Дать однозначные ответы на эти вопросы нельзя. Ибо, как и в случае с любым эзотерическим текстом, смыслы здесь лежат иерархическими пластами, и в каждом пласте имеются свои ответы на свои вопросы.

> Как-то мне, тогда еще не читавшему роман, пришла в голову совершенно чудовищная мысль, которая буквально сотрясла и на многие недели омрачила мое сознание. Я почему-то подумал, что в романе Сурков ведет речь о своей работе под началом Дмитрия Анатольевича нашего Медведева. Причем, если вдуматься, подобная мысль совершенно естественна — ну, о чем, скорее всего, может писать первый заместитель руководителя администрации президента РФ? Так-то оно так… Но ведь это же — страшно. "На что руку поднял?" Короче говоря, некоторое время я проходил сам не свой — у меня непроизвольно сжимались кулаки и ходуном ходили желваки.

> Однако, прочитав роман, я понял, что он совсем не об этом. К счастью.

> Если мы проникнем своим разумом в означенный литературный продукт чуть глубже поверхностного слоя феноменальной жизни, сплошь заполненного гиперреальными сценками и образами торжествующего сюра, то обнаружим некий общий и во все частности проникающий эсхатологический смысл. Говоря вкратце, этот роман — об обнуленности всего нашего бытия и наших смыслов — тех смыслов, которые по идее должны заставлять нас жить, а иногда даже умирать.

> То, что мы наблюдаем сегодня в россиянской федерации, да и не только в ней, а много еще где на постсоветском пространстве, есть крах, опустошение, демолиция всех когда-либо озвученных и предложенных "россиянам" и прочим постсоветянам смыслов, значений и дрeм — серая дырка, ground zero, подобный тому, что остался в Нью-Йорке на месте башен-близнецов.

> (Каков, однако, черный Божественный юмор: от перестроечного "Города Зеро" остался россиянский ground zero.)

> Беда, впрочем, не только и не столько в обнуленности этой "фэдэрации" как таковой. В конце концов, жертва геополитического аборта запрограммирована на обнуление, и ничего странного для людей понимающих в этом нет. Беда в том, что РФ есть вторичный (через посредство СССР) дериватив исторической России. И прежде чем благополучно обнулиться самой, РФ обнулила все смыслы российской истории — те смыслы, которыми Россия прирастала столетиями.

> Ну, РФ — это фигурально, конечно. На самом деле, все сделали люди — конкретные люди.

> Да вот хотя бы и Владислав Юрьевич, например. Птенец гнезда ЕБНова. Ударник подковерного труда. Любимое детище "семьи", немало измыслившее для того, что "линия ЕБНа" не пресеклась раньше времени, чтобы ЕБН, а за ним и ВВП — каждый в свое время — благополучно и беспроблемно удвоились.

> Образно говоря, Владислав Юрьевич — а с ним и пребывающий в астральном теле молочный брат его Натан — приложили руку к штурвалу того самолета, что влетел в здание исторической России (в форме ее первичного советского дериватива) и оставили на его месте пепелище, тот самый ground zero, которым и является, по существу, современная Россияния. Только вот наше "9/11" продолжалось не день, не неделю, не месяц и даже не год, а много-много лет. Двое из трех уже и не помнят, когда, как, почему и при каких обстоятельствах это началось — иные потому, что еще не осознавали себя в то эпическое время, иные же — по причине засоренности мозгов (о том, как и почему все "это было-было", "нам уже рассказывали" — и не один раз) или прогрессирующего старческого слабоумия.

> И трудно, ой как трудно мне представить, чтобы Владислав Юрьевич никогда об этом не думал, наедине с собой в этом себе не признавался, ну и, конечно же, не делился бы своими соображениями с любезным Натаном Юрьевичем. Так что появление "Околоноля" — это интересный знак. Не знак даже, а message. Неужели забрезжило? Неужели вызревать нaчало (а то и вызрело!) осознание тщеты всех россиянских дел — копошения в трупе забитого советского мамонта, стяжания сокровищ убиенной советской тещи? Ведь именно о смертельной тщете этих дел, о бесплодности "великой россиянской мечты" и движущих россиянским человеком "идеалов" и мечтаний и повествует роман. В нем смерть — смерть кромешная. Мертвецы, мертвецы кругом… Копошатся, копошатся… и — главное — не понимают, что они уже мертвы. И дела их мертвы. И мечты. И планы.

> "Околоноооля" — это о мертвых, о мертвечине, о приближении к точке Абсолютного Ноля по Кельвину, когда всякая жизнь прерывается.

> Или-таки нет? Может быть, ноль воспринимается Натаном Дубовицким и в каком-то ином — и даже где-то положительном — смысле? Может, ноль — это дно? А когда дно достигнуто, ноль становится точкой роста. Началом нового цикла. Вот только что собирается выращивать или строить на своем ground zero Натан есть величина неизвестная. Когда знакомишься с проповедью Егора на квартире Музы Мерц, в голову приходит мысль: человек продает православие от Жака Аттали. Тоже ведь штришок…

> "Освобождение жизни от смерти и зла", "воскресение во плоти" и бессмертие в ней же — это, конечно, великие, христианские цели. Но вот только когда разворачивают детали, обнаруживается подмена, да-с… Кондовая такая, с "вибрисами резиновыми".

> "Вечные будем, да. И кто был до нас — воскреснут. И этого добьется человек техническими средствами. Молиться перестанет, в церкви ходить перестанет, а верить — не перестанет. И жалеть жизнь — будет. Изобретет приспособление для жизни вечной…".

> "… так загоним смерть еще дальше. А там, еще немного совсем — клонирование, биотехнологии, генная инженерия. И нет ее вовсе, а только жизнь вечная и любовь".

> А вот и оно, "жакатталическое", номадически-бедуиновое, с запахом верблюжьих лепешек и ослиной мочи: "Техника… освободит и от самой смерти. Мы будем сделаны из неизнашиваемых либо легко сменяемых частей и материалов…". Да-да, как же, помним и где-то даже понимаем…

> Это из серии про тех олигархов, которые "бабла накопили, а теперь Боженьке не доверяют" — что обеспечит-де им Боженька адекватное дивидендам VIP-обслуживание на том свете. И вот мечтают они теперь добиться бессмертия "техническими средствами". Подкормить кое-кого "баблосиками", чтобы изобрели им "приспособление для жизни вечной". Или пилюлю какую. Или отвар. Или сок из свежевыжатых младенчиков. Уж эти действительно — "верить не перестанут". Только вот не в Боженьку, а доктора Франкенштейна.

> Не о той "вечной жизни" благовествует Егорушка, ой, не о той… И это тоже своего рода ноль — ноль вместо спасения. Вывернутая, как рукавица, в ноль вечность.

> Аналогичный во многом случай подмены зафиксирован, кстати, в фильме "Главное — любить" (L'Important C'Est D'Aimer), что снят режиссером Анджеем Жулавски по мотивам текста, написанным Кристофером Фрэнком. Там тоже как бы на Боженьку намекают. И на Евангелие. Боженька-де завещал. "Главное — любить", а кого и как — есть вопрос как бы второстепенный. Можно и христианскою любовью. А можно и посредством свального греха. "Мужчина с мужчиной" и "женщина с женщиной" — тоже, наверное, можно. Ведь любят же! А мужчина с ишаком? А женщина с конем? Можно. Если любят друг дружку, то всё можно. "Только пах берегите".

> Короче, есть, друзья, такие слова резиновые, в которые можно запихнуть любые (часто противоположные) смыслы. С их помощью можно оправдать что угодно и одновременно что угодно дискредитировать. Такие слова очень любят манипуляторы. "Любовь". "Империя". "Жизнь вечная". Это для них, как феромоны.

> Так неужели и в самом деле такова она, благая весть от Натана Дубовицкого? Неужели опять очередная "манипуляция сознанием" несознательных младенцев?

> Но будем великодушны: здесь Егор (а вместе с ним и автор) — еще где-то в середине своего пути. Он еще не проснулся. Great Awakening еще не произошло. Потому-то, возможно, и несет он сию еретическую околесицу.

> К тому же — кто знает — может, и это стеб? Стеб над мятежным Жаком и натужно ищущими, как подсобить хозяевам россиянской жизни, церковными иерархами? Кто поручится, что не стеб?



> ДВУНОГИХ ТВАРЕЙ МИЛЛИОНЫ…

> К чему это я? Да к тому, что все — или почти все (кроме самого-самого главного) — в романе есть стеб сложносочиненный и многомудрый. А если вдуматься, так и вся творческая деятельность г-на Суркова — в первую очередь на поприще политического кукловодства — является многослойным стебом над им же формируемой реальностью. Ведь что Натан Юрьевич делал все эти годы, которых уже поболее десятка набежало? Он продуцировал некие смыслы и лепил некие големы — тут же наполняя их испепеляющими антисмыслами, разрушительными вирусами, формулами самораспада. Во все его творения встроены троянские кони и концептуальные взрывные механизмы разной сборки. На каждой слепленной им глиняной шельме поставлена жирная черная метка. Как бы для удобства окружающих — чтобы даже самому безнадежному идиоту всё было ясно.

> Ну, вот взять хотя бы МДАД "Наши" — эту притчу во языцех "молодежного строительства". Это, с позволения сказать, "движение" называется "демократическим" и, что характерно, "антифашистским". Это притом, что и по стилю, и по содержанию, и по организации это движение напоминает именно организационное творение Дуче. Об этом говорит даже само его название: раз есть "наши", значит есть и "чужие", которым эти "наши" противопоставлены. Да и напрашивающаяся производная этого названия — "нашисты" — отличается от "фашистов" на одну букву. Словом все, решительно все сделано для того, чтобы фашизм, пусть отчасти и опереточный, лез бы изо всех отверстий оного "антифашистского" движения — лез бы навязчиво и откровенно.

> Собственно, за всё это не худо было бы сказать г-ну Суркову большое человеческое спасибо: он убедительно разоблачил россиянский "антифашизм", который сам же и создал. Выпукло показал, что любой "антифашизм", направленный в России против русских, есть движение нерушимого союза провокаторов и паскудствующих недоумков.

> Но с другой-то стороны, прежде чем изобличить оных рукотворных МДАД-провокаторов, тот же Владислав Юрьевич творчески, с любовью и, как водится, с изрядной долей стеба замутил бренд и самого "русского фашизма" — того самого, который "ужос-ужос-ужос", который был и остается "самым страшным из всех фашизмов", когда-либо вгонявшим в ступор бедное человечество. Выковал, раскалил докрасна в своей "кузнице смыслов" и приложил сие тавро ко всему русскому. И запузырился "русский фошызм", и полез из всех щелей, как тесто из квашни…

> И тут поневоле возникает вопрос: а не в той ли творческой мастерской лепился и продолжает лепиться голем "скин-движения" и "этнического национализма", с его зигами, хайлями, свастиками, свароговыми квадратами и безвременно убиенными неграми, решительная борьба с коими столь актуальна для будущности русского народа, где в какой-то момент — чуть позже — зашевелил глиняными своими усами и голем Якеменко? Не буду отвечать на этот вопрос, но отмечу: и здесь использован тот же знакомый нам по предыдущему случаю принцип.

> Но это национализм как бы "этнический". А взять еще тот, другой, который — "в рамках умеренного прогресса" и нордически-сдержанной любви к начальству. "Гражданский" (или "где-то около") то бишь… И его создал-вылепил многомудрый Владислав Юрьевич. И как вылепил!

> А "Единая Россия" — что это такое? Сей триумфально побеждающий на всех выборах "безобраз", который неизменно набирает очки и завоевывает все новые симпатии трудящихся по мере погружения Эрэфии в обнуляющую безнадегу ХХI столетия, с загребущими руками и мешками фальшивых бюллетеней?.. Объясните мне, как относиться к этому бессмысленному пучеглазому чуду, эпическому в своей всевозрастающей борзости?

> Впрочем, как бы мы к чуду этому, для нужд "вертикали" вроде бы созданному, ни относились, ясно одно: оная "системная партия" "околополитических лавочников" на самом-то деле задумана как форма дискредитации системы и "вертикали". Ее сокрушительные победы равносильны всеохватным поражениям системы в борьбе образов. Там, где ЕР потопталась, долго трава расти не будет.

> А "суверенная демократия" с ее выборами-вбросами-выбросами, "машинками для голосования" и все возрастающим — опять-таки эпическим — беспределом? Раньше — о, мы с ностальгией вспоминаем о тех благословенных архаичных временах — хоть что-то "вбрасывали". Теперь уже и это — "лишнее". Ныне вполне достаточно просто внести нужные цифры в компьютероки.

> Впрочем, всё это — случайные вершинки айсберга. В силу специфики работы моего родственника я знаю, что в этот день во многие избирательные участки г. Москвы по нескольку раз звонили "сверху" и требовали от избиркомов повышать-повышать-повышать "победный" процент ЕР. Повышать как? Без всяких архаичных вбросов, естественно. А пальчиками — путем ударов по клавиатурке. Причем команды давались открытым текстом и в выражениях никто не стеснялся. Никто уже и не пытался держаться в рамках эзопова языка и соблюдать формальные "правила приличия". Массовые вбросы стали "гласной" практикой. Суверенных "понесло". Что ж, всё это давным-давно было просчитано. "Кем просчитано?" — спросите вы. Дурацкий вопрос! Что тут можно сказать? В рамках плоской и сермяжной логики, характерной для обитателей этой трехгрошовой реальности, "суверенная демократия" — это, конечно, форма удержания власти некоей кликой, которой на честную демократическую победу надеяться не приходится. Но в рамках логики обитателей более высоких планов — это еще и метод тотальной самодискредитации той самой клики (та бы и рада была не подставляться, но своих-то мозгов у нее нет, а заемные мозги таят в себе опасность: и вот уже Владислав Юрьевич с томной улыбкой и лукавыми чертиками в знойно-агатовых глазах нажимает на нужную клавишу — клавишу слива, насколько я понимаю.) Ведь если таковыми были методы обеспечения победы и на других выборах — в частности, президента РФ и депутатского корпуса ГД (а такой вывод, мягко говоря, напрашивается) — то это означает, по крайней мере, одно: нами правят самозванцы. А вдохновленная свыше ритуальная отвязность вбросово-диджитальной "демократии" призвана довести этот факт до сведения самых безнадежных имбецилов. Ведь плоским унтерменшам "in charge" только подмигни, ничего даже конкретно не приказывая, и они расшибут свои узенькие лобики и круглые брахицефальные черепушки, материализуя волевой импульс высшего существа. Да наломают при этом таких дров, так подставят сами себя и своих формальных повелителей, что только пальчики оближешь.

> Всепобеждающая "суверенная демократия" явно организована и претворяется в жизнь таким образом, чтобы внушить к себе (а также и россиянской "государственности" в целом) все возрастающее презрение и отвращение со стороны подневольных подданных. И одновременно вызвать все возрастающее уважение к "несуверенным" ее формам, которые, впрочем, самим же Владиславом Юрьевичем признаны "невозможными".

> А взглянем на эти божественные комбинации с "оппозицией", с этими голубями, принимающими корм прямо из рук. Владислав Юрьевич "приподнимает" Семигина, помогает в создании широко Народно-патриотического союза России. Приближает мятежного одногодку своего Геннадия Юрьевича (сколько у КПРФ генов, а все — не те), делает его "другом и соратником". Как бы. А потом сталкивает с Зюгановым, проводя два враждебных друг другу съезда коммунистов, после чего обе части взаимно (кто — de jure, а кто — de facto) аннигилируются.

> А как филигранно идет работа с брендами! Владислав Юрьевич берет "социалиста" Глазьева и (попутно решая задачу организации "раздрая" на левом фланге — как и в предыдущем случае, с размахиванием кулаками, шмыганьем носов и исполненными взаимной обиды криками "А ты кто такой?") соединяет его с "националистом" Рогозиным. Получается "национал-социализм". Правда, в кавычках — но кто ж их заметит?

> Гениально! Квазибожественно! Но бесплодно... Бесплодно — в рамках "большой картины". И творимое им бесплодие вызывает вопросы — метафизические вопросы.

> Что же это такое? Это не просто продавливание одного варианта (партии, политического дизайна) вместо другого варианта. Это — активное развенчание и выжигание всех смыслов. Это кропотливое выстраивание системы, все элементы которой содержат все взрывные устройства различной степени мощности. Системы, в которой оглушительная победа равносильна оглушительному поражению, а движение вперед равносильно движению в сторону ноля.

> Нет, каким-то совсем не россиянским человеком (хотя кому уж быть россиянином, как не ему?) предстает перед нами любезный Владислав Юрьевич. И каким-то совсем не россиянским божкам он служит.

> Так называемые "россияне", судя по стилю руководства, представляются ему продуктом культурной инволюции, сырьем для бесконечной манипуляции, "дикой глиной" для лепки недолговечных големов. Во Владиславе Юрьевиче явно просматривается некий засланный люден братьев Стругацких. А может быть, и какая-нибудь более эволюционно-прогрессивная форма жизни — странник, например.

> И даже что-то большее — нечто такое, о чем внешне бедовые, а на самом деле очень даже осторожные и традиционно державшие свой коллективный нос по ветру братья и писать-то не решались. Бр-р! Аж холодок по спине!

> Короче, если присмотреться к деятельности и дискурсу Владислава Юрьевича, то становится понятным, что предполагаемой сверхцелью ее до сих пор являлось предотвращение вызревания каких-либо плодов и смыслов вообще — предотвращение складывания каких-либо форм и сгустков организации.

> Из теории и практики мы знаем, что хаос есть закономерное и безусловно продуктивное, необходимое для роста системы состояние — циклически повторяющийся момент ее развития. Это — как сброс рептилией старой кожи или ракообразными — старого панциря. Но тот хаос, который Владислав Юрьевич продуцирует и поддерживает в Россиянии, есть хаос хронический, вялотекущий и изматывающий. Никакому развитию он не способствует — а способствует лишь накоплению "системных ошибок" (errors) и возрастанию погрешностей. Это хаос, ведущий к образованию и расползанию "лишаев" и "пустынь", как внешних, так и внутренних.

> Зачем Владислав Юрьевич всё это делает, остаётся большим вопросом. Возможно, ограниченная человеческая логика и рациональность и не позволят нам на него ответить. (Нам было трудно понять уже людена; странника понять совсем невозможно). А может быть, Сурков хочет научить нас пониманию тщеты всех земных дел и страстей? Быть может, он действительно "часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо"?

Наиболее понятный пример движения "Наши", строившегося с антифашистской идеологией, но в стиле фашистского.
Зачем? Чтобы оно не смогло стать ни фашистским, ни антифашистским, т.е. реальным и самостоятельным.
Чтобы был робот, выполняший нужные команды. Но при этом, чтобы он выглядел как реальное движение.

И похожих структур вырастили множество.
Возникает вопрос: какой же аппарат дожен этим заниматься, какие в нем чиновники, как они себя ощущают, какие вывернутые мозги надо иметь для подобного постмодернистского творчества?

---

От	Alex55
К	Ikut (31.10.2009 14:30:39)
Дата	31.10.2009 21:43:15

"Правополушарные" тексты не рассчитаны на обсуждение :-)

---

>Для обсуждения по частям. Уж очень сложная и многомерная статья.
>Даже в этой части не разберешься, но хоть немного легче. По крайней мере минимум потусторонних сил. Вроде обсуждаются дела человеческие.
Вот именно, что "вроде".
"Правополушарные" тексты не рассчитаны на обсуждение в рациональном смысле.
Они рассчитаны на то, чтобы поставить логику в тупик.
При этом рациональные люди, по-военному взявшие на вооружение "постмодернизм", притворяются "правополушарными" и грузят оппонентов своей никому не нужной и никому не адресованной в общем-то "информацией".
Оппоненты и рады были грузиться, приобщаться к ...
А вот к чему?
Хорошо бы, чтоб оппоненты задумались, наконец, к чему их приобщают. И перестали грузиться с должным энтузиазмом.

>Наиболее понятный пример движения "Наши", строившегося с антифашистской идеологией, но в стиле фашистского.
Антифашистская идеология не может быть только "анти-".
...

---

От	Игорь
К	Alex55 (31.10.2009 21:43:15)
Дата	05.11.2009 20:39:25

Нет смысла говорить о рациональности

---

когда не определено, что это такое.

Так например я считаю, что рациональность - это логика поступков или мышления, основанная на некой априорной мировоззренческой схеме. Поэтому рациональность может быть разная. В западноевропейском смысле рациональность - это логика мышления, основанная на априорной атеистической картине мира, где Бог отсутствует. На практике такая рациональность не была реализована во времена Просвещения да и позже, так как религиозная картина мира все равно преобладала среди населения по крайней мере в сфере морально-нравственной. Сегодня же такая рациональность уже может быть реализована практически в чистом виде, ибо массы народа стали неверующими. По моему такая рациональность и сатанизм - вещи тождественные.

---

От	Alex55
К	Игорь (05.11.2009 20:39:25)
Дата	06.11.2009 09:44:46

Вот моя точка зрения на рациональность. Кстати, рациональная.

---

>Нет смысла говорить о рациональности когда не определено, что это такое.
> Так например я считаю, что рациональность - это логика поступков или мышления, основанная на некой априорной мировоззренческой схеме...
Как отделить рациональность от не-рациональности ?

> Поэтому рациональность может быть разная.
Ни фига себе...
Такой трактовкой понятия Вы стираете всякую возможность аргументироавнной дискуссии - рационального диалога между разными мировоззрениями.
Это уже не рациональность, а какое-то другое понятие.

Вспоминается анекдот: сидит некто на суку и рубит этот сук поближе к дереву. Снизу проходит другой и кричит:
- Ты что делаешь-то? Сверзишься ведь!
- Да пошел ты!..
Через некоторое время проходивший слышит позади треск, стоны и ругательства

> В западноевропейском смысле рациональность - это логика мышления, основанная на априорной атеистической картине мира, где Бог отсутствует. На практике такая рациональность не была реализована во времена Просвещения да и позже, так как религиозная картина мира все равно преобладала среди населения по крайней мере в сфере морально-нравственной.
Морально-нравственная сфера при современном знании уже не может не перешагивать через богов.

> Сегодня же такая рациональность уже может быть реализована практически в чистом виде, ибо массы народа стали неверующими. По моему такая рациональность и сатанизм - вещи тождественные.
Неправильная трактовка понятия привела Вас к шельмованию рациональности.
А что у Вас в активе?
Красивые слова и подлая политика оглупления людей.

О рациональности см.,например:
http://soveticus5.narod.ru/455/orazl.htm
...
Рациональными будем считать такие представления, которые полностью контролируются разумом. Все остальные случаи будем называть иррациональными, не вкладывая в это слово никакой негативной оценки.

Как понимать "полностью контролируются"? Это означает, что рациональное представление исчерпывается фиксированной вне сознания формой, которая может воспроизводиться без искажений и без искажений восприниматься сознанием другого субъекта. Такое представление не может измениться незаметно для разума. Оно однозначно для любого индивида, способного его воспринять.

Доказать рациональность образа, возникшего в нашем сознании, мы можем только тем, что выразим, зафиксируем его в материи как текст, схему, рисунок и т.п. [3] , притом так, что это материализованное представление в сознании других людей породит такой же образ. Неискаженная передача из сознания в сознание - вот что стоит за строгой рациональностью.
...
Рекомендую также:
http://soveticus5.narod.ru/455/racpov.htm
http://soveticus5.narod.ru/755/12.htm#_T22

---

От	Игорь
К	Alex55 (06.11.2009 09:44:46)
Дата	06.11.2009 11:26:45

Re: Вот моя...

---

>>Нет смысла говорить о рациональности когда не определено, что это такое.
>> Так например я считаю, что рациональность - это логика поступков или мышления, основанная на некой априорной мировоззренческой схеме...
>Как отделить рациональность от не-рациональности ?

Очень просто - когда человек перестает соблюдать соблюдаемую им прежде логику мышления и поступков. Тогда для окуружающих его поведение представляется иррациональным. Здесь есть два варианта - либо человек действительно поступает неразумно, вследствие глупости, слабоумия, и т.п, и тогда эта иррациональность есть следствие неразумности. Либо он все же поступает разумно, но это его разумное поведение не принимается в рамках господствующей модели рациональности. Поэтому разумность выше рациональности. Разумность человека - это его способность думать и действовать во благо себе и обществу. Под благом понимается объективное благо, а не то, что самому человеку порой представляется таковым.

>> Поэтому рациональность может быть разная.
>Ни фига себе...

Рациональность - не логика. Кстати я Вам про это уже говорил.

>Такой трактовкой понятия Вы стираете всякую возможность аргументироавнной дискуссии - рационального диалога между разными мировоззрениями.
>Это уже не рациональность, а какое-то другое понятие.

Между разными мировоззрениями возможен разумный диалог.

>Вспоминается анекдот: сидит некто на суку и рубит этот сук поближе к дереву. Снизу проходит другой и кричит:
>- Ты что делаешь-то? Сверзишься ведь!
>- Да пошел ты!..
>Через некоторое время проходивший слышит позади треск, стоны и ругательства

>> В западноевропейском смысле рациональность - это логика мышления, основанная на априорной атеистической картине мира, где Бог отсутствует. На практике такая рациональность не была реализована во времена Просвещения да и позже, так как религиозная картина мира все равно преобладала среди населения по крайней мере в сфере морально-нравственной.
>Морально-нравственная сфера при современном знании уже не может не перешагивать через богов.

А кто возражает? Я про это и говорю. И скоро в этой области дело будет доведено до логического конца. То есть до полного уничтожения морально-нравственнйо сферы и культуры как таковой.

>> Сегодня же такая рациональность уже может быть реализована практически в чистом виде, ибо массы народа стали неверующими. По моему такая рациональность и сатанизм - вещи тождественные.
>Неправильная трактовка понятия привела Вас к шельмованию рациональности.

Современной западноевропейской и американской.


>А что у Вас в активе?
>Красивые слова и подлая политика оглупления людей.

Наоборот - просвещения в рамках разумности. А разумность - дейсмтвительно может быть отнесена ко всем людям.

>О рациональности см.,например:
> http://soveticus5.narod.ru/455/orazl.htm
>...
>Рациональными будем считать такие представления, которые полностью контролируются разумом. Все остальные случаи будем называть иррациональными, не вкладывая в это слово никакой негативной оценки.

Сами понимаете, что это определение ничуть не противоречит моему, но вызывает много дополнительных вопросов, так как выпускает из виду априорные схемы, которыек могут быть разными. Это еще Эммануил Кант понимал. Словом оно неполно и не раскрывает основной смысл рациональности мышления.

>Как понимать "полностью контролируются"? Это означает, что рациональное представление исчерпывается фиксированной вне сознания формой, которая может воспроизводиться без искажений и без искажений восприниматься сознанием другого субъекта.

А что это за форма - и почему она единственна для всех людей?

>Такое представление не может измениться незаметно для разума. Оно однозначно для любого индивида, способного его воспринять.

Простые априорные схемы, не касаюшиеся высших проявлений разума, вполне могут всеми разделяться. Вряд ли кто будет спорить, что воду лучше носить в ведре, а не в решете. Но подобные примитивные формы не делают еще человека человеком.

>Доказать рациональность образа, возникшего в нашем сознании, мы можем только тем, что выразим, зафиксируем его в материи как текст, схему, рисунок и т.п. [3] , притом так, что это материализованное представление в сознании других людей породит такой же образ. Неискаженная передача из сознания в сознание - вот что стоит за строгой рациональностью.

Ну так это ничуть не противоречит переджаче религиозных образов, как нетрудно увидеть.

>...
>Рекомендую также:
> http://soveticus5.narod.ru/455/racpov.htm
> http://soveticus5.narod.ru/755/12.htm#_T22

---

От	Alex55
К	Игорь (06.11.2009 11:26:45)
Дата	06.11.2009 16:02:57

Разум - рассудок = ?

---

Повторяю в который уже раз,
Ваши тексты, обращенные ко мне, многословны и ведут к расходящейся дискуссии. Поддерживать такой диалог мне нет никакого резона.
Рассортируйте все используемые понятия на две группы - спорные и бесспорные.
И посмотрите, в каких окажутся Ваше толкование рациональности и Ваше - богословское - понимание разума.

У меня же все понятия очерчиваются таким образом, чтобы быть бесспорными.
Разум - это способность сознания, а не вбитые в сознание догмы.
Я считаю разум и рассудок синонимами.
Готов аргументировать и далее.
В спорных оказываются лишь ценностные построения, что вполне соответствует человеческой практике.

---

От	Игорь
К	Alex55 (06.11.2009 16:02:57)
Дата	06.11.2009 16:19:10

Re: Разум -...

---

>Повторяю в который уже раз,
>Ваши тексты, обращенные ко мне, многословны и ведут к расходящейся дискуссии. Поддерживать такой диалог мне нет никакого резона.
>Рассортируйте все используемые понятия на две группы - спорные и бесспорные.
>И посмотрите, в каких окажутся Ваше толкование рациональности и Ваше - богословское - понимание разума.

>У меня же все понятия очерчиваются таким образом, чтобы быть бесспорными.
>Разум - это способность сознания, а не вбитые в сознание догмы.

Но ведь я, кажется, про разум не высказывался в более подробном плане. А высказывался про рациональность. Рациональность - та да, без вбитых в сознание догм невозможна. Разум - это живое проявление человечеческого духа. Он, естественно, может пересматривать определнные догмы. Западноевропейская рациональность постепенно убивает разумность в человеке.

>Я считаю разум и рассудок синонимами.

Рассудок - это низшее проявление разума. Способность действовать согласно достаточно простым априорным схемам и их комбинировать.


>Готов аргументировать и далее.
>В спорных оказываются лишь ценностные построения, что вполне соответствует человеческой практике.

---

От	Alex55
К	Игорь (06.11.2009 16:19:10)
Дата	06.11.2009 18:07:44

Понятно(-)

---

---

От	Ikut
К	Alex55 (31.10.2009 21:43:15)
Дата	03.11.2009 09:57:21

В таких текстах плавают островки рациональных рассуждений, часто важных, о котор

---

о которых кому-то прямо говорить не хочется. Роман Дубовицкого - хороший повод поговорить о методах создания политической структуры. Игнатов использовал этот повод. И мы можем.



>"Правополушарные" тексты не рассчитаны на обсуждение в рациональном смысле.
>Они рассчитаны на то
>При этом рациональные люди, по-военному взявшие на вооружение "постмодернизм", притворяются "правополушарными" и грузят оппонентов своей никому не нужной и никому не адресованной в общем-то "информацией".
>Оппоненты и рады были грузиться, приобщаться к ...

Я и предложил не грузиться, а обсуждать вполне рациональную составляющую статьи.

>>Наиболее понятный пример движения "Наши", строившегося с антифашистской идеологией, но в стиле фашистского.

>Антифашистская идеология не может быть только "анти-".
>...

На форуме уже обсуждалось, даже, кажется Кара-Мурзой, что и в их идеологический манифест заложены элементы узнаваемо фашистские.

---

От	Alex55
К	Ikut (03.11.2009 09:57:21)
Дата	03.11.2009 22:24:25

Рациональная составляющая? Мираж.

---

>Я и предложил не грузиться, а обсуждать вполне рациональную составляющую статьи.
Рациональность, извините за напоминание, есть ответственная фиксация, обязывающая автора в каком-то смысле перед собеседниками. В расчете на взаимность, на взаимопонимание.
Если ж говорить, не держась за сказанное, то пищу для ума подхалимов обеспечить можно, а более - ничего.
В чем же Вы видите интерес участия в подхалимаже? Ведь не обломится ничего, вернее, обломится все (в современном смысле слова "облом")

>На форуме уже обсуждалось, даже, кажется Кара-Мурзой, что и в их идеологический манифест заложены элементы узнаваемо фашистские.
Связную идеологию сочинить антикоммунистам - задача непосильная.
Только вранье.

---

От	Ikut
К	Alex55 (03.11.2009 22:24:25)
Дата	05.11.2009 09:57:59

Какой же это мираж? Очень даже рационально описан политпроцесс

---

>>Я и предложил не грузиться, а обсуждать вполне рациональную составляющую статьи.

>Рациональность, извините за напоминание, есть ответственная фиксация, обязывающая автора в каком-то смысле перед собеседниками. В расчете на взаимность, на взаимопонимание.

Вот 2 абзаца статьи Игнатова, абсолютно рациональные"

>" А взглянем на эти божественные комбинации с "оппозицией", с этими голубями, принимающими корм прямо из рук. Владислав Юрьевич "приподнимает" Семигина, помогает в создании широко Народно-патриотического союза России. Приближает мятежного одногодку своего Геннадия Юрьевича (сколько у КПРФ генов, а все — не те), делает его "другом и соратником". Как бы. А потом сталкивает с Зюгановым, проводя два враждебных друг другу съезда коммунистов, после чего обе части взаимно (кто — de jure, а кто — de facto) аннигилируются.

> А как филигранно идет работа с брендами! Владислав Юрьевич берет "социалиста" Глазьева и (попутно решая задачу организации "раздрая" на левом фланге — как и в предыдущем случае, с размахиванием кулаками, шмыганьем носов и исполненными взаимной обиды криками "А ты кто такой?") соединяет его с "националистом" Рогозиным. Получается "национал-социализм". Правда, в кавычках — но кто ж их заметит?"

Эти события все мы видели, они обсуждались и здесь на форуме. Я читал с большим интересом. Теперь Игнатов доводит до читателя эту информацию, соединенную с остальной пожобной и делает вывод:

>"Это не просто продавливание одного варианта (партии, политического дизайна) вместо другого варианта. Это — активное развенчание и выжигание всех смыслов. Это кропотливое выстраивание системы, все элементы которой содержат все взрывные устройства различной степени мощности."

Где же здесь неправда и нерациональность?

---

От	Alex55
К	Ikut (05.11.2009 09:57:59)
Дата	06.11.2009 09:13:09

Давайте уточним.

---

>Вот 2 абзаца статьи Игнатова, абсолютно рациональные"

>>" А взглянем на эти божественные комбинации с "оппозицией", с этими голубями, принимающими корм прямо из рук. Владислав Юрьевич "приподнимает" Семигина,...
К сожалению, публике были видимы только последствия "приподымания", но не факты, предшествовавшие последствиям.
С чувством глубокого удовлетворения констатирую, что в обстановке подобных "полит.процессов" совершенно безошибочным критерием остаются принципы и принципиальные концепции.

>> А как филигранно идет работа с брендами! Владислав Юрьевич берет "социалиста" Глазьева и (попутно решая задачу организации "раздрая" на левом фланге — как и в предыдущем случае, с размахиванием кулаками, шмыганьем носов и исполненными взаимной обиды криками "А ты кто такой?") соединяет его с "националистом" Рогозиным. Получается "национал-социализм". Правда, в кавычках — но кто ж их заметит?"
Так точно. Принципы и концепции.
>
>>"Это не просто продавливание одного варианта (партии, политического дизайна) вместо другого варианта. Это — активное развенчание и выжигание всех смыслов. Это кропотливое выстраивание системы, все элементы которой содержат все взрывные устройства различной степени мощности."
>
>Где же здесь неправда и нерациональность?
В этой цитате не хватает главного - указания на принцип.
В этом ее неправда и нерациональность.

---

От	Ikut
К	Alex55 (06.11.2009 09:13:09)
Дата	07.11.2009 14:52:37

Если действительно хотите уточнить

---

пожалуйста изложите свою позицию насчет принципов немного подробнее.
Наверное не одному мне это интересно.

---

От	Alex55
К	Ikut (07.11.2009 14:52:37)
Дата	07.11.2009 16:39:08

Хотелось бы на взаимной основе

---

>пожалуйста изложите свою позицию насчет принципов немного подробнее.
>Наверное не одному мне это интересно.
Как бы Вы охарактеризовали статус-кво, описываемый в цитате, одним понятием?

---

От	C.КАРА-МУРЗА
К	Ikut (03.11.2009 09:57:21)
Дата	03.11.2009 10:46:27

Re: Да это прямо обсуждалось на собрании актива "Наших"

---

сразу после опубликования манифеста. Ребята были очень расстроены тем, что не сумели под таким углом зрения прочитать манифест - знаний не хватило. Хватило ума его спрятать и больше не вытаскивать.

---

От	И.Т.
К	C.КАРА-МУРЗА (03.11.2009 10:46:27)
Дата	04.11.2009 12:09:43

Ссылка на это обсуждение

---

http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/archive/140/140372.htm

---

От	C.КАРА-МУРЗА
К	Ikut (31.10.2009 14:30:39)
Дата	31.10.2009 14:55:45

Re: Чиновники выполняют указания, много мыслителей и не надо (-)

---

---

От	Вячеслав
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	30.10.2009 11:13:23

Что-то я не просек глубинных отличий разумов автора и критика (-)

---

---

От	C.КАРА-МУРЗА
К	Вячеслав (30.10.2009 11:13:23)
Дата	30.10.2009 12:02:07

Re: При глубинных различиях разве возможна критика?

---

При некоммуникабельности автора и критика можно только сказать: "Я не понимаю".

---

От	Вячеслав
К	C.КАРА-МУРЗА (30.10.2009 12:02:07)
Дата	30.10.2009 12:32:55

Да, Вы правы

---

> При некоммуникабельности автора и критика можно только сказать: "Я не понимаю".
Вероятно я просто практически не понимаю ни первого, ни второго.

---

От	Сепулька
К	Вячеслав (30.10.2009 12:32:55)
Дата	03.11.2009 14:30:17

Это потому что Вы не любите гуманитарных разговоров о ценностях :)))

---

А статья вся - о ценностях. О высших смыслах и "вечных" вопросах. :))) О том, что отсутствие высших смыслов приводит общество к деградации и смерти, "абсолютному нолю". И о том, что даже Сурков - как ни странно - об этом немножко думает и испытывает какую-то тоску по тем высшим смыслам, которые он сам же расчленяет и распыляет.

---

От	C.КАРА-МУРЗА
К	Вячеслав (30.10.2009 12:32:55)
Дата	30.10.2009 12:53:05

Re: Я вам завидую (-)

---

---

От	А. Решняк
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	30.10.2009 10:51:50

Настоящая рецензия. Спасибо.

---

Не люблю хвалить, сразу порождаются зеркальные и зазеркальные отрицательные (обратные) отражения при малейшем признании выдающегося успеха. Лучшее враг хорошего на практике выливается в грубое повсеместное доминирование массы хорошего перед любым проявлением лучшего да ещё и с клемом "нехорошее". Потому просто скажу - рецензия как раз та что надо и дана творчеству гораздо большего круга лиц, это рецензия на целые сословия и поколения, всем предводителям дворянства и адовым слугам в райских полях.

Спасибо.
С уважением, Ал. Р.

***

Если нельзя... то можно... но только потом и с потом...
Ежели можно... значит нельзя... ибо будет зазря...

Ценный ресурс затрачен... девственность мощи очень...
Больших и малых высот... падений... истории выбор...

Нож заточен... баш на баш... победа Пирра... тоже
Глупа... казнь вампира... стадо баранов... хиреет

Кровь... у морской воды почему-то вкус пресный... разве это
Любовь?... Что же делать... когда повернуть... руль,

Штурвал... мягкий взгляд... сталью отлитый... нет...
Будет наш ассиметричный ответ... детскою песней поступков

Украшен... взвешен-измерян аршином давно... сено в
Тюках сохранено... накормим-напоим... в дорогу дадим...

Путники выживут... все как один... цели достигнуты...
Задачи другие... то что нельзя... стало можно теперь...

Только будет зазря... скрипнула дверь... вкус охоты пропал...
Слишком больно хромает... загнанный зверь... значит

Снова нельзя... или только потом... заниматься немытым
Домашним скотом... цепи-клетки... жратвы... полный садок...

Чу... померещилось... где-то вой... слухи, что волк уволок...
Снова кипит мыслей груз-интерес... можно-нельзя... так и

Так вариант... прогресс... новых витков спирали... вьётся
Клубок... длинная нить... снова жаждущий просит пить...

Бабка носки связала... дед наставляет мальчонку жить...
Половина взятая от половины... следующей половине быть.

---

От	Дм. Ниткин
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	30.10.2009 10:32:59

50К текста. Не много ли чести для Суркова, тем более гипотетического?(-)

---

---

От	А. Решняк
К	Дм. Ниткин (30.10.2009 10:32:59)
Дата	30.10.2009 11:01:16

Совершенно согласен и поясню.

---

>тем более гипотетического?(-)
- фактически эта рецензия не для автора того произведения, это рецензия на многих авторов и далеко не литературных произведений, которые мы вынуждены лицезреть воочию в прозе жизни. Проблем с полушариями у людей верхнего звена похуже эпидемии свиного гриппа.

Эдакая полушарная недостаточность при злоупотреблении зашаривания денег в оффшоры и попытках откровенно занавесить-украсть, накинуть на разум живущих безобразные шторы и прочих кантузий-манипуляций узоры.

С уважением.

---

От	Alex55
К	А. Решняк (30.10.2009 11:01:16)
Дата	30.10.2009 19:16:49

При чем тут "правополушарность"...

---

>>тем более гипотетического?(-)
> - фактически эта рецензия не для автора того произведения, это рецензия на многих авторов и далеко не литературных произведений, которые мы вынуждены лицезреть воочию в прозе жизни. Проблем с полушариями у людей верхнего звена похуже эпидемии свиного гриппа.
А мне кажется у них все в порядке с логикой.
А вот у нас с терминологией непорядок.
Там, где нужно квалифицировать деяния юридически, мы почему-то пускаемся в сопереживания

>Эдакая полушарная недостаточность при злоупотреблении зашаривания денег в оффшоры и попытках откровенно занавесить-украсть, накинуть на разум живущих безобразные шторы и прочих кантузий-манипуляций узоры.
Вот это точно. Только при чем тут "правополушарность" - для юмора разве...

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 20:24:01)
Дата	29.10.2009 20:32:58

Никита Михалков и Владислав Сурков о романе "Околоноля"

---

http://antrakt.ng.ru/people/2009-10-02/9_pioner.html

Никита Михалков и роман "Околоноля"
На очередных Пионерских чтениях мэтр сравнил его с "Мастером и Маргаритой"

2009-10-02 / Елена Ремчукова

Чтения «Русского пионера» относятся к числу моих любимых культурно-светских мероприятий. В назначенный вечер любой посетитель книжного магазина «Республика» в «Лотте Плазе» может понаблюдать, как известные люди взволнованно и старательно зачитывают свои тексты, при написании которых немало потрудились. В этот понедельник свои способности интересно высказываться на тему «Деньги» проверяли Иван Охлобыстин, Ксения Собчак и Владислав Сурков. И это помимо постоянных колумнистов Андрея Колесникова, Тины Канделаки, Андрея Васильева и Маргариты Симоньян.

Меня удивляет, почему народ не валит толпой на эти чтения? Странно, но молодые продавцы «Республики» явно не рассылали знакомым эсэмэски, чтобы они бежали посмотреть кто на Собчак, кто на Суркова. А редкие покупатели, проезжавшие мимо на эскалаторе, останавливались на минутку да и ехали дальше в «Калину-бар» или куда там они собирались. Непонятные у нас люди.

Тем временем рядом Тина Канделаки устроила маленькое шоу. Ее, как всегда, было очень много. Похорошевшая и похудевшая за лето, она успела еще стать членом Общественной палаты, за что получила кучу шуток и подколок. Тина отбивалась легко – она направит свою энергию в эту загадочную организацию, и все заработает.

Первые выступающие устроили неожиданное представление. Андрей Васильев, вместо того чтобы читать свой текст, взялся за текст Ивана Охлобыстина и исполнил его, нарочито копируя охлобыстинскую манеру, с грассированием и передержками. Иван фырчал с места, а потом, дурачась и запинаясь, зачитал у микрофона васильевское эссе. Теперь с места шумел Васильев. Тексты обоих были хороши, а совместный стеб и отпор серьезности в исполнении старых приятелей вызвал смех и настроил мероприятие на непафосный лад. Именно о таком настроении и мечтал Андрей Колесников.

Следующему выступающему – шеф-редактору «Русского пионера» Игорю Мартынову – выпало спеть под гитару два романса. Пел он с чувством. Я сидела и думала: вот, взрослый такой шеф-редактор, а играет на гитаре и поет, как мальчишка. Приятно. Понятно, почему он делает пионерский журнал, а не пенсионерский.

Потом настал черед Ксении Собчак. Она была ближе всех к заданной теме и написала колонку именно о деньгах. Наверное, всем, кто интересуется менталитетом современных женщин и Ксенией, нужно просто прочитать ее колонку. Я, например, с Ксенией не согласна. Но она честно говорит о собственном опыте и поэтому становится понятнее. Потом с веселым рассказом про свою аэрофобию выступила Маргарита Симоньян. Зал реагировал живо, иногда взрывами хохота.

Наконец приехал Владислав Сурков. И не один, а с Никитой Михалковым. Похоже, у них была рабочая встреча и Сурков позвал Михалкова с собой. Тут композиция вечера стала совершенной – она закольцевалась. В начале всплеск эмоций вызвало парное выступление Васильева с Охлобыстиным, а в конце – Михалкова с Сурковым. Важно знать, что колонка Владислава Юрьевича в новом номере «Пионера» – его рецензия на роман «Околоноля». Сурков критикует автора, скрывшегося под псевдонимом Натан Дубовицкий. Это очень хитроумная затея, поскольку на сегодняшний день читающее сообщество на 100% приписывает авторство самому Суркову. Но публично инкогнито сохраняется.

Видимо, эта крохотная формальность и позволила Никите Сергеевичу произнести речь, от которой все обалдели. Красиво глядя в зал поверх голов, как умеют только Михалковы, он сказал, что «Околоноля» – поистине великая и потрясающая книга; книга – шедевр, остро необходимый нашему народу именно теперь, как глоток свежего воздуха; автор – талантливый и великий писатель, которому удается находиться одновременно внутри повествования и над ним; такой книги у нас не было со времен «Мастера и Маргариты».

Предполагаемый автор сидел в первом ряду, но я не видела выражения его лица, поскольку не могла оторвать глаз от Михалкова. Я в жизни тоже придерживаюсь правила говорить людям в лицо приятное, если накопилось. Но от такой съездовской мощи похвалы в адрес писателя, пожелавшего остаться неизвестным, застыла.

Микрофон взял Сурков и добавил вечеру сюрреалистичности. Он зачитал концовку своей рецензии на «Околоноля». Концовка оказалась ругательной. Роман, дескать, плохой, вредный, неудачный и никому его читать он не советует. Я подумала: «Ага! Сурков ругает роман, который он якобы написал, чтобы отвести от себя разговоры».

Но рано было говорить «Ага!». Поскольку дальше Сурков сказал, что когда ехал сюда, да и в последние дни, думал и решил, что он написал в «Пионер» неправильную рецензию. Сейчас его взгляд поменялся. Ведь точка зрения может поменяться у каждого. Теперь Сурков думает иначе – роман хороший и полезный и читать его стоит всем!

На этом поучительный вечер закончился. Натренированная к этому моменту, я поняла, что хотел сказать Владислав Юрьевич. Бесполезно пытаться понять, что происходит «около Кремля»: черное может стать белым, поменяться с ним местами. Все было, и ничего не было. И это нормально. А запутать всех – равносильно большому успеху.

Мы, как герои мультика про South Park, многое поняли за этот вечер. Расходились, довольные новым знанием. У меня даже появилась версия, почему посетители торгового центра не присоединяются к чтениям.

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 20:32:58)
Дата	29.10.2009 21:12:13

Вик.Ерофеев:«Околоноля» бьет по самой больной точке русского мифа (Новая газета)

---

http://www.novayagazeta.ru/data/2009/116/32.html

Новая газета № 116 от 19 октября 2009 г.

Власть презрения

«Околоноля» бьет по самой больной точке русского мифа

Роман написать — это полдела. А вот придумать такую пиар-кампанию, какая развернулась вокруг книги Натана Дубовицкого «Околоноля», — действительно требует незаурядного таланта. Конечно, Андрей Колесников, главный редактор «Русского пионера», обладает им в большой степени, но иезуитские ходы ведут явно выше, к генералу ордена. Владислав Сурков появился на очередных чтениях журнала в магазине «Республика» в «Лотте Плазе» под ручку с Никитой Михалковым. И выступали они на пару. Только Сурков в своей рецензии критиковал автора романа «Околоноля», а Никита Сергеевич клялся в том, что после «Мастера и Маргариты» не читал столь великой книги. Похоже, теперь нас ждет столь же великий фильм. Великий спектакль по нему, говорят, уже решил ставить сам Табаков. Но даже мастера вряд ли превзойдут то, что сделано мановением одной лишь фамилии, не сильно упрятанной под псевдонимом Дубовицкий. «Новая» подняла дискуссию вокруг этого казуса, она же сегодня ее завершает, по крайней мере на своих страницах.

Отдел культуры


Кабы Бенкендорф — под псевдонимом — написал книгу «Герой нашего времени», она бы провалилась в тартарары при всех ее литературных достоинствах. Разоблаченный, уличенный в авторстве граф был бы расстрелян градом насмешек и издевательств, обвинен в плагиате и нищете стиля, очевидном цинизме и мизантропии. Белинский сожрал бы Бенкендорфа заживо — с его губ еще долго капала бы генеральская кровь.

Краткая история книги Владислава Суркова «Околоноля» говорит о чудовищном состоянии русского мира. Впрочем, содержание книги свидетельствует о том же самом. Из всех откликов на книгу наиболее адекватным мне представляется мнение Бориса Гребенщикова, который со смертельным риском для своей пожизненной репутации позволил себе сказать буквально в одном предложении, что от книги нельзя оторваться, не дочитав до конца, а после прочтения возникает ощущение грусти и света.

Скажу от себя, что некое чувство света, которое испытал и я, рождается не по причине ее неказистого моралистического эпилога (концовки романов часто бывают условны и неказисты), славословящего жизнь и любовь (в этой концовке, должно быть, трусливый испуг автора, тоже позволившего себе с риском для репутации наговорить в книге много лишнего), а потому, что чувствуешь ее жесткое соответствие глубокому уровню правды о здешней жизни. Произошло попадание в корень — все озарилось (как в «Страшной мести») на четыре стороны света жутким всполохом печального знания. Но корень, в которой попала книга, все равно остается земным, бренным корнем — слова приобретают предпоследние значения, содержание носит характер предпоследней истины, о которой не раз писал Лев Шестов, безнадежно устремляясь к истокам веры, а та, окончательная инстанция истины все-таки легко увернулась от автора, оставив нас скорее с полусветом, чем с полноценным его источником.

«Да он и не скрывается», — писал Пригов о своем лирическом милиционере, стоящем на посту. То же самое можно сказать и об авторе книги, который стоит на своем собственном посту. Его псевдоним был с самого начала настолько неряшливо условным и прозрачным, что свидетельствовал не столько о коварной литературно-политической игре, сколько о некоторой робости, присущей автору первой прозаической книги. Однако зафиксированный в стихах Пригова пост имеет также амбивалентное значение для понимания смысла книги. Если бы книга писалась, допустим, крупным милицейским чином, который погряз в уголовных стратегиях современной России, оказался в плену ее бесстыжего смертоносного очарования, то с его птичьего, ментовского полета жизнь в стране отразилась бы сплошной расчлененкой. Сотрудник морга тоже имеет свое собственное представление о мире. Но их убийственная правда подвластна ушибленному ведомственному сознанию. Нужно быть Шаламовым, чтобы описать ад недрогнувшей рукой созерцателя человеческой природы, а не только преступлений режима. Феномен «Околоноля» расположен где-то на полпути между экзистенциальными и административными мирами.

Книга писателя Суркова обладает безусловным литературным драйвом. Это талантливый текст, своего рода внедорожник, который несется по болотам и пустошам современного литературного пейзажа, слегка буксуя на литературщине и окололитературных кроссвордах (из-под колес летят, как грязь, Борхесы и Гуссерли), скользя на олбанском сленге, авторском остроумии, лирическом самолюбовании, а также любовании своим умелым водителем. Автомобиль не глохнет — автор поддерживает интерес читателя карнавалом масок и театральными сценами абсурдно-маниакального действия. Если бы не было этого драйва, книга была бы мертворожденной.

В книге есть жестокие мысли о единстве и борьбе противоположностей коллективной русской души, о слабости любви даже в самых сильных ее проявлениях, фригидности долгожданного оргазма. Главный герой романа — единственное живое лицо в хороводе гоголеподобных масок — сообщает обо всем этом от себя, но он, Егор (хоть и умен), со своей дурацкой, по-аксеновски задористой фамилией Самоходов и криминально заданной (как у Родиона Раскольникова) биографией — слабее своего автора, и потому есть впечатление, что автор кормит его своими собственными мыслями, до которых тому трудно дорасти. Это — системный сбой романа (нередкий в литературе). Но если отбросить лирического героя и вчитаться в авторские мысли, то в них угадывается отчаяние. Оно имеет двойственную природу. С одной стороны, это отчаяние разочарованного романтика — случай, известный в новой литературе по Владимиру Сорокину, — которому изменил реальный мир. Все отношения героя с женщинами также полны глубоко запрятанной обидой — автор мстит всей женской породе за несчастную, должно быть, любовь. Только в «Мелком бесе» русский роман так беспощадно писал о детях, как Сурков пишет о шестилетней дочери лирического героя. Мир превращается в мертвечину как следствие его отторжения.

С другой стороны, взгляд сверху, из верховного далека, уравнивает человечество — вплоть до около ноля — в его глупости и подлости, крохоборстве и тщеславии, бунтарстве и продажности — в его огульной бесчеловечности. Не сноб, не вельможа, а смущенный от своих откровений автор опять-таки видит мертвечину. Но это был бы всего лишь клинический анализ современного российско-хазарского общества, если бы автор сам не был укушен мыслью о смерти. Уравнение всевозможных терроризмов, канонических религий, богатых и бедных, палачей и жертв является партизанской вылазкой самой смерти, которая правит миром. Даже суперправедную и любимую героем бабушку смерть замучивает с особым наслаждением. Другим она просто дырявит головы. Автор ищет от смерти спасения, но катарсиса не достигает — тогда он с горя начинает ее забрасывать жизнелюбивой риторикой. Так мы добрались до эпилога.

Но главное даже не в книге, а «околоноля» ее философии и ее восприятия. Автор искренне разочарован — это не поза. Его герой от отчаяния переходит в новую степень отторжения — его переполняет презрение. Презрение переполняло и Андрея Болконского — даже к убившей его гранате он испытывает презрение. К презрению, стало быть, нельзя относиться лишь как к причине, по которой — идя вслед за Константином Леонтьевым — нужно заморозить Россию (чтобы не воняла). Власть презрения, которая доминирует в романе, опирается не столько на подлости богатых дураков и беспомощности интеллигенции — она бьет по самой больной точке русского мифа: народ заражен все той же мертвечиной. Здесь возникает тайная тема оправдания власти — понятная, казалось бы, при статусе самого автора, но понятная и авторам «Вех», и прежде всего Гершензону, который искал защиту от черной сотни у правительственных штыков. А вот тут начинает трещать по швам русский либерализм, а вместе с ним и русская демократия. С ужасом читатель должен понять, что только масштабная личность — которой нет — может что-то сделать для России, но ее нет, а значит… Или так… а если эта личность придет, то кем она будет? Сердечная недостаточность русской мысли! Нет надежды. В книге все оппозиционеры — козлы. Да вот и Павел Лунгин в своем фильме «Царь» совсем недавно сказал о том, что настоящим диссидентом у нас может быть только святой — митрополит Филипп. Остальных добьют пытки.

Но я вижу, как с другой стороны поднимется волна протеста, возникает другая власть презрения — гуманистических критиков, жизнелюбивых писателей, интеллигенции в разброде и просто искренних студентов-блоггеров — презрения к власти и всяким там псевдоавторам (по мнению диссидентов), которые склоняют нас в недоделанных своих книгах к оправданию власти. Пропасть ширится. Падать будет очень больно.

Виктор Ерофеев
специально для «Новой»


19.10.2009

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 20:32:58)
Дата	29.10.2009 20:53:27

Александр Проханов о романе "Околоноля": "Владислав Сурков: он или не он?"

---

http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/09/822/11.html

ЗАВТРА НОМЕР 34 (822) ОТ 19 АВГУСТА 2009 г.

Александр Проханов
ВЛАДИСЛАВ СУРКОВ: ОН ИЛИ НЕ ОН?
-------------------------------------------------------------------------------
Случился удивительный казус. Перед очами общественности вдруг обнаружился роман "Околоноля" никому доселе не известного автора Натана Дубовицкого. Роман обнаружился так, как если бы сразу нескольким астрономам порекомендовали направить телескопы на определенный участок неба. Участок неба именовался петербургским журналом: "Русский пионер". Звезда была открыта, роман прочитан, в ряде изданий появились восторженные рецензии. Сенсация была взвинчена сообщением, что автором романа является Замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков, псевдоним "Натан Дубовицкий" ассоциируется с именем жены Суркова Натальей Дубовицкой. И как следствие — язвительные насмешки и колкие шуточки, осторожные суждения и пылкая апологетика. Не часто из-за кремлевской стены к нам вылетают романы. Всё больше указы, закрытые инструкции, циркуляры политических мероприятий — таких, как, скажем, президентские выборы. Этот казус показался мне настолько захватывающим, интрига с авторством столь увлекательной, что я отыскал упомянутый журнал с упомянутым романом упомянутого, но неопознанного автора, и разом прочитал его.

Ощущение от прочитанного раздваивалось, в зависимости от того, кем мыслился автор. Никому не известным литератором или повсеместно известным Владиславом Сурковым. Эту двойственность я заложил в эссе, состоящее из двух представлений. Одно — если автором является загадочный аноним. Другое — если аноним сразу разгадан, и автографы нужно брать прямо в Кремле, записываясь на прием к Владиславу Суркову.

Вот первый вариант суждений. Роман отличный, пожалуй, безупречный, несущий черты изысканности, школы, литературного мастерства, которые даются трудами, приходят с годами, добываются множеством предварительных упражнений. И выглядит странно, что у романа нет литературных прелюдий, мы не знаем молодого, начинающего Натана Дубовицкого. Ведь даже у великого Гоголя были ученические работы.

Пушкин и Лермонтов писали юношеские, неопытные стихи. Этот роман одинок, как книга, единственно уцелевшая из сгоревшей библиотеки. Что увеличивает интригу, затягивает на ней еще один узел.

Главным героем романа является язык. Изящный, сложный, метафоричный, он меняет от эпизода к эпизоду свою музыку, густоту, цвет. Несёт в сокровенной глубине незастывающую магму, в которой плавятся залетающие в язык фрагменты сленга, англицизмы, техницизмы, строки из Евангелия, цифровые коды, изречения древних, легкомысленный мат. Этот язык является достижением постмодернистской словесности. Собственные имена с маленькой буквы. Бюрократические сокращения слов. Слитно, без пауз и разрывов, написанные абзацы. Включение в основной текст других текстов, написанных в иной стилистике. Творящей силой этого языка является ирония. Она определяет выбор метафор, сознательную порчу фразы, издевку над грамматикой и смыслом. Не будь этой магмы, не будь музыкальной, пронизывающей роман иронии, язык мог бы погибнуть от множества чужеродных попаданий. Словно откликаясь на окончательную гибель фольклора, столетиями питавшего русский язык, предчувствуя вторжение в язык множества ржавых и ядовитых фракций, литература успела выработать волшебную субстанцию, в которой каждая заноза мгновенно окружается защитным слоем чудесных слов. Порча становится частью эстетики. Язык не просто выживает, но переплескивается в чашу новой, технотронной красоты. Автор — не провинциал, блестяще изучил школу современного постмодерна. Он филолог до мозга костей.

Мир, описанный этим языком, не нов. Галерея излюбленных постмодернистами персонажей: бандиты, мафиози, гедонисты всех мастей, растленная интеллигенция, омерзительные политиканы, деклассированные люмпены, беспомощные мечтатели. Новизна лишь в том, что герой, принадлежа к этому кругу, мучается, вращаясь в колдовской абсурдистской реальности. Не умеет найти выход, не знает, как "соскочить с колеса сансары", не верит, что за пределами этой реальности есть божественное, вечное, возвышенное, к чему прорывается верящая, наделенная мистическим опытом душа. Душа героя иная. Он рефлексирует на тему смерти и бессмертия, добра и зла, божественного и безбожного, но сам навсегда остается среди кислотных испарений, которые в конце романа погружают его в галлюциногенный бред, в сон то ли жизни, то ли смерти, в дурную бесконечность неизбывной боли. Лишь однажды открылся ему тончайший канал в небеса, где тишина, неизреченность, инобытие, — явился и тут же закрылся. Пуповинка с небом была разорвана. Жуткая мнимость мира не распалась, как у Цинцинната в "Приглашении на казнь". Сомкнулась навсегда, побуждая героя блуждать в лабиринте безысходности, с ироничной безжалостностью к себе и миру.

"Околоноля" — это состояние вселенской энтропии, приближение Вселенной к "абсолютному нулю", остывание мироздания, где всё слипается: добро и зло, боль и сладость, преступление и добродетель, — и людям уже не удается сберечь суверенность, свою тающую личность даже ценой великих злодеяний.

Таковы суждения о романе, если бы автором его был загадочный литератор. Совсем иное, если роман писался в кремлевском кабинете, подсвеченный золотом кремлёвских соборов, среди надгробий князей и царей, в гулком пространстве, помнящем Партийные съезды, хруст сталинских сапог, мистику великих парадов. Гигантский, небывалый материал, уникальный опыт, круг кремлёвских небожителей, субстанция власти, разлитая среди палат и соборов, — художник откажется от любых сюжетов, лишь бы запечатлеть этот мир. Где этот мир в романе? Почему художник рисует узнаваемых и уже не поражающих воображение монстров, когда обладает знанием о политических и магических технологиях? О страшных вызовах, брошенных Государству Российскому? Об истинном устройстве власти и о тысячах масок, под которыми прячется её жуткий и прекрасный лик? Почему не рассказано, как нажатием кнопки развязываются силы, уносящие миллионы жизней? Как умаляются президенты, возвышаются патриархи, расщепляется надвое державная власть, и начинают клокотать котлы, в которых варится мясо целых народов? Если автор Сурков, то отсутствие этих сюжетов — дефект романа, робость художника, дезертирство с поля боя, на которое его направил Господь.

Но, быть может, это роман-послание, в котором кремлевский демиург из-за каменных зубцов подаёт весть о себе, рассказывает о том, какой он на самом деле, что творится в его душе, в чём его бездна, в чем его мучительная трагедия?

Мы узнаем, как он ненавидит и презирает дельцов и инфернальных эстетов, мрачных палачей и блистательных самок, среди которых вращается. Тех, кого вольно или невольно взращивает, к которым принадлежит сам. Мы сможем догадаться, как попал он в эту среду, был взят в круг избранных, совершив какое-то неотмолимое деяние, в духе того, что содеял герой романа, застрелив из пистолета никчемного старца. Почувствуем, как бьётся он о стеклянные преграды, не умея покинуть этот стоцветный террариум. Изумимся жуткому откровению, которым он нас одарил. Вся эта новая аристократия, которая поедает Россию, кичится своими миллиардными яхтами и золотыми дворцами, — она не просто утилизирует Россию, оставляя народ на пепелище. Она сложнее, ужаснее. Она сознательно заставляет народ страдать и упивается его страданиями. Она наслаждается видом увечных, спившихся, бессильных духом, потерявших совесть, забывших о великой стране, о богоносной истории. Эта аристократия снимает натуралистический фильм о гибели России и прокручивает его в закрытых клубах, на элитных просмотрах. И Сурков это знает, оповещает нас об этом. Предостерегает нас, наивных, от веры в возможность преображения, в чудесное избавление, в Русское Чудо. И это новое в нашем понимании чудовищного правящего класса. Новое в понимании "тайного Суркова", "подпольного Владислава Юрьевича".

Впрочем, быть может, мои упреки преждевременны и несправедливы. Это лишь первый роман, изысканная "проба пера", обещающая могучее продолжение. Оно случится, когда кончится его "отсидка" в Кремле, и он, по амнистии или по условно-досрочному освобождению, будет выпущен на свободу. Легкий, изумленный, выскользнет из Спасских ворот, куда его подведет охрана. Минуту помедлит, как птица перед открытой дверцей клетки. Скакнёт и полетит. Мимо Лобного места, Василия Блаженного, прямо в метро, в мир людей. Чтобы затеряться среди них и затеять свой великий роман, — о власти, о Кремле, о Боге, о великом счастье жить и умереть в таинственной ненаглядной России.

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 20:32:58)
Дата	29.10.2009 20:59:28

Отрывок из романа "Околоноля" в "Библиотеке пионера"

---

http://ruspioner.ru/biblioteka/657.html

Околоноля
29.06.2009 / 07:30
Библиотека пионера.

2.42
«Русский пионер» представляет специальный выпуск журнала, в котором первым публикует роман Натана Дубовицкого «Околоноля». Это – развлекательное сочинение о тех, кто любит и убивает. Роман написал один из колумнистов «Русского пионера», на этот раз решивший выступить под псевдонимом. Ruspioner.ru публикует отрывки из романа «Околоноля», который уже сейчас можно заказать на сайте.



15.
Через час Егор въехал в загородное имение крупнейшего и богатейшего
своего клиента Стаса Стасова по кличке Ктитор. Столь благочестивое про-
звище этот успешный шатурский уголовник получил за истовую привер-
женность как бы религии, но не то, чтобы нашей вере, а скорее позолочен-
ной и благоукрашенной стороне церковного дела. Будучи по работе обязан-
ным душегубствовать, натуральный ягода по призванию, которого не раз-
жалобили бы слёзы ребёнка и мольбы беззащитной жертвы о пощаде, он
сопливо рыдал при виде какого-нибудь паникадила или клобука. Всякую
речь, а речи он вёл преимущественно матерные и устрашающие, он начи-
нал словами «я человек верующий». От его назойливого уважения и ко
многому обязывающей, обременительной щедрости терпели великие
муки все окрестные приходы, монастыри и несколько отдалённых епар-
хий. Он шастал по св. местам до и после каждой разборки. Обыкновенно
с неким Абакумом, туполиким застрельщиком по вызову, тоже любителем
иной раз поверовать, а заодно и выносливым носильщиком денег. Купюры
таскались по храмам пачками в поношенном и залихвастски полурасстёг-
нутом туристском рюкзаке, откуда Ктитор загребал, сколько угодно было
его алчущей спасения душе. Подкатив к культовому сооружению на
четырёх-пяти бронехаммерах либо боекайенах, смотря по настроению
и погоде, Ктитор для затравки хватал зазевавшегося калеку или праздно-
шатающуюся бабушку из любительниц поглядеть на отпетых дедушек
и напихивал им в карманы, в подолы и за пазухи до отказа долларов, евров
или рублей, датских крон, даже укр. гривен в зависимости от того, кто
бывал ограблен накануне. Потом Ктитор с Абакумом обходили все богоу-
годные ларьки и лавки и скупали подчистую свечи и свечки всех кали-
бров, пластиковые крестики, верёвочки для их ношения, книжки и кален-
дари, иконы массового производства, уценённые лампадки и прочие душе-
спасительные приборы и приспособления.
Вся эта утварь тут же насильственно раздавалась всем встречным
и поперечным, не успевшим разбежаться. Затем шли в церковь, набивали все
ёмкости для милостыни милостынею и принимались терзать попа богослов-
скими расспросами, как то: «Архангел Михаил отвечает у бога за армию,
а архангел Гавриил за что? Правда ли, что св. Павел был еврей? И если это

так, то как же быть? Когда мёртвые воскреснут, как они будут выглядеть? Как
в момент смерти? Или немного получше? Что такое камилавка?» Каждый
ответ оплачивался отчаянно. Чем пространнее бывал ответ, тем он казался
понятнее и оттого приносил батюшке доход особенно обильный. Потом зва-
лись певчие и за отдельную плату заказывались священные песни. Прослушав
кое-что и по три раза кряду и умилившись, выходили к машинам, на капоте
выпивали и закусывали привезёнными с собой водкой, кагором и балыком.
Умиление усиливалось, певчие выводились на улицу и пели пуще, дотемна.
Если кого о той поре угораздило бы креститься, венчаться или притащиться
на отпевание, тот уходил при деньгах несусветных. Младенцам дарились
золотые пустышки и бутылочки из баккары. Молодые окольцовывались кар-
рерой и каррерой, иногда отдаривался тут же, из-под руки хаммер или кайе-
на, смотря по настроению. Покойники получали с собой непосредственно
в гроб командировочных тысяч до 50 долларов, да ещё к вечеру присылалась
родне мраморная или малахитовая глыба на памятник плюс оплаченный
ваучер на двадцатилетние поминовения в каком-то греческом коммерческом
монастыре на острове Волос, где у Ктитора был знакомый игумен, прошлого
туманного, но человек толковый и склонный к преобразованиям.
Наслушавшись акафистов и тропарей, намолившись до положения риз и гула
в голове и нахлебавшись вволю доброго кагору, Ктитор набивал битком свои
тачки богомольными старухами, певчими и юродивыми и вёз их домой,
в баню, париться, домаливаться, допевать и допивать.
Баня занимала половину ктиторова дома (пл. ок. 3000 кв. м). Здесь было
всё, что дала человечеству римская, немецкая, русская, финская, турецкая,
японская банно-прачечная мысль. Здесь Ктитор жил и работал.
Половина оставшейся половины отведена была под нескромных разме-
ров и убранства домовую церковь, со своим безбожно раздутым штатом про-
рочествующих, исцеляющих, наставляющих и просто приживающих. Ктитор
мечтал завести даже домового архиерея, но местный митрополит, считав-
ший про себя Ктитора позором епархии и с трудом терпевший выходки
неразумного чада, отговорил его угрозой отлучения и отказал напрочь.
В церкви буйный прихожанин отдыхал, она заменяла ему кино, театр, библи-
отеку, танцклуб, музей, спортзал и баню.
Прочее в доме, спланированное и построенное на редкость дико, дорого
и для жизни почти непригодно, заселено было родичами Ктитора, среди
которых были и семья его, даже, как сообщали ему, две семьи. Там всё время
кто-то что-то праздновал, делил, о чём-то ссорился, болел, помирал даже пару
раз, но Ктитор в дела семейные не вникал, до того предан был суровой своей
работе и околоклерикальной суете. Иногда забредал посчитать детей, позна-
комиться с женой, но запутавшись в жёнах и детях и приуныв от бабьего
нытья и ребячьего гвалта, сбегал обратно молиться и париться.

16.
К этому-то доблестному мужу и приехал Егор. Провожаемый Абакумом,
быстро прошёл привычным маршрутом в перезолоченный предбанник, раз-
мером с большую залу, в стиле рококо, каким он виделся уездному дизайнеру
и кишинёвским финишистам. Разделся в шкаф, инкрустированный сере-
бром и муранским стеклом, обитый кожей кенгуру, оклеенный жемчугом.
Завернулся в простыню, вышитую гуччи лично (так было написано в двух-
томном сертификате, бесплатно приложенном к итальянской тряпице),
и уселся в очередь, в кресла перед одной из банных дверей. «Сегодня в рус-
ской принимают, Егор Кириллович», — упредил Абакум. «Третьим будете,
Егор Кириллович, давайте по рюмке», — захрипел один из дожидавшихся,
толстый и без бани красный с бугристым рылом второстепенный министр
каких-то не вполне определённых дел. Завёрнутый в такую же, как Егор, хла-
миду. Они познакомились с год назад и часто встречались в очереди. Другой
посетитель был в генеральской форме, то ли прокурор, то ли железнодорож-
ник, то ли дипломат. Он, кажется, был впервые и смущён, рад был бы уйти,
но надобность, видно, была уж очень велика. «Перед парной вредно. После
выпьем, если дождётесь, Андрей Степанович», — ответил вместо здравствуй-
те Егор. Из парной тем временем выскочила, воскликнув «ох, хорошо! хоро-
шо!», распаренная полная средних лет женщина в купальнике, тоже старая
знакомая, супруга знатного политика, часто улаживающая какие-то его
вопросы у Ктитора. «Ир, привет, — сказал ей то ли прокурор. — Ну, как он
сегодня?» «В духе, в духе, не тухни, — из-под душа уже подбодрила Ирина,
добавив — министру и Егору. — Привет, Андрей, и тебе привет, чернокниж-
ник». Умчалась одеваться в боковой выход, а неизвестно чего генерал, хотя
и его очередь была, не решился входить и пропустил министра вперёд. Тот
вышел секунды через четыре, держась за левый глаз одной рукой, а другой
поднося к уцелевшему зрачку пучок кривых и грязных выбитых зубов.
Вполгромкости голося, принялся одеваться с помощью Абакума. Проситель
в форме теперь категорически сник и удалился, спросив себя, где туалет. Егор
был рад, что долго ждать не пришлось (Ктитор, слава те, господи, и вообще
был достаточно пунктуален), без колебаний шагнул в банную мглу.
Парная была переполнена паром и пылом, как вчерашний вечер. Паром
таким густым, что Егор за всё время беседы так толком и не увидел Ктитора.
Только проступал изредка рыжерукий силуэт, да мелькала то наколка (на
левой груди профиль Бунина, на правой — Франц Кафка анфас и текст —
«зафсё легавым отомщу»), то и в банном пекле не снимаемый и обжигавший
то Бунина, то Кафку разогретый немилосердно нательный размашистый
крест. Невидимый говорил Егору из кипячёного облака: «Ну, чекист, принёс
что путное, или опять отстой какой? Ты знаешь, я человек верующий, люблю
начистоту. Что святое, то святое, а говно говно. Ну!»
И этот-то доблестный муж был ещё и (как будто мало было буйных кра-
сок в его изображении) первым в стране любителем и страстным собирате-
лем всяческих литературных миниатюр. Изящных рассказцев, стишков,
поэмок, пьесок. Егор подсадил этого сентиментального мокрушника на высо-
кую словесность, прочитав ему случайно в одной компании за пьяным раз-
говором восемь строк современного без вести пропадающего гения. И про-
пал Стас, не мог уже оторваться, покупал красивые слова по безбожным
ценам, издавал за свой счёт в именной серии, так и называемой — «Стасовские
чтения», в нескольких экземплярах ручной работы, в коже, чёрном дереве,
бисере и рубинах, на специально заказанной в Швеции бумаге — с покупкой
всех прав, в сейф, в коллекцию, для потомства; завещал всё собираемое
ленинке, ныне же живущим, избранным, оценить способным двум-трём
десяткам знатоков знакомых — за так раздаривал. Платил авторам, но поэтов
и писателей не уважал, почитал чем-то типа лабухов, народ, дескать, нужный
под настроение, но не авторитетный. Самое чудовищное, что у Ктитора обна-
ружился тонкий, самый настоящий литературный вкус. Так что покупатель
он был строгий. Егор сделался его собирателем и консультантом и пользовал-
ся доверием, хотя и не всё умел продать взыскательному меценату.
— Пока для тебя только один рассказ, Стас. Зато какой! Забавная вещи-
ца, — вытащил из складок простыни в трубку скрученную бумагу Егор.
— Новый кто написал, или из прихлебателей?
— Новый, — Егор сунул листки в рокочущую стасовым баритоном паро-
вую тучу. Баритон, пробурчав «ёмоё, ёхохо, не видать, не видать ни хера;
а нет, вот здесь, под лампочкой, так, так, ага, вот», прочитал:
«Родиться ещё не значит родиться. Судьба вынашивает нас куда дольше
девяти месяцев, и многие, достигшие зрелых возрастов, обзаведясь громозд-
кой биографией, семействами и утварью, добравшись вплоть до самых вер-
шин, даже до самых заветных иногда должностей известного уровня, так вот,
эти многие не явились ещё на свет и не знают ни предстоящего своего имени,
ни облика, ни назначения.
Перехожу, впрочем, к небольшому своему делу и сообщаю, что в своё
время я женился. Как все не очень предприимчивые люди, по любви.
(Женщины, замечу, кажутся мне паузами бытия, в которых бог прячет
свои тягучие яды.)
Знакомые давно убедили меня, что жили мы счастливо.
Но однажды жена сказала, улыбнувшись, что я похож на огромную птицу.
Некоторое время спустя, в одно чудесное воскресное утро, с которого
так хочется начать лёгкий для чтения роман, я проснулся от ощущения, что
меня внимательно рассматривают. «Ты спишь как гриф», — сказала жена,
и в её голосе я услышал отдалённое эхо ужаса и отвращения.
В следующую ночь я впервые был обескуражен её неостановимыми
рыданиями. «Прости меня, я не могу здесь спать. Мне кажется, что ты гриф,
и под твоим одеялом — перья», — пыталась объяснить она.
Так мы стали спать в разных комнатах. Но ей теперь мерещились взма-
хи гигантских крыльев, и она опасалась, что я влечу в её спальню.
Мы обратились к врачам. Я оплатил целую бездну неутешительных диа-
гнозов и бездарных рецептов. Один доктор прописал тазепам моей жене, дру-
гой — валериановые капли мне, третий, сыпавший анекдотами и табачным
пеплом, рекомендовал надёжную психиатрическую лечебницу нам обоим,
ещё один мямлил что-то банальное о закономерном охлаждении супруже-
ских отношений.
Я стал часто подолгу стоять у зеркала и постепенно отыскал в своей
фигуре и движениях действительно много чего неотвратимо птичьего.
Через три месяца жена сбежала, оставив пространную записку, в кото-
рой обвиняла «только себя и свои нелепые фантазии» во всём случившемся.
Я насчитал в этом траурном тексте две грамматических и четыре пунктуаци-
онных ошибки. Слово «гриф» повторялось девять раз.
Затем ко мне пришли друзья, чтобы утешить и расспросить о подроб-
ностях. Когда я сказал им, что жена ушла из-за моего сходства с грифом, они
смеялись, но один из них заметил, что я и вправду вылитый гриф.
С тех пор меня как бы в шутку стали называть грифом, а я злился и про-
валивался в темень борьбы с собственными жестами, гримасами, походкой,
лицом, сумма которых в любом сочетании выпирала наружу кричащим гри-
фом, и быстро опустился до окончательных мыслей о пластических операци-
ях, переодеваниях и переездах.
Все улыбки казались мне ухмылками, и каждого, даже самого добро-
душного собеседника, я подозревал в желании унизить меня вежливым
умолчанием о моём очевидном уродстве.
Гриф, победоносный гриф неизлечимой болезнью проступал сквозь
каждую пору моего тела.
И вот — наступило ещё одно чудесное воскресное утро, и сон оставил
меня, но я не выбирался из-под одеяла, чтобы не увидеть гладкие лоснящие-
ся перья на своём теле. Мои длинные костлявые конечности стали мне омер-
зительны, я изнемог.
Тогда, как все не очень предприимчивые люди, я выбрал самый простой
способ избавиться от страха быть похожим на грифа. Я стал им.
И вот — я гриф, и это немного странно, поскольку за недостатком любо-
пытства я не успел почти ничего узнать об этом существе. Знаю только, что
я большая чёрная птица, живу долго и питаюсь падалью».
— Ну и как? — спросил Егор.
— Мрачно. Что ты мраки мне всё время носишь?
— Что пишут, то ношу. Сколько дадите?
— Как всегда.
— Договорились.
Из тучи вылезли промокшие с расплывшимися буквами листки.
— Отдашь Абакуму. Он всё сделает.
— О'кей. Я ему дискету отдам. Бумажки размокли совсем.
— Ну, хер с ними, — Стас бросил рассказ на пол. — А вот послушай-ка ты
меня.

17.
Зазвонил телефон благочестивым пасхальным рингтоном соловецких коло-
колов. Аппарат работал прямо в парной, сделанный на заказ, жаростойкий
и влагонепроницаемый с автоохлаждающейся трубкой и клавиатурой.
— Алё? Алё, алё! Ну. И? Как промазал? О, му… О, мудило! Враг тебя
забери… Что? В собаку попал? Какую собаку? С которой кто гулял? Алё… Да
собака-то при чём? Это ж он мне должен, а не псина его невинная. Вот
божинька тебе кочерыгу-то отчекрыжит. За то, мудило, что грохнул не того,
кого надо. Я щас… Я… Я человек… Я… Закрой пасть! Я человек верующий.
Знаешь, знаешь… А вот то и делай, бери винтарь и жми назад, и пока не
попадёшь в кого нужно, не возвращайся. Давай… кто там ещё? Пусть про-
ходит, — бросив трубку, Ктитор продолжил обращение к Егору. — Да, да,
послушай. Ты мне лежалый товар сплавляешь, братан, за дурака дер-
жишь.
— Ты о чём, Ктитор?
— А о том, о том самом. Стихи принёс?
— Да.
— Скажи…
— Вот немрачные будто…
Там было время.
Там было место.
Там собрались говорить о прекрасном
ангелы в белом,
демоны в чёрном,
боги в небесном
и дети — в разном.
Там было шумно.
Там было странно.
Место топтали и время теряли.
Ангелы пели,
демоны выли,
боги смеялись,
а дети — знали.
— Так я и знал! — словно того и дожидался Стас. — Так и думал! Так
предполагал! Опять размер! Опять рифма!
— Да о чём ты, понять не могу, — потерял терпение Егор.
— Да о том, что в размер и в рифму не пишет никто давно. Теперь в моде
верлибры, свободные, сиречь белыя стихи. У меня теперь новый поставщик,
продвинутый. Сейчас придёт, покажет класс. А тебе, Самоход, хочу расчёт
дать. Поторговали и будя. Устарел ты, от жизни отстал.
— Свободный стих дело вовсе не новое, — возразил Егор. — Ещё Уитмен
писал. И до него. Ты вот псалмы горланишь целыми днями — это же те же
свободные, без размера и рифмы…
— Шевальблану мне, шевальблану, — гомически жестикулируя, вос-
кликнул впорхнувший в парную голый господинчик, открыл банный холо-
дильник, не глядя поддел початую бутылку и бокал, плеснул вино, включил
банный телевизор.
— Ктитор, а Ктитор, ты здесь? Сейчас меня будут показывать. Канал
«Культура». Где пульт? Здрасьте. Егор? Очень приятно. Геннадий. Ой, уже кон-
чается.
С противотуманного экрана оскалился на голого Геннадия его разоде-
тый в бриони двойник с блеснувшим во рту каким-то «…ащавшегося», веро-
ятно, хвостом ещё до включения смачно початого слова, перевёл довольный
взор в упор на Егора и пропал, замещённый всклокоченной корреспондент-
шей, промычавшей: «Своё мнение о новом фильме режиссёра Альберта
Мамаева «Призрачные вещи» искристо и остро выразил известный кинокри-
тик Геннадий Устный».
— Жалко, не успели. Ну, ничего, в ночном выпуске повторять будут, —
Геннадий лизнул вино.
— Генк, прочитай, что свежего принёс, — заколыхался скрывающий
Ктитора пар. — А ты, Самоход, послушай, что теперь пишут и как молодые
наши гении. Геннадий мой новый поставщик. Работай, Гендос, работай.
— «Этим вечером, слоняясь по переулкам с больной головой и застенчи-
во глядя на луну, как я думал о тебе, Уолт Уитмен», — заработал Гендос.
— Уитмен, понял, а ты говоришь, — отозвался Ктитор.
— «Голодный, усталый, я шёл покупать себе образы. И забрёл под неоно-
вый свод супермаркета. И вспомнил перечисления предметов в твоих сти-
хах», — продолжал Генк.
— Не продолжайте, — прервал Егор. — Это чьи стихи?
— Супер, — заревел в чабрецовом и мятном тумане Стас.
— Супер, но чьи всё-таки?
— Не могу сказать, — игриво и жеманно отвёл глаза Геннадий. — Один
молодой начинающий автор.
— Автор умер. В преклонном, замечу, возрасте. Его звали Ален Гинзберг.
Это перевод с американского знаменитого стихотворения «Супермаркет
в Калифорнии». Написанного, кажется, лет пятьдесят назад, — бросился
в конкурентную схватку Егор. — Если я торгую лежалым товаром, то твой
Геннадий — ворованным.
— Нет! — одновременно заорали Ктитор и его новый поставщик.
— Проверь, позвони кому-нибудь знающему. Или в интернете справь-
ся, — торжествуя лёгкую победу, уже снова спокойно и тихо сказал Егор.
— Правда? — после паузы спросил Ктитор.
— Пощадите, — вспотел Геннадий.
— Супермаркет, значит? — настаивал Ктитор.
— Супермаркет. Я не хотел. Деньги нужны. Мама болеет. На лекарство.
Дорогое. Мама… Дорогая… — высох от страха Устный.
Абакум явился на зов и получил краткое указание: «В бухенвалку его».
Так называлась старая баня на краю заросшего бешеными огурцами стасова
огорода, где из провинившихся выпаривали душу и до потери пульса захлё-
стывали их вениками. Абакум увёл Геннадия, говорящего бесконечно
жалостливое «ааааааааааа…», на казнь.
Егор и Стас помолчали.
— Извини. Абакум, как освободится, тебе позвонит. Всё оплатит.
Продолжаем сотрудничать. Не было ничего. Забудь. Иди, — помирился
Ктитор.
Егор, направляясь к машине, встретил навьюченных хворостом и дро-
вами таджиков, тащившихся к старой бане.


Комментарии (152):
http://ruspioner.ru/biblioteka/657.html

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 20:32:58)
Дата	29.10.2009 21:16:33

Текст рецензии Владислава Суркова на роман "Околоноля"

---

http://nomer.ruspioner.ru/statya.php?data_v=%EE%EA%F2%FF%E1%F0%FC%20-%20%ED%EE%FF%E1%F0%FC%202009&id_st=444&id_j=11&id_podcat=60&name_podcat=%D3%F0%EE%EA%20%EB%E8%F2%E5%F0%E0%F2%F3%F0%FB.

КОРРУМПИРОВАННЫЙ ШЕКСПИР

--------------------------------------------------------------------------------

текст: владислав сурков

Пока сознательная часть страны до бессознания спорила о том, кто же на самом деле является автором романа «Околоноля», опубликованного в специальном приложении к «РП», 1-й заместитель главы администрации президента России не терял времени даром. Во-первых, он прочитал роман Натана Дубовицкого, которого подозревают в том, что он и есть Владислав Сурков. А во-вторых, он действительно написал... не знаем, как насчет романа «Около­ноля», а рецензию на него точно написал (единственное, чего мы уже не в состоянии понять: если Владислав Сурков написал рецензию на роман, то кто же написал роман?). Впрочем, читатель, который смог разглядеть в «Околоноля» Владислава Суркова, конечно же, сообразит, зачем он написал эту рецензию, которая по глубине проникновения в суть романа, по нашему мнению, оставляет далеко позади всех преследователей Владислава Суркова.

Поздно летом сего года осведомленные газеты произвели небольшой шум, уличив меня в написании «плохого» «романа» «о коррупции». Улик, впрочем, было не густо. Если не считать невнятных показаний полумнимых и безымянных чиновника и наборщика — всего одна. А именно: автором книжки «Околоноля [gangsta fiction]» является доселе никому не известный Натан Дубовицкий, а мою жену зовут Наталия Дубовицкая, следовательно… Что же следовательно? А то, уведомили газетные следователи, что автором должен быть муж вышеозначенной жены, старик Дубовицкий, т.е. я. Почему, спрашивается? Да потому!

Видимо, постмодернизм окончательно вырвался на волю из нечитабельных романов и охватил уже и периодическую печать, если журналистское расследование открывает истину посредством сопоставления и созвучия имен, подумал я. Подумал. И спросил Наташу. На всякий случай: «Наташ, твой роман? Только честно. Я все пойму». Наташа посмотрела на меня. Посмотрела. Я тогда к своему художественному руководителю А.И. Колесникову: «Уважаемый А.И., я ваш колумнист и хочу знать правду. Я случайно какой-нибудь роман у вас не публиковал? «Околоноля», например?» А.И. отвечал длинно и неопределенно.

Тут слухи пошли всякие, и понял я, что судьба у нас с этим сочинением общая, не разъехаться мне с ним уже никак. И все, что можно сделать, — это занять внутри этой судьбы несколько другое, более удобное положение. И стать этому роману не автором (небезопасно, ко многому обязывает), а хотя бы рецензентом (что не так уже обременительно).

И вот — Натан Васильевич меняет профессию (полное Наташино имя Наталия Васильевна, так что, сдается мне, не только имя, но и отчество писателя Дубовицкого всем известно). Из критикуемых — в критики.

Книжка недолгая; течение речи в ней чистое, довольно быстрое; заводей, стариц и тихих омутов на ее страницах почти нет. Так что читается легко [личные впечатления, возможно, обманчивые].И на том, как говорится, спасибо Натанвасиличу. Дальше все не так празднично.

Фронтмен романа — интеллигентный головорез, торгующий текстами суровый лунатик Егор Самоходов. Очень плохой человек, который очень хочет похорошеть, но не может и оттого страдает.

Сказано кем-то: блюз — это когда хорошему человеку плохо. Красивая, жалостливая музыка. В таком случае, gangsta fiction — это когда плохо плохому человеку. Жалеть его будем? Или ну его? Вот в чем вопрос. Сумбур какой-то вместо музыки получается.

Надо, конечно, иметь сильно ушибленный повстанческим агитпропом мозг, чтобы назначить Дубовицкого разоблачителем «тотальной коррупции в парламенте, СМИ и силовых структурах». Напротив, когда я то ли читал, то ли писал его роман, мне показалось, что автор — человек скорее книжный, готовый бы послужить библиотекарем, но заброшенный в иную, более беспокойную биографию. Что не скачет он с околонолем наперевес на гидру мирового бюрократизма, наоборот — прячется от реальности за причудами слоеного текста, двусмысленного, тресмысленного, восьми­смысленного, бессмысленного.

О том, что все в его романе неопределенное, нечеткое, ненастоящее, он честно предупреждает во вступлении. Intro — не только афишка при входе, но и связка ключей к чтению. Цитирую выборочно: «Вы … люди, львы, орлы и куропатки … Хорошо ли вам видно пустое пространство, в которое входят два клоуна… Они… пересказывают несколько классических книг… настоящих имен у них нет, а есть только роли».

Итак, нам предстоит услышать пересказы классики. И мы с ходу начинаем выслушивать. «Люди, львы, орлы и куропатки…» — «Чайка» Чехова, слова из Костиной пьесы, а треплевское творчество, помним, формализмом отдает. По словам Тригорина, «ни одного живого лица».

Затем — «пустое пространство». Так называется книга о театральном искусстве великого Питера Брука. Книга о лицедействе, игре. И наконец, «входят два клоуна» — главный ключ. «Enter two clowns» — первые слова пятого акта «Гамлета». Клоуны, они же «грубые люди, деревенские парни» [в переводе с англ.], они же комики, шуты — в нашей сценической традиции прижились как Первый и Второй Могильщики. Стало быть, нам предстоит буффонада с летальным исходом.

Призрак «Гамлета» проступает даже раньше, с эпиграфа. «Give me some light» [«дайте мне свет», англ.], — так голосит король Клавдиус, увидев спектакль о собственном преступлении, ослепленный и обращенный в бегство стыдом и совестью. Значит, клоуны будут разыгрывать фарс разоблачения и раскаяния? Может, и так. По крайней мере, становится ясно, что, хотя пересказов в книге много разных, главный из них — постановка трагической истории принца датского в тарантиновских декорациях gangsta fiction.

«А не замахнуться ли нам, г-н Дубовицкий, на Вильяма нашего, так сказать, Шекспира?» — «И замахнемся!»

Как же пересказывает «Гамлета» Натан Васильевич? Нахально пересказывает, иногда даже матом (см. монолог Е. Самоходова в п. 38). Русский бандит, как и датский нобиль, не понимает толком, быть ему или не быть; случилось ли то, за что он обязан мстить, или только пригрезилось; и если случилось, стоит ли оно греха мщения, — и медлит, и бранит себя за трусость, и снова медлит. И мстит в итоге, но как бы через силу, сквозь сон, того не вполне желая, почти случайно.

И все бы ничего, но нельзя ли было поведать о том же, не замахиваясь на Шекспира? Конечно, от всех этих упражнений Шекспира не убудет, да и ни от чего не убудет, он же памятник. А сознательное искажение, понижение, «порча» классики — классический прием постмодернизма. Но всякий раз, когда коррупции [corruption — порча, англ.] подвергается мой любимый Шекспир, мне не по себе и неловко. Думаю, как и многим другим читателям (и писателям). Тем более что и уважения к постовым идолам отечественного запоздалого постмодернизма Дубовицкий, как замечали многие, тоже не проявляет. Постмодернистом, очевидно, себя не считает. Тогда вообще зачем было портить «Гамлета»? И кому нужен этот коррумпированный Шекспир? Получается, просто так, походя, гвоздем на святыне: «Здесь был Натан». Нехорошо.

Автору явно нечего сказать. Вот он и паясничает. Под пересказами, перепевами и переплетами — абсолютная пустота.

Книга словно написана на оберточной бумаге, в которую упакован холодный полый ноль. Надутый неопознанным Натаном до размеров крупнейшей в этом году литературной мистификации. Романа — нет. Есть квазироман, кукла, чучело. Фикция.

«Русский пионер» — медленный журнал. Приходит нечасто. Я пишу отзыв в конце августа. Публикация будет в октябре. Надеюсь, к тому времени всем надоест, по-дубовицки выражаясь, вкушать вакуум. И «Околоноля [gangsta fiction]» станет наконец тем, чем является на самом деле — ничем.

---

От	Мак
К	Мак (29.10.2009 21:16:33)
Дата	29.10.2009 21:18:43

Текст выступления Владислава Суркова о романе "Околоноля"

---

http://ruspioner.ru/news/926.html

Ruspioner.ru публикует стенограмму выступления Владислава Суркова на Пятых Пионерских чтениях.

Добрый вечер.

Я уже говорил — я тут у вас же бывал уже — говорил, что я не умею читать эти тексты. Поэтому я прочитаю самый финал и скажу потом, почему именно я это сделал.

«Романа нет. Есть квазироман, кукла, чучело. Фикция. Надеюсь, “Околоноля” станет, наконец, тем, чем и является на самом деле, — ничем». Такая довольно жесткая, на мой взгляд, рецензия. И в буквальном смысле слова уничижительная, уничтожающая это произведение.

Тут написано, кстати, что эта рецензия писалась в конце августа. Прошло уже довольно много времени. Погода изменилась. Может, в связи с этим я хочу сказать, что я поменял свое отношение к роману «Околоноля», gangsta fiction. Я считаю, что это прекрасный роман.

Я имею право: мне многие книги нравятся. Я говорю, кстати, абсолютно искренне. Я искренне это написал, я искренне вам говорю, что у меня изменилось мнение. У меня, кстати, ко многим вещам менялось отношение в жизни. Чтобы не сравнивать Натана с великими… Вот, скажем, «Капитанская дочка», которую я после школы год назад перечитал первый раз почему-то вдруг. И я понял, что это самое лучшее произведение, написанное на русском языке. Просто самое лучшее. Почему? Потому что, во-первых, это давно написано. Во-вторых, это очень чисто, очень честно, очень много там любви и простоты. Это такой родник, из которого, как мне кажется, проистекают все великие русские речи, будь то речь Гоголя или Достоевского. Не из «Шинели» на самом деле мы вышли, не из этой дешевой, бедной «Шинели», а мы вышли как раз из этого родника, и вся наша литература началась оттуда. Это потрясающе. А в школе мне казалось, что это какая-то нудная, абсолютно скучная, неинтересная вещь, без малейшей фантазии, о каких-то довольно скучных людях, которые слишком правильно относятся друг к другу и ко всем вокруг.

Поэтому если вы позволите, на этом завершу свое выступление по поводу собственно рецензии. Мне нравится роман «Околоноля», наверное, потому, что я лучшего ничего не читал.

---